- Эдвард, мне нужно с тобой поговорить! - Джаспер единственный из членов моей семьи, кто входил в мой кабинет без стука, хотя прекрасно знал, что меня это раздражает.

- Джаспер, я готов тебя выслушать, если только речь идет о стихийном бедствии, ты же знаешь, что я очень занят, - работа - единственное, что помогает мне отвлечься, иначе я, наверное, сошел бы сума. - Давай я через час освобожусь, и мы обсудим, как прошла твоя очередная пьянка.
Иногда, я даже завидовал брату - всегда веселый и неунывающий, казалось, ничто и никто не может вывести Джаспера из себя.

- Вот о женщине, второе имя которой - стихийное бедствие, я и хотел поговорить, - я так резко вскинул голову, что у меня на секунду потемнело в глазах.

- Что ты узнал? - от фирменной улыбки Джаспера я понял, что моя жена жива и здорова, но новости для меня все равно плохие, очень плохие. - Джас, если ты хочешь, чтобы твои зубы остались на том месте, где они находятся сейчас, не тяни резину, говори! - брат, продолжая ухмыляться, положил на мой стол свежий выпуск «Washington Post» и увесистый белый конверт.

- Читай, я вряд ли смогу, что-то добавить.

После того, как за Джаспером закрылись двери, я начал читать газету, которая заботливой рукой брата была открыта на нужной мне странице.

На верхней строчке красовался заголовок "Джейкоб Блэк, наследник многомиллионного состояния инвестиционной компании "Berkshire Hathaway", объявил о своей помолвке с Изабеллой Мари Каллен". От ярости я забыл, как дышать, но продолжил читать:
«…Мистер Блэк, вы простите за нескромный вопрос, но разве ваша невеста не является женой известного бизнесмена, владельца крупнейшей нефтяной компании "Getty Oil Company", Эдварда Каллена?
- Этот вопрос как раз улаживается, как только документы о разводе будут подписаны, мы с миссис Каллен поженимся.
- Мистер Каллен согласен дать развод? О чете Калленов давно не было слышно. А миссис Изабелла давно не радовала нас своим появлением на публике.
- Я думаю, Белла и Эдвард расстанутся добрыми друзьями, к тому же, кто в наше время силой удерживает жену?
- А где вы думаете отмечать столь грандиозное событие?
- В Париже. Белла сейчас там и с неугомонностью, присущей только женщинам, когда дело касается свадьбы, готовится к торжеству…"

Подбежав к камину, я разорвал и швырнул газету в огонь, смотря, как золотистые языки пламени пожирают остатки бумаги. Точно также пламя ревности в моей груди пожирало мою душу.
Наглый, самоуверенный сукин сын, ублюдок, давно надо было скрутить ему шею. Мне нужно выпить. Мои руки тряслись от злости, наливая коньяк, я разлил изрядную порцию темной жидкости на стол. Чтобы как-то успокоиться, я присел в свое любимое, кожаное кресло, потягивая напиток, который приятно обжигал мое горло. Я сидел и смотрел на картину, нарисованную сразу после нашей свадьбы, которая висела над камином. Белла в экстравагантном свадебном платье оранжевого цвета, короткое впереди, открытое, обнажающее ее великолепные ножки в белых, высоких, гипюровых сапожках на шпильке, а сзади с традиционным длинном шлейфом. Полупрозрачный корсет, расшитый драгоценными камнями, перчатки белого цвета, скрывающие ее красивые руки до плеч, также украшенные вышивкой с пылью драгоценных камней. Белла наотрез отказалась от фаты, в ее густых, слегка волнистых, редчайшего цвета плавленого золота волосах были приколоты белые лилии. Она была прекрасна. Я почувствовал, как мои губы растянулись в улыбке - да, давно у меня не было поводов для веселья. Вспоминая выражения лица своих родных, когда они увидели свадебное платье моей невесты, я начал хохотать. Отец так разозлился, что отказался идти на свадьбу, но потом смирился и приехал, конечно, для него слишком важно мнение высшего общества, важнее своих детей и жены. Продолжая рассматривать картину, я любовался Беллой, она улыбалась мне счастливой и нежной улыбкой, в ее глазах удивительного янтарного цвета светился огонь, страсть, непокорность и в тоже время: любовь, мудрость, не присущие ее возрасту и… какая-то безысходность. Раньше, я этого не замечал, я не мог понять, почему в Белле как будто живет два совершенно разных человека. Белла была радостной, любящей, страстной, слегка взбалмошной, но доброй девушкой, а иногда, она полностью уходила в себя, становилась хмурой, задумчивой, нервной, от волнения кусала губы до крови. Я пытался достучаться до нее, но она отмахивалась от меня, говорила, что все хорошо, а после выкидывала, какой-нибудь номер, повергая моих родителей в шок и радуя светскую хронику. Даже моя мать, всегда тихая и незаметная, старающаяся всю свою жизнь не вызвать недовольства моего отца, билась в истерике. А мне было все равно, я любил Беллу такой, какая она есть и в отличие от своего отца мне было наплевать на мнение других. Но Белла как будто знала, на какую струну надо надавить, чтобы мне было больнее. Мы часто сорились из-за непонятного тогда мне поведения Беллы. Но чем яростней была ссора, тем слаще примирение. Белла была, как открытый огонь: теплый и ласковый вдали, но беспощадный и обжигающий, если подойти слишком близко. Наивный, я думал, что смогу подойти близко-близко и не обожгусь, но я ошибался, и от меня остался лишь пепел.

После ухода Джаспера прошло уже полчаса, а я еще не мог до конца прийти в себя. Я осушил одним залпом бокал своего любимого коньяка Fins Bois , надеясь, что он поможет мне прийти в себя. Наконец, моим поискам пришел конец: два года, четыре месяца и двадцать два дня я прожил в муках, пытаясь найти свою жену - Изабеллу Мари Свон-Каллен, чертовку, которая наотрез отказалась полностью менять свою фамилию, когда мы поженились. Маленькую сучку, сбежавшую от меня, оставив на прощание лишь трусливую записку. Для поисков Беллы были задействованы все мои связи, были наняты десятки сыщиков, подключена полиция и Интерпол, но ничего не приносило результатов. Я сходил с ума от беспокойства, каждый день без весточки о ней длился вечность. Почти каждую ночь в своих беспокойных снах, я то вытрясал из нее душу, за ее бегство, то умолял ее вернуться ко мне. Моя Белла, моя единственная, дорогая, любимая жена, для которой наш брак с самого начала был фарсом, преднамеренным предательством, а ее любовь ко мне - лишь лож и игра. Лживая тварь, которая после выполнения своей роли, не раздумывая, предпочла меня другому. Черт, я заставлю этого сукина сына, сожрать каждый экземпляр этой газеты! Взяв со своего письменного стола увесистый конверт, также принесенным Джаспером, я на девяносто восемь процентов, был уверен, что в нем, ведь я уже получал такой, только поменьше, почти два с половиной года назад. Ну, конечно, это были документы о бракоразводном процессе. Моя милая женушка хочет свободы, да я лучше сдохну, чем отдам ее Джейкобу Блэку. Послышался хруст стекла, и мою руку пронзила острая боль. Черт, я раздавил бокал. Достав белый платок, я обмотал им руку, платок тут же промок от крови, наверное, надо наложить швы, но у меня нет на это времени. Если кто-то думает, что сможет забрать у меня то, что принадлежит мне, то он глубоко ошибается. Достав мобильный телефон из кармана пиджака, я набрал нужный мне номер.

- Спенс, готовь самолет, мы вылетаем в Париж, немедленно!