Глава 22. Время идёт 

BPOV 
 

«Всякая жизнь, лишённая свободы, подобна смерти.» 

– генерал Мишель Аун

Мне всегда казалось, что летние месяцы пролетают быстрее, чем все остальные. Может быть, другим людям тоже так кажется, и именно по этой причине все с ранних лет учатся дорожить теплой погодой, цветением цветов и пением птиц. Мы знаем, что приход суровой зимы – это лишь вопрос времени. 

Вот и этот год ничем не отличался от всех прочих. Конец мая плавно сменился приятным теплом июня, а затем превратился в палящую июльскую жару. Я даже не осознавала, как быстро летит время, пока не заглянула в календарь, дабы уточнить дату своего очередного визита к гинекологу. Да, вот так-то. Теперь мой жизненный график определяли именно они – растущие во мне малыши. 

Я только что достигла середины пятого месяца – отметки в двадцать недель. 

Каждый день беременности приносил с собой что-то новое и волнующее. Я заметно поправилась и теперь испытывала искушение просто-напросто выкинуть всю свою «небеременную» одежду, поскольку не желала её больше видеть. Я уже даже джинсы носить не могла. Они стали мне слишком тесны, и их трудно было снимать, когда требовалось пописать. Кроме того, я непрерывно что-нибудь ела. Я просто не могла остановиться; меня преследовал постоянный голод и потребность что-то съесть, а чувство сытости всё никак не наступало. К счастью, рядом со мной был Эдвард, который следил за моим питанием и ограничивал его разумными рамками диеты; только благодаря ему я не растолстела до размеров дома. 

По вечерам, перед тем как лечь спать, я становилась перед зеркалом и поглаживала свой животик. Он был такой симпатичный – среднего размера, гладкий, округлый, выступающий вперёд. Я всё ещё могла видеть свои ноги – пустячок, но приятно – однако понимала, что довольно скоро буду ковылять по дому с животом, который не пролезет через входные двери. 

Одним из лучших ощущений от беременности были толчки изнутри. Каждый раз они заставляли меня улыбаться. Поначалу я принимала их за обычные газы в животе, но затем ощущения лёгкой дрожи появились и в области спины. Абсолютно не понимая, что со мной происходит, я бросилась к доктору, а он рассмеялся и сказал мне, что это всего лишь малыши, что они шлют мне весточку о себе. О том, что они растут. 

Очень скоро лёгкие вибрации превратились в чуть более заметные тычки. Теперь они скорее напоминали несильные удары мягкой колотушкой по барабану. Эдвард не мог их почувствовать, когда я клала его руку себе на живот. И никто другой тоже. Доктор сказал, это нормально, пусть все остальные подождут – они почувствуют это позже. А пока я одна наслаждалась тем, как малыши толкались. Иногда я просто сидела на постели и буквально впитывала в себя эти ощущения. Поскольку внутри у меня имелось целых две пары ножек, я ожидала, что со временем они начнут шевелиться ещё активнее. 

Я была здорова. Малыши были здоровы. Всё было хорошо. 

Дверной звонок оторвал меня от размышлений, вернув к реальности. Положив на кухонный стол книгу по уходу за детьми, которую читала, я направилась в прихожую, но остановилась, заметив, как изменилась моя походка – тело раскачивалось из стороны в сторону. 

«Белый мишка на рыбалку не спеша идёт, вразвалку…»* 

Я решила, что надо просто стараться ставить ноги одну точно перед другой, и моя походка тут же стала более красивой. Но зато не такой устойчивой. 

Взглянув на маленький монитор сбоку от входной двери, я увидела на крыльце Элис и Роуз; обе буквально подпрыгивали от нетерпения. 

– Ну, давай скорее, Белла. Они же тяжёлые, – пожаловалась Роуз. 

Я открыла дверь, и они ввалились внутрь, нагруженные сумками и пакетами. 

– Ты что, забыла про Джорнату? – обиженно спросила Элис. [п.п. – «Джорнáта» (Giornata, жен.р.) по-итальянски означает «день». Но в отличие от общеупотребительного слова «джόрно» (giornо, муж.р.) – «день» в обычном смысле – «Джорната» подразумевает нечто более специфическое: это «полный световой день, от восхода до заката», «день, заполненный событиями», а также «день какого-либо праздника», «день, посвященный чему-то или кому-то». Т.е. как бы «День» с большой буквы.] 

Джорната, День Стряпни… 

Где-то раз в месяц Элис, Роуз и я встречались специально для того, чтобы вместе наготовить чего-нибудь вкусненького. Имелось в виду, что это довольно-таки большое мероприятие. Обычно оно занимало у нас целый день, с раннего утра до позднего вечера. Мы смешивали соусы для пасты, крутили паштеты, тёрли сыр, пекли хлеб, коптили мясо и готовили остальные наши любимые итальянские блюда, которых было великое множество. Затем делили всё, что наготовили, поровну, так что каждой семье доставалась изрядная порция деликатесов. Примерно за месяц наши заготовки съедались, и мы с той же целью собирались снова. Этот ритуал давал нам регулярный повод встретиться и провести время вместе, сочетая удовольствие с пользой. 

– О, простите. – Я пробежала рукой по волосам. – Совсем из головы вылетело, только про малышей и думаю. 

– Мы так и поняли. – Роуз протиснулась в дом мимо меня. – Поэтому принесли всего побольше. 

– Пойдёмте. – Счастливая и довольная жизнью Элис закрыла двери и подтолкнула меня в спину в направлении кухни. 

Фрэнсис тут же решил проверить, что за еду доставили в наш дом на этот раз, и принялся тщательно принюхиваться к наполнившим воздух запахам. Судя по тому, как энергично мотался из стороны в сторону его короткий толстый хвостик, вновь прибывшую партию продуктов он полностью одобрил. 

Я включила все духовки. Они нам понадобятся. 

– Ну что ж, я полагаю, Белла может приготовить соус, она в этом деле спец. – Роуз начала разрабатывать план на сегодня. – На мне сыры и паштеты, поскольку Элис в прошлый раз накрутила такого, что есть было невозможно. 

– А вот и нет! – возразила Элис. – Я ни при чём, просто продукты были испорченные. 

– Да неужели, все разом? Вон, моццарелла воняла так, что Беллу целыми днями рвало. 

– Она права, Элис, – печально кивнула я. – Сыры мы тебе больше не доверим. 

– Ладно, но могу же я хотя бы сделать колбасу и оливковое масло. 

– Договорились, а мне, чур, фрикадельки, – сказала я им. 

– Замётано. – Роуз шлёпнула ладонью по столешнице. – Поехали, девочки. 

И начался кулинарный марафон. Элис принесла свой плеер, так что сегодня мы слушали рок-музыку восьмидесятых, что меня вполне устраивало. Время от времени (а точнее сказать, довольно-таки часто) мы дегустировали то, что готовили. «Только одну ложечку, снять пробу, и всё». Под этим девизом иногда непостижимым образом исчезали целые кастрюли с разной вкуснятиной. 

– Иисусе, Белла, ты что, всё ещё голодна? – Роуз проводила глазами очередную фрикадельку, исчезнувшую у меня во рту. 

– Не могу удержаться, – пробормотала я. 

– Оставь ты её в покое. Ей надо набирать объём, чтобы деткам внутри хватало места для роста. – Элис громко зачмокала губами, посылая моему животику воздушные поцелуи. 

– Тьфу на тебя! – отмахнулась я от неё. 

– Волнуешься насчёт завтрашнего? Не терпится? – спросила меня Роуз. 

Я широко улыбнулась. 

– Дождаться не могу. 

– Думаешь, на таком раннем сроке действительно можно будет сказать, какого они пола? 

– Возможно, да. Обычно это удаётся где-то между шестнадцатой и двадцать второй неделей, – сказала я. – Так, по крайней мере, в книгах пишут. Рене клялась, что когда ждала меня, разглядела это на первом же УЗИ. 

– Прямо с ума сойти. Может быть, у вас будет по одному каждого – мальчик и девочка, а может, двое одинаковых… – Элис начала возбуждённо подпрыгивать. 

– Имена-то какие-нибудь выбрали уже? – Роуз принялась покрывать длинные ломти булки оливковым маслом, чтобы приготовить чесночный хлеб. 

– Нет, Эдвард хочет подождать, пока не узнаем пол. 

– Он то же самое говорил, когда ты хотела начать готовить им комнаты. Сглазить боится, паникёр хрéнов, – сурово сказала Роуз. – Надо мне будет устроить ему промывание мозгов. 

– Он не… не паникёр. Он просто переживает. Мы оба переживаем. Потому и осторожничаем, перестраховываемся. Он не знает, как быть отцом, но ведь и я не знаю, как быть матерью. Мы осваиваемся с этим… понемногу. 

Элис с Роуз обменялись взглядами, но больше ничего не сказали. 

День прошёл на удивление быстро, и точно так же, как в любую другую Джорнату, дом с избытком наполнился едой. Часть приготовленного изобилия мы оставили на столе, чтобы съесть сегодня же, а остальное убрали в холодильник, на потом. Соусы разлили по банкам, хлеб оставили в духовке доходить, мясные блюда сунули в морозилку; запах в доме стоял чертовски вкусный. 

– Мальчики скоро будут дома, – сказала Элис, помешивая нагревающийся на плите соус, который мы собирались подать к ужину. 

Я выложила на блюдо только что приготовленные спагетти и теперь старалась уговорить себя не есть хотя бы некоторое время, до прихода мужчин. 

– А представляете, когда детки у Беллы чуток подрастут, у нас тут будут маленькие помощники, – хихикнула Роуз, слегка опьяневшая от стаканчика-другого красного вина. 

– Скорей бы уж они появились на свет. – Я положила руку на свой живот, не заботясь о том, что оставляю на футболке отпечаток обсыпанной мукою ладони. 

– Ещё целых четыре с половиной месяца ждать, – высоким взволнованным голосом произнесла Элис. – Я даже и не начинала пока подбирать им гардеробчик. А нужны будут шапочки и шарфики, и крохотюсенькие такие ползуночки… 

– И ботиночки всякие. Про ботиночки не забудь, – подхватила Роуз, по-прежнему немного поддатая.

– Да, пожалуй, нам всё это и правда надо будет приобрести, а? – Я прикусила губу. 

– Прямо с ума сойти! – отозвалась Элис. – Не бойся. Мы всегда с тобой. 

Прежде чем я успела что-нибудь ей ответить, звякнул колокольчик домовой сигнализации. Он звенел всегда, когда кто-нибудь открывал в доме дверь или окно. 

В арку, ведущую в кухню, не спеша вошёл Эдвард. Его было просто не узнать. Он выглядел необыкновенно счастливым и довольным, на лице сияла улыбка. Он нёс большой букет ярких цветов, обёрнутый в целлофан. 

– День добрый, дамы. – Поставив портфель на столешницу, он в два прыжка подлетел ко мне и страстно поцеловал. Поцелуй был кратким, но сильным. 

– Ну и ну. С чего бы это? – выдохнула я. 

Он пожал плечами. 

– Я что, не могу быть просто в хорошем настроении? 

– Можешь, наверное… 

– Вот, это тебе. – Он протянул мне цветы. Это были жёлтые и красные розы. – Два эти цвéта в одном букете означают поздравления. 

Я понюхала букет. 

– И с чем же меня поздравляют? 

– С успешным протеканием месяца номер пять. – Он вновь поцеловал меня. 

– О, ну что ж, спасибо тебе. – Его восторг передался и мне, заставив широко улыбнуться. Это было так на него непохоже. 

– Эдвард, а где мои цветы? – Словно ребёнок, Элис принялась дёргать его за полу пиджака. 

– Может, твоя очередь наступит в следующий раз? – шутливо отозвался он. 

– Ловлю на слове. Не вздумай забыть. 

Таких же шутливых любезностей с Розали он разводить не стал. Они никогда особо не ладили и вряд ли когда-нибудь поладят. 

– Прекрасные цветы для моей прекрасной жены. – Эдвард заключил меня в свои объятия. 

Ощущая его прикосновения, я не могла сдержать смешков. Его приподнятое настроение заражало. Странная эйфория охватила и меня. 

– А знаешь, тебе идёт этот серый цвет, Эдвард. Мне нравится. – Элис заставила его покрутиться, чтобы иметь возможность оценить костюм. Он продолжал обнимать меня, и я вертелась вместе с ним. – Ты в нём очень интеллигентно выглядишь. 

– Что ж, Элис, спасибо, коли не шутишь. 

– Пожалуй, куплю такой Джасперу. – Она кивнула самой себе. – Решенό. 

– Кстати, о моих братьях, они вот-вот будут здесь. – Отпустив меня, Эдвард расстегнул пиджак и, сняв его, повесил на спинку стула. 

– Ну что ж, тогда хорошо, что сегодня у нас Джорната. – Подойдя к высокому кухонному шкафу, я встала на цыпочки, изо всех сил пытаясь дотянуться до стоявшей на нём вазы. 

Эдвард фыркнул за моей спиной и, прижавшись всем своим телом к моей спине, тоже протянул вверх руку. С ухмылочкой он вручил мне вазу. 

– Ненавижу высоких людей. – Я наполнила вазу водой, опустила в неё стебли цветов и поставила букет в центр стола. 

– Мы туда идём? – спросил меня Эдвард, вынимая из пачки писем, которую просматривал, замысловато украшенное приглашение. – От Виктора и Виктории, на «отвальную» Карри и Бэрри. 

– Думаю, надо будет пойти. – Я вернулась к плите. – А то как-то невежливо получится. 

– Не думаю, что она мне сильно обрадуется после того, как я в тот раз чуть не прибил её. 

– Можно просто показаться там минут на пять, и всё. 

– А я тáк скажу, скатертью им дорожка. Пусть проваливают, – с отвращением выпалила Роуз. – Такие притворщики оба. 

Эдвард выразил своё согласие, что-то неразборчиво проворчав. 

– Тем не менее, мы идём, – пробормотала я. 

Десять минут спустя в дом, словно шумное стадо быков, ввалились Джаспер, Эмметт и Алек. Вся эта оголодавшая итальянская семейка уселась за стол, в изобилии уставленный едой, и принялась наполнять свои тарелки, передавая друг другу блюда с угощениями. 

– А где же Джейн? – спросила я, заметив, что одно из мест пустует. 

Алек нахмурился. 

– Эдвард заставил её работать сегодня вечером. 

– Я сказал, что мы будем более чем рады видеть её за ужином, если за день она всё закончит. Времени было достаточно, но когда я уезжал, работа была всё ещё не сделана. – В ответе Эдварда не прозвучало ни малейшего сожаления. 

– Ты заездишь своих сотрудников до смерти, – с полным ртом заметил Эмметт. – Им, между прочим, ещё и спать нужно. 

– Вот когда умрут, тогда и отоспятся. А пока дышат, обязаны быть в моём распоряжении. 

– Раз так, то почему ж ты сам не в офисе? – выпалил откровенно расстроенный Алек. 

Единственным ответом ему стал пристальный взгляд Эдварда. Через несколько секунд Алек сдался и больше эту тему не поднимал. 

Вечер прошёл спокойно, без неприятностей. Все быстро утолили голод, но от добавки никто не отказался – ни от второй, ни от третьей, ни (в случае Эмметта) от четвёртой тарелки. Застольный разговор крутился вокруг малышей. У каждого были собственные предположения о том, как их назвать и какого пола они будут. Эдварду и мне оставалось только кивать в нужных местах – мы-то с ним это вообще ещё не обсуждали. 

– Разумеется, это будут самые красивые детки на Земле, – заявила Элис. – Стоит только посмотреть на родителей. 

– Ну, ещё бы, Белла у нас горячая штучка, – завопил Эмметт. 

Я покраснела. 

– Интересно, на кого они будут похожи больше, на маму или на папу. – Роуз в раздумье подпёрла рукой подбородок. – Надеюсь, характер им достанется от Беллы. 

Все поддержали её, даже Эдвард. 

Когда мы, в лёгком подпитии, закончили ужинать, было десять вечера. Когда же убрали по местам всю еду и прибрались на кухне, оказалось, что уже зá полночь. После первого же моего зевка Эдвард стал орать, чтобы все выметались прочь. Мы договорились, что на этой неделе встретимся ещё разок. Все вместе, по-семейному. 

Поздней ночью я, наконец, добралась до своей постели и заползла в шёлковые простыни, а следом за мной и Эдвард. 

– Готов к завтрашнему? – Я теснее прижалась к нему. 

– Наверное. – Он вздохнул. 

Фрэнсис запрыгнул к нам на кровать, заставив её слегка пошатнуться. Он ткнулся мордой в грудь Эдварда, а затем устроился рядом, практически навалившись на него всем своим весом. Эдвард либо ничего не заметил, либо решил не обращать внимания, потому что позволил ему там остаться. 

– Близнецы, – выдохнула я. – Это тебе не один ребёнок. 

– Как ты думаешь, это мальчики? 

– А это то, чего бы ты хотел? – спросила я. 

Обычно, когда жёны спрашивают о таких вещах, мужья отвечают: «Лишь бы здоровенькие были, остальное неважно». Обычно… 

Не наш с Эдвардом случай. 

– Да, – уверенно сказал он. – Двух мальчиков. 

– Почему? 

– Ну, во-первых, я же абсолютно ничего не знаю о том, как растить девочек. С мальчиком я, по крайней мере, смогу хоть немного походить на нормального родителя. Возможно. 

– Это… уважительная причина. 

– Если это девочки, что ж, так тому и быть, но в этом случае я был бы в ужасе. – Он вздрогнул. – А ты бы кого хотела? 

– Да не знаю, мне всё равно. Каждого по одному? 

– Тоже хорошо, наверное, – согласился он. 

– Но… а вдруг у нас действительно две девочки? Ты разозлишься? – Я слегка приподнялась. 

Он посмотрел на меня озадаченно, судя по всему, не понимая. 

– Разве ты не будешь читать мне нотации о том, как тебе нужны мальчики – наследники и продолжатели твоего дела? – объяснила я. 

– О, так вот что тебя беспокоит? 

Я кивнула. 

– Я просто не хочу, чтобы ты был разочарован, если у нас будут только девочки. Это ведь тоже здόрово. 

Он обхватил моё лицо ладонями. 

– Белла, клянусь тебе, я буду рад всему, что порадует тебя. Да, я хочу мальчиков, и по всем тем причинам, о которых сказала ты, и просто потому, что ничего не знаю о девочках, но если мальчиков не будет, то и ладно. 

– Правда? 

– Правда. Пожалуйста, не волнуйся. 

Я снова легла рядом с ним. 

– А ты можешь вообразить себе дом, полный девочек? Ты бы там, наверное, не выжил. 

Он застонал. 

– Даже думать об этом не могу. Все эти ленточки, косички и розовые единороги. 

– Не забудь про специальные лифчики для занятий спортом, тампоны… и бойфрендов, когда они подрастут, – засмеялась я. 

Эдвард так и сел в постели, отбросив Фрэнсиса в другой её конец. 

– Чёрт. Бойфренды. Я об этом вообще не подумал. Нам надо переехать, Белла. 

– Что? Куда переехать? 

– Куда-нибудь, где мальчиков нет вообще. – Он начал тянуть себя за волосы. 

– Может, на Марс? 

– Да, точно. Переедем на Марс, – решительно заявил он. – Эта мысль мне нравится. 

– Эдвард, у нас ещё полным-полно времени до тех пор, когда всё это начнётся. – Я вернула его в лежачее положение. – И это будет вовсе не так плохо. 

– Я себе точно ещё один сердечный приступ заработаю. – Он никак не мог успокоиться. – Ты только представь себе этих маленьких сексуально озабоченных чудовищ, которых притащат домой наши дочери. 

– Ты и сам когда-то был одним из этих чудовищ. 

– Господи, да знаю я. Я был хуже всех. Ни одной юбки не пропускал. 

– Значит, ты сможешь их ко всему этому подготовить. Кроме того, мы ещё даже не знаем, действительно ли это две девочки. – Я погладила свой живот. 

Издав жалобный стон, Эдвард перекатился на другой бок, отвернув от меня лицо. 

– Не смотри ты на меня вот так, это же просто невыносимо. 

– Но почему? 

– Да потому что тебе должно быть стыдно за такого мужа. Что, если наши дочери влюбятся в кого-то такого же, как я? 

– А что, если наши сыновья окажутся… такими же, как ты? 

– О, нет. Прекрати. Даже думать об этом не хочу. – Полагаю, это было что-то вроде шутки, и он немного преувеличивал остроту своей реакции. 

– Ты будешь прекрасным отцом. – Я крепко его обняла. – Неважно, кто у нас будет. 

– Ну, если ты так считаешь. – Он положил свою руку поверх моей на мой живот. – Спокойной ночи, Белла. 

Этой ночью мне, даже не знаю с чего, снился ужасно забавный сон. В нём я смеялась, с интересом разглядывая лицо Эдварда: словно зебра, оно было разрисовано чёрными и белыми полосами. 

Следующее утро было самым обычным. 

Мы встали, приняли душ, позавтракали, прочли Алеку лекцию о том, что полагается хоть что-то надевать на себя перед тем, как садиться за стол, и затем Эдвард уехал. У меня сегодня тоже было довольно много дел: после обеда – прием у врача, а вечером – работа. 

После того, как Алек уехал на учёбу, меня ждало несколько дел по дому, в частности, надо было выкупать Фрэнсиса. С купанием этим я припозднилась, поскольку пёс никак не давал себя поймать. Потребовалось больше часа, чтобы, наконец, отловить эту хитрую бестию и засунуть в ванну. Когда мы покончили с мытьём, он бодро отряхнулся от воды и рысцой умчался в другой конец дома. 

– Ну вот, теперь купание требуется мне, – вздохнула я, устало опустившись на стул около ванны. Нет уж, в следующий раз собаку моет Эдвард. 

Поскольку я уже почти опаздывала, пришлось ограничиться коротким душем и очень быстрым мытьём головы. Сегодня я встречалась с Эдвардом в его обеденный перерыв, после которого мы вместе шли к моему врачу. Вместо обеда в очередном пафосном ресторане я решила собрать нам корзинку для пикника и велела ему встречать меня в Миллениум-парке, который находился всего в паре кварталов от его офиса. 

Сегодня я впервые надела одно из тех платьев, что предназначены специально для беременных. Тёмно-красное, «винного» оттенка, достаточно простое и строгое, удобное и вполне подходящее для работы. Его эластичная ткань не скрывала животик, а наоборот, мягко его обтягивала. В комплекте с платьем я надела кремовые туфли-лодочки на каблуке, радуясь тому, что мои ступни не отекли и не стали напоминать каноэ. 

Заперев дом, я нечаянно врезалась в Амуна – стоя на крыльце, он поджидал меня у самых дверей. 

– Вы же меня этим пугаете, – сказала я ему, ошеломлённая неожиданным столкновением с его грудью. 

– Это не входило в мои намерения, миссис Каллен, – как ни в чём не бывало ответил он. – Пожалуйста, извините меня. 

– Я всего лишь хочу намекнуть, что не возражала бы иметь чуточку побольше пространства. 

Он забрал мою корзинку для пикника. 

– Я поработаю нам этим, мэм. 

– Спасибо. – Я осторожно спустилась по ступенькам крылечка и села на заднее сиденье автомобиля. 

– Доброе утро, миссис Каллен, – с улыбкой поприветствовал меня Вильям. 

– Доброе утро. Как поживает малышка? 

– Просто сокровище. Но от неё столько шума. 

– Говорят, почти все малыши такие. 

– Волнуетесь, как пройдёт ваш сегодняшний осмотр? 

Я кивнула. 

Сев в машину, Амун принялся сверлить Вильяма глазами. Он молчал, но его лицо красноречиво говорило: «Хватит чесать языком, и поехали уже». 

Я закатила глаза. Мы отъехали от дома. 

До Миллениум-парка мы добрались довольно-таки быстро, что было не очень легко, учитывая, что днём улицы просто забиты транспортом. 

– Мы на месте, миссис. – Вильям остановил машину у обочины. Мы были в дальнем конце парка. – Могу я вам чем-нибудь помочь? 

– Без тебя справлюсь, – ответил вместо меня Амун и обошёл автомобиль, чтобы открыть мне дверцу. 

– Спасибо, Вильям. – Я вышла из машины. – Примерно через час нам с Эдвардом надо будет ехать к врачу. 

– Я буду здесь. 

Пока мы шли через парк, Амун держался прямо за мной. Он нёс корзинку для пикника и сверлил глазами всякого, кто осмеливался рассматривать меня дольше секунды. Вид у него был, конечно, пугающий – публика определённо смущалась и отступала – но, думаю, именно за это ему и платили.

Мы прошли мимо Кроун-фонтана с его огромными зелёными фигурами лошадей, которые извергают пенные потоки воды. На зелёной травке вокруг расселись многочисленные семьи; казалось, жаркое июльское солнце просто выманило множество людей наружу из их жилищ. 

– Вот тут, наверное, будет хорошо. – Я остановилась, найдя неподалеку от фонтана достаточно уединённое место в тени парочки деревьев. 

– Вполне подходящее место, – одобрил мой выбор Амун. Он расстелил на земле сине-белое одеяло в клетку. – Вам ещё что-нибудь нужно? 

– Нет, спасибо. – Сняв обувь, я села на одеяло. 

– Мистер Каллен должен скоро прибыть. Я буду вон там. – Он указал на фонтан. 

– Закусить не хотите? 

– Нет, у меня есть моя собственная еда. – Он вынул маленький пакетик солёных крекеров. 

– Это всё, чем вы питаетесь? – Я подняла бровь. 

– Я слежу за своим весом, мэм. Приятного вам аппетита. – Он натянуто улыбнулся и, отойдя в сторонку, затерялся в толпе туристов и прочих гуляющих вокруг фонтана. 

Я принялась выкладывать принесённую с собой еду. Бутерброды с курицей и пармезаном, греческий салат с макаронами, тосты из чесночного хлеба, фрикадельки в винном соусе и картонную тарелочку с нарезкой салями, которую Эдвард наверняка съест в одиночку. Он её обожает. Я также захватила термосы с подходящими напитками – лимонадом и красным вином. 

Несколько минут я просто сидела, сложив руки на коленях. Я бы заметила его, узнав мгновенно, в любой толпе. Эдвард был так высок, что его голова виднелась поверх всех остальных голов, а сияние его волос на солнце сразу же бросилось мне в глаза, почти ослепив. Сегодня на нём был тёмно-синий костюм, ослепительно белая рубашка и купленный мною красный галстук. 

Он легко скользил сквозь толпу. Незаметные для всех остальных, по обе стороны от него следовали телохранители. Увидев Амуна, Эдвард подошёл к нему и перекинулся парой слов, а затем повернул голову в моём направлении. Я помахала ему рукой. Он оставил телохранителей у фонтана и, ускоряя шаг, поспешил ко мне. 

– О, Белла, нам, что, придётся сидеть на траве? – с досадой произнёс он. 

– Я же подложила одеяло. 

– Что ж, и на том спасибо. – Склонившись, он поцеловал меня, затем снял пиджак. – Становится всё жарче с каждым днём. В августе, наверное, вообще дышать нечем будет. 

– Погоду не выбирают. 

Он устроился рядом со мной, и я передала ему тарелку. Опершись на локти, он удобно откинулся назад. 

– Что это за странная идея с пикником? – спросил он. 

– Ты всю неделю сидел в четырёх стенах, и я подумала, что было бы неплохо для разнообразия пообедать на свежем воздухе. – Я начала накладывать себе в тарелку все вкусности, которые принесла. 

Эдвард остановил меня. 

– Белла, ты же знаешь, что тебе сейчас не стоит есть так много свинины. – Он забрал из моей тарелки несколько фрикаделек. – Мы же с тобой говорили об этом. 

– Полагаю, я могу есть всё, что хочу. Таково правило беременности, – возразила я. 

– Нет, – несколько раз твёрдо повторил он, но я всё равно положила себе ещё. 

Я чувствовала себя так легко и просто, сидя здесь вместе с ним. Никакой ресторанной чопорности, никаких вычурных экзотических блюд. Только Белла и Эдвард. 

– Здесь мы с тобой впервые встретились, – сказала я ему. 

– А вот и нет. Насколько я помню, в нашу первую встречу ты в беспамятстве лежала на моём столе. – Он ухмыльнулся. 

– Значит, здесь была наша первая встреча, на которой я была в здравом уме и трезвой памяти. Вот на том самом месте. – Я показала на фонтан. – Ты у меня сумочку стащил. 

– Ты свою сумочку потеряла. А я её вернул. Так началась наша страстная и мучительная любовная история. 

– Ты показался мне полным придурком. – Я положила в рот немного макарон, припоминая, каким же запредельно наглым мудаком он тогда был. 

– Знаю. – Он пристыженно опустил голову. – Я так и не извинился перед тобой за наши первые встречи, но я тогда действительно обалдел от той дерзости, с которой ты меня отшила. Ты была первой женщиной, отказавшей мне. 

– Помню, – вздохнула я. – А теперь, посмотри на нас. 

– Женаты, вот-вот родим близнецов и обзавелись особняком в пригороде, – усмехнулся он. – Никто не ожидал таких последствий, назначая встречу, верно? 

– Полагаю, нам грех жаловаться на последствия, мистер Каллен. 

– Полагаю, что так и есть, миссис Каллен. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня в губы, но я повернула голову так, что ему досталась лишь щека. – В чём дело? Чем я провинился на этот раз? 

– Нет-нет, ничем, но там какие-то фотографы. – Я незаметно кивнула в их направлении. 

Вытянув шею, Эдвард пригляделся, а затем пожал плечами. 

– Ты что, их боишься? 

– Нет, просто не хочу увидеть наши с тобой целующиеся лица на всех сайтах со светскими сплетнями. 

– Да ты краснеешь. – Его рука пробежала вдоль моей шеи. 

Я ощутила покалывание и жар от его прикосновения. 

– Эдвард, пожалуйста, остановись, – простонала я. 

– Почему бы не дать им немного пищи для их выдумок? А то они вечно пишут про нас только плохое. – Его губы прикоснулись к моей шее, а затем стали двигаться всё выше, к моему лицу. 

– Ты думаешь, они перестанут это делать, если увидят, как ты насилуешь меня посреди зелёной лужайки? – Моя голова бессознательно откинулась назад, позволяя ему покрывать поцелуями шею. 

– Эдвард Каллен насилует свою беременную жену на газоне Миллениум-парка. – Он хохотнул. – Мне нравится заголовок. – Его губы впились в мои с такой силой, что я чуть не упала на спину. Мои руки, не спросив у меня разрешения, запутались в его удивительно мягких, пахнущих океанской свежестью волосах. 

Словно пушинку, Эдвард поднял меня и пересадил к себе на колени. Между мною и им, удерживая нас на некотором расстоянии, оказался мой живот, но наши губы оставались прижатыми друг к другу. 

Внезапно я опомнилась. 

– Эдвард, нет. – Я отодвинулась. – Мы ведём себя как сексуально озабоченные подростки. 

– А мне плевать, – проворчал он. 

– Как те мальчишки, подальше от которых ты собирался держать наших дочерей. 

Это привело его в чувство. Он хмуро уставился на меня. 

– Чёрт, ты права. 

– Если эти фото всплывут, меня перестанут принимать в приличном обществе. Первые дамы города больше не будут звать меня на чай. 

– Я выкуплю их у папарацци, если это заставит тебя чувствовать себя лучше. – Он убрал прядь волос с моего лица. 

– Да ладно, всё окей. – Я целомудренно поцеловала его. – Но нам и правда пора идти. 

– О, твой приём у врача. Я чуть не забыл. – Он снова осторожно приподнял меня и пересадил на одеяло, а затем вскочил на ноги. – Это правда, нам надо уходить. 

В ту же секунду рядом оказался Амун и другие телохранители, убирая остатки нашего обеда. К автомобилю я была доставлена на руках. Буквально. 

Мы ожидали в медицинском кабинете, я – на кушетке, переодетая в больничную рубашку, Эдвард – на стуле сбоку от стола. Он постукивал ногой по полу – верный знак того, что нервничает. После стандартного медосмотра (вес, пульс, кровяное давление, измерение живота и прочее), медсестра объявила меня здоровой, отвела нас в кабинет УЗИ и ушла на поиски специалиста. Это было полчаса назад. Чтобы не заскучать в ожидании, мне требовалось поболтать. 

– Эдвард, я тут на днях хотела узнать кое-что у Чичи и вдруг поняла, что она не навещала нас уже пару месяцев. Куда она пропала? 

– Я оплатил ей поездку в «отпуск для пенсионеров». Шестимесячный кругосветный круиз или что-то вроде того, – отозвался он, не поднимая головы от мобильного. – Слишком часто она у нас бывала, я не мог больше её выносить. Я понимаю, что она моя бабушка и всё такое, но она так утомляет. 

Я была с ним согласна, но говорить ему это вслух не стала. 

Он что-то печатал на своём телефоне, не то электронное письмо, не то SMS. Его пальцы двигались со скоростью мили в минуту. 

– Чем занимаешься? – спросила я. 

– Организую тут кое-что для следующей недели. 

– Организуешь кое-что? 

– О, а я тебе не говорил? – Он поднял голову и посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой. – После того, как я вернулся, «Cullen Inc.» добилась отличных показателей за первый квартал. Мы теперь в первой десятке списка «Fortune 500», где потеснили одну очень крупную фирму. 

– Правда, что ли? – От волнения я даже немного привстала. – Это потрясающе. Должно быть, ты стόишь… много сотен миллионов. 

– Миллиардов, Белла. Миллиардов. – Он улыбнулся одним уголком губ. 

Я не знала, чтό тут ещё можно сказать. Даже не предполагала, что его бизнес настолько успешен. Я так и не разобралась, чем конкретно он занимается, и мы c ним никогда не обсуждали его доходы, поэтому во всём, что касалось этой темы, я была в полном неведении. 

– У нас будет небольшая корпоративная вечеринка, чтобы это отпраздновать. Ничего грандиозного, примерно человек сто. – Эдвард продолжал печатать на телефоне. – Я сейчас договариваюсь обо всём. 

– Я бы встала и обняла тебя, но не хочу в этой рубашке задницей сверкать. Поздравляю. 

– Ну, спасибо. 

Чтобы хоть чем-то заполнить время, я принялась отбивать пальцами ритм. Это продолжалось около минуты, после чего Эдвард остановил меня, положив свою руку поверх моей. 

– Мне надо с тобой поговорить. – Он отложил свой телефон. 

– О чём? 

– О том… что должно произойти в случае моей смерти. 

От такого начала разговора воздух с шумом покинул мои лёгкие. Дыхание прервалось, глаза наполнились влагой. 

– Ч... что ты этим хочешь сказать? – Мой голос задрожал и сорвался. 

– Ну ладно, о смерти, наверное, рано ещё говорить. – Эдвард распрямился на стуле. – Я имел в виду, что нам следует поговорить о том, что может случиться, если меня здесь больше не будет. 

– Да в чём же разница? 

– Ну, скажем, если меня арестуют. – Его лицо было серьёзным и решительным. 

– За что арестуют? Мне надо приготовиться к тому, что это или что-то подобное неизбежно? И почему ты заговорил об этом именно сейчас? 

– Потому что это время ничем не хуже любого другого. Мы раньше об этом никогда не говорили, но тебе следует это знать. 

Чтобы унять внезапно охватившие меня гнев и тревогу, я скрестила на груди руки. 

– Я не желаю это обсуждать. 

– И всё-таки это надо сделать, Белла. 

– Нет. Я отказываюсь. 

– Ты не можешь отказаться. Это важно. – Эдвард прочистил горло. – Я знаю, кое-что из того, что я намерен сказать, тебе слышать не хочется, но это необходимо. 

Я прикусила губу, пытаясь не дать горьким словам вырваться наружу. 

– В общем, так. На случай, если меня убьют, я уже обо всем распорядился. Ты унаследуешь всё, также как и дети, конечно. Моя семья не сможет опротестовать мою волю и не будет иметь возможности что-либо изменить. 

– Когда ты говоришь «всё»… 

– Я имею в виду всё, что мне принадлежит. Дом, машины, банковские счета, недвижимость, «Cullen Inc.», всю собственность. 

– «Cullen Inc.»? И что же, предполагается, я буду с ней делать? 

– Эмметт наделён полномочиями вести дела компании, также как и Джаспер. Ты, в общем-то, просто будешь членом правления, формально занимая там моё кресло, до тех пор, пока не решишь, что хочешь всем управлять сама; но в этом случае ты можешь столкнуться с их сопротивлением. – Эдвард скрипнул зубами. – Мне не больше твоего нравится обсуждать эти дела, но это важно. 

– Значит, ты умрёшь, а я получу все деньги? – прошипела я. – Да на что они мне сдались-то. Я вообще их не хочу. 

– Что ж, выбора у тебя нет. Я собираюсь заботиться о тебе, даже если физически меня на этой земле не будет. Я сделал так, чтобы ты действительно, гарантированно, получила всё это. Собственно, всё уже на тебе. 

– Что значит «на мне»? 

– Твоё имя стоит в документах на дом, ты значишься владелицей автомобилей, и у тебя есть право распоряжаться всеми нашими банковскими счетами. Можно, я продолжу? 

– Что-то я совсем запуталась. Зачем ты это делаешь? Судя по тому, что ты сейчас сказал, тебе вообще ничего не принадлежит. 

– Так и есть. У меня ничего нет. – Он откинулся на спинку стула. – Если я умру, не будет никаких судебных споров о том, кто что должен с меня получить. 

– Ты начинаешь меня пугать, Эдвард. 

– Есть ещё одна причина. Когда меня арестуют… если меня арестуют (а поводом, вероятно, будет какая-нибудь глупость вроде уклонения от уплаты налогов), то на всё, что (по документам) принадлежит мне, могут наложить арест. 

– А у тебя (по документам) не будет ничего. 

Он улыбнулся. 

– Вот именно. Если они хотят лишить меня того, что у меня есть, им придётся арестовать тебя. Я понятно излагаю? 

– Отчасти. – У меня начала болеть голова. 

– Я весь твой – в буквальном смысле. Принадлежу тебе. – Эдвард взял мою руку и лёгким поцелуем коснулся костяшек пальцев. – Сегодня, как и всегда. 

– Почему ты говоришь мне обо всём этом именно сейчас? 

– Поскольку сейчас я занимаюсь перераспределением денег, чтобы обеспечить будущее детей. Им нужен будет фонд для оплаты учёбы в колледже, страховой фонд, трастовый фонд. Много фондов. Я просто хотел, чтобы ты знала, что делается. 

– Очень много информации, мне сразу во всём и не разобраться. 

– Я понимаю. Мы ещё поговорим об этом, позже. 

Прежде, чем я успела как следует обдумать всё услышанное, в комнату впорхнула симпатичная и весёлая медсестра. 

– Здравствуйте, здравствуйте! Ну что, надеюсь, мы готовы узнать пол ваших детишек? 

– Да, мы готовы, – уверенно произнёс Эдвард. – Но вот не может ли случиться так, что ультразвук не даст нам определённого ответа? Я читал, что иногда у ребёнка ножки бывают скрещены, или малыши как-то так повернутся, что ничего не рассмотреть, или... 

– Не волнуйтесь, мистер Каллен. Доктор утверждает, что ваши наследники в идеальном положении. Давайте-ка приподнимем вам рубашечку, миссис Каллен. 

И тут же, застав меня врасплох, она задрала подол моей рубашки под самую грудь, не дав мне сделать это самостоятельно, а затем, опять же без всякого предупреждения, выдавила мне на живот струю геля. 

– А нельзя ли чуть повежливее? – нахмурился Эдвард. – Она же вам не тряпичная кукла. 

– О, простите великодушно. Просто я обожаю это делать. Именно ради таких минут я и стала медсестрой. – Она улыбнулась и развернула в нашу сторону стоящий на столе большой телеэкран. Картинка ещё не появилась, но я уже была взволнована почти так же сильно, как она. 

– И где младенцы? – Вместе со стулом Эдвард стремительно переместился как можно ближе к экрану. 

– Терпение, мистер Каллен. – Медсестра взяла в руки датчик УЗИ-аппарата и начала размазывать гель по моему животу. 

Экран зажёгся и показал потрясающую картинку. Я видела малышей во всём их трёхмерном великолепии. Они всё ещё были крошечными, но я могла различить их головки, их маленькие ножки и тоненькие ручки. Я готова была завопить от восторга. Обнимая друг друга, они мирно спали, и я могла слышать уверенное биение их сердец. Это было всё, что волновало меня в этой жизни. 

– Ну так что? – Прикусив от нетерпения губу, Эдвард склонился над столом, почти прижавшись лицом к экрану. – Кто они? 

– Мистер Каллен, пожалуйста, сядьте. – Медсестра хихикнула. – Окей, итак, справа у нас… Вам хорошо видно? 

Кося глазами на экран, я кивнула. 

– Вот она, ваша девочка, – проворковала она. 

Ну вот, теперь я и правда плакала. В три ручья. 

Девочка! 

– Она уже такая красавица, – прорыдала я. 

Эдвард взял меня за руку и переплёл наши пальцы. 

– Ух ты…  – прошептал он. 

– А это… это ваш сын, – сказала медсестра. 

В этот момент я просто утонула в собственных слезах. Мне даже неудобно как-то стало. 

Мальчик! 

– Мальчик и девочка, в точности как мы и хотели. – Эдвард встал. Мне показалось, что он сейчас подпрыгнет от радости. Но вместо этого он принялся ходить взад-вперёд и разговаривать сам с собой. Во всяком случае, его лицо не выглядело злым. На нём витала едва заметная улыбка. 

– Поздравляю! – Медсестра хлопнула в ладоши. – Ну, а теперь полежите спокойно, а я проверю все их органы, чтобы убедиться, что развитие идёт нормально. 

Я не обращала на неё внимания – просто неотрывно любовалась своими малышами, пока она что-то строчила и строчила у себя в планшете. 

– Давайте-ка, я вас почищу, а потом можете переодеваться в своё, – сказала медсестра, закончив делать записи. 

Она вытерла мой живот и протянула мне чистый кусочек ткани, чтобы я могла промокнýть слёзы. Это мало помогло – тряпочка очень быстро пропиталась влагой и стала бесполезной. 

– Мальчик и девочка? Вы уверены, что правильно рассмотрели? – спросила я её. 

– Конечно, уверена. Вы же рады, правда? 

– Да, это именно то, на что я надеялась. 

– Знаете, а вы будете хорошей матерью. Поверьте мне, я в этом разбираюсь. – Она похлопала меня по плечу. – Если вам ещё что-нибудь нужно, можете спросить у медсестры в приёмной. 

– Спасибо. – Встав, я вдруг почувствовала, что просто обязана её обнять. Я так и сделала. В первый момент она, похоже, очень удивилась, но затем, прежде чем уйти, обняла меня в ответ. 

Я быстро надела своё платье, а затем села и стала ждать Эдварда. Он продолжал ходить и, казалось, даже не замечал меня. 

– Мальчик…  Девочка…  Это…  Ладно, я справлюсь…  – бормотал он. Больше ничего разобрать не удалось. 

Прошло пять минут, прежде чем он вспомнил обо мне. 

– О, ты готова? 

– Ну да. – Я медленно встала и подошла к нему. – Ну, а ты как? 

– У нас каждого по одному? 

Я с восторгом кивнула. 

– Я не очень-то понимаю, чтό я по этому поводу чувствую. – Он вздохнул. – Знаю только, что чувство хорошее. А это главное. 

Я просто молчала. 

– Мне надо всем рассказать. – Взяв за руку, он потянул меня за собой. 

Продолжение...