Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Кусочек счастья-2. В поисках утраченного... Глава восьмая
Привет! А вот и новая, надеюсь долгожданная глава. Критически настроенных читательниц в очередной раз прошу сильно Беллу не ругать и дурой не нарекать... Она старается как может и делает то, что подсказывает сердце... Приятного прочтения.

Глава восьмая.

Терпение.

Белла.


Дни шли незаметно. Эдвард очнулся, и я не могла оторваться от него ни на минуту. Через несколько дней он достаточно окреп, и местный врач разрешил перевезти его в специализированный центр в Ванкувере. Переезд прошёл проще, чем я ожидала, но всё равно мы страшно перенервничали и устали. Только Эдварду, казалось, было всё равно, что с ним делают и куда везут… лишь бы мы были рядом. Он начинал нервничать и дергаться лишь тогда, когда я надолго исчезала из поля его зрения.

В новой больнице подтвердилось, что с левой ногой всё действительно более-менее нормально, трещина в кости была небольшой, и она неплохо срослась. С правой же всё оказалось гораздо хуже, чем мы думали. Поначалу нам сообщили, что там был сложный перелом большеберцовой кости со смещением, и осложнения, вызванные тем, что осколки кости не были удалены и смещенные части начали срастаться как попало. Когда же гипс преждевременно сняли, и незаживший перелом был снова растревожен, началось воспаление, и нога отекла.

Эдварду немедленно сделали сложнейшую операцию, удалили осколки и поставили штифты. Снова наложили гипс. Боль в надёжно зафиксированной ноге практически не беспокоила мужа и я, вздохнув с облегчением, собралась приступить теперь к его психической реабилитации.

Обязательная в подобных случаях первичная консультация психиатра выявила посттравматические проблемы моего мужа, но их решение было отложено из-за неготовности пациента идти на контакт. Эдвард заявил, что не нуждается в помощи специалиста, так как знает о своем состоянии больше любого врача. Я мягко пыталась возражать, но он уверял, что лучшее лекарство для его нервов и психики - моя любовь и скорейшее возвращение домой. Глядя в его умоляющие беспокойные зелёные глаза, я не нашла в себе сил настаивать и отложила разговоры о психотерапевте до лучших времен.

Но моё беспокойство за любимого росло с каждым днём. Всё время, что он провёл в больнице, ему снились кошмары… Наутро Эдвард был спокоен и невозмутим, и, лишь заглянув в глубь его глаз, можно было увидеть отблеск пережитого, но он старался избегать разговоров на эту тему, и я не давила…

Через пару недель нам позволили забрать его домой, с условием периодически приезжать в больницу на снимки и корректировку гипса. Любимый был счастлив наконец-то очутиться в родных стенах. Несси не отходила от папы ни на шаг, окружая его заботой и вниманием, не оставляя времени для грустных мыслей и даже просто для того, чтобы побыть одному. Я не останавливала её, надеясь, что её бесхитростное желание быть рядом пойдёт Эдварду на пользу…

Дни шли спокойно и почти счастливо, мы всё время что-то праздновали, тем более, шли последние предрождественские недели. В нашем доме царили оживление и суета. Но я замечала, что любимый периодически выпадает из реальности и очень огорчается, обнаружив это. С каждым днём всё яснее становилось, что серьёзного разговора не избежать… Несмотря на кажущееся общее благополучие, атмосфера между мной и моим мужем становилась всё напряженнее. Наши с ним отношения не выходили за пределы объятий-поцелуев, я чувствовала, что ему сейчас не до большего… Наглядным примером могло служить то, что произошло в первые дни после того, как он очнулся…

[/i]…Мы тихо разговаривали, сидя в его палате после переезда в реабилитационный центр. Обстановка была почти домашняя, располагающая к отдыху. Я по просьбе любимого залезла в его кровать и, прижавшись к нему, шептала на ухо всякие милые глупости. Голова Эдварда лежала у меня на плече, и мои пальцы ласкали его блестящие бронзовые волосы.
- Белла, я так скучаю по тебе… - вдруг тихо выдохнул он.
Я постаралась отреагировать спокойно, хотя меня удивило и обрадовало то, что он наконец-то затронул эту тему и, поцеловав его макушку, шепнула в ответ: «И я…»
Он поднял голову и неуверенно потянулся ко мне, я накрыла его губы своими - это был наш первый настоящий поцелуй после его спасения. Дыхание участилось, и кровь понеслась по венам в знакомом волнующем ритме. Эдвард приподнялся на локте и теперь всем телом прижался ко мне. Лёгкий стон рвался с моих губ, и я не стала его сдерживать. Я так скучала… Мои руки осторожно гладили его плечи, прижимая к себе ещё крепче, и он тоже простонал в мои губы, проводя рукой по обнаженной коже в вырезе моей футболки. Эдвард покрывал поцелуями моё лицо, прикрытые веки, скулы, я таяла под его нежными прикосновениями. Мы были в миге от того, чтобы страсть окончательно захватила нас, когда вдруг его тело напряглось. Мгновение он был абсолютно неподвижен, а затем со стоном сполз с меня и резко откатился в сторону. Я недоуменно повернулась к нему и увидела, что его лицо искажено страдальческой гримасой, между бровей залегла знакомая «проблемная» складочка, а нижняя губа закушена, как от боли.
- Милый… - выдохнула я, протягивая к нему руку, чтобы погладить по плечу. Он сильно вздрогнул и как-то нервно натянул одеяло до самого подбородка. Его взгляд метался по комнате и, как я ни старалась, у меня не получалось встретиться с Эдвардом глазами. Молчание повисло между нами, и я боялась нарушить его, не до конца понимая его реакцию, не в силах придумать, как исправить то, что произошло. Прошло несколько томительных минут, прежде чем Эдвард тяжело вздохнул и тихо сказал:
- Извини, я устал. Я посплю… - И он отвернулся к окну, натянув одеяло до самого уха. Я пересела на стул возле кровати и стала размышлять о том, что случилось. Я понимала, что, после всего произошедшего с ним в том домике, он изменился. Эдвард не рассказывал, что именно там произошло, но из допроса Джеймса мне кое-что было известно. Я боялась предполагать худшее… На обязательные вопросы следователя о насилии Эдвард ответил отрицательно, Джеймс утверждал, что они ничего не успели сделать, Фокс не позволила, но, глядя на поведение мужа… Видимо, их неудачных попыток оказалось достаточно, чтобы нанести ему серьёзную психическую травму.
Раньше секс играл важную роль в нашей жизни, сейчас же я не знала, как всё будет, но видела явные изменения в поведении любимого. Он, всегда любивший ходить по дому максимально раздетым и обожавший спать полностью обнаженным, несмотря на привычку Несси забираться в нашу постель по утрам, стал полной противоположностью себе. Теперь Эдвард постоянно кутался в купленную по его просьбе закрытую хлопчатобумажную пижаму с длинными рукавами и застегивал её на все пуговицы. Даже привычка спать на спине, раскинувшись, сменилась на новую - теперь, засыпая, мой муж сворачивался в клубок, обхватывая колени руками, как будто пытаясь спрятаться от внешнего мира и, лишь крепко уснув, расслаблялся, как прежде переворачиваясь навзничь.
Я надеялась, что любимый справится со своими проблемами самостоятельно или поймёт, что нуждается в помощи, и примет её… Я ждала…

Но он пошёл другим путём. Эдвард старался, очень старался делать вид, что ничего не было, как будто всё произошедшее страшный сон, который нужно забыть, но это был неправильный метод. Такое нельзя просто отодвинуть, стереть из памяти. Время вытащит всё наружу и заставит посмотреть фактам в лицо, и, чем дольше он прячется от этого, тем хуже. Я понимала это, а вот Эдвард… Он смело сопротивлялся сумасшедшей во время своего похищения, мужественно терпел физическую боль при процедурах, но боялся заглянуть в свою душу, страшился оглянуться в прошлое… И я не могла винить его… Мне оставалось лишь ждать и предложить свою помощь, когда он готов будет её принять.

Мы тихо и счастливо отметили Рождество и Новый год. Настало время снимать гипс. Эдварду не терпелось вновь обрести возможность свободно передвигаться. Но вместо ожидаемого облегчения снятие гипса принесло нам новые проблемы и мучения.

Врачи не ожидали никаких осложнений, но оказалось, что они ошибались. Последние снимки показали, что перелом сросся не совсем правильно, и нужны дополнительные меры по дальнейшему правильному сращиванию кости. Посовещавшись, врачи поставили на больную ногу Эдварда аппарат Илизарова, представляющий собой сложную конструкцию для вытяжения и нагрузки(http://www.vashaibolit.ru/2968-apparat-ilizarova-dlya-chego-prednaznachen-kak-uhazhivat.html), и настояли на использовании его в течение нескольких последующих месяцев. Это окончательно убило и без того пессимистичное настроение моего мужа, и он снова упал духом. Мы старались ободрить его как могли. Несси даже украсила железку лентами, но Эдвард тут же снял их. Теперь он подолгу вечерами сидел молча, ни с кем не общаясь.

К тому же оказалось, что любое прикосновение к ноге вызывало у Эдварда боль, хотя врачи не могли понять её причину. Мы кинулись на поиски специалистов в этой области, но никто не смог нам посоветовать чего-нибудь действительно стоящего.

Прошёл январь, за ним вяло протянулся февраль… В середине марта ненавистную «железяку» с ноги Эдварда наконец-то сняли. Врачи предупредили, что несколько месяцев ему придётся передвигаться с трудом, хромая, но двигаться необходимо как можно больше. Так же всё это время он будет испытывать сильнейшую боль в месте перелома, но потом постепенно всё пройдет, и есть неплохие шансы, что хромота со временем полностью исчезнет. Хотя никто не исключал вероятности того, что Эдвард навсегда лишится своей изящной походки… Клеймо Кармен, будь она проклята!

Снова начались тяжелые времена. Измученный постоянной дергающей болью, любимый не мог спать ночами и постоянно находился во взвинченном состоянии. Я пыталась, как могла, облегчить его страдания, но это было не в моих силах. Немного помогали только обезболивающие, но, помня, что они могут вызвать привыкание, Эдвард старался ограничить их употребление и, скрипя зубами, стонал в подушку. У меня болело сердце, когда я видела его мучения. Он держался, но я понимала, что силы его на исходе и видела, как всё чаще Эдвард глушит боль алкоголем и затравленно смотрит на пузырёк с лекарством. Я пыталась разговаривать с ним, старалась как можно больше времени проводить рядом, но он неумолимо замыкался в себе. Меня начинало охватывать отчаяние…

По ночам его по-прежнему мучили кошмары. По крикам я понимала, что ему снится Кармен и ещё что-то тёмное из прошлого, иногда любимый вдруг прижимал меня к себе до хруста в костях и просил, чтобы я не оставляла его. Я гладила его спутанные мокрые от пота волосы, целовала в лоб, обнимала и убеждала, что никогда не покину, но даже во сне он не мог поверить в мои слова… Я уже обещала подобное и покинула его однажды. Понемногу любимый затихал в моих объятиях, а я беззвучно плакала до рассвета, не имея сил заснуть. Утром он не помнил своих кошмаров и, смущенно глядя на мои покрасневшие, опухшие от слёз глаза, однажды сказал, что может спать в гостевой комнате, чтобы не мешать мне… Я в шоке уставилась на него и ничего не ответила, сделав вид, что не поняла его. Эдвард больше не возвращался к этой теме, и мы продолжали спать вместе.

Так минуло ещё почти два месяца… Боль давно должна была пройти, но она всё не унималась, а наоборот, разрасталась. Выматывала. Я перерыла весь интернет в поисках хоть какой-то реальной помощи. Однажды, читая статьи о новых обезболивающих препаратах, я наткнулась на фамилию врача, которого мне уже рекомендовали, но тогда не удалось связаться с ним. В конце статьи значился его электронный адрес, я отправила письмо с просьбой о встрече. Врач в данный момент находился в Европе, но предложил подробно описать ему нашу ситуацию. Я так и сделала… Через пару дней пришёл ответ, вселивший в меня надежду. Исходя из перечисленных мной симптомов, он предположил у Эдварда прогрессирующую РСД (Рефлекторная симпатическая дистрофия конечностей) ***. Её трудно диагностировать, но, так как профессор специализировался именно на этом направлении посттравматической реабилитации, то все признаки были ему хорошо знакомы. Он настоятельно советовал немедленно начать лечение. Через месяц профессор собирался возвратиться в Штаты и был бы рад оказаться полезным, но врач несколько раз подчеркнул, что нельзя тянуть и начинать нужно сейчас же. Прочитав описание этого заболевания, я ещё больше испугалась. Проблема состояла в том, что после травмы пациента начинали мучить боли гораздо более сильные, чем это возможно в данном случае, и гораздо более обширные, чем сам очаг поражения. При позднем обнаружении нарушения могут быть необратимыми и есть вероятность, что лишится подвижности не только больная конечность, но и другая, здоровая. «…Нередко описанная клиническая картина развивается на неблагоприятном психосоматическом фоне: характерны тревожность, ипохондрия, склонность к депрессии, эмоциональная лабильность, особенно на фоне длительного болевого синдрома и дисфункции конечности. Возможно наличие суицидальных тенденций».

Уж в нашем-то случае неблагоприятного фона было предостаточно. Господи, только не снова… Он уже проходил через это. То, что Эдвард отказывается от помощи психотерапевта и «прячет» внутри себя свои переживания, приводит к ухудшению его физического состояния, а депрессия лишает возможности выздоравливать.

К тому моменту Эдвард был уже так измучен постоянной болью, что покорно согласился на любую попытку, обещавшую хоть как-то улучшить положение. Запоздало начатое лечение стало приносить результаты только через несколько недель. Эдвард так же наконец-то согласился посещать и психотерапевта, но беседы с ним проходили в агрессивном ключе и были практически бесполезны. Эсми пыталась разыскать доктора Стивенса, который наблюдал Эдварда после аварии, но тот уехал куда-то в Аргентину, и контакты с ним были утеряны.

Я чувствовала, что мои силы на исходе. Постоянно переживая за мужа, день и ночь выискивая способы улучшить его состояние, я забыла, когда отдыхала… забыла, когда нормально ела и просто спокойно спала. Мне казалось, что это такие мелочи, и всё можно будет наверстать, когда Эдварду станет легче… Но время шло, а легче не становилось. На месте решенных проблем вырастали новые, и я чувствовала себя выжатой, как лимон. Несси тоже старалась помочь, но она была всего лишь ребёнком и быстро устала от постоянного напряжения, непонятных взрослых проблем, потянувшись к людям, у которых их не было. Всё чаще нас выручала тетя Мери. Стыдно, но она, как добрая фея, появлялась лишь тогда, когда мы нуждались в её помощи. Когда всё было хорошо, она просто жила рядом, и мы не слишком часто виделись. Теперь же Несси постоянно старалась проводить время с моей жизнерадостной тетей. Однажды, подъехав к её домику, я услышала счастливый громкий смех своей дочери и удивилась - как же давно она вот так беззаботно не смеялась. Только сейчас я осознала, что в нашем доме мы разговариваем на пониженных тонах, как будто боимся потревожить покой тяжелобольного. Хотя… так оно и было.

На кухне за чаем сидели тетя Мери, Несси и тётин новый мужчина Бен. Она наконец-то, похоже, встретила любовь всей своей жизни и наверстывала упущенное… Несси невольно тянулась к счастью, которым был пропитан воздух в этом уютном домике. Я присоединилась к их весёлой компании и спустя полчаса поняла, что сама начинаю отогреваться душой… Здесь и сейчас я впервые почувствовала, насколько действительно вымоталась от постоянного напряжения и переживаний. Общение с людьми, не вовлеченными в наши проблемы, казалось глотком свежего воздуха, а я так нуждалась в нём.

Прощаясь на крыльце, тётя крепко обняла меня и прошептала:
- Ничего-ничего, терпи, деточка. Всё наладится…
Я кивнула, глотая непрошенные слёзы, и торопливо села в машину. Вернулась я немного взбодрившаяся и более спокойная. Так и у меня вошло в привычку ездить к тёте за «прививкой» бодрости и оптимизма. Это, а ещё разговоры с Розали, очень помогало мне. Розали была лаконична и практична, как обычно, она со стороны ясно видела наши проблемы и всегда готова была выслушать меня.

Осень потихоньку вступала в свои права. Эдвард ходил, практически не хромая, и боли уже почти не мучили его. Лишь иногда, когда он много передвигался, они возвращались, и любимый скрипел зубами всю ночь, ворочаясь и вскрикивая, когда случайно неудачно подворачивал во сне больную ногу. Но и эти остаточные явления со временем должны были пройти…
Это вселяло надежду.

А вот в психическом состоянии моего мужа изменений к лучшему не наблюдалось. Казалось бы, физические страдания позади и пора двигаться дальше, но этого всё никак не происходило. Эдвард как будто заблудился во мраке и не мог найти путь к свету. Я помнила свою затяжную депрессию после потери первого ребёнка и пыталась поговорить с любимым, но он не хотел слушать:
- Это совсем другое, ты не понимаешь! Со мной всё в порядке, я не в депрессии… Просто дай мне время, что, это так сложно?

Чем лучше становилось физическое состояние Эдварда, тем мрачнее и раздражительнее, казалось, становился он сам. Я терпела, сдерживая себя, убеждая, что не нужно давить на него, но ситуация всё ухудшалась. Эдвард снова стал пропадать где-то вечерами и иногда приходил абсолютно пьяным. В каком бы состоянии он ни вернулся домой, я была ласкова и спокойна. Укладывала его в постель, переодевала, обнимала, а ночью снова плакала на его плече. Я отчаялась понять, что нужно сделать, чтобы помочь Эдварду. Психиатр говорил много красивых слов, одновременно с этим предупреждая, что все средства хороши только тогда, когда мой муж сам осознает своё состояние и потянется к помощи. Но в том-то и была проблема… Эдвард не хотел помощи или не понимал, что нуждается в ней. Я старалась быть ласковее с ним, показывать всю мою любовь и нежность, но это, казалось, только отталкивало его ещё больше, в лучшем случае любимый реагировал спокойно и равнодушно. Он делал вид, что не замечает напряжения в нашей жизни, не видит произошедших изменений, и что всё у нас нормально. Но мы все больше и больше отдалялись друг от друга. Несси постепенно тоже отстранялась от него, она была ещё слишком мала, чтобы понять проблемы взрослых, и не узнавала в этом угрюмом озлобленном дяде своего любимого папку. Я постаралась объяснить ей на доступном детскому пониманию языке, что папа заколдован, и нужно немного подождать. Она грустно кивнула и уткнулась в книжку со сказками. В последнее время малышка стала серьёзнее, взрослее и всё больше времени проводила в одиночестве в своей комнате.

Я в отчаянии искала способ помочь любимому победить депрессию, вернуть его в семью, но он продолжал закрываться ото всех. Лишь иногда во сне Эдвард становился прежним, в одну из таких ночей он вдруг признался мне в своём заветном желании - ему очень хотелось сына. Моё сердце защемило от этих слов. Муж рассказал, что именно об этом хотел поговорить со мной до всего… произошедшего. Несколько дней я ходила сама не своя. Исполнить мечту любимого? Я хотела бы этого больше всего на свете, тем более я и сама не раз собиралась обсудить эту возможность с мужем. Но сейчас не то время, чтобы заводить ребёнка и я вполне осознавала это… Эдвард неустойчив и не ясно, как он отреагирует на подобное событие… и отреагирует ли вообще? Я поговорила с его психиатром, и он подтвердил непредсказуемость реакции моего мужа, хотя и не отрицал возможную полезность этого толчка. Я мялась в нерешительности, тем более исполнить это было крайне сложно. Мы почти не занимались любовью. Только иногда, находясь в состоянии алкогольного опьянения, Эдвард ласкал меня… Но так зачинать ребёнка? Нет! Я решила положиться на судьбу, и в какой-то момент мне показалось, что она дала знак. Однажды Эдвард на грани сна и реальности снова стал прежним, любящим, моим, я осторожно поцеловала его и стала провокационно гладить его тело… Муж с радостью поддержал мою инициативу. Как давно он не был со мной! «Любимая», - шепнул Эдвард мне на ушко, проводя руками вдоль моей спины, я выгнулась, прижимаясь к нему и мучительно боясь, что он снова отстранится... Истосковавшееся по ласке тело затрепетало от его прикосновений, а любимый уверенно вел меня к наслаждению. Слова, которые он шептал мне сейчас в любовном бреду, проливались бальзамом на моё истерзанное сердце, и я тоже шептала ему в ответ о своей тоске и безмерной любви. В тот момент мне казалось, что все беды отступят, нужно только чуть-чуть подтолкнуть Эдварда на светлую сторону, дать ему что-то хорошее… Сын – это лучшее, что может подарить женщина любимому мужчине… и я подарю! Эдвард стонал от наслаждения и просил простить его, не уходить, в момент, когда удовольствие взорвалось в нас одновременно, я прижала его себе, не желая отпускать, слёзы счастья и горечи покатились из моих глаз. Он уснул, удовлетворенный любовью, а я, замерев, наблюдала за редкими минутами, когда любимый умиротворен и счастлив, надеясь, что это продлится и утром.

Но на следующий день всё вернулось к прежнему состоянию. Эдвард проснулся и, обнаружив, что обнажен, и видя явные признаки того, что мы занимались любовью, натянуто извинился, если сделал что-то не так и, торопливо одевшись, ушёл. Мне было обидно и больно, но я промолчала, всё ещё надеясь, что скоро всё изменится.

Жизнь потекла по-старому, и через три недели, когда тест показал положительный результат, я не знала, что мне чувствовать – радость или страх. Как сказать Эдварду? Я явно пока не готова и уже совершенно не уверена в том, что услышу в ответ на такую новость. После той ночи мы больше ни разу не занимались любовью, и муж избегал оставаться со мной наедине, стараясь ложиться только тогда, когда я уже усну.

Ко всему прочему беременность протекала как-то странно. Раньше в первый триместр меня мучила только утренняя тошнота, а сейчас всё складывалось намного хуже. Мало того, что меня тошнит не только по утрам, а практически круглосуточно, так ещё временами накатывала ужасная слабость, и уже два раза я неожиданно теряла сознание. Это тревожило, но признаться в своих проблемах Эдварду казалось мне плохой идеей. Я знала, что всё связанное с рождением детей пугает моего мужа, и недоумевала, как мне могла прийти в голову идея, будто рождение ребёнка поможет нам… Я такая глупая… Но что сделано, то сделано. Оставалось лишь вспоминать былое и давиться слезами…

…Моя вторая беременность была одновременно и счастливой и печальной. Мы с Эдвардом были счастливы наблюдать, как растёт мой живот, и мечтать о будущем ребёнке, печальным же было то, что мы отчаянно боялись. Поначалу и он, и я старательно скрывали свои тревожные мысли, связанные с прошлым, но потом всё же набрались мужества и поговорили об этом. Он признался мне в своих страхах и чувстве вины, постоянно преследующем его. Я рассказала о своих практически сходных ощущениях, и мы решили не таить их в душе и постараться максимально уменьшить риск, ведя себя благоразумно и осторожно. Иногда это доходило до паранойи… но мы понимали друг друга, и это здорово облегчало жизнь. Эдвард практически бросил работать и проводил со мной всё своё время, но я видела, что постоянное беспокойство за меня и малыша не очень хорошо сказывается на нём. Но мы всё равно были счастливы. Мы были вместе и всё делили пополам.
Когда Ренесми наконец-то родилась, беспокойство не улеглось, а трансформировалось в гиперзаботу о ней, и мы бы явно закончили неврастениками, если бы не Эсми. Она однажды приехала и, бесцеремонно вытолкав нас за дверь, велела раньше чем через пять часов на пороге не появляться. Мы были растеряны и поначалу не знали, чем заняться. У нас настолько вошло в привычку всё своё время проводить с грудным ребёнком, что совсем забыли о себе. Мы неуверенно добрели до кафе, посидели за столиком, безуспешно пытаясь разговаривать на темы, не касающиеся ребёнка. У нас ничего не получалось, и разговор всё время прерывался, неумолимо возвращаясь к запретной теме. В конце концов Эдвард, тяжело вздохнув, предложил:
- Давай пойдём домой, уже поздно. Ничего не выйдет. Мы всё равно думаем только о ней.
Он расплатился, и мы вышли на улицу. Я шла следом за ним и вдруг уткнулась ему в спину – так неожиданно он остановился.
- Что? – спросила я, потирая ушибленный нос.
- Белла… там ведь моя мама. Она справится… а если что, позвонит… Нам ведь не нужно сегодня торопиться домой. Мы можем просто побыть вдвоём… только вдвоём.
Я кивнула, не очень понимая ход его мыслей. Он вдруг притянул меня к себе:
- Давай действительно попробуем забыть сегодня обо всём… - прошептал он в моё ухо, и давно забытые мурашки побежали по моей коже от прикосновения его горячих губ. Я потянулась за поцелуем, и вдруг всё встало на свои места. Мы были вдвоём, мы любили, вся ночь принадлежала нам. И ничто не нарушит нашего уединения: ни плач малышки, ни будильник, подсказывающий, что пора греть бутылочку с молочком, ни мысль о том, что нужно проверить, не пора ли менять подгузник, давать лекарство… Ничто… Мы еле смогли оторваться друг от друга и, не сговариваясь, развернулись в сторону отеля на углу. У нас едва хватило терпения практически бегом подняться по лестнице, а дверь в номер пришлось закрывать уже спиной. Мы так соскучились… просто не знали об этом…
Утро разбудило в нас новый приступ родительских чувств и заставило мчаться домой со всех ног. Вломившись в дверь, мы с облегчением застали Несси в добром здравии, гукающей на руках у Эсми. Она с улыбкой оглядела нас и, лукаво усмехаясь, предложила иногда повторять «бабушкины дни». Так постепенно мы учились, что наш ребёнок может существовать и без нашего постоянного присмотра… [i]

Как далеки и уже, кажется, безвозвратны те дни. В груди щемило от дорогих сердцу воспоминаний, и хотелось подбежать к Эдварду и спросить: «А ты помнишь? А ты хочешь, чтобы всё снова было так же?» - Но, глядя на его замкнутое хмурое лицо, я не находила мужества подойти к нему.

Я окончательно упала духом, отчаянно нуждалась в помощи, но, не решаясь обременять мужа, загнала себя в тупик. Всё пошло не так, как было задумано. Беременность, вместо помощи мужу в эмоциональном плане, обернулась дополнительными проблемами, и я оказалась не готова самостоятельно справиться со своим недомоганием и осложнениями.

Я боялась, что, сообщив Эдварду о ребёнке, рискую нанести дополнительную травму, если вдруг случится выкидыш, а врачи не исключали такой вероятности. Поэтому решила пока не говорить мужу ничего, сначала необходимо убедиться, что с ребёнком всё будет хорошо. Свою новость я сообщила только маме и тёте Мери. Рене, узнав о моих сложных отношениях с Эдвардом, заикнулась было об аборте, но я и мысли такой не допускала. Я сама хотела этого ребёнка, и мой муж мечтал о том же, просто сейчас не самый удачный момент, но ведь это моё решение… я осознанно пошла на это. Мама, сочувственно глядя в мои глаза, согласилась со мной – ребёнок не виноват, да и Эдвард тоже… в конце концов он даже не знал ничего о своём предстоящем отцовстве. Рене и тётя Мери помогали мне, как могли, но этого было недостаточно, у них не было возможности находиться рядом со мной постоянно. Мне нужна была помощь мужа, а заставить себя обратиться к нему я никак не могла. Повесить заботу о себе на плечи отдалившегося от меня, измученного своими проблемами человека я считала не правильным. А может быть, мне просто страшно узнать его реакцию на эту новость? Ведь то, что он хочет сына, было сказано им в практически бессознательном состоянии, и только такая идиотка, как я, могла кинуться выполнять желание мужа, высказанное во сне и наверняка давно забытое… Боже, я такая дура!… Но я отчаянно хотела этого малыша!

Однажды приехав к тёте Мери в больницу сдать очередные анализы, я прямо в фойе упала в обморок. Когда меня привели в чувство, первое, что бросилось в глаза - это склонившееся надо мной смутно знакомое загорелое лицо. Парень, между тем, белозубо улыбаясь, спросил:
- Ну, Белла, ты, как всегда, вляпалась в неприятности. Как ты себя чувствуешь?
Ещё сомневаясь в своей адекватности, я ответила:
- Уже гораздо лучше, Джейк.

Хотя, как оказалось, с головой у меня всё в порядке. Мне повезло, и это действительно была не галлюцинация от удара головой об пол, а мой старинный друг Джейкоб Блек. Мы вместе учились в старшей школе ещё во Флориде. Оказалось, он приехал сюда в интернатуру. Может быть, это судьба занесла его в Ванкувер? У меня не было ни желания, ни сил думать об этом. Я просто обрадовалась неожиданной, но так необходимой мне дружеской поддержке и, уткнувшись в его белый халат, дала волю слезам. Старый верный друг. Именно это и нужно было мне сейчас.

Джейк выслушал мою печальную историю, подавая бесчисленные бумажные платки, пока ими не оказалась завалена вся кушетка. Потом он погладил меня по голове и предложил свою помощь.
- Белл, ты крупно вляпалась… и снова из-за своей большой и щедрой души, а так же неадекватной инициативности… Ну сколько можно учить тебя не делать людям хорошего, даже не спросив, нужно им это или нет? А если твой муж не готов сейчас к новому ребёнку? Он же сам ведёт себя как избалованный больной подросток!
- Не говори так. Ты не знаешь, через что ему пришлось пройти… - мне неприятно было слышать, как легко он судит о моём муже, даже не зная его лично.
- А ты знаешь? Он говорил тебе? – нервно воскликнул он. – Я не знаком с ним лично и сужу по твоим словам. Твой Каллен даже не задумывался, через что прошла ты. И твоя дочь! И все его родные. Наверняка я несправедлив к нему и готов признать, что он прошёл через ад, но он мужчина и должен справиться… В конце концов ему созданы все условия, рано или поздно он поймёт и примет помощь психиатра, но тебе нужна поддержка… и прямо сейчас. Мне нет нужды жалеть твоего несчастного мужа, он сам неплохо с этим справляется. Я лучше займусь тобой. Раз ему не до тебя, я, как твой старый друг, обязан помочь. Не возражай, ты сделала бы для меня то же самое…

На мои глаза навернулись слёзы:
- Джейк, я и забыла, какой ты хороший! Я бы и рада не вмешивать тебя в свои проблемы, но, боюсь, у меня больше нет сил справляться самой. Мне действительно нужна помощь. Нам с малышом очень нужен знакомый дружественно настроенный врач.

Джейк появился очень вовремя. Его жизнерадостность, поддержка, разговоры оказали поистине живительное воздействие на мой организм. Он объяснил мне все тонкости моего состояния и успокоил мучавший меня страх, что с ребёнком что-то не так, раз у меня всё время плохое самочувствие. Это сняло тяжёлый груз с моей души, и мне стало лучше, даже в обмороки я стала падать реже. Правда, после последнего раза, когда я потеряла сознание за рулем и лишь чудом успела съехать на обочину перед тем, как отключиться, он запретил мне водить машину и возил на осмотры к своему знакомому врачу, работающему в его отделении, сам или заказывал такси.

Эдвард как будто не замечал моего постоянного недомогания и частого отсутствия дома. Месяц назад он вышел на работу и теперь целыми днями пропадал в офисе, разбираясь в запущенных делах. Весь последний год, в связи со всем произошедшим, финансовые дела его фирмы шли из рук вон плохо. Слухи, неминуемо просочившиеся в газеты, неминуемо подорвали репутацию фирмы, и она потеряла нескольких крупных клиентов, испугавшихся, что отсутствие директоров скажется на сроках и качестве выполнения работ. Эдвард, снова встав во главе фирмы, должен был восстановить её престиж, и он старался. К тому же его тяготило то, что на его лечение ушли все наши сбережения, и Карлайл с Эсми чуть не силой заставили меня согласиться на оплату ими больничных счетов. Эдварду не терпелось вернуть деньги родителям, хотя они и пытались отговорить его. Он упрямо твердил, что вернёт долг, и я радовалась хоть этой маленькой знакомой чёрточке в неузнаваемо изменившемся любимом человеке.

Однажды, когда Джейк привёз меня из больницы, я настояла на том, чтобы он зашёл в дом и познакомился с Ренесми. Парень смутился, но не стал долго ломаться.

Он неожиданно быстро поладил с моей дочерью, и уже через полчаса они играли в лошадки, а я умиленно наблюдала за ними, пока снова не пришлось бежать в ванную.

Так мой друг незаметно вошёл в нашу жизнь, и, если я и задумывалась о том, что он испытывает ко мне, то даже не успевала додумать эту мысль до конца. Да просто не хотелось всё усложнять. Друг как друг, и точка. Однажды, когда Несси в шутку распределяла роли в сказке между нами и отдала роль принца Джеку, а принцессы мне, требуя, чтобы мы в конце сказки поцеловались – я вдруг смутилась и покраснела… Джейк, перехватив мой взгляд, усмехнулся, но промолчал, и, лишь когда я провожала его до машины, неловко выдал:
- Белл, ты того… не думай ничего лишнего про нас, ладно? – и, глядя в моё недоуменно вытянувшееся лицо, пояснил, - ну, вроде того, что я хочу чего-то большего, чем дружба. Не обижайся. Я просто не хочу неловкости и недоразумений. Я всё понимаю. И вижу, как ты отчаянно влюблена в своего Каллена, хоть он, по моему мнению, и не стоит этого. Но, если честно, дело даже не в этом. Я бы и не смог в тебя влюбиться. Нет, я, конечно, люблю тебя, но не так. Просто у меня уже есть любимая женщина. Но так получилось, что сейчас она далеко, и я надеюсь, когда-нибудь мы с ней снова будем вместе. Я расскажу тебе потом, если захочешь, а сейчас просто знай… Хорошо?

Он смущенно потоптался с минуту, потом сел в машину и уехал, оставив меня в полном недоумении, но с чувством, что камень свалился с души. По крайней мере, здесь не ожидается никаких проблем!

Джейкоб продолжал часто появляться у нас дома, гулять с Несси, когда я, обессиленная токсикозом, могла только ровно лежать на диване, а Эдварда, как всегда, не было дома. Дочь по-детски наивно потянулась к Джейку – он был весёлым, играл с ней во всякие игры, как папа - до своей «деловой поездки». Она без проблем приняла его в свой круг. Единственное, чего дочка не доверила ему - это свои рисунки. Как-то вечером мы с Джейком пили чай после очередной поездки в больницу, а Несси показывала мне свою последнюю работу. Джейк тоже попросил посмотреть, но девочка вдруг насупилась и, спрятав рисунок за спину, убежала наверх. Я недоуменно переглянулась с парнем и извинилась.

Вечером, укладывая дочку спать, я попыталась расспросить её: почему Джейку нельзя смотреть её рисунки и получила лаконичный ответ:
- Потому что там папа.
Так прошел ещё месяц. Я понимала, что больше не могу скрывать свою беременность, и поговорила с психиатром Эдварда и с тётей, выискивая правильный способ сообщить о ребёнке. Мне хотелось надеяться, что эта новость станет тем толчком, который встряхнёт Эдварда, напомнит, как он любит меня, дочь и как он мечтал иметь сына.
______________________________________________________________________________________
**
РСД (Рефлекторная симпатическая дистрофия конечностей) проявляется при целом ряде травм и заболеваний, однако наиболее частой его причиной считается перелом . Существенную роль в возникновении дистрофического процесса играют дополнительные этиологические причины, к которым относят дефекты лечения на этапах вправления и иммобилизации (недостаточная анестезия, неправильная репозиция, тугая гипсовая повязка, продолжительная иммобилизация).
• хроническая диффузная боль, неадекватная степени поражения и не всегда соответствующая локализации перелома (возможна “пульсирующая” боль, “жгучего” характера). Расстройства болевой чувствительности в виде аллодинии (боль в ответ на небольшое в естественных условиях раздражение, например механическое прикосновение); гиперпатии (задержанная по времени после раздражения иррадиирующая жгучая боль) или дизестезии (неприятное болезненное ощущение покалывания);
• нарушение функции и ограничение движений (одного или нескольких суставов), нарастающее “оцепенение” пальцев. Примерно у половины больных отмечаются тремор, мышечные спазмы и дистония;
Боль, жгучая и мучительная, распространяющаяся за пределы зон иннервации, приводит к ограничению подвижности. Сначала вовлекается дистальный отдел одной из конечностей, затем симптомы распространяются в проксимальном направлении и нередко захватывают другую конечность. Интенсивность боли усиливается после физической работы, а также при движении, пальпации, перемене погоды, волнении, от чрезмерного тепла. При отсутствии своевременного лечения боль становится постоянной, что вынуждает больного фиксировать конечность в возвышенном положении или поддерживать здоровой рукой. Постоянность боли ведет к неуверенности в выздоровлении, больной лишается сна из-за невозможности выбрать удобное положение.
В поздние сроки прогрессируют двигательные нарушения – у 1/5 больных возможно развитие резкой мышечной слабости, вплоть до псевдопаралича конечности.

Источник: http://robsten.ru/forum/29-1163-10#872308
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: (вампирчик) (03.01.2013) | Автор: КЛёля
Просмотров: 1198 | Комментарии: 16 | Рейтинг: 5.0/8
Всего комментариев: 161 2 »
16   [Материал]
  Спасибо за главу!!! lovi06032

15   [Материал]
  ох... У Эда жалко, но и Белла настрадалась... Будем ждать, что дальше

14   [Материал]
  атмосфера все больше и больше накаляется...
я уж думала, что все наладится, но нет((
я жду позитивных эмоций от каждой главы, а остается один осадок..
надеюсь на скорое счастье героев...
спасибо за труды автора.

13   [Материал]
  с ума сойти! ничего не понимаю... это же его семья?! почему он ее отталкивает??
как же грустно...
я с нетерпением жду проду.
желаю автору успехов и вдохновения!:*

12   [Материал]
  он так хотел видеть Беллу и Несси, а теперь просто не дает никому помочь себе. это неправильно
спасибо за главу good

11   [Материал]
  Как много пережил этот мужчина! Но очень бы хотелось чтобы, он поскорее смог открыться Белле! А там она уже на собственных плечах его вытащит. Она это может!!!
Огромное спасибо за главу!!! Счастливого Нового Года и Рождества!

10   [Материал]
  Спасибо за главу и за оповещение! на самом деле, очень тяжёлая глава в эмоциональном плане. Не могу даже представить, как трудно пришлось Эдварду и Белле. Но надеюсь, новость о малыше вернёт всё в прежнюю колею.

9   [Материал]
  Спасибо за главу!! cray good

8   [Материал]
  Спасибо за продолжение. Ну Эдвард со своими проблемами совсем ослеп! Сколько можно отдаляться от своей семьи?!

7   [Материал]
  У Эдварда сейчас крыша едет и если Белла вовремя не сказала про ребенка, он может решить, что ребенок от Джейкоба.. Надеюсь, я ошибаюсь.. Спасибо за главу!

1-10 11-16
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]