2 ГЛАВА 2 ЧАСТЬ

***

Когда шины автомобиля Эдварда завизжали по служебной парковке, служащие местного морга забирали тело его деда из больницы. Он выскочил из «Мазды» и, подойдя к родителям, молча наблюдал, как их машина медленно исчезла за углом больницы. Отец поддерживал Эсми за талию. Эдвард поочередно обнял их, скорбь ощущалась в каждом вздохе, но никто из них не плакал – казалось, все слезы уже были выплаканы. Наступило состояние оцепенения.

Похороны должны были состояться на следующий день, а сейчас Эдвард хотел отвезти родителей домой, чтобы они пришли в себя. Им нужно было принять душ и привести себя в порядок, в десять утра их будет ждать распорядитель ритуальной службы.

– Эдвард, позвони  в секретариат школы, предупреди, что сегодня и завтра тебя не будет на занятиях, – нарушил молчание Карлайл, – мы будем заняты организацией похорон, и кому-то нужно находиться дома, чтобы отвечать на телефонные звонки.  

Взгляды отца и сына столкнулись в зеркале заднего вида.

– Нет проблем, пап.

Пока родители занимались организацией похорон, Эдвард не мог найти себе места. Он мечтал отправиться на пробежку в это зимнее сырое сиэтловское утро. Представлял, как капли стекали по его лицу, как намокали и тяжелели волосы, как одежда прилипала к телу, как ему было неудобно в этот момент. Он как никогда хотел почувствовать себя живым. Но не смог нарушить обещание, данное отцу. Он должен был остаться дома. Периодически звонил телефон, в основном это были друзья его мамы, а также знакомые и соседи из Форкса, которые спешили выразить свои соболезнования.  

Родители вернулись из морга около двух часов дня. Эдвард видел и чувствовал, что Эсми физически и морально была истощена. Он как любящий сын сделал бы все возможное, чтобы облегчить ее грусть, но понимал, что только любовь и забота помогут унять её горе.

Парень обнял маму, присев с ней на мягкий диван, она положила голову ему на плечо и тихо всхлипнула. У Эдварда по щеке скатилась слеза. Это было их общее горе, и пережить его они должны были вместе.

Дождь барабанил по стеклу панорамного окна, открывающего вид на красивую альпийскую горку. Эдвард рассматривал её, будто видел впервые, будто дизайнером ландшафта была не Эсми, а другой человек, будто в одночасье пейзаж за окном изменился или зрение у него стало во сто крат лучше, четче и ярче. Горный склон в миниатюре, с туей, елью и сосной, сложными изгибами и глыбами камней огромных размеров... Он тряхнул головой, чтобы избавиться от визуального наваждения, и обратился к Эсми.

– Я звонил в школу, предупредил их, эм… объяснил сложившуюся ситуацию, – Эдвард крепче обнял мать.

– Все в порядке? – она чуть подняла заплаканные глаза.

 – Да. Но… потом перезвонил директор и спросил, когда состоятся похороны. Я сказал, что завтра во второй половине дня. Мистер Уолт пожелал выразить свое уважение всей нашей семье, поэтому на поминках будет небольшая делегация учителей, чтобы поддержать нас. Это ничего?

В голове Эдварда, правда, не укладывалось, сколько соберется людей.

– Очень мило с их стороны, сынок.

– Просто ты очень хороший человек, мама. Особенный, – парень постарался вложить в это слово всю свою любовь к матери.

– Это хорошо? – чуть смутилась она.

– Да, это больше, чем хорошо.

***

На следующее утро дом начал заполняться людьми. Друзья, знакомые, соседи, коллеги по работе. Все, кому хоть раз помогла Эсми, хотели хоть как-то поддержать её. На самом деле Эдварду не нравилась эта обстановка, все эти печальные люди и даже их искренние слова сожаления. Спасибо, что хоть погода сжалилась – дождя не было, но холод никто не отменил.

Молодому человеку было бы лучше оказаться сейчас в школе или редакции и заниматься тем, что он умел лучше всего. Но похороны должны были состояться в два часа дня. И Эдварду не было смысла идти на один-два урока, а потом торопиться домой, чтобы успеть на погребение деда. К тому же ему очень не хотелось оставлять маму одну.

Около полудня к ним в дом заехали несколько друзей Эдварда, чтобы выразить свои соболезнования. Ребята пожертвовали большим перерывом в школе, во время которого все обычно обедали, чтобы приехать. Эдварду было приятно их внимание.

Пока Эдвард находился с Райли и Гарретом, он не спускал глаз с Эсми, стоявшей в окружении своих подруг. Они отвлекали ее от горя и печали как могли, помогая ей пережить боль утраты. Эдвард с друзьями тихо ушел на заднее крыльцо дома, там они общались полчаса, пока парням не пришло время вернуться в школу.

После погребения Джона лимузин доставил всю семью обратно домой. Весь их квартал заполнили автомобили. Задний двор был заставлен столами, потому что их большая гостиная не смогла бы вместить в себя столько людей, даже если бы ее освободили от всей мебели. Пришедших вспомнить и помянуть Джона было много, как еды и закусок. Все, что бы ни делала Эсми, было выполнено хорошо и со вкусом, даже если речь шла о похоронах ее отца.

Устав от происходящего, Эсми сидела на уютном диване в углу гостиной, где все могли подойти к ней выразить свои соболезнования. Кто-то приезжал, кто-то уходил, казалось, вереница людей была нескончаемой. Эдвард всегда был рядом, а женщина грустно поглядывала на сына и, наконец, решительно прогнала его прочь от себя. Она понимала, что молодому парню совсем не интересно выслушивать однообразные и избитые слова утешения.

– Эдвард, иди, проветрись. Хватит стоять около меня безмолвной статуей. Я справлюсь. Со мной все будет хорошо, сынок, – как можно убедительней сказала она.

 «Как бы не так», – подумал Эдвард.

Эсми попыталась изобразить строгий решительный вид, но на деле она была уязвима и хрупка, особенно в черном платье-футляре. Однако, стараясь ей угодить, сын согласился.

– Ладно, мам, – наклонился он, поцеловав Эсми в щеку, – я ненадолго.

Эдварду стало казаться, что в их доме собралась чуть ли не половина Сиэтла. Он решил немного подышать свежим воздухом, когда заметил директора и нескольких учителей из их школы, входящих в дом. Каждый из них, увидев Эдварда, поспешил выразить ему соболезнования. Некоторые тепло обнимали его, другие хлопали по спине и плечу, остальные просто жали руку.

Последней к нему подошла мисс Свон. Эдвард очень удивился, когда увидел её среди пришедших учителей. Она была относительно новым человеком в их городе и вряд ли знала Эсми с ее профессиональной стороны. Каллен ни разу не видел её на мероприятиях, организованных его матерью. Значило ли это, что она пришла поддержать его? Или это был подневольный приказ мистера Уолта?

Мисс Свон подошла к Эдварду, приподнялась на цыпочки и на мгновение прижалась к щеке парня своей бархатной щекой, обняв его за шею. Она торопливо прошептала что-то утешительное и отстранилась.

Каллен даже не понял, что женщина сказала ему, настолько он был ошеломлен ее запахом и мягким прикосновением. Его хватило только на то, чтобы обернуться вслед уходящей фигурке учительницы английской литературы.

В The Northwest School – высшей школе Сиэтла – мисс Свон работала полтора года. Она была среднего роста, около ста семидесяти сантиметров, с тёмно-коричневыми прямыми волосами до плеч, очень белой кожей и правильными чертами лица. Природа наградила ее также хорошей стройной фигурой и округлыми грудями. Одевалась женщина достаточно консервативно, но в то же время с ноткой сексуальности. Ее достаточно облегающие юбки ниже колен, что всегда возбуждали парней, которые могли по достоинству оценить восхитительные полушария ее ягодиц и плотность бедер, отличались разнообразием тканей и расцветок. Строгие блузки и глухие свитера скрывали груди, но они точно были под ними, несомненно, были. По случаю весны и лета строгие однотонные джемпера и рубашки меняли свои цвета на более игривые: салатовые, желтые, персиковые. Мисс Свон была не из тех, кто предпочитал черно-белый вариант гардероба. Конечно, она старалась одеваться так, чтобы не будоражить фантазию учеников, но это ей практически не удавалось. Уж слишком красивой женщиной она была.

Брюнетка была молода, не старше двадцати пяти лет, но очень профессиональна и компетентна. Учительница знала свой предмет и отлично его преподавала, никогда не переходя границы дозволенного, она, скорее, была холодна и отстранена. Этакая снежная королева. «Красивая и недоступная», – облизав нижнюю губу, подумал Эдвард, выходя на свежий воздух.

Время шло, все стали постепенно расходиться. Эдварду пришлось развезти некоторых людей по домам на машине, а когда он вернулся обратно, почти никого не осталось. Парню хотелось перед сном проветрить мозги, поэтому какое-то время он простоял на задней террасе дома, вдыхая прохладный воздух, после чего поднялся на второй этаж, желая принять обжигающий душ и окунуться в небытие.

После душа Эдвард вытерся полотенцем, обмотал его вокруг бедер и сел за ноутбук. Открыв почту, он начал просматривать поступившие сообщения. На часах была полночь, но спать ему совершенно не хотелось. Чувствуя, что просто так уснуть не удастся, Каллен взял i-pod и вставил в уши наушники.

***

Будильник зазвенел в семь утра.

«Чертова штуковина, кто придумал этот отвратительный предмет?» – подумал Эдвард.

Вставать совершенно не хотелось, хотя с кухни уже доносился аромат свежего кофе и яичницы. Желудок призывно заурчал, но подушка была очень мягкой, а одеяло приятно теплым. Между тем «пластиковый дьявол» продолжал свою отвратительную трель.

«Когда-нибудь я осуществлю задуманное и долбану тебя о стену», – подумал Эдвард, четко представив, как летел бы будильник, а его черный пластик разваливался бы на кусочки.

И в тот самый момент произошло сразу несколько вещей: что-то с силой ударило о стену, адская трель прекратилась, а, когда Эдвард подпрыгнул на кровати, его будильник безмолвно лежал на полу.

«ЧТО ЗА ХЕРНЯ?!» – подумал Эдвард.