Я прихожу домой незадолго до ужина. С уменьшившейся суммой денег в кошельке и с упаковкой теста на беременность в глубине рюкзака. Я ждала пять чёртовых дней, будучи уверенной, что месячные вот-вот начнутся. Что так мог повлиять стресс из-за экзаменов, но всё будет хорошо. Подумаешь, день-два задержки. Но пять.... Сегодня уже тридцатое, а их так и нет, и я решилась. Я больше не могу жить в неизвестности. Но мы точно использовали презерватив. Три с небольшим недели назад. Это достаточное количество времени, чтобы всё случилось, и я оказалась беременной. Беременной от того, кого даже не люблю и вряд ли хочу провести всю жизнь связанной с ним вот так. Общим ребёнком. Если я беременна и оставлю его, то, может, придётся уехать в Финикс, лишь бы избежать пересудов и разговоров за спиной. И что тогда будет с университетом, даже думать страшно. Вдруг не получится взять академический отпуск, и я лишусь своего места, а вместе с ним и денег, которые даже не мои? Не для того их Эдвард давал, чтобы я залетела и всё себе разрушила. Наверняка не для этого. Что бы он сказал, увидев меня сейчас? Что бы он думал по поводу меня и своего отца? Знает ли он вообще об инфаркте, или никто не стал ему сообщать? Может, и не стали.

Всего этого слишком для меня в рамках одного дня. А он ещё даже не закончился. Мне ещё только предстоит подняться наверх и сделать тест. Будучи одной. Я не собираюсь говорить маме или звонить Рэйчел в Мичиган. Между нами всё равно тысячи километров. Она не окажется за моей дверью, чтобы подождать результата вместе со мной. Если результат будет неутешительным, придётся сказать Джереми, ведь так? Я едва общалась с ним эти дни. Разговаривая, я в основном слушала его и периодически прокручивала в голове, как могу облечь всё в слова. Какой момент наиболее предпочтительный, чтобы теоретически сделать это. В самом начале беседы после вопроса «как дела?» или почти в конце, незадолго до пожелания доброй ночи? Или, может, когда Джереми рассказывает о том, какие города страны его привлекают. Я не глупая, я понимаю, зачем всё это. Провести время со мной. Прости, что перебиваю, Джереми, но я, кажется, беременна. Или, может, это ложная тревога. У меня задержка. В любом случае это прозвучало бы как-то так. Вне зависимости от выбранного времени.

- Милая, - это в коридор выходит мама, вытирая руки полотенцем. - Ты не забыла купить хлеб?

- Нет, не забыла. Я купила.

Я извлекаю его из сумки, прежде чем вытащить и ноги из кроссовок. Мама забирает хлеб и, было повернувшись, чтобы уйти, как будто отказывается от этой мысли.

- Ты в порядке, родная? Только честно.

Я не могу не размышлять о тесте в сумке и о том, как освобождающе было бы признаться. Даже несмотря на вероятность резко негативной реакции. Но мама бы знала. В случае чего решение мы бы приняли вместе. Она всё равно что любила Эдварда. Так мне казалось. Или, по крайней мере, с оптимизмом воспринимала то, что он есть в моей жизни. А Джереми она и в глаза не видела. Лишь слышала о нём однажды и находится в курсе моих телефонных разговоров с ним. Этого и близко недостаточно, чтобы испытывать что-то вроде симпатии к тому, кто далеко и представляет собой только некий собирательный образ. Внук или внучка от совсем незнакомого человека не то же самое, что и мой ребёнок, зачатый в любви.

- Не совсем. Я встретила Карлайла. Вы с папой знаете об его инфаркте?

- Да, мы знаем. Весь город знает, - мама вздыхает, опуская руки, а вместе с ними и полотенце. Она не отворачивается и не разрывает зрительный контакт, даже если это затруднительно для неё. - Это было ещё в апреле. Где-то на Пасху. Он пока восстанавливается. Ты не можешь исправить это или всю его ситуацию, Белла. Мы с твоим отцом приняли решение не рассказывать тебе. И не изменили бы его. Ты наш приоритет. Не та семья, а только ты. Ты уже достаточно натерпелась. Ты заслужила то, что у тебя сейчас есть. Деньги... это ещё не всё. Твои успехи исключительно твоя заслуга.

Мама обнимает меня довольно крепко и долго и только потом уходит заканчивать приготовление ужина. Тем временем я поднимаюсь наверх, сразу же направляясь в ванную, где запираю дверь. Не хватало ещё, чтобы кто-то из родителей вошёл без стука, подумав, что здесь свободно, и увидел меня с тестом. Мама внизу, а отец может приехать домой абсолютно в любой момент. Надо поторопиться. С этой мыслью, помыв руки, я и начинаю читать инструкцию. Мне как раз хочется в туалет. Я могу сделать всё прямо сейчас. То есть могла бы, будь сейчас утро. Я перечитываю предложение дважды и убеждаюсь, что поняла всё верно. Лучше делать тест утром, не вечером. Так результат будет более достоверным. Да или нет. Беременна или не беременна. Одна полоска или две. У меня один единственный тест. Я не могу позволить себе получить, возможно, неправильный результат. Если лучше утром, значит, придётся дождаться утра. Я не знала этого. Да и откуда мне было знать? Я сворачиваю инструкцию по линиям сгиба, чтобы убрать всё обратно в коробку. Не верю, что всё это происходит со мной. И как мне дождаться утра? Коленки дрожат, когда я прячу коробку у себя в тумбочке под всеми вещами, что там лежат. Пальцы натыкаюсь на знакомый конверт, но я только одёргиваю руку и толкаю ящик, чтобы он закрылся. Этот конверт как мина замедленного действия. Конверт с фотографиями. Надо было убрать его подальше. Чтобы даже не натыкаться. Но я словно не хочу не натыкаться.

Я ложусь немного полежать и думаю о Карлайле. О том, где он сейчас и как именно чувствует себя в эту самую минуту. Никогда бы не подумала, что у него случится инфаркт. В том числе и в силу его профессии. Я ошибалась. Я лежу тут, обхватив живот рукой, и думаю, сколько ещё раз мне будет суждено ошибиться на протяжении всей оставшейся жизни. В животе урчит, и я хочу думать, что это не потому, что ребёнок голодный. Ребёнок, да. Нет там никакого ребёнка. Пока разрешено сделать аборт, это не жизнеспособный ребёнок. Это просто плод. Я что, размышляю об аборте? Смогу ли я пойти на это, если потребуется? Это вроде как грех. А если я скажу правду Джереми, а для него такой выход неприемлем? Или если он захочет, чтобы я оставила, и пообещает помогать? Смогу ли я проигнорировать его желания, лишь бы не отказываться от мечты и образования? Он хороший. Будет жестокостью сделать такое с ним. Это при условии, если он не подумает, что я могла залететь от кого-то уже здесь, в Форксе. Если вдруг встретила бывшего и провела ночь с ним. Ничто не запретит Джереми думать всякое. И озвучить свои мысли тоже.

- Белла, пойдём ужинать, - дверь в комнату открывается после стука. - Еда на столе.

- Иду.

Я встаю с кровати, следуя за отцом вниз по лестнице. Говорить уже с ним об инфаркте Карлайла мне и в голову не приходит. Может, это не столько родители вдвоём решили, что мне знать ни к чему, сколько преимущественно папа, а мама просто согласилась. Мы просто едим, а потом я ухожу наверх к себе. Сегодня Джереми ещё ни звонил, ни писал. Я не уверена, что для меня это как облегчение, и пишу ему сама.

Привет. Как у тебя дела? Всё хорошо?

Он не отвечает. Я даже не уверена, прочитал ли он. Я жду целый час, прежде чем позвонить. На телефонный звонок Джереми реагирует сразу.

- Алло.

- Привет. Это я.

- Да, знаю.

- Ты видел моё сообщение?

- Да, Белла, видел.

Он разговаривает со мной словно сквозь зубы. Если что, он, наверное, будет мне нужен, но не таким. Я не хочу его таким и не понимаю, отчего он не написал ни слова, если видел.

- Ты не хочешь общаться?

- Нет. Хочу. Но я хотел, чтобы ты именно позвонила. Чтобы моя девушка переживала обо мне хоть сколько-то и позвонила. У тебя или в семье что-то происходит? Что ты от меня скрываешь?

- Ничего, - тихим голосом произношу я. Это просто его мысли. Он ничего не знает и не может знать. Он в Сиэтле. Он не в Форксе. Не приехал же он сюда, чтобы следить за мной? Нет, не верю, что он мог бы так поступить. - Ничего не происходит. Всё в порядке. У меня и в семье. Почему ты спрашиваешь?

- Потому что не знаю, как и с кем ты проводишь своё время. Не знаю, чем ты занимаешься, если говорила, что твой город скучный. И зачем ты вообще уехала. Ты могла бы остаться на лето здесь, со мной. Стоило предложить.

- Ты не предложил, - сдавленным голосом отвечаю я. Я бы всё равно вряд ли согласилась. И хорошо, что он не предложил. Будучи там, было бы невозможно скрываться от него. Если бы я осталась, то в его квартире, не в гостинице же. Представляю себя думающей про беременность и аборт и при этом пытающейся выглядеть обычно. Чтобы обнимающий Джереми не стал задавать вопросов.

- Я говорю серьёзно. Чем ты там занимаешься?

- Это допрос?

- Нет, конечно. Нет, не допрос, - голос Джереми звучит так эмоционально. - Я просто стремлюсь быть ближе к тебе, Белла. Я понял, там я тебе не нужен, но я могу оплатить расходы, чтобы приехала ты. На мой День рождения. Мне хотелось бы увидеть тебя.

- Ты считаешь, что не нужен мне?

- Да, считаю.

- Ясно, - его слова как удар в солнечное сплетение. И хуже всего то, что я не знаю, как всё объяснить. Не нуждалась бы совсем и никак, рассталась бы через пару недель. Но я сижу тут и говорю с ним, возможно, будучи беременной именно от него. То есть я не считаю, что он вообще мне не нужен. Он мне нужен. По-другому, но нужен. - Но если ты забыл, то я была с тобой все эти месяцы. Я поддерживала тебя. Я не ездила за вами повсюду, но я заботилась о тебе и убиралась за твоими друзьями. Ты мог просто лечь спать, и я не говорила ни слова. Ни в тот момент, ни утром.

- Так сказала бы, если у тебя претензии.

- Нет у меня никаких претензий, - повышаю голос я, вставая с кровати. - Я лишь говорю, что до тебя подобным образом ни о ком не заботилась. Не хочешь верить, не верь, но это правда.

- А как же твой...

- Я не хочу говорить о нём, Джереми.

- Да, хорошо. Я понял.

- У моей подруги День рождения пятого июля. Потом я приеду в Сиэтл. Может быть, числа восьмого? Это, кажется, пятница. Или это рановато? - День рождения у Джереми четырнадцатого. Может, он и не захочет, чтобы я приехала почти на неделю раньше.

- Не рановато. Приезжай. На чём приедешь?

- На автобусе.

Я не стану просить у отца, чтобы он меня отвёз. Когда он приезжает за мной, и мы едем домой вместе, это другое. Это не то же самое, если он повезёт меня в гости к парню, у которого я останусь в гостях.

- Я встречу тебя на вокзале. Дашь мне знать, во сколько именно поедешь?

- Да.

Беременная я или нет, надо будет ехать. Иначе он удостоверится, что определённо не нужен мне. Я же не готова терять его вот так. После завершения разговора я начинаю думать, что можно подарить футболисту, но на ум не приходит ничего толкового. На ум вообще ничего не приходит. Но в одном со мной доме живёт любитель спорта, интересующийся самыми разными его видами, в том числе и футболом. Я спускаюсь на первый этаж. Папа не смотрит телевизор, как обычно. Он косит газон на заднем дворе. Я выхожу и жду перерыва. Примерно через пару минут папа выключает газонокосилку.

- Белла. Ты что-то хотела?

- Что бы ты подарил тому, кто занимается футболом?

- Не знаю. А тебе зачем? Ах да, твой парень. Гель для душа не будет лишним. И могу поискать гетры. После моего футбольного прошлого в школе, может, и осталась новая пара.

- Да, поищи, пожалуйста.

- К какому числу нужно?

- Я собираюсь поехать восьмого.

- Если они есть, то найду.

Папа возвращается к делам, едва договорив. Я не против. Понимаю, что ему надо закончить до наступления темноты. Я иду в дом и подогреваю себе чай. Мама предлагает мне шоколадку, взятую из холодильника. Почему бы и нет? Хоть она и не улучшит моё настроение до небес, хуже тоже не станет. Я поглощаю четыре дольки, прежде чем пойти обратно наверх. Мама остаётся рисовать на кухне, но клянусь, что ещё никогда она не создавала таких картин, в которых сталкивались бы свет и тьма. Из светлого на картине только жёлтый свет в окне маленького дома. Вокруг него бесконечная мгла, и от картины мне становится не по себе. Эти ощущения и весь этот день просто хочется с себя смыть, и встать завтра пораньше, чтобы разобраться с проблемой. Точнее, установить, существует ли она в действительности. Я ложусь не так поздно, как обычно, и утром, проснувшись, хочу уже идти в туалет, когда вижу кровь на простыни. На выкидыш не похоже. Будто я знаю, сколько крови было бы на третьей неделе в случае выкидыша. Вот столько, сколько я вижу и на своём белье, или меньше. Или, может, он ещё продолжается. Но вроде это больно. А я не чувствую боли. Совсем. Я чувствую себя обычно. Имею в виду, как обычно при месячных. Неужели я всё-таки не беременна, и Джереми теперь совсем не нужно что-то говорить? И можно просто поехать к нему на День рождения, не страшась разоблачения? Можно или даже стоит сделать тест, когда месячные закончатся. Чтобы уж наверняка, и чтобы он не пропал зря.

Элис с Джаспером приезжают в город третьего числа. Она паркуется около моего дома вскоре после того, как мы встаём из-за стола, поужинав. Занятая мытьём посуды, я стараюсь сильно не обнимать Элис, чтобы её красивое светлое платье, скорее всего, приобретённое в Нью-Йорке, осталось без мокрых отпечатков. Она привезла мне много макаронс, и вместе с чаем мы едим их в моей комнате. За эти месяцы накопилось много вещей, чтобы их обсудить. Элис показывает мне кольцо, которое носит на том самом пальце.

- Это..?

- Нет, конечно. Это бижутерия. Но Джаспер сказал, что это как обещание. Послезавтра у меня День рождения, как ты должна помнить. Приходи в пять.

- Я не приду, Элис. Давай я просто подарю тебе подарок сейчас, и, может быть, в другой день ты привезёшь мне кусочек торта.

- Ты, видимо, не шутишь.

- Нет, - отвечаю я. - Быть у тебя дома с не очень давних пор не заканчивается для меня ничем хорошим. Постарайся меня понять.

Я поднимаюсь с кровати, чтобы подойти к столу и вытащить из ящика набор для вышивки. Это и есть подарок для Элис. Я протягиваю его ей, и, взяв, она поднимает упаковку на уровень лица, но отодвигая максимально дальше. Элис благодарит меня объятиями, и пока они длятся, она, кажется, вздыхает, словно хочет сказать что-то ещё и пытается набраться смелости, но вряд ли ей была нужна смелость, чтобы позвать меня на пляж в четверг. Элис уверяет, что будем только мы вдвоём. Это только через три полных дня. До той поры менструация уже наверняка закончится. Должна закончиться.

- Хорошо.

Вскоре Элис отправляется домой. Я завидую ей и не уверена, что исключительно по-доброму. У неё есть машина, парень, подаривший кольцо-обещание, деньги и нью-йоркский лоск. А в моей жизни столько неразберихи. Счастье, что одной проблемой железно становится меньше, когда я делаю тест на следующий день после окончания месячных. Отрицательный. Одна полоска. Не беременна. Вот теперь точно никакого ребёнка. Я заворачиваю использованный тест в туалетную бумагу, чтобы никто не увидел его среди мусора, и, выйдя в коридор, иду в комнату. Надо собираться на пляж. Элис подъедет за мной часа через полтора. Я надеваю новый купальник, который купила по приезду в Форкс. Раздельный, синего цвета. Не хочу больше надевать те, что носила прошлым летом. В дверь стучится папа. Я произношу разрешение войти.

- И снова привет. Я нашёл гетры. Жёлтые. Если ты не передумала.

Я не передумала. Гель для душа для Джереми уже лежит в моей наполовину собранной сумке. Мне осталось сложить только личные вещи вроде зубной щётки да крема для лица. В общем, разные принадлежности для ухода.

- Спасибо, пап.

- Ты должна знать, что не обязана быть с кем-то, если не любишь. Или если любишь недостаточно. Я не пытаюсь указывать тебе, с кем быть или не быть, просто у тебя только одна жизнь. Мне бы хотелось, чтобы ты прожила её достойно.

- Я постараюсь, папа.

Он выходит, а я продолжаю всюду собираться. Элис приезжает, купив еду, как и тогда, но, в отличие от прошлого лета, не перебарщивает. Нас только двое. Не четверо. Мы и вчетвером съели мало. Лёжа на животе на полотенце, я ем именинный торт Элис, который, видимо, был немаленьким. Она привозила его вчера и мне, и моим родителям, достаточно большие куски, и вот теперь я наслаждаюсь добавкой.

- Ты собираешься этим летом к бабушке?

- Вроде. Но билеты мы ещё не смотрели. Может, через пару недель. А что?

- Просто спрашиваю, чтобы спланировать наше с тобой лето. Есть какие-нибудь мысли насчёт завтра?

- Нет.

Я начинаю есть торт медленнее. Это уже не безопасная тема. Элис рассматривает свой маникюр через солнечные очки. Маникюр точно сделан в салоне. Без наращивания ногтей, просто покрытие лаком, но Элис не обращалась к профессионалам в Форксе. Никогда-никогда. Может, до переезда сюда в родном Нью-Йорке она только так и ухаживала за своими руками. Доверяя их специалисту. И сейчас вернулась к нему или выбрала другого.

- Тогда надо подумать. Что, если мы...

- Не надо думать, Элис. Я еду в Сиэтл завтра. У меня там дело.

- Да? Какое?

- У знакомого День рождения, - да уж, у знакомого. Элис делает глоток колы из полулитровой бутылки, слегка морщась от пузырьков, прежде чем тщательно закрутить крышку. Я доедаю торт и отдаю контейнер, чтобы Элис сразу убрала его в пакет, что она и делает.

- Значит, ты вернёшься быстро. День рождения ведь завтра? Значит, вернёшься послезавтра.

- День рождения не завтра. Он четырнадцатого.

- Тогда зачем едешь настолько заранее?

Вдохнув во всю силу лёгких, я сажусь и снимаю очки с лица Элис. Солнце всё равно не светит прямо на неё или на меня, а я хочу видеть именно её глаза. Я могла бы соврать что угодно, выдумать первое, что придёт в голову, мне будет не впервой благодаря опыту прошлого, но я не хочу лгать.

- Он не просто знакомый парень. Джереми мой парень.

- И давно? - голос Элис спокоен, как будто мы просто говорим о том, что я любила какое-то блюдо, а теперь разлюбила, или обсуждаем, какая тушь лучше. Я не могу понять её эмоций.

- С февраля.

- Ясно. Ну что тут сказать. Это немалый срок.

- Не говори так, Элис. Будто я не хотела бы, чтобы всё было иначе. Не я кого-то бросила и уехала.

- Но у тебя есть парень, с которым ты уже четыре месяца и всё это время не считала нужным мне говорить.

- Да, не считала. Ты тоже рассказываешь далеко не всё, - отвечаю я. - Но я не против.

- Я всё рассказываю, Белла. По крайней мере, всё самое важное.

- Тогда ты либо не считаешь важным инфаркт своего отца, либо рассказываешь всё-таки не обо всём.

Элис тут же меняется в лице. Она качает головой, зажмуривается, и даже ветер становится тише.

- Что ты говоришь? С чего ты это взяла? Отвечай мне, Белла.

И вот так я понимаю, что Элис знать ничего не знала. В её глазах становится влажно, и я перемещаюсь к ней, чтобы обнять изо всех сил. Она не плачет, нет, просто слегка дрожит. Я обнимаю её ещё сильнее. Разве я могла подумать, что ей не говорили? Нет, не могла. Если бы я думала что-то такое, я бы молчала. Зачем Карлайл сказал мне, когда я никто для него? Хотел, чтобы я всё-таки винила себя?

- Прости.

- Откуда ты знаешь?

- Встретила твоего отца, - я опускаю подробности, где именно. - Он и сказал. Не знаю, почему вдруг.

- Я училась, Белла. Училась и проводила время в своё удовольствие. А если бы он умер?

- Он уже не умер, - шепчу я прежде, чем Элис немного отодвигается. - Всё хорошо и будет только лучше. Не переживай ты так.

- А если повторится?

- Не надо думать подобным образом. Это только навредит.

- Я должна с ним поговорить. Извини, но мне надо домой. Я тебя отвезу.

- Хорошо.

Я всё понимаю. Мне тоже было бы нужно, случилось подобное в моей жизни. Я быстро собираюсь, и мы с Элис уезжаем с пляжа. Она чуть превышает скорость, чтобы добраться до дома как можно скорее, и не говорит ни слова. Покидая машину, я шепчу, что позвоню позже, но сомневаюсь, что Элис слышит. Хотя она кивает мне. Значит, что-то да услышала. Увидев меня, родители спрашивают, не случилось ли чего, и я вынуждена сказать, что как бы случилось. Пока я на кухне, они молчат, не опускаясь до обсуждений семьи Карлайла и его скрытности в моём присутствии, но, скорее всего, это ненадолго. Даже если, не могу же я именно запретить им говорить об этом друг с другом. Я могу лишь позвонить Элис позднее и удостовериться, что она в относительном порядке. Судя по голосу, ей уже лучше.

- Я должна была понять, что все эти слова об отпуске просто чушь. Он мог годами не ходить в отпуск и брал его, только чтобы отдохнуть с нами. Я такая дура, Белла.

- Ты не дура, Элис, - она сохраняет молчание, только дышит, и, наверное, она может думать, что теперь ей делать. Что делать с Эдвардом. Едва ли не первая моя мысль была про него, но в данной ситуации я не советчик. Я не могу... Не могу. Элис предстоит решать самой.

- Но чувствую себя таковой. Отец заверил, что выполняет все предписания и пьёт всё, что ему назначили. Всё же будет хорошо, да?

- Да.

- Удачи тебе завтра, Белла.

- Спасибо, Элис.

Джереми встречает меня на одолженной у Рори машине. Я обнимаю парня, и этого становится более чем достаточно, чтобы ощутить, что без него внутри меня прибавляется пустот. Мы едем к нему домой, но на полпути за руль сажусь я, потому что именно автомобилем Джереми управляет не слишком уверенно. Он указывает мне, где сворачивать, а когда продолжать ехать прямо, и я доставляю нас в целости и сохранности. Джереми почти сразу отправляется пешком к Рори, чтобы вернуть ключи от машины. Находясь одна, я спокойно принимаю душ, пишу маме, что всё нормально, и потом, открыв холодильник, с некоторым удивлением обнаруживаю, как много в нём разных продуктов. Как будто Джереми не особо хотел тратиться на что-то в течение учебного года, когда к нему частенько заглядывал не только Рори, а теперь все разъехались на лето, и наконец стало можно вдоволь наесться. Я делаю себе сэндвичи и ещё ставлю жариться яичницу. Я слежу за ней у газовой плиты, будучи в полотенце, когда Джереми отпирает и закрывает дверь квартиры. Он разувается и видит меня, и мой внешний вид, скорее всего, не оставляет его равнодушным. Подойдя, Джереми целует меня в щёку, прежде чем перейти на губы, точнее пытаться перейти, потому что я стою боком. Тогда он разворачивает меня к себе лицом, и ему удаётся поцеловать меня так, как хочется. Не останавливаясь, Джереми проводит рукой по моей влажной шее и вниз к груди, прикрытой полотенцем, и прижимается ко мне. Я цепляюсь за его майку, но не потому, что хочу. Наоборот не хочу. Не хочу вот так. Или не хочу вообще. Я не знаю. Но прямо сейчас я точно не хочу. Я отодвигаюсь настолько, насколько могу, чтобы он перестал меня целовать.

- Джереми. Джереми, - он вновь пытается обнять, и тогда я чуть толкаю его от себя. - Нет, Джереми. Не сейчас. Я не хочу.

- Извини. Я не должен был так набрасываться. Ты устала и наверняка голодная с дороги, - Джереми дышит чаще, чем в обычное время, и прикасается к своей переносице, теперь избегая смотреть в мою сторону. Я тоже едва смотрю на него. - Давай ты посидишь, а я всё приготовлю. Сделаю новую яичницу, если хочешь.

Освободившись, я выключила газ, но яичница успела пережариться. Я такую не люблю, однако качаю головой. Не я платила за эти яйца. Съем то, что получилось.

- Не надо новую. Всё нормально.

И всё-таки Джереми достаёт из холодильника новые яйца, а неудавшуюся яичницу ест сам. Джереми приносит всё на столик перед диваном, накрытый скатертью. За все предшествующие месяцы никогда не видела тут ни скатерти, ни хотя бы индивидуальных салфеток. Меня как будто очень ждали, а я не уверена, как всё это воспринимать. Внезапно здесь стало уютнее, чем я помню, и это ощущается так странно. Или мне просто не по душе подобные изменения. Как будто раньше в этой квартире мне нравилось гораздо больше.

- Есть какие-нибудь планы?

- Нет. Только сходить к врачу, - я позвонила и записалась ещё из Форкса. Хочу, чтобы мне назначили противозачаточные. Лишним не будет. - Завтра.

- Ты в порядке?

- Да. Просто хочу убедиться, что всё нормально.

- А к кому именно ты пойдёшь, к какому врачу?

- К гинекологу, - в определённой степени всё это неловко, и я фактически не хочу отвечать. Но Джереми может спросить, как всё прошло, если будет думать, что речь просто о терапевте, а так, скорее всего, не станет спрашивать.

- Ясно.

Это всё, что отвечает Джереми, кивнув, и мы словно забываем об этом разговоре. Ближе к вечеру мы собираемся и идём вдвоём в кино. Свободных мест в автобусе не оказывается, но, по крайней мере, нам удаётся протиснуться к окну. Мне неудобно тянуться к поручню в стороне от себя, поэтому Джереми придерживает меня за талию все несколько остановок, пока не наступает время выйти. Он расплачивается, а я жду его снаружи, и, выйдя, он берёт меня за руку. Я не сильно хочу держаться за руки, потому что в автобусе было душно, и на моих ладонях проступил пот, но ничего не говорю. Если Джереми это не смущает, почему меня должно? Он перестаёт прикасаться ко мне вот так лишь в кинозале, чтобы мы оба могли есть попкорн и пить колу. После окончания фильма я выхожу из здания, дожидаясь Джереми на крыльце. Воздух становится ощутимо прохладнее, чем днём. Ночью будет только четырнадцать градусов. Я обнимаю себя руками и смотрю на машины, проезжающие по дороге в разных направлениях. Представляю, если бы здесь проезжал Эдвард. Бесцельно, без всякого плана, просто мимо, оказавшись в городе, в котором у него нет никого, но есть я. Точнее, могла бы быть я, ведь меня в его жизни нет. Если бы он проезжал мимо, увидел меня и остановился там, где не положено, наплевав на всех вокруг, то создатели разных романтических фильмов в один голос сказали бы, что это судьба, но скептики бы начали спорить. Что не существует никакой судьбы, и что глупо доверять тому, кто уже делал больно. Если бы сейчас Эдвард оказался здесь и подошёл ко мне, я бы постаралась сбежать. Очутиться как можно дальше прежде, чем он попытается коснуться или скажет хоть слово. Хотя я даже не знаю, зачем ему было бы желать касаться и вообще пересекать существующее расстояние между нами. Всё это лишено всякой логики.

- Белла, - Джереми окликает меня. - Я пришёл. Пойдём?

- Да.

Мы возвращаемся к нему домой также на автобусе, но в этот раз в салоне есть свободные места. Я сажусь у окна, а Джереми рядом, доставая свой телефон из кармана джинсов. Сотовый был у него в джинсовой куртке, пока Джереми не накинул её мне на плечи по пути на остановку. В куртке теплее, вот только Джереми остался в одной лишь майке с короткими рукавами. Я опускаю голову ему на плечо.

- Устала?

- Если только немного. С кем ты общаешься?

- С мамой. Она спрашивает, хорошо ли ты добралась.

- Ты рассказал ей про меня?

- И папе тоже, - приподняв голову и совсем не колеблясь, отвечает Джереми. - Ещё весной. Тогда же они и спрашивали, когда можно будет с тобой познакомиться, а теперь устраивают семейный ужин по случаю моего Дня рождения. Мне бы не хотелось быть там без тебя. Как моя девушка, ты можешь прийти, и мне всё равно, если это кому-то не понравится. Например, моим бабушкам или дедушкам.

- Это ответственный шаг.

- Так или иначе мы вместе уже почти пять месяцев. Я не считаю его преждевременным.

- Наверное, надо будет что-то подарить твоим родителям.

- Не беспокойся, Белла. Они не такие люди, которым нужно особенное внимание. Честное слово.

Джереми переплетает свои пальцы с моими, и я смотрю прямо перед собой. Мы, и правда, встречаемся уже фактически пять месяцев. Если не отнимать дни и недели, проведённые в разлуке. Пять месяцев будет пятнадцатого числа. На следующий день после Дня рождения Джереми. Пять месяцев. Как только всё это получилось у меня? Сердцем я фактически этого не понимаю и даже не пытаюсь понять. Но, по крайней мере, всё не настолько сложно, как могло бы быть, если бы Джереми позвал меня знакомиться с его роднёй где-нибудь в апреле. По случаю праздника воспринимать всё это будет наверняка проще. Как первую встречу, но словно между делом. Как «здравствуйте, у вас милый дом, спасибо, что пригласили» и «так приятно познакомиться лично, но мне нужно проверить духовку, Джереми, покажи Белле тут всё». Хотя, если я не понравлюсь, кто-то может сразу сослаться на необходимость проследить за приготовлением пищи.

- Ты знаешь лучше.

Оказавшись дома, мы с Джереми готовим быстрый ужин, просто спагетти с соусом и мясо, которое ему дали с собой родители, когда он гостил у них вчера. Джереми сам моет посуду, прежде чем вернуться на диван с двумя чашками чая в руках. В том, что касается быта, Джереми как Эдвард. Может сам убраться за собой и позаботиться не только о себе. Да, ему, очевидно, помогают родители, но всё же я не думаю, что он клянчит у них готовую еду при каждом удобном случае, лишь бы не вникать ни во что самому. Мы не засыпаем в обнимку, хотя Джереми, безусловно, ложится ко мне максимально близко, а поутру я просыпаюсь первой. До похода к гинекологу ещё масса времени, и я расправляю одеяло, чтобы если и не заснуть снова, то просто полежать. Спустя минуты или секунды, я точно не уверена, меня охватывает чувство, что проснулась я не просто так. Я думаю, откуда оно могло взяться, и понимаю, что видела сон, который будто и выдернул меня из него в реальность.

- У тебя есть парень? Ты с кем-то встречаешься?

- Это моё личное дело. Тебя оно не касается.

- Значит, есть, - Эдвард поднимает взгляд и выглядит разбитым. Даже ещё больше разбитым, чем несколько дней назад. Или он просто выглядит просящим, а не разбитым. Так трудно понять, что именно определяет его конкретно в данную минуту. Осознание собственного разрушения или отчаяние, выраженное сиплым голосом, который всё равно звучит твёрдо. - Это много значит, если ты счастлива с ним.

- Как ты и хотел, наверное, - во сне я как будто согласилась поужинать с Эдвардом или что-то вроде того. Я была с ним наедине, понимая, что не стоило мне проявлять слабость. Что в прошлый раз примерно так всё и начиналось. И закончилось плохо. - Знаешь, я... Всё это неправильно. Я жалею, что пришла. Джереми меня ждёт, и мне...

- Расстанься с ним.

- Что ты сказал?

- Я попросил тебя расстаться с ним, колибри. Пожалуйста, Белла, расстанься с ним. Я понимаю, как это звучит, особенно после всего того, что я тебе сделал, но я готов провести остаток жизни, заслуживая твоё прощение каждый день, и я...

- Хватит. Не трать слова, Эдвард. Я ухожу. И ещё я больше не колибри. Колибри больше нет.

И вот так я и проснулась. И теперь лежу с сердцем, колотящимся в груди из-за обычного сна. Но на самом деле этот сон не был обычным. За всё время это первый раз, когда мне приснился Эдвард. Почему именно сейчас? Поверить не могу, что тот Эдвард ещё и сказал все те вещи. Что попросил расстаться с кем-то, словно будучи уверенным, что я так и поступлю. Брошу Джереми вот так, лишь услышав эти слова. Я бы не бросила. Не таким образом. Наверное, не таким. Ведь не бросила бы? Я встаю тихо-тихо, поправляя пижаму, и иду не только умываться и чистить зубы, но в том числе и в душ. Джереми уже не спит, когда я выхожу обратно, хоть ещё и находится в кровати.

- Доброе утро, Белла.

- Доброе утро.

- Ко скольки тебе к врачу?

- К 13:15.

- Далеко он?

- Не очень, - отвечаю я. - Не против, если я открою шторы?

- Нет. Ты потом приедешь сюда?

- Скорее всего.

- Я дам тебе ключи на всякий случай. Я обещал маме заказать капкейки на День рождения и могу тоже уйти.

- Ладно. Но только покажешь мне, как открывать дверь?

- Конечно.

Джереми встаёт, проходит до ванной и закрывается там. Я начинаю готовить завтрак, что мне совсем не в тягость. Всё уже почти готово к тому моменту, как Джереми выходит. Остаётся только разложить омлет по тарелкам и намазать хлеб клубничным джемом. Подумав, джем в банке я просто ставлю на столешницу, предварительно воткнув туда ложку. Джереми может и сам решить, хочет ли он вообще есть джем этим утром и в каких количествах, если да. Он ест, но только один кусок хлеба. Я три, потому что не уверена, когда именно буду обедать. Может, не раньше половины четвёртого. Поездка к врачу, согласно карте, занимает в среднем сорок минут. Значит, и обратно займёт примерно столько же. Плюс время, что я пробуду непосредственно в кабинете и в ожидании своей очереди, возможно, тоже. Если чей-то осмотр продлится дольше планируемого. Я выезжаю часа за полтора, и, выйдя в коридор закрыть за мной, Джереми говорит, чтобы я позвонила, если будет что-то нужно. Не знаю, что мне может быть от него нужно в кабинете гинеколога во время профилактического осмотра. Скорее всего, Джереми и сам не знает, но просто чувствует, что должен это сказать. Если бы я была беременна, то надеюсь, что он пошёл бы со мной по собственному желанию, без принуждения с моей стороны, но я не беременна. Мне ничего не может от него потребоваться. Хотя, быть может, он имеет в виду, чтобы я звонила, если мне покажется, что я потерялась. Я целую его, уже обхватывая ручку входной двери.

- Пока. Увидимся позже.

- Да, Белла.

В кабинете врача я оказываюсь ровно в своё время. Всё вокруг очень чистое и белое, и накрахмаленное. Это я о рубашке, которую мне надлежит надеть, и ткани на кушётке. Врачу определённо за сорок и даже, как мне кажется, ближе к пятидесяти. Женщину зовут Кэтлин, и она утверждает, что к ней можно обращаться просто по имени, прежде чем начать расспрашивать меня о цели визита. Выслушав всё, она предлагает провести ультразвук, чтобы точно развеять все сомнения. Ведь тесты могут и ошибаться, и лучше мне было бы сделать два разных. Ну извините, не сделала. Я не говорю этого вслух, но думаю. Да пофиг. Заплачу и за ультразвук, раз она смотрит так, будто я глупая дура. Может, я такая и есть. Наверное, она видела тут разных женщин и девушек, у каждой из которых своя история. Может, кто-то так и говорил, что нужен аборт. В первое же мгновение, едва услышав про плод. Даже в возрасте за тридцать. Я бы не сказала, но мне и не приходится. Эта Кэтлин только зря расходует свой гель. Хотя не совсем зря. Я же заплачу как бы и за него в том числе. Мне позволяют одеться и через несколько минут рассказывают обо всех вариантах предохранения, что существуют, сравнивая эффективность и то, на сколько месяцев или даже лет я могу быть избавлена от страха по поводу нежелательной беременности. Импланты под кожу предплечья на срок до трёх лет с изъятием при возникновении желания родить, укол раз в три месяца, спирали на срок до десяти лет, подлежащие удалению также в любой момент, и те самые таблетки, про которые нередко забывают.

- Перед использованием средств контрацепции с длительным сроком применения необходимо сдать анализы на гормоны. Таблетки могу назначить прямо сейчас.

Анализы на гормоны. Прекрасно. Я точно не собиралась ходить к врачу ещё несколько раз. Но, может, это и ничего. Если я буду защищена лучше, чем таблетками, которые можно забыть принять.

- А если извлечь имплант или спираль, сколько потом должно пройти времени, прежде чем удастся забеременеть?

- Если говорить об импланте, то овуляция восстановится через три месяца, а в случае со спиралью восстановление детородной функции займёт около года. Но вы молоды, и всякое бывает, сегодня не замужем, а завтра уже да. Давайте пока остановимся на таблетках, которые я назначаю девушкам вашего возраста. Если передумаете, всегда можете прийти снова и сдать анализы.

В какой-то степени я понимаю, почему мне предлагают и иные варианты, а также подразумевают, что я могу выйти замуж хоть через полгода. Девушка пришла за противозачаточными, значит, скорее всего, у неё есть постоянный парень, а парень может стать и женихом, и они задумаются о детях. Или не задумаются, и тогда есть смысл не тратиться на таблетки, а заплатить, например, за имплант. Но у меня нет возможности потратить столько денег за одну минуту без ущерба для своего последующего существования. Согласно брошюре, пододвинутой ко мне, и имплант, и спираль выходят дороже таблеток, даже если за таблетки за три года я заплачу столько же, сколько на днях за имплант. Но эта стоимость накопится за несколько лет, а не так, что мне оформят весомый счёт в течение короткого промежутка времени. Есть разница, и для себя я не считаю всё это экономией.

- Хорошо.

С названием таблеток из клиники я сразу направляюсь в ближайшую аптеку. До неё минут двадцать ходьбы, и я решаю пойти пешком, по дороге приобретая мороженое. Это не тянет на полноценный обед, но можно расценить, как перекус. Только обзаведясь таблетками, я еду домой к Джереми, где меня встречает пустая квартира. Он так и говорил, что его, скорее всего, не будет, но мог ведь и быть. Я ем разогретые спагетти с курицей, фоном работает телевизор, по которому спустя время начинаются новости, и там в том числе показывают и нашего президента Байдена. Трампу не удалось переизбраться на новый срок, но я не голосовала ни за кого из них. Я вообще не ходила на участок и даже не пыталась узнать, можно ли проголосовать, находясь не в том городе, где формально живёшь. Политика это не моё. Может, никогда и не будет. Все эти разговоры про выборы с Эдвардом и то, как мы шутили, что я помогла бы ему собрать голоса для выдвижения кандидатуры, позабылись мною на девяносто семь процентов, и я даже не уверена, что говорила ему, а что нет. Он рассуждал, что я непременно должна пойти и отдать свой голос, всё тщательно взвесив, ведь это были бы мои первые выборы, а каждый голос важен, но я так и не поняла, зачем всё это именно мне. Да и голова у меня, объективно говоря, была наполнена совсем иными мыслями.

- Президент Байден упал сегодня с велосипеда во время велопрогулки со своей женой. Президенту помогли подняться, и по предварительным данным обошлось без травм, - ведущий как будто едва сдерживает смех, рассказывая об этом, пока половину экрана занимает видео произошедшего. Да уж, невероятно «смешно», учитывая, что речь не только о президенте, но и просто о человеке, которому уже под восемьдесят. Ничего смешного тут нет. Совсем ничего. Интересно, Эдвард голосовал за него или за чуть более молодого Трампа? Или вообще не голосовал? Нет, скорее всего, голосовал. Он относился к этому серьёзно. Достаточно серьёзно, чтобы предположить, что Трамп потерпит поражение. И Эдвард оказался прав.