Я не испытывал обычного чувства вины, когда вернулся в комнату Беллы этой ночью, хотя понимал, что должен был. Но это казалось правильной тактикой – единственным правильным поступком. Я пришёл сюда, чтобы как можно полнее прочувствовать пламя жажды в своём горле. Я пытался научить себя игнорировать её запах. Это было вполне реально. Ведь я не мог допустить, чтобы это стало препятствием между нами.

Легче сказать, чем сделать. Но я знал, что это помогает. Практика. Принять боль, позволить ей быть самой сильной реакцией. Полностью выбить из себя малейшее желание.

Белла спала неспокойно. Покоя не было и мне, пока я наблюдал за тем, как она дёргается, слушал, как снова и снова шепчет моё имя. Физическое притяжение, эта ошеломляющая химия, которая возникла между нами в затемнённом классе, была ещё сильнее здесь, в ночной мгле её спальни. И хотя она не знала о моём присутствии, казалось, тоже чувствовала это.

Белла не раз просыпалась за эту ночь. Первый раз даже не открыла глаза, лишь зарылась в подушку и простонала. И мне очень повезло – второй шанс, которого я не заслуживал, так как не воспользовался им правильно и не ушел, как должен был. Вместо этого я сел на пол в самом дальнем, тёмном углу комнаты в надежде, что её человеческое зрение не позволит разглядеть меня там.

Она не заметила меня, даже когда встала с кровати и направилась в ванную комнату за стаканом воды. Её движения выражали раздражение, возможно, она была расстроена тем, что сон ускользал от неё.

Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, как прежде, с тем тёплым одеялом из шкафа. Но я мог лишь наблюдать, сгорая от осознания своей полной бесполезности. Я испытал облегчение, лишь когда она наконец провалилась в бессознательное состояние без сновидений.

Я был среди деревьев, когда небо стало светлеть от чёрного к серому. Я задержал дыхание – на этот раз, чтобы удержать её запах. Я отказывался позволять чистому утреннему воздуху унять боль в горле.

Слушая, как Белла завтракает с Чарли, я снова пытался разобрать слова в его мыслях. Это было захватывающе – я мог догадываться о том, что было причиной тех слов, что он произносил вслух, почти чувствовал его намерения, но они так и не сложились для меня в полноценные предложения, как мысли других людей. В этот момент мне хотелось, чтобы его родители были живы. Было бы интересно проследить, как развивалась эта генетическая особенность от поколения к поколению.

Сочетания его нечленораздельных мыслей и произнесенного им вслух было достаточно, чтобы я смог понять его общее настроение этим утром. Он переживал за Беллу, на физическом уровне и эмоциональном. Мысль о том, что Белла будет бродить по Сиэтлу одна, беспокоила его, как и меня, хотя и не так маниакально. Но опять же, он не обладал всей актуальной информацией, он понятия не имел, сколько раз она оказывалась на волоске от смерти за последнее время.

Она очень тщательно формулировала ответы для него, но лишь технически они не были ложью. Очевидно, она не собиралась говорить ему о своих изменившихся планах. Или обо мне.

Чарли также переживал, что она не собиралась идти на танцы в эту субботу. Была ли она сама разочарована этим фактом? Ощущала ли себя отвергнутой? Были ли парни из школы жестоки по отношению к ней? Он чувствовал себя беспомощным. Она не выглядела подавленной, но он подозревал, что она может скрывать от него свои негативные чувства. Он решил позвонить её матери в течение дня и спросить совета.

По крайней мере, это было тем, что я думал насчёт того, о чём думал он. Возможно, некоторые детали я истолковал не совсем точно.

Я забрал свою машину, пока Чарли загружал свою. Как только он свернул за угол, я припарковался на подъездной дорожке. Увидел, как дёрнулась занавеска на её окне, а затем услышал, как она торопливо, спотыкаясь, сбегает по лестнице.

Я остался на своём месте вместо того, чтобы выйти и открыть для неё дверцу, как следовало бы. Но я подумал, что будет гораздо важнее понаблюдать. Её поступки всегда были непредсказуемыми, и мне нужно было научиться правильно их предвидеть. Мне было необходимо изучить её, узнать, как она двигалась, предоставленная самой себе. Попытаться предугадать её мотивы. Белла немного помедлила у машины, затем забралась внутрь, едва заметно улыбнувшись – застенчиво, как мне показалось.

Сегодня на ней была тёмная водолазка кофейного цвета. Она не была слишком обтягивающей, но всё же достаточно обрисовывала её формы, чтобы я понял, насколько мне не хватает её уродливого свитера. С ним было куда безопаснее.

Это должно было быть связано с её реакцией, но внезапно я был ошеломлен своей собственной. Я не понимал, как мог чувствовать себя настолько спокойно со всем тем, что нависало над нашими головами, но общение с ней было словно противоядие от боли и тревог.

Я глубоко вдохнул через нос – такую боль общение унять не могло – и улыбнулся.

- Доброе утро. Как ты сегодня?

Свидетельства беспокойной ночи были слишком очевидны, стоило взглянуть на её лицо. Её прозрачная кожа ничего не скрывала. Но я знал, что она не станет жаловаться.

- Спасибо, хорошо, – ответила она, снова улыбнувшись.

- Выглядишь усталой.

Она пригнулась, смахнув волосы на лицо таким привычным для неё движением, тем самым скрыв от меня левую сторону лица.

- Не могла заснуть.

Я широко улыбнулся ей.

- Я тоже не мог.

Она рассмеялась, и меня захватил звук её счастья.

- Полагаю, ты прав, – сказала она. – Пожалуй, я спала немного больше, чем ты.

- Держу пари, так оно и есть.

Она посмотрела на меня из-за волос: глаза светились таким знакомым для меня блеском. Любопытно.

- Так, и что ты делал прошлой ночью?

Я тихо рассмеялся. Рад, что у меня было оправдание, и не пришлось ей лгать.

- Ни единого шанса. Сегодня мой день задавать вопросы.

Небольшая морщинка появилась между нахмуренных бровей.

- О, точно. Что бы ты хотел узнать? – её тон был слегка скептическим, будто она не могла поверить, что мне действительно интересно. Казалось, она не имеет ни малейшего понятия, насколько мне было любопытно.

Было так много вещей, которых я не знал о ней, поэтому решил начать с малого:

- Какой твой любимый цвет?

Она закатила глаза, всё ещё сомневаясь в моей заинтересованности.

- Мои предпочтения меняются каждый день.

- Какой сегодня у тебя любимый цвет?

Она на секунду задумалась.

- Наверное, коричневый.

Я допускал, что она могла посмеиваться надо мной, и сменил тон под стать её сарказму.

- Коричневый?

- Конечно, – сказала она и неожиданно стала защищаться. Возможно, мне следовало этого ожидать. Ей никогда не нравились осуждения. – Коричневый – тёплый. Я скучаю по коричневому. Всё, что должно быть коричневым – стволы деревьев, горы, грязь, – всё здесь покрыто мягкой зелёной гадостью.

В её голосе вновь появились жалобные нотки, совсем как прошлой ночью. «Слишком зелёное» – ни это ли она имела в виду? Я пристально смотрел на неё, размышляя над тем, насколько она права. Честно говоря, глядя сейчас в её глаза, я осознал, что коричневый и мой любимый цвет тоже. Я не мог представить себе более красивого оттенка.

- Ты права, – ответил я ей. – Коричневый – тёплый.

Белла стала краснеть и бессознательно ещё больше прятаться за волосами. Аккуратно, готовясь к любой неожиданной реакции, я перекинул её волосы за плечо, чтобы снова видеть её лицо. Единственная последовавшая реакция – её внезапно участившееся сердцебиение.

Я свернул на школьную стоянку и припарковался рядом со своим обычным местом, которое заняла Розали.

- Какая музыка сейчас в твоем плеере? – спросил я, поворачивая ключи в замке зажигания. Я никогда не доверял себе настолько, чтобы находиться к ней так близко, пока она спала, и неизвестность дразнила меня.

Белла склонила голову набок, словно старалась вспомнить.

- Ах, да, – ответила она. – Linkin Park. Hybrid Theory.

Не то, что я ожидал.

Вытаскивая такой же диск, я пытался представить, что этот альбом значит для неё. Казалось, он не соответствовал ни одному из её настроений, что я видел, хотя, было ещё так много, чего я о ней не знал.

- Дебюсси к нему? – поинтересовался я.

Она уставилась на обложку, и я не мог понять выражение её лица.

- Какая твоя любимая песня?

- Ммм, – пробормотала она, всё ещё глядя на обложку. – «С тобой», думаю.

Я быстро пробежался мысленно по тексту.

- Почему именно эта?

Она слегка улыбнулась и пожала плечами.

- Даже не знаю.

Что ж, это не очень помогло.

- Любимый фильм?

Она немного подумала над ответом.

- Не уверена, что смогу выбрать один.

- Тогда несколько?

Белла кивнула и стала выбираться из машины.

- Хмм, определенно «Гордость и предубеждение», шестичасовая версия с Колином Фёртом. «Головокружение». И… «Монти Пайтон и Священный Грааль». Их больше… но я не припомню.

- Расскажешь, когда вспомнишь, – предложил я, пока мы шли в сторону класса, где у неё был английский. – Пока ты думаешь о фильмах, скажи мне, какой твой любимый аромат?

- Лаванда. Или… может, запах чистого белья, – она смотрела прямо перед собой, но вдруг её глаза встретились с моими, и она покраснела.

- Ещё что-то? – спросил я, гадая, что значит этот взгляд.

- Нет. Только эти.

Я не был уверен, почему Белла опустила часть своего ответа на такой простой вопрос, но, определенно, она что-то скрыла.

- Какие конфеты тебе нравятся больше всего?

На этот раз она была очень решительна.

- Черная лакрица и конфеты «Sour Patch».

Энтузиазм в голосе Беллы вызвал у меня улыбку.

Мы уже были возле её класса, но она немного замешкалась у дверей. Я тоже не особо спешил расставаться с ней.

- Куда бы ты хотела поехать больше всего? – спросил я. Определенно, она не собиралась отвечать, что это «Комик Кон».

Белла склонила голову набок, задумчиво прищурилась. В классе Мистер Мейсон прочистил горло, чтобы привлечь внимание аудитории. Она вот-вот опоздает.

- Подумай об этом, расскажешь за ленчем, – предложил я.

Белла улыбнулась и потянулась к двери, затем обернулась посмотреть на меня. Её улыбка исчезла, и на лбу появилась маленькая «V».

Я бы мог спросить, о чём она думала, но это задержало бы её и, возможно, доставило бы неприятности. И я думал, что уже знаю. По крайней мере, я знал, что чувствовал сам, позволяя этой двери закрыться между нами.

Я заставил себя ободряюще улыбнуться. Белла поспешила зайти в кабинет, так как мистер Мейсон начал урок.

Быстро шагая к своему классу, я знал, что снова проведу день, игнорируя всё, что происходит вокруг. Вот только я оказался разочарован: никто не разговаривал с ней ни на одном из утренних уроков, из-за чего я не узнал ничего нового. Лишь несколько мимолетных взглядов на неё, когда она смотрела в никуда, с рассеянным выражением лица. Время тянулось, пока я ждал, чтобы увидеть её своими собственными глазами.

Когда она выходила из класса, где у неё была тригонометрия, я уже был на месте и ждал её. Другие ученики смотрели и строили догадки, но Белла направилась прямо ко мне, улыбаясь.

- «Красавица и чудовище», – объявила она. – И «Империя наносит ответный удар». Я знаю, что всем нравится, но… – она пожала плечами.

- На то есть понятные причины, – заверил я её.

Мы пошли в ногу. Уже казалось таким естественным сократить шаг, опустить голову чуть ниже, чтобы быть ближе к ней.

- Ты подумала над моим вопросом о путешествии?

- Да… думаю остров Принца Эдварда. Ну знаешь, из «Энн из Зелёных крыш»? Но мне так же хотелось бы увидеть Нью-Йорк. Я никогда не была в большом городе, основная часть которого – вертикальные здания. Лишь растянутые вдоль горизонта места типа Лос-Анджелеса и Финикса. Хотелось бы когда-нибудь попробовать поймать такси. – Она рассмеялась. – А ещё, если я могу поехать куда угодно, я бы хотела побывать в Англии. Посмотреть на все те места, о которых я читала в книгах.

Этот её ответ вел меня к следующему направлению моего исследования, но я не хотел упустить ни единой детали, прежде чем двинуться дальше.

- Расскажи о своих любимых местах, в которых ты уже побывала.

- Хмм. Мне понравился пирс в Санта-Монике. Мама говорила, что в Монтерее лучше, но мы никогда не забирались так далеко вверх по побережью. В основном оставались в Аризоне: у нас не было много времени для путешествий, и ей не хотелось тратить его на длительные поездки в машине. Ей нравилось посещать места, предположительно населенные привидениями – Джером, Город под Куполом, любой город-призрак. Мы так и не встретили привидений, но она говорила, что это моя вина. Я была слишком скептически настроена, тем самым распугивая их, – Белла снова рассмеялась. – Она любит Ярмарки Возрождения, мы ездим на одну в Золотом Каньоне каждый год…. Ну, пожалуй, в этом году я её пропустила. Однажды мы видели диких лошадей у Солёной реки. Это было здорово.

- А какое было самое далекое от дома место, в котором ты бывала? – спросил я, начиная немного беспокоиться.

- Форкс, наверное, – ответила она. – Во всяком случае, самое дальнее к северу от Финикса. Самое дальнее на восток – Альбукерке, но я была тогда очень маленькая, что даже не помню толком. Самое западное, вероятно, будет пляж Ла-Пуш.

Неожиданно она замолчала. Интересно, она думала о своём последнем визите в Ла-Пуш и обо всём, что узнала там?

Мы уже стояли в очереди в кафетерии, и Белла быстро выбрала, что хотела, не дожидаясь, пока я куплю всё, что только было в меню. Кроме того, она так же быстро сама за себя расплатилась.

- Ты никогда не выезжала из страны? – продолжил допытываться я, когда мы подошли к своему пустому столику. Часть меня задавалась вопросом, неужели из-за того, что я сидел здесь единожды, оно будет свободно теперь всегда?

- Пока нет, – бодро ответила Белла.

Хотя у неё было всего семнадцать лет для исследования мира, этот факт всё ещё удивлял меня. И вызывал чувство вины. Она так мало повидала, так мало испытала из того, что могла предложить жизнь. Невозможно было поверить, что она действительно знает, чего хочет сейчас.

- «Гаттака», – сказала Белла, задумчиво жуя кусочек яблока. Она не заметила моей внезапной перемены настроения. – Хороший фильм. Ты видел его?

- Да, мне тоже понравился.

- А какой у тебя любимый фильм?

Я покачал головой и улыбнулся.

- Сейчас не твоя очередь.

- Серьезно. Я так скучна. У тебя, должно быть, не осталось вопросов.

- Сегодня мой день, – напомнил я ей. – И мне совершенно не скучно.

Белла поджала губы, будто хотела поспорить еще немного о моей заинтересованности в ней, но затем просто улыбнулась. Полагаю, на самом деле она мне не поверила, но решила быть справедливой. Сегодня был мой день задавать вопросы.

- Расскажи мне о книгах.

- Ты не можешь заставить меня выбрать какую-то одну, – заявила она, упорствуя с неожиданной яростью.

- Не буду. Расскажи мне обо всех, которые тебе нравятся.

- С чего мне начать? Хм, «Маленькие женщины». Это была первая большая книга, которую я прочитала. Я до сих пор перечитываю её каждый год. Все книги Остин, хотя я не большой поклонник романа «Эмма».

Про Остин я уже знал – видел её потрёпанный сборник в тот день, когда она читала на улице, но меня удивило исключение.

- Почему?

- Уф, она такая самоуверенная.

Я улыбнулся, и Белла продолжила без подсказки:

- «Джейн Эйр». Её я тоже читаю часто. Это моё представление о героине. Всё любой из сестёр Бронте. Конечно же, «Убить пересмешника». «451 градус по Фаренгейту». Все «Хроники Нарнии», но особенно «Покоритель зари». «Унесённые ветром». Дуглас Адамс и Дэвид Эддингс, и Орсон Скотт Кард, и Робин МакКинли. Я уже называла Л.М. Монтгомери?

- Я так и думал, учитывая твои предпочтения в путешествиях.

Белла кивнула, но тут же смутилась.

- Ещё называть? Я и так слишком много сказала.

- Да, – заверил я её. – Я хочу большего.

- В моём списке любимых книг нет какого-то порядка, – предупредила меня она. – У моей мамы была куча книг Зейна Грея в мягкой обложке. Некоторые из них были довольно хороши. Шекспир, в основном комедии, – она широко улыбнулась: – Видишь, никакой логики. Хм. Всё написанное Агатой Кристи. Книги о драконах Энн МакКафри… и если уж говорить о драконах, то «Клык и Коготь» Уолтона. «Принцесса-невеста» – намного лучше, чем фильм.

Белла постучала пальчиком по губе.

- Есть ещё миллион всего, но я не смогу сейчас что-нибудь назвать.

Она выглядела немного напряженной.

- Пока достаточно.

В художественной литературе она успела исследовать много больше, чем в реальной жизни, а ещё я был удивлен, что в её списке оказалась книга, которую я ещё не читал, – нужно будет найти экземпляр «Клык и Коготь».

Я смог отметить черты перечисленных персонажей, которые нашли отражение в её характере и образе. В ней было немного от Джейн Эйр, немного от Скаут Финч и Джо Марч, кое-что от Элинор Дэшвуд и Люси Певенси. Уверен, что смог бы найти больше, стоит только поближе её узнать.

Это было похоже на паззл из сотен или даже тысячи кусочков без изображения целиком, которое могло бы служить примером. Затратно по времени, не исключены ошибки, но в конечном итоге можно увидеть всю картину.

Белла прервала мои размышления.

- «Где-то во времени», люблю этот фильм. Не верится, что не вспомнила о нём сразу.

Этот фильм не был одним из моих любимых. Мысль о том, что двое любящих друг друга людей могут быть вместе только на небесах после смерти, не давала мне покоя. Я сменил тему.

- Расскажи мне о музыке, которая тебе нравится.

Она сделала паузу, и снова сглотнула. А затем неожиданно покраснела.

- Что не так? – спросил я.

- Ну, я бы сказала, что не особо увлекаюсь музыкой. Диск Linkin Park был подарком Фила. Он пытался обновить мои вкусы.

- И что тебе нравилось до того, как Фил сделал свой подарок?

Белла вздохнула, беспомощно подняв руки.

- Я просто слушала то, что было у мамы.

- Классическую музыку?

- Иногда.

- А кроме неё?

- Simon and Garfunkel. Нил Даймонд. Джони Митчелл. Джон Денвер. Типа этого. Она, как и я, слушает то, что слушала её мама. Ей нравилось подпевать песням во время поездок на машине.

Неожиданно ассиметричная ямочка появилась вместе с широкой улыбкой на её лице.

- Помнишь те определения страха, о которых мы говорили раньше? – она рассмеялась. – До тех пор, пока ты не услышал, как мы с мамой берём высокие ноты, подпевая под саундтрек Призрака оперы, ты не познал настоящего страха.

Я рассмеялся вместе с ней, и мне захотелось услышать и увидеть то, о чём она говорила. Я стал представлять её на залитой солнцем, петляющей через пустыню дороге: окна опущены, солнце отражается в красных прядях её волос. Мне хотелось узнать, как выглядит её мама, и даже на какой машине они путешествовали, чтобы моё представление о них стало более точным. Хотелось оказаться там с ней, слушать её ужасное пение, смотреть на её улыбку на солнце.

- Любимое ТВ-шоу?

- Я мало смотрю телевизор.

Интересно, она побоялась вдаваться в подробности, потому что переживала, что мне будет скучно? Возможно, несколько блиц-вопросов смогут её расслабить.

- Кола или Пепси?

- Доктор Пеппер.

- Любимое мороженное?

- Сливочное с печеньем.

- Пицца?

- С Сыром. Скучно, но это так.

- Футбольная команда?

- Хм, пасс?

- Баскетбол?

Белла пожала плечами.

- Вообще-то я не любитель спорта.

- Опера или балет?

- Балет, полагаю. Никогда не была в опере.

Список, который я составил, был полезен не только для того, чтобы научиться понимать её лучше. Я так же узнавал, что ей нравится, чем я могу порадовать её. Подарки, которые я мог бы ей подарить. Места, куда бы я мог её отвезти. Разные мелочи и более крупные вещи. Было крайне самонадеянно предполагать, что когда-нибудь я смогу занять в её жизни такое положение. Но как же мне этого хотелось.

- Какой твой любимый драгоценный камень?

- Топаз, – решительно ответила она, но вдруг опустила взгляд, а её щеки покраснели.

Такая же реакция была у неё, когда я спросил о запахах. Тогда я закрыл на это глаза, но не в этот раз. Я был уверен, что ещё одно не удовлетворенное любопытство сведет меня с ума.

- Почему этот ответ… смутил тебя? – я не был уверен, что правильно угадал её эмоцию. Белла быстро покачала головой, не сводя глаз со своих рук.

- Ничего такого.

- Мне бы хотелось понять тебя.

Она снова покачала головой, всё ещё отказываясь смотреть на меня.

- Пожалуйста, Белла?

- Следующий вопрос.

Теперь мне отчаянно захотелось узнать. Это разочаровывало.

- Скажи мне, – настаивал я. Грубо. Мне сразу стало стыдно.

Она не подняла глаз. Накручивала прядь волос на кончик пальцев снова и снова. Но, наконец, ответила:

- Это цвет твоих глаз сегодня, – призналась она. – Полагаю, если бы ты спросил меня на прошлой неделе, я бы ответила «оникс».

Так же, как моим любимым цветом теперь был глубокий шоколадно-коричневый.

Её плечи опустились, и вдруг я узнал эту её позу. Такая же, как вчера, когда она не решалась ответить на мой вопрос, считала ли, что заботится обо мне больше, чем я о ней. Я бы снова поставил её в то же положение, подтвердив её интерес ко мне, но не дав никаких гарантий взамен.

Проклиная собственное любопытство, я вернулся к вопросам. Может, моё очевидное восхищение каждой деталью её личности смогло бы убедить её в искренности моего к ней интереса.

- Какие цветы ты любишь?

- Георгины. За их красоту. Лаванду и лилии – за запах.

- Тебе не нравится смотреть спортивные игры, а ты когда-нибудь играла в команде?

- Только в школе, когда меня заставляли.

- Твоя мама никогда не брала тебя на игру в соккер?

Белла пожала плечами.

- Мама любила проводить выходные в поисках приключений. Какое-то время я входила в отряд девочек-скаутов, а однажды она записала меня в танцевальный класс, но это была ошибка. – Белла подняла брови, будто призывая меня усомниться в ней. – Она думала, это будет удобно, потому как было достаточно близко, чтобы я могла дойти туда после школы, но ни одно удобство не стоило такого хаоса.

- Хаоса, серьезно? – спросил я скептически.

- Если бы у меня был номер мисс Каменевой, она бы подтвердила мою версию.

Внезапно Белла подняла голову. Вокруг нас студенты собирали свои вещи. И как время пролетело настолько быстро?

Она встала вслед за остальными, и я поднялся вместе с ней, собирая её мусор на поднос, пока она надевала рюкзак. Белла потянулась, чтобы взять у меня поднос.

- Я возьму, – сказал я.

Она тихонько фыркнула, немного раздраженная. Ей всё ещё не нравилось, когда о ней заботятся.

Я не мог сосредоточиться на своих, оставшихся без ответов вопросах, пока мы шли на биологию. Я вспоминал вчерашний день, гадая, возникнет ли сегодня то самое напряжение с невероятным желанием и электрическими разрядами? И конечно, как только погас свет, вернулись те же непреодолимые желания. Сегодня я поставил свой стул подальше от неё, но это не помогло.

Во мне снова боролась та эгоистичная часть меня, которая убеждала: если я возьму её за руку, станет легче; даже уверял себя, что это может быть отличным способом проверить её реакцию и подготовиться к тому, когда мы окажемся наедине. Я изо всех сил старался не поддаваться эгоистичному голосу и бороться с искушением.

Я был уверен, что Белла тоже старалась. Она наклонилась вперед, подперев подбородок рукой, и я увидел, как её пальцы сжались на краю стола настолько сильно, что побелели костяшки. Это заставило меня задуматься, с каким именно искушением она боролась? Сегодня она не смотрела на меня. Ни разу.

Я так многого о ней не понимал. Так многого не мог спросить.

На этот раз я немного подался в её сторону. Но затем заставил себя отклониться назад.

Когда свет снова включили, Белла вздохнула, и, если бы мне пришлось угадывать, я сказал бы, что это был вздох облегчения. Но от чего?

Я шёл рядом с ней на следующий урок, ведя ту же борьбу с собой, что и накануне.

Она остановилась у двери и обратила на меня взгляд своих ясных выразительных глаз. Было ли это ожидание или смущение? Призыв или предупреждение? Чего она хотела?

«Это просто вопрос», – сказал я себе, когда моя рука сама потянулась к ней. Вопрос иного рода.

Напрягшись, не дыша, я провел тыльной стороной ладони по её лицу от виска до узкого подбородка. Как и вчера, её кожа согрелась от моего прикосновения, а сердцебиение участилось. Белла склонила голову на пару миллиметров на встречу моей ласке.

Это был иного рода ответ.

Я снова поспешил отойти от неё, зная, что этот единственный аспект моего самоконтроля скомпрометирован, и мою руку всё ещё жгло, не причиняя при этом боли.

Эммет уже сидел в классе, когда я пришел на урок испанского. Так же, как и Бен Чейни. Они были не единственными, кто заметил моё появление. Я слышал любопытство в мыслях других студентов, они произносили имя Беллы на ряду с моим, делая предположения…

Бен был единственным, кто не думал о Белле. Моё присутствие заставило его немного ощетиниться, но он не был настроен враждебно. Он уже поговорил с Анджелой и назначил ей свидание в эти выходные. Она с теплом приняла его приглашение, и он всё ещё гордился этим. Хотя он и опасался моих помыслов, но осознавал, что именно я послужил катализатором его нынешнего счастья. Пока я держался подальше от Анджелы, у него не было со мной проблем. Был даже намёк на благодарность, хотя он понятия не имел, что это был тот результат, к которому я тоже стремился. Он казался умным мальчиком и значительно вырос в моих глазах.

Белла была в спортзале, но, как и вторую половину урока вчера, она не принимала участие в игре. Её взгляд был направлен куда-то вдаль, когда Майк Ньютон повернулся посмотреть на неё. Очевидно, она была где-то в другом месте. Майк догадался: чтобы он сейчас ей ни сказал, это будет некстати.

«Наверное, у меня нет реальных шансов, – подумал он, наполовину смирившись, наполовину испытывая досаду. – Как такое случилось? Прошла всего ночь. Похоже, если Каллен чего-то хочет, ему не составляет труда это заполучить». Последовавшие за этим образы его представления о том, что я получил, были оскорбительны. Я перестал слушать.

Мне не понравилась его точка зрения. Как будто у Беллы не было своего мнения. Определенно выбирала именно она, разве не так? Если бы она когда-нибудь попросила меня оставить её в покое, я бы развернулся и ушёл. Но она захотела, чтобы я остался, тогда и сейчас.

Мыслями я вернулся проверить, что происходит на уроке испанского, и они, естественно, тут же настроились на самый знакомый «голос», но мой разум, как обычно, вертелся вокруг мыслей о Белле, поэтому я не сразу понял то, что только что услышал.

А затем мои зубы сжались настолько сильно, что даже люди рядом услышали их скрежет. Один парень даже обернулся, чтобы найти источник звука.

«Ой», – подумал Эммет.

Я сжал кулаки и сконцентрировался на том, чтобы оставаться на месте.

«Прости, я пытался не думать об этом».

Я взглянул на часы. Осталось пятнадцать минут до того, как я смогу ударить его по лицу.

«Я не имел ввиду ничего плохого. Эй, я ведь принял твою сторону, да? Честно говоря, Джаспер и Роуз просто глупцы, делая ставки против Элис. Это самое легкое пари, которое я когда-либо выигрывал».

Пари на то, выживет ли Белла или умрет в этот уикенд.

Четырнадцать с половиной минут.

Эммет поерзал на стуле, прекрасно осознавая, что значит моя неподвижность.

«Да ладно, Эд. Ты же знаешь, это не серьезно. В любом случае, дело даже не в девушке. Ты лучше меня знаешь, что происходит, когда дело касается Роуз. Нечто между вами двумя, полагаю. Она всё ещё злится и ни за что на свете не признается, что на самом деле переживает за тебя».

Он никогда не сомневался в Розали, и хотя я знал, что являюсь полной противоположностью – никогда не давал ей такого кредита доверия – не думаю, что он был прав в этот раз. Розали будет довольна, если я проиграю. Она была бы счастлива увидеть, как неудачный выбор Беллы обернется тем, что она считала заслуженным воздаянием. И даже в этом случае она стала бы завидовать, поскольку душа Беллы будет спасена, независимо от того, что ждёт её дальше.

«И Джас, ну ты знаешь. Он устал быть слабым звеном. Тебе слишком хорошо удается владеть собой, и это начинает раздражать. Карлайл другой. Признайся, ты немного… самодоволен».

Тринадцать минут.

Для Эммета и Джаспера всё это было просто какой-то липкой ямой из зыбучих песков, которую я вырыл себе сам. Выиграть или проиграть – для них в конце концов это было не более чем короткий эпизод из моей жизни. Белла не была частью уравнения. Её жизнь была лишь поводом для их пари.

«Не принимай на свой счет».

Был какой-то другой способ? Двенадцать с половиной минут.

«Ты хочешь, чтобы я отказался от этого? Я это сделаю».

Я вздохнул и позволил себе немного расслабиться.

Какой был смысл разжигать в себе гнев? Должен ли я винить их за неспособность понять? Как они могли?

Как это всё было бессмысленно. Приводило в бешенство, да, но… стал бы я другим, если бы моя жизнь не изменилась? Если бы в ней не было Беллы?

Как бы то ни было, сейчас у меня не было времени драться с Эмметом. Мне нужно было ждать Беллу у спортзала. Так много кусочков паззла предстояло собрать.

Я услышал облегченный выдох Эммета, когда вылетел из класса при первом же звуке звонка, проигнорировав брата.