Я резко проснулась, первый слог забытого слова был готов сорваться с губ, но остатки сна растворились в отдаленном шепоте. Точно напуганный ребенок, он спрятался, растворился в потаенных уголках моего сознания, нашел свое безопасное место. Я глубоко вдохнула и выпрямилась на диване, где случайно заснула. Мое сердце норовило выскочить из груди.

Затем я снова закрыла глаза и уткнулась лицом в подушки. Изо всех сил я пыталась вспомнить хотя бы крошечный фрагмент своего сна: событие, лицо или хотя бы слово. Но в памяти остался только одинокий мягкий гласный звук, который я могла смаковать, и ощущение того, что меня не отпускают, любят и боготворят, как и всегда.

И навсегда.

***

С тех пор как Эдвард Мейсен прошептал мне на ухо имя девушки благородных кровей, прошла пара дней. Я была заворожена его страстностью и настойчивостью.

 До глубины души я боялась даже думать об этом имени, не то что произносить его вслух.

Я точно мотылек летела на яркий свет, хотя знала, что могу сгореть в его пламени. Точно ребенок, который знает, что нельзя касаться неизвестных предметов, непременно хочет дотронуться именно до запрещенной вещи. Я была очарована, заворожена неизвестным, околдована темной и, возможно, ужасной средневековой легендой Эдварда Мейсена о рыцаре. 

И, если быть честной с собой, то я была в восторге от рассказчика.

Но я сопротивлялась. Вооружившись предупреждением, которое он мне дал, я все еще не ввела её имя в строку поиска и не сделала запрос в библиотеке. С каждым часом, точнее с каждой минутой, мне становилось все сложнее и сложнее бороться с внутренним желанием разузнать о ней всё.

И стало почти невозможно бороться с тягой к нему.

Тем не менее я не видела Эдварда с того дня, как он прошептал мне на ухо, как шепчет благочестивый верующий молитву своему божеству, её имя. В конце недели он появился на лекции с десятиминутным опозданием и сел за одним из последних столов. Всю лекцию он что-то делал в своем ноутбуке и даже не смотрел в мою сторону.

Как вышеупомянутый любопытный ребенок, я не могла устоять перед его присутствием. Мой взгляд постоянно искал его в аудитории. И каждый раз, когда находил, его глаза были прикованы к ноутбуку. Стоило мне погасить свет в аудитории, чтобы включить презентацию, он наконец отвлекся от ноутбука и посмотрел на меня. Мое дыхание сбилось. Безмолвно я просила его говорить: соглашаться или спорить с материалом, как это было на первой лекции, произнести что угодно, что заставит мою кровь нестись по венам с удвоенной силой. Всю лекцию его яркие неестественно зеленые глаза следили за мной из темноты. Он не проронил ни слова, и я не выдержала.

- О чем вы думаете, Эдвард?

- Я много о чем думаю, Белла.

Даже в темноте его глаза прожигали меня.

- Не могли бы вы поделиться с нами, пожалуйста? – я кашлянула и спрятала руки за спиной. – Как вы думаете, норманны строили свои замки для того, чтобы защитить жителей, или для того, чтобы запугать тех, кто находился за стенами замка, в подчинении?

Вопрос был ужасным, и я это знала. В лекционном зале я позволила себе поставить человека в затруднительное положение. Я была готова сказать ему, чтобы он не отвечал.

Но Эдвард ответил без промедления.

- Начнем со второй части вопроса, а затем вернемся к первой. Как мы уже неоднократно говорили, норманны были потомками северных народов, грабеж и захваты были частью их жизни на протяжении веков. Это в их крови. Защита… - здесь он сделал паузу, я не могла отчетливо видеть его лицо, но чувствовала, что он в ярости. – Защиты не существовало.

- Это обобщенное представление. Думаю, как в случае с любым народом, были и те, кто больше ценил защиту, нежели подчинение.

- Вы не понимаете, Белла. Это моя вина, я выразился недостаточно ясно. Да, разумеется, среди норманнских завоевателей были те, кто ставил безопасность и защиту выше желания править. Такие люди знали, что такое честь, уважение и доблесть, они были благородными в полном смысле этого слова. Это были люди, которые использовали свой титул, чтобы помогать тем, кто слабее, а не властвовать над ними. Для них род и родство были высшим приоритетом, и они защищали и своих, и других. Были женщины благородных кровей, которые, несмотря на свое высокое положение, никогда не скупились ни на доброе слово, ни на улыбку. Благородные женщины, несмотря на то, что в то время их вес в обществе был крайне мал, прилагали все усилия, чтобы предложить защиту более слабым. Их собственная сила происходила из веры в равенство, а не из желания увековечить свое высокое положение.

 Мое сердце грохотало в груди. Вся аудитория внимательно слушала жаркую речь.

- А остальные?

Его зеленые глаза вспыхнули. Следующие слова он проговорил совершенно спокойно, но я могла видеть красные огни пламени в его глазах.

- А для остальных были замки, крепости из камня и белого камня, окруженные рвами и подъемными мостами, с вооруженной стражей, охраняющей тех, кто жаждал власти, увеличения своих территорий, и для тех, кто собирался заботиться о тех, кого эти стены должны были защищать.

- Значит, вы полагаете, что замки строились норманнами для их собственной безопасности? – переспросила я. – Не для того, чтобы защитить народ, и не для того, чтобы запугать тех, кто находился за стенами, а для того, чтобы сохранить себя в безопасности.

Он только хмыкнул в ответ. Казалось, в одно мгновение он растерял всю страстность.

- Если они думали, что замки защитят их, то они ошибались.

- Что вы имеете в виду?

Он усмехнулся в темноте, я видела его белоснежные зубы. Почему-то по телу побежали мурашки. Я задумалась, только ли я видела эти сияющие зеленые глаза в зияющей бездне.

- Когда их время подошло к концу, у них не было ни защиты, ни крова, - прозвучал ледяной голос Эдварда. – Они спрятались в стенах замка, заполнили рвы ползучими гадами, подняли мосты, - он фыркнул, - укрепили стены, перекрыли входы железными решетками и выстроили сотни людей, вооруженных луками, мечами и кипящим маслом, но как бы хороши ни были их укрепления, замок был с легкостью взят и разрушен до основания. Как бы ни были велики их имена, всего через столетие о них уже никто не помнил. Они так хотели остаться в истории, но оставили после себя лишь пепелище своих великих крепостей.

Все молчали.

- Но это всего лишь мое мнение, - добавил он.

- Ничего себе. Это невероятно, - пробормотал кто-то.

Именно я разорвала наш зрительный контакт – бездна его глаз грозила поглотить меня. Я боялась, что остальные студенты заметят мое сбившееся дыхание (я дышала глубже, чем обычно) и то, как я прячу руки.

- Спасибо… спасибо за такой подробный ответ, Эдвард, - проговорила я и, опустив глаза в пол, сделала шаг назад. В горле внезапно образовался ком. – Давайте продолжим лекцию.

Он не ответил. Я продолжила свою лекцию как обычно. Краем глаза я видела, как он взял свой ноутбук и вышел из лекционного зала.

***

В тот вечер я проснулась в холодном поту, мне снова снился сон. Меня трясло. Я ходила по кухне, старалась не приближаться к ноутбуку, лежавшему на деревянном столике в углу. Я решила приготовить запеченный сыр, чтобы отвлечь себя. Когда я намазывала масло на хлеб, мой телефон завибрировал. Я вздрогнула от неожиданности, это было так глупо. Мне позвонила Кейт, моя подруга.

Мы с Кейт познакомились шесть месяцев назад, когда я переехала в Сиэтл. Я была в общественной прачечной, стирала свои вещи, о которых непринято говорить вслух в приличном обществе, и тихо ругалась из-за того, что испортила свой любимый розовый бюстгальтер, который сорок пять минут назад был белым.

- Вот кто забыл забрать красные трусы из стиральной машины в общественной прачечной?

- Наверное, это была я. Прости.

Я повернулась на голос: передо мной стояла красивая блондинка. Она примирительно подняла руки и улыбнулась.

- Но вот, если честно, кто не проверяет стиральную машину в общественной прачечной, чтобы убедиться, что там не оставлены красные трусы?

- Это я, - согласилась я.

Мы рассмеялись.

- Давай я заплачу за испорченную вещь.

- Нет-нет, все в порядке, - я отмахнулась от предложения. – Никто кроме меня не узнает, что белье было белым.

Мы были в отличном настроении, и я позволила ей поверить, что я шучу.

Мы тут же сдружились, что было несвойственно для меня. Кейт была учителем естественных наук в школе. Несмотря на то, что у нас была одинаковая работа, в личной жизни мы были совершенно разные: в отличие от меня у Кейт был муж Гаррет, с которым они жили вместе два года. Гаррет вел свой бизнес и подолгу задерживался на работе, поэтому мы с Кейт могли проводить время по вечерам. Она познакомила меня с некоторыми людьми в городе, и, вообще, я медленно, но верно оставляла свою сдержанную и монотонную жизнь, которой жила в Форксе.

 Вот почему Кейт не была впечатлена, когда я сказала ей, что уже переоделась в пижаму и готовлю себе запеченный сыр.

- Запеченный сыр на ужин в пятницу и пижама? Белла, солнце еще не зашло. Ты живешь в мраке, неудивительно, что последние шесть лет у тебя никого не было.

- Ну-ну, спасибо, что напомнила о моем затишье, - вежливо ответила я, укладывая желтые ломтики сыра между кусочками хлеба.

Кейт фыркнула.

- Это не затишье. В науке мы называем это «критически низкий уровень». Давай же, только не говори, что собираешься остаться дома и зависать в ноутбуке, исследуя события, которые произошли тысячу лет назад.

Она и представить себе не могла, насколько была близка к правде. Однако я держала оборону.

- Эй, это исследование – часть моей работы.

- И? Я вот, например, сегодня вечером не собираюсь изучать таблицу Менделеева.

- Может, тебе все-таки стоит её повторить, ну, освежить в памяти, - пробормотала я. – Ладно, я не собиралась сегодня ничего изучать.

Мой взгляд метнулся к столику, на котором меня ждал ноутбук.

Беллария.

Это имя возникло у меня в голове; по телу пробежала дрожь. Я стала искать кастрюлю, чтобы отвлечь себя.

- Белла, давай же, давай сходим в новый ресторан на крыше Пайк-плэйс. Думаю, он называется «Крыша», - захихикала она.

- Кейт…

Я устала на прошлой неделе, поэтому любая мелочь раздражала меня. Я включила плиту, но огонь не появился под конфоркой. Я втянула щеки и попыталась снова включить. Следующая попытка увенчалась успехом, но огонь вспыхнул так неожиданно, что я не успела отдернуть палец, и его охватило сине-красное пляшущее пламя. 

Я была мотыльком… он пламенем… поглощающим меня… окутывающим меня. Пожирающим до последней…

- Белла?

- Черт, - я отдернула руку и засунула обожженный палец в рот.

- Что случилось?

- Я обожгла палец.

Кейт выдохнула.

- Сильно?

Я вытащила палец и посмотрела на ожог.

- Не так сильно, как мне сначала показалось.

- Хорошо, - по тону её голоса я поняла, что мой ожог ей уже не интересен. – Белла, приезжай…

- Я не знаю, Кейт. У меня была сумасшедшая неделя. Я хотела отдохнуть сегодня.

- Вот именно поэтому мы и должны развеяться вечером. Ты мне расскажешь все о своей сумасшедшей неделе преподавателя университета, а я помогу тебе отдохнуть. Обещаю, мы вернемся не поздно. Гаррет сказал, что он вернется домой около часу.

- О, значит, мы должны вернуться ко времени, чтобы ты провела ночь с мужем.

- Эй, хотя бы одна из нас должна провести ночь с мужчиной.

***

Вечерний воздух был прохладным и влажным, казалось, что вот-вот начнется дождь, но наружные радиаторы «Крыши» и коктейли не давали нам замерзнуть. Мы ели, пили, наблюдали за людьми. Я рассказывала Кейт, как прошла моя первая неделя в качестве преподавателя, само собой, упуская некоторые малозначительные детали. Я была даже рада, что Кейт убедила меня выбраться из дома. Не было никакого смысла оставаться одной и бороться с собой.

- Значит, первая неделя тебе понравилась. За это и выпьем!

Бокалы звякнули.

- Я немного нервничала, но уверена, что со временем ко всему привыкну.

Она фыркнула и откинула назад свои длинные светлые волосы, которые и без того привлекали внимание. На фоне вечернего неба её волосы напоминали нимб ангела.

- Хей, что может быть хуже средней школы? Мы пешки системы образования. Более того, - усмехнулась она, покусывая трубочку коктейля, - уверена, что студенты нервничают больше, чем ты. Какой курс? Первый и второй?

- Большинство первокурсники, но есть и второй курс… и даже чуть старше.

- Кто-нибудь уже влюбился в преподавателя?

Однажды я сказала Кейт, что старшеклассники наверняка взбесились, когда её заменили. У Кейт светлые волосы, и она обладательница внушительного бюста; определенно, она была влажной мечтой многих подростков. Я знала, что она поддразнивает меня, но сглотнула и отвела взгляд.

- М-м-м. Расскажи, что они сделали. Пускали слюни на конспекты или оставили тебе на столе два яблока, а между ними положили сосиску, а может, что лучше всего, написали неприличные стихи на полях тетрадей?

- Делишься личным опытом, да? – посмеялась я, затем серьезно добавила. – Нет. Это университет. Они все очень вежливые.

- Повезло, - она закатила глаза.

Я опустила взгляд, сосредоточив внимание на своем коктейле и тающих в нем кубиках льда.

- Хотя есть один парень…

- Что, все-таки есть восемнадцатилетний или девятнадцатилетний тип в разгаре пубертата? С прыщами и широко распахнутыми глазами? И который не может оторваться от твоей груди? – хихикнула она. – Да, у меня есть несколько таких.

- Думаю, ему около тридцати, у него самая сексуальная щетина, какую только можно представить, и пристальный взгляд, настолько жадный, что кажется, он готов съесть меня живьем.

Кейт подавилась коктейлем. Прокашлявшись, она прохрипела:

- Какого черта?

- Не бери в голову, - в тот же миг пожалев о сказанном, я стала оглядывать зал, чтобы перевести тему. – Как много здесь людей, да?

На город наступала ночь, тьма подступала к крыше, лишь паутина лампочек зигзагами свисала с потолка. Диджей переключился на более ломанный бит, идеально подходящий для выходных. Громкие басы и вибрирующие тембры отдавали где-то в груди. На танцполе появились люди, они двигались в такт музыке, избавляясь от усталости и напряжения, накопленного за неделю. Под покровом темноты высоко на крыше снимались многие запреты.

Наклоняясь ко мне, Кейт отобрала у меня коктейль.

- Забудь о людях. Что ты только что сказала?

Я выдохнула.

- Один из студентов, он старше, бывший военный и… такой эксцентричный.

- Насколько эксцентричный?

- Он мрачный, загадочный и чертовски пугающий.

Кейт вскинула бровь, требуя подробностей.

- То, как он смотрит на меня, как минимум, сбивает с толку. Кажется, он меня насквозь видит. Он… пугает, - я нервно хихикнула. – Я правда не знаю, как еще объяснить.

А еще ошеломляет, заставляет трепетать и завораживает.

- Пугает, - повторила Кейт, нахмурившись. – Как думаешь, пора привлечь службу безопасности университета?

- Нет-нет, ничего подобного. Я не знаю, Кейт, - я выдохнула и провела рукой по лбу. – Он рассказал мне одну историю, точнее, начал рассказывать.

- Что за история?

- Одна очень мрачная, темная легенда из Средневековья, я о такой никогда не слышала. В ней говорится о рыцаре и его жене, которых разлучили… но я не знаю, кто это сделал.

Красивое личико Кейт было очень бледным в темноте.

- Ты никогда не слышала об этой легенде? – переспросила она. Она никак не могла поверить услышанному.

- Нет, - я запустила руку в волосы. – Я погуглила и… ничего не нашла.          

Кейт усмехнулась, медленно кивнула и откинулась на спинку высокого стула. Она скрестила ноги, отчего её и без того короткая юбка поднялась еще выше.

- Я поняла. Вот в чем дело, Белла. Ты прекрасный преподаватель, новый человек в университете. Спустя пять минут разговора с тобой легко понять, что ты одержима Средневековьем. Он нашел твою слабость и теперь пользуется этим.

- Не знаю, - ответила я, мой голос предательски дрогнул. – Не похоже, что он на такое способен. – Я посмотрела на темный горизонт. Затем покачала головой и вернула свое внимание к Кейт, которая пристально наблюдала за мной.

- Просто помни, Белла. Неважно, насколько он высокий, мрачный и загадочный, все учебные заведения, в том числе университеты, придерживаются строгой политики: любые непрофессиональные отношения под запретом.

- Знаю-знаю, - оборвала я её, расстроившись, что создаю впечатление, будто мне нужно такое напоминание. – Знаешь что? Ты права, наверняка это какая-то игра, но я не собираюсь тратить на нее свое время и не буду искать ту легенду.   

- Хорошая девочка, - Кейт похлопала меня по руке, но по её взгляду я понимала, что ей интересно что-то ещё.

- Что?

- Я просто никогда не видела, чтобы ты так реагировала на парня. Обычно они бывают под впечатлением от тебя.

- Что? – рассмеялась я, возвращаясь к своему напитку. – Что ты такое говоришь?

- Я говорю о том, как парни на тебя реагируют.

- Реагируют? Да они со мной почти не разговаривают, - фыркнула я. – А вот на тебя всегда обращают внимание, даже если ты не свободна. – Я кивнула в сторону её обручального кольца на левой руке.

Она посмотрела на меня.

- Белла, милая, открой глаза и посмотри вокруг.

Я совершенно этого не хотела, но все же сделала, как она просит.

Над баром диджей играючи справлялся со своей сложной техникой. Раскатистые басы, извергнувшиеся из динамиков, доходили до горизонта Сиэтла, подобно отдаленным раскатам грома. В нескольких метрах от нас четверо парней в рубашках и ослабленных галстуках смеялись и пили из бутылок пиво. Стоило одному из них посмотреть на меня, как тут же остальные трое последовали его примеру. Я смело принимала их взгляды, почти так же дерзко, как и взгляды Эдварда на первой лекции. Через несколько секунд они были такими же дерзкими, их интерес читался в каждом движении лица: приподнятые брови, ухмылки. Трое парней оказались за спиной того, который первым посмотрел на меня, они перешептывались и продолжали смотреть на меня. Первый сделал глубокий вдох, в следующее мгновение, казалось, что он собирается подойти. Но они только сглотнули и перевели взгляд.

Я фыркнула и нахмурилась, а затем обратила взгляд к диджею. Ему было чуть за двадцать, и он был красавчиком. Он оторвался от ноутбука, и наши взгляды встретились. Мы смотрели друг друга в глаза на протяжении нескольких секунд, но затем… он тоже отвел взгляд и вернулся к ноутбуку. Тоже самое произошло и с барменом.

- Какого черта?

- Они напуганы, Белла, - пояснила Кейт. – Парни хотят подойти и познакомиться с тобой, но у них не хватает смелости, а девушки хотят спросить совет по макияжу, но они под слишком большим впечатлением.

- Совет по макияжу? Я не пользуюсь косметикой.

- Это не имеет значения.

Я снова посмотрела на Кейт.

- Белла, ты видела свое отражение в зеркале? Ты не просто красива, ты великолепна. В общественной прачечной ты потрясающе выглядишь. В ресторане ты точно так же потрясающе выглядишь.

Пока она говорила это, мой взгляд скользил по крыше. Всякий раз, когда я смотрела на кого-либо, он или она задерживали свой взгляд на мне на несколько секунд, а затем отводили глаза.

- Кейт, я не понимаю. Когда это произошло?

- Что-то мне подсказывает, что так было всегда, - она улыбнулась мне, и я услышала в её голосе нотки сочувствия. – Я помню, как ты говорила, что в твоем родном городе у тебя было мало друзей или парней.

- Да, но это из-за того, что я жила в маленьком городе, и у меня был строгий отец.

 - Повторюсь, это не имеет значения. Белла, некоторые люди подумают дважды прежде, чем приблизиться к тебе.

- Неправда. Мои ученики прекрасно приближаются ко мне и говорят со мной, - не согласилась я. – И… - я покачала головой, не желая упоминать Эдварда и то, каким смелым он был со мной. – И они очень дружелюбные.

- Я сказала, некоторые люди, а не все.

- Почему? От меня воняет или что?

Она рассмеялась.

- Нет, от тебя всегда приятно пахнет. Дай угадаю, парфюмом ты тоже не пользуешься.

Покраснев, я не согласилась с ней.

- Если всё это правда, то почему ты так просто подошла ко мне?

- Как я уже сказала, не все люди думают дважды прежде, чем подойти к тебе. Некоторые люди просто… боятся подойти к тебе слишком близко.

Я молчала.

- Белла, я не хотела тебя расстроить. Но если у парня не хватает смелости подойти к тебе, то и пошли его куда подальше.

- Было бы кого посылать, - бесцветно пошутила я.

- Белла… - она склонилась ко мне, заглядывая мне в глаза, словно извиняясь. Затем она встала и протянула мне руку.

- Идем, сегодня пятница. Давай танцевать и забудем этот разговор.

Я последовала за ней на танцпол, но двигалась без особого желания. В моей голове звучали слова Кейт, и чем больше я думала о них, тем сильнее мне казалось, что она права. В свои двадцать шесть лет я мало общалась, всех моих друзей можно было пересчитать на пальцах, а парней… ну, едва ли здесь было что-то, заслуживающее внимания.

Скорее всего, Кейт чувствовала себя виноватой за то, что сказала мне правду, поэтому решила помочь мне расслабиться. Она посмотрела на меня и начала изображать сексуальный танец, который по началу меня только смешил. Но потом…

Всю свою жизнь я чувствовала, что я другая, словно изгой, найти подтверждение этому было больно для меня, но в то же время это делало меня свободной. Итак, теперь я обратила внимание на взгляды, прикованные к нам с другого конца танцпола: парни хотели подойти, но боялись. Отчасти из любопытства, отчасти из-за накативших на меня эмоций я сверлила их взглядом. Дерзко улыбнувшись, я придвинулась к Кейт, облизала губы и начала двигаться энергичнее, задевая время от времени бедра подруги. Несколько секунд мужчины не могли оторвать от нас глаза, они тяжело дышали… но снова отводили взгляд. Женщины вели себя точно так же.

Чертовы трусы.

Один мужчина был готов покинуть танцпол, но наши взгляды встретились, и он без промедления уверенно направился к нам. Не произнося ни слова, он встал позади меня и приобнял. Музыка становилась все громче и ритмичнее, и мы двигались в такт.

Буквально через минуту Кейт поняла, что теперь мы танцуем втроем. Она отстранилась, посмотрела на меня и беззвучно поддержала. Я кивнула, когда она кивком головы дала знать, что уходит с танцпола. Закрыв глаза, я позволила себе раствориться в музыке и прикосновениях мужских рук. Он прекрасно танцевал, движения были плавными и точными. Когда трек закончился, мужчина с легкостью подстроился под следующую композицию, а затем еще под одну. Когда я повернулась и обвила его шею, он притянул меня к себе, обняв за талию.

- Я Белла.

Он усмехнулся.

- Привет, Белла. Я Джейк.