Начало

- Прямо сейчас?

- Почему нет?

- Сейчас глубокая ночь.

- И что? – Передернула плечами я. – Я возьму такси.  – Я попыталась обойти его, направляясь в ванную комнату, чтобы забрать свой любимый шампунь, но он схватил меня за локоть, мешая пройти.

- Нет.

-Нет? –  скептически переспросила я. Он, что, серьезно?

- Нет. Белла. – Он покачал головой. – Пусть тебя кто-нибудь отвезет утром.

Внутренне я вся сжалась. Он не хотел, чтобы я осталась. Он просто не хотел, чтобы я уехала вот так. Ну, и черт с ним.

- Со мной все будет в порядке, Эдвард. Пусть твоя прекрасная маленькая голова не волнуется за меня. А сейчас... Дай. Мне. Пройти, - сказала я сквозь сжатые зубы.

Он ослабил хватку и я выдернула руку и продолжила свой путь прямо по коридору, когда он зарычал в отчаянии.

- Почему тебе надо быть такой чертовски упрямой? - наполовину вопросительным, наполовину обвинительным тоном спросил он.

Я развернулась к нему лицом и увидела его глаза буквально в нескольких дюймах от своего. 

- Ты не смеешь так со мной разговаривать! – взвилась я, подчеркивая каждое слово и тыча пальцем ему в грудь. – Кем ты себя возомнил?

Он схватил меня за этот самый палец и зажал его в своем кулаке.

- Прекрасно.

- Прекрасно?

- Да, прекрасно. Собирайся. Я сам тебя отвезу.

- Черта с два! Ты не в том состоянии, чтобы вести машину.

- Вот мы заодно это и проверим!

- Нет, Эдвард. Я возьму такси!

- Черта с два! Или я сам тебя отвезу, или я разбужу отца, чтобы он сделал это.

С этими словами он решительно направился к лестнице, но я положила руку ему на плечо.

- Постой! Сейчас глубокая ночь!

Он развернулся ко мне.

- Вот именно это, я, блядь, и сказал! – Его голос практически сорвался на крик.

Мои кулаки непроизвольно сжались, и я прижала их к себе по бокам.

- Перестань орать на меня и сквернословить!

Он надменно усмехнулся и простонал, проводя рукой по его лицу в раздражении.

В следующее мгновение я ощутила, как меня буквально впечатало в стену, моя спина горела. От удивления я ахнула, едва понимая, что Эдвард плотно прижимал меня к стене, его руки крепко держали меня за талию.

А потом его губы завладели моими.

Поцелуй был каким угодно, только не сладким и нежным. И, прежде чем подумать, я поцеловала его в ответ, сжимая его футболку в своих кулачках. Губы Эдварда двигались в сумасшедшем темпе, в то время как я вложила в эти судорожные объятия и неистовый поцелуй всю свою душевную и физическую боль, горечь, разочарование и… любовь…

Пальцами я все сильнее сжимала его грудь, должно быть Эдварду было больно, но казалось, что он не замечал этого или же его это не беспокоило. Его руки все сильнее обнимали меня за талию, и я застонала ему в рот. Он прорычал в ответ, завел ладони мне под ягодицы и приподнял меня. Эдвард ласкал мои бедра, сжимая их все крепче и задирая вверх мой короткий халат. Бессознательно, я обхватила его ногами за талию, позволяя ему еще сильнее прижать меня к стене.

Я задыхалась и совершенно потеряла способность здраво мыслить. Все, что я сейчас видела, все, что я чувствовала, было связано только с этим моментом. Я позволила себе отдаться этой внезапной вспышке страсти, потеряться в его прикосновениях, его поцелуях… в его острой потребности быть со мной, которая отчетливо давала знать о себе сквозь тонкую ткань его пижамных штанов, когда он прижимался ко мне.

В моем мозгу промелькнула мысль  о том,  что ему, должно быть, тяжело удерживать меня на весу в своем состоянии. Но беспокойство ушло на второй план, когда я ощутила, как он провел своей рукой – всегда такой холодной – по резинке моих трусиков.

В какой-то момент он заколебался.

- Это нормально? – спросил он.

Кровь отхлынула от моей головы, и я потеряла всякую способность здраво мыслить. Где-то на периферии моего сознания, через туман желания, который застилал мой мозг, пробивались тихие тревожные звоночки.

- Нет, - ответила я.

Он замер.

- Ты хочешь, чтобы я остановился?

Хотела ли я этого? Нет. Мое тело кричало, требуя, чтобы он снова ласкал меня, несмотря на то, что я понимала, что должна сказать да.  Эдвард провел рукой по моему бедру.

- Нет, - прошептала я еле слышно.

Он скользнул рукой под эластичную преграду трусиков, и его пальцы накрыли мою трепещущую плоть.

- Всегда такая влажная, - пробормотал он.

В ответ на его слова я захныкала и выгнула спину, откидывая голову назад и упираясь в стену затылком. Получив доступ к моей шее, Эдвард  проложил дорожку влажных поцелуев вниз от моего подбородка до ключицы, затем обратно вверх к моему уху. 

- Мне это нужно, - прохрипел он, проникая в меня двумя пальцами.

Я резко вдохнула, крепко зажмурив глаза.

- Мне тоже.

Это все, что Эдварду требовалось услышать в качестве поощрения, и он дернул вниз мои трусики. Мне пришлось опустить ноги, чтобы он смог стянуть их с меня, но как только они упали на пол, я снова закинула ноги ему на поясницу. Эдвард просто приспустил свои штаны и боксеры ровно на столько, чтобы его член вырвался наружу и тут же вошел в меня.

Мы оба замерли на какое-то мгновение. Эдвард позволил мне привыкнуть к его размеру. С тех пор, как мы в последний раз занимались любовью, прошло так много времени.

В попытке сконцентрироваться он закрыл глаза. От напряжения его лоб прорезали морщинки, ведь он, помимо всего прочего, удерживал наши тела вместе. И вдруг, его веки затрепетали и распахнулись, взгляд сосредоточился на мне, пристально изучая мою реакцию.

Я коротко кивнула.

Не отрывая от меня глаз, Эдвард стал двигать своими бедрами по кругу. Я закатила глаза, захваченная вихрем удовольствия.

Он наклонился ближе и начал глубже врезаться в меня, снова захватывая мои губы в страстном поцелуе. Наше участившееся дыхание сбивалось. Поцелуй был одним из тех, когда страсть и желание вырываются наружу, когда губы жадно ищут друг друга, сталкиваются зубы, рты приоткрыты, и горячее рваное дыхание смешивается.

Он отклонился назад и снова пристально посмотрел на меня, не прекращая ублажать мое тело своими до боли медленными движениями. Я пыталась ускорить ритм, снять напряжение, мое тело молило, чтобы трение стало интенсивным, но он крепко удерживал меня на месте. Эта была его месса. А я лишь сопровождала его к вершине блаженства.

Когда он снова наклонился, чтобы поцеловать меня, его губы стали двигаться медленнее, растягивая наше взаимное удовольствие, его язык томительно исследовал мой рот, подхватывая сладкий, четкий ритм, с которым двигались его бедра.

В этом поцелуе было столько страсти и чувства, что я чуть не заплакала.

Я молча возвращала поцелуй, поддаваясь навстречу каждому его толчку и ощущая, как внизу живота зарождается знакомое тепло и завязывается узел.

Я была уже близка к тому, чтобы взорваться мириадами искр столь желанного освобождения. Мне пришлось разорвать наш поцелуй, чтобы поймать хоть каплю воздуха. Но вдруг Эдвард еще больше замедлился, словно это вообще было возможно. Его бедра продолжали круговые неторопливые движения, как будто он знал, что мой оргазм был близок и жаждал растянуть каждую секунду.

С одной стороны отчаянно желая получить освобождение, с другой – чтобы это продлилось еще, я захныкала в ответ на его действия. Мне тоже не хотелось, чтобы этот момент счастья заканчивался. Эдвард прижался губами к моему уху и прошептал глубоким хриплым голосом:

- Детка, отпусти себя. Просто отпусти.

Пружина, сжимавшаяся во мне, лопнула, унося меня за грань блаженства.

Он так давно не называл меня этим ласковым словом. Волна оргазма пробежала по моему трепещущему телу. Я сильнее обхватила Эдварда ногами, толкая пятками его еще глубже, пока мои мышцы сжимались вокруг его члена.

Характер его фрикций изменился: теперь он толкался с большей силой, но так же медленно. Звуки, вырывавшиеся из его груди, походили на рык животного, словно он сражался за свое собственное дикое освобождение.

Он снова и снова врезался в меня, его ритмичные движения порождали столь узнаваемые вибрации
где-то глубоко внутри,  подводя этим самым ко второму оргазму. Эдвард гортанно застонал и кончил, посылая  меня через край вместе с собой.

Он продолжал двигаться во мне, его тело дрожало в экстазе собственного оргазма. Когда же он истощился,  то замер и уткнулся лбом мне в плечо. Я крепко прижимала его к себе, пробегаясь пальцами по его теперь уже чуть отросшим волосам. На его шее выступили капельки пота, но это не вызывало у меня отторжения. Все, о чем я могла думать в ту минуту, пока гладила его по голове, было: «Что теперь?»

Результат нашего соития начал стекать по моим ногам.

- Эдвард?

- Хмм, - промычал он мне в плечо.

- Капает.

- Что? – не понял он и отстранился от меня. – Ох! – Эдвард посмотрел вниз, где наши тела по-прежнему были соединены и медленно вышел из меня. Мы оба зашипели, когда его член покинул мое лоно.

Он осторожно поставил меня на ноги, придерживая за плечи, пока я ловила равновесие. Сделав шаг назад, он водрузил обратно боксеры и штаны.

- Я пойду… хм… мне нужно в ванную, - сказала я, указывая в направлении ванной комнаты, и выскользнула из его рук, скрываясь за спасительной дверью.

Запершись внутри, я поддалась эмоциями и чувствам, в которых боялась себе признаться там, в коридоре.

- Божемой, божемой, - ловила я воздух ртом. Какого черта только что произошло? Меня замутило.

На негнущихся ногах я бросилась к туалету, и все содержимое моего желудка оказалось в унитазе.

Отдышавшись, я подошла к раковине и побрызгала холодной водой себе на лицо. Из зеркала на меня смотрели красные воспаленные глаза.

Я сделала несколько глубоких вздохов пытаясь успокоиться перед тем, как снова встретиться с ним лицом к лицу после того, что произошло между нами.  Я не знаю, как долго я там простояла, рассматривая в зеркале незнакомку, неодобрительно смотревшую на меня, и пытаясь подавить панику, бурлившую во мне.

- Все в порядке, Белла. Не придумывай себе ничего. Просто дыши, - уговаривала я сама себя.

После того, как я вытерла свои ноги, почистила зубы и умыла лицо, я снова вышла в коридор, надеясь, что румянец, украшавший мое лицо, будет отнесен на счет горячей воды, которой я умывалась.

Но я напрасно волновалась. Эдвард ушел. Я посмотрела по сторонам, но его присутствия нигде не обнаружила.

Он ушел. Снова.

Я побрела назад в гостевую комнату, где чемодан, расположившийся на моей кровати, открыто насмехался надо мной.

В порыве еле сдерживаемой ярости я скинула его с кровати, швырнув к комоду, стоявшему в противоположном конце комнаты. Клацанье замков и ящиков от удара стало какофонией звуков, отражавшей хаос, царивший у меня в душе. 

Я скатилась с кровати на пол, опираясь на нее спиной, и по моему лицу снова заструились столь часто проливаемые мной слезы. Хотя в этот раз это были слезы злости.

Какую бы игру не затеяли Элис и Эсме, теперь все кончено. Я больше не буду пешкой в их руках, тем более, очевидно, что они не рассказали Эдварду правил этой игры. Если он думал, что сможет воспользоваться мной после того, как разрушил наш брак, то глубоко ошибался.

Все это было одной огромной ошибкой: приехать сюда и оставаться здесь. Все это просто глупо.

Я так и не получила ответов на свои вопросы, независимо от того, спрашивала я или нет. Для меня все оставалось непонятно, но это не имело уже никакого значения. С меня хватит. Я больше не буду делать ошибок. И первым шагом станет то, что я уберусь ко всем чертям из Техаса.

Я встала с пола и начала складывать в чемодан вещи, выпавшие из комода. Дрожащими руками я подбирала их одну за другой, и складывала сверху, и тут я заметила ее.

На крышке комода лежала записка, написанная на маленьком клочке бумаги, выдранном из записной книжки.  Я наклонилась, чтобы прочитать ее.

Почерком Эдварда было выведено всего одно слово.