Мой кошмар прервался. Не знаю, сколько он длился: дни, часы и минуты смешались в калейдоскопе необъяснимых пугающих событий. То, что было вчера, казалось сном, не могло быть реальностью: таинственный молодой похититель, убийца и спаситель в одном лице; неназванная болезнь, быстро толкающая меня в объятия смерти; гибель Джеймса и всех его приспешников, мнимая свобода, которую я даже не успела вкусить, не могла прочувствовать, потому что умирала; загадочная семья неясного происхождения, прячущаяся в глубине леса от любопытных глаз и принявшая меня кто с сочувствием, а кто и с отвращением… 

Их лица сменяли друг друга надо мной, эти люди что-то обсуждали, глядя на меня, лежащую перед ними, кивали, возмущались, качали головами. Должно быть, я слышала их речи, но забыла все слова, потому что после заснула крепким сном. Таким глубоким, что все предыдущие события перестали казаться настоящими, став частью кошмара… 

Проснувшись, я не сразу вспомнила даже свое имя! Окружающая меня тишина была плотной и оглушительной, но какой-то... умиротворенной. Будто я очнулась после тяжелой длительной болезни, наконец-то вступив в фазу выздоровления. 

Следом пришли воспоминания о монстре, сжирающем меня изнутри и за какие-то полторы недели почти вогнавшем меня в могилу… Я тут же осознала, что чувствую себя гораздо лучше: ушли боль и тошнота, даже слабость была не такой всепоглощающей, как прежде. 

Было сумеречно: за окном стояла ночь перед самым наступлением утра. Вторым воспоминанием стала комната – я ее узнала. Я снова находилась в лесном домике, в той же самой барби-спальне в розовых тонах, и даже на тумбочке так же ровненько лежали использованные ампулы, а над головой висела пустая капельница. Все повторялось. Или мне приснилась последняя часть? Может, моя опухоль и повторное похищение, смерть Джеймса были всего лишь постнаркотическим бредом? 

Я села, и низ живота свело острой болью, заставившей вскрикнуть от неожиданности. Затаив дыхание, я задрала футболку, испуганно ощупав кожу и наткнувшись на марлевую повязку под пупком. Ужас того, что мой кошмар оказался все-таки явью, на долю секунды оглушил меня, чуть не отправив в обморок. 

Дверь приоткрылась и зажегся свет. На пороге стояла миниатюрная девушка с темными, коротко остриженными волосами. 

- Элис! – узнала я сестру Эдварда, хотя память восстанавливалась как-то заторможено, с трудом. 
- Доброе утро, Белла! – улыбка девушки могла растопить полярные льды, она была прекрасна. – Воды? 

В тоненьких пальчиках появился стакан, и я ощутила, как сильно, невыносимо хочу пить. Просто умираю от жажды. 

- А можно? – недоверчиво уточнила я – в больнице мне не позволяли есть, а питье выдавали малюсенькими порциями. Да к тому же после воды меня всегда рвало. 
- Страшное позади, Белла. Уже можно и есть, и пить. 
- Вы вынули из меня «эту штуку»? – сделав несколько осторожных, а затем и больших глотков освежающей жидкости, положила я руку на живот. 
- Да, - Элис с улыбкой кивнула, и даже ответила на следующий вопрос, прежде чем я задала его: - Ты будешь жить. Теперь ты абсолютно здорова! 
- Что это было, известно? – отдав пустой стакан девушке, я медленно спустила ноги с кровати, проверяя себя – пока было довольно легко, пусть даже движения причиняли немного боли. Сильнее всего мучила усталость, но она постепенно пройдет. 
- Разве это важно? Главное, ты жива, – беспечно отозвалась Элис, пробуждая во мне неясные подозрения насчет поголовной скрытности Калленов. Эдвард отказался меня посвятить в свои предположения, вот и его сестра туда же… 

Встав, я почувствовала себя уверенней, хотя и покачивалась от слабости. 

- А поесть я могу? 
- Я приготовила тебе омлет! – широко улыбнулась потрясающе догадливая Элис. 

Чуть позже, когда я перекусила и действительно ощутила себя выздоравливающей, мы с Элис долго и проникновенно болтали обо всем, и в сущности ни о чем. С Элис было легко: как ни странно, даже легче, чем с Эммой и Лолой. Девушка рассказала подробности существования семейства Калленов – настолько обыкновенные, что трудно было предположить, будто они скрывают какие-то тайны. В основном речь шла о законченной школе, грозящей учебе в университете и связанными с этим проблемами. Минуте на пятой я раскусила идею Элис: похоже, она пыталась меня заинтересовать получением образования – ха-ха, следующий шаг по перевоспитанию шлюхи Свон. Если не получилось у Эдварда, к делу подключилась его сестра! 

- А почему здесь ты, а не Эдвард? – спросила я, хрустя сочным яблоком и все более и более чувствуя себя человеком. Выглядела я, конечно, как анорексичка на последней стадии, но хороший аппетит и отсутствие тошноты дарили надежду на полное излечение. 

Вопрос был простой, но Элис опустила глаза, - похоже, я затронула нежелательную тему. 

- Может, потому, что я умею предугадывать ход вещей лучше других. Вижу последствия любого сказанного слова, чего не может Эдвард. А еще он немного занят… И, если честно, то мне кажется, ему стало трудно видеть тебя. 
- Почему? – огорчилась я, изумленно поднимая брови вверх. 

Элис на меня не смотрела, покачивая ногой под столом и катая по столешнице пальцем невидимые соринки. 
- Разве он скажет? Даже не так. Разве пойдет кому-либо на пользу, если он признает, что привязался к тебе сильнее, чем следовало? 

Он ко мне привязался? От неожиданности я перестала жевать. Что это значило? Да еще сказанное с такой двусмысленной интонацией… Так вот что я видела в его глазах и не могла объяснить? Это была… что, любовь или типа того? 

Да нет, это невозможно, - остановила я поток своей неразумной фантазии. Мужчины, а тем более такие правильные, не влюбляются в шлюх. Элис что-то другое имела в виду. Наверняка он привязался ко мне, просто как к подопечной, как к беспомощной и жалкой зверушке, найденной на улице. Которую потом трудно бросить. 

Но Элис уже перевела тему, болтая о несущественных мелочах: о необходимости хорошего питания, пополнения моего сомнительного гардероба и новых документах взамен утраченных. О будущем, которое теперь я должна обдумать и могу во всем рассчитывать на Калленов. Теперь, когда «Опал» прикрыли, и Джеймса больше нет, я должна была, по мнению Элис, найти правильную работу: хотя бы официанткой, например, но без всяких «особых» услуг. А параллельно с этим закончить школу и получить высшее образование. 

Разве Элис не понимала, насколько ее предложение невыполнимо? Как и Эдвард, она считала, будто я спокойно возьму их деньги и буду жить в качестве содержанки много лет. Да, я украла у них целых пять тысяч баксов, - казалось бы, что сложного в том, чтобы взять еще, тем более мне их добровольно давали? Но что-то мешало мне поступить так. Глупость или гордость? Почему украсть мне казалось нормальным, а взять как подарок – постыдным? 

Вот в этом и крылась проблема: у меня было явно не все в порядке с головой, и я не питала иллюзий, что учеба или «нормальная» работа это изменят… Что-то мне помешает все равно – будь то зависимость от наркотиков или неспособность делать верный выбор. Неумение жить, как все. Не было никакой гарантии, что Эмма и Лолита, спрятавшись в маленьком отсталом городишке, не вернутся к прежнему занятию спустя несколько месяцев, когда кончится запас денег, или когда им наскучит сидеть дома и бездельничать. Никто из нас не знал, что такое нормальная жизнь, не умел или не хотел быть частью высокоморального общества… Одного желания для того, чтобы измениться, было недостаточно. Нужно было нечто большее. Серьезный стимул. 

Вот если бы Чарли, представим на секундочку, признал во мне родную дочь и принял в доме, относясь с уважением, симпатией и доверием… Тогда бы я устыдилась своего ремесла, боясь разочаровать отца. Вот это, пожалуй, стало бы для меня стимулом к изменению. 

Вот если бы Лола и Эмма смогли полюбить, и взаимно, тогда ради мужчин они бы тоже встали на иной путь. Наверное… 

Но до тех пор, пока подобные события не случились, мы были и остаемся проститутками. Ни усилия благородной семейки Калленов, ни попытка сбежать в крошечный городок, где все друг друга знают с пеленок и любой чужак воспринимается врагом, ни учеба рядом с чьими-то благовоспитанными детками этого не изменят. Правда прорвется наружу, и очередное судьбоносное унижение толкнет на привычный путь. В глазах общества шлюха никогда не перестает быть шлюхой, избавиться от позорного прошлого невозможно. Всегда найдутся те, кто подольет масла в огонь, сделав тебя изгоем. Так есть ли смысл пытаться? 

- А почему ты лучше других предугадываешь события? – зацепилась я за сказанное ранее, чтобы перевести тему в безопасное русло, да и просто полюбопытствовав. Элис как-то резко замолчала, перестав качать ногой и задумчиво переведя взгляд на занимающуюся за окном зарю – пока я завтракала, небо посветлело. 
- Я ясновидящая, - поразмыслив, сообщила она, не поворачивая головы. И тут же ответила на всплывший в моем уме логичный вопрос: - Я не шучу, это правда. А Эдвард телепат – он умеет читать чужие мысли. Все, кроме твоих. 

Несколько секунд я взвешивала ее слова. Но заключила, что она все-таки шутит. 
- Так вот почему он всегда знает, кому помогать? Поэтому со мной и не сработало? – решила я подыграть странному направлению беседы, забавляясь. В памяти всплыли намеки, на которые прежде я не обращала внимания: ошибки, о которых упоминал Эдвард, слова Эммета, что я оказалась «крепким орешком» для его брата. По спине пробежал холодок, когда я допустила, что признание Элис могло оказаться правдой… 
- Зато для меня никаких проблем нет, - широко улыбнулась девушка, взглянув в мои глаза настолько самоуверенно и открыто, что я поежилась, представив на секунду, что она не лжет. 
- И что же ты видишь в моем будущем? – хмыкнула я. 
- Если я скажу, это уже будет не твое будущее, - отмазалась Элис, покачивая головой, похожая на эльфа с ее ростом и торчащими во все стороны короткими черными волосами. 

Так и думала, - усмехнулась я, но мысли все равно закрутились вокруг странностей этой семейки, их спокойной реакции на убийства и способности в одиночку справиться с четырьмя, а затем шестью отъявленными бандитами и при этом не попасть ни в одну из камер. 

- Я думала, вы какие-нибудь спецагенты, - хихикнула я, - а вы больше похожи на мутантов. Телепатия, ясновидение, скрытность и удивительная сила… что еще? 

Элис снова опустила глаза в стол, а я нахмурилась, разглядывая ее бледную, белее чем у меня после болезни, кожу, гладкую что у мужчин, что у женщин. Одинаковый и очень необычный цвет глаз. Сильные, твердые и всегда холодные пальцы моего похитителя, такие же – при рукопожатии Эсми. 

Раньше я не обращала на эти мелочи внимания, считая индивидуальной особенностью, – Лола, например, тоже всегда была холодной как лягушка, особенно руки и ноги, так что это свойство не казалось мне странным, особенно после сотен разных, холодных или потных, мужских рук. Да и приучилась я игнорировать чьи-либо прикосновения, иначе чокнулась бы давно. Но теперь внезапно детали всплыли в памяти. Хотелось потрогать Элис и проверить, и я собиралась сделать это при первом же удобном случае, как только окажусь вблизи. 

- Послушай, Белла, - Элис заговорила тихо и пугающе серьезно, - ты должна уяснить кое-что прежде, чем задавать вопросы или совершать поступки, потому что любое действие имеет свои последствия. Наша семья не обычная – это ты уже, вероятно, поняла. Но это лишь верхушка айсберга. Некоторые вещи скрыты не просто так, знания о них несут большую опасность. Не только тебе, но и нам. Мы должны оставаться незаметными, ты должна держаться в стороне. Чем больше ты узнаешь, тем сильнее шанс, что ты расскажешь кому-нибудь. 
- Я не собираюсь болтать, - уверила я обеспокоенную девушку, испугавшись отчетливого предостережения между строк. 
- Поверь, я это вижу, - кивнула Элис. – Но есть и другая сторона: нельзя что-то узнать – и не стать частью этого. Ты должна лучше других понимать: выбрав своей профессией проституцию, ты навсегда поставила на себя клеймо шлюхи, избавиться от которого будет непросто, даже если полностью поменять стиль жизни, даже если уехать в другой штат. Ты боишься, что прошлое догонит тебя, как бы быстро и далеко ты от него ни бежала. 

Распахнув глаза, я удивленно слушала Элис, поражаясь, как метко она угадала мой основной страх. 

- Любой выбор, сделанный нами однажды, всегда несет последствия. Как бы ты ни старалась забыть, прошлое будет влиять на тебя, искажая настоящее и будущее. – Девушка подняла на меня серьезные, пугающие глубиной мысли глаза. - Ты задаешь вопросы, ответы на которые изменят твою жизнь. Сложно хранить чужие секреты, еще сложнее – если они опасны. Я не пытаюсь тебя напугать, Белла, просто предупреждаю. Ты можешь узнать все, что захочешь – это твое право. Вопрос в том, сможешь ли ты потом с этим знанием жить… 
- Ты хочешь сказать, - от напряжения у меня сперло дыхание, - что пока я не в курсе, кто вы такие, то могу спокойно уйти? А если я узнаю слишком много, то вы меня что… убьете?.. – это звучало логично, хотя и пугало до жути, особенно сказанное таким простым, будничным тоном, будто девушка обсуждает, в какой магазин поехать, а не чью-то реальную смерть. 
- Не совсем, - поморщилась Элис от моего предположения. – Мы, допустим, тебя не тронем. Но есть те, кому не понравится твоя осведомленность. И если ты будешь находиться от нас далеко, то как мы сможем тебя защитить? Но я не об этом, - вздохнула она, покачав головой. - Ты хочешь иметь свободу выбора – это стало очевидно нам всем после того, как ты сбежала. Мы предложили тебе замечательную перспективу, но ты предпочла контролировать свою жизнь сама, даже если она будет одной сплошной ошибкой – это похвально и понятно, хоть и глупо в данном случае. Но сейчас ты задаешь вопросы. Знание о нас может лишить тебя свободы выбора. Правда заставит остаться, если же нет, увиденное и услышанное неизбежно повлияет на твое будущее, ты больше не сможешь жить как прежде, смотреть на мир прежними глазами. Уверена, что хочешь так рискнуть? Перед тобой впервые открылись широкие возможности, ты больше никому не принадлежишь! Ни Джеймсу, ни его сомнительному бизнесу. Работай, учись, живи! Не связывайся с нами. Прежде чем принять решение, сначала обдумай, готова ли ты столкнуться с последствиями, которые навсегда изменят твой мир. 

На моем лбу выступил пот от волнения – слишком уж разговор зашел далеко. Я чувствовала, что ступаю по невидимой грани, иду как слепец, не знающий, что его ждет. Предупреждение Элис выглядело всерьез устрашающим, хотя она при этом предоставляла мне выбор – самой решить, что делать, идти впотьмах и вляпаться в очередные неприятности или развернуться и убежать от греха подальше. 

- То есть, ты хочешь сказать, что я могу уйти хоть прямо сейчас? Я свободна? – невольно мой взгляд метнулся к двери, имеющей вид на лес. Она была открыта? Я так привыкла, что она всегда заперта, мне даже в голову не пришло, что больше меня не станут держать тут насильно. 
- Конечно, - Элис спокойно махнула рукой, словно отпускала меня на все четыре стороны. – Хотя я советую переждать пару дней, все-таки ты перенесла полостную операцию и нужно дать швам хотя бы немного затянуться. Карлайл хотел еще хотя бы раз тебя осмотреть. 
- Потом ты меня отпустишь? – согласилась я с резонным предложением девушки. 
- Сама отвезу тебя на автобусную остановку, клянусь, - подняла она ладонь, как бойскаут. 

Взвесив за и против, я постаралась подавить рвущееся изнутри любопытство. Но это было трудно, почти невозможно. Теперь, когда я получила свободу, я не знала, как ею правильно распорядиться: планов на будущее не имелось никаких. Сначала отправлюсь к Лолите и Эмме, но дальше… дальше в моей жизни было очень темно. Никаких идей, никаких целей. Учиться, работать? С таким уродливым шрамом на животе я даже шлюхой теперь быть не смогу! Шрам в душе оставлял еще меньше шансов на нормальную профессию. Кто же я? Чем мне заниматься? 

- Могу я узнать хотя бы одно: что со мной было? – мне казалось это правильным – сказать пациенту название болезни, особенно если та чуть его не убила. Обрисовать перспективы. 
- Можешь, конечно, - с леденящим душу спокойствием промолвила Элис, - но ответ абсолютно точно изменит твою жизнь – если я скажу тебе правду. Если солгу – то какой в этом смысл? Трижды подумай, готова ли ты к этому. 
- То есть, если я желаю без проблем и последствий отсюда уйти, то должна вообще не задавать никаких вопросов?! – возмутилась я, сгораемая изнутри от неудовлетворенного любопытства, оказавшегося ужасно мучительным, если не сказать - невыносимым. Как это вообще возможно: замечать странности, выслушивать таинственные намеки, но молчать? 
- В целом, да, именно это я имела в виду, - прикинув, согласилась Элис, задумчиво разглядывая пейзаж за окном. – Но выбор за тобой. 

Это будет трудно, очень трудно – уйти, ничего не узнав. Я засопела от досады, закусив губу и страдая от вопросов, которые мечтала задать этой загадочной семейке и которые останутся теперь без ответов. Кто эти Каллены, почему они живут уединенно? Откуда у них сверхспособности и вера в право вмешиваться в чужую жизнь? Равнодушие к убийствам, сочетающееся с очевидной добродетелью? И самое важное: что было внутри меня, если понадобилось это скрывать? Почему знание о болезни изменит мою жизнь настолько, что этого следовало опасаться? 

- А как же Эдвард? – нахмурилась я, борясь с собственной любознательностью и аккуратнее подбирая наиболее безобидные вопросы. – Я больше его не увижу? 

Элис кратко пожала плечами: 
- Зачем, если ты не собиралась с ним дружить? 

Я недоверчиво усмехнулась формулировке «дружить». Что она подразумевает, называя наши «отношения» этим словом? А какие у нас вообще были отношения? Похитителя – пленницы? Спасителя – наркоманки? Любовников на один раз? Почему перспектива никогда больше не увидеть этого необычного смелого юношу вдруг причинила такую неприятную, обжигающую, щемящую боль? Какая разница, кто из Калленов ухаживает за мной, если я все равно собиралась сбежать от них и отправиться к Эмме и Лолите? 

Я вздохнула: совсем не обладала терпением и силой воли, чтобы справиться с мучавшей потребностью все узнать. С одной стороны, предостережения Элис выглядели весомо и не на шутку пугали, останавливая от безрассудства. С другой стороны, я привыкла идти на поводу у своих желаний, а гипотетическая, не озвученная вслух опасность не вызывала должной степени страха. Какие такие последствия могли изменить мою жизнь сильнее, чем проституция, насилие и рабство? Что может быть хуже этого, с чем я не смогу жить? Звучало как бред. А если не осознаешь последствий, то и сдерживающих механизмов нет… 

- Ты же ясновидящая, значит, предвидишь все, что я сделаю? – подначила я девушку, надеясь расколоть ее хотя бы на это на признание. Кому же не хочется узнать, что его ждет? Тем более сама я понятия не имела, как буду жить дальше, когда возвращение к прежним занятиям стало невозможным, а планов на будущее не возникало ни одного. 

Но Элис оказалась крепким орешком. Или привирала насчет своих способностей. 
- Я вижу последствия решений. Пока ты не решила, я не увижу ничего, разве что какие-нибудь неясные картинки. Так что выбор, Белла, все же остается за тобой. 

Так странно: когда Эдвард лишил меня выбора, я была так уверена в своих решениях: сбежать, вернуться в «Опал», упрямо спорить с парнем почти по любому поводу… Теперь, когда Элис предоставила мне любой выбор, я растерялась. Оказывается, я совершенно не знала, чего сама хочу. Даже если поеду жить к подругам, это ничего не изменит. Мое будущее представляло из себя абсолютную пустоту, в его гулкой тишине двигалось разве что перекати-поле… И не было ничего, способного заполнить оглушающее одиночество моей никому не нужной растоптанной души… 

ГЛАВА 13 >>>