2 ГЛАВА 1 ЧАСТЬ

Какие подарки дарят дедушки и бабушки своим внукам?

Обычно это – книжки, энциклопедии, настольные игры. Чаще всего – носки, варежки, шапки, свитера. Приятнее всего – лотерейные билеты или наличные в конверте.

Что в этот раз мне было ожидать в подарок от Джона, я и представить не мог. Дед был необычным человеком, но его презенты – неизменными и ожидаемыми. Они заключались в том, что он передавал деньги через маму, а я мог потратить их по своему усмотрению.

Почему-то в этот раз я почувствовал, что всё будет по-другому, что он подарит мне что-то необычное, что-то со смыслом, что-то сокровенное.

Эта мысль одолевала меня всю ночь и весь учебный день. Из-за этого я был слегка рассеян. Рассеян настолько, что даже пропустил статью Хейл про ее обезьяноподобного «ястреба» в печать.

Когда после занятий я пришел в больницу, дед не спал. Стоило мне поздороваться с ним и по-свойски приземлиться в кресло, как он жестом предложил подойти поближе. Заинтригованный, я приблизился к его постели, немного смутившись под пристальным взглядом Джона. Вдруг он так сильно схватил меня за плечо, что я дернулся от неожиданности и тут же ощутил, как непонятный разряд прошел по всему телу.

– Ты хороший мальчик, Эдвард, преданный и любящий. В наше время редко встретишь таких, как ты, – раздался наставнический голос деда.

– Времена меняются, дедушка, – смущенно ответил я.

– Времена – возможно. Но не люди. Ты исключительный, сынок.

– В чем моя исключительность, Джон?

–  В твоей доброте, в твоей внутренней красоте, – старик сканировал меня взглядом, пробираясь под кожу. – Я прожил долгую жизнь, Эдвард, скопил за это время немало знаний, но от одного человека мне досталось кое-что особенное, что изменило мою жизнь. Это – исключительные знания. Они прибавляются и накапливаются, словно в сосуде. Моё богатство – эти знания, – с улыбкой объяснил старик.

Я недоуменно нахмурился.

– Помнишь, я говорил, что хочу подарить тебе подарок? – Я кивнул. –  Я дарю тебе свой дар, свои знания и необычные умения, –  ухмыльнулся дед. – У тебя появится возможность контролировать других людей, слышать их мысли, преображать мир. Со временем ты сможешь развить и усилить эти способности.

Я откровенно не понимал, о чем говорил Джон, мне казалось, что он бредил. Но старика было уже не остановить.

–Ты станешь достойным сосудом для этого подарка. Используй его с умом, и тогда все, что ты только пожелаешь, станет твоим. Помни, всё ценное и значимое для человека зачастую требует от него немалых усилий. Со временем, сынок, ты познаешь истину.

– Как же я пойму, что познал истину?

Дедушка улыбнулся и прошептал:

– Ты почувствуешь себя абсолютно счастливым.

Старик прищурился, пристально глядя в мои глаза. Захват на плече стал сильнее, я даже почувствовал боль. Не ожидал, что у Джона сохранилась такая сила после столь продолжительной болезни. Попытка стряхнуть руку деда не увенчалась успехом.  Жжение и боль захватили плечо и руку, возникло ощущение, что от этого даже в голове запульсировало. Вскоре хватка Джона ослабла, странное жжение в плече утихло, я же замер, уже не пытаясь вырваться. Губы деда не шевелились, но я был уверен, что его голос эхом звучит в моей голове.

Внезапно Джон очень сильно закашлялся, его тело затряслось, будто в судороге, он сильно покраснел. Мониторы в изголовье его кровати тревожно замигали и запищали. Наконец приступ отступил, дед умолк, а рука, все это время державшая меня, безвольно упала на кровать. Испуганный и ошеломленный, я застыл на месте не в силах пошевелиться. В палату торопливо вбежал дежурный врач и две медсестры, строго попросившие меня покинуть её. Оказавшись в коридоре, я тут же позвонил Карлайлу.

***

Мы с родителями вернулись домой довольно поздно. После приступа дедушка спал, а мы все это время провели около его кровати. Когда мы приехали домой, мама приготовила быстрый ужин из курицы и овощей. За столом мы почти не разговаривали, ели тихо, и каждый думал о своем, но все об одном и том же. Деду становилось все хуже. Врач сообщил, что несмотря на все усилия Джон в любой момент мог умереть, и максимум, на что мы могли рассчитывать, это – одна-две недели.

Я вернулся в свою комнату, закончил домашнюю работу к полуночи и уснул беспробудно, как только голова коснулась подушки. Разговор с Джоном и его приступ выбили меня из колеи, я действительно был исчерпан.

– Я дарю тебе свой дар, – говорил мне Джон и улыбался. Мы были у него дома в Форксе, в гостиной. Он сидел в своём любимом кресле и, прищурившись, улыбался мне. – Прислушайся к себе, почувствуй…

– Почувствовать что? – недоумевал я.

 – Чувствуешь тепло, проходящее через тело? От оно головы спускается вниз, охватывая на своем пути каждую клеточку. Каждый палец рук наполняется энергией, грудь, пресс, пах, затем – ноги... Твой организм насыщается, а сила твоих возможностей увеличивается.

Особое тепло, и правда, чувствовалось под кожей как небольшое жжение. Я смотрел на свои руки и пытался увидеть изменения в них, но ничего не происходило. Дед тем временем взял толстый потрепанный блокнот со столика и стал делать в нем какие-то пометки, постоянно поглядывая на меня.

Затем он поднял правую руку вверх, в то время как два стальных шарика с еле слышным гудением пронеслись над моей макушкой. Поток воздуха шевельнул на голове постоянно растрепанные волосы. Хорошо, что я успел увернуться, а то бы сотрясение мозга было мне гарантировано. Смотря мне в глаза, старик поймал шары и стал умело вертеть их в руке, будто не произошло ничего сверхъестественного.

 – Чудеса только начинаются, Эдвард, – сказал Джон и бросил эти шары в меня.

Я шокированно открыл глаза, понимая, что за окном уже рассвело. Меня не покидало ощущение, будто я до сих пор в гостиной Форкса, а не в своей кровати, будто аромат Taster`s Choice, любимого дедушкой кофе, витал в воздухе, будто над моей головой минуту назад пролетели китайские шарики, те, с которыми он время от времени упражнялся, лежа на больничной койке. Дед называл их «жемчужинами дракона» и рассказывал, что сила крови человека взаимодействует с энергией воздуха, а эти шары помогают циркулировать этой энергии по каким-то меридианам, находящимся у человека в руках.

В реальности же я сидел в своей кровати и смотрел на часы, которые показывали чуть больше восьми утра.

***

В течение нескольких дней я невольно возвращался мыслями к тому разговору с дедушкой, прокручивал в голове его голос, вспоминал интонацию и необычный взгляд, странные ощущения в предплечье и во всем теле. Я понимал, что произошедшее не было шуткой его больного воображения, не мог списать это на старческий маразм, хотя всё было чертовски странно. Моя уверенность в том, что это не было галлюцинацией, что непонятное чувство в теле продолжало бурлить, крепла с каждой минутой. И что самое главное – голос, четкий, уверенный в своей правоте голос деда, продолжал набатом звучать в моей голове. 

Джон подарил мне нечто, названное им самим «даром». Я не понимал, что это было, как оно должно работать, но почему-то был уверен, что стал обладателем чего-то таинственного, особенно после странного сна.

Как и всегда, я приходил к дедушке в больницу, но он был без сознания. Я вел с ним мысленный диалог, спрашивая, что он хотел мне сказать и что я в итоге упустил, но ответа не получал. После приступа дед ни разу не пришёл в себя. На прикроватной тумбочке лежали его стальные шары Гантань[1], поблескивая под лучами светодиодных ламп. Они манили дотронуться до них, но я не решался это сделать, вспоминая недавний сон.

Как-то вечером после ужина отец позвал меня к себе.

– Эдвард, чем ты озабочен? С тобой все в порядке? Ты сам не свой в последнее время.

Я едва не рассказал Карлайлу о странной истории с дедушкой, которая произошла несколько дней назад, но что-то меня остановило. Отец вряд ли смог бы помочь мне, скорее, он посчитал бы произошедшее вымыслом моей возбужденной фантазии.

– Все в порядке. Я просто переживаю из-за Джона, – как можно убедительней ответил я.

– Да, похоже, недолго ему осталось. Маршал сказал, что он очень слаб, – доктор Маршал был отличным специалистом, в его компетентности не стоило сомневаться, – только Эсми не говори об этом, ей и так сейчас тяжело, не хочу расстраивать её раньше времени, но исход неизбежен, – печально произнес отец.

– Конечно, отец. Доброй ночи.

Следующий день был не легче предыдущего. Всё больше погружаясь в мысли о состоянии дедушки, о его «подарке» и о том, что сказал Карлайл, я чувствовал себя раздавленным. Впервые пришло осознание, как мало я общался с Джоном и как много потерял. Эти мысли грызли изнутри и не давали расслабиться, сосредоточиться на учебе. Последним был урок физического воспитания. Я настолько ушел в себя, что не заметил, как мне прямо в голову летит баскетбольный мяч. Почувствовав тупой удар в лоб, я навзничь повалился на пол и потерял на минуту сознание. Учитель испуганно бросился ко мне, но я уже сидел на полу, опираясь на руки, морщась и вяло объясняя ему и друзьям, что ничего страшного не случилось. Мистер Колл встревоженно посмотрел мне в глаза, проверив, как зрачки реагировали на свет, и настояв на том, чтобы Гаррет отвел меня к медсестре.

– Что с тобой творится, Эдвард? – спросил Гаррет по пути. – Ты весь день какой-то не такой. Эй? Хорошо же тебя приложило. Земля вызывает Каллена! – он щелкнул перед моим лицом двумя пальцами.

Объяснив другу, что был просто обеспокоен состоянием деда, я, похоже, удовлетворил его любопытство.

Когда я пришёл в медицинский кабинет, медсестра, осматривая меня, заставила пролежать на узкой смотровой койке почти час, так что, когда удалось оттуда выбраться, последний урок давно закончился и школа опустела. Я отправился в спортзал, чтобы переодеться, а затем, как всегда, пойти к деду в больницу.

Эсми сидела в кресле у кровати Джона и тихо плакала, отец же устроился рядом, крепко обняв ее. Родители переживали эту беду вместе. Они тихонько покачивались, не произнося ни слова. Мама принимала болезнь своего отца очень близко к сердцу, понимая, что после его смерти из родных её детства у нее никого не останется. И Карлайл, чувствуя состояние жены, пытался поддержать её как мог.

Эсми, словно очнувшись, слабо улыбнулась мне сквозь слезы, когда я сел с другой стороны и взял её за руку. Она взъерошила мои волосы, тяжело вздохнула и благодарно поцеловала в щеку. Я внутренне порадовался, что хоть как-то смог отвлечь маму. В это время в дверях показался доктор Маршал. Отец встал, чтобы выйти и поговорить с коллегой, а Эсми положила руку на моё плечо, пытаясь найти утешение.

– Как дела в школе? – спросила она после минутного молчания.

 – Это был просто еще один спокойный день, не произошло ничего интересного, мама, – мой ответ прозвучал как констатация факта.

Позже, лежа в постели, глядя в потолок и мучаясь от бессонницы, я размышлял. Доктор Маршал сказал, что показатели Джона очень плохие и его время подходит к концу. Эсми безоговорочно решила провести последние часы жизни своего отца рядом с ним. Карлайл согласился, чувствуя, как это было важно для неё. Но на все мои заверения поддержать семью родители, запротестовав, ответили, что мне нужно отдохнуть и отправили домой.

 «К черту отдых!»

Они пообещали, что в случае чего сразу позвонят мне. Но сон не шел. Предаваясь воспоминаниям о Джоне, уснул я ближе к рассвету, когда темное небо приобрело менее насыщенный, но такой же мрачный оттенок.

Меня разбудил телефонный звонок, раздавшийся как будто сразу после того, как закрылись глаза. Голос отца был мрачным.

– Эдвард, дед умер, – он тяжело вздохнул. – Мы с мамой ждем тебя в больнице.

Торопливо натянув одежду и попутно обуваясь, я сбежал с лестницы, направившись к гаражу.

Все мысли о «подарке» впервые за последнее время отступили на задний план.