Но сейчас мы здесь. В немецком ресторане, где подают ту знаменитую говяжью печень с яблочными дольками и картофелем (в прочтении Эдварда: овощным гратеном). Место, что назвала ему в нашу первую встречу в «Старбаксе», место, куда уже приводил меня однажды... наше возвращение в Берлин знаменуется туром по значимым точкам. Вот уже и «Lemke» в их числе. Хорошо, что сегодня четверг – пивное настроение еще не достигло своего апогея. Да и для таких трезвенников, как мы, шутит Каллен, есть специальная часть зала с уютными столиками и не слишком ярким светом ламп. Очень камерно.
Я глажу его руку, тонкие и затейливые линии ведя от запястья до костяшек пальцев. Моя ладонь в три раза меньше, чем у Эдварда, это особенно приятно, когда он ее пожимает. Пышущий теплом и каким-то мирным, добродушным настроением сегодня, Эдвард – просто загляденье. Наблюдает за мной со спокойным интересом. Как будто бы насквозь видит.
- Как у нас дела, Schönheit?
- У нас?
- У нас всех. И у тебя – особенно, - обводит взглядом нашу небольшую часть зала, где сидят еще несколько таких же пар. Все мы ожидаем еду, но в немецких ресторанах это лишь условное время. Все очень быстро, отточено и отлично. Многим заведениям стоило бы поучиться их сервису.
- Я начала дегустировать берлинские брецели.
Эдвард удивленно моргает, мило улыбнувшись.
- Что начала?..
- Брецели. Как одну из важнейших составляющих немецкой кухни, столь популярную в туристической среде. И они тут на каждом шагу, да, но есть особые места, самые лучшие. Их и ищем.
- Гайд по брецелям – это сильная идея.
- Не смейтесь, мистер Каллен. Между прочим, первым из немецкой кухни я попробовала именно брецели.
- С солью? В баре?
- Да. На Brezelmacher. В лучших традициях.
Эдвард переворачивает ладонь, сумев перехватить мои пальцы. Не успеваю испугаться его резкому движению, лишь потрясенно улыбаюсь. Сокол может быть неуловимым, когда захочет.
- Armes Ding. Ты была в Backer wiedemann?
- Нет.
- У них великолепные брецели. Не с солью и не на подставках, но определенно стоят того, чтобы их попробовать. Позавтракаем там? Завтра, как раз перед началом смотра квартир.
- Ими завтракают?..
Эдвард мило посмеивается моей реакции, погладив вдоль мелких синих венок у запястья. Кивает.
- Тебе понравится, обещаю.
- Я не знала, что ты специалист по брецелям, Эдвард.
- Скорее, по черному кофе. Он там отменный. И вид на Бранденбуры – стоящее место.
- Я заинтригована.
- Значит, решено!
Мне нравится, как уверенно, победно он это говорит. И как ласково при этом улыбается. Эдвард в отличном расположении духа сегодня и мне несколько неловко заводить разговор про их встречу с Эмметом. Лучше подождать до конца ужина.
Еду подают через пять минут. Эдвард рассказывает мне о последних новостях «Порше», польщенный моим любопытством. Но это правда так, его работа, как и он сам, всегда будет одной из сфер моих интересов. Пробую наше основное блюдо, поданное на огромных бело-голубых тарелках с изображением сцен охотничьей жизни. Выше всяких похвал, ну конечно же. «Lemke» держит марку.
Эдвард немного расспрашивает меня о журнальных статьях. Какая из пекарен и кофеен за эту неделю понравилась мне больше всего, куда бы отвела его? Я настаиваю, что «Five Elephant» не затмит ничто, пойдем туда. Да и сертификат на каппинг никто не отменял, нужно использовать его до апреля.
Мы делим яблочный штрудель с ванильным кремом на двоих. Эдвард ворует поджаристые кусочки яблока с моей половины. Наигранно возмущаюсь такому поведению средь бела дня. Falke смеется, что уже вечер. А в Портленде вот-вот кончится у детей школа. Я спрашиваю Эдварда, как мальчики. Он снова отвечает немного уклончиво.
- Гийома тревожит мысль о смене школы. Мы с Террен как раз это сегодня обсуждали.
- Ты говорил, что найдешь им международную.
- Да, Berlin Brandenburg International School – самое интернациональное учебное заведение в интернациональном Берлине. В пригороде, правда, но зато американская система и то же количество предметов за год. Они готовы их взять без предварительного собеседования.
- У Тревора с Парки, должно быть, высокий средний балл.
- Или у меня высокая должность. Но Паркеру от этого не легче.
- У него обязательно появятся друзья здесь, Эдвард. Это лишь вопрос времени.
- Я тоже так думаю, Изз. Некоторые моменты надо просто пережить.
- А Кэтрин?..
- Пропала с радаров, - лицо его чуть багровеет, глаза совсем темные. – Но я ее достану откуда угодно. Дело уже получило ход.
- Главное, чтобы Фабиан был в порядке, Эдвард.
- Будет. У него теперь есть все шансы.
Эдвард закрывает счет, оставив двадцатку чаевых. Мы выходим на свежий морозный воздух. Центральный собор высится над городом. Скоро начнут реставрировать его купол – не будет больше такого отличного вида.
Приникаю к Falke, когда предлагает мне свой локоть – и прогуляться. С удовольствием касаюсь материи его пальто, теплой ладони, длинных пальцев. Эдвард расслабленно улыбается, подставив лицо мелким снежинкам, летящим с неба. Но кажется мне слегка задумчивым.
- Я правда рада, что они приедут. Подумать только, уже так скоро.
- Полторы недели. Не передумала, не поедешь со мной?
- Мы уже обсудили Эдвард, мне правда нужно немного поработать. Зато я подготовлю все к вашему приезду.
- Станешь хозяйкой большого дома, - хмыкает мужчина, поцеловав мои волосы. – Я хотел бы на это посмотреть.
- У тебя будет такая возможность.
Сворачиваем на одну из больших улиц, что ведет к опере и, далеко впереди, Бранденбурам. Снег расчистили, больше он не выпадал – но эти маленькие снежинки вполне могут стать полноценным снегопадом к ночи. Где-то вдалеке, слева, мерцает сигнальный огонек Александерплатц.
- Знаешь, мы сегодня пили кофе с Элис.
Эдвард покрепче перехватывает мою руку, несколько насторожившись. Нелюбимые мной морщинки хмурости касаются его лба. В глазах – удивление.
- Даже так?
- Она прилетела вчера и предложила... мы хорошо провели время.
Он дает мне еще немного времени, если решу сказать что-то еще. Но я молчу – и Сокол медленно кивает.
- Здорово, что вы снова стали общаться. Было бы нечестно рушить дружбу по моей вине.
- Это больше похоже на конфликт интересов, - вздыхаю, кратко глянув на луну, проглядывающую из-за облаков. – Как у тебя с Эмметом.
Я удивляю Эдварда во второй раз за последнюю минуту. Он больше не держит меня, отпускает на полшага вперед. Останавливается возле изгороди моста, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Больше никуда не идем.
- И к чему это, Изабелла? – несколько строго спрашивает.
- Не знаю. Элис сказала, вы встречались в Портленде. Ты ни разу не упоминал.
- Эммет обсуждал с Элоиз нашу с ним встречу?
- Вряд ли. Но она нашла у него твою визитку.
Эдвард хмыкает, закатив глаза. Нетипичный для него жест, еще и на этом широком мосту. Немного наклоняет голову, смотрит на меня с вниманием. Ждет реакции.
- И что ты думаешь?
- Странное чувство. Я считала, мы закрыли этот вопрос еще в США.
- Schönheit, этот парень намерен спать с моей дочерью – в самом ближайшем будущем. Он подвозит ее, целует ее и водит на романтические встречи. Более того, успевает еще и с тобой проводить рабочие вечерние брифинги. Я не мог остаться безучастным.
- Ты будто на телешоу выступаешь.
- Пытаюсь донести свою точку зрения, - мрачно хмыкает мужчина, опираясь правой рукой о поручень моста. – Вполне здравый поступок с моей стороны.
- Не поспешный?
- Кто знает, когда я поймаю его в следующий раз, вашего Эммета. Надо было пользоваться возможностью.
- Вы хорошо пообщались? Не зря воспользовался?
- Очень даже. Он не самый плохой экземпляр. Пока.
- Эдвард, ты ведь не предусмотришь все варианты, не проконтролируешь каждое событие. Может быть, следует немного отпустить контроль? Как с Сибель.
- Мы мило поговорили, ничего больше, Белла. Ты зря так тревожишься.
Я уже слышала это заключение. И такой вид Эдварда – убежденного в своей правоте, но несколько растерянного – видела тоже. История повторяется по ленте Мебиуса. Единственный камень преткновения – это ревность. Не хочу, чтобы она между нами встала.
- Falke, - зову его, коснувшись плеча. Подступаю ближе, заглядываю в глаза. Прошу того же.
Синий взгляд весь мой. Он и напряженный, и собранный, и глубокий, и мерцающий. Словно бы все и сразу. Эдвард не был готов, что я узнаю об их встрече, но старается свести все к дружелюбному консенсусу, не злится и не настаивает пока. Но мне важно, чтобы он знал.
- Скажи, ты мне веришь?
Хмурится, красивые брови сходятся на переносице. Блестят от влаги снежинок темные волосы.
- Абсурдно, Белла. Конечно.
- Тогда услышь меня и поверь еще раз: я люблю тебя и никого другого мне не нужно. Ты можешь меня не ревновать.
Он молчит пару секунд, будто бы вслушиваясь в эти слова. Пожимает мою руку, когда касаюсь его собственной.
- Спасибо. Но это не всегда так просто.
- Будем стараться каждый день? Мне тоже есть чему поучиться.
Он прищуривается, встретив ухмылкой мой ответ. Наклоняется, дав проследить за каждым своим движением. Улыбается. Целует.
- Ладно, Schönheit. Твоя взяла.
Целую его в ответ, приподнявшись на цыпочках. Эдвард обвивает мою талию, чуть выше поднимает, прижав к себе. Отвечает на поцелуй.
Эту тему мы исчерпали.
В пятницу, следуя вчерашнему договору, выбираемся на завтрак в город. Пекарня, о которой говорил Эдвард, располагается в двух шагах от Бранденбургских ворот, на Унтер-ден-Линден. Она совсем небольшая, метров двадцать. Длинная стойка из темного дерева, темно-алые стены, десять столиков с забавными старомодными стульями. Вокруг них – картины в тяжелых, старых рамках. Все черно-белые, все о прежней жизни Берлина – еще довоенного. Играет негромкая классическая музыка, подают черный кофе в больших белых чашках и, как визитную карточку, двенадцать разных видов брецелей. И это не считая другой выпечки (Эдвард советует попробовать Käsekuchen, вариацию чизкейка). Мы садимся на барных стульях у дальней стены, у отдельного столика на двоих. Эдвард заказывает два разных брецеля: с сыром эдамер и тыквенными семечками и с медом, марципаном и миндальными хлопьями. Горячий черный кофе пахнет на ползаведения.
- Выглядит сказочно!
Ему льстит мой восторг.
- Я рад, что тебе нравится, малыш.
- Я в Берлине два года, Эдвард. Я понятия не имела об этой пекарне.
- Ты просто не дегустировала правильные брецели, - мудро подмечает он, надламывая для меня первый, сырный вариант. – Да и не слишком оно приметное.
- Тем ценнее. Спасибо, что показал мне!
- Alles für meine Königin.
Это официально один из самых жизнерадостных, самых приятных моих завтраков – и не только в Берлине, не только с Эдвардом, за все годы – в принципе. Особая аура царит в этом маленьком заведении, а может близость Сокола играет основополагающую роль... но мне хорошо. Просто и хорошо. Это и есть настоящая жизнь, правда? Наполненная любовью.
После завтрака мы встречаемся с Каспианом и Витторией у «Адлона». Едем на двух машинах, Эдвард за рулем своего авто, Каспиан на темно-синем «Porsche Macan» позади. Он назначил смотры в трех квартирах на сегодня, самых лучших из списка (всего их пятнадцать, если Эдвард захочет продолжить).
Мы начинаем с конца. Третьи апартаменты в списке располагаются чуть дальше от центра, в районе Штеглиц-Целендорф. Невысокий белый дом, один из шести на закрытой территории. Здесь есть теннисный корт, крытый бассейн и зеленые лужайки, где летом пасутся кролики. Дети, по словам риэлтора, это зрелище просто обожают.
Апартаменты располагаются на первом этаже. Четыре спальни, гостиная, совмещенная с кухней, две ванные комнаты и отдельной стоящий санузел. В отделке – светлое дерево и паркет. В детской – обои с забавными каракулями. Большая терраса с живой изгородью. Полная меблировка. Подземный паркинг. Терраса для жильцов на крыше, с видом на Берлин. Сто шестьдесят жилых квадратных метров.
- Комнаты совсем небольшие, - думает вслух Эдвард, проходя вместе со мной от гостиной к хозяйской спальне. Окна здесь не в пол, скорее в полстены. Вместо отопления – теплый пол.
- Но светлые, судя по всему.
- Не знаю. Направление северное.
Что-то не так в этой квартире. Мы сходимся в этом единогласно. Переезжаем на другой адрес.
Вторые апартаменты из списка Каспиана находятся в Prenzlauer Berg. Тут один дом, высокий, в двадцать с лишним этажей. Недавно отстроенный, еще с легким запахом краски. Окна в пол, как и у нас, восемнадцатый этаж. Внизу паркинг, магазины и кофейня. Территории у дома, как таковой, нет, но есть огороженная детская площадка на пятьдесят метров. Комнаты огромные, если не сказать больше, поистине светлые. На полу – ламинат, стены белые. В детских к окнам подведена LED-проводка, можно менять цвет освещения. Вся мебель тоже на месте. Те же четыре спальни. И даже пятая, совсем крохотная – можно отдать под офис. Не то.
Первые в списке и последние на сегодня апартаменты находятся в районе Тиргартена. Эдвард с самого начала хотел вид на парк и Каспиан, изучив рынок, отыскал такую квартиру. Почти все ее окна выходят на огромный зеленый парк, так полюбившийся мне с первого взгляда. Установленная Соколом планировка, высокие потолки – под пять метров. Старое здание, но максимально центрально. Паркинг. Небольшая, но зеленая придомовая территория. Круглосуточное видеонаблюдение и высокие бежевые ворота на вход. За живой изгородью первых этажей дома не видно. Квартира располагается на двенадцатом.
- Что скажешь, Белла?
- Вид потрясающий.
- Это да, - глянув на высокие деревья Тиргартена, соглашается Falke, - все, кроме офиса и прачечной выходит на парк. Но проспект тут же.
- Зато центральнее некуда.
Эта квартира, бесменно, наш фаворит. Эдвард берет время на раздумья до понедельника. Риэлтор регистрирует его заявку, подтверждая, что будет готов услышать ответ в понедельник. За квартиру нужно будет внести залог в размере трети срока аренды. Эдвард намеревается взять апартаменты на семь месяцев – предварительно. Коммунальные услуги, консьерж-сервис и уход за садом включены в стоимость. Задумываюсь, что нам стоит навестить Размуса.
На выходные Эдвард увозит нас на Мюггельзе. Я до последнего не верю, что не шутит, когда будит меня ранним утром с таким заманчивым предложением. Раз уж так соскучилась по нашему тихому, бестревожному озерному краю. Да и клининг будет здесь в эти выходные – теперь я знаю, что целая команда из трех человек раз в две недли наводит в апартаментах Сокола кристальную чистоту. Для другой квартиры, думается, понадобится человек пять.
Эдвард сам ведет автомобиль до озерного поселка. Любуюсь им, никак этого не скрывая. Falke мне подмигивает.
- Я уже загородился.
- Да? Ну наконец-то!
В нашем домике ничего не изменилось. Потолки с сосновыми балками, большая постель с белыми простынями, столик на пирсе и огромные окна с видом на темное озеро. Здесь все так же правит балом запах дерева, слегка – корицы, немного – роз. Пионовидные, бледно-розовые, они стоят на журнальном столике в большой вазе. Эдвард удивительный.
Мы проводим выходные потрясающе, но не слишком эффективно. Сочетаем хайкинг по лесу с занятиями любовью, сытными завтраками и кофе на пирсе. Дурачимся на старом диване, греемся у камина в вечернее время, вместе читаем что-то из старого собрания книг на полках. Забавно, что я отыскиваю среди них биографию Баха.
Вечером субботы, когда Эдвард лежит на моих коленях на этом милом старом диванчике, бархатно глажу обе его щеки. Этим утром Falke не брился – интересные ощущения.
- Продуктивная выдалась неделя, м-м?
- Так и не скажешь, что первая по возвращению, - улыбается Эдвард, подстроившись под мои касания. – Ты пахнешь лавандой, Liebe.
- У нас такой сегодня гель для душа.
- Мне нравится.
- И мне, - щурюсь, наклонившись ближе и потеревшись своим носом о его. Эдвард смеется.
Догорает в камине последнее из крупных бревен. За темными окнами негромко стучит дождь – снег неотвратимо тает. По глади озера разбегаются мелкие круги. В этом небольшом домике, вместившем в себя все лучшее, пахнет нами. И есть только мы.
Чувствую жгучую благодарность внутри. Влюбленно смотрю на Каллена.
- Спасибо тебе.
- За что именно, солнышко?
- За все, что у нас здесь было. И за то что нас сюда привез.
Он улыбается, вытягиваясь мне навстречу, привлекая к себе. Массирует кожу головы, легко потягивает волосы. Требовательно целует.
- Тебе спасибо, моя красота.
Ярко мерцают его синие глаза. Особо нежными, трепетными становятся прикосновения. Ниспадает тонкая кофта с моего плеча – поцелуй неотвратимо перерастает в нечто большее. И это до безумия прекрасно.
Мы возвращаемся в Берлин в воскресенье вечером, а в понедельник начинается вторая неделя. Последняя полноценная неделя перед приездом детей.
Проходящие дни выходят чуть более загруженными и насыщенными, ведь дел еще остается много. Но Эдвард обещает мне, в пятницу снова съездим на Мюггельзе. Отыщем время для нас двоих.
Falke все-таки одобряет ту, последнюю квартиру, внося залог. Мы перевозим туда часть вещей с помощью Каспиана, как только клининг заканчивает с ее генеральной уборкой. Виттория помогает мне расставить посуду и разложить хозяйственные принадлежности, пока Эдвард на работе. А вечером, уже вместе, мы разбираемся с одеждой и личными вещами. Гардеробная здесь больше, чем в его нынешней квартире. У меня не так много вещей и они смотрятся сиротливо среди больших полок. Эдвард как бы между прочим предлагает пройтись по магазинам. Напоминаю, что так и не одела еще ни разу то, что он уже мне подарил – впервые вижу эту одежду, развесив в шкафу. Мужчина уверен, что нам удастся найти компромисс.
Правда, в новых апартаментах мы не ночуем до последнего. Не слишком верится, что переезжаем, что мальчики действительно приедут совсем скоро. Особенно неуютно вдруг становится мне от мысли, что жизнь изменится кардинально и бесповоротно, стоит детям лишь приземлиться в Берлине. В ночь перед отъездом Эдварда рефлексирую, ворочаясь в постели, никак не в силах поймать ускользающий сон.
- Что такое, Sonne? – приметливого Сокола не проведешь.
Приходится рассказать, пусть и скомканно, но честно.
Эдвард бархатно гладит меня, утешая самим фактом этих прикосновений. И словами, конечно же. Только Эдвард умеет подбирать такие правильные, своевременные слова.
- Ты у меня такая смелая, Schwalbe. Так искренне умеешь любить, так самозабвенно заботишься. Нам с тобой очень повезло.
- Я боюсь цены ошибки, Эдвард... я не хочу сделать им больно.
- Детям будет лучше здесь. Они уже очень к тебе привязаны. Это будет нашим большим и чудесным приключением, малыш. Впервые – как настоящая семья.
- Доверие...
- И я, и мальчики тебе абсолютно доверяем. Все будет хорошо.
- Я очень надеюсь, что они будут счастливы здесь. И они, и ты, Эдвард.
Он поворачивается на бок, притягивает меня к себе, не давая отвести взгляд. Кончиками пальцев гладит вдоль щеки. Очень бережно.
- Я уже счастлив, любимая. Бесконечно.
Обнимаю его, прижавшись к груди так крепко, как только могу. Судорожно выдыхаю.
- Доберись туда и обратно в целости и сохранности, Эдвард. И держи меня в курсе.
- Обещаю, мое солнце.
Он держит слово. Трижды за эти дни звонит мне по видеосвязи, два из них – вместе с Паркером. Тот хвастается мне, что им с Фабианом удалось вместиться в четыре чемодана и небольшую сумку. Эдвард ерошит волосы сына, высказывая сомнение, не забрали ли они с собой пол-Мэна. Ненадолго показавшись в гостиной, Фабиан машет мне в камеру. Вид у него довольно спокойный.
Последнюю ночь перед приездом Эдварда и детей я все так же плохо сплю. Долго ворочаюсь в постели, рассматриваю карту Берлина на стене в нашей старой квартире. Обнимаю подушку Сокола, глубоко вдохнув ее запах. На прикроватной тумбочке стоит фоторамка, что подарила ему на Рождество. Нажимаю на экран, отыскав нашу с ним первую, общую фотографию – у дворца Шарлоттенбург. А потом семейную, с мальчиками, из океанариума. И новую, недавно загруженную – с Рождества. Долго, долго смотрю на нее, не давая экрану погаснуть.
Пока наконец не засыпаю.
* * *
Я выезжаю в направлении Берлин-Бранденбург в четыре сорок вечера. Над городом уже сгустились сумерки, мрачными тенями оседает ночь на верхушках небоскребов у Зоосада. Ветер не сравнится с североатлантическим, но этим вечером расходится на на шутку – чувствую, как его порывы ударяют о крыло машины на трассе.
Вечер темный и безрадостный. Сегодня среда, третье февраля. Длинная вереница машин тянется к пригородам с центральных улиц. Снег в городе почти растаял, но по краям автобана высятся настоящие сугробы. На завтра обещали минус четырнадцать – не лучший подарок детям.
Я делаю музыка в салоне чуть громче. Giusy Ferreri, Le cose che canto. В моем Spotify теперь целый плейлист посвящен ее творчеству, песни часто выражают мое настроение. Задумываюсь над тем, не начать ли учить итальянский, раз не вышло с немецким. Сама себе усмехаюсь. Отпиваю горячего капучино из традиционного в этом «Порше» стаканчика «Старбакс». Лучше.
La senti la brezza e il passo delle biciclette
Apri la porta e fai entrare le stelle
Dove hai messo la testa
Stai sognando da ore
È così bello vederti
Sotto l'Orsa Maggiore
Обгоняю «Volkswagen Polo», встроившись в левый ряд. Такая машина была у Керра когда-то. Будто в прошлой жизни, ну ей богу. Берлин с Керром и Берлин с Эдвардом – два совершенно разных города, две непересекающиеся для меня реальности. Не верится, будто могла не представлять жизни без Керра. А сегодня еду в аэропорт встречать Сокола с детьми. Судьба зачастую совершенно непредсказуема.
Впереди небольшой затор, похоже, ремонт дороги. Прокручиваю навигатор – недлинная пробка, минут на десять. Успеваю.
Останавливаюсь невдалеке от серебристой «Toyota Corolla», спокойно посмотрев на ряд стоп-сигналов других авто. Впереди их штук двадцать, не меньше, дорога закруглением уходит влево. Высится над ней ярко-зеленый знак с белыми буквами. «Flughafen Berlin Brandenburg «Willy Brandt»». Это мне знакомо.
Я веду себя на удивление спокойно. Даже слишком спокойно, если учесть, что никак не могла уснуть ночью. Но утром, когда серая дымка заново повисла над большим городом и электронный будильник Falke поднял меня с постели, всю нервозность как рукой сняло.
Сегодня приезжает моя семья. Сегодня мальчики, по которым я уже успела соскучиться, мальчики, которых искренне полюбила, пусть даже за столь короткий срок, наконец-то будут дома. И ни Кэтрин, ни прочие нежелательные личности, ни даже тревожащие меня правила Террен касательно Гийомки до них не доберутся. Хватит мне рефлексировать.
Фабиана и Гийома ждет время с папой, новая школа, новые друзья и новые, давно обещанные приключения. Это их новая жизнь, частью которой мне посчастливилось стать. Если уж и быть тут волнению, то только от радости, предвкушения. Я ведь и правда их люблю. К черту всех, кого такое положение дел не устраивает.
Пробка двигается. Вот уже проезжают первые десять машин. Наша очередь.
Отпиваю еще кофе, делаю музыку погромче. Нажимаю на газ.
Мне уже привычно водить большой «Порше». Он не просто удобный, он едва ли не идеальный автомобиль – особенно на мой малоопытный взгляд. Уверенность на дороге, безопасность, расчетливость – все это идет к авто Falke в комплекте. Как и полное руководство от разработчика. Как и полезные маленькие функции, наверняка встроенные Эдвардом. Мне очень спокойно в его авто. Моем авто. И в нем, кстати, теперь тоже есть бустер для Гийомки – как ознаменование нового начала.
До аэропорта семь километров. Несколько машин и я перестраиваемся в правую полосу. Впереди уже виднеется указатель на съезд. К Берлин-Бранденбург ведет огромная развязка... думала ли я однажды, что в темное время суток на таком большом автомобиле рискну ей воспользоваться? Но опять же, мне теперь. Да и желание поскорее увидеть Сокола того стоит, хочу сама их встретить. Интересно, влезут ли в багажник все их чемоданы?
Паркуюсь в зоне А, следуя совету Эдварда. На цену за час парковки стараюсь не смотреть, ничего страшного. В конце концов, сюда удобнее довести багаж – близко. Кажется, что «Порше» будет видно даже из зоны прилета.
Стою на крыльце перед входом, засмотревшись, как садится один из самолетов. Аэропорт огромный, здесь это происходит каждые пару минут. На этот раз – «Turkish Airlines», Стамбул. Мне с трудом верится, что когда-то и мы с Эдвардом улетали в Istanbul отсюда. Будто пару лет прошло с октября, а не пару месяцев.
В зале прилета довольно многолюдно. Он большой, обзор хороший, повсюду экраны с ожидающимися рейсами. Амстердам-Берлин планирует сесть через десять минут. Прямого самолета для Калленов в этот день не нашлось, но все равно было решено лететь сегодня. В понедельник детей уже ждут в школе. До этого момента надо успеть разобраться с документами – и привыкнуть к новому времени, само собой.
Я допиваю капучино. Улыбаюсь русалке на эмблеме, прежде чем отправить стаканчик в ближайшую мусорку. Становлюсь поближе к воротам выхода. На табло прилетов самолет Калленов отмечен зеленым цветом. Приземлился.
Через полторы минуты вибрирует мой мобильный.
Среда, 3 февраля. Моя история сообщений.
The Falcon, 18.28:
«Сели в своем порту, Liebe».
Милая традиция. Бережно провожу пальцами по экрану телефона.
Моя история сообщений.
Я, 18.28:
«Жду вас у выхода, Reisende».
Эдвард отвечает мне маленьким, но горячим красным сердечком. Я смеюсь: он снова использует смайлики.
Это занимает какое-то время. И посадка, и ожидание багажа, и путь по коридорам аэропорта к выходу. Люди вокруг постепенно меняются, встречая тех, кого ждали. Мне достается место в первых рядах, возле самых автоматических ворот, за серебристым поручнем, когда кто-то еще уходит. Обзор теперь лучше некуда.
Каллены выходят в зал ожидания через двадцать семь минут после посадки самолета. Первым я вижу Фабиана, что везет два больших черных чемодана за матово-серые ручки. Он и сам весь в черном, не изменяя своему стилю, но волосы, мне кажется, стали чуть короче. Темные глаза юноши высматривают меня в толпе. Фаби по-детски вдохновленно улыбается, когда все же меня видит.
- Сюда, пап!
Эдвард с Гийомом идут чуть позади. У Сокола тоже два чемодана, тоже черных, кажется, они из одной коллекции. Samsonite, само собой – Эдвард сохраняет верность одному бренду в каждой области жизни. Гийом тащит за собой небольшую кожаную сумку – пшеничную, в цвет своих волос. Гийомка, в отличие от брата, за эти недели точно не стригся.
- Guten Abend, Белла, - зовет меня Фабиан, выкатывая чемоданы за линию серебристого поручня. Немного стесняется, но пересиливает себя. Подается вперед и крепко меня обнимает. Бережно придерживает за спину обеими руками. От него пахнет каким-то древесным одеколоном и свежим дезодорантом.
- Ох, Фабиан, с возвращением, - улыбаюсь в его плечо, погладив у лопаток. На Треворе нет ни куртки, ни пальто, верхняя одежда лежит на его чемодане. На юноше лишь иссиня-черная байка с красными шнурками и массивным капюшоном. На запястье вулканические браслеты. Кожа белая, но не критично. В глазах и усталость, и радость. Тревор доволен, что они все-таки до Берлина добрались.
- Не лучшее место встречи, но что поделаешь...
- Берлин тебя еще удивит, - обещаю ему с неожиданным позитивом, потрепав по волосам. Тревор, как и Эдвард, выше меня на полторы головы – не так-то просто это сделать. Но Фабиан чуть наклоняется, облегчая мне задачу. Он чудо.
- Дам ему шанс, так и быть.
- Белла! – Паркер, так и не отпуская сумку, спешит ко мне с ней наперевес. Он выглядит куда веселее, чем на том нашем видеозвонке. На нем тоже байка, но светло-голубая, с какими-то персонажами из мультиков на груди. Шнурки белые, на бледных щеках чуть-чуть проступают веснушки. И эти синие, бездонные, такие знакомые мне глаза. Боже, Парки!
- Привет, солнышко!
Я приседаю, раскрывая ему объятья, поддавшись этому быстро и спонтанному желанию так поступить. Парки притормаживает у чемоданов, на мгновенье замешкавшись. Но потом, видимо, идет на поводу своих желаний – как и я. Быстро подходит ближе, обнимает, потянувшись вперед. Он такой теплый, мой Парки, весь в отца. Но, в отличие от брата, волосы Паркера отдают лишь ароматом желатинок. Haribo, если не ошибаюсь.
- Ты пахнешь кофе, - выдает он.
- Я только что его допила, малыш.
Парки довольно прищуривается, легко-легко погладив мои волосы у кончиков.
- Ты как папа, Белла.
- Учусь у него, - заговорщицки шепчу Парки на ухо и тот хихикает.
Эдвард, оставив чемоданы в негласной зоне парковки, терпеливо ждет своей очереди. Наблюдает за нами, чуть наклонив голову. Вид у него очень вдохновленный.
- Дайте и мне обнять Беллу, мальчишки, - шутливо журит детей, подавая мне руку и помогая подняться. – Ух, Schönheit!
Прикасаюсь к нему первой, обвив за талию. Черное пальто Эдварда, не изменяя прежнему стилю, сидит просто отлично. Волосы кажутся чуть растрепанными после длинного перелета. Глаза горят. Мы не виделись едва ли четыре дня, а я невозможно по нему скучала. Он прав, не будем больше расставаться.
- Ну привет, моя девочка, - шепчет на ухо, когда приникаю к его плечу.
- Willkommen zurück.
- Белла определенно подучила немецкий, пока нас не было.
- Она у нас очень целеустремленная, Фаби, - не спорит с сыном Эдвард. – Успела доделать все свои дела, Sonne?
- Большую их часть.
- Теперь мы с чистой совестью можем тебя отвлекать?
- Попробовать можете точно, - смеюсь я.
Эдвард жестом чистой заботы приглаживает мои волосы. Так и не отпускает от себя пока, огладив спину через пальто.
- А ведь это и правда здорово – вернуться домой.
- Разобраться бы, где дом... – бурчит Тревор.
- Никто не запрещает нам иметь несколько таких мест, сынок.
- Но мы же не будем ночевать в аэропорту, папа? – подает голос Гийом, прижав к себе ручку сумки. Тревожно смотрит на автоматические двери на улицу.
- Ну что ты, Hase. Не зря же Белла проделала весь этот путь, чтобы нас встретить. Поедем домой.
- Ты уже видела новую квартиру, Белла?
- Была пару раз, Гийомка. Но ночевать там буду впервые.
Мальчик вздыхает, отступив к папе, утомленно приникнув к его бедру. Слабо улыбается, когда Эдвард гладит его плечи.
- Устал, малыш?
- Мне нравится идея поспать в новой квартире.
Фабиан, подняв ручки чемоданов, решительно оглядывается вокруг. Переставляет на один из них сумку Гийома.
- Хорошая идея, Паркер. Давайте уже отсюда выбираться.
Эдвард, оставив Гийомку со мной, отыскивает в одном из углов тележку для багажа. Они с Фабианом резво укладывают на нее все четыре чемодана.
- Давай я, пап, - вызывается Тревор, перехватив управление над тележкой.
Эдвард забирает сумку в правую руку, левую отдав Гийому. Тот смотрит на аэропорт вокруг уже несколько осоловевшими глазами.
- Помочь тебе, Тревор?
- Не тяжело, Изз, спасибо.
Всей небольшой процессией выдвигаемся к зоне паркинга. Миновав стеклянные двери, поворачиваем на неяркой дороге согласно указателю. Зона А. Вот и «Порше».
- Близко... – удивляется Фабиан.
- Я старалась.
Гийом сразу забирается внутрь авто, я включаю печку и подогрев сидений. Эдвард с Тревором разбираются с багажом. Потом юноша садится рядом с Гийомом, а Сокол открывает себе водительскую дверь.
Мне нравится, когда он за рулем. Это такое безбрежное, безмятежное спокойствие... я люблю водить, но наблюдать, как водит Эдвард, люблю не меньше. И он, наконец, дома. Все они наконец дома. Ну слава богу.
- Ну что, с официальным прибытием в liebe Berlin, дети! – победно объявляет Эдвард, активируя зажигание.
Парки с Тревором устало поглядывают на нас в зеркало заднего вида, запрокинув голову на подголовники. Вид у них немного потрепанный, но спокойный. Мне греет сердце, что им хорошо. Это то, чего дети по-настоящему заслуживают.
- Наконец-то, - бормочет Тревор.
- Поехали домой, папа, - просит Гийом.
Эдвард не имеет ничего против. «Порше», мигнув фарами, резво выезжает с ограниченной зоны паркинга. Шлагбаум на выезд поднимается автоматически.
Мы возвращаемся в Берлин.
Вот все и вернулось на круги своя. Добро пожаловать в Берлин! Спасибо всем, кто терпеливо ждал. Буду рада услышать отзывы, мнение, предложения и все, что захочется, под главой или на форуме. С 8 марта!
Danke!
- Форум -
Источник: http://robsten.ru/forum/29-3233-1
Большое спасибо за умиротворенное продолжение 
