Тёплая вода быстро струилась по обнажённому телу, утекая в водосток. Она должна была расслабить и успокоить, но явно не справлялась со своей задачей, потому что спокойствием даже не пахло. В голове раз за разом прокручивалось то, что произошло на утренней пробежке. Ну то есть как на пробежке, скорее, Белла просто шла быстрым шагом, но это было всё, что ей пока позволяли врачи.

Девушка в ярко-розовом топе и облегающих велосипедках Adidas вихрем налетела на неё, увлекая в свои потные объятия.

- Белла! – воскликнула она, кажется, всерьёз намереваясь задушить её в порыве радости. – Невероятно! Это ведь и правда ты! Белла!

- Простите, мы знакомы? – стараясь оставаться предельно вежливой, спросила Белла.

Девушка оторопело замерла, выпуская её из объятий.

- Ты шутишь? Это же я, Анжела… Анжела Вебер, ну? Мы вместе учились в школе, сидели за одной партой на математике и биологии… Не может быть, чтобы ты меня не помнила… - с каждым словом её голос становился всё тише и неувереннее.

Девушка не обманула – в этом Белла убедилась сразу же, как только вернулась домой и нашла школьный альбом, лихорадочно перерыв коробку, в которой бережно хранились фотографии и другие вещицы, оставленные на память. Вот только память подводила: как ни старалась, Белла почти ничего не смогла вспомнить о том, с чем связаны лежащие там безделушки. Со школьными воспоминаниями дела обстояли не многим лучше: какие-то важные и яркие события всё ещё можно было прокрутить перед мысленным взором, но они походили теперь на старую, местами затёртую плёнку, на которой невозможно разобрать ни единого лица. Некоторые одноклассники, глядящие на неё со страниц школьного альбома, казались Белле смутно знакомыми, но вот имена… Если бы они не были подписаны под фотографиями, ей не удалось бы вспомнить ни единого.

Но как это возможно? Как?! Ведь с выпускного прошло всего четыре года! Четыре года, а не сорок лет!
Дрожащими руками девушка закинула всё обратно в коробку и пинком отправила её под кровать. Беллу трясло, колотило, словно в лихорадке, колючий холод, рождавшийся где-то в глубине, жидким азотом растекался по венам.

Согреться… хотя бы просто согреться…

Но и с этой задачей душ не справился.

Обернувшись полотенцем, Белла посмотрела в зеркало – её лицо было едва различимо в запотевшей стеклянной глади. Проведя по нему рукой, она без труда решила эту маленькую проблему. Вот бы и с памятью можно было проделать нечто подобное, но увы…

Белла судорожно вздохнула и дотронулась пальцами до бугристого шрама – он брал своё начало между ключиц, затем узловатой, бледно-розовой лентой пролегал между грудей и спускался ещё немного вниз. Вечная отметина, которая оставалась всё такой же уродливой и пугающей даже спустя год после операции.

Белла вспомнила, с какой упрямой надеждой почти три года ждала донорское сердце, не отчаиваясь ни на день, ни на час и не позволяя своему отцу впадать в пессимистичное уныние. Лишь моментами девушку начинал одолевать жгучий стыд за свою пылкую веру, ведь её спасение, которое она вымаливала у Бога, неминуемо означало чью-то гибель. По всему выходило, будто она всем своим ненадёжным сердцем желала кому-то смерти. Но ведь это было не так. Всё, чего она хотела, - это просто жить.

Та же самая ядовитая мысль отравила и невыразимую радость от долгожданного телефонного звонка, разорвавшего монотонную тишину их с отцом дома, в котором Белла отчаянно цеплялась за последние недели своей ускользающей сквозь пальцы жизни, ещё даже не успевшей по-настоящему начаться. Кто-то умер, чтобы она смогла жить дальше. Самая заветная мечта сбылась, но Белла явственно ощущала её горечь на своих солёных от слёз губах.

После успешной операции девушка смогла посмотреть на всё с другой, более радужной стороны: судьба дала ей второй шанс, и её задача – использовать его на все сто процентов, словно теперь она жила сразу за двоих. Каждый день Белла начинала с того, что широко открывала окно, даже если на улице лил дождь, с улыбкой на губах раскидывала руки в стороны, словно в попытке обнять этот прекрасный мир, и полной грудью вдыхала по-утреннему прозрачный, чистый воздух – она была счастлива!

Но затем всё резко изменилось.

То, что начало происходить с ней четыре месяца назад, не поддавалось никакому логическому объяснению. Воспоминания – яркие, живые картинки, - приходили к Белле внезапно, заставая врасплох, обескураживая и пугая. Они не могли быть её воспоминаниями, но вместе с тем не были похожи и на всплывшие в памяти кадры когда-то просмотренного фильма. Это именно её детская ладошка была подставлена навстречу жаркому итальянскому солнцу; это она, босая, бежала среди виноградных лоз, пытаясь догнать свою хохочущую сестру; это к ней обращалась высокая светловолосая женщина с властным лицом, называя её дочерью; это она со всего размаха ударила уже повзрослевшую сестру так, что у той на губе выступила кровь; это на её безымянный палец надевал блестящее кольцо стоящий рядом зеленоглазый мужчина; это её руки сжимали его бронзовые волосы, пока их тела страстно сливались воедино; это подол её платья настойчиво тянули вниз маленькие, пухленькие ручки годовалой малышки с пронзительно-зелёными глазками.

Но Белла никогда не ездила в Италию, у неё не было матери, не было сестры, и уж тем более она не выходила замуж! Тогда откуда всё это? Откуда?! Думая об этом, она доводила себя до отчаяния, до исступления, но ответа найти не могла.
Однако даже не это казалось самым страшным – намного ужаснее было то, что чем ярче становились эти странные воспоминания, тем сильнее меркли её собственные, словно те и другие не могли поместиться в одной голове, и картинки чужой жизни постепенно вытесняли мгновения её настоящего прошлого.

Белла ни с кем не делилась тем кошмаром, в который постепенно превращалась её жизнь, боясь, что все решат, будто она сошла с ума. Хотя, возможно, и правда сошла, как знать?..

В какой-то момент Белла поняла, что мучавшие её воспоминания принадлежали девушке, чьё сердце теперь билось у неё в груди. Однако это не принесло особого облегчения, потому что не решало самой проблемы. Белла знала, что ещё немного, - и действительно сойдёт с ума. День за днём она вязла в этом тошнотворном, тёмном болоте, погружаясь всё глубже и глубже – на самое дно безумия. Страх стал её неизменным спутником, вечной удавкой на шее, с ним она засыпала, всем телом дрожа под тёплым одеялом, - с ним же и просыпалась, чувствуя себя разбитой и измученной.

Мрачные мысли, разрушительным вихрем кружащие в голове Беллы, прервал телефонный звонок. Выйдя из ванной, девушка взяла трубку и поднесла её к уху.

- Привет! Как дела, детка? – раздался оттуда незнакомый бодрый голос.

- Кто это? – осторожно спросила Белла, помня о сегодняшней неловкой ситуации с Анжелой Вебер.

- Ну, здрасте! Дочь, ты чего? – уже не столь бодро спросил мужчина на том конце провода, хотя в его голосе всё ещё слышалась улыбка. – Не узнала родного отца? Не иначе, как буду богатым!

Белла шумно сглотнула, пытаясь побороть внезапный приступ тошноты. Как она могла не узнать голос отца, как?! А ведь не узнала. Даже сейчас, когда Белла наверняка знала, что это он, его голос всё равно оставался для неё чужим. Девушка закрыла глаза и попыталась представить себе папино лицо – почти ничего, лишь туман и смутные очертания мужчины с усами. Горло сжалось в приступе паники.

- Как ты, родная? Как себя чувствуешь? Всё так же бодрячком, а? – продолжал допытываться отец.

- Не обязательно звонить мне каждый день только лишь для того, чтобы задавать одни те же дурацкие вопросы! – против воли грубо выпалила Белла, до боли в пальцах стиснув в руках телефон.

- Ты чего, дочь? Мы же три дня не созванивались, - обиженно протянули на том конце провода. – Что-то случилось? Может, я загостился у твоей бабки Свон и мне пора возвращаться домой? Ты только скажи…

- Нет, - поспешно перебила его Белла. – Всё хорошо, просто настроение что-то не очень. Гости дальше, а за меня не беспокойся, хорошо?

- Как скажешь, дочь, - всё ещё настороженно отозвался отец. – Может, я тебе помешал, ты уж прости. Я понимаю, дело-то молодое, тем более теперь, когда… В общем… хм… да…

- Ничего страшного, пап, - прервала его мучения Белла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. – Созвонимся позже.

Нажав кнопку отбоя, она поспешно отбросила телефон в сторону, словно тот был ядовитой змеёй, готовой вот-вот ужалить её. Комната кружилась и плыла перед глазами, грудь разрывали какие-то новые, незнакомые прежде чувства – злость, ненависть? Белла с силой сжала голову руками и закричала – легче не стало. Какая-то тёмная сила кипела у неё внутри, яростно клокотала, требуя немедленного выхода.

Девушка схватила вазу, оказавшуюся под рукой, и со всей силой швырнула её в стену – это был лишь самый первый шаг на верном пути. Она, словно раненое, обезумевшее от боли животное, стала метаться по дому, оставляя за собой глубокий след разрушения и хаоса. Наконец, совсем выбившись из сил и почти задохнувшись, она рухнула на пол и заплакала. Её плач то возрастал до громких рыданий, то затихал, переходя в скулёж, то снова набирал силу, раздирая ей горло.

Так она и лежала среди перевёрнутых стульев и содранных с окон штор, постепенно проваливаясь в тяжёлый, вязкий сон.

Проснулась Белла уже далеко за полдень, вся дрожа от холода и чувствуя, как внутри разрастается оглушительная пустота. Никогда прежде она не ощущала себя настолько одинокой и потерянной. И никогда прежде ей не было так страшно, как сейчас. Осмотревшись по сторонам, Белла пришла в ужас: неужели всё это сделала она?! Нет, невозможно! Это так не было похоже на неё, всегда такую сдержанную и уравновешенную! И всё же в глубине души Белла знала, что случившееся – её рук дело, хотя воспоминания об этом и были смутными, словно спрятанными за молочной дымкой. Очередной гвоздь в крышку гроба, где покоился её рассудок.

Закутавшись в махровый халат и включив электрический чайник, Белла села за компьютер. Внезапно пришедшая в голову мысль ещё не успела сформироваться до конца, а пальцы уже набирали на клавиатуре: «Таня Денали Каллен» - так звали женщину, гибель которой стала для Беллы спасением. Это имя, произнесённое даже мысленно, всегда вызывало у неё неприятный холод в затылке и россыпью мурашек расползалось по коже, хотя она сама пожелала его узнать.*

Может быть, именно поэтому Белла до сих пор не решалась на то, что делала в данный момент. А возможно, она просто боялась, что если её страх обретёт лицо вполне конкретного человека, то станет лишь хуже.

Гугл выдал несколько десятков ответов, услужливо предоставив и ссылку на страничку в социальных сетях. Белла щёлкнула мышкой и лицом к лицу столкнулась с красивой блондинкой, смотревшей на неё голубыми глазами снежной королевы. Казалось, стоило той приложить чуть больше усилий, - и сердце глядящего в эти глаза человека навсегда покроется ледяной коркой.

Белла нажала на папку с фотографиями и на первой же из них увидела симпатичного мужчину лет тридцати – он был полной противоположностью своей жены. В его глазах цвета изумруда, всеми гранями сверкающего на солнце, плясали весёлые искорки, а улыбка, пожалуй, могла растопить и арктические льды. Уж не в ней ли была причина глобального потепления? При взгляде на мужчину в животе Беллы будто взорвался огненный шар – обжигающе приятное тепло растеклось по телу, расслабляя сведённые от холода мышцы и унимая дрожь. Даже ни разу не встречавшись с ним в жизни, она всё же знала его. Более того, Белле достаточно было просто закрыть глаза, чтобы снова почувствовать на своих губах терпкий вкус его поцелуя.

На плечах у мужчины сидела двухлетняя девочка – его миниатюрная и более изящная копия, унаследовавшая от матери разве что белоснежную, будто фарфоровую, кожу. Малышка задорно смеялась, крепко вцепившись пальчиками в бронзовые волосы отца, выглядевшего счастливым до неприличия.

Пролистав ещё несколько фото, Белла нашла то, что искала: на одном снимке в кадр попала табличка с адресом дома, где проживало семейство Калленов – несомненная удача, сэкономившая ей немало времени.

- Вот завтра же с утра и наведаемся в гости, - задумчиво пробормотала Белла, переписывая на стикер название улицы и номер дома.

Для чего она собиралась встретиться с мужем Тани, Белла и сама не знала. Просто это была единственная соломинка в море отчаяния, и она, как любой утопающий, готова была ухватиться даже за неё, лишь бы не уйти на дно.

Уже почти добравшись до места, Белла перевела взгляд с дороги на экран навигатора, чтобы ещё раз убедиться в том, что не отклонилась от маршрута.

Внезапный приступ головокружения заставил девушку изо всех сил вцепиться в руль. Она вдавила в пол педаль тормоза, всего на мгновение зажмурив глаза, а открыв их снова, тут же осознала свою ошибку, но было уже слишком поздно. Бетонный столб, словно жестяную банку, безжалостно смял капот её машины, отбросил Беллу назад, вдавив в сиденье. Оглушительный скрежет покорёженного металла, скрип бесполезных теперь тормозов, звон бьющегося стекла и шум дождя – всё смешалось в единую какофонию звуков, постепенно переходящих в крещендо и резко обрывающихся на самой высокой ноте вместе с ослепительной вспышкой боли в голове…

Белла открыла глаза – никакого дождя, никакого бетонного столба, никакой аварии. Её машина с заглохшим мотором стояла поперёк проезжей части, мешая движению. Автомобили, с трудом объезжая её, сердито сигналили, некоторые водители притормаживали и что-то кричали ей в опущенные стёкла, крутя пальцами у висков.

- Наркоманка чёртова! – долетел до неё визгливый женский голос.

Белле, ещё не пришедшей в себя после очередного, невероятно яркого и реалистичного воспоминания – наверняка, последнего в жизни самой Тани, - не было до них никакого дела. Она с трудом дышала из-за приступа паники, сдавившего горло, кровь шумела в голове, пульсировала в висках, вызывая приступы тупой ноющей боли.

Судорожно всхлипнув, Белла прижалась разгорячённым лбом к прохладному пластику руля и снова закрыла глаза. Что она делает? Зачем?! Всё это бессмысленно. Просто жалкие попытки слепого котёнка выбраться из картонной коробки. Нужно развернуть машину и вернуться домой, залезть в свою кровать и не вылезать оттуда до конца жизни. Тихо и мирно сойти с ума в одиночестве, никому не мешая и не навязываясь. Особенно Каллену, год назад похоронившему жену и мать своего ребёнка.

Но нет, Белла не могла этого сделать, не могла так просто сдаться! Тем более теперь, когда до нужного ей дома оставалось проехать не больше пяти миль.

«Встряхнись, Свон! – мысленно приказала она себе. – Давай же, расправь плечи, заведи мотор и просто сделай это!»

Уже надавив на кнопку звонка, Белла поняла, насколько глупо поступила, заранее не придумав никакой правдоподобной легенды. Неужели она действительно вот так вот с порога собиралась выдать что-то вроде: «Привет, год назад мне пересадили сердце вашей жены, и теперь её воспоминания постепенно заменяют мои собственные. Возможно, вы знаете, с чем это связано? Помогите мне!»? После такого, в лучшем случае, Каллен прогонит её прочь. В худшем – тоже прогонит, но сначала от души посмеётся над ней.

Так или иначе, но сейчас уже поздно было что-либо придумывать, потому что дверь перед ней гостеприимно распахнулась, и на пороге возник высокий мужчина с бронзовой шевелюрой и внимательными зелёными глазами – тот самый, что не раз становился героем донимавших её воспоминаний.

Не сводя с Беллы пристального взгляда, Каллен нахмурился, явно ожидая, что она представится. Однако та молчала, нервно теребя воротничок своей наглухо застёгнутой блузки, столь нелепой для царящего летнего зноя.

- Вы из агентства? – едва заметная дежурная улыбка коснулась его губ.

- Хм… Да, из агентства, - чуть замявшись, подтвердила Белла.

- Вообще-то я предупредил их, что в ближайшие три недели няня нам не понадобится, - Каллен отступил назад, давая понять незваной гостье, что она может войти. - Они вам не перезванивали?

- Нет, я впервые об этом слышу, - уже увереннее ответила Белла, мысленно поблагодарив небеса за ещё одну удачу. Но вот небеса ли в действительности благоволили ей? Или же было что-то – кто-то – ещё?

Она вошла внутрь и украдкой осмотрелась по сторонам – одна из струн души протяжно зазвенела, словно девушка после очень долгого отсутствия наконец вернулась домой, где всё ей было столь родным и до боли знакомым. Сердце на мгновение сжалось в груди и плавно ускорило свой бег – уж оно-то точно вернулось к себе домой.

- Ты ведь Белла, да? – Эдвард прищурился и направил на неё пальцы, сложенные пистолетом.

Девушка вздрогнула и прижала руки к бёдрам, непроизвольно вытянувшись в струну, словно вор, пойманный на месте преступления. Но как он узнал её имя? Откуда он вообще мог знать её? Тоже проявил любопытство и выяснил, кто был реципиентом, получившим сердце его жены?

- Я ведь прав, – настаивал Каллен. Сейчас его лицо выражало полную уверенность, а губы растянулись в радостной улыбке.

- Да, всё верно, - наконец нашла в себе силы осторожно ответить Белла.

- Ты не узнаёшь меня? – теперь в его чуть хрипловатом голосе слышались нотки разочарования. – Я Эдвард. Парень в форме копа. Ну, вспоминай же! Пять лет назад, праздник Дня независимости. Ты уронила телефон в траву, а я помог тебе его найти. Потом мы вместе смотрели салют в моей патрульной машине и…

- Целовались… - выдохнула Белла.

Теперь она вспомнила. Вернее, она никогда и не забывала то, самое первое и самое последнее любовное приключение в своей жизни, хотя сейчас оно и казалось ей каким-то далёким и размытым, словно на старую фотографию пролили стакан воды, отчего та испортилась. Впервые за последние четыре месяца Белла почувствовала не страх от того, что собственная жизни постепенно вымывается из сознания, а боль – настоящую острую боль от того, что её жестоко лишают самого дорого.

Белла и сейчас отчётливо помнила его настойчивые поцелуи со вкусом табака и мяты, вызывавшие сладкую дрожь в её неискушённом теле, его пальцы, сквозь ткань хлопкового летнего платья ласкавшие её спину, и сердце, неровно стучавшее у неё в груди. Помнила она и тёмно-синее небо, освещённое яркими вспышками фейерверка. А вот лица Эдварда не помнила, словно чья-то невидимая рука превратила его в размытый образ из далёкого прошлого. Почему она не узнала его сразу, как только тот впервые появился в череде чужих воспоминаний? К тому моменту уже успела забыть?

А ведь тот вечер четвёртого июля стал для Беллы роковым, разделив её жизнь на до и после. Тогда она впервые по-настоящему поругалась с папой, поругалась из-за Эдварда: отец видел, как Каллен, прощаясь, в последний раз поцеловал её на пороге их дома, и ему не понравилось, что дочь «связалась с мужчиной, намного старше себя». Тогда же Белле стало плохо, она потеряла сознание, а очнулась уже в больнице, очнулась для того, чтобы услышать страшный диагноз, впоследствии ставший её приговором. Два месяца Белла провела в больнице вместе с отцом, почти не отходившим от неё ни на шаг. После лечения ей стало лучше, она даже смогла окончить школу, но затем её состояние резко ухудшилось, и доктора сошлись во мнении, что без пересадки сердца Белле осталось жить года три, не больше. Время потянулось нестерпимо медленно, обернувшись для Беллы непрерывной борьбой за каждый новый день своего существования. И во всей этой монотонной череде десятков тысяч часов она продолжала бережно хранить в своём обречённом сердце бесценные воспоминания об Эдварде и том единственном вечере, что они провели вместе. Так как же она могла забыть его лицо? Как?! Господи, неужели она и правда постепенно сходит с ума?!

- А ещё у тебя в машине играл диск группы Queen, - с трудом проглотив ком в горле, добавила Белла. – Я запомнила, потому что это любимая группа моего отца, и я выросла на их музыке.

- Да, точно, ты и тогда мне об этом говорила, - Эдвард стёр с лица улыбку, и между его бровей пролегла глубокая складка. – Знаешь, а я ведь звонил тебе на следующий день, но трубку взял твой отец и сказал, что если я не хочу оказаться по другую сторону решётки, то мне лучше отвалить от его несовершеннолетней дочери. Я был удивлён, что тебе нет восемнадцати, но не очень-то испугался его угроз. Когда я снова стал звонить, трубку уже никто не брал. Я приезжал пару раз к вам домой, но там никого не было. Куда ты пропала?

- Я… уезжала. Надолго. Так получилось, - Белла пожала плечами и, повернув голову в сторону фотографии, на которой Эдвард был вместе с Таней и их дочерью, добавила: - Ты женился?

- Да, тем же летом я познакомился с Таней, - кивнул он, лишь мельком глянув на фото. – Всё как-то быстро закрутилось, родилась Беверли. Это для неё мне нужна няня. Просто Таня… знаешь… она погибла год назад. А я остался с дочкой, - Эдвард отвёл взгляд в сторону. – Детектив полиции не самая подходящая кандидатура на роль отца-одиночки. Без няни уж точно не обойтись.

- Уверена, что из тебя вышел прекрасный отец, - с теплотой в голосе отозвалась Белла. – И служба не станет большой помехой. Мой папа вырастил меня в одиночку, а он тоже коп, правда, уже в отставке. Кончено, я не могу быть объективна, но, по-моему, у него неплохо получилось.

- Определённо, - кивнул Каллен. – Но… ты здесь, на пороге моего дома. Вот это совпадение! Или судьба – даже не знаю… мир так тесен!

«Ты даже не представляешь, насколько он тесен!» - с горечью подумала Белла. Она мысленно соединила размытый образ из своих ускользающих, словно песок сквозь пальцы, воспоминаний с чуть смущённым и таким обаятельным мужчиной, стоящим сейчас перед ней, - как жаль, что они не встретились снова при других обстоятельствах! Горло девушки сжалось в спазме, а глаза обожгли предательские слёзы.

- Папа! Папочка! – со второго этажа к ним вприпрыжку спускалась очаровательная трёхлетняя малышка с бронзовыми кудряшками, пружинившими при каждом её шаге.

- Кто это тут проснулся? Мой крольчонок! – Эдвард подхватил дочку на руки и бережно прижал к себе.

Девочка засмеялась, обвив руками шею отца, и с любопытством посмотрела на Беллу. Сердце в груди последней болезненно сжалось, на одну бесконечно ужасную и ужасно бесконечную минуту ей показалось, что оно вот-вот остановится. Рука сама потянулась в безотчётном желании хотя бы просто дотронуться, на мгновение прикоснуться к ямочкам на круглых детских щёчках, ощутить шелковистость пышных бронзовых кудряшек.

- Привет! А ты кто? – звонкий голосок заставил Беллу скинуть с себя странное наваждение и вовремя отдёрнуть руку.

- Меня зовут Белла, а ты – Беверли, да? – заставив себя улыбнуться, представилась она.

Поматывая в воздухе пухленькой ножкой, девочка кивнула и улыбнулась в ответ, отчего ямочки на её щеках стали ещё очаровательнее.

- Она будет нашей новой няней, - добавил Эдвард и с затаённой во взгляде надеждой посмотрел на Беллу: - Так ведь?
- Конечно, - подтвердила та. – Я ведь для этого сюда и пришла.

Ложь с лёгкостью слетела с её губ, не оставив после себя даже мимолётного чувства угрызения совести. Она обязательно поговорит с Эдвардом откровенно, но не сейчас.

- А наша старая няня сбежала, – округлив зелёные глазки, доверительно прошептала Беверли.

- Бев! – в притворном возмущении одёрнул её отец, однако не сумел сдержать при этом смеха. – Откуда ты только это взяла? Мисс Стенли просто переехала в другой город, поближе к своему жениху. И вот теперь нам нужна новая няня, - Эдвард снова посмотрел на Беллу. – Правда, мне всё-таки дали отпуск, и мы решили на три недели уехать в наш домик на побережье, так что… - пожал он плечами. – Но знаешь, раз уж ты здесь, то… Я был бы очень рад, если бы ты согласилась поехать с нами.

- Поехать с вами? – удивлённо переспросила Белла. Она не была готова к такому повороту событий, но это неожиданное предложение мгновенно нашло жаркий отклик в её душе.

- Я не ездил туда больше года и даже не представляю, что нас там ждёт. Было бы очень кстати, если бы ты побыла с Бев, пока я навожу порядок и разметаю по углам сугробы пыли, - уже увереннее продолжил Эдвард, наконец найдя подходящее объяснение своему приглашению. – Да и у вас с Беверли будет достаточно времени, чтобы постепенно узнать друг друга и найти общий язык. Что скажешь?

Каллен не помнил, когда в последний раз так волновался, разговаривая с женщиной. Сейчас он чувствовал себя прыщавым подростком, впервые в жизни решившим позвать девушку на свидание. Эдвард был очень рад этой неожиданной встрече и боялся, что, если так просто отпустит сейчас Беллу, та снова ускользнёт, как пять лет назад.

Он никогда не был бабником, готовым залезть под первую же попавшуюся юбку, но эта девушка тогда смогла всерьёз зацепить его с самого первого взгляда, с первого же слова, зацепить настолько, что он впервые в жизни пренебрёг своей работой и под каким-то глупым предлогом отделался от напарника, чтобы провести праздничный вечер с ней.
И как же тогда Эдвард был разочарован тем, что Белла не стала отвечать на его звонки! Однако не в его характере было навязываться кому бы то ни было, тем более совсем юной девчонке, связь с которой, может, и не стоила бы ему свободы, но вполне могла лишить работы.

Ещё долгое время Каллен не мог выкинуть Беллу из головы, снова и снова вспоминая её застенчивую улыбку и серебряный колокольчик смеха; глаза цвета жжёного сахара, мерцавшие таинственным светом в полумраке машины; румянец, вспыхнувший на щеках, когда он взял её за руку; жар её разгорячённой сливочной кожи под его губами, когда он целовал ей шею. Помнил он и то, как ладонь Беллы легла ему на грудь в решительной попытке остановить, когда его пальцы, переставшие подчиняться голосу разума, потянулись к молнии на её платье: «Мне пора домой, Эдвард…» Уже тогда, сидя в машине, Каллен чувствовал, что эта девочка вполне способна свести его с ума, сквозь поры просочиться ему под кожу и остаться там навсегда. Но пять лет назад это просто не успело случиться, а теперь… Теперь Белла снова появилась в жизни Эдварда, появилась в самый нужный момент, как тёплый морской бриз в пропитанной скорбью затхлости последнего года. И будь он проклят, если снова позволит ей исчезнуть!

- Ну так как? – повторил Каллен и, перехватив дочку поудобнее, спросил уже у неё: - Возьмём Беллу с собой? Что скажешь, крольчонок?

- Да! Возьмём! – захлопала в ладоши Беверли.

- Хорошо, я поеду. Почему бы и нет? – улыбнулась Белла, пожав плечами.

На уборку дома у них ушёл весь день. Эдвард стягивал с мебели чехлы, поднимая в воздухе вихри пыли, которая тут же медленно оседала, кружась в солнечных лучах, струящихся через огромные окна, выходившие прямо на море. Белла, вооружённая ведром с мыльной водой и тряпками, переходила из комнаты в комнату, а следом за ней очаровательным хвостиком следовала Беверли, зажав в кулачке маленькую тряпочку и во всём подражая своей новоиспечённой няне. В какой-то момент Каллен включил музыку, и Бев, тут же позабыв, что теперь она «маленькая помощница», устроила им импровизированное танцевальное представление.

Белла смотрела на резвящуюся малышку с каким-то щемящим чувством тоски, в её голове снова и снова всплывали яркие воспоминания о первом неловком шаге, сделанном Беверли в десять месяцев, о первом слове, о первом дне рождения… Белла не просто мысленно видела все эти картинки прошлого – она чувствовала ту безусловную материнскую гордость, что до краёв заполняла сердце Тани, пока та ещё была жива.

Когда с уборкой и танцами было покончено, Эдвард отправился в кухню, чтобы приготовить ужин, а Белла вызвалась искупать малышку, чьи бронзовые кудряшки заметно потускнели из-за осевшей на них пыли.

Сначала Беверли увлечённо играла с заводной уточкой, но та быстро ей наскучила, и она переключила своё внимание на няню, присевшую на край ванны. Бев сбивчиво пересказывала ей сюжет своего любимого мультфильма, пока та делала на голове малышки «корону» из пены.

- А ты помнишь свою маму? – слова сами собой сорвались с губ Беллы, она даже не сразу поняла, что они принадлежат именно ей.

- Папа сказал, что теперь мама стала моим ангелом-хранителем, а все ангелы должны жить на небе, - задумчиво отозвалась Беверли, наморщив лоб. – А ещё он сказал, что мама всегда-всегда будет со мной, только я не смогу её видеть.

- Да, детка, - дрогнувшим голосом подтвердила Белла, - конечно, мама всегда будет с тобой.

- Почему ты плачешь? – внимательно глядя на неё, удивлённо спросила Бев.

- Кто плачет? Я? – только теперь девушка с ужасом поняла, что по её щекам действительно катятся слёзы. Она поспешно вытерла их рукавом и, улыбнувшись через силу, излишне громко добавила: - Нет, что ты! Просто мыло в глаза попало!

Кажется, состояние Беллы стало заметно ухудшаться, а проблема чужих воспоминаний приняла новую, ещё более устрашающую форму: девушка чувствовала, что эти слёзы не были её слезами – они принадлежали Тане, каким-то образом незримо присутствующей в подсознании Беллы.

~*~*~

- Значит, кофе без кофеина, свежие овощи и рыба на пару, - ловко нарезая помидор, подвёл итог Эдвард.

- Если хочешь, я могу для вас приготовить рыбу отдельно, - с улыбкой предложила Белла, встав рядом с Калленом и заглядывая ему в лицо, - например, пожарить или запечь.

- Нет, мы съедим и варёную. Да, крольчонок? – Эдвард кинул через плечо быстрый взгляд на дочь.

- Угу, - подтвердила та, сосредоточенно роясь в тарелке с абрикосами в поиске самых спелых ягод.

- Я сказал это к тому, - продолжил Каллен, - что ты молодец: правильное питание и здоровый образ жизни… А я даже курить бросить не могу, - усмехнулся он. – Вот сейчас подумал про сигареты и понял, что мне срочно нужно принять очередную дозу никотина.

Эдвард бросил нарезать овощи и шутливо-торжественно передал Белле нож, направленный остриём вверх, словно это был олимпийский огонь. Её рука легла поверх его, всё ещё сжимавшей рукоятку, – оба замерли, поражённые тем эффектом, который произвёл на них этот невинный телесный контакт. Улыбки, игравшие на их губах, стёрлись, дыхание стало более частым и поверхностным, каждый из них буквально физически ощутил тот электрический разряд, что зародился на кончиках пальцев и постепенно прошёлся по телу.

- Будь осторожна, не порежься, - понизив голос почти до шёпота, предупредил Эдвард, на что Белла смогла лишь кивнуть. – Нож очень острый.

Каллен отпустил рукоятку, с сожалением перестав ощущать на своей руке мягкую теплоту пальцев девушки. Теперь сигарета стала необходима ему вдвойне.

Вернувшись через несколько минут, Эдвард замер на пороге. Его настигло странное, мерзкое чувство, будто кусок льда с силой врезался между лопаток и медленно заскользил вниз вдоль позвоночника.

Белла неспешно курсировала между плитой и разделочным столом, негромко напевая себе под нос старинную итальянскую песенку – ту самую, что Эдвард слышал уже сотни раз, но только в исполнении Тани. Волна мелкой дрожи прошлась по его телу, поднимая дыбом волоски на руках.

«Совпадение. Это просто совпадение…» - ухватившись за дверной косяк, несколько раз мысленно повторил Каллен, но это не сильно ему помогло. Удушливые воспоминания полоснули острой бритвой, обнажая нервы.

«Не сметь!» - Эдвард закрыл глаза и что было сил сжал руки в кулаки.

- Белла, - позвал он. Голос прозвучал хрипло и как-то жалко. Может быть, именно поэтому она никак не отреагировала. Каллен прочистил горло и повторил уже громче: - Белла!

Девушка вздрогнула и рассеянно посмотрела на него, словно за секунду до этого мыслями была где-то далеко отсюда.

- Ты знаешь итальянский? – заходя наконец в кухню, спросил Эдвард.

- Нет, с чего ты взял? – на лице Беллы отобразилось искреннее удивление.

- Ты только что пела итальянскую песню.

- Разве? – Каллен заметил промелькнувший в глазах девушки страх, прежде чем она отвела взгляд в сторону. – Наверно, это вышло как-то само собой. Я часто слушаю песни на иностранном, и они иногда всплывают в голове.

- Эта песня не из тех, которые можно услышать по радио или ещё где-то, - покачал головой Эдвард. Отговорка Беллы прозвучала до крайности неубедительно. – Да и спеть её так, не зная языка…

- Это что, допрос? – сердито поджав губы, прищурилась она. – Ты любишь включать копа на пустом месте?

Белла отвернулась и снова принялась активно нарезать овощи, которых и так было уже достаточно.

- Вовсе нет. Это простое любопытство, - пожал плечами Эдвард, решив не давить на неё. Он видел, что руки девушки и так опасно дрожат, а неестественно прямая спина напряжена до предела – верный признак того, что своими расспросами он затронул болезненную для неё тему.

Вполне возможно, дело было всего лишь в неудавшемся романе с итальянцем или ещё в каком-нибудь пустяке, однако мрачное предчувствие холодной, скользкой змеёй заползло к нему в душу и, свернувшись кольцами, прочно там обосновалось.

______________________________________________________________________________________________________________

* Если верить всемирной паутине, в США из имён доноров органов не делают большую тайну, и, если реципиент хочет узнать, благодаря кому остался жить, врачи от него этого не скрывают.
Не имея другого источника информации, нам остаётся только поверить в безграничные знания интернета (прим. автора).

ПРОДОЛЖЕНИЕ