Я тоже снимаю верхнюю одежду, и мы отдаём вещи сотруднику гардероба, а после встаём в очередь на кассу. В ожидании Белла смотрит то по сторонам, то на меня, пока вновь не возвращает взгляд ко мне, немного кусая губу. Я думаю, в чём же дело или причина такой внезапной застенчивости, но мне не приходится размышлять об этом уж очень долго.

- Ты хорошо выглядишь. То есть ты красивый. Вот что я имею в виду, - Белла продвигается вперёд, как только люди перед нами уходят, и я тоже делаю пару шагов. - Наверное, прозвучало не очень.

- Прозвучало замечательно, - шепчу я и, так или иначе рискуя, скольжу рукой на её талию. Она тонкая, но не слишком. Если Белла и испытывает нервозность из-за моего неожиданного прикосновения, то внешне это никак не проявляется. Девушка не стремится ни отодвинуться от меня, ни дать понять, насколько ей, может быть, неприятно, скинув мою руку, и я немного прижимаю Беллу к своему левому боку. - Ты тоже красивая, знаешь.

- Спасибо, Эдвард.

Она улыбается милой, польщённой улыбкой прежде, чем мне приходится неохотно, но вынужденно убрать свою руку. Всё потому, что подходит наш черёд покупать билеты. Я оперативно протягиваю деньги кассиру, пока Белла раздумывает между рядами пониже и повыше, в итоге отдавая предпочтение среднему расстоянию от экрана, и впоследствии отдаю билеты ей:

- Вот, держи. Хочешь попкорн и кока-колу?

- Я куплю себе мороженое. Знаю, что осень, но... - будто оправдывается она, и это пополняет мой мысленный список её по-детски милых черт.

Она выбирает себе фисташковое, клубничное и ванильное лакомство. В общей совокупности три ровных шарика. Я немного отвлекаюсь на то, как их накладывают в круглую формочку, и пропускаю момент, когда Белла достаёт деньги и расплачивается. После моей покупки газировки мы направляемся в кинозал, где занимаем свои места как раз перед тем, как там гаснет свет. Помня о словах Беллы касаемо фильма я периодически наблюдаю за её лицом, за эмоциями на нём, и однажды она поворачивает голову ко мне в тот же самый момент. Это ощущается так, как если бы мы остались одни в целом мире, в котором не осталось никого, кроме нас. Я забываю про сюжет и про застарелые разногласия и обиды между вымышленными героями, и их неготовность к неизбежному, в то время как Белла убирает подлокотник между нашими креслами и, придвинувшись, опускает голову на моё правое плечо. Мне доводилось обнимать девушек и прежде, но я не всегда хотел этого сам. Порой я поступал так лишь потому, что чувствовал, что им это необходимо, но сейчас в полутьме зала, невзирая на голоса и музыку с экрана и хруст попкорна с других рядов, происходит самое естественное, самое желанное объятие в моей жизни. Моя рука окружает Беллу до самого окончания фильма, насчёт противоречивости которого наши мнения более чем совпадают. Мы говорим о нём после, двигаясь по тротуару до парковочного места, где я оставил свой автомобиль, причём Белла просто идёт за мной без единого вопроса, который могла бы задать, когда мы только вышли из здания. Но она так ничего и не спрашивает.

- Спасибо за прекрасный вечер, - чуть покачиваясь на низких каблуках своих сапог, как будто желая избавиться от вызванной ветром дрожи, Белла благодарит меня, когда я останавливаюсь перед капотом вольво. Её руки на виду, не спрятаны в карманы пальто и обхватывают мои руки, едва я притягиваю её к себе за секунду до поцелуя. Возможно, последнего первого поцелуя в моей жизни.

Губы оказываются чуть обветренными, но это не делает их сухими и менее нежными. Они двигаются синхронно с моими. Я не углубляю поцелуй и действую медленно, хотя в какой-то момент моё дыхание всё равно становится заметно затруднённым. Тогда же Белла перемещает правую руку к воротнику моего пальто и так и оставляет её там. Частично поверх ткани, но и кожа к коже тоже. Я чуть отстраняюсь и встречаю пристальный взгляд, и говорю, не успев или вообще не желая подумать.

- Проведи со мной выходные, Белла. Просто чтобы вместе.

- У тебя дома?

- Да.

- Приглашаешь меня к себе прямо сейчас?

- Да. Видимо, да, - уже немного задумавшись, говорю я. - Но только если ты хочешь. Уверен, у меня найдётся новая зубная щётка и чистая майка. Обещаю, что буду держать свои руки максимально при себе.

Она улыбается и отвечает на мой вопрос коротким, но нежным поцелуем. По приезду домой я устраиваю Белле небольшую экскурсию, которая длится не больше пары минут.

- А это ванная. Полотенца вот здесь, можешь брать любые, - указываю я в сторону полок под раковиной, когда мы переступаем порог комнаты. - Майку сейчас принесу. И вешалку для твоей одежды тоже.

- Хорошо, - Белла проводит рукой по столещнице, в которую встроена раковина, и осматривается вокруг себя. Без сапог и верхней одежды девушка выглядит ещё более миниатюрной, и я осознаю, что она самую малость, но ниже меня. - У тебя уютная квартира. И светлая.

- Спасибо. Мне она тоже нравится, - я ненадолго отлучаюсь в спальню, но вскоре возвращаюсь с вещами, - ты чувствуй себя, как дома. Я пока сделаю чай и буду ждать тебя на кухне.

Закрывая за собой дверь, я оставляю Беллу одну. Её нет довольно продолжительное время, но я не лишён понимания, что девушкам нужно больше времени, чем мужчинам. Когда она появляется, то уже с распущенными волосами и резинкой на правом запястье. Моя майка доходит Белле почти до колен.

- Привет, красавица.

- Привет.

- Садись и скажи, если хочешь что-то существенное. Я без проблем что-нибудь приготовлю.

- Нет, Эдвард, спасибо. Всё в порядке.

Мы пьём чай в приятном молчании. Белла поначалу явно стесняется, но всё-таки протягивает руку за печеньем. Я подливаю ей кипятка и уточняю ещё раз насчёт полноценного ужина. Девушка отказывается, решительно вставая, чтобы помыть чашку за собой.

- Тебе не стоило. Это ведь мой дом. Мне и прибираться, - говорю я перед тем, как предлагаю Белле посмотреть телевизор. Отвечая, что ей не сложно, она садится на диван настолько близко ко мне, что первый попавшийся фильм почти не занимает меня. Но он увлекает её, а я просто счастлив тому, как ей, должно быть, комфортно рядом со мной.

Она смеётся в особенно смешной момент. Красивым, беззаботным смехом. А чуть позже отворачивается от экрана, заметив, что я зеваю.

- Ты уже, наверное, хочешь спать, да? Извини.

- Ничего, всё нормально. Мы можем досмотреть, а потом я лягу на диване, а ты займёшь кровать.

- Я уже смотрела этот фильм, - Белла на секунду переводит взгляд на дисплей телевизора и, вдохнув пару раз, уверенно добавляет, уже смотря на меня, - и я не хочу оставаться одна.

- Тебе не будет неуютно? - я чувствую, что обязан спросить. Учитывая все её слова о мужчинах. И просто моё обещание не совершать никаких поползновений.

- Нет, не будет.

Удивительно, но, оказавшись в кровати вместе с Беллой и после кратковременного обдумывания на ощупь отыскав её правый локтевой сгиб, я так и не задумываюсь, что всё иначе, чем она утверждала. Она расслабленная. Дышит спокойно и ровно. Мы засыпаем после её тихих слов, что я тёплый, и у меня идеальный по степени жёсткости матрац. Из-за этого я наверняка глупо улыбаюсь прежде, чем закрываю глаза. Два совместных дня проходят слишком быстро, но воодушевляют меня невероятно сильно. Мы гуляем по Центральному парку, причём я одалживаю Белле свои утеплённые штаны на завязках и толстовку с курткой, и, хотя всё вместе смотрится комично, девушке будто бы всё равно. Не сдержавшись, я смеюсь, а она притворно обижается, что делает её ещё забавнее. Автоматическое извинение исправляет ситуацию, хотя мне кажется, что Белла не обманывается им. Тем не менее, она не передумывает по поводу парка, и там же мы кормим уток, обитающих в пруду, и я обнимаю её сзади, когда у неё заканчивается хлеб, и целую в щёку. Дома Белла сама притягивает меня к себе, и то, что начиналось, как просто очень страстный поцелуй, чуть не доходит до взаимного раздевания, но я фактически порчу момент своими словами, что это необязательно. В каком-то смысле, и правда, необязательно, если она не готова, но я с запозданием понимаю, что, может быть, ещё меньше Белла была готова оказаться как бы отвергнутой. Однако она намекает, что никто не пытался заботиться о ней подобным образом, и у меня отлегает от сердца. На второй день мы завтракаем в пекарне поблизости и не торопимся уходить оттуда, даже когда признаёмся друг другу, что более чем наелись. Мне не хочется отпускать Беллу, но завтра нам обоим на работу, и я наблюдаю, как ещё засветло девушка садится в такси. В соответствии с нашей договорённостью Белла звонит мне из дома, и мы опять не можем наговориться, хотя значительную часть выходных уделили именно общению. Кто какую музыку слушает, что предпочитает есть, а что вообще не переносит, где был, а в каких городах или странах только надеется побывать, любимое время года, погода, которая нравится больше всего. Я чувствую, что влюбляюсь, и тоска становится чем-то, что невозможно отрицать, равно как и бороться с ней, пока в будние дни каждый из нас ночует у себя, и встречаемся мы лишь на два-три часа после работы. Я скучаю по банальным объятиям в кровати, по разговорам лицом к лицу, по совместным пробуждениям и завтракам и по полусонным пожеланиям доброго утра. И живу ожиданием возможности всё повторить, уверенный, что все эти моменты будут ощущаться так же ново и чудесно, как в самый первый раз.

- Мне несколько неудобно, и, наверное, поэтому я не решилась сказать это лично, но я не знаю, к кому ещё обратиться, - тихо, будто стыдясь, произносит Белла, когда мы разговариваем перед сном вечером двадцать восьмого числа. - Я ещё не совсем привыкла, и получилось так, что, заказывая украшения для офиса по случаю Хэллоуина, я указала для доставки свой домашний адрес, и теперь коробки с ними у меня дома, а перед выходными мне нужно всё нарядить. В общем, завтра крайний день, когда я могу это сделать, и...

- Всё в порядке, милая. Я приеду во сколько скажешь и поднимусь за коробками, а потом отвезу вас к тебе на работу.

Явно обрадованная или ощущающая облегчение или даже всё это вместе, Белла называет мне номер квартиры, чтобы я мог попасть в дом, и ещё через несколько минут, пожелав друг другу спокойной ночи, мы не без труда заканчиваем разговор. На следующее утро я приезжаю к Белле в назначенное время, и она гостеприимно предлагает мне чай или кофе, уже зная, что я могу пить и то, и то, но я выбираю поцелуй, надеясь на благосклонность судьбы, которая позволит мне оказаться в этой квартире ещё не раз и уж тогда пройти дальше прихожей. С моего места у меня складывается лишь общее впечатление, хотя даже так обстановка кажется мне живой и душевной. Нисколько не холодной, как я, пожалуй, предполагал, когда впервые увидел кондоминиум снаружи. Здесь эмоционально тепло, что не может не находить во мне душевного отклика.

- Итак, куда едем? - спрашиваю я, когда мы уже находимся в машине, а две небольшие и низкие коробки соседствуют друг с другом в багажнике. Они оказались почти лёгкими, и я донёс их до лифта обе сразу, пока Белла закрывала дверь квартиры и проверяла замки.

- Подожди, сейчас. Адрес здания всё никак не отложится у меня в памяти. Но я хотя бы не забываю этаж. Хоть какой-то плюс.

Моя девушка, а именно так я часто мысленно называю Беллу про себя, хоть мы и не обговаривали принятые в обществе ярлыки, сверяется с телефоном и произносит адрес. Адрес, безусловно мне знакомый, и уже давно. В том офисном здании и арендует помещения мой приятель Райли, но я ничего не говорю об этом, потому что не хочу даже думать, что Белла может реально работать на него и с ним. Потому что если это он, то его на её взгляд авторитарный подход это попросту банальное высокомерие по отношению к большинству представительниц женского пола как внутри основанной Райли компании, так и вне её. Я почти молюсь, чтобы в итоге оказалось, что мне нужно сопроводить Беллу не на его этаж, но всё тщетно. В лифте здания она нажимает на ту самую кнопку, и теперь все мои мысли обращаются к надежде, что Райли в офисе ещё нет. Но и она не оправдывает себя. Когда я размещаю коробки в кресле после слов Беллы пристроить их туда, он говорит с кем-то по телефону, стоя лицом к своему окну и спиной к её рабочему месту. Через дверь со стеклом видно всё, а даже если бы Райли и не было там, я понимаю, что уже в любом случае не смог бы смолчать.

- Белла.

- Тебе уже, должно быть, пора, - она вешает пальто в шкаф и подходит ко мне, хоть и остаётся на почтительном расстоянии. В её облике до боли очевидны уважение к начальству и понимание, что на работе допустимо, а что нет. И проявление личной привязанности к кому-либо точно не относится к числу приемлемых вещей. - Извини, если всё это заняло больше времени, чем ты предполагал.

- Нет, я никуда не опаздываю, - я бросаю быстрый взгляд в сторону Райли, убеждаясь, что он по-прежнему погружён в телефонный разговор, а потом всецело концентрируюсь на Белле. - Просто есть одна вещь, которую, как мне кажется, тебе следует знать. Точнее я не могу не рассказать о ней теперь, когда я здесь. Скрывать такое неправильно.

- Я не понимаю, - конечно, она не понимает. Несмотря на то, что тоже подобно мне обращает внимание на прозрачную дверь и босса за ней.

- Я знаю его. Райли. Мы учились вместе и до сих пор периодически общаемся.

- Неожиданно, если честно, - говорит Белла и тут же словно выпрямляется. Без всяких сомнений это из-за него. И теперь я начинаю не просто негативно воспринимать то, что она наверняка продолжит здесь работать, но и ненавидеть это, всерьёз рассматривая вариант попросить её уйти. Куда угодно. Или в никуда. Просто ко мне.

- Эдвард. Вот так сюрприз. Какими судьбами?

- Да так, - я поворачиваюсь к нему не слишком охотно. Точнее фактически заставляю себя сделать это, но краем глаза наблюдаю за Беллой, сожалея о невозможности её обнять. Она выглядит встревоженной. Или даже запуганной им. И я совершаю то единственное, что может помочь ей почувствовать себя лучше и без моих прикосновений. - В общем-то я с Беллой. Мы вместе. И если ты не возражаешь, то я заберу её на минуту, - я говорю так исключительно из вежливости. Не испытывая реальной необходимости в его разрешении. И беру Беллу за правую руку. Мы выходим в холл к лифтам, где я прикасаюсь к плечам своей девушки. Она смотрит на меня так пронзительно, что это почти больно. - Ты в порядке?

- Да, Эдвард. Всё хорошо. Просто я не ожидала, что ты скажешь ему то, что сказал. Но мне было приятно.

Я обнимаю её уже полноценно, и Белла неосознанно или сознательно кладёт руку туда, где бьётся моё сердце. Моя порой импульсивность в том, что касается наших взаимоотношений, снова даёт знать о себе именно в эту секунду.

- Завтра я встречаюсь с друзьями. Они хорошие, честное слово. Эммет и Джаспер. Может быть, будет ещё и Элис, девушка Джаспера, хотя я не уверен. В любом случае мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной. Что ты об этом думаешь?

- Думаю, что мы поговорим об этом позже, но в остальном я согласна. Мне будет приятно познакомиться с ними.

Райли нигде не видно, но я всё равно ограничиваюсь едва уловимым прикосновением к нежной щеке. Белла провожает меня взглядом, когда я ухожу, пока двери лифта не отделяют нас друг от друга. Мне так и не стало сильно легче по поводу неё и Райли, и вряд ли я свыкнусь с этим столь быстро, но, по крайней мере, теперь я знаю и отныне буду внимательнее к ней, чтобы не пропустить ни малейшего изменения в настроении.

На следующий день я заезжаю за Беллой к ней домой, и она встречает меня в чёрном платье с золотистыми вставками и пиджаком ему в тон. Слишком роскошно для обычного бара, но, учитывая, что я не подумал сказать об этом заранее, мне неудобно намекать ей переодеться во что-то попроще, и я лишь помогаю надеть верхнюю одежду. Позже я задумаюсь, что всё не заладилось с самого момента встречи, но, когда мы только входим в заведение, Белла выглядит действительно заинтересованной в предстоящем знакомстве.

- Элис не будет, но парни вон там, - шепчу я ей на ухо, кивая в сторону барной стойки, - не волнуйся, ты им понравишься. Пойдём.

Мы проходим вглубь помещения, и я впервые не обнимаю друзей при встрече, потому что здесь и сейчас мне важнее поддержать Беллу и вселить в неё максимальное количество спокойствия.

- Привет, Эд.

- Привет. Хочу вас познакомить. Это моя Белла. Белла, это Эммет и Джаспер.

Парни кивают ей, а она им, и, хотя в воздухе чувствуется неловкость, в целом мне кажется, что они могут подружиться. Найти точки соприкосновения. Ведь их объединяю я, и это, пожалуй, весомый фактор. Просто нужно время.

- Играете в бильярд, Белла? - спрашивает Джаспер, разряжая обстановку, когда, как назло, в колонках начинает играть особенно минорная мелодия, несмотря на рок мотивы.

- Нет, но могу понаблюдать. Только сначала возьму себе что-нибудь.

- Я подожду тебя.

- Я буду в порядке, Эдвард, правда. Отсюда прекрасно видно стол, и, если что, ты сможешь видеть меня, поэтому иди с друзьями. Я скоро подойду.

- Уверена?

- Да.

- Ну хорошо, - я не отказываю себе в удовольствии прижать женское тело ближе и прикоснуться к губам в нежном порыве. Белла целует меня в уголок губ, и, улыбнувшись ей, я всё-таки присоединяюсь к друзьям, ожидая, что они уже собрали шары в треугольник, но нет. - Вы что, передумали?

- Да нет, - первым неопределённо хмыкает Эммет, - просто задумались. Ты никогда не называл кого-то своей вот так, вслух. Кажется, наш Эдвард влюбился.

- Это настолько очевидно?

- Поверь, если бы Элис была здесь, она бы уже стала планировать посещение свадебных магазинов, - разбивая пирамиду, говорит Джаспер, - но будь осторожен, ладно?

Белла подходит к нам с коктейлем в правой руке. Я улыбаюсь и отправляю первый шар в лузу. Спустя четыре попадания везение изменяет мне, и я присоединяюсь к Белле, наблюдая за дальнейшей игрой вместе с ней.

- Безалкогольный или нет?

- Безалкогольный. И вкусный. Попробуешь?

Одного глотка через трубочку становится достаточно, чтобы согласиться с ней, и Белла понимающе кивает.

- Пойду принесу ещё.

- Спасибо.

Я возвращаюсь к столу с зелёным сукном как раз тогда, когда наступает мой черёд бить. Джаспер отходит в сторону, чтобы не мешать, делая глоток пива из бутылки, но Эммет ничего не пьёт, хотя мог бы ни в чём себе не отказывать, учитывая то, что бар принадлежит ему. Но именно эта причина по его собственному признанию одновременно и сдерживает. Эммету не хочется показать себя с какой-то неправильной стороны перед сотрудниками. Пока мы с Джаспером доигрываем партию, которая заканчивается моей победой, Эм время от времени сканирует взглядом обстановку в своём заведении и в какой-то момент хмурится. Я замечаю и оглядываюсь туда, куда он смотрит. И у барной стойки вижу Беллу сидящей за ней и пьющей уже явно не коктейль, а что-то алкогольное. Судя по фужеру, мартини. И в компании незнакомца.

- Привет. Здесь всё в порядке? - моя рука сжимает спинку стула, а голос вклинивается во вполне оживлённую беседу, обрывая её на полуслове. - Я её парень, а вы?

- Значит, парень. Тогда я, пожалуй, оставлю вас. Было приятно пообщаться, Белла.

Незнакомца сдувает словно ветром, как я и хотел. Но Беллу это, кажется, расстраивает. Она проводит пальцами по ножке фужера, отставляя его в сторону и вставая.

- И что это было?

- У меня к тебе тот же самый вопрос. Ты считаешь нормальным сидеть здесь и флиртовать с кем-то на виду у моих друзей?

- Я ни с кем не флиртовала. Джейк просто меня угостил, - говорит она, указывая рукой в том направлении, куда он ушёл. - Отказываться было бы не слишком вежливо.

- А вести себя так, будто ты пришла не со мной, значит, вежливо? - я уже начинаю злиться и, видимо, скрываю это не слишком хорошо, потому как Белла отвечает тоном, подобном моему:

- Но ты и сам не особо переживал, что я где-то в стороне, разве не так? И ты даже не счёл нужным предупредить меня, куда мы пойдём, а тебе в свою очередь было вполне уютно с друзьями, и, честно сказать, я не знаю, что здесь делаю. Это как быть третьим лишним. Лучшей подругой чьей-то девушки или лучшим другом чьего-то парня.

- Будто ты что-то знаешь об этом со своим мнением, что нам нужен лишь секс.

Очевидно, Белла хочет что-то сказать или сделать, но, так и не произнеся ни слова, отворачивается и идёт на выход. Мне же не настолько хреново от нашей размолвки, чтобы последовать за ней. Хотя и к парням я подхожу лишь с целью извиниться и попрощаться. Они говорят что-то о том, что запрещают мне пропадать, но я не уверен в правильности интерпретации услышанного.

Когда я выхожу на улицу, то, оглядевшись по сторонам, замечаю Беллу с руками, скрещенными чуть выше пояса. Признаться, я думал и, может быть, даже хотел, чтобы её уже не было тут, но реальность расходится с моими представлениями. И всё равно я не чувствую себя способным бросить женщину, которая мне небезразлична, на ветру и на улице около бара, где может пристать любой перепивший человек.

- Поехали. Я не могу оставить тебя тут одну и не оставлю.

Мы не говорим о том, что произошло. Хотя это преуменьшение. Потому что мы вообще ни о чём не говорим. Лишь припарковавшись у кондоминиума, я высказываю намерение проводить Беллу наверх, а она ограничивается кивком. В замкнутом пространстве лифта эмоционально мне становится так же дурно, как было потрясающе в парке, у меня дома и на смотровой площадке.

- Я пойду. Спокойной ночи. Закрой за мной, - временно прикрывая дверь, говорю я, смотря на Беллу. Она бросает ключи на тумбочку фактически вслепую. Сгорбленная спина, сутулые плечи. Внешне всё, кажется, ещё хуже, чем в первый раз, когда я увидел девушку в своём офисе. Тогда она была расстроенной, но не вот прям разбитой. - Белла. Ты слышишь меня?

Она медленно поворачивается ко мне лицом и, подняв голову, произносит лишь одно:

- Мы ведь... мы ведь не расстаёмся? - надрыв. Печаль. Надежда. Опустошение. Грусть. Сожаление. Там столько эмоций, некоторые из которых поселяются и внутри меня, что я даже не знаю, как реагировать и что ответить.

- Разве ты не хочешь этого?

- Мы сказали друг другу много всего, - тихий, уставший голос становится чуть громче, лишь когда Белла говорит о том, что доподлинно чувствую и я сам, - но я точно не хочу, чтобы ты вышел за эту дверь и больше никогда мне не позвонил, и не пришёл.

Я прижимаю хрупкое тело Беллы к себе в тот же миг. Без лишних слов примыкаю к её губам, и она обхватывает руками мою шею. Очевидно, мы нуждаемся в близости одинаково сильно, а звуки поцелуев лишь усиливают желание.

- Где твоя спальня?

- Там.

Я быстро подхватываю девушку на руки, закидывая её ноги себе на талию. Округлые бёдра, шикарные ягодицы, всё более манящие губы. В большой и мягкой кровати мы ловко расправляемся с одеждой друг друга, и вскоре Белла впервые предстаёт передо мной в нагом великолепии. Идеальная. Будорожаще красивая. Моя. Густые шикарные волосы поверх белых подушек особенно выделяются в темноте. Весь мир вокруг меня сложно сужается до нежных прикосновений к моему гладковыбритому лицу и пристального взгляда. Становится больше невозможно сдерживаться, и я не мучаю ни Беллу, ни себя, несмотря на наслаждение томительной прелюдией.

Ласковые руки скользят по моим плечам в то мгновение, когда я соединяю нас. Белла встречает каждый мой толчок, каждое движение рук по своему телу с искренней пылкостью, которую я никогда не обнаруживал в прежних женщинах. В какой-то момент ладони начинают бродить и по моей спине, комнату наполняет наше хриплое дыхание, и, заведённый до предела, я осыпаю поцелуями длинную шею. Одобрительный стон поощряет мои действия, едва я случайно задеваю кожу зубами. В переживании обоюдно наступившего удовольствия мне становится так хорошо, как не было никогда и ни с кем. Мы повторяем наполненный нежностью и трепетом опыт ещё пару раз прежде, чем я позволяю Белле сделать всё так, как хочет того она, и её желание некоторой грубости нравится мне не меньше, чем медленно-эмоциональное занятие любовью. Мы засыпаем вымотанными, но безмолвно решившими оставить все дурные слова и эмоции минувшего вечера далеко позади.

Утром я просыпаюсь первым в уютной и светлой спальне с двумя окнами справа от кровати и с видом на залив, в котором, несмотря на ранний час, уже слабо отражается осеннее солнце. Белые стены, минималистический дизайн, и ни следа каких-то особенно личных вещей вроде рамок с фотографиями или картин. Лишь книга, что нас свела, на тумбочке слева от меня. Я аккуратно высвобождаю руку, обнимающую Беллу, и девушка чуть передвигается под одеялом, но продолжает спать. Умиротворённая. Спокойная. И милая. Даже со следами немного смазанной туши и спутанными в том числе и посредством моих прикосновений волосами.

Я осматриваюсь в остальной части квартиры, такой же лаконичной, как и основная комната. Гостиная и кухня фактически составляют одно целое, и вот здесь уже есть цветок в горшке рядом с кожаным диваном, чёрно-белый пейзаж над ним, а также мягкий двухцветный ковёр. Мебель и прочие вещи, кажется, не из дешёвых, но мне не хочется анализировать это.

- Доброе утро, - Белла появляется рядом со мной, когда я допиваю воду, и собственнически касается моего живота, отодвигая ткань незастёгнутой рубашки в сторону.

- И правда, доброе, - не тратя времени даром, я целую Беллу настолько нежно, насколько способен, видя её в моей футболке. - Я тебя не разбудил?

- Нет, хотя и стоило. Я думала, мы проснёмся вместе. Но и так это лучшее утро в моей жизни за очень долгое время.

- И в моей тоже, - с подавляющей искренностью шепчу я. Выходные мы проводим расслабленно, и в квартире Беллы мне нравится всё больше и больше с течением времени. Я скучаю по атмосфере особого единства, воцарившегося между нами, когда на следующей неделе получается так, что мы толком не видимся.

Сначала рабочие встречи занимают меня допоздна, на другой день уже Белла говорит, что вынуждена задержаться, а ещё через день ссылается на усталость и желание побыть одной. Мне не нравится ощущение, что в наших отношениях будто что-то сломалось без причины, и в голову лезет разное, но, когда мы наконец встречаемся, всё это забывается в мгновение ока. Несмотря на то, что Райли начинает названивать Белле, едва мы садимся за стол с готовыми блюдами из китайского ресторана, я более-менее успешно игнорирую и эти внеурочные звонки после того, как она объясняет:

- Может быть, он вспомнил что-то важное касаемо своего графика. Но мне всё равно. Мой рабочий день давно закончился. И знаешь, я бы хотела остаться на ночь, - неожиданно говорит Белла, - знаю, мы вроде как решили, что нам обоим уютнее спать перед работой в одиночкой, поэтому, если ты против, я уеду, но я...

- Нет, всё в порядке. Я буду рад, - улыбаюсь ей я, и мы продолжаем наслаждаться каждый своей едой. Через некоторое время после ужина Белла говорит, что идёт в ванную, и я слышу, как набирается вода, прежде чем дверь закрывается. В то же время телефон Беллы издаёт звуковой сигнал, и я не хочу лезть, но, чувствуя, что это опять наверняка связано с Райли, как и все было закончившиеся звонки, я протягиваю руку к тумбочке. Шум воды всё ещё слабо доносится до меня наравне с другими звуками квартиры, и потому я ни хрена не понимаю, что означает столь позднее сообщение, которого вообще не должно быть. Ради Бога, время уже близится к девяти.

Когда Белла выходит из моей чёртовой ванной, телефон по-прежнему у меня в руках. Я сижу на кровати и, памятуя о том, как всё было между нами до уединения Беллы, совсем не удивляюсь, что она устремляется ко мне. Но я выставляю правую ладонь вперёд в препятствующем жесте одновременно с образованием единой картины в голове. Райли Бирс звонил столько раз за последний час не из-за работы, а потому, что его с моей Беллой связывают и другие вещи, никак не связанные с профессиональной деятельностью. Моей Беллой... Вот только моя ли она по-прежнему?

- Что с тобой? Что-то случилось? - Белла меняется в лице фактически мгновенно. Радость, которую до этого момента я никогда не считал, возможно, притворной, уступает место осознанию неизвестности, но ненадолго. Скоро всё наверняка прояснится. Причём для нас обоих.

- Пока не знаю, но наверняка пойму, если ты объяснишь мне одну вещь. Вот это сообщение от Райли. Надеюсь встретиться сегодня вечером там же, где мы договаривались и вчера. В половине девятого. Когда накануне ты сказала, что устала и хочешь побыть одна, это было ложью?

- Ты копался в моём телефоне? - спрашивает она, забирая у меня свой же телефон, но без злости и гнева. Скорее с огорчением, которое мне трудно разделить в полной мере.

- Нет, не копался. Я просто увидел сообщение, - отвечаю я агрессивно-резко, - и мне не жаль, что я не смог проигнорировать его, учитывая все предшествующие звонки. Так ты объяснишь мне, о чём тут речь, и что Бирсу нужно от тебя?

Белла сжимает полотенце на своей груди до побелевших костяшек. На коже поблёскивают капли воды, созерцание которых заставляет меня желать Беллу, как никогда. Но она выглядит виноватой, будто сделала что-то нехорошее со мной. Хотя я не верю, что она способна на подобное. Или просто не желаю верить.

- Это... Это трудно сказать.

- Ладно. Спрошу иначе и упрощу это для нас обоих. Что вы с ним делали вчера после работы?

- Прости меня, Эдвард, - только и говорит она, отводя взгляд, и её тихий, нерешительный голос разбивает сердце, - ты мне, правда, очень нравился, но тебя становится так много...

- Ты была с ним?

- Я никогда не желала тебе зла.

Звучит так же хреново, как я себя чувствую, и всего этого мне становится более чем достаточно. Наступает момент, когда я больше ничего не хочу слышать. Моё дыхание обжигает желание ударить что-то или кого-то. Кого-то, но не эту женщину. Весь парадокс в том, что в ней сохраняется что-то мягкое даже сейчас. Аура тепла и света. Хотя вопреки этому я всё равно не могу видеть Беллу и дышать с ней одним воздухом ни секундой дольше.

- Одевайся и уходи из моей квартиры.

Она поспешно собирает свои вещи, выходит прочь из комнаты и переодевается там, где я не могу её видеть. После хлопка входной двери я нахожу мокрое полотенце аккуратно сложенным на диване. Стоит огромный усилий отправить вещь в стиральную машину, а не выкинуть в мусорный мешок. Выходные проходят для меня под эгидой попытки оправиться и вернуться к тому Эдварду, каким я был внутри до Беллы, но по взгляду Кейт я осознаю, что это абсолютно тщетно и таковым и останется. Я почти не спал. Оброс. И даже не уверен, ел ли что-то существенное.

- Не буду спрашивать, в порядке ли ты, потому что ты явно не в порядке, но думаю, что тебе нужно обратно домой, пока ты не напугал всех своим видом.

- Мы с Беллой расстались, - невпопад отвечаю я, роняя пальто на пол. Кейт реагирует быстрее моего и поднимает одежду, но только чтобы попытаться впихнуть мои руки обратно в неё, но я сбрасываю с себя все проявления заботы. Так и представляю, как с Кейт станется сопроводить меня на такси или отвезти на собственной машине. Ну уж нет. Мне нужно забыться. Говорят, работа наиболее действенный способ.

- С какой ещё Беллой?

Это Кейт спрашивает, когда мы уже переступаем порог моего кабинета. Я отвечаю едва слышно, будто, если говорить тише, всё волшебным образом наладится и образуется. Хотя я даже не знаю, что сделал не так. Я ничего не требовал. Просто хотел и был готов быть рядом. Даже платонически. Как и когда я успел настолько достать, что кто-то такой, как Бирс, отнял у меня ту, без которой я не уверен, что смогу жить? Ненавижу... Ненавижу. Наверное, вот он, тот, кого мне бы хотелось ударить. И ударить сильно. Вложив в этот удар всё, что есть внутри. И физически, и эмоционально.

- С той девушкой, о которой я рассказывал. Знаешь, это ведь она приходила к нам, а ты её не взяла, но я встретил её в кофейне почти три недели назад. Самые лучшие и счастливые три недели в моей грёбаной жизни.

- Ты единственный мужчина из всех, кого я знаю, кому не нужен алкоголь, чтобы его язык развязался. Ты прекрасно справляешься и без этого, Каллен, - с обычно несвойственной ей растерянностью отвечает Кейт, - скорее всего, ты ничего сейчас не расскажешь, но знай, если потребуется, то я рядом.

- Спасибо, Кейт, - чуть смягчившись, я немного улыбаюсь ей, но даже от чётко выраженного желания поддержать мне не становится легче. Парням я и вовсе ничего не говорю, в то время как потребность отплатить Райли хоть как-то превращается в нарыв, который невозможно игнорировать. Один день сменяет другой, и тогда-то всё и происходит.

Я врываюсь в офис его компании в наиболее оживлённое время через час после окончания перерыва на ланч. Мне случалось бывать здесь достаточное количество раз, чтобы доподлинно знать, когда количество клиентов стремится к максимальному значению. Райли склоняется над плечом одной из сотрудниц, что-то разъясняя ей и периодически указывая на монитор, и замечает меня слишком поздно. Мой кулак соприкасается с его лицом, едва я оказываюсь в поле его зрения. Бирсу даже не удаётся произнести моё имя до конца, как он уже отлетает на перегородку между рабочими местами. В помещении разом становится совершенно тихо. Умолкают звонки, и прекращаются разговоры, тогда как мою руку пронзает болью, спазмом, отдающимся в кости, но от повторения меня останавливает далеко не это. Белла с папками в руках, прислонёнными к груди, стоит в нескольких метрах от меня, возможно, с самого начала. И тогда видела каждую деталь, абсолютно каждый момент. Мою худшую сторону.

- Ты охренел? Что на тебя нашло?

Та же сотрудница принимается помогать своему драгоценному начальнику, но он почти отпихивает её прочь, хотя из его носа уже льётся кровь, а сам Бирс не может стоять идеально ровно без поддержки со стороны. Но я больше не смотрю на него. Он выглядит слишком жалко и беспомощно, чтобы дать мне реальный отпор. Никто не встаёт с места в намерении сделать это вместо него. Хотя тут есть и мужчины. В большинстве своём все просто наблюдают за всем происходящим, как будто пришли на захватывающий киносеанс.

- Ты ещё здесь? Продолжаешь работать на него? Чудесно, - вопрошаю я зло, источая доселе незнакомую ярость и сжимая руки в кулаки. - Хотя вы ведь сладкая парочка. Как я мог забыть. Просто чтобы ты знала. Я не идеальный, но я был влюблён в тебя. А ты... - Райли всё же принимает салфетки из рук девицы, которая пытается остановить кровотечение. Я не размышляю над тем, отчего им занимается она, а не Белла. Отчего она цепляется за папки настолько ранимо и отчаянно, будто ей они важнее того, что я ударил её благоверного. Это их дела, не мои. - Если до тебя ещё не дошло, то мы больше не друзья. Хотя мы толком и не были ими.

- И всё из-за какой-то девки? Да ты даже не знаешь...

- Закрой свой чёртов рот, если не хочешь ещё, - повышаю голос я и от греха подальше разворачиваюсь, чтобы уйти.

- Да я подам на тебя в суд. Вокруг до хрена свидетелей, которые подтвердят то, что ты просто ворвался сюда и напал меня ни за что, - его угроза из-за спины не впечатляет меня. Мне фактически плевать. Я лишь пожимаю плечами, продолжая идти вперёд, несмотря на то, что в большей степени это напускное. Пресловутая маска. Не оборачиваясь, я показываю средний палец всем присутствующим. Шоу наконец окончено. Можно расходиться.

Извини, что врезал ему на твоих глазах. Извини, что врезал ему. Извини за то, что тебе пришлось это увидеть. Я набираю сообщения и стираю, набираю и стираю, пока не понимаю, что мне не по себе лишь по поводу того, что Белла была там, даже если это сугубо её выбор. Тогда-то она и получает соответствующее сообщение, но без ответа. Я отмахиваюсь от привкуса горечи во рту, убеждая себя, что хотел лишь попросить прощения, и ничего больше. Я не забываю, нет, но говорю себе о необходимости жить дальше. О том, что я не первый и не последний, кто расстался с кем-то, кого действительно любил и думал про то, как строит с ним совместные планы. С Беллой всё было безмолвно, так что она ничего не знала, но я реально хотел с ней того, чего не хотел в своих прежних отношениях. Но, в конце концов, множество людей во всём мире проходят через то же самое и как-то справляются, а значит, я тоже смогу. Просто нужно некоторое время. Но минуты образуют часы, а потом и дни, и заметных улучшений в своём эмоциональном состоянии я по-прежнему не наблюдаю. Все эти дни наоборот фактически сливаются в один, будто поставленный на повтор, как в фильме «День сурка». Дом, работа, дом, и так по кругу. Встречи с друзьями не в счёт. Быть может, за всё последнее время я выбирался к ним от силы лишь раза два.

- Да, мам, я помню про вино, но можешь напомнить ещё раз, сколько бутылок нужно? - я слушаю маму, которая озвучивает на всякий случай и название своего любимого вина, и, удерживая телефон у уха правым плечом, завязываю галстук. Сегодня четвёртый четверг ноября, праздник Дня благодарения, и родители ждут меня на совместный ужин, перед которым мне и нужно заехать за алкоголем.

Что же я отвечу, если мать или отец спросят меня, за что я благодарен в этом году? Знаешь, мама, я благодарен, что слова моего бывшего приятеля так и остались словами, хотя он обещал засудить меня за причинение телесных повреждений, хотя я всего-то разбил ему нос. Зачем я сделал это, папа? Видишь ли, моя девушка бросила меня из-за этого подонка, но я всё равно благодарен, что она была в моей жизни, пусть и непродолжительное время. Когда я увидел её впервые, я бы никогда не сказал, что она станет для меня кем-то большим, чем просто мимо прошедшей девушкой. Но она оказалась той самой, с кем хочется засыпать и просыпаться. Всё, как и говорили родители, когда утверждали, что это важнее всего, и что, встретив такую девушку, я буду должен держаться за неё изо всех сил и никогда не отпускать. Даже жаль, что я не смогу поделиться ничем из этого. Потому что это всё испортит и превратит праздник в подобие сеанса у психоаналитика, а следующего Дня благодарения, любимого мамой чуть ли не больше Рождества, ждать ещё целый год.

Выключив везде свет и убедившись в том, что телефон и деньги при мне, я открываю дверь, чтобы выйти из квартиры, и вздрагиваю, когда полотно чуть не задевает Беллу. Беллу, стоящую за порогом и явно не ожидавшую того, что я могу выйти в любой момент. Она делает шаг назад, опускает взгляд в пол, но, так и не прекратив терзать ремешки сумки в своих руках, вновь смотрит на меня, сопровождая это тихими словами:

- Я уволилась. Ушла из его компании, - она не говорит, что ушла именно от него, и в любом случае я не понимаю её. Того, зачем она здесь и чего хочет. Мы выяснили всё ещё три недели назад. И закрепили это впоследствии, когда я врезал тому, кто вопреки той стороне, с которой я его знал, и напряжению, вызываемому им в Белле, сделал с ней что-то, что невозможно объяснить. Поэтому для чего приходить ко мне теперь?

- Это твоя жизнь. И твоё решение. Я не просил о нём сообщать, Белла, - стоит произнести имя, как моё сердце словно протыкают насквозь большой хирургической иглой. Боль, начинающаяся точечно, посредством нервных окончаний и кровеносных сосудов вмиг распространяется по всему организму, и я чувствую, что должен сесть. Или что хочу пить. Или чтобы кто-то просто забрал всю эту боль себе, излечил меня от неё. Только не кто-то, а Белла.

- Я не отниму у тебя много времени. Ты очевидно куда-то собирался, и я...

- Ты можешь войти.

Белла переступает через порог, и я запираю за ней дверь. В полном молчании, снимая лишь обувь, мы проходим в гостиную, где я сажусь на противоположный конец дивана и искоса смотрю на то, как Белла опускает руки на свои колени. С ней я было поверил, что осень может быть счастливым временем года даже при мрачной, беспросветной погоде, но всё это ушло в небытие, как только я остался один.

- Итак, зачем ты здесь? - не выдержав своих эмоций или ранимости в её облике и голосе, спрашиваю я спокойно, но внутри меня почти крик. Крик, который никто не слышит. Может быть, разве что Элис. Думаю, это с её подачи Эммет и Джас перестали интересоваться моими успехами на личном фронте, хотя до вмешательства девушки вроде как верили, что Белла больше не присоединяется к нам в силу возросшей занятости. Там, где парни лишний раз отныне стараются не звонить, Элис шлёт мне сообщения по несколько раз на дню с прямолинейными вопросами, чем я занимаюсь, напоминаниями, чтобы я поел, или требованиями скинуть фото окружающей меня обстановки. Это почти как тотальный родительский контроль, но милого свойства.

- Чтобы сказать, что... - в мыслях вертится всякое, что вроде как хочется сказать, позволив боли и злым чувствам одержать верх, но, затратив немало усилий, мне удаётся сохранить молчание, - я не изменяла тебе, Эдвард. Я бы никогда... - произносится вдруг надломленно и с влажностью, поблёскивающей в глазах, которая, думаю, была бы очевидна и во мраке. И этот блеск лишь возрастает с каждым последующим словом. Игла проникает в сердечную мышцу ещё глубже. - Я не была готова сказать тебе правду о себе прошлой, ведь мне казалось, что ты больше не захочешь меня видеть, и я... я...

И всё из-за какой-то девки? Да ты даже не знаешь... Эти слова всплывают в памяти сами собой, и я не спешу верить Белле столь быстро, но невольно задумываюсь над тем, какова вероятность того, что Бирс знал о ней что-то такое, о чём хочется забыть и не вспоминать. Мы никогда не говорили о прошлом. О жизни до друг друга. А ведь эта жизнь длинная. Намного длиннее, чем то время, в течение которого мы знакомы. Что такого ужасного может скрывать и бояться, что ты узнаешь, другой человек? Преступление? Проступки по молодости? Эксперименты с вредными веществами?

- Ты позволила мне думать о тебе настолько плохо, лишь бы не пришлось рассказывать? - она слабо кивает, и мой естественный инстинкт заключается в том, чтобы закончить на этом, прикоснуться к заламываемым рукам и утешить её, но я не могу притвориться, что она не лгала. Неважно, чего ради это было, ложь остаётся ложью. - Он чем-то тебя шантажировал? Говорил, что расскажет мне? - и снова едва заметный кивок. - Чем-то, что было давно?

- У меня довольно состоятельные родители, - произносит Белла, ненадолго взглянув на меня, а после опуская глаза к своим ногам, - это накладывает определённые обязательства, даже если ты не хочешь. Сколько себя помню, я должна была соответствовать, - тонкие руки проходятся по пальто, - оценки, друзья, манеры, поведение, согласие надеть то, что говорят, когда домой должен прийти кто-то важный для отца. Наверное, мой бунт был лишь вопросом времени.

- Бунт?

- Да, бунт. Отказ и дальше мириться с тем, что меня ни во что не ставят. Что я фактически не могу решать за себя, - почти сразу поясняет Белла, несмотря на сохраняющееся избегание зрительного контакта. Но я, кажется, понимаю. Ей вроде бы стыдно. За деньги или за то, что она не пыталась усмирить свою гордыню. - Пожалуй, впервые я сделала нечто без оглядки на семью, только когда начала встречаться с одним парнем, родившимся в самой обычной семье, которая не могла позволить себе излишеств, но всё действительно необходимое у него было, - перевести дыхание прежде, чем продолжить. Тем самым дать мне минутку или две, чтобы тоже вздохнуть. По-своему я благодарен Белле за это. - Я могла оставаться у него после школы на целый день, настолько я не хотела возвращаться домой, где меня угнетала сама атмосфера. Даже если родители отсутствовали, я всегда знала, что они вот-вот могут откуда-то приехать, и начнётся всё тот же старый разговор, что я не могу быть с тем, кто им не ровня. Знаешь, с тем, кто не из их круга, кто не сможет поддержать высокоинтеллектуальную беседу и испортит впечатление о них, если они окажутся с ним в одном месте, потому что даже не будет разбираться в том, какой вилкой есть.

- Тебе нравилось у него дома больше, чем у себя?

- Мне не просто нравилось. Я любила его дом. Даже несмотря на старый ремонт. И иногда мне даже казалось, что я люблю чьих-то родителей больше своих, - дрогнувшим голосом отвечает Белла, и я ободряюще улыбаюсь ей, но она до сих пор не смотрит на меня. Отчуждённая, печальная и, возможно, никогда и никому об этом не говорившая. - Сейчас я понимаю, что было странно думать, что мне ничего не будет, что родители непременно свыкнутся, когда пройдёт немного времени, но они урезали моё финансирование, а я знаю, что была избалованной. Привыкшей к исполнению любого каприза и не готовой, чтобы это изменилось. Я рассталась с тем, кого вроде бы любила, ради сохранения доступа к деньгам, но совсем бунтовать не перестала. Просто однажды я поняла, как бороться за свою точку зрения хоть в каких-то вещах, но при этом не зависеть от родных так уж сильно, - Белла переходит фактически на шёпот, и я осознаю, что, наверное, мы приближаемся к самой невыносимой для неё части. Мне становится труднее дышать, но не из-за того количества времени, которое я уже провёл в отапливаемой квартире, сидя в тёплой комнате в верхней одежде. - Это произошло на отцовском мероприятии. Мужчина угостил меня шампанским, мы разговорились, и я поехала с ним в отель, - едва различимые слова, которые кажутся мне сказанными о ком-то, кто не является Беллой. Но это она сидит близ меня, и здесь больше никого нет. Дёргаными движениями я расстёгиваю несколько пуговиц, хотя это скорее похоже на то, что я просто дёргаю за них, чуть не отрывая с корнем. - Я заснула после, а проснувшись пару часов спустя, увидела записку с номером телефона и словами, что номер оплачен до утра, и немалое количество купюр на прикроватной тумбочке. Мы встречались довольно часто. И были и другие мужчины... - Белла буквально прячется за волосами, и они практически заглушают её следующие слова. - Вот почему я сказала всё то о том, что нравиться это не всегда действительно нравиться кому-то. Райли... он... не знаю, как и от кого, но он узнал обо мне. Я... я не такая чистая и светлая, какой ты меня, вероятно, считал.

Она наконец заканчивает. В комнате становится тихо, как никогда. В любом помещении всегда есть какие-то звуки, даже если человек сидит без движения, ничего не смотрит по телевизору, и все прочие электрические приборы тоже отключены, но сейчас из моей гостиной будто высосали всю жизнь. Словно кто-то вынес мебель, и вокруг остались лишь пустые стены, полы и окна без занавесок.

- Это неправда, Белла. Ты всё ещё такая. Я знаю тебя именно с этой стороны. Именно как ту Беллу, которой ты являешься сейчас. Я не знаю о том, что происходит сегодня между тобой и твоими родителями, но теперь ты способна добиваться чего-то сама, и мне всё равно, что происходило много лет назад, и что, с кем и по какой причине ты делала тогда. Точнее не всё равно, но я бы никогда не осудил тебя и не заставил говорить о чём-то, что было бы трудным для тебя, - я не думаю, а просто придвигаюсь к ней вплотную. Моя левая нога соприкасается с её правой ногой, и Белла поднимает голову вскоре после этого. Не слишком скоро, но и не через десять минут. Я чувствую то, что ей потребовалось сравнительно мало времени. - Мне жаль, что я, видимо, сделал что-то неправильно, если ты не увидела и не поняла, что можешь рассказать мне всё, что угодно, и я всегда постараюсь тебя понять.

- Ты сделал ничего неправильного. Это была лишь я, и я пойму, если ты не сможешь или не захочешь начинать всё сначала...

- Я и не хочу, Белла. Я хочу продолжить оттуда, где мы остановились, но уже без лжи, секретов, ошибок и недоверия, - я беру Беллу за левую руку, плотно переплетая наши пальцы, но не слишком сильно, - сегодня День благодарения, и, если ты хочешь, и у тебя нет других планов, я хотел бы, чтобы ты поехала со мной ко мне домой. То есть к моим родителям.

Белла смотрит на меня неуверенно-пристально, будто сомневаясь в ком-то из нас, и облекает свои переживания в слова:

- Тебе не кажется это слишком быстрым? В том смысле, что меня не было здесь ещё двадцать минут назад, и ты даже не знал, что я, возможно, буду стоять снаружи твоей двери и искать внутри себя смелость просто нажать на звонок.

- Но ты не ушла, и я тоже не хочу уходить и быть там без тебя. Мы просто поедим. Без ярлыков и без давления.

Когда мама звонит мне узнать, выехал ли я, я говорю ей, что буду не один.