Светильник под потолком замигал и издал несколько хлопков; осколки взорвавшихся внутри него лампочек зазвенели по плоскому плексигласовому корпусу. К счастью, сам плексиглас от импульса не пострадал – иначе пришлось бы плохо обнажённой коже Кевина. Комната погрузилась во тьму.

Импульс был недостаточно силен, чтобы достичь другой комнаты. Слабый свет просвечивал сквозь зеркало, и она видела, как с другой стороны стекла двигаются тёмные фигуры, хотя не могла сказать, кто был кем, или что у них там происходило.

Линдауэр, успев издать лишь краткий вскрик, упал на пол и забился в судорогах – она это слышала. Также она слышала, как движется Кевин – звуки были далеко не такими шумными и хаотичными, как конвульсии Линдауэра.

Она точно знала, где в темноте находился её чемоданчик. Развернувшись туда, она присела рядом с ним на корточки, рывком открыла предпоследний ящик, выкинула из него на пол поднос со шприцами и ощупала находившееся под ним тайное отделение.

– Олли? – выдохнул Кевин. Она слышала, что он уже не на столе, а рядом с капельницей.

Она схватила два первых пистолета, которых коснулись её пальцы, вскочила и бросилась туда, откуда донёсся голос. Она врезалась ему в грудь, и его руки подхватили её, не дав упасть назад. Она пихнула ему в живот пистолеты; в то же мгновение в соседней комнате прозвучали два выстрела. Стекло не разбилось – стреляли не в сторону допросной. Третий выстрел, за ним – четвёртый.

– Там Дэнни, – прошипела она, когда он выхватил у неё пистолеты.

Он бросился прочь, а она снова присела на корточки и нащупала ещё два пистолета. В одном она опознала собственный «ППК», другой в темноте узнать не смогла. Она случайно отдала Кевину свой «ЗИГ Зауэр».

Это было неважно. Она сделала главное – освободила Кевина и дала ему в руки заряженное оружие. С этого момента её роль становилась второстепенной. Она могла лишь надеяться, что звезда шоу пребывает в достаточно хорошей форме, чтобы сделать то, что от него требуется. Если повреждения, нанесённые этим садистом Линдауэром, окажутся слишком сильными… что ж, тогда все они, считай, уже покойники.

Линдауэр своё получил. Вероятно, он был ещё жив, но жить ему оставалось недолго. И остаток его жизни не доставит ему никакого удовольствия.

Меньше, чем через секунду, отразившись оглушительным эхом от бетонных стен маленькой комнаты, прогремел ещё один выстрел, и на этот раз за ним последовал приглушенный хруст сминаемого ударопрочного стекла.

По окну побежала трещины, сквозь которые просвечивал жёлтый свет, и тут же один за другим прозвучали четыре ответных выстрела. Световые очертания паутины на повреждённом стекле не изменились – в допросную по-прежнему не целились. Они всё ещё стреляли друг в друга в комнате наблюдения.

Не разгибаясь, она продвигалась вперёд, направив оба ствола на квадрат окна, покрытого сеткой трещин – на случай, если кто-то ворвётся через него сюда. Но движение возникло с её стороны; темная тень молнией метнулась к стеклянной мозаике и, пробив её, обрушилась в соседнюю комнату.

По сравнению с тюками сена, на которых она практиковалась, мужчины в комнате наблюдения были от неё гораздо ближе, всего в каких-то десяти футах [п.п.: в трёх метрах] – настолько близко, что это выглядело слишком уж простым. Используя стальной стол в качестве опоры, она принялась стрелять по фигурам в форме, заполнившим комнату. Она запретила себе отвлекаться на тот факт, что не видит ни Дэниела, ни Карстона. Она велела Дэниелу, когда начнётся стрельба, лечь на пол. Он просто следовал указаниям.

Раздался шквал выстрелов, но ни один из них не был направлен в неё. Бойцы стреляли в покрытого кровью обнажённого мужчину, который внезапно возник перед ними и обрушил на них град пуль. Шестеро в форме всё ещё были на ногах, и она быстро уложила троих из них раньше, чем они успели сообразить, что атакованы с двух сторон одновременно. Рухнув, они открыли её взору мужчину в костюме, которого защищали. Его взгляд сосредоточился на ней. Она прицелилась в него, но, когда пуля покинула пистолет, его тело уже пришло в движение; скорее всего, её пуля лишь ранила его, когда он, быстро пригнувшись, ушёл с линии огня.

Она не видела, где Кевин, но и остальные трое уже были повержены. С того места, где находилась она, больше не в кого было целиться.

Алекс бросилась к разбитому окну – под подошвами захрустело стекло – и вжалась в стену около рамы.

– Олли? – окликнул её Кевин; голос был сильным и уверенным.

При звуках его голоса горячая волна облегчения затопила её тело.
– Да.

– Всё чисто. Давай сюда. Дэнни ранен.

На её тело обрушилась ещё одна волна, ледяная.

Сунув пистолеты в карманы, она подняла полы халата, намотала их на руки и перебралась через иззубренную осколками нижнюю планку окна. Пол был усеян массой тел в тёмной форме, а всё достаточно светлое, чтобы был заметен красный цвет – ли́ца, стены, пол – было покрыто брызгами крови. Кевин оттолкнул от себя чьё-то тело, которое, очевидно, использовал как щит. Кто-то на полу ещё двигался, кто-то бормотал, задыхаясь. Значит, не совсем чисто, но Кевин, должно быть, считал, что ситуация у него под контролем, а её помощь явно требовалась срочно.

Дэниел был в дальнем правом углу – белоснежные волосы, окружавшие бледную лысину, она видела, но больше почти ничего не могла разглядеть из-за тел двух мужчин в форме, которые, похоже, просто рухнули на него сверху. В паре футов от него лежал Карстон, белая рубашка которого была залита кровью из множества ран. Он ещё дышал.

Ей потребовалось меньше секунды, чтобы – уже двигаясь прямиком к Дэниелу – всё это рассмотреть и оценить.

– Диверс жив – пробормотала она, проходя мимо Кевина, и боковым зрением отметила, что он кивнул и, пригнувшись, начал двигаться в дальний левый угол комнаты.

На бойце, лежавшем поперёк груди Дэниела, крови почти не было, но его лицо приобрело болезненный фиолетовый оттенок, а на губах выступила розовая пена. Она бросила взгляд на мужчину, придавившего ноги Дэниела – он выглядел точно так же. Оба умерли от яда, содержавшегося в кольце Дэниела. Она попыталась стащить с груди Дэниела парализованное тело, и губы мужчины запузырились свежей кровью.

Какая-то часть её была как будто очень далека от происходящего – та часть, которой хотелось вопить и задыхаться в приступе паники. Она позволила льду страха сохранять её сосредоточенность и клиническую отстранённость. Время для истерики придёт потом. Сейчас она – врач на поле боя, и обстоятельства вынуждают её действовать уверенно и быстро.

Ей наконец удалось откатить мужчину с груди Дэниела, и тут же повсюду оказалась кровь. И слишком просто оказалось найти её источник – стоило лишь разорвать рубашку, пропитанную темно-красным, и заглянуть под неё. Все её знания и весь врачебный опыт нелегально практикующего травматолога подсказали ей, что уже слишком поздно.

Это был идеальный выстрел на поражение – аккурат в верхнюю левую часть груди. Тот, кто выпустил эту пулю, точно знал, что делает. Прямо в сердце – один из немногих огнестрелов, убивающих сразу и наповал; такой, от которого погибают, не успев коснуться земли. Погибают, вероятно, даже не успев почувствовать боль.

Она ничего не смогла бы с этим поделать – даже если б не отходила от него ни на шаг. Она позволила ему прийти с ней сюда и защищать её; этот выбор его и убил – вместе с пулей в сердце.

Перевод и редакция: leverina

Форум!

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!