Они заходят в его трейлер несколько минут спустя. Нет, я не смотрю из окна, но слышу звук, с которым колёсики чемодана двигаются по асфальту. Наверняка Эдвард Каллен джентльмен, помогающий своей даме сердца с багажом. Или бывшей даме сердца, если вспомнить подслушанный мною разговор. Или она бывшая только для родителей, что тоже не исключено. Как бы то ни было, теперь она здесь и ждала Каллена, потому что, вероятно, только с ним её могли пропустить дальше пункта охраны. И это свершилось. Мы приехали, и, судя по всему, Жизель наверняка остаётся. Настолько, насколько пожелает. У её парня ведь скоро День рождения. Всего через пару дней. Послезавтра. О, просто забудь. Подумаешь, несостоявшийся ужин. За эти недели я в принципе привыкла быть одна по вечерам. Но что насчёт съёмок? Я выхожу из трейлера, чтобы узнать, и при мне, будучи на улице, Эдвард Каллен заговаривает со своей подругой, которая находится внутри дома на колёсах.

- Мы поговорим позже. Мне нужно работать, Жизель.

- Я буду тут, когда ты вернёшься.

- Я и не сомневаюсь.

Услышав всё, что мне было нужно, я наконец иду к Анжеле. Чтобы переодеться для новой сцены. Если Эдвард Каллен, похоже, не собирается просить о переносе съёмок из-за визита девушки, значит, мне больше нет никакой необходимости искать Лоуренса с целью прояснения возникшей ситуации.

- Белла, - Каллен зовёт меня по имени. Я слушаю, не сбавляя шага, потому что мы можем поговорить и по пути, и это нормально, но, возможно, не для Эдварда, снова произносящего моё имя. - Белла. Ты не остановишься на секунду, пожалуйста?

- Говори так.

- Я не хочу говорить с твоей спиной, чёрт побери, - догнав, Каллен прикасается к моему локтю, и мне приходится замереть на месте, но я избегаю поворачиваться. Это уже слишком... слишком трудно. И если за нами наблюдают, то мне ни черта не нужно становиться третьей ещё больше.

- Да мы вообще не обязаны говорить, Эдвард. К тебе приехала твоя... подруга, ты хочешь проводить время с ней, так что всё в порядке. Я всё равно не собиралась соглашаться ужинать вдвоём. Мне уютнее одной, ясно?

- Но мне показалось, ты...

- Тебе показалось. Мы просто работаем вместе. Отпусти руку.

Хватка исчезает в тот же миг, как я только прошу, и я вновь могу идти. Больше Каллен ничего не говорит. Всё просто идёт своим чередом. Я имею в виду съёмки и смену одежды перед ними.

- Ну? Что скажешь? - вопрос, адресованный моей героине. Предполагается, что мы сидим на лавочке в парке, который позже дорисуют на компьютере, а Ричард спрашивает у Мередит о недавно дописанной статье. Всё это происходит ещё до их расставания.

- Она замечательная, и ты последовательно изложил все факты, как и своё видение ситуации, но фразы, которыми ты выразил эмоции, будто откуда-то списаны. Ты можешь лучше, я знаю. Без скупых понятий наподобие «ужасно».

- Что-то вроде «есть события, которых касаются всех нас, и мы не имеем права игнорировать скрывающуюся за ними несправедливость» и «это единственный способ оставаться вовлечёнными в общественную жизнь и не растерять чувство сопереживания тем, кому повезло меньше»?

- Да, именно, - отвечаю я, ощущая невольную дрожь из-за близости Эдварда Каллена, который прижимается своей левой ногой к моей правой, хотя это вряд ли обязательно. У меня в руках тем временем находятся несколько листов с тем, что является статьёй в рамках сценария. Напечатанный текст, местами содержащий рукописные правки красивым почерком. Интересно, кому он принадлежит? Лоуренсу? Кому-нибудь из его ассистентов? Я могла бы предположить, что это почерк Каллена, но я знаю только то, как выглядит его подпись. Трудно судить, есть ли сходство. - Почему ты не написал так сразу?

- Хотел посоветоваться со своей девушкой, - я улыбаюсь, ведь Мередит должно быть приятно слышать о том, что её мнение важно, но на душе скребут кошки. Кажется, так описывают не самое стабильное эмоциональное состояние одного конкретно взятого человека. Мне становится всё труднее отделять мужчину Эдварда Каллена от актёра, играющего роль. Всё звучит органично и естественно, хотя это фикция. В реальности я не та, с кем он советуется о чём бы то ни было. Да и зачем?

- Это много для меня значит, Ричард, - само собой выходит так, что моя рука находит путь, чтобы коснуться ладони и соединиться с ней в замок. Он вздрагивает, но улыбается вроде бы не вымученной улыбкой, даруя чувство тепла во всех смыслах. Я не уверена, кому она принадлежит. Несуществующему Ричарду или же Каллену. Я и о себе не могу судить полностью здраво. Больше не могу. - Ты раньше всегда справлялся сам. Почему спросил именно сейчас?

- Не был уверен, стоит ли с такой прямотой заявлять о собственном взгляде. Хотел убедиться.

Повернувшись ко мне, Каллен подносит руку к моей шее. Трепетное прикосновение не заставляет себя долго ждать. От чувства слегка влажной, будто вспотевшей кожи ладони близ лица меня охватывают мучительно-сладостные ощущения. Он руководствуется сценарием, когда немигающим взглядом смотрит в мои глаза. Мне кажется, Эдварду Каллену нравится это. Просто смотреть, просто дышать одним воздухом со мной, чувственно касаться сильной рукой. Это непривычно, но так томительно прекрасно. Видеть по-мальчишески широкую улыбку, чуть кривоватую, но всё равно чарующую и обаятельную. Но правда ли всё это или фальшь? Позже он наверняка будет улыбаться своей девушке точно так же. Но уже не подделывая ни эмоций, ни действий ради роли, а по-настоящему являясь самим собой.

- Стоит. Определённо стоит. Полагаю, нам пора домой, чтобы ты смог внести исправления, - я встаю с лавочки, неохотно высвобождая свою руку и одновременно лишаясь и другого прикосновения, но всё не так просто.

- Это подождёт, Мередит.

И, сказав это, Каллен скользит руками мне на талию. Ногами я чувствую его колени прежде, чем он соприкасается своим лбом с моим. Ничего больше не будет. В подобный момент в реальности я бы, может, и поцеловала мужчину, не способная сопротивляться его магнетизму и притягательной внешности, тому, как он... возбуждает и влюбил меня в себя давным-давно, но я часть чёртового плана. Плана, согласно которому его поцелуй произойдёт лишь в нужное время и будет исключительно притворством. Чувство собственной ничтожности обосновывается в груди тяжёлым камнем, и я попросту сбегаю, когда дубль подходит к завершению. Уверена, Лоуренс не препятствовал бы мне, подойди я с целью посмотреть результат, но я не хочу видеть себя и Каллена такими, какими мы были в эти несколько минут. Мне крайне необходимо передохнуть от него перед съёмками последующих сцен, и, будто бы понимая, он не пытается ни подойти, ни, допустим, написать мне. Его словно нет. За исключением мгновений рабочего процесса, возобновляемого после перерыва на обед и продолжающегося ещё часа три. Фрагмент, где я читаю, а Каллен слушает музыку в наушниках, расположившись на диване головой на моих коленях, осложняется для меня, когда «мой» парень шевелится, отбросив телефон в сторону. Ощущения в животе это словно спазм и горячее тепло ниже. Я имитирую, что остаюсь сосредоточенной на книге, и дальше. Мне не справиться так быстро. С тем, чтобы закрыть её, настроившись на взгляд Эдварда Каллена. Он, наверное, уже смотрит на меня. А здесь так много людей, что мне неуютно. Именно в этот момент. Он странно интимный. Чувствуется таковым. Может быть, потому, что я знаю, к чему в дальнейшем приведёт нас эта сцена. К первому поцелую по сюжету. Хоть и не сегодня, но это неизбежно случится.

- Ричард. Я читаю одну строчку уже семь минут

- Мне не совестно, знаешь. Скорее скучно. Я бы поболтал. Ну или давай что-нибудь посмотрим, а потом закажем китайскую еду. Или мексиканскую.

Я всё-таки закрываю книгу. Наши с Калленом глаза встречаются спустя ничтожно короткий миг. Мередит должна дотронуться до волос любимого человека, а значит, вот моя задача. Нереально совсем не думать о посторонних, но я пытаюсь, когда подношу руку к выразительному лицу. Эдвард Каллен сглатывает, не отводя замершего в ожидании взгляда. Не хочет, чтобы я это делала? Или беспокоится о том, как его встретит девушка, зная, что он был со мной и играл в любовь с очередной партнёршей в нескольких десятках метров от трейлера? Хотя плевать. Это не мои проблемы. Если они доверяют друг другу, то её не должно заботить, с кем он вновь притворяется влюблённым и не влюбится ли реально в процессе. Обычное прикосновение. Это легко. Ведь не впервые. Явно подрагивая, мои пальцы проходятся вдоль линии роста, задевая взъерошенные пряди. Они так восхитительно спадают на лоб, что я не могу сдержаться и двигаю руку в сторону затылка. Взгляд Эдварда становится ещё внимательнее. Но всё это было и прежде. В фильмах до нынешнего. Наверное, это просто накапливается, если ты в бизнесе достаточно долго, и возникает в нужный момент. Вот сейчас со мной.

- Скучно, значит?

- Теперь уже намного меньше. Твоя рука такая тёплая и так вкусно пахнет, Мередит.

- Да и ты приятно пахнешь, - говорю я, и это стопроцентно о Каллене. От него исходит запах парфюма или пряностей, я затрудняюсь определить, чего именно, но в любом случае на органы моего обоняния оказывается скорее соблазнительное действие, чем отталкивающее. И кислота, и сладость одновременно. Что-то, что ощущается не только в воздухе, но и в голове. Невидимый глазу дурман, но не тот, который душит.

- И чем же?

- Твои вопросы заставляют меня чувствовать себя глупо. Не требуй от меня ответов, ладно?

- Нет, не ладно. Что тут такого, Мередит? - Каллен не позволяет мне вновь взять книгу, чтобы отгородиться за ней. Всё строго по сценарию. Точнее, почти всё. В нём не сказано, что я буду ощущать трепет, румянец, заливающий щёки, и желание просто закрыть лицо ладонями, только чтобы никто не увидел столь странной реакции. Ни съёмочная группа, ни особенно Каллен. Мне только его насмешек не хватало.

- Ты можешь просто забыть?

- Тогда я угадаю сам. Мылом? Стиральным порошком? Не знаю, вдруг машинка плохо прополоскала вещи. Сигаретами? Дезодорантом? Шампунем?

- Ничем из этого.

- Да ты прикалываешься. Ведь правда? Я назвал всё, чем от меня может пахнуть.

- И от тебя всем этим и пахнет. Попросту тобой. Так что насчёт еды? Китай или Мексика?

- Стоп. Закончили. На сегодня всё.

Эдвард Каллен поднимается, что вроде как отрезвляет рассудок. Но прежде, чем я успеваю встать, Каллен вдруг говорит:

- Не надумала пообщаться?

- О чём нам общаться?

- Причина, по которой ты обиделась, кажется мне самой подходящей темой.

- Мы не в детском саду, Эдвард. Я не обижалась, а просто поняла, что твои обстоятельства изменились.

Когда я встаю, около Эдварда Каллена что-то падает. Но я не знаю, что, потому что иду вперёд, не оглядываясь, даже когда он зовёт меня. С головой будто всё не так, иначе как ещё объяснить тот факт, что я задумываюсь о происхождении падающего звука лишь пару часов спустя, когда начинаю искать свой телефон. Он был в юбке, в которой я снималась. Модель, предполагающая карманы. Оказавшиеся скорее чисто символическими, чем надёжными. А я и не заметила, что его нет, переодеваясь и отдавая одежду Анжеле. И что теперь? Идти к Каллену? Вот, наверное, почему он меня звал. Чтобы сказать о выпавшем сотовом. Чёрт, мог бы и догнать или через кого-то передать. Без телефона мне даже еду не заказать. Или это всё намеренно? Я сую ноги в кеды прежде, чем выйти из трейлера. У Каллена горит свет, но изнутри не доносится ни звука. В отличие от тех мгновений, когда Каллен был один и слушал музыку. Может быть, теперь ему и не нужно всё это, учитывая появившуюся компанию. И как мне понять, подходящий ли сейчас момент, чтобы стучаться?

- Белла.

- Френсис, - я оглядываюсь и вижу Лоуренса, который явно идёт ко мне. - Всё в порядке?

- Да. Просто хотел поговорить с тобой. Наедине.

- О, - я судорожно вздыхаю, и сердце начинает биться как-то тревожно. Потому что до этого момента Френсису никогда не требовалось поговорить именно со мной одной. Не говоря уже о том, что всё выглядит так, будто это нельзя отложить до утра, в связи с чем он и оказался около наших с Калленом трейлеров, до сих пор находясь на территории. - Тебе не понравилось? Я сделала что-то недостаточно хорошо?

- Нет, ты была органична. Но вот мой тебе совет. Отдели себя от Эдварда. Я видел твой взгляд и твоё отношение. Хочешь сохранить эмоциональное здоровье? Не связывайся с актёрами. Предложения о работе не всегда будут поступать одновременно. Ты только начинаешь, Белла, и ты прекрасна, а он легко может свести всё это к нулю. Люди не всегда способны простить успех другому человеку там, где сами терпят крах. Даже тому, кого вроде бы любят.

- Вы говорили, он хороший... Я не уверена, что правильно понимаю то, что вы пытаетесь мне сказать, - я глубоко вдыхаю прежде, чем произнести. - Если это касается съёмок, то я...

- Дело не в съёмках, Белла, а в профессиональной ревности. Я лично знал много актёрских пар, которые казались крепкими, но расходились спустя время, и кто-то из них признавался мне, что быть вместе, когда ты дома, потому что у тебя затишье в карьере, а твой любимый человек перемещается с одних съёмок на другие, и ты видишь его либо урывками, либо лишь по видеосвязи, то ещё испытание, - Лоуренс смотрит мне то в глаза, то в сторону моей переносицы, - я не могу сделать так, чтобы ты чего-то не чувствовала. Просто подумай. Ради своего же блага. Доброй ночи.

Френсис уходит, оставляя меня стоять одну. Но решать не ему. Нет. И мне по-прежнему нужен мой телефон. Вот только, едва я делаю пару шагов в сторону трейлера Эдварда Каллена, как внутри дома на колёсах что-то разбивается с громким звоном, раздаются торопливые шаги, и мужской голос звучит с неоспоримой злостью:

- Какого... Это был мой любимый бокал. Подарок родителей, Жизель.

- Не смотри на меня так, будто я специально швырнула его на пол. Куда ты идёшь?

- Проветриться. А то разругаемся. Осторожнее с осколками, если решишь их убрать.

Я успеваю скрыться за трейлером к моменту открытия двери. В полном беззвучии невероятно легко услышать вздох, дверной хлопок и то, как, немного постояв, Каллен куда-то идёт. Через несколько секунд снова становится тихо. Видимо, он действительно ушёл пройтись. Для верности я жду ещё немного прежде, чем выйти из-за укрытия и вернуться к себе незамеченной, но знакомое прикосновение вдруг тянет меня назад от торца трейлера. Я не пугаюсь. Лишь благоговейно замираю, почти не дыша, когда Эдвард скользит рукой вверх до моего плеча, а хрипловатый шёпот овевает мне ухо и кожу шеи вокруг. Должно быть, меня было видно, когда я думала, что спряталась как раз вовремя. И Каллен изобразил, что ушёл, а на самом деле вернулся.

- Ну и что ты тут делаешь? Помню, кто-то говорил, что ноги его здесь больше не будет, - в голосе ощущается злорадство. Но оно скорее с оттенком изумления и... осознанием собственной правоты, чем содержит насмешку, от которой сделалось бы неприятно в тот же самый миг. Эдвард так медленно продвигается в своих прикосновениях, что у меня просто кружит голову от потребности, чтобы он отбросил всякую осторожность. Я не в силах сообразить, что отвечать. И, как могу, цепляюсь за то, ради чего вообще вышла на улицу.

- Я и не хотела. Мне просто нужен мой телефон. Он ведь у... тебя? - сбиваясь, я понимаю, что мои слова звучат во многом невнятно. И становится только хуже, когда Каллен разворачивает меня к себя лицом. В темноте цвета глаз не различить, и они кажутся попросту чёрными. Мрачными. И мне представляется, что Эдвард выглядит напряжённым. От него словно исходит угроза. Потому что его девушка разбила то, что он ценил, а он не смог высказать ей все свои мысли на этот счёт и теперь готовится отыграться на мне? Ощущая дрожь тревоги, я отступаю на шаг, но там только трейлер, и прохлада металла соприкасается с моей спиной через ткань платья, когда Каллен вдруг сокращает было созданное расстояние и с будоражащей рассудок грубостью прижимается ко мне. Не боясь трогать меня. Его правая рука до сих пор на моём правом плече. Сильная, горячая и тактильно приятная. И это неправильно. По целому ряду причин. Но я словно утратила дар речи. - Просто... отдай его... мне, - есть что-то драматическое в моём голосе. Как молитва, когда другие методы убеждения уже использованы. Я действительно не хочу тут быть. Если девушка выйдет и пойдёт искать своего благоверного...

- Значит, пришла к моему трейлеру только ради этого? Он ведь на самом деле мой, Белла. Мой собственный, - произносит он бархатистым тоном. Я слышала столь тягучий голос десятки раз. В фильмах. Интервью. А теперь ещё и во время съёмок. Но сейчас, в темноте, на улице всё кажется очень серьёзным.

- Твой... собственный?

- Давай всё упростим. Мы фактически не друзья, да и ладно. Но почему ты делаешь это со мной? - пронзительно, жарко вдохнув, Каллен дотрагивается до меня и левой рукой, нависая надо мной ещё больше, занимая всё больше пространства со всех сторон и давая мне вдыхать его сладостный запах. Действительно его. Вроде бы от него не пахнет... девушкой. Я чувствую, как инстинктивно поджимаются пальцы на ногах, будто это способно помочь мне оказаться подальше, несмотря на то, что я вся в ловушке. В ловушке рук Эдварда Каллена, его источающего соблазн тела и своих мыслей, смешанных эмоций и противоречивых ощущений. Страх, желание, тревога, потребность, тяга, отсутствие ясности, трепет, боязнь, что всё это лишь игра. Может быть, даже такая, в которой он заставляет свою девушку ревновать ради поддержания искры, и его... подруга выйдет с минуты на минуту, потому что он написал и только после приблизился ко мне.

- Я ничего не делаю. Я просто хочу, чтобы ты отдал мне мой сотовый.

- Действительно хочешь лишь этого?

Нет. Нет, я хочу не только этого. Я хочу Эдварда Каллена каждой клеточкой своего тела, и горячее тепло между ног вызвано именно им, но вряд ли он желает меня точно так же. Или вряд ли всё будет сказкой со счастливым концом, где никто из нас не станет подавлять другого из-за профессии или просто потому, что может себе это позволить. Слишком многое стоит на кону, чтобы я могла просто... отпустить себя.

- В твоём трейлере тебя ждёт девушка. Верни телефон, и я уйду. Мне без него никак.

- Или никак без интернета? Тебе тоже нереально оторвать от социальных сетей?

- Я голодна, и это всё, для чего он нужен мне в первую очередь.

Каллен отстраняется от меня, лишая своих прикосновений почти медленно. В последнюю очередь с кожей перестают соприкасаться подушечки пальцев, и мне словно становится плохо, когда он фактически пихает сотовый мне в руки, а потом безмолвно уходит, источая мрачную ауру. Хлопок двери проходится по моему телу мерзкой дрожью, которая только усиливается из-за слов, адресованных Эдвардом Калленом своей подруге:

- Прости, я не хотел, чтобы получилось так громко.

- Ничего. Я подмела все осколки, так что там безопасно.

- Нашла совок?

- Я и не забывала, где ты его хранишь, Эдвард.

Я возвращаюсь к себе, не желая слушать всё это и дальше. Тем вечером я закрываю окна, несмотря на жару. Действенный способ избавиться от Эдварда Каллена, если он ещё выйдет и будет разговаривать с кем-то по телефону снаружи или и вовсе устроит свидание под звёздным небом.

- Я не выдержу этого, Роуз. Он, его девушка и... я. Видеть его с ней или просто думать, что они...

- Было бы странно говорить, что я понимаю твои чувства, когда это не так, но вряд ли она приехала надолго, Белла. Просто потерпи.

Просто потерпи. Легко сказать, когда я умалчиваю, что теперь буквально обречена думать о том, как Эдвард Каллен касался меня, что и с какой тональностью говорил в скрывающей нас темноте, пока его девушка сметала осколки в двух шагах, и что вряд ли он замышлял подставить меня, если она так и осталась внутри трейлера. Его личного трейлера. В котором ей известно, где и что лежит, тогда как я знаю обстановку лишь в целом. Да и то случайно. Не потому, что Эдвард Каллен хотя бы раз звал меня в гости, чтобы репетировать. Это ведь не для него.

- Да, ты права. Я постараюсь.

Но стараться игнорировать какие-то вещи, когда Эдвард Каллен, разумеется, не думает о том, что мне нужно их облегчать, невыразимо трудно. Следующее же утро для меня начинается фактически с необходимости лицезреть эмоциональную привязанность в действии. В трейлере-гримёрной Каллен находится не один, а вместе с Жизель. Она сидит на стуле справа от своего парня, пока его лицо покрывают гримом, и касается ногой без обуви ноги Каллена. Снятая правая туфля на довольно высоком каблуке лежит рядом, а сам Эдвард как будто неохотно убирает руку с колена своей подруги, когда, обернувшись на звук моих перемещений, видит, что я это я. Она тоже смотрит в мою сторону, хотя секунду назад была сосредоточена на телефоне, и обращается вполне дружелюбно, но вряд ли это способно заставить меня забыть, что её присутствие влияет так, словно нам есть что делить. Ну или кого.

- Здравствуй.

- Здравствуйте, - говорю я сразу обоим, занимая раскладной стул по левую руку от своего партнёра. Он вдруг наклоняется к моему лицу и удостаивает меня персональным вниманием:

- Что вчера ела? - щёку мне овевает мятное дыхание. Я ёрзаю на сидении, с которым будто что-то не то. Я даже поднимаюсь обратно, нервничая, что, может быть, Каллен или его подруга намазали стул клеем, но сам факт того, что мне удалось встать, опровергает мои странные мысли, так что я сажусь на место вновь.

- Что за бредовый вопрос? Сделай одолжение, не лезь ко мне, - мне не хочется слышать его голос. По крайней мере, до поры по времени. И меня не особо заботит, что подумает обо мне девушка Эдварда Каллена. Если она вообще будет что-то думать о той, кто для неё просто чужой человек. Но она заговаривает именно со мной. И довольно сердитым тоном.

- Тебе следует извиниться за свою грубость.

- Жизель, - Каллен вмешивается, повернув голову к своей девушке, - лучше иди. Мы всё равно скоро уедем. Если захочешь куда-то съездить, то потом тебя впустят обратно без меня. Я договорился. Твоё имя внесли в список.

- Идти? Ты серьёзно, Эдвард?

- Вполне. Я разберусь сам.

Я могу сказать, что Жизель всё это ни черта не нравится. Она словно не верит во всё услышанное, включая слова о том, чтобы уйти, хоть и надевает обувь обратно. Я прикрываю глаза, потому что мне начинают наносить тени на веки, но и так слышу звук поцелуя. Меня передёргивает от противных ощущений внутри. Сбежать... Вот что хочется сделать. Но у меня работа. Которую я хотела. Придётся терпеть. Всю эту ситуацию в целом.

- Ну тогда пока. До вечера, любимый.

- Пока.

Через несколько мгновений дверь открывается и вновь закрывается, и без звука соприкосновения каблуков с полом становится тихо. Но не менее напряжённо.

- Я хотел бы обсудить сегодняшние сцены. Точнее, одну из них. Не прижимайся ко мне особо, когда мы будем в кровати. Не стоит сильно усердствовать. Учитывая, что это платонический момент. Просто двое людей, засыпающих вместе и немного говорящих перед сном.

- А если вдруг переусердствую? Сообщишь своей девушке, и она появится, чтобы заступиться за тебя? Не хочешь касаться... партнёрш лишний раз, так и скажи, - выпаливаю я, и вмиг меня охватывает стыд. Боже. Что только со мной творится? Я ни разу не вела себя столь грубо. Ни с кем. А с Калленом и тем более так нельзя. Или нельзя в присутствии других людей. А рядом с нами сразу трое человек.

Он смотрит на меня так, будто я задела его до глубины души. И смотрит долго. Я вижу, потому что никого не смущает, что я повернула голову, а значит, в данный момент это не преграда для нанесения косметических средств. Но в итоге Каллен лишь качает головой, избегая что-нибудь говорить. Наше первое более-менее нормальное взаимодействие происходит лишь в квартире для съёмок. Несмотря на всё, мне приходится задвинуть себя на задний план и перевоплотиться в Мередит. Но к вечеру многое становится ненормальным. Точнее, требующим от меня больше сосредоточенности, чем когда-либо раньше, чтобы выглядеть занимающей своё место. Я в пижамном комплекте из шорт и красивого верха с кружевной отделкой поверх ткани, и Каллен в штанах и майке. Он представал в подобных образах и в своих ранних фильмах, но теперь он такой передо мной, и я, обязанная любоваться им в рамках роли, в глубине души не очень хочу видеть его таким... таким домашним. Я прочищаю горло, сидя за туалетным столиком и собираясь стереть макияж, который мне нанесли, только чтобы я провела по лицу ватным диском.

- Ну, как мальчишник? Стриптизёрши были?

- А что насчёт стриптизёров на девичнике, Мередит?

- Нет.

- Аналогично.

- Да неужели? Не верю, что вы не подогнали Эйдену такой сюрприз, - говорю я скептическим голосом своей героини. - Но наверняка мысли такие были.

- Не у меня. Вообще-то пришлось выносить этот вопрос на голосование. Но когда мы соберёмся жениться, я обещаю, что просто скажу всем даже не думать об этом.

Я перевожу взгляд на Каллена, находящегося в кровати. Он читает книгу. Точнее, делает вид.

- Не знала, что мы собираемся. Было бы здорово сначала закончить с учёбой.

- И закончим. Осталось всего ничего.

- Полгода это не ничего.

- Минус рождественские и новогодние каникулы, Мередит, - замечает Каллен, будучи Ричардом, наконец откладывая книгу, чтобы взглянуть на меня. - И да, я полагаю, что однажды мы поженимся. Иначе зачем всё это?

- Но не в двадцать два?

- Нет. Пусть Эйден и Клэр женятся в свои двадцать один, а мы пока понаблюдаем.

- Согласна, - отвечаю я и двигаюсь к кровати. Это в определённой степени неловко. Быть не совсем одетой перед Калленом и членами съёмочной группы. Но это тоже то, с чем ничего нельзя поделать. Лишь стараться помнить, что для нас всех это работа, и вряд ли их посещают какие-то неправильные мысли.

Я залезаю под одеяло, помня о словах Каллена не усердствовать, и, как могу, поудобнее размещаюсь в кровати. Рука по давней привычке сгибается в локте, чтобы оказаться под подушкой, и я просто смотрю на тумбочку. Но нельзя сказать, что я лежу спокойно. С Калленом на другой половине кровати это нереально. Она чуть скрипит, когда он передвигается, и наконец я чувствую его ближе, едва он проходится пальцами по моей правой руке вниз от плеча.

- Но вообще ты ведь хочешь выйти за меня, Мередит? Когда-нибудь?

- Когда-нибудь да, - еле говорю я, потому что Каллен вдруг устремляет ладонь под одеяло, которым укрыты мы оба. А как же всё, что было сказано в гримёрке? Не помню, чтобы в сценарии говорилось что-то о необходимости касаться меня там, где камера всё равно этого не зафиксирует. Он дотрагивается до моего бока, задевая линию талии, и ещё я чувствую соприкосновение с мужской ногой. Тёплой и большой ступнёй. Я не могу понять происходящего. Но не отодвигаться же мне. Это точно будет замечено и с большей вероятностью приведёт к новому дублю.

- Эйден вставал на одно колено. Ты бы тоже хотела так?

- Скорее всего, нет, - выдыхая, говорю я, но пытаюсь втянуть живот, потому что он не такой уж и плоский, и мне не хочется, чтобы Каллен ощутил это. Он и так слишком близко. Мы как бы договаривались иначе.

Я шевелюсь, всё-таки не справляясь с контролем своего тела. Живот расслабляется, все чувства обостряются, и я не знаю, чего ещё ждать. Поскорее бы уже всё закончилось. Пусть рука на талии и ощущается прекрасно, как я буду смотреть в глаза Каллену после всего этого? Зачем всё... портить? Ненавижу.

- То есть мне не вставать, когда придёт время?

- Разве не ты должен решать, что тебе делать, а чего не делать?

- Да, пожалуй, ты права. Но предполагается, что всё должно быть идеально, и не хотелось бы, чтобы ты отказала.

- Просто не надо соплей.

- Соплей в смысле слёз?

- Нет, - невольно улыбаясь, качаю головой я, и по ощущениям голова Эдварда Каллена становится ближе к моим волосам. Меня не должно волновать, чувствует ли он запах шампуня, и нравится ли ему, если да, но меня волнует. Не хочу, чтобы ему было противно, когда ситуация и так сложная. - Соплей в смысле сопливых и длинных фраз.

- Договорились. Всё, что угодно, но без соплей.

- Именно, - я чуть передвигаюсь, потому что, быть может, это избавит от прикосновений Каллена, но он не понимает или не хочет понимать намёков. Протягивая руку дальше, он едва не касается обнажившегося участка моей кожи. Я с трудом овладеваю собственным дыханием, но вот пульс мне неподвластен. Хотя вряд ли Каллен слышит или ощущает. Для этого надо было бы дотронуться где-нибудь выше. - Я буду засыпать, ладно? Спокойной ночи... Ричард.

- Спокойной ночи, Мередит.

Я понимаю, что едва не назвала Каллена Эдвардом. Вот к чему всё пришло. К вероятности запороть всё в самом конце сцены из-за внутренней путаницы с именами. Я прикрываюсь одеялом по шею, пока все расходятся прочь, обеспечивая нам немного уединения. Ассистентка оставляет рядом со мной мой халат прежде, чем испаряется вслед за остальными. Я надену его, просто чтобы добраться до ванной, а уж там переоденусь в вещи своей героини, в которых была изначально. Тем временем Эдвард Каллен просто встаёт, и я ловлю себя на мысли, что в какой-то степени завидую ему. Из-за отсутствия у него стеснения, тогда как меня одели в вещи, призванные подчеркнуть сексуальность, и теперь я сижу вся закутанная и чуть ли не считаю секунды до того, как он выйдет отсюда в своём более подобающем виде. Но Каллен словно нарочно не торопится, открывая шторы, которые закрыли полностью для имитации позднего вечера. На деле же за окном ещё вполне светло, и Каллен отодвигает в сторону осветительное оборудование, чтобы подобраться к окну и взять телефон с подоконника. Наконец Каллен поворачивается и смотрит прямо на меня.

- Не забудь и ты свой. Или я могу дать его тебе.

- Я бы лучше узнала, зачем ты делаешь всё это. То есть делал.

- Зачем спрашиваю, не подать ли тебе твой телефон?

- Да нет же, нет. Речь совсем не об этом, - я чувствую себя беспомощной и нелепой. Потому что он стоит в нескольких шагах во вполне расслабленной позе, а я уж точно не стану совершать будничные действия с халатом в присутствии Каллена после того, как он вдоволь пощупал меня. Я просто не знаю, возможно ли назвать это как-то более невинно, чтобы было не так унизительно осознавать всё в голове. - Ты знаешь, о чём я. Ты, вероятно, забылся или слишком увлёкся, или что-то ещё, но ты переступил личные границы, - и это было мучительно и прекрасно одновременно. Потому что его руки и то, что они делали... Это неправильно и недостойно, если подумать о другой женщине, и я никогда не расскажу об этом ни одной живой душе, но я наслаждалась каждым прикосновением. Казалось, что рядом вообще никого нет. Только он и я. Но это неправда, и отсюда и происходит боль. Потому что его занесло и, может быть, заносит так не в первый раз, а для меня это было... значительным. Чем-то незабываемым. Вопреки всем прочим смешанным ощущениям. - Ты прикасался больше, чем было... необходимо.

Вот так я это и говорю. Что удивительно, без запинок и заикания. Но из-за ответного взгляда Эдварда Каллена, пристального и будто предупреждающего, мне становится достаточно не по себе, так что я притягиваю одеяло к себе ещё больше, чтобы обмануть себя и поверить, что мои мурашки вызваны тем, что здесь слегка зябко. Но дело не в температуре окружающей среды. Совсем нет. Конечно, нет.

- Ну извини, если что-то оказалось слишком для тебя, но я думал лишь о том, как... о том, что лучше для фильма. Тебе не всегда будет уютно в кадре, но ни один режиссёр не пожертвует аутентичностью сюжета в угоду твоему удобству и комфорту, Белла.