Я выключаю телевизор и остаюсь в тишине, если не считать отзвуков играющей у кого-то музыки. Она не мешает мне сосредоточиться на инструкции к таблеткам, которая в принципе проста. Принимать каждый день и желательно в одно и то же время. Всё будет в порядке. На всякий случай установлю напоминание на телефоне, и тогда всё точно будет, как надо. Джереми появляется только около пяти, в связи с чем я больше часа нахожусь в его квартире одна. Когда он отпирает дверь и входит, закрывая её изнутри, я читаю за столом лицом ко входу. Джереми задаёт вопрос прямо от порога.

- Привет. Съездила нормально?

- Привет. Да. Не заблудилась и не потерялась.

- И всё нормально?

- Да.

- Это очень хорошо, - он подходит и водружает на стол полупрозрачный пакет. Я заглядываю внутрь, и там обнаруживается высокая прозрачная упаковка с треугольными кусочками разных тортов. Всего пять штук. - Купил в кондитерской, где заказывал капкейки. Это нам к чаю. На ужин можно заказать пиццу. Я хотел взять две по пути, но не был уверен, хочешь ли ты.

- Я не хочу.

- Ладно, - по-моему, Джереми не слишком счастлив услышать такой мой ответ. Скорее всего, он-то пиццу хочет и даже очень и думал, что я не буду против. Но я ясно дала понять, что против. Он отворачивается к мойке, включая воду и принимаясь мыть руки с мылом. Он стоит так довольно долго. Точнее, как никогда долго. Просто вымыть руки ещё ни разу не занимало на моей памяти столько времени, как сейчас. - Джереми?

- Что?

- Ты расстроился? Обижаешься на меня? Я просто не очень хочу пиццу именно сейчас. Но мы можем заказать роллы, например.

- А если я не хочу роллы, Белла, так же, как ты не хочешь пиццу? - повернувшись, он так сразу и говорит и выглядит расстроенным. - А знаешь, неважно. Заказывай роллы, а я буду пиццу.

Джереми протягивает мне планшет, открыв страницу одного ресторанчика, где можно сделать заказ. Я смотрю на Джереми, на экран и снова на Джереми. Поскольку я всё ещё не взяла планшет в руки, Джереми опускает его на стол и просто стоит рядом, ожидая. Почти невыносимо от того, что он стоит рядом, хотя мог бы предоставить мне пространство и отойти, чтобы пока переодеться. Выбирая роллы, я думаю, что если мы начнём спорить из-за еды и в последующие дни, то я просто не выдержу. Я не хочу такого отношения. Я не хочу, чтобы на меня смотрели так, как сейчас. Я не хочу поступать с Джереми неправильно.

- Я заказала. Можешь заказывать теперь ты. А так я могла бы нам что-нибудь готовить. И мы не будем ругаться. Я умею готовить разное.

Оформив всё в планшете, Джереми поднимает на меня глаза, прежде чем опустить его и приблизиться ко мне. Не сразу, но он осмеливается обхватить моё левое плечо. Он так близко, и я тоже могу его обнять, и тогда напряжение между нами потеряет свою значимость. Хочу ли я обнимать? Мои руки словно срослись одна со столом, а другая с коленом, и я просто сижу так, ощущая тяжесть руки Джереми у себя на плече почти там, где оно переходит в шею.

- Извини. Я тоже не хочу ругаться. Попрошу Рори, чтобы он отвёз нас завтра в магазин или одолжил машину.

- Ты водишь...

- Ужасно. Я знаю. Ты можешь это говорить. Намёк я понял.

Рори не отказывает нам в услуге, подъезжая на следующий день в районе двух часов. Но только мы выходим к машине, как он говорит нам обоим садиться на заднее сидение.

- Почему?

- Потому что вчера вечером я пролил масло на переднее сидение, а до химчистки ещё не добрался.

- Автомобильное что ли? - спрашивает Джереми, открывая дверь и пропуская меня первой. Я двигаюсь по сидению до конца, пока передо мной не оказывается спинка водительского кресла. Это сродни дежавю, сидеть в чьей-то машине за водителем, но водитель не тот, что тогда. Я смотрю на то, как Рори с Джереми садятся каждый на своё место, и оба закрывают двери за собой.

- Да, автомобильное. Уже потом задел бутылку рукой, и она опрокинулась. Хотел дотянуться до двери, не выходя из машины, чтобы закрыть. Лучше бы вышел, чёрт побери.

- Но зато теперь ты знаешь, как не стоит делать. Что сказал отец?

- Что надо быть внимательнее, и чтобы до пяти я всё почистил.

- А ты успеешь? - спрашиваю я. - Может, сначала заедем на химчистку?

- Я лучше потом. Всё в порядке, Белла, - Рори оглядывается на нас всего на секунду, прежде чем вернуть внимание к дороге. - Как у тебя дела?

- Ну... - я думала, что беременна от твоего лучшего друга, но это не так, поэтому всё лучше, чем было бы в случае залёта на первом курсе в возрасте восемнадцати лет. - У меня всё хорошо.

- Это здорово. Не хочешь как-нибудь сходить с нами в клуб или бар? Мы ходили, пока тебя не было, и знаешь, мы...

- Рори, следи за дорогой, ладно? Хватит говорить. И Белле в любом случае нельзя ни в бар, ни в клуб.

- Это только пока, - отвечает Рори. - Года через два будет можно, тебе тоже когда-то было восемнадцать, а через несколько дней уже исполнится двадцать два, а Белле по-прежнему будет восемнадцать. И, может, она сочтёт, что для неё ты уже стар.

- Заткнись, Рори, - бурно реагирует Джереми, наклоняясь между сидениями, чтобы сказать. - Двадцать два не тридцать два, понял?

Джереми возвращается в прежнее положение, и я хочу, чтобы мы уже скорее приехали. До того, как они начнут развивать и эту тему. Стар ли мужчина за тридцать для девушки, которой только исполнится девятнадцать, или не стар. Рори качает головой, что я вижу через зеркало заднего вида. Больше никто ничего не говорит, пока мы не приезжаем. Лишь тогда, выйдя из машины и потянувшись, Рори обращается именно ко мне:

- Извини, если сказал что-то не то. И так, к слову, это личный выбор каждого, с кем встречаться, и сколько ему должно или не должно быть лет. Кому-то ведь нравятся постарше. Ничего криминального в том нет.

- Ты не сказал чего-то не того. Правда. Приходи сегодня на ужин. После того, как почистишь машину.

- Точно не сказал?

- Точно.

Рори не сказал, а вот Джереми фактически сказал. Не прямым текстом, но близко к нему. Двадцать два не тридцать два. Он бы точно не понял тех чувств и отношений, что были у меня с Эдвардом. Рассказывать я и не думала, но в случае чего наверняка бы пожалела, а Джереми мог бы и начать смотреть на меня совершенно иными глазами. Но он смотрит на меня по-прежнему. Нежнее, чем я того заслуживаю, учитывая мысли про Эдварда в моей голове, которых становится только больше. Эдвард не ходил бы вокруг словно на носочках, тем более когда я не сплю. Эдвард бы не казался зацикленным на прикосновении к плечам, потому что у меня есть и другие части тела, которых допустимо касаться, и я бы хотела, чтобы мой парень делал это. Но желательно не в полную силу, а бережно, особенно если пытаешься сделать что-то новое. Эдвард бы извинился, но без использования соответствующих слов, и всё равно я бы поняла. И при этом было бы не так хреново внутри от факта извинения в совокупности с тем, что он слегка позволил себе лишнее. Я бы сразу забыла, и всё, но настоящее извинение, которое так и звучит, делает только хуже.

- Извини, Белла.

- Ничего. Просто продолжай, - так или иначе я переживу, что Джереми задел сосок зубами, хотя и вряд ли хотел касаться его вот так. - Ты скоро?

- Да, уже почти.

- Давай сейчас.

Он совершает ещё одно движение, толкается ещё раз и замирает на пару мгновений, прежде чем отодвинуться на свой край кровати. Несколько секунд я просто лежу, а потом, сев, опускаю ноги на пол. Я и так была вспотевшей до секса, а теперь тем более хочу в душ. На улице страшная влажность после двух дней шедших с переменным успехом дождей, а мы ходили в аквариум смотреть на морских обитателей. Не уверена, что выдержала бы сидеть в квартире ещё и сегодня. Дело не в Джереми и не в Рори, заходившим вчера в гости поиграть в приставку. Просто уже хотелось проветриться и выйти на прогулку, и Джереми предложил заодно сходить в аквариум. Несмотря на царящий местами полумрак, мне там понравилось, не в последнюю очередь благодаря разрешению прикасаться к морским звёздам разных цветов и размеров. В душе я нахожусь довольно долго, потому что тщательно вымыть голову требует времени, а совсем не мыть её сегодня я могла бы, только если бы завтра не надо было идти на День рождения Джереми не куда-нибудь, а к его родителям, где соберутся все родственники, что приходят на ум. Все его бабушки и дедушки вполне себе здравствуют, и также у Джереми есть тётя по материнской линии, замужняя и с двумя детьми двенадцати и восьми лет, старшая девочка, а младший мальчик. Должны быть все-все, и если реально придут все, то я буду одна среди одиннадцати человек, которые знают друг друга всю свою жизнь. Одиннадцатый Джереми, значит, среди десяти. Не то чтобы это сильно всё упрощает, Боже. И дети... Только детей мне и не хватало. Но об их существовании и более расширенно про состав семьи Джереми упомянул лишь в аквариуме. Что он уже был тут с двоюродными братом и сестрой, и они в своё время открыли рты, увидев, как водолаз кормит рыбу. Надеюсь, что я, в отличие от рыбы, такого впечатления не произведу. Не хотелось бы, чтобы они, фигурально выражаясь, прилипли ко мне и просили играть с ними снова и снова. Завтрашний день наступает слишком быстро, как и время ехать на праздник. Я дарю подарок Джереми прямо с утра, и он целует меня, и когда я только протягиваю подарочный пакет, и потом, уже всё посмотрев. Ему, кажется, нравится, потому что он разворачивает гетры и тянет их, определяя, насколько хорошо они тянутся, а значит, они должны тянуться, и хорошо, что тянутся.

- Спасибо. Они классные. И цвет яркий. Люблю яркие цвета.

- Пожалуйста.

На День рождения я надеваю светло-синее платье с коротким волнообразным рукавом, и по пути мы заезжаем за капкейками и только потом, сев в другой автобус, уже едем к его родителям. В автобусе я сижу на коленях Джереми из опасений сесть на что-то грязное или мокрое и, не заметив, тем самым испачкать платье, а его брюки точно чистые. Он обнимает мою спину всю дорогу, иногда даже лаская шею под моими распущенными волосами. Наверное, стоило их заколоть, как я первоначально и собиралась. И тогда он, быть может, держал бы руки при себе. Мне кажется, на нас все смотрят и мысленно думают, что молодёжь совсем не знает границ. Но, обведя людей глазами, я не вижу, чтобы кто-то смотрел в мою сторону как-то косо. Я только привлекаю внимание Джереми и больше ничего.

- Ты нервничаешь?

- Напомни ещё раз, кого как зовут.

Он терпеливо разъясняет, но я задумываюсь, что лучше просто запомнить имена детей. Джек и Люси. Люси и Джек. И что фамилия их мамы не Моррис, как фамилия мамы Джереми, а Морган. Девичья же фамилия там Уайт. Можно просто называть всех по их фамилиям с приставкой миссис или мистер, а вот детей по именам. Я соотнесу внешность человека с тем, к какой ветке генеалогического дерева он относится, и обойдусь без имён родителей и совсем взрослого поколения. Да, точно. Это самый приемлемый выход. И выходим мы из автобуса тоже очень скоро. Я предполагала ехать дольше и уж точно не предполагала, что, покинув автобус на нужной остановке, до частного дома останется идти не более четырёх минут. Но всё так и получается, и этот дом окнами смотрит на озеро Вашингтон. Я слышу воду ещё на расстоянии, отчего становится не просто нервно, но и слегка жутко. Нет, я не думаю, что родители Джереми какие-то люди, живущие тайной жизнью и избавляющиеся от трупов в озере, но кто живёт у озера? Наверное, те, кто может себе позволить. Джереми берёт меня за руку прежде, чем мы подходим к крыльцу по дорожке и ступаем на него рядом с кадкой с каким-то цветком. Уже через дверь слышны голоса и смех, и даже крики детей. Надеюсь, они кричат просто так, а не потому, что их кто-то расстроил или обидел, и там уже в самом разгаре скандал. Джереми звонит в дверь, не отпуская моей руки, и, честно говоря, я сама сильнее сжимаю его ладонь. После звука звонка сразу же становится тише, словно по команде крики прекращаются, но лишь потому, что дверь открывает двенадцатилетняя девчонка и с визгом выпрыгивает на улицу.

- Джереми. Ты здесь! Наконец-то! Где ты был так долго? Я жду тебя уже полдня, - девочка кажется смутно знакомой, как будто я её где-то видела, и я понимаю, где, всего лишь немного подумав. Это же та девочка, на которую я обратила внимание во время той поездки на остров с Элис. Девочка, пытавшаяся игнорировать брата. О, как здорово. Значит, и он где-то тут. Тот самый восьмилетний Джек.

- У меня была важная задача. Забрать капкейки. Без них меня бы сюда не пустили.

Джереми приподнимает коробку, но Люси её не отдаёт. Она пытается хотя бы дотронуться, пока, сдавшись, не видит меня нахмурившимися глазами.

- А это кто?

- Люси. Нельзя так с гостями, - в дверях появляется, несомненно, мама Джереми. У неё такой же цвет длинных волос, соединённых на затылке крабиком, и Джереми почти её копия. Почти, но не совсем. Есть что-то неуловимое и от отца, который подходит следом. Мама Джереми обнимает его, но он находится в её объятиях совсем недолго и снова берёт меня за руку.

- Мам, пап, это Белла. Моя девушка.

- Здравствуй, Белла, приятно с тобой познакомиться, - меня не пытаются обнять, и слава Богу. - Проходите в дом, хватит нам тут уже стоять. Люси, заходи же, пожалуйста.

Люси заходит, но, едва зайдя, поворачивается к Джереми и, кто бы мог подумать, высказывает ему вполне серьёзную претензию. Всё становится чуть лучше, потому что я едва не смеюсь.

- Твоя девушка? Ты это сказал?

- Да, это. Ты моя сестра, а Белла моя девушка.

- Ты обещал, что я буду главной в твоей жизни девушкой, пока я не соберусь замуж, и только тогда женишься ты. Ты обманщик!

- Я не женат. Ну куда ты, Люси.

Люси убегает прочь, но этого будто бы никто не замечает. Может, у них подобное довольно частое явление. Мама Джереми лишь пожимает плечами,, едва смотря вслед племяннице. Постепенно меня знакомят со всеми, кто находится в доме, а здесь уже все, кто должен быть, и показывают комнаты с террасами. Дом невероятно наполнен светом и воздухом. Французские двери, уютная планировка, деревянные полы и мебель, мягкие диваны и не менее приятные обеденные стулья вокруг накрытого вместительного стола. Стулья, вероятно, собраны по всему дому из трёх разных комплектов, но зато не табуретки. Когда наступает время садиться, я оказываюсь сидящей между Джереми и его дедушкой по материнской линии. Кажется почти немыслимым, что он здесь так же, как и его жена, потому что мои бабушка с дедушкой по материнской линии обитают в пригороде Лондона. Поселиться там и выращивать разную живность вроде куриц было их мечтой, и они осуществили её лет пять или шесть назад. Наверное, всё-таки шесть. С тех самых пор мы общаемся преимущественно по телефону и иногда по видеосвязи. Я была у них лишь пару раз, не больше. Такие перелёты не из дешёвых, и, собственно, так же думают и бабушка с дедушкой. Они прилетали в гости, когда мне исполнилось восемнадцать, но по поводу выпускного поздравили на расстоянии. Может, это и к лучшему. Учитывая, что мы не особо близки, про Эдварда им неизвестно, я ничего не рассказывала, а если бы они приехали, то ставить в известность пришлось бы и их. И когда всё закончилось, фактически тоже.

- Это ты Белла? Ты ведь Белла?

Я оглядываюсь и за спинкой стула вижу мальчика, более светловолосого по сравнению со своей сестрой, которую так нигде и не видно. Её матери теперь тоже. Видимо, она с дочерью и пытается уговорить ту выйти, в то время как Джек сильно обхватил спинку моего стула и, честно говоря, немного меня пугает. Но это всего лишь ребёнок. Ему не должно хватить сил опрокинуть этот чёртов стул.

- Да, я Белла. А ты...

- Я Джек. Ты сможешь со мной поиграть после того, как я поем? Пожалуйста. Меня не пустят одного даже на террасу, а я хочу там играть, а мама сказала, что все будут заняты. Но ты можешь поиграть со мной?

Он смотрит такими жалостливыми глазами, что, ещё секунду назад думая прикоснуться к Джереми для аккуратного разрешения ситуации, теперь я просто молча киваю, и мальчик сразу отпускает мой стул, из-за чего едва не теряет равновесие. Но я автоматически протягиваю руку вперёд, успевая удержать Джека за рукав его праздничной рубашки.

- Осторожнее, Джек.

- Я пойду поем, - по-деловому отвечает он, как будто собрался куда-то далеко и не увидит меня ещё некоторое время, хотя ему всего лишь нужно обогнуть стол и сесть с другой стороны. - Пока.

- Пока.

- Ну всё, - тихо говорит Джереми, склонив голову к моему уху, едва его младший брат уходит на своё место. - Ты теперь его Белла, и теперь тебе нельзя замуж, пока не женится он.

- Сомневаюсь, что он такой же, как твоя Люси.

- Сомневаюсь, что он даст тебе нормально поесть, поэтому лучше положить на тарелку сразу всё, что видишь поблизости от себя. Дети едят быстро.

- Насколько быстро?

- Очень быстро. И могут не доедать. Если у них есть более важные дела. Поиграть с новой подругой Беллой одно из таких.

Пока мы говорим, возвращается Люси и садится по другую сторону стола рядом с братом и предлагает ему что-нибудь наложить. Она показывает ему на блюда, а он то соглашается, то качает головой из стороны в сторону. Всё-таки мир иногда тесен. Кто бы мог подумать, что я ещё хоть раз увижу эту парочку. Но всё-таки мы все здесь из-за Джереми, и друг за другом его близкие берут слово и поздравляют его, а между тостами все общаются между собой и едят, продолжая пригублять вино. Но я пью лимонад. Прямо как Люси и Джек. Мы трое все несовершеннолетние, но они хотя бы выглядят несовершеннолетними больше, чем я. Наверное, Джереми сказал родным, что мне восемнадцать, ещё когда впервые рассказывал про меня, когда бы это не имело место быть. А раз восемнадцать, то лучше не наливать и даже не предлагать. Я даже понимаю это. Мало ли что, вдруг мне нельзя, а они не знают, или вдруг я на лекарствах. Интересно, допустим ли алкоголь при употреблении противозачаточных? Это не считается лекарством. Значит, наверное, да, допустим. А если вдруг нет по причине того, что ухудшает эффект таблеток, то и тем лучше, что я не пью. Всё-таки вчера я занималась сексом, да, выпив их и вчера, и сегодня, но оплодотворение-то происходит не сразу. Что я вообще тут делаю? Ах да, сижу за столом в большей компании, ем однозначно вкусные салаты и картофель с запечённым мясом и думаю, отчего мне даже не предложили попробовать вино, если до сих пор не убрали фужер, стоящий прямо передо мной. Вдруг всё внимание становится обращённым ко мне, когда отец Джереми, Бенедикт, спрашивает именно меня, а не своего сына.

- Белла, как ты? Мы тебе не предложили, но, может быть, тебе налить немного вина? Мы знаем, тебе только восемнадцать, но мы точно не пойдём звонить в полицию, рассказывая им, что у нас тут несовершеннолетняя девушка пьёт алкоголь. Если ты хочешь, то скажи.

- Нет, не стоит, - теперь, когда меня спрашивают, я уже не хочу. Может, потому, что он прямо назвал меня несовершеннолетней в алкогольном плане, и после такого соглашаться на предложение кажется неправильным. - Я не пью.

- Джереми не говорил нам, на кого ты учишься. Ты уже определилась, кем хочешь стать? - спрашивает уже мама Джереми. Вместе со своим мужем она сидит во главе стола, но я на них не смотрю. Я смотрю на Джека, который не всегда удачно накручивает желаемое количество спагетти на вилку и пыхтит, когда не выходит. Он выглядит умилительно и забавно. Ему восемь. Когда Эдварду было восемь, его семья ещё была полноценной, а его сердце целым, а не разбитым. Может, и он сидел так же за каким-то столом вечерами и пытался накрутить спагетти красиво и аккуратно, и злился на них или себя, если получалось плохо.

- Нет, ещё нет, - потому что Эдвард исчез из моей жизни прежде, чем я спросила его о совете. Теперь я могу спросить только родителей, но их я спрашивать не хочу. Я хотела спросить его. - Но я люблю читать и думаю, что мне будет близко что-то, что связано с литературой.

- Чем бы ты ни любила заниматься, лучше именно в этом направлении и двигаться, - громким голосом уверяет одна из бабушек Джереми, та, что по материнской линии. Я не уверена, что помню её имя всё ещё верно, но, по-моему, она Кларисса. А другая его бабушка тогда Натали. Или наоборот. Я сомневаюсь на этот счёт. - Это вообще относится ко всему в жизни. И к любви в том числе. Вот не полюбила бы я их отца и деда, их всех вообще бы не было. Были бы у меня другие дети и внуки. Совсем другие. И внешне, и внутренне. Давайте выпьем за литературу и любовь.

Мы пьём, Джереми и все, кто сидят относительно близко, чокаются с моим стаканом своими фужерами, и я опустошаю стакан до дна быстрее всех. За литературу и любовь. Я бы никогда не додумалась до такого тоста. Но я вообще не мастер произносить речи за столом. В моей семье этого как-то не принято, а здесь мне и не давали слова. И это скорее к лучшему. Мне было бы трудно и неловко искать их перед скоплением едва знакомых людей, которых я вижу впервые в жизни. Кого-то во второй раз, Люси, Джека и их родителей, но в первый раз я просто заметила их на улице. Это тоже не назвать полноценным знакомством.

- А можно уже пойти играть с Беллой? Белла, ты можешь пойти со мной на террасу? Я не буду сильно приставать, - говорит Джек со своего места, опустив руки под стол. Наверное, он положил их на колени. - Мама. Можно я пойду?

- Одному нельзя. Я же говорила.

- Но Белла идёт со мной.

- Я этого не слышала. Белла так не говорила. Белла тоже хочет посидеть.

- Вообще-то я могла бы выйти с Джеком ненадолго, - говорю я, потому что при всём уважении к взрослым я не хочу сидеть тут настолько сильно, как кажется. Свежий воздух бы не помешал. - Меня не затруднит. Пойдём, Джек.

Джек сразу вскакивает со стула и чуть ли не бежит вприпрыжку в сторону двери. Джереми касается моей руки, когда я встаю, говоря, что позовёт нас к торту. Я и не думала, что он тоже будет.

- Хорошо.

Мы с Джеком выходим на нижнюю террасу, и он с гордостью демонстрирует мне своё детское лото, в котором нужно соотносить изображение со словом, а ещё рассказывает, что у него дома есть игра про необитаемый остров.

- Там есть пять ресурсов, - говорит Джек, потирая лоб, как будто так ему проще сосредоточиться и выразить свои мысли. Он сидит прямо на напольном покрытии террасы, но тут вроде нет очевидной грязи. Не то чтобы меня беспокоит, испачкается ли он, это не мой ребёнок, просто будет жалко, если потом его отругают. - Кирпич, дерево, зерно, шерсть и что-то ещё. Какой-то металл. Я не помню. Сейчас вспомню.

- Если не помнишь, то и ладно, Джек. Может быть, железо или алюминий?

- Нет, не это. Там что-то другое, - Джек потирает штанину. - Это руда. Я вспомнил. И надо строить дороги и города. За каждую постройку получаешь баллы, и надо набрать их как можно больше, чтобы победить. Мы обычно играем втроём, я, мама и папа. Люси не всегда хочет. Ей со мной скучно, наверное. И я бываю доставучим. Пытаюсь не быть, но получается плохо. Тогда она закрывается в своей комнате, чтобы я не лез.

- Уверена, Люси всё равно тебя любит. Просто иногда хочет заниматься чем-то в одиночку, для чего не нужна компания.

- Ты не обманываешь? Порой мама говорит, что Люси много задали, и потому она не выходит, но я не всегда верю маме. Мне тоже задают домашнее задание, но я же не запираюсь в комнате, когда делаю его.

- Ну, наверное, её домашнее задание сложнее твоего и требует больше сосредоточенности, чтобы выполнить его правильно, - подумав, отвечаю я. - Люси ведь старше. Её уроки труднее твоих.

- Я не знаю. Думаешь, что труднее?

- Да, думаю.

Джек показывает все свои карточки из лото, протягивая мне каждую и поясняя, кто или что находится на изображениях, и длится всё это до появления Джереми. Он выходит на террасу и задвигает дверь, отделяющую её от комнаты.

- Как у вас дела?

- Лучше всех, Джереми, - восклицает Джек, подняв голову. - Ты не знаешь, когда можно будет попробовать торт?

- Знаю, приятель. Совсем скоро. После того, как сделаем совместное фото. Потому я и вышел. Чтобы позвать тебя и Беллу. Ты не испачкал свои брюки? Встань, я посмотрю, - Джек послушно поднимается и поворачивается, Джереми отряхивает их, наклонившись, но больше на всякий случай, наверное, чем из-за пыльного пятна или полоски грязи. - Всё чисто, приятель. Можем идти внутрь. Все собираются в гостиной.

Я встаю и захожу обратно в дом после Джека и перед Джереми. В гостиной отодвигают диван от стены, и всем руководит тётя Джереми с камерой в руках. Она высказывает мнение, кому лучше сесть и в каком порядке, а кому остаться стоять. Я наблюдаю, как бабушек усаживают по центру, а дедушкам велят сесть по краям. Люси и Джеку отводят места на подлокотниках прежде, чем тётя начинает осматриваться вокруг в поисках своего племянника Джереми.

- Где именинник?

- Я здесь.

- Отлично. Вставай по центру вместе с Беллой.

- А разве не я буду фотографировать?

- Нет, Белла, для этого у этой крутой камеры есть таймер. Вставайте по центру.

Классно. Я буду на семейном снимке своего парня и останусь на нём на веки вечные вне зависимости от того, как у нас с ним всё сложится. Но сопротивляться этому будет странно. Я встаю за спинкой дивана между им и стеной, Джереми уверенно обнимает меня за талию правой рукой, и когда его родители и дядя оказываются на своих местах, его тётя закрепляет камеру на штативе, прежде чем установить таймер и быстро оказаться в кадре. Я не уверена, что улыбаюсь, когда камера делает снимок, но, будто зная, что кто-то определённо получился на фото неудачно, тётя Джереми снова подходит к камере ради ещё одного снимка. Потом она просматривает оба и, наверное, остаётся довольной хоть одним, потому что диван начинают двигать обратно, и наступает время есть торт и капкейки. Торт представляет себе футбольное поле с белыми линиями, как в реальности, и воротами с футбольным мячом, которым был забит гол. Футбольный мяч сразу отдают Джереми, а съедобные ворота делят между Люси и Джеком. Джереми почему-то отказывается от свеч, предпочитая сразу разрезать зелёный снаружи торт, имитирующий газон. Внутри торт оказывается шоколадным с добавлением кусочков клубники и очень вкусным. Его хватает всем, и даже ещё остаётся. Капкейки нравятся мне меньше торта, хоть я и съедаю два. Неудобно было возвращать на общую тарелку, когда мне положили больше одного. По окончании вечера родители Джереми вызывают нам такси, потому что, согласно их мнению, уже довольно поздно. Пока мы ждём машину, Джек и Люси со своими родителями собираются уезжать. Их автомобиль где-то снаружи.

- Ты взял лото, Джек? - его спрашивают второй раз, хотя он уже ответил, что взял. Но в момент ответа Люси закричала, что какой-то там актёр женился, и Джека фактически прослушали.

- Взял я, взял. А кто женился, Люси?

- Не твоё дело.

- Наверное, женился один из тех, за кого она надеялась выйти замуж лет через десять, - шепчет Джереми, касаясь моего колена и поглаживая его. Мы в гостиной одни, но мне всё равно некомфортно. Я успокаиваю или убеждаю себя, что в подобной ситуации так было бы и с Эдвардом. - Туго мне придётся, если количество незанятых актёров уменьшается с каждым днём. Таким темпами я превращусь в седого старика, и мои шансы на собственную семью станут равны нулю.

- Ещё не всё потеряно. Лет через шесть-семь она может в кого-нибудь влюбиться и выйти за него, и тогда тебе надо использовать момент. Иногда импульсивные браки аннулируют через двое суток, но и этого времени может хватить. Пока Люси осознает, что случилось, и обдумает, когда её эмоции устаканятся, ты уже можешь быть женатым.

- Ну, мы поехали. Пока, Джереми. До встречи, Белла.

Джереми поднимается на голос тёти, убирая руку от моего колена. Я тоже встаю, чтобы выйти в прихожую и попрощаться с уезжающими.

- До свидания, мистер и миссис Морган. Пока, Джек. Всего хорошего, Люси.

Люси едва удостаивает взглядом даже родственников, не говоря уже обо мне. Наверное, она реально расстроена из-за этого актёра, но это, я уверена, пройдёт. Это всё не по-настоящему. Ей ведь не восемнадцать, и речь не про человека, который признался в любви и вроде строил планы, а потом фактически забрал все свои слова обратно. Эта её нынешняя боль исключительно временное явление. Люси даже не знала того мужчину, и, увлёкшись другим актёром, она легко про него забудет. А спустя годы вообще перестанет увлекаться ими. Она выходит на крыльцо, но Джек подбегает и сильно-сильно обнимает меня, прежде чем попрощаться и только потом последовать за родителями. Они все уезжают, а вскоре и за нами с Джереми приезжает такси. Мистер и миссис Моррис просят сына написать сообщение, когда мы доберёмся. Им было приятно наконец познакомиться. Так они, по крайней мере, говорят, и я им верю. Они кажутся милыми людьми. Да, все семья целиком слишком большая, но некоторые любят то, что у них большая семья, и любят собираться все вместе как можно чаще. Просто моя семья иная, и я сама иная.

- Как ты? Джек тебя не утомил? - спрашивает Джереми, уже когда мы едем в такси на протяжении нескольких минут. - Он может выглядеть жалобно, как будто вот-вот разревётся, если ему в чём-либо отказать, и многие на это клюют.

- Нет, Джек меня не утомил. Было даже прикольно, когда он взахлёб рассказывал о своей игре, в которой надо развивать жизнь на необитаемом острове.

- Он её обожает, - кивает Джереми, немного усмехаясь, что я замечаю благодарю дорожному фонарю, как раз осветившему лицо Джереми. - Она интересная, даже если ты взрослый. Можем сходить к ним в гостях на днях, и ты сама убедишься.

- Я не против. Будет приятно снова увидеть Джека.

Таким образом я остаюсь в Сиэтле ещё на несколько дней и, может быть, задержалась бы и подольше, но вечером девятнадцатого числа мне звонит бабушка, чтобы сообщить о приобретении билета для меня на двадцать третье число. Это слегка неожиданно, потому что мы обсуждали только то, что я, конечно, приеду, а не саму дату, когда это произойдёт. В ответ бабушка отвечает, что не знала, что у меня какие-то особенные планы, а тут удачно попался билет со скидкой. Да и откуда ей было знать? Если родители сохранили всё в тайне, то мой парень и есть та самая тайна.

- Я поняла. Не переживай. Я прилечу двадцать третьего.

Когда я заканчиваю разговор, Джереми, конечно же, спрашивает, кто звонил. Не требуя ответить, но явно желая знать. Я говорю про билет и о том, что завтра поеду домой. Надо будет постирать некоторые вещи и собраться в гости на целый месяц, а я не люблю заниматься подобным в спешке.

- А послезавтра нельзя поехать? Ещё один день, и уедешь двадцать первого. Завтра только двадцатое.

- Могу и послезавтра, - если так подумать, мне хватит и полтора дня, чтобы собраться. Мне же не надо собирать чемоданы для семьи из четырёх человек. Представляю тётю и дядю Джереми, планирующую семейный отдых. Это наверняка целый квест, как угодить детям, сложив всё, что они хотят, но чтобы при этом не случилось перевеса, если лететь на самолёте. - Посмотрю, во сколько ходят автобусы.

- Я уже смотрю. Что, если тебе поехать в 14:20?

- Мне подходит.

- А завтра можно съездить на пляж, - предлагает Джереми. - У тебя есть купальник?

- Нет, я не брала, - отвечаю я, возвращаясь к приготовлению картофельных оладьев на ужин. - Но всё равно можем съездить. Я просто побуду на берегу. Ты же хочешь на пляж, да?

- Да.

- Тогда съездим. Только я не очень люблю такие, где много людей.

- И я не люблю. Я знаю пляж, где их мало.

- Хорошо. Слушай, посмотри, есть ли ещё сыр в холодильнике, - я прошу Джереми, потому что не могу отвлечься от оладьев. Несколько уже подгорели, когда я жарила первую сторону, в то время как позвонила бабушка. Стоило выключить газ на время, чего я не сделала. - Если есть, то можно сделать омлет с сыром.

- Держи. Всё, что осталось, - Джереми быстро находит искомое и кладёт сыр на доску. - Хочешь, чтобы я натёр его на тёрке?

- Давай.

Вдвоём всё получается быстрее, чем если бы я и дальше стояла у плиты одна. Джереми достаёт шесть яиц, но я говорю, что хватит и четырёх. После ужина он сам моет посуду и убирается, а я переписываюсь с Рэйчел. Она знает, что я собиралась на День рождения.

Так ты ещё в Сиэтле?

Да, но уезжаю послезавтра. Бабушка ждёт в гости, и нужно собраться.

И потом ты приедешь только к началу учёбы?

Ну да.

Понятно.

А ты где?

Дома, но на День независимости ездила в Вашингтон с родителями, они сняли номер в крутом отеле, решив, что на пару дней это стоит того, а в итоге мы пробыли там целую неделю. Я думала встретиться там с Диланом, но у него не получилось. Он нашёл подработку на лето. Но и без него было круто.

Рада за тебя, Рэйчел.

Я сама за себя рада, уж поверь.

Я охотно верю, что она за себя рада. Так и я была бы рада за себя, оказавшись в Вашингтоне на День независимости вместе с Эдвардом год назад. Но я не оказалась, и рядом с собой Джереми, не Эдвард. И это Джереми приносит чай в том числе и мне, прежде чем сесть на диван в нескольких сантиметрах от меня, по обыкновению предоставляя мне пространство.

- Джереми.

- Да, детка?

- Ты будешь скучать, если я приеду только в сентябре после своего Дня рождения?

- Зачем ты спрашиваешь, Белла? Конечно, я буду. Ты моя девушка и дорога мне.

Наверное, именно я и хотела услышать. Наверное, мне даже нужно было это услышать. Крайне нужно, чтобы вспомнить, что в моей жизни есть хороший парень, заботящийся и выросший в нормальной семье без сложностей с самим собой или родителями. Я прикасаюсь и взбираюсь к Джереми на колени, поощряя его дотронуться своими действиями, и он целует меня не только в губы, но и ниже, в шею, но прерывается, потому что нет презерватива. Нет презерватива именно при нас. Джереми мягко отстраняет меня от себя, прежде чем уйти и вернуться уже с ним. Я обнимаю Джереми, он тянет меня на себя, и я могу многое контролировать. Я могу замедлиться, когда хочу, и наоборот. Он позволяет мне, даже не стремясь препятствовать, соприкасаясь своим лбом с моим. Можно представить, что это Эдвард, и, закрывая глаза, мне даже почти удаётся, но Джереми произносит моё имя, именно имя, и, хоть я и кончаю, это стирает иллюзию без следа. Но всё-таки мне нравится на том пляже, где мы проводим время на следующий день. Пляж в окружении дикой природы. Холмы, мало людей, и ели. Ели, как в Форксе. Сам пляж вовсе не дикий, здесь дежурят спасатели, и есть платформа для дайвинга, как и прочая инфраструктура, просто сама атмосфера ещё больше напоминает о доме. Оказываясь в автобусе после ещё одной ночи в Сиэтле и с Джереми, я немного даже рада, что направляюсь домой. Да, всего полтора дня, но я рада. Я, и правда, рада. Так удивительно, чёрт побери. Но это приятное удивление, и на этом я не заканчиваю удивляться. И дело не в Элис, которая во время нашей короткой прогулки за мороженым от моего дома и обратно принципиально делает вид, что моей поездки будто и не происходило. Я этого даже ожидала и не рассчитывала на вопросы о том, чем я занималась и как провела время. Но удивляет меня совсем не подруга, а бабушка. Тем, что по прилёту встречает меня не одна, а с каким-то мужчиной по виду ненамного старше неё, но хорошо сохранившимся. Никаких седых волос или горба на спине. Мужчина этот вполне худой, а не толстой, у него сощуренные из-за солнца кажущиеся добродушными глаза, и он выше бабушки.

Она представляет его как Джозефа, нового соседа с машиной, который вызвался подвезти до аэропорта. Этот Джозеф щурится ещё больше, но скорее хмурится. Просто сосед? Сильно сомневаюсь. Скорее сосед с намерениями. И, возможно, бабушка в той или иной степени разделяет их, потому что едва не садится на переднее пассажирское сидение, на котором наверняка ехала по дороге сюда. Я делаю вид, что ничего не заметила, хотя я заметила. В том числе и то, как Джозеф смотрел вслед бабушке, когда, опомнившись, она присоединилась ко мне на заднем сидении. Я почти уверена, что позже он будет приглашён к столу, но мы с бабушкой ужинаем вдвоём вскоре после приезда на задней террасе в тени навеса, обдуваемые вентилятором. Мои волосы собраны, пожалуй, в самый высокий хвост на свете. Всё, чтобы шея потела как можно меньше. Бабушка накладывает мне еду, не говоря ни о чём особенном, и когда дело доходит до добавки, я не выдерживаю своего любопытства или недосказанности между нами в целом.

- Значит, у тебя новый сосед?

- Да, Джозеф ждёт в двух домах отсюда на другой стороне улицы. Но он просто сосед.

- Ты говорила, да, - киваю я. - Но если он тебе нравится, то мне можно сказать. Я не буду напоминать про дедушку.

- Мне и не нужно напоминать про дедушку, Белла. Я о нём не забыла и всегда буду его любить. Но нет ничего плохого в том, чтобы быть с кем-то на старости лет, особенно если этот кто-то может починить технику, восстановить розетку или заменить деталь в унитазе. В собственном доме мужчина мне нужнее, чем парень молодой девушке, живущей в общежитии, где любую поломку устранят без участия студентов, стоит только о ней сказать.

Я автоматически понимаю, о ком она говорит. Понимаю прямо-таки сразу, в ту самую секунду. Она знает про Джереми.

- Папа рассказал?

- Уже после того нашего разговора. Я позвонила узнать, отчего ты как будто не хочешь ехать, и он так и сказал, что наверняка из-за парня. Не злись на своего отца. Он был уверен, что мне уже сообщила ты.

- Я с Джереми не потому, что нуждаюсь в ремонте, - я опускаю вилку. - У нас с ним отношения. Он чуткий и заботливый, и добрый.

- И ты его любишь?

- Бабушка, я... Я пока не знаю, та самая ли это любовь, но в определённой степени да, я люблю Джереми.

- В определённой степени, - со вздохом произносит бабушка. - Не любишь ты его, Белла. Если бы любила, то уже знала бы. Ты любила Эдварда. Тебя и спрашивать не нужно было. И по глазам было ясно. Та самая любовь у тебя с ним. Она не могла...

- Хватит, бабушка.

- Она не могла пройти так просто и настолько быстро.

У меня нет сил слышать и слушать всё это. Я просто хочу поесть. Я не хочу думать про Эдварда и не хочу становиться той девушкой, какой я была год назад. Не хочу плакать о нём вновь, признавая, что ничего и не прошло.

- Не я бросила его, бабушка. Не я не захотела продолжать быть с ним и впредь, - напоминаю я, хотя вряд ли в том есть существенная необходимость. - Мне надо было унижаться и просить его остаться вопреки его желанию уйти?

- Нет, Белла, не надо было. Но в этой жизни я понимаю побольше твоего и вот что тебе скажу один единственный раз, и больше повторять не буду. Ты потеряла любовь, но твой чуткий и добрый парень тоже заслуживает её такой, какой она была у тебя. Если ты не считаешь так, нам и тем более лучше закончить всё это.

- Так будет лучше в любом случае, - шепчу я, сглатывая спазм в горле. Расстаться с Джереми... Нет, я не могу об этом даже помыслить. Что будет, если я сделаю это? Что будет с ним? А со мной? Что будет со мной и в моей жизни после?