Наконец-то закончился этот длинный странный день. Перед встречей с предполагаемым отцом я решила принять ванну, чтобы сбросить накопившееся напряжение. Втайне я надеялась, что Эдвард придет ко мне, но он не пришел. В доме стояла гробовая тишина, словно я осталась одна. 

Унылые мысли об одиночестве заставили меня вспомнить подруг – Лолу и Эмму, наверняка переживающих, куда я пропала. Их лица, с большим количеством косметики на лице, с сигаретой в зубах, вызывали во мне больше симпатии, чем лица воспитанных и образованных Калленов, рядом с которыми я выглядела отбросом общества. Мое место было в «Опале», а не здесь, я принадлежала порочному миру похоти и грязи, и не было шанса изменить это. Я была и останусь чужой для любой нормальной семьи, для хороших людей, и я отлично это ощущала сегодня во время общения. 

Так ли хороши Каллены – этим вопросом я, конечно же, задавалась. Многое было услышано, многое даже пугало: досада Эммета, что Эдвард оставляет преступников в живых – будто бывало и иначе, будто для всех в этой семье убийство – сущий пустяк. Ведь никто громиле не возразил, даже добрая Эсми восприняла разговор о смерти человека как само собой разумеющееся. Упоминание об опасности, которая нарастает для меня, пока я с ними рядом, - конечно, я не знала, о чем шла речь, но уточнять не собиралась. С инстинктом самосохранения у меня все было в порядке. 

Эдвард, должно быть, удивился, когда я безропотно согласилась встретиться с Чарли. Остаток вечера я вела себя очень осторожно, а потом и вовсе попросилась домой – мне не хотелось еще сильнее расстраивать недовольных Калленов. 

Эдвард стоял на веранде, когда я вышла из душа, и глядел в черное окно. Он не обернулся – это показалось мне еще одним плохим знаком. Вряд ли между нами что-то должно было измениться после прошлой ночи, он ведь ничего мне не обещал. Это был только один раз. И все же я ощутила болезненный удар по самолюбию, - парень просто уступил вчера моей мольбе, но как не хотел меня, так и не хочет. Я для него всего лишь шлюха, которой нужно побыстрее вправить мозги и сплавить подальше отсюда. 

И я навсегда, для всех останусь грязью. Даже если случится чудо и Чарли примет меня как свою дочь, разве он не узнает, чем я занималась? Он ведь полицейский и может накопать информацию. Да и замашки у меня специфические – не получится долго утаивать правду, как ни старайся. Пойдут слухи среди местных жителей, и после этого мне не останется ничего, кроме как снова сбежать… Так не лучше ли жить с теми, кто не относится ко мне априори с презрением и отвращением – то есть с такими же шлюхами, как я? Среди них я могла не притворяться. Быть собой – такой, какой меня сотворила чудачка-судьба. 

Если же я послушаюсь Эдварда и уеду в другой штат, там будет ровно то же самое. Рано или поздно правда выплывет наружу, или же у меня кончатся деньги и я опять выйду на панель… Был ли смысл пытаться? Не проще ли оставить все как есть? Я не привыкла бороться. Моя жизнь была чередой уроков о повиновении, и я усвоила их очень хорошо. Когда пыталась переиграть других, бывало очень больно, поэтому теперь шла по пути наименьшего сопротивления. Я не знала, каково это – быть другой. Даже ругаясь с Эдвардом после похищения и упорно отстаивая свою свободу, я мысленно готовилась смириться с новой судьбой… 

Выйдя на кухню, я налила себе теплой воды из чайника, чтобы не вставать ночью. Когда обернулась, чуть не выронила стакан - Эдвард был рядом и смотрел на меня хмуро и напряженно, словно хотел знать все, о чем я думаю. 

- Ты напугал меня, - пробормотала я ошеломленно, делая глоток. Смотреть в лицо парня до сих пор было трудно, хотя мы и преодолели накануне серьезный барьер. 
- Прости, - моргнул он смущенно, отступая на шаг. 
- Можно один вопрос? – решилась я, раз уж мы оказались впервые за день одни. Он ждал, на его лице нельзя было прочитать никаких эмоций. – Почему я? Почему ты выбрал меня для своей благородной миссии? Почему не другую? 
- Сам не знаю, - чуть помолчал он, невзначай наклоняясь и вновь оказываясь чересчур близко. Подняв руку, заставил меня растеряться, когда дотронулся кончиками пальцев до лица. Пальцы были прохладными, наверное, он недавно вернулся с улицы. Точно загипнотизированная, я застыла и не могла пошевелиться. Взгляд молодого мужчины изучал мое лицо, будто искал там ответы на незаданные вопросы. – Сначала я думал, тебе лет пятнадцать, не больше, и у тебя проблемы в семье. Трудные подростки частенько сбегают из дома именно ночью, даже если просто покурить. А когда нашел тебя в клубе и понял, что ты там делаешь… - мне показалось, я услышала скрежет зубов. – Стало очевидно, что тебя нужно спасать. Ты не выглядела радостной, когда тебя трогали в зале, и когда пришлось уединиться в приватную комнату, и позже, когда ты пыталась сбежать, завидев меня… 

Удивленная, я опустила глаза в пол и нахмурилась: Эдвард следил за мной, не сразу решившись похитить, он наблюдал, и я сама дала ему повод, выглядя несчастливой. 

- Спасибо тебе за все, - поблагодарила я – другого случая сделать это, скорее всего, уже не представится. 
- Скажешь это тогда, когда у тебя все будет хорошо, ладно? 
- Ладно, – поднять глаза я побоялась, чтобы Эдвард не догадался, о чем я в действительности размышляю. 

Его рука упала вниз, и я поняла, что это лучший момент, чтобы ретироваться – испытывать судьбу и предлагать провести вместе еще одну ночь я не решилась. Слишком болезненным стал бы новый отказ. Я не понимала, что со мной творится, - этот мальчик, мой личный тюремщик и защитник, стал дорог мне за эти несколько недель. Отчасти было жаль прощаться с ним, и я пока не представляла, как вернусь к своей «работе». Но и мечтать… надеяться на чудо не могла. Сказочные принцы не выбирают использованных и грязных принцесс, - думать о подобном было неправильно и опасно. 

И я не думала. Сказав, что устала и хочу спать, убежала к себе. Ворочаясь на постели в полной темноте, еще какое-то время я не могла избавиться от надежды, что Эдвард придет… Неужто ему настолько не понравилась вчерашняя ночь, что он не хочет повторить ее? Возможно, он прислушался к родным, осудившим его за секс с грязной проституткой. А может, и сам не жаждет лишний раз прикасаться к товару, который использовали сотни или тысячи мужчин до него. 

Я представила, о чем он думает: сожалеет, что уступил, ждет не дождется момента, когда сможет провериться на венерические заболевания, и молится, чтобы не было никаких последствий. И точно так же на меня будет смотреть Чарли… как на заразу, от которой стоит держаться подальше. 

С этими невеселыми мыслями я и уснула, засунув голову под подушку и подтянув колени к груди… 
 

***

Утро разбудило меня очередным кошмаром. Черт подери, когда я принимала кокаин, монстры из прошлого меня не донимали… Невольно я сглотнула горькую слюну: воспоминания о белом порошке, лекарстве от душевных и физических ран, захлестнули меня, поторапливая как можно быстрее вернуться к Джеймсу. Избавилась ли я от наркотической зависимости, как думал Эдвард? Мое тело излечилось, но разум – нет. Даже наоборот – чем больше я начинала Думать, тем сильнее хотела забыться. 

Дом встретил меня тишиной, на кухонном столе ждал теплый завтрак. К горлу подступила тошнота, едва я представила, что сегодня увижу Чарли Свона. Перед встречей с ним я не испытывала радости – нет, меня одолевал ужас. И абсолютная уверенность, что это будет бесполезно. Так что я практически не притронулась к еде. 

Эдварда все еще не было слышно, и я рискнула зайти в спальню, ища его. Меня окружила пустота: постель убрана, покрывало идеально расправлено на кровати. Возле двери на тумбочке лежало что-то… подойдя, я поняла, что это пистолет и… свернутые трубочками зеленые купюры. 

Я задохнулась от волнения, взяв в руку черный ствол. Он был тяжелым и внушительным. Лучшего момента для побега нечего было и желать – я вооружена и у меня есть деньги, ключи от машины получить не составит никакого труда. Как же парень мог так расслабиться? Неужели он настолько наивный дурак? Что это значит? Он верит мне настолько и не ожидает подвоха? 

Он мальчишка, - напомнила я себе, - всего лишь мальчишка, возомнивший себя Спасителем. И который, как и многие до него, попал в ловушку женского коварства, обманчиво слабого образа сломленной и слабой, привыкшей подчиняться проститутки… 

На улице внезапно заурчал мотор, и я поняла, что Эдвард ждет меня там. Или проверяет машину. Он так спешил представить меня шерифу, что подорвался с раннего утра, не дав мне времени собраться с духом. Он так спешил избавиться от меня, - кольнуло в сердце понимание. 

Представив юношеское лицо, прекрасное в момент экстаза, славную улыбку и добрые намерения спасти меня, я поняла, что никогда не смогу выстрелить. Даже если он не спаситель вовсе, а псих, даже если мне придется провести в заточении всю свою жизнь, я не смогу нажать на курок и потом смотреть, как он умирает… Не после того, что он сделал, как нежно заботился, старался вдохновить на перемены, целовал и ласкал мое грязное, тысячу раз использованное другими мужчинами тело, ничем не показав своего отвращения… 

Зато деньгами я не побрезговала. Пользуясь свободной минуткой, нервно вытащила каждую пачку из резинки (их было несколько) и забрала половину купюр. Внешний вид остался прежним: на тумбочке лежал пистолет и рядом то же количество трубочек. Но самих зеленых бумажек внутри поубавилось. Спрятав украденное на дно сумки – ее я взяла с собой как единственную принадлежавшую мне вещь, она придавала мне уверенности, - я решительно вышла наружу и направилась к Эдварду. К долгожданной, мерцающей на горизонте свободе. 

- Привет, - улыбнулся он с энтузиазмом. Улыбка казалась наигранной, словно он пытался передать мне свой боевой и оптимистичный настрой насильно. 
- Привет, - кисло поздоровалась я, не собираясь притворяться радостной. 
- Все будет нормально, вот увидишь, - пристегнул он мои ремни, а я напоследок оглянулась на дом, прощаясь с ним; надеясь, что никогда его больше не увижу. И все же в чем-то было жаль… Время, проведенное с Эдвардом, нельзя было назвать неприятным… 

Всю дорогу, пока мы тряслись на ухабах и корнях, Эдвард пытался подбодрить меня, но я равнодушно смотрела в окно, отказываясь участвовать в разговоре. К счастью, ответов парень и не требовал – со свойственной ему чуткостью, вероятно, решил, что я не в настроении, потому что нервничаю. Волнение и правда было, но не только из-за встречи с отцом. В основном я была погружена в размышления о том, что сегодня предам доверие парня. Продумывала план побега, гадая, как скоро Эдвард меня поймает, и что тогда меня дальше ждет… 

Вот и шоссе: я задохнулась, увидев первые дома, приникла к стеклу, провожая взглядом фигуры людей на улицах, призывая себя к терпению. Сердце билось чаще, свобода была близка, и я пыталась сбросить горечь грусти оттого, что сознательно упущу шанс на другую жизнь. Я была упрямой или трусливой? А может, просто глупой? Почему я так боялась довериться Эдварду? Сейчас перед мысленным взором на чаше весов будто бы оказались две моих жизни: прежняя, тянувшая как магнит, потому что была привычной, единственно испытанной, - и предложенная Эдвардом новая, пугающая и бессмысленная, потому что я не представляла, какой она вообще могла быть… Неизвестность страшила. 

Сердце колотилось, точно молотом било изнутри о грудную клетку. Так чувствуют себя люди, которых отделяет от судьбоносного решения один шаг – сзади монстры, впереди пропасть. Пойдешь назад – попадешь в лапы к монстрам, но ты уже знаешь, каково находиться в их власти, тебя это уже не пугает. Прыгнешь в пропасть – может, и выживешь, но скорее всего убьешься насмерть. Страх не позволил бы мне сделать шаг вперед. Но и монстры уже не казались такими привычными и милыми, как раньше – время, проведенное вдали от грязного мира, меня изменило… 

Вздохнув, я уставилась на дом, перед которым Эдвард остановил машину. Конечный пункт назначения – здесь жил шериф Свон, и я внезапно оробела, так что руки на коленях начали дрожать. Не глядя на парня, я открыла дверцу и почти вывалилась из салона. Мой взор скользил по облупленной краске дома, по стоявшей на подъездной аллее полицейской машине. На лице выступил липкий пот, казалось, я вот-вот потеряю сознание. 

- Белла?.. – осторожно спросил оказавшийся рядом Эдвард, схвативший меня под локоть. Его проницательный взгляд смотрел прямо в душу, видел насквозь. – Хочешь, чтобы я пошел с тобой? 
- Нет, - решительно отвергла я, надеясь получить фору для побега: пока Эдвард будет ждать меня снаружи, я уйду через черный ход. Вокруг стоял лес – дом Чарли располагался на окраине. Но так даже лучше: проберусь через лес на шоссе и сяду в первую же попутку. 
- Возьми это, - парень что-то вложил в мою трясущуюся руку. Это оказалось удостоверение личности, и когда я открыла его, то с изумлением и ужасом нашла свою фотографию и имя: Изабелла Свон. Год рождения вновь делал меня несовершеннолетней… 

Я в шоке подняла глаза на парня: как это возможно? 

- Он не настоящий, - прошептала я растерянно. 
- Ты и так жила по поддельным документам, - заметил он. – Этот даст гарантию, что Чарли тебе поверит. Ты же за это волновалась? Это твой билет в новую жизнь. 

На этом сюрпризы не закончились. Пока я читала информацию, ища хоть какую-то ошибку в документе, Эдвард протянул мне еще кое-что. Серебристый квадратик – сотовый телефон. Новенький, последней модели. 

- Зачем? – я нахмурилась, не спеша брать дорогую игрушку. 
- Позвонишь мне, если я понадоблюсь, если нужна будет помощь, - объяснил он. – Позвони в любом случае: если остаешься у Чарли или если тебя нужно будет забрать. Чтобы я знал, все ли в порядке. Ладно? 
- Ты что же, не будешь ждать меня тут? Уедешь? – я потрясенно смотрела на парня, не понимая: то ли он так глуп, то ли… отпускает меня? Все на этом закончится? Я могу быть свободна? Получится или нет с Чарли, я вольна выбирать, что делать дальше, звонить или убегать. Это он имеет в виду или я неправильно поняла? 

Эдвард отступил на шаг, его лицо отражало противоречивые эмоции: внешнюю искусственную радость, а за ней что-то, похожее на сильное беспокойство… чуть ли не панику. Словно ему было тяжело выпускать меня из-под своего контроля, и он делал это лишь усилием воли. Так же родители боятся отпускать своих детей, позволяя им первые самостоятельные шаги… 

Что это было? Ответственность, которую он возложил на себя, за мою жизнь? Или нечто другое, чему названия я дать не могла? Он собирался держать меня в плену до тех пор, пока я не соглашусь на его условия. Разговор с семьей вынудил его переменить тактику, но он ведь уверен, что я не готова… И переживание за мой неверный выбор вырывалось наружу. Значит ли это, что он успел ко мне привязаться больше, чем просто к игрушке? 

Впрочем, у меня были проблемы и поважнее, чем страхи моего похитителя. Чарли. Я вновь посмотрела на дом. 

- Не буду мешать, - тихо сказал Эдвард, в голосе мне почудилась нотка разочарования. – Прощай?.. 

Выбранное слово заставило меня вновь взглянуть на парня: он все еще стоял рядом, но с более напряженным лицом. Вот он наклонился, неуверенно смотря в мои глаза. Я догадалась, что он хочет поцеловать меня, но слишком нервничала, чтобы что-либо почувствовать. Внутри ворочался колючий клубок из страха, растерянности и сомнений. 

Эдвард прижался ртом к моим губам, но сразу отступил, словно почувствовал, что я не в настроении сейчас оценить его нежности. 

- Все будет хорошо, - повторил он в который раз, приподняв уголки губ в серьезной полуулыбке. – Позвони мне, пожалуйста. 

Я стояла, не двигаясь с места, и смотрела на дом. Слушала, как за моей спиной заработал мотор, машина медленно тронулась с места. Как только звук отъезжающего автомобиля исчез вдали, вздохнула и сделала шаг вперед. Конечно, никто не принуждал меня встречаться с Чарли – теперь, когда мой похититель уехал, я могла вообще не звонить в эту дверь. Но я решила: раз уж судьба довела меня до порога, я просто обязана поговорить с как бы отцом… 
 

***

Я бежала. Спешила со всех ног, как могла, испуганно оглядываясь назад, вздрагивая от каждой серебристой машины или красного внедорожника… Не веря, что у меня получилось… Не веря, что Эдвард действительно отпустил меня. 

Сначала меня подбросил местный житель до остановки общественного транспорта, находящейся за чертой города: обычная бетонная платформа на обочине, возле кромки зеленого, покрытого снегом леса. Разломанная скамейка не привлекла, чтобы на нее сесть. Поэтому я стояла, переступая ногами, чтобы не дать себе замерзнуть. 

Потом я села на автобус, который дожидалась так долго, что продрогла до самых костей – мои сапоги не предназначались для мороза, да и пальто было тонким. О том, чтобы сдаться и позвонить Эдварду, не было и речи – подаренный телефон я сунула в почтовый ящик Чарли Свона, если Эдвард захочет, то позвонит и его заберет… 

Ах да, мой отец… Что ж, разговор получился недолгим. 

«Ты кто?» - спросил шериф через слегка приоткрытую дверь, жуя бутерброд с ароматом копченой колбасы и пива. Достаточно приятное лицо, усы аккуратно подстрижены, гладкий подбородок… Даже не знаю, было ли в нашей внешности что-то общее? Я не заметила. 

В его глазах не мелькнуло и искры интереса. В то время как я, обмирая от страха, не знала, что сказать, и как вообще заставить себя произнести хоть слово. 

«Я… мне нужно поговорить с вами насчет Рене… Рене Дуайер». 
«Дуайер? – нахмурился он, перебирая в уме ассоциации, но имя ни о чем ему не сказало. – Первый раз слышу». 

Кровь схлынула с моего лица: именно этого ответа я ожидала и больше всего боялась. 

«Возможно, она назвала вам девичью фамилию? Бенсон. Рене Бенсон, семнадцать лет назад…» 

«Семнадцать? – крякнул с изумленным смешком Чарли Свон, покачивая головой. – Девочка, события такой давности я уж и не вспомню. Кто она? Зачем ты ее ищешь? И почему интересуешься именно у меня?» - Взгляд шерифа изменился, пробежавшись по моей фигуре сверху донизу, напугал меня, вернувшись к лицу недобрым: в мужчине включился «полицейский», и я сразу же ощутила себя под колпаком подозрений. О чем думал мистер Свон, глядя на меня? Что я какая-то аферистка, выпытывающая у него непонятно для чего подробности далекого прошлого? Понял ли он, что я проститутка? 

Как бы там ни было, задерживаться рядом с ним становилось опасно. 

И все же я попыталась в последний раз. 

«Она была проездом здесь. - Как жаль, что мама не рассказала мне в свое время, по каким делам ездила в Форкс, это бы точно помогло прояснить память Чарли. Но мне было всего семь лет – возможно, она и говорила, но в силу возраста я этого не запомнила. – Светло-каштановые волосы, почти рыженькие, веселая и авантюрная. Наверняка вам она понравилась». 

Из-за спины Чарли Свона раздался громкий шум ликования стадиона: похоже, до моего появления шериф смотрел спортивный матч по телевизору, и теперь одна из команд вышла вперед на несколько очков. Мужчина обернулся: на его лице отразилась досада. Я поняла, что на этом наш бесперспективный разговор будет закончен. 

«Прости, девочка, я не знаю, о ком ты, - покачал головой он, притопывая от нетерпения. – Если хочешь, приходи завтра в участок, может, там выясним что-то». 
«Спасибо, что уделили мне время», - пробормотала я закрывающейся двери. 

Вот так мы и «поговорили». А чего я ждала? Конечно, можно было начать трясти паспортом с фамилией «Свон», но так можно было и в тюрьму загреметь, получив срок за подделку документов. К тому же, какой смысл тревожить мужчину романом семнадцатилетней давности? У него своя жизнь; такой, как я, не было в ней места. 

Сделав несколько пересадок и перекусив в придорожном кафе, ближе к вечеру я, наконец, оказалась в Сиэтле. Разглядывая из окна автобуса улицы и витрины магазинов, я вздохнула с некоторым облегчением, что до сих пор не поймана. Разумеется, Эдварду ничего не стоило вновь найти меня в «Опале» и некоторое время я буду бояться его появления, дергаясь от каждого мужского взгляда. Но, немного поразмыслив, я решила, что опасаться нечего. 

Поведение Эдварда этим утром, его слова и взгляды, обещания дали мне понять, что преследовать меня он больше не станет. «Прощай», - удивило меня утром подобранное юношей слово. Не «до встречи», не «увидимся», а именно «прощай». Он попросил меня позвонить, только если мне понадобится его помощь, в противном случае не собирался появляться. Он может думать, что я еще у Чарли или что я отправилась в Сиэтл – это был мой выбор, и Эдвард, наконец, мне его предоставил. 

Больше того, похоже, парень все спланировал заранее, даже развел меня на деньги. Купюры, которые я нашла утром, не могли оказаться там просто так: он положил их специально, надеясь, что я прельщусь их украсть, раз уж отказалась взять просто так. Черт подери, этот мальчик умело читал чужие души и манипулировал ими, и я восхитилась тем, как ловко он заставил меня поверить в собственную хитроумность и поддаться искушению! 

Как бы там ни было, я добралась до «Опала», когда стемнело. Понятия не имела, сколько прошло времени: даже зная точную дату сегодняшнего дня, не могла вспомнить, какого числа Эдвард меня похитил. То время вспоминалось как сквозь туман, и не последнюю роль в этом играл наркотик, превращающий мозг в не думающую жидкообразную кашу. Сейчас разум был ясен и чист: стоя у двери служебного входа, я ощущала нерешительность. Неужели я настолько глупа и упряма, что готова добровольно вернуться в мир насилия? В моей сумочке лежало почти пять тысяч долларов – именно столько я стащила. Что мне стоило развернуться и опять сесть на автобус, уехать куда глаза глядят, хоть на край света? В другой город, штат, и попробовать жить иначе? 

Я представила реальность: я буду там совершенно одна, ни друзей, ни работы… Деньги однажды закончатся. Не умея ничего, кроме как продавать себя, я неизбежно скачусь к тому, с чего начинала, но только добренького Джеймса и готовых поддержать подруг рядом уже не будет. В «Опале» у меня была хотя бы иллюзия «счастья». Оно будет недолгим, я знала. Но лучше прожить короткую яркую жизнь, чем каждый день страдать до самой смерти в одиночестве и нищете, осознавая собственную ничтожность и ненужность… 

Возможно, всему виной была моя изломанная психика. Привыкшая подчиняться, не пробовавшая по-настоящему свободной жизни, когда зависишь только от себя, не знающая, что такое нормальность, я просто не понимала, каково это – жить одной и заботиться о себе самостоятельно. Да, у меня был выбор: уйти или остаться. Но в данном случае «уйти» означало прыгнуть в страшащую, темную неизвестность… И, не придумав лучшего, я толкнула дверь клуба и вошла внутрь…

ГЛАВА 9 >>>