На пороге стояла невысокая хрупкая девочка в бледно-розовой курточке, едва ли выглядевшая на свой возраст. Белый вязаный берет с помпоном съехал набок, а пышные тёмно-русые волосы небрежно разметались по плечам. Из-под длинной чёлки выглядывали огромные карие глаза, наполненные слезами. Они лихорадочно осматривали гостиную в надежде отыскать самое родное и любимое лицо, которое так часто снилось ей по ночам.
Волнение накрыло Эдварда с головой, тут же вытеснив весь кислород из его лёгких. Сердце сжалось в болезненном спазме, но впервые за долгое время эта боль имела сладкий вкус – вкус сбывшейся мечты, вкус счастья и любви к самому дорогому во всём мире человечку.
Каллен сделал шаг навстречу к девочке, но понял, что идти дальше не может: ноги отказывались подчиняться, превратившись вдруг во что-то чужеродное и непомерно тяжёлое.
- Папа… - едва слышно прошептала девочка, стягивая со своей головы берет, но тут же, кинувшись вперёд, закричала уже во весь голос: - Папа!
- Бекки, моя Бекки! – опустившись на колени и с готовностью принимая её в свои объятия, горячо зашептал Эдвард. – Я так скучал по тебе, моя девочка! Считал дни до того момента, когда снова смогу увидеть тебя, поцеловать, и так боялся, что он не наступит!
Он прижимал к себе дочку так крепко, как только мог, гладил её спину, то и дело сжимая пальцами шуршащую ткань куртки, он зарывался лицом в её волосы, в эту минуту дышал только ею, улыбаясь и плача одновременно и ни капли не стыдясь этой своей слабости.
- А я… я думала, что уже никогда не увижу тебя! Но ты жив! Ты правда жив? И вернулся насовсем? Ты ведь никогда больше не оставишь меня одну так надолго? – в голосе девочки послышалось беспокойство. Она слегка отстранилась от Эдварда и посмотрела на него глазами, полными любви и надежды.
- Конечно, не оставлю, ведь я так сильно люблю тебя! – заверил он, нежно вытирая слёзы с покрасневших от мороза щёк дочери.
- Как десять раз до луны и обратно? – как в прежние времена, спросила Бекки.
- И даже больше!
- Я так боялась, что не найду тебя, - снова начав плакать, пожаловалась девочка. – А потом позвонила Белла и сказала, что ты здесь, ищешь меня. Я побежала со всех ног! Но вдруг поскользнулась и упала. Разбила телефон… - Бекки беспрестанно гладила Каллена по лицу и волосам, словно желая убедиться, что он настоящий. Внезапно в её глазах вспыхнули искры негодования: - Бабушка с дедушкой сказали, что ты умер. Они соврали мне! Зачем они соврали?!
Эдвард снова притянул к себе разрыдавшуюся дочку и крепко обнял. Шепча слова утешения, он ласково гладил её по волосам, так же, как прежде, сладко пахнущим молочной карамелью.
Белла стояла в стороне, прижав к себе своих детей, и беззвучно плакала от радости за отца и дочь, наконец обретших друг друга. За последние годы Бекки стала ей, как родная. Да и Каллена она не могла воспринимать, как чужого, будучи заочно знакома с ним и невольно переняв частицу той любви и восхищения, что всегда несла в себе девочка по отношению к нему. Возможно, именно поэтому происходившее на её глазах воссоединение семьи Белла воспринимала, как личное счастье.
Постепенно Ребекка успокоилась, лишь время от времени издавая судорожные всхлипы, но Эдвард всё сжимал её в своих объятиях, будто боясь, что если отпустит, то снова потеряет.
- Так мы будем наряжать сегодня ёлку или нет?! - нетерпеливо воскликнул Макс, уставший неподвижно стоять рядом с матерью.
Каллен засмеялся: искренне, по-настоящему, чего не делал уже так давно, что забыл, насколько же это здорово – смеяться потому, что просто счастлив, по крайней мере, в эту самую минуту.
- Макс! – шикнула Белла, но, услышав заразительный смех Эдварда, тоже засмеялась, ласково потрепав сына по белокурой голове.
- Ну что, будем наряжать ёлку? – заглядывая дочери в глаза, спросил Каллен. Улыбнувшись, девочка закивала в ответ. – Но сначала я позвоню твоей бабушке.
- Я не вернусь к ней! – глаза Бекки снова испуганно округлились, а голос задрожал, предвещая новые слёзы. – Я останусь с тобой!
- Конечно, родная! Конечно, останешься! – убеждённо ответил Эдвард, легонько сжав плечи дочери. Как же он ждал этих её слов! И вот они прозвучали, разлились искрящимся теплом на душе Каллена, принеся с собой столь необходимое ему спокойствие. Только в эту минуту Эдвард по-настоящему поверил в то, что вернулся. Вернулся домой! – Я и сам тебя никому не отдам! Но бабушка сильно за тебя волнуется. Ох, и навела же ты там шороху! – Каллен рассмеялся, шутливо щёлкнув Бекки по носу. – Я просто позвоню ей и успокою, хорошо?
Девочка согласна кивнула, а затем вдруг снова порывисто обняла отца, уткнувшись носом в его шею.
Спустя пять минут Эдвард уже набирал номер телефона Лилиан. У него не было никакого желания общаться с ней, но и другого выхода не было тоже. Сейчас, когда Бекки снова была с ним – теперь уже навсегда, - его злость на тёщу почти полностью сошла на нет. Однако, увидев на экране телефона шестнадцать пропущенных вызовов, он всё же испытал мстительное удовлетворение.
- Эдвард! – взволнованный голос Лилиан прозвучал в трубке после первого же гудка.
- Всё хорошо. Ты была права: Бекки пришла к Белле. Так что теперь она со мной, а значит в полной безопасности, что бы ты там ни думала, - сухо проговорил он.
- Я сейчас приеду! – эти слова прозвучали так резко и громко, что Каллен невольно поморщился, убирая телефон от уха.
- Не нужно тебе приезжать, - он старался сохранить прежний спокойный тон, но даже ему было очевидно, что в этих его словах чётко звучали угрожающие нотки.
- Никуда ты не поедешь! – чуть в отдалении Каллен услышал приглушённый голос тестя. – Оставь уже их в покое. Они ведь столько лет...
Дальше он слушать не стал, нажав кнопку отбоя. Сунув телефон в задний карман джинсов, Эдвард вернулся в гостиную, где дети вместе с Беллой разбирали ёлочные игрушки, суетясь и шумно болтая.
- Ну что? Пора браться за дело! – потирая руки в нетерпеливом предвкушении, он присоединился к остальным, испытывая небывалый подъём энергии, словно очнулся от долгого летаргического сна и внезапно почувствовал пьянящий вкус жизни.
Украшение ёлки растянулось на два часа, наполненных весельем, озорством, смехом и шутливыми спорами о том, какую игрушку куда вешать. Не единожды за это время Каллену приходила в голову мысль, что они ведут себя, как самая настоящая полноценная семья, и если бы кто-то вдруг стал наблюдать за ними в окно, то ни за что не догадался бы о том, что ещё вчера он, Эдвард, даже не знал о существовании Беллы и её детишек. Вероятно, дело было просто в общей радости от их с Ребеккой встречи и праздничной атмосфере приближающегося Рождества, но сейчас Каллен не собирался разбираться ни в каких причинах, искренне наслаждаясь каждой минутой счастья, подаренного судьбой.
- Можно, я установлю фигурку ангела? – умоляюще сложив руки, попросил Макс, когда наступил момент украшать верхушку ёлки.
- Ты не дотянешься, - покачала головой Ева.
- А вот и дотянусь! – нахмурился мальчик. – Надо только стремянку из гаража принести.
- Сам, что ли, за ней пойдешь? – снисходительно улыбнулась в ответ сестра.
Эдвард подошёл к Максу и со словами «Иди-ка сюда, приятель» усадил его к себе на плечи, а затем помог ему установить на верхушке ёлки стеклянную фигурку ангела.
- Вот и всё, - подвела итог Белла, не в силах оторвать взгляд от светящегося восторгом лица сына. – Осталось только включить гирлянду. Бекки?
Девочка незамедлительно кивнула, явно гордясь порученной ей миссией, и, подойдя к переключателю, нажала нужную кнопку. Ёлка вспыхнула разноцветными огнями, вызывая у детей вздохи восхищения, переходящие в радостные крики.
- Идеально, - прошептала Белла.
- Всё будет идеально, когда мы растопим камин, - поправил её Эдвард.
- Камин? – удивленно переспросила она.
- Да, это давняя традиция семейства Калленов.
- Но если мы разведём огонь, как туда спустится Санта-Клаус? – удивленно воскликнул Макс.
Эдвард присел перед мальчиком на корточки и, положив руки ему на плечи, заговорщицки прошептал:
- Я поделюсь с тобой одной маленькой тайной, о которой мне когда-то поведали родители: в первую очередь Санта всегда прилетает в те дома, из труб которых струится дым, потому что разожженный камин – это символ домашнего тепла и уюта. А огня Санта-Клаус не боится, ведь он же волшебник. Только ты никому об этом не рассказывай, договорились?
Макс кивнул и, подмигнув Эдварду, отошёл к девочкам, которые как раз ставили под ёлку тарелку печенья и стакан молока для Санты.
С давно не топленным камином Каллену пришлось изрядно помучиться, прежде чем в нем наконец уютно затрещали дрова. Однако чувство внутреннего удовлетворения, приятным теплом разливающееся у него в груди, стоило всех нервных клеток, павших жертвами в этой борьбе, и испорченной сажей одежды.
- Ты сейчас так похож на трубочиста, - рассмеялась Белла, глядя на его почерневшее от копоти лицо.
- Наверное, мне стоит поскорее умыться и переодеться, пока не перепачкал всё вокруг, - демонстрируя ей свои грязные руки, заметил Эдвард. – Ты, случайно, не в курсе, где хранятся мои вещи?
- Боюсь, что, когда мы въехали, здесь уже ничего не было: ни вещей, ни даже мебели, если не считать рояля и кухонного гарнитура, - покачала головой Белла.
- Скорее всего, Лилиан сожгла всё на ритуальном костре, - усмехнулся Эдвард. - Ведь откуда-то она же взяла пепел, чтобы развеять его над Мичиганом.
- У меня остались кое-какие вещи Майкла, - немного смутившись, проговорила Белла. – Он полнее и ниже ростом, но, думаю, это не страшно. Завтра я постараюсь привести твою одежду в приличный вид.
Получив согласие Каллена, девушка поднялась с ним наверх, в свою комнату.
- Вот, - Белла протянула ему сложенные аккуратной стопкой брюки и рубашку.
- Спасибо тебе, - рука Эдварда накрыла руку Беллы, лежащую на одежде, и сжала её, наверняка оставляя на шелковистой коже чёрные следы сажи.
Он знал, что этот его жест заставит девушку смутиться, и не ошибся. На её щеках незамедлительно вспыхнул румянец, а на губах заиграла смущённая улыбка.
«Само очарование!» - подумал Каллен, продолжая удерживать руку Беллы в своей, но вслух сказать этого не решился.
Последние два часа Эдвард испытывал огромное желание прикоснуться к ней, однако повод представился только сейчас, и он не мог упустить его. Совсем недавно, сидя на крыльце, Каллен подумал о том, что не собирается флиртовать с Беллой. Однако теперь его мысли и желания, связанные с этой девушкой, вдруг стали куда смелее невинного флирта. Так что да, всего лишь флиртовать с ней он и правда не собирался.
- Да брось, это всего лишь старая одежда, - глядя на его руку, сжимавшую её, пожала плечами Белла.
- Нет, я не имею в виду только одежду, - улыбнулся Каллен, сжав ладонь девушки ещё сильнее. Уже непозволительно сильно. – Знакомство с тобой – единственная моя удача за много лет. Кроме Бекки, конечно. Забавно, что случилось оно благодаря Лилиан, которая, кажется, ненавидит меня.
Улыбка Эдварда превратилась в усмешку, а затем и вовсе исчезла. Он отпустил ладонь Беллы и взял из её рук одежду, всё это время продолжая неотрывно смотреть на неё.
- Что ж, - протянула Белла и замолчала, не в силах подобрать нужные слова. Жар, идущий от недавнего прикосновения Эдварда добрался до самого сердца, опаляя и плавя его, словно воск. Она с радостью списала бы это на нехватку мужского внимания, но была у неё парочка постоянных покупателей, которые вот уже на протяжение нескольких месяцев безуспешно пытались вызвать в ней ответный интерес. Каллен же удивительным образом добился этого за считанные часы, не прилагая ровным счётом никаких усилий. И этот факт почему-то немного пугал Беллу. – Пожалуй, мне следует спуститься вниз, пока ты будешь переодеваться.
Девушка мысленно закатила глаза, поняв, насколько нелепо прозвучала эта фраза, и, не дожидаясь ответа, быстро вышла из комнаты, покраснев, кажется, до самых корней волос.
Оставшись один, Эдвард быстро привёл себя в порядок и заглянул в зеркальную дверцу шифоньера, дабы оценить весь масштаб смехотворности собственного вида: фланелевая рубашка в красную клетку едва закрывала пряжку ремня, исключительно за счет которого с него не сваливались черные джинсы, даже близко не доходившие ему до щиколоток.
От созерцания столь удручающего зрелища Каллена отвлек грубый мужской голос, донесшийся с первого этажа, и последовавшие за этими испуганные детские крики.
Это не было ощущением дежавю, но было чем-то очень близким к нему. Сердце на мгновение запнулось, а память услужливо подкинула страшные картинки четырёхлетней давности.
Эдвард со всей силой дёрнул на себя дверь спальни – та распахнулась и с грохотом ударилась ручкой о стену, оставляя на обоях уродливый рубец.
Перескакивая через ступени, Каллен в считанные секунды спустился вниз и увидел незнакомого мужчину, который, судя по всему, являлся бывшим мужем Беллы.
И никакого обдолбанного наркотой грабителя, никакого оружия – слава богу!
Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, Эдвард ненадолго замер на нижней ступеньке, ухватившись за перила.
- Встретить Рождество со своими детьми – это мое законное право! – пьяным голосом снова заорал мужчина, на этот раз схватив Беллу за запястья и встряхнув её так, что у той клацнули зубы. – И ты не помешаешь мне! Ясно тебе?! Не слышу ответа! Ясно или нет?! Ты что, оглохла, дура?! Отвечай!
Эдвард сделал знак бледным, не на шутку перепуганным детям, чтобы они уходили в кухню, а сам вышел в центр комнаты и громко похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание Майкла.
- Эй ты, придурок! – всё ещё тяжело дыша, зло процедил Каллен, когда тот перевёл на него взгляд, затуманенный алкоголем. – Быстро убрал от неё свои клешни, пока я не выдернул их и не вставил другим концом! Если ты хочешь вообще встретить это Рождество, то тебе лучше как можно быстрее свалить отсюда. Желательно навсегда.
- А ты ваще кто такой? – мужчина оттолкнул от себя смертельно побледневшую Беллу и пошатнулся в сторону Эдварда. – Кто ты такой, чтобы распоряжаться здесь?! Санта-Клаус, что ли? – хлопнув себя по бокам и согнувшись пополам, он дико захохотал над собственной глупой шуткой.
- Хозяин, - достаточно громким, но спокойным тоном ответил Каллен.
- Хозяин?! – вытаращил глаза Майкл и перевел взгляд на сжавшуюся в комок Беллу: - Ах ты, дрянь! Успела себе мужика завести! Он уже и хозяином себя тут считает! Ну прямо сладкая парочка! Голубки, мать вашу! – подслеповато прищурившись, он снова посмотрел на Эдварда: - Да ты уже и шмотки мои нацепил, козёл!
Издав победоносный клич Тарзана, он кинулся на Каллена, который хоть и успел среагировать, но, не ожидая от пьяного мужчины такой прыти, увернулся чуть позже, чем следовало – кулак Майкла прошёлся по касательной, задев подбородок и разбив в кровь нижнюю губу.
С огромным трудом поборов желание как следует ответить ударом на удар, Эдвард быстро сгрёб всё ещё хорохорящегося противника в охапку и потащил к выходу. Перешагнув вместе с ним через порог дома, Каллен с силой оттолкнул его от себя. Не удержавшись на ногах, Майкл кубарем скатился со ступенек крыльца и, приземлившись вниз лицом, замер на том же самом месте, где четыре года назад Эдвард нажал на курок пистолета.
Алые капли крови на снегу ещё больше усилили ощущение страшного дежавю, срывая с губ Каллена протяжный стон. На какое-то безумное мгновение ему вдруг показалось, что Майкл мёртв. Эта страшная мысль с силой врезалась в него, почти сбив с ног. Запустив пальцы себе в волосы и стиснув голову, Эдвард отшатнулся назад и упёрся спиной в дверной косяк, жадно хватая ртом воздух.
К счастью, Майкл зашевелился и, грязно ругаясь, стал предпринимать череду безуспешных попыток подняться. Опустив вниз сжатые в кулаки руки и подойдя к верхней ступеньке крыльца, Каллен наблюдал за тем, как тот нелепо барахтается в снегу, и чувствовал, что к нему постепенно возвращается способность нормально дышать, а жуткое наваждение прошлого медленно, словно нехотя, отпускает его. Морозный воздух приятно холодил разгорячённое лицо, чуть покалывал кожу, и это странным образом действовало на Эдварда успокаивающе, как если бы вместо лёгкого зимнего ветра его ласково касались чьи-то нежные руки.
Встав наконец на ноги, Майкл прижал ладонь к разбитому носу и кинул на Эдварда уничтожающий взгляд. Для пущей убедительности показав ещё и средний палец, он, пошатываясь, заковылял прочь, громко, на всю улицу, посылая Каллена куда подальше и грозя рано или поздно добраться до него, чем окончательно вернул Эдварду утраченное было душевное равновесие.
- С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила Белла, положив руку ему на предплечье.
Повернувшись к девушке, Эдвард кивнул и улыбнулся, пусть улыбка и вышла вымученной.
- Я очень тебе благодарна! – горячо прошептала она, вставая на цыпочки и осторожно вытирая салфеткой кровь в уголке его рта. – И всё же не стоило так рисковать из-за меня.
- Рисковать? – непонимающе переспросил он.
- Твоё условно-досрочное, - нахмурилась Белла. – Помнишь?
- Это ерунда, - Каллен перехватил её руку, всё ещё вытирающую кровь с его лица. – Лучше скажи, как ты? Он сделал тебе больно? Ты вся дрожишь. Сильно испугалась?
Вместо ответа из приоткрытых губ Беллы вырвался тихий вздох вместе с тонкой струйкой пара. Карие глаза смотрели на Эдварда всё ещё встревоженно, но сейчас в них вновь появилась теплота, которую он заметил, ещё когда они сидели на крыльце. Однако теперь в этих глазах возникло и нечто новое – таинственная тёмная глубина. Она завораживала Эдварда, пусть он и не мог дать ей точное определение. Всё внутри него откликалось на этот взгляд лучистых карих глаз. Каллен чувствовал, как постепенно, словно песок в песочных часах, перетекает в их глубину, стремясь достигнуть самого дна.
- Нет, со мной всё в порядке. Правда. – Белла мягко высвободила руку из его руки и опустила взгляд, лишая Эдварда манящей темноты своих глаз. – Но я испугалась за тебя, когда вспомнила про твоё условно-досрочное. – Ладонь Беллы вдруг взлетела вверх и легла ему на грудь. – Если бы завязалась драка, и ты… - она запнулась, подбирая правильные, «безопасные» слова. – Если бы Майкл… сильно пострадал, то обязательно обратился бы в полицию. Я слишком хорошо его знаю, - на последней фразе губы Беллы презрительно скривились.
Она замолчала, но её ладонь продолжала лежать на груди Каллена, грозя вот-вот прожечь в ней дыру: его кожу нестерпимо пекло под её пальцами даже через плотную ткань толстовки.
С большим трудом Белла заставила себя убрать руку, хотя в первое мгновение испугалась этого своего внезапного порыва.
Возможно, всё дело было в силе и уверенности, что исходили от Эдварда. Они неудержимо притягивали её, обещая надёжность и защиту, которых она никогда не знала. А иначе Белла просто не могла объяснить, почему испытывала столь острое желание прижаться к груди Эдварда, с которым была знакома всего пару часов. Прижаться и почувствовать себя в безопасности. Прижаться и понять, каково это – быть слабой женщиной в крепких руках мужчины, способного о тебе позаботиться.
Но затем Беллу вдруг настиг стыд за собственные мысли и желания, и только этот стыд заставил её быстро убрать руку с груди Каллена – почти отдёрнуть.
- Кажется, кое-кто стоит прямо под веткой омелы,** - на улицу выглянули две многозначительно улыбающиеся девочки.
Бекки и Ева, словно два эльфа, с помощью своей магии почувствовав обоюдное притяжение взрослых, поспешили сотворить для них маленькое волшебство, призвав на помощь омелу.
- Традиции есть традиции, - многозначительно улыбнулся Эдвард, положив руку на плечо Беллы и легонько сжав его. Он был готов поклясться, что в этот момент она задержала дыхание, а глубина в её глазах превратилась в космическую бездну.
Каллен собирался просто коснуться губами уголка её рта, клятвенно обещая себе не переступать границ целомудрия. Однако не успел даже наклониться к Белле: возле дома затормозила тёмно-синяя Ауди, которая, как он помнил, принадлежала его тестю.
Машина едва успела остановиться, а из неё, словно фурия, уже выскочила Лилиан в распахнутой шубе.
- Только её не хватало. Не дом, а проходной двор какой-то, - раздражённо пробормотал Эдвард.
Его рука так и осталась лежать на плече Беллы, однако Лилиан не стала никак комментировать это или же вовсе не заметила.
Следом за ней из машины неторопливо выбрался тесть Эдварда, сильно располневший за последние четыре года. В отличие от жены, подлетевшей к крыльцу, он так и остался стоять возле Ауди, прислонившись к ней и сложив руки на груди.
- Господи, что здесь происходит? – глядя на капли крови на снегу, испуганно проговорила Лилиан. Затем её взгляд зацепился за разбитую губу Эдварда. Глаза женщины тут же сверкнули злобой, а голос возвысился: - И ты ещё посмел говорить мне что-то о безопасности Бекки?! Не прошло и дня, как тебя выпустили, а ты уже ввязался в какую-то потасовку!
- Ни в какую потасовку я не ввязывался, - спокойным тоном возразил Каллен. Оправдываться перед Лилиан он не собирался.
- Оно и видно!.. Бекки, милая, мы немедленно едем домой! – переведя взгляд на внучку, всё это время стоявшую в дверном проёме вместе с Евой, приказала Лилиан.
- Я никуда с тобой не поеду! Папа вернулся, и я буду жить с ним! – громко выкрикнула та, дрожащим от подступающих слёз голосом. – А ты… ты обманула меня! Ненавижу тебя за это, ненавижу! – девочка развернулась и быстро забежала в дом.
- Бекки! – громко окликнула внучку разом побледневшая Лилиан. - Боб, ну что ты молчишь?! – она обернулась к мужу, ища у него поддержки. – Скажи уже хоть что-нибудь!
- Я рад, что ты вернулся, Эдвард, - одними уголками губ улыбнулся тот, полностью игнорируя свирепые взгляды своей жены. – Поверь, я сделал всё, что мог, чтобы удержать Лилиан дома.
- Я верю, Боб. Спасибо, - Каллен кивнул и улыбнулся в ответ.
- Ну знаешь ли! – задыхаясь от возмущения, прошипела Лилиан.
- Послушайте, мне кажется будет лучше, если вы зайдёте в дом и спокойно обо всём поговорите, - Белла отошла от Каллена и резким жестом указала рукой в сторону распахнутой настежь двери. Поведение и слова Лилиан вызвали в ней гнев, но она изо всех сил старалась держать себя в руках, сохраняя невозмутимый вид. Однако в её напряжённом голосе всё же отчётливо слышалось раздражение. – И да, Эдвард действительно не ввязывался ни в какую потасовку. Он просто помог выпроводить моего бывшего мужа, напившегося в стельку и перепугавшего детей. Так что случившееся – это полностью моя вина. А теперь давайте всё же перестанем радовать соседей бесплатным драматичным спектаклем и зайдём внутрь. Пожалуйста.
Слова Беллы возымели нужный эффект, так что все переместились в дом: Эдвард, страшно уставший и уже начавший мёрзнуть на морозе, - с очевидным облечением, Лилиан, всем своим видом демонстрировавшая, насколько же ей не по душе происходящее, - с явной неохотой. Лишь один Боб сохранял совершенно бесстрастное выражение лица и, проходя мимо Беллы, вежливо её поблагодарил.
Эдвард с Лилиан прошли в кухню, плотно закрыв за собой дверь. Каллен сел на то же самое место, на котором совсем недавно пил чай вместе с Беллой, и положил руки на стол, сцепив их в замок. Лилиан, так и оставшаяся в шубе, села напротив. Несколько минут они молча сверлили друг друга взглядом. Только здесь, под ярким светом люстры, Эдвард заметил, насколько постарела тёща, став выглядеть много старше своих лет. Он пытался поднять со дна души совсем недавнюю злость, но не чувствовал её сейчас. Вместо злости в нём начинало зарождаться нечто, похожее на жалость.
- Я понимаю твоё желание быть с Бекки, растить её, - наконец заговорила Лилиан. Губы Эдварда невольно исказились в усмешке. – Но подумай сам: что ты можешь дать девочке? У тебя даже работы нет. Кроме своих чертежей ты больше ничего не умеешь, но кому нужен архитектор на условно-досрочном? К тому же девочка растёт – ей нужна женская забота и женское воспитание. И ты не можешь этого не понимать, - в её голосе не было прежней злобы. Теперь он звучал тихо, но настойчиво.
- Понимаю, - кивнул Эдвард и ещё крепче сжал руки в замок – костяшки пальцев побелели. – Я и не думаю, что всё будет легко и просто. Но тысячи отцов-одиночек как-то справляются со всем этим. Уверен, что и мне… нам окажется это под силу. Что касается финансовой стороны, то у меня есть две руки, две ноги и голова на плечах – уж какую-нибудь работу я найду. Физического труда я не боюсь. Для человека, почившего четыре года назад, я довольно силён и крепок. – На этих словах Каллена Лилиан болезненно поморщилась. – Обещаю, мой ребёнок не будет ни в чём нуждаться… Ты спрашиваешь, что я могу ей дать? Мой ответ прост, даже банален, но совершенно искренен: я дам ей всё, что у меня есть, и в первую очередь мою любовь. Неужели этого мало, Лилиан?
Взгляд женщины потух. В нём не осталось ничего из того, с чем столкнулся Эдвард, когда стоял на пороге её дома. Ни презрения, ни злости, ни ненависти. Сейчас в этих серых – точно таких же, как у Мелиссы, - глазах были только боль и страх.
- Не отнимай её у меня, - Лилиан всхлипнула, опустив голову вниз. Её худые плечи поникли, она сжалась в комок, разом превратившись в несчастную пожилую женщину, на которую уже просто невозможно было злиться. Эдварду хотелось бы думать, что она всего лишь сменила тактику, но он слишком хорошо знал свою тёщу и видел, что она не притворяется. – Кроме Бекки у меня ничего не осталось. И уже никогда ничего не будет, - по лицу Лилиан прошлась судорога, следом за которой по щекам потекли слёзы. – Необходимость заботиться о ней – это то единственное, ради чего я каждое утро заставляю себя вставать с кровати.
Именно в этот момент Эдвард понял, кто сидит перед ним. Это была не злобная сука, ненавидевшая и винившая его в смерти своей дочери. Это была глубоко несчастная женщина, так и не сумевшая до конца оправиться от горя и больше всего на свете боявшаяся одиночества. Внутри Эдварда всё болезненно сжалось. То была даже не унизительная жалость – сострадание. Он вдруг почувствовал острую потребность наладить между ними мосты. Ради Бекки. Но не только ради неё.
- «Служба спасения». Помнишь? – губы Каллен дрогнули в едва заметной улыбке, а в голосе вдруг возникла теплота, вызванная воспоминаниями. Именно так он в шутку называл Лилиан, которая всегда готова была прийти ему на помощь в том, что касалось Бекки. Даже несколько раз подрывалась среди ночи, никогда не выказывая и тени недовольства.
Женщина кивнула и снова громко всхлипнула.
- Я не собираюсь отнимать у тебя Бекки, - снова заговорил Эдвард, положив локти на стол и придвинувшись к Лилиан ближе. – Да, она будет жить со мной, но ты всегда сможешь общаться с ней, брать её к себе на выходные. Бекки любит тебя, и этого ничто не изменит. А эти её сегодняшние слова… Это просто обида и злость – они пройдут. Я поговорю с ней.
- Я всё это понимаю, Эдвард. – Лилиан снова выпрямилась. Она вытянула из подставки салфетку, промокнула ею заплаканные глаза и затравленно посмотрела на Каллена. – Но, глядя в будущее, всё равно не могу не испытывать страх. И он сильнее меня… Ты ещё молод, Эдвард. Тридцать шесть лет для мужчины – не возраст. Однажды ты снова женишься… Неужели ты думаешь, что твоя новая жена станет терпеть моё присутствие в вашей жизни и в жизни Бекки?
- Поверь, с этим не будет никаких проблем, - улыбнулся Каллен. Он протянул руку через стол и сжал пальцы Лилиан, нервно комкавшие салфетку. – Ты всегда будешь очень важной и неотъемлемой частью жизни Бекки.
- Обещаешь? – этот вопрос прозвучал по-детски наивно и доверчиво, окончательно разрушая образ злобной суки, за которым Лилиан так старалась спрятать свою слабость и свои страхи.
- Обещаю! – глядя тёще прямо в глаза, клятвенно заверил её Эдвард. В этот момент он почувствовал, как пальцы Лилиан сжали его руку в ответ.
Прочный фундамент моста был заложен.
Спустя полчаса, проводив Лилиан с Бобом, Эдвард заглянул в комнату, которую Белла отвела на эту ночь Бекки.
Девочка лежала с открытыми глазами, обняв купленного отцом медведя. Увидев Каллена, она улыбнулась и подвинулась, приглашая его сесть рядом с ней.
- Не самый лучший подарок, - кивнув на плюшевого зверя, смущённо признал Эдвард. – Обещаю исправиться.
- Нет, он классный. Чуть-чуть потрёпанный, но всё равно классный, - улыбнулась Бекки. – На тебя похож.
- Вот как?! – рассмеялся Каллен, щекоча хохочущую дочку. – Ну спасибо!
Они ещё немного весело «повозились», щекоча друг друга, как в старые добрые времена, а затем Эдвард укрыл Бекки до подбородка одеялом и тщательно подоткнул его со всех сторон – точно так же, как делал это прежде. Будто и не было последних четырёх лет.
- А теперь спи, родная, - Каллен провёл ладонью по волосам дочери и поцеловал её щёчку, чувствуя, как щемящая нежность, копившаяся в нём годами, теснит грудь.
- Скажи, пап, а утром, когда я проснусь, ты же будешь здесь? – её голос звучал неуверенно и чуть смущённо, но Эдвард уловил скрытый за всем этим страх. Страх снова потерять его.
- Конечно буду, детка. Даже не сомневайся! И завтра утром, и на следующее утро, и через неделю. Тебе всегда будет достаточно просто позвать меня, и я тут же явлюсь перед тобой, как джин из волшебной лампы.
Ласково поглаживая Бекки по голове, Эдвард принялся красочно расписывать их дальнейшую жизнь, специально стараясь, чтобы его голос звучал тихо и размеренно, усыпляя девочку.
Когда дочка заснула, Каллен спустился в гостиную. Он выключил свет и подкинул в камин ещё два увесистых полена – те тут же жарко вспыхнули и весело затрещали, наполняя комнату едва уловимым ароматом древесного дыма.
Эдвард опустился на пол, прислонившись спиной к дивану и откинув голову на его сиденье. Слушая, как уютно потрескивают дрова в камине, он закрыл глаза и провёл ладонью по пушистому ворсу ковра. Впервые за вечер Эдвард почувствовал, что этот дом – действительно его дом. Почувствовал, что вернулся туда, где когда-то был счастлив. И ещё непременно будет. Уже сейчас счастлив, даже несмотря на усталость и эмоциональную встряску, устроенную ему Лилиан.
При мысли о тёще Каллен вдруг улыбнулся, не почувствовав даже толики злости или обиды: теперь, когда они с Бекки снова были вместе, он был готов простить кому-угодно и что-угодно. А уж тем более человеку, который долгие годы был частью его семьи.
- Может быть, вина? – мелодичный голос Беллы вклинился в мысли Эдварда, но он был этому только рад. – Мне кажется, после такого безумного дня, это как раз то, что нужно.
Оставшись сидеть в прежней позе, Каллен открыл глаза и повернул голову в сторону девушки.
- Красное сухое? – улыбнулся он.
- Только красное и только сухое, - подтвердила та, демонстрируя ему уже откупоренную бутылку из тёмно-зелёного стекла и два пустых бокала.
Передав их Эдварду, Белла села рядом с ним, поджав под себя ноги и облокотившись о диван.
Каллен наполнил бокалы до половины, а затем, немного подумав, долил вино до самых краёв.
- Сегодня я имею право напиться, - с весёлой усмешкой пояснил он, протягивая Белле бокал с вином.
- Напиться? С одного-то бокала?! – рассмеялась она.
- Ты забываешь, что я уже четыре года не пил ничего, крепче мутной бурды, которая почему-то зовётся в тюрьме кофе, - пояснил Эдвард, заметив, что на слове «тюрьма» Белла смутилась. – И с самого утра ничего не ел, не считая двух потрясающе вкусных печенек.
- Прости, пожалуйста, я подогрею тебе ужин! – девушка подорвалась было с места, но Каллен поймал её за руку и настойчиво потянул вниз.
- Нет, не нужно. Если честно, я не голоден.
Эдвард сделал большой глоток вина – оно тягучей, терпкой лавой обожгло горло, а затем и внутренности, посылая в каждую клеточку импульсы приятного тепла, почти мгновенно расслабляя мышцы. Затем он сделал ещё один глоток, наблюдая за тем, как Белла осторожно отпивает из своего бокала, как её губы обхватывают его край, рот приоткрывается, и в него льётся тёмно-рубиновая жидкость. Каллену вдруг стало нестерпимо жарко. В голове зашумело, а в теле возникло странное чувство невесомости. И он вовсе не был уверен, что дело только в вине.
- У меня есть к тебе одно предложение, хотя оно, наверное, покажется тебе странным, - сделав ещё два небольших глотка вина, заговорила Белла. Эдвард придвинулся к ней ближе, всем своим видом показывая, что внимательно её слушает. – Как я поняла, вам с Бекки негде жить до тех пор, пока я не перееду. Так почему бы вам не остаться здесь? Дом большой, места всем хватит. И я не откажусь от твоей помощи со сбором вещей, чтобы дело пошло быстрее. Наверное, со стороны это может выглядеть двусмысленно, но на дворе двадцать первый век. Да и кого вообще волнуют все эти условности? Что скажешь? – на одном дыхании выпалила Белла. Её грудь высоко вздымалась от волнения, а на щеках снова выступил лёгкий румянец, который так нравился Эдварду.
- Что ты предпочитаешь есть на завтрак? – вместо ответа с лукавой улыбкой спросил он.
- В смысле?
- Я буду готовить нам завтраки, - улыбнувшись ещё шире, пояснил Эдвард. Ему вдруг стало так легко и так весело, как не было уже очень давно. Он будто вернулся во времена своей студенческой юности, когда флирт с понравившимися девушками – пусть и не всегда умелый, - доставлял ему огромное удовольствие. – С тебя – обеды. Ну а ужины мы будем готовить все вместе. По-моему, это честное разделение труда. Разве нет?
- Значит, ты согласен?
- Да, я согласен. Почему бы и нет? – пожал плечами Эдвард, сделав ещё один большой глоток вина.
- И ты действительно будешь готовить? – спросила Белла, и в её голосе Каллен, к своему удовольствию, чётко уловил игривые нотки. – Мне стоит запастись лекарством от несварения?
- Хей, я отлично готовлю! – в притворном возмущении воскликнул он, положив руку на коленку Беллы, обтянутую чёрными легинсами. Кажется, девушка не возражала, но он всё же быстро убрал руку. От греха подальше. – Раньше я много времени проводил на кухне… Чего ты смеёшься?
- Просто представила тебя в фартуке с кружевными рюшами, - сквозь смех пояснила Белла.
- У меня был фартук, но без рюш. Простой чёрный фартук, а по центру красная надпись: «На кухне я – супермен».
Теперь они засмеялись уже вместе.
- А если серьёзно, - отсмеявшись, снова заговорил Эдвард, - то я так и двигался по жизни: на шее – фартук, за ухом – чертёжный карандаш, в одной руке – пылесос, а в другой – баночка с детским питанием.
- Звучит так, будто ты был отцом-одиночкой, - с лёгкой улыбкой на губах заметила Белла.
- В теории я никогда им не был. А вот на практике иногда выходило иначе. Бекки едва исполнился год, когда Мелисса захотела вернуться на работу, а я не возражал, - вдруг посерьёзнев, пояснил Эдвард, отставив в сторону опустевший бокал. – Она была журналистом до мозга костей, не могла долго усидеть на одном месте. Постоянные репортажи, встречи, частые командировки. Я же, напротив, работал дома, лишь иногда выезжая на объекты и в офис. Бывало, что мы с Бекки не видели её по две недели кряду... Как-то я пошутил, что однажды она вернётся домой, а дочка не узнает её. На это Мелисса лишь рассмеялась. Она любила Бекки, но не могла жить иначе. А я любил её и хотел, чтобы она была счастлива. По большому счёту, нас всех всё устраивало.
- Но как ты справлялся?
- Первый год нам постоянно помогла Лилиан. Без неё я бы точно не справился. Потом Бекки подросла, и стало легче, но Лилиан по-прежнему была на подхвате.
- Знаешь, меня всегда очень удивляло то, что Бекки часто вспоминает о тебе, говорит о тебе, скучает по тебе, но совсем не упоминает о матери. Теперь я понимаю, почему.
- Но хватит обо мне! – стерев с лица грусть, встрепенулся Эдвард. – Расскажи лучше, как так вышло, что ты связала свою жизнь с этим… этим… не могу подобрать приличного слова, - криво улыбнулся он. – Мудаком… Мудак ведь приличное слово?
- Нет, не думаю, - в тон ему ответила Белла, тоже улыбнувшись.
- Нет? Разве?
- Определённо нет.
- Но зато подходящее.
- Да, пожалуй.
- Ну так как ты с ним связалась? – снова посерьёзнев, спросил Эдвард.
- Майкл не всегда был таким. Не за этого человека я выходила замуж. Или просто не смогла разглядеть его истинной натуры, - пожала плечами Белла. – Майкл сильно изменился после переезда в Чикаго. Потеряв все деньги, оставшись без работы, он вдруг решил просто послать всё к чёрту и сосредоточить своё внимание на трёх вещах: выпивке, диване и телевизоре. Если Майкл и отвлекался на что-то, то только на то, чтобы в доходчивой форме объяснить нам с детьми, кто в доме хозяин.
- Он поднимал на тебя руку? – в Эдварде вдруг начала закипать глухая ярость. Сейчас он уже жалел, что не набил этому говнюку морду.
- Нет, - покачала головой Белла, опустив взгляд вниз и крепче сжав в руках пустой бокал. – Он не успел зайти так далеко. Где-то полгода назад я увидела, как мои дети крадутся на цыпочках мимо дивана, на котором лежит Майкл, крадутся медленно и осторожно, лишь бы остаться незамеченными. Мне этого хватило, чтобы окончательно осознать: пора ставить точку.
- Ты приняла мудрое решение, - ладонь Каллена сама собой нашла ладонь Беллы, лежащую на диване, и накрыла её. – И то, что сегодня устроил этот мудак, только ещё раз доказало это.
Не говоря больше ни слова, Эдвард переплёл их пальцы и медленно притянул Беллу к себе. Пляшущий свет от огня в камине высвечивал в её волосах красноватые пряди, заставлял её светлую кожу магически мерцать. Всполохи пламени отражались в глубине тёмных глаз Беллы, притягивали к себе с безудержной силой, лишали воли.
Он закрыл глаза и покорно капитулировал. Его губы прикоснулись к её тёплым, мягким губам и ощутили их терпкий вкус, таивший в себе нотки красного вина. Губы Эдварда почувствовали их податливость и тут же взяли в плен – чуть грубый, требовательный, властный.
Осмелев, Каллен притянул Беллу ещё ближе – она доверчиво прильнула к нему всем телом. Было в этом что-то настолько трогательное, что у Эдварда мгновенно перехватило дыхание, наполняя грудь невыразимой нежностью, но уже совсем не той, что он испытывал к дочери. Это была та нежность, что мужчина может испытывать лишь к женщине. По-настоящему желанной женщине.
И Эдвард желал сейчас Беллу. О, как же сильно он её желал! Это желание было настолько велико, что причиняло ему физическую боль. Вот только Каллен понятия не имел, было ли дело исключительно в Белле или же ещё и в том, что он слишком давно не занимался сексом.
Его пальцы спустились вниз по её спине, забрались под свитер и снова заскользили вверх. Неторопливо и плавно, наслаждаясь каждым миллиметром шелковистой кожи. Они лишь на мгновение споткнулись о застёжку лифчика, но не стали разрушать этот барьер, продолжив свой путь к плечам девушки.
Эдвард милостиво освободил рот Беллы из своего плена и скользнул губами вдоль её шеи, целуя и нежно посасывая кожу, под которой трепетал учащённый пульс. Он вдыхал её аромат: ваниль, корица и имбирь – пряности и десерт. Это был самый «вкусный», самый «уютный» и самый сексуальный аромат из всех возможных.
Эдвард понимал, что с каждой секундой всё больше и больше теряет рассудок, и остатками здравомыслия пытался отыскать хотя бы одну причину, чтобы остановиться. Остановиться, пока их тела ещё не приняли горизонтального положения, потому что тогда он уже не сможет дать задний ход. Разве что она сама его об этом попросит.
И она попросила.
- Эдвард, - тяжело дыша, прошептала Белла, и её ладонь упёрлась ему в грудь. – Это как-то слишком, нет? Слишком…
- Поспешно, - закончил он за неё и отстранился, испытывая при этом облегчение и разочарование одновременно.
- Да, очень поспешно, - она торопливо одёрнула вниз задравшийся свитер и вскочила на ноги, чуть пошатнувшись. – И это всё только усложнило бы.
- Усложнило бы? – тоже поднимаясь с пола, Эдвард нахмурился, но затем понял, что она имеет в виду. – Да, наша жизнь под одной крышей. Мы же теперь вроде как соседи.
- Да, верно. Соседи. Мне нравится это определение, - Белла прижала ладони к пылающим щекам, старательно отводя взгляд в сторону. – Мне понравилось… я хочу сказать, понравилось, как мы посидели. Наш разговор и всё такое… - она замолчала и резко выдохнула.
- Cогласен, нужно будет как-нибудь повторить. Я имею в виду разговор. И всё такое, - в отличие от девушки он не чувствовал неловкости или стыда, но подыгрывал ей, чтобы не смущать ещё больше.
- Да, конечно! – с преувеличенным энтузиазмом откликнулась Белла, наконец осмелившись посмотреть Каллену в глаза. – А сейчас… спокойной ночи, Эдвард!
- Спокойной ночи, Белла, - улыбнулся он.
Она развернулась на пятках и быстрым шагом направилась в сторону лестницы. Каллен чётко услышал в тишине гостиной, как она едва различимо пробормотала себе под нос: «С ума сойти!», и тихонько рассмеялся.
Ну да, соседи. Как же! Эдвард не был столь наивен, чтобы поверить в то, что это возможно. Особенно теперь. Особенно с учётом того, какие чувства – давно забытые, болезненно-острые, кипучие, - вызывала в нём Белла.
Выжидая, когда сердцебиение снова нормализуется, он ещё немного постоял в одиночестве, непонятно чему улыбаясь, а затем затушил камин и поднялся наверх.
Проходя мимо комнаты, в которой спала Бекки, Эдвард остановился и, тихонько открыв дверь, вошёл. Девочка спала на боку, положив одну ладонь под щёку, а другую – на плюшевое медвежье брюхо.
Так и оставшись в футболке и джинсах, Каллен лёг рядом с дочкой поверх одеяла и прижал её спину к своей груди. Он зарылся лицом в её разметавшиеся по подушке волосы и, закрыв глаза, с наслаждением вдохнул сладковато-нежный аромат детства.
Впервые за долгое время Эдвард уснул не только свободным, но и совершенно счастливым человеком.
Год спустя
Под ногами весело хрустел и искрился серебряной крошкой выпавший накануне снег. Ладонь Беллы грелась в ладони Эдварда – это ощущалось им уже привычно, но всё равно невыразимо приятно. Тепло.
После двух часов, проведённых на катке, он немного устал, но даже эта усталость доставляла ему удовольствие. Свободной рукой Белла ухватила Каллена за рукав куртки и положила голову ему на плечо, замедлив шаг.
- Устала? – улыбнулся он, крепче сжав её ладонь.
- Ноги гудят, - тоже с улыбкой пожаловалась она. – А ты?
- Есть немного. Как думаешь, наверное, мы просто стареем?
- Вот ещё! – фыркнула Белла. – Мне всего тридцать три!
- Посмотри на детей: мне кажется, внутри них есть какой-то волшебный источник нескончаемой энергии, - Эдвард указал рукой на Бекки, Еву и Макса. Они убежали далеко вперёд и сейчас как раз пытались закопать друг друга в сугробе, весело хохоча и взметая фонтан снежных брызг. – Видимо, с годами этот источник пересыхает.
Белла рассмеялась – этот смех потоком тепла и света окутала душу Эдварда. Как же он любил эту девушку, идущую рядом с ним плечом к плечу! И как же он был счастлив!
Год назад, после того вечера у камина, они с Беллой ещё две недели играли в какую-то странную игру: она старательно искала новый дом, но все найденные варианты её по каким-нибудь причинам не устраивали; он честно принёс из гаража пустые коробки для вещей Беллы и даже начал разбирать шкаф в её спальне, но дальше этого не продвинулся.
А в один из вечеров, когда они после ужина убирали со стола, Эдвард просто подошёл к ней сзади и обнял, крепко прижав к себе.
- Я не хочу, чтобы вы переезжали, - настойчиво прошептал он ей на ухо, а затем, закрыв глаза, неспешно прошёлся губами вдоль её шеи. – Я не хочу быть соседями.
- Чего же ты хочешь? – приглушённым голосом спросила Белла. Каллен слышал и чувствовал, как бешено колотится её сердце.
- Я хочу быть с тобой. Во всех смыслах…
И это желание, оказавшееся полностью обоюдным, постепенно переросло в столь же взаимное и глубокое чувство – любовь.
Жизнь Эдварда Каллена заиграла новыми красками и наполнилась новым смыслом. Даже проблемы, с которыми он столкнулся, постепенно разрешились.
С Лилиан у них установились вполне мирные отношения, пусть и не столь дружеские, как в былые времена. Вопреки опасениям Эдварда, тёща очень спокойно отнеслась к новости об их с Беллой, как она выразилась, «романе». Уже хотя бы потому, что теперь Лилиан могла не бояться того, что предполагаемая «новая жена» Каллена будет строить преграды между ней и внучкой: Белла чётко дала ей понять, что не собирается этого делать.
Майкл ещё несколько раз давал о себе знать самым неприятнейшим образом, а пару месяцев назад вдруг явился абсолютно трезвым, чтобы сообщить о своём возвращении в Новый Орлеан и решении пройти лечение от алкоголизма. В конце разговора Майкл взял с Беллы обещание, что она позволит ему общаться с детьми, если он снова сможет заслужить её доверие.
С работой у Эдварда долго ничего не складывалось. Он подрабатывал то тут, то там, но это не приносило нужного дохода и уж тем более не давало чувства стабильности. Затем с подачи Беллы Каллену пришла в голову идея открыть свою студию архитектуры и дизайна. Его многолетний опыт и реклама, в которой он ссылался на своё проектирование популярного в городе торгового комплекса, бизнес-центра и ещё несколько небезызвестных объектов, сделали своё дело. Теперь, спустя погода, уже с уверенностью можно было сказать, что предприятие станет успешным и прибыльным. Эдвард снова зарабатывал тем, что любил и по-настоящему умел делать.
В этом пазле новой счастливой жизни Каллена не хватало всего одного маленького кусочка – обручального кольца на безымянном пальце. И сегодня он собирался сделать первый шаг в этом направлении.
Когда они наконец дошли до дома, Эдвард открыл дверь и, плечом отодвинув Беллу в сторону, пропустил вперёд детей, с ног до головы облепленных снегом. Она хотела было последовать за ними в дом, но он задержал её на крыльце, ухватив за капюшон куртки.
- Подожди, - лукаво улыбнулся он, когда Белла повернулась к нему. – Ты кое-что мне должна.
- Неужели? – игриво ответила она. – И что же?
- Помнишь прошлогодний несостоявшийся поцелуй под омелой? – Эдвард прижал её к себе. – По-моему, ты мне его задолжала.
- Разве? – рассмеялась она. – А по-моему, я весь год только и делала, что возвращала тебе этот долг. Да ещё с процентами.
- Но под омелой – ни разу.
- Да, ты прав, - Белла обняла Эдварда за шею и, встав на цыпочки, потянулась к нему.
- Погоди минуту, - Каллен отстранился, а затем торопливыми, дёрганными движениями достал из внутреннего кармана куртки бархатистую коробочку и протянул её девушке на раскрытой ладони. – Я люблю тебя, Белла. Очень люблю!.. Встреча с тобой стала для меня благословением… Чёрт! Кажется, это прозвучало слишком пафосно, - Эдвард нервно рассмеялся и открыл коробочку, в которой лежало кольцо из белого золота, украшенное тремя маленькими бриллиантами. Белла рассмеялась вместе с ним, но он видел, что её глаза наполнились слезами. Это удивительным образом приободрило его, и, прочистив горло, он продолжил: - Ты знаешь, что во многих вопросах я старомоден. Иногда даже слишком. Мне недостаточно, чтобы ты просто была моей женщиной. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу, чтобы у нас была настоящая большая семья… со всеми штампами и бумажками. Что скажешь? – он замер в ожидании ответа, на какое-то время перестав дышать.
- Да. Конечно, да! Что ещё я могу сказать? – счастливо улыбнулась Белла. Немедля ни секунды, Эдвард взял её ладонь в свою и надел ей на палец кольцо. Наблюдая за тем, как от волнения подрагивают его руки, она добавила: - К тому же, это прекрасная возможность наконец избавиться от фамилии бывшего.
- Да, Ньютон звучит не очень, - поддержал её Эдвард, вдруг почувствовав, что волнение начинает улетучиваться. Белла всегда знала, как успокоить его и развеселить.
- Так себе звучит.
- С фамилией Каллен уж точно не сравнится, - притягивая её к себе, уже тише добавил он.
- Да, она очень красивая, - прошептала Белла, обвивая руками его шею.
- Люблю тебя.
- А я люблю тебя.
Их губы встретились и торопливо завладели друг другом, как всегда, сражаясь, побеждая и сдаваясь, уступая и снова бросаясь в бой. На какое-то время весь мир будто замер, отошёл на задний план, став бледным и размытым пятном. Они стояли на крыльце, под веткой омелы, не замечая ни поваливших с неба крупных хлопьев снега, ни проходящих мимо соседей, ни трёх раскрасневшихся с мороза детских мордашек, с довольными улыбками наблюдавших за ними из окна дома.
Прямо здесь и сейчас, на том самом месте, где когда-то потерял всё и даже больше, Эдвард Каллен окончательно прощался с прошлым и официально открывал новую главу своей жизни. Их с Беллой жизни.
Ну а какой именно будет эта жизнь, зависит уже только от них самих.
_______________________________________
* Бывшая тюрьма супер максимальной безопасности, открытая в 1963 для того чтобы заменить тюрьму Алькатрас (Сан-Франциско), закрытую в этом же году; находится в штате Иллинойс, приблизительно в 330 милях к югу от Чикаго. Большинство ее постояльцев — лица, осужденные за вооруженные преступления и преступления, связанные с наркотиками. Тюрьма также содержит рабочий лагерь минимальной безопасности (прим. автора).
** Омела была символом мира в Скандинавии. Ею украшали дома снаружи в знак того, что путнику здесь будет оказан приют. Если врагам случалось встретиться под деревом, на котором росла омела, они обязаны были сложить оружие и в этот день больше не сражаться. Позднее, этот обычай нашёл отображение в западных рождественских традициях, когда считается, что в Рождество двое людей, встретившись под веткой омелы, обязаны поцеловаться (прим. автора).
Источник: http://robsten.ru/forum/69-3174-1
