Глава 71. Ошибки и извинения

"Все мы полны недостатков и грехов,
так давайте же простим друг другу наши глупости".
– Вольтер -

Изабелла Свон

Все, что я могла видеть, это фейерверки.
Вспышки света пробивались сквозь тьму, в отдалении были слышны громкие хлопки. Я больше не понимала что было реальностью, где я была, или что происходило вокруг, единственное, насчет чего я была уверена – это фейерверки.

Это напомнило мне день, когда Эдвард привел меня на вечеринку у озера встречать вместе Новый год. Я по-прежнему могла ощущать его присутствие, словно миллионы бабочек вторглись в меня, оставляя ослабленной и ошеломленной.
– Всего лишь фейерверки, tezoro – не надо бояться, – шептал он. – Они громкие, но не причинят тебе боль. Я не позволю, чтобы что-то причинило тебе боль.

Лежа здесь, я верила его словам, так же, как и в тот день, когда он впервые их сказал. Мне не было страшно, потому что глубоко внутри я верила – они не могут по-настоящему навредить мне. Что бы они ни делали, им никогда меня не уничтожить. И ничто не сможет это сделать.

– Ты послана мне, чтобы спасти нас обоих, – торжественно говорил он. – Не только ты нуждалась в спасении, Белла. Я тонул, и ты спасла меня.

Он придет за мной, он спасет меня, потому что именно это мы и делали друг для друга. Что бы ни произошло, он никогда не прекратит бороться за меня, потому что другого и быть не может. Эдвард Каллен был моей судьбой. Я тонула, с каждой секундой меня все дальше и дальше уносило прочь, но я знала – пока я не теряю надежды, со мной все будет хорошо.

Оставался только вопрос времени – когда он придет?

В то время как я лежала в темноте, слушая взрывы фейерверков вокруг, я боролась, чтобы не потерять сознание. А оно любезно воспроизводило тот день на озере в моей голове. Его любовь, которую я тогда ощущала, помогала мне держаться на поверхности. Я видела его лицо, слышала его голос, вспоминая все в мельчайших подробностях. Мы вместе были так счастливы, и я крепко цеплялась за этот образ, отчаянно пытаясь испытать те чувства вновь.
Вот и фейерверки растаяли, момент потерян, но его тускнеющий голос все еще звучит в ушах. Я не могла разобрать его слов, но знала, что это он, потому что, где бы я не услышала этот голос, я всегда смогу его узнать. На руках вздыбились маленькие волоски, когда по коже пробежали мурашки от совсем реального ощущения его присутствия, стоит сделать вдох – и я почувствую его аромат. Его запах был единственным во всем мире, жарким и пьянящим, который, обволакивая тело, притягивал меня к поверхности. Интересно, а вдруг это мираж, словно измученный жаждой странник посреди белой и палящей пустыни увидел оазис вдалеке, которого на самом деле не было. Неужели отчаяние от разлуки с ним настолько поглотило меня, что разум обманом заставил меня поверить в то, что это действительно произошло?

Свет прорвался сквозь веки после того, как я услышала еще несколько хлопков, и голос Эдварда зазвучал еще громче, чем прежде. Немедленно я заставила глаза открыться, учащенно моргая, я пыталась сделать зрение более четким. Все было словно в тумане, но я смогла разобрать бронзовый оттенок волос, из-за этого зрелища мое сердце чуть было не остановилось. Где-то различались и другие голоса, слова были неразборчивы и едва слышимы, но в этот момент ничто не было таким значимым, как образ передо мной.
Глаза щипало, а его лицо оставалось расплывчатым, сколько бы я ни моргала, но это не значило ровным счетом ничего, ведь я была уверена - он здесь. Я могла ощущать его, присутствие Эдварда тотчас же успокоило и обнадежило меня, несмотря на прежние сомнения.

Прошло целое мгновение – и он повернул голову, соединяя наши взгляды. Его глаза были яснее всего остального – два поразительно ярких изумруда, прорезающих туман.
– Блядь! – сказал, словно выплюнул, посылая холод по моему телу.
Видение расплывалось еще больше, и я чаще заморгала, изо всех сил стараясь остаться в сознании, поскольку темнота вновь подступала.
– Черт возьми, tesoro, ты дьявольски меня напугала!
– Эдвард? – прошептала я, вздрогнув от сухого жжения в горле.
Будто в нем разыгрался огонь, и во рту пересохло.
– Ага, это я. Сказал же, что в лепешку разобьюсь, но найду тебя. Я ни за что не собирался сдаваться. Я дал слово. Sempre…

Я подумала, что вижу отблеск слезинки на его щеке и попыталась убрать ее, в груди отдавалась болью тоска по нему, но я была слишком истощена, чтобы шевельнуться. Эта попытка забрала последние капли энергии, и все вокруг вновь начало скрываться в тумане, рука упала. Мысли путалась, я не могла думать ясно, слишком пораженная происходящим. Картинка перед глазами дрогнула и исказилась, звуки смешались, словно я вновь падала во тьму.
– Счастливого Нового года, – прошептала я, ничего не соображая, и закрыла глаза, пока его смех эхом отдавался по комнате.
Я попыталась улыбнуться в ответ, но онемела от ощущения пробежавшей по спине молнии. Эдвард в панике кричал, пока я вновь погружалась в бессознательность.

Я не знала, как определить, сколько прошло времени, пока я отсутствовала – возможно, часы или дни, или даже месяцы, но в одном я была уверена – я никогда не оставалась одна. Я слышала смутно знакомые голоса, иногда ощущала их присутствие, когда выныривала на поверхность, но все ускользало от меня так же быстро, как и приходило. Я снова начала думать, правда ли я видела Эдварда, я спрашивала себя, не был ли он плодом моего воображения. У меня было несколько галлюцинаций, забытые воспоминания появлялись и смешивались в нереальные композиции, которые просто не могли быть настоящими. Я вела в уме разговоры с людьми, которые погибли, чувство дежа вю накрыло меня, когда я переживала отрывки из своего детства. Я боялась, что и он тоже был просто сном, что он не приходил за мной, я боялась того, что увижу, наконец открыв глаза… если я когда-нибудь их открою.

Медленно ко мне начал возвращаться здравый рассудок, эти моменты просветления, похоже, были реальными – из-за боли. Обычно я ничего не чувствовала, кроме странного покалывания в конечностях, но иногда тело пронзала сильная боль, вырывающая меня из снов. Такое случалось все чаще, и, несмотря на свои мучения, я ждала этого. Я все еще была жива, и это радовало. Каким-то образом мне удалось продержаться.

Однажды мою дрему пробил странно знакомый шум, который отвлек от боли, я начала бороться с тьмой. Когда мне, наконец, удалось открыть глаза, я тут же поняла, что нахожусь в комнате без света. Очевидно, была ночь, и мне не удавалось разглядеть ничего, кроме силуэта в нескольких шагах от меня. Я поняла, что это и есть источник звуков, и я попыталась узнать этого человека, но тут же застыла от удивления, когда она повернулась ко мне лицом.
– Клара! – недоверчиво прошептала я, думая, что это лишь иллюзия, потому что ее не может быть тут.
Она последняя, кого я ожидала увидеть, и я задумалась: «А жива ли я еще?»

– Изабелла! – выдохнула она, подбегая ко мне.
Я уставилась на нее, считая ее очередной галлюцинацией.

Что теперь реально?

Я попыталась сесть, но вскрикнула от усилившейся боли.
– Больно, – прошептала я, когда слезы брызнули из глаз.
– Я знаю, – тихо ответила она. – Доктор сказал, что будет больно, когда ты очнешься. Тебя не было очень долго, солнышко.
– Доктор? – спросила я, никогда не думая, что услышу такое от нее.

Сколько же меня не было?

– Чарльз не разрешает нам встречаться с докторами, Клара.
– Чарльз? – спросила она в ответ, нахмурившись и качая головой. – Где, по-твоему, ты, Изабелла?
– У Свонов. Где еще мне быть? – ответила я.
Я была дезориентирована и истощена, слова путались. Мне отчаянно хотелось вновь закрыть глаза, но я боялась, что уже никогда их не открою.
– Где моя мама?

Ее глаза расширились, когда я пристально посмотрела на нее.
– Твоя мама? – нерешительно спросила она.
Я попыталась кивнуть и вновь застонала от острой боли в шее.
– Она, э-э… подожди, хорошо? – она развернулась и выскользнула из комнаты, а я, наконец, позволила себе прикрыть веки.
Я попыталась заблокировать все постороннее и разобраться в происходящем.

Где я?

– Давай, открой глазки, – я услышала голос из ниоткуда, он поразил меня.
Я через силу открыла глаза и увидела знакомого мужчину, на его лице застыло переживание.
– Спасибо, dolcezza. Я волновался, что ты вновь ушла.
– Доктор Каллен? – нерешительно прошептала я, ничего не понимая.
– Да, это я, – ответил он, доставая стетоскоп и прижимая его к моей груди.
Я подскочила, ощутив холодный металл, от движения мне стало больно.
– Постарайся не двигаться.
– Больно, – промямлила я, вновь плача.
– Я знаю, – сказал он, положив руку мне на лоб.
Я лежала как можно спокойнее, пытаясь игнорировать боль и держать глаза открытыми, а он тщательно меня осматривал. Клара выглядывала у него из-за плеча, нервно заламывая руки. Происходящее казалось невозможным.

– Вы настоящие? – спросила я через минуту, не в силах больше молчать.
Доктор Каллен замер и удивленно посмотрел на меня.
– Настоящий ли я? – спросил он.

– Вы действительно здесь? – пояснила я. – Или это очередной сон?
– О-о, я очень даже настоящий, – ответил он, коротко улыбнувшись. – По крайней мере, я так думаю.

Я попыталась выдавить улыбку в ответ, но была слишком слаба и по-прежнему ничего не понимала.
– Я сбита с толку, – пояснила я. – Я не понимаю. Я, э-э… не помню. Как вы оказались там? Где Эдвард? О Господи! Где Эдвард?

Я начала тяжело дышать, парализованная мыслью об Эдварде. Я помню, как мы попали в аварию. Я начала хаотично оглядываться и попыталась сесть, но доктор Каллен пресек мое движение.
– Успокойся, – сказал он.
– Я не могу, – вскрикнула я, голос был хриплым и сломался от паники. – Где он?
– Он в порядке, Изабелла. Расслабься и сделай несколько глубоких вдохов. Если будешь на взводе, это нам не поможет, – заявил он, продолжая осматривать меня.

– Где он? – вновь повторила я. – Он в больнице? Почему его здесь нет?
– Он не в больнице. И, могу тебя заверить, он в норме. Есть просто кое-что, что ему нужно сделать сегодня вечером, – нерешительно ответил он.
Я подозрительно прищурилась, когда он отвел взгляд, фокусируясь на моей руке. Он поднял ее, и я закричала от боли, плечо по-прежнему дергало.

– О чем ему нужно позаботиться? – спросила я, зная, что Эдвард никогда бы не оставил меня, если бы только это не было крайне необходимо.
И это волновало меня. Доктор Каллен ничего не хотел объяснять.
– Сейчас это неважно, – с нажимом сказал он, его тон ошеломил меня. – Тебе нужно сфокусироваться на себе, Изабелла. Эдвард скоро вернется, и будет в восторге, когда узнает, что ты очнулась. Он не оставлял тебя ни на минуту, пока был здесь, за исключением этого вечера. И ему было довольно тяжело уйти, но ничего не поделаешь.
– Я, э-э… – начала я, неуверенная, куда меня заведет мысль.
Смысла не было.
– Я все еще не понимаю. Я в тупике.
– Могу представить. Тебя не было какое-то время, и помутнение рассудка естественно. Около двух недель, пока тебя, э-э, не было, тебя накачивали препаратами, – нерешительно произнес он, встревожено глянув на меня. – Когда мы тебя нашли, ты была в не очень хорошем состоянии.

– Накачанная препаратами, – повторила я, ко мне возвращались отрывки воспоминаний.
Перед глазами встало лицо мужчины, который несколько раз колол меня, его голос был незнакомым. Все казалось таким смутным, галлюцинации перемешали все в голове.
– Да, накачанная препаратами. Ты была, фактически, в медикаментозно вызванной коме. Похоже, так они держали тебя под контролем. Сейчас ты мало что вспомнишь, и лучше тебе не напрягаться, пытаясь. Память вернется, когда настанет время, – жестко сказал он. – Они передозировали лекарства, которые вводили тебе, поэтому, когда ты начала приходить в себе, у тебя был своего рода синдром похмелья. Мне пришлось снова ввести тебе кое-какие вещества, чтобы постепенно вернуть к жизни, и это заняло время. Ты не сразу начнешь ощущать себя нормально. Было бы лучше, если бы ты попала в госпиталь, но мы просто никак не могли объяснить твое состояние, вызванное приемом пентобарбитала (п.п.: Барбитурат. Препарат оказывает снотворное, а в высоких дозах – наркотическое действие).

– Хорошо, – начала я, но тут же застыла и напряглась, когда он достал шприц с прозрачной жидкостью.
– Это просто морфин от боли. Тебе нужно отдохнуть, – объяснил он, заметив мою реакцию и нежно сжимая руку.
Я посмотрела вниз и удивленно нахмурилась, когда увидела, что у меня в руке уже была игла. Доктор Каллен ввел препарат в вену, на его губах играла мягкая улыбка.
– Как я уже сказал, ты была в плохой форме, когда мы тебя нашли. У тебя было жесткое обезвоживание, плечо вывихнуто, не считая всего прочего, поэтому какие-то последствия еще будут.

– Сколько времени прошло? – прошептала я, пытаясь разобраться в его словах.
– Сегодня двадцать девятое октября, – нерешительно ответил он, внимательно глядя на меня. – Ты исчезла тридцатого сентября.
– Месяц, – шокировано сказала я.
Прошел целый месяц, а в моей памяти сохранились лишь короткие вспышки, некоторые из которых, похоже, даже не были реальными. Понятное дело, что я не могу прийти в себя.

– Да. Ты восстанавливаешься уже около двух недель, – сказал он.
– Где он? – срывающимся голосом спросила я, по мере того, как чувство онемения распространялось по телу, истощение брало верх. – Клара… я видела ее и подумала…
– Я знаю, – прервал он меня. – Сейчас ты в Чикаго, в доме моей сестры, но как только ты окрепнешь, мы вернемся в Вашингтон.

– Чикаго, – пробормотала я, веки отяжелели и начали закрываться.
Я смутно припомнила, как мужчина уже говорил мне это. Короткие фразы из нашего разговора проносились в голове, и я резко выдохнула, от ужаса распахивая глаза.
– Джеймс! – выкрикнула я, слова получились еще более невнятными, чем раньше. – И мужчина, он…
– Что я сказал, Изабелла? – с нажимом спросил доктор Каллен, обрывая меня прежде, чем я закончу. – Для этого еще будет полно времени. Ты должна отдохнуть. Это подождет.

Я неуверенно кивнула, у меня не было сил спорить, и я уже забыла, что хотела сказать. Я позволила глазам снова закрыться. Я слышала, как он направился к двери, а потом погрузилась в сон.

Я проснулась намного позже, было светло, я сощурилась от ослепительно яркого света, пробивающегося через окно. Тело ныло, каждый дюйм его мучился от боли. В голове проносились разные мысли. Я застонала, когда попыталась отвернуться от солнца, застывая, стоило мне увидеть человека, лежащего рядом со мной. Мои глаза расширились от шока, когда я рассмотрела Эдварда. Он повернулся лицом ко мне, его глаза были закрыты, а грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Он спал. Я быстро осмотрела его, от его присутствия сердце бешено забилось. Я заметила на его правой руке от пальцев до локтя коричневую повязку. Даже во сне он казался встревоженным, я увидела шрамы, которых раньше не было.

Мне пришлось стиснуть челюсть, чтобы справиться с рыданием – меня пронзила острая боль, когда я повернулась к нему лицом, игла в руке приносила дискомфорт. Поколебавшись, я поднесла ладонь к его лицу. Я не хотела тревожить его сон, но потом все же провела кончиками пальцев по носу. Там появилась маленькая неровность, которой прежде не было, и я знала, что это от перелома – у меня было так же.

Через миг я продолжила ласкать его лицо, его волосы, заново изучая черты его лица. Все казалось нереальным, даже боль и истощение не были в силах меня отвлечь. Наконец, он поморщился и нахмурился, а потом медленно открыл глаза. Он глянул на меня и подскочил, едва не слетая с кровати, а я быстро отдернула руку.

– Иисусе, ты очнулась! – сказал он хриплым после сна голосом. – Клянусь, однажды ты доведешь меня до гребаного сердечного приступа, tesoro.
Я не смогла сдержаться и широко улыбнулась звуку его голоса, в глазах появились слезы.
– Эдвард, – прошептала я, голос надломился, пока я пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями.
По щекам покатились слезы, и он уставился на меня, поднимая руку, чтобы стереть их.

– Дерьмо, ты в порядке? – с паникой в голосе спросил он. – Тебе больно? Постой, что, блядь, я несу? Конечно, тебе больно! Иисусе, я гребаный идиот! Что я могу сделать?
– Я в порядке, – прошептала я.
– Нет, не в порядке, – парировал он, качая головой. – Тебе, нахер больно, tesoro. Иисусе, ты хоть знаешь, как охеренно напугала меня? Я думал, что потерял тебя! Когда я очнулся в той чертовой машине и увидел, что тебя нет, мне показалось, что жизнь кончена. Но я поклялся, что никогда, черт подери, не сдамся, и я не сдался. Я бы никогда не прекратил искать, я бы нашел тебя, даже если бы это было последней долбаной вещью, которую я сделаю – и плевать, что для этого потребуется. Но, блядь, я так боялся! Я не мог даже подумать, что будет со мной, если ты погибнешь…

– Я не погибла, – сквозь слезы тихо произнесла я.
– Да, но… – начал он.

– Никаких "но", – прервала я. – Я тоже думала, что потеряла тебя, Эдвард. Когда ты не очнулся в машине, а они пришли за мной, я думала, что они тебя убьют. Я так боялась, что начала молить их оставить тебя в живых.
– Ты умоляла этих ублюдков? – нахмурившись, спросил он.
– Да. Они хотели убить тебя, – сказала я ломающимся голосом, когда воспоминания воскресли. – Но я умоляла их оставить тебя в живых, я сказала, что пойду с ними, что не буду бороться, если они пощадят тебя. Я бы все отдала.

– Ты бы пожертвовала собой ради меня? – тихонько спросил он, на его лице застыло серьезное выражение. – Ты бы отдала свою жизнь, если бы могла спасти мою?
– Да, – без тени колебания ответила я, пока он вновь вытирал мои слезы. – А ты бы сделал то же самое?
Он смотрел на меня мгновение, прежде чем кивнуть.
– Ты знаешь, что да.

Он подался ближе ко мне, пытаясь обнять, но это было нелегко из-за наших повреждений. Мы дружно застонали и поморщились от боли, его рука в повязке сделала объятие неуклюжим.
– Твоя рука, – прошептала я, зарываясь носом в его грудь и вдыхая родной аромат.
– Ага, когда меня подстрелили, в кости возникла трещина, поэтому пришлось наложить шину, – пробормотал он.
Я напряглась и шокировано посмотрела на него.
– Тебя подстрелили? – с ужасом спросила я.
– Да, гребаный Джеймс до меня добрался. Но ничего серьезного, – безразлично сказал он.
– Как ты можешь такое говорить? – недоверчиво спросила я. – Он стрелял в тебя! Это серьезно! Господи, что с ним случилось? Где он? Он же за нами не вернется, да?
– Расслабься, он мертв, – ответил Эдвард, глядя на меня. – Он и остальные уроды.
– Они все мертвы? – спросила я.
Он кивнул.
– А ты нет?

Он выдавил улыбку в ответ на мой странный вопрос, а я ощутила, как по лицу растекается румянец. Эдвард хихикнул.
– Когда я последний раз проверял, то был еще жив, – сказал он, поглаживая тыльной стороной ладони мою щеку. – Иисусе, я чертовски скучал по этому румянцу.
Я улыбнулась, еще больше краснея.
– Я скучала по тебе, – прошептала я.
– И я по тебе. Теперь ты в порядке, Белла. И что бы ни случилось, с нами все будет хорошо, – ответил он. – Прости, что меня не было рядом, когда ты впервые очнулась. Блядь, как бы я хотел, чтобы я был тут, и мне тошно от мысли, что это не так.
– А где ты был? – с любопытством спросила я.
– Я, э-э… у меня была встреча, которую я не мог пропустить, – тихо ответил он.
– Какая встреча? – спросила я.
– Сейчас это неважно, – сказал он.

Я подозрительно прищурилась, думая, что же он скрывает от меня. Я все еще была немного не в себе, происходящее сбивало меня с толку.
– То же самое сказал твой отец, – вспомнила я. – Он сказал, что это неважно, что для этого еще наступит время.

– Ну, хорошо, тогда ты понимаешь, – сказал он. – Нам стоит, нахер, прислушаться к нему.
– Когда это ты прислушивался? – недоверчиво уточнила я.
Он игриво закатил глаза.
– Раньше – никогда, и посмотри, во что, блядь, это нас завело. Может, настало время начать, учитывая, что он, похоже, знает, о чем говорит, – ответил он. – Иногда. А иногда мне кажется, что в нем полно дерьма.

Я засмеялась, и он снова хихикнул, нежно сжимая меня.
– Я люблю тебя, – сказала я.
– La mia bella ragazza, – прошептал он. – Ты знаешь, что я тоже люблю тебя.

Мы оба замолчали на миг, просто держа друг друга в объятиях. Я пыталась рассортировать его слова, очистить голову от тумана, который там прочно поселился, и понять, что происходит. Память все еще возвращалась отрывками, и в результате в комнате начало нарастать неуютное напряжение. Было ощущение, что я не могу найти недостающий кусочек паззла, который Эдвард намеренно скрывал от меня.

– Все в порядке? – наконец спросила я. – Твоя семья?
– А почему нет? – с опаской уточнил он.
– Не знаю. Я просто волнуюсь… – начала я.
– Тогда прекращай, – жестко сказал он. – Тебе нужно сфокусироваться на том, чтобы выздороветь. С остальным дерьмом разберемся позднее.
– Ты снова говоришь, как твой отец, – промямлила я, его уклонение от ответа только разжигало мои страхи.

Он грубовато засмеялся.
– Tale il padre, tale il figlio, – тихо сказал он. – Может, я больше похож на него, чем мы думали, tesoro.
– Ты не похож на него, – заявила я. – И никогда не будешь похож.
– Я бы не был так уверен, – тихо проговорил он.
Я вопросительно посмотрела на него, думая, что он имеет в виду, но прежде, чем я успела спросить, раздался стук, и дверь открылась. Я отодвинулась от Эдварда, застонав, и увидела, как входит доктор Каллен.
– Говоря о гребаном дьяволе…

– Нехорошо так говорить о людях, – сказал доктор Каллен.
– Chi parla in faccia non è traditore (Тот, кто говорит тебе это в лицо, не предатель), – парировал Эдвард.
Я с любопытством посмотрела на него, интересуясь, что это значило, а доктор Каллен рассмеялся.

– Правда, сын, – ответил он. – Ты никогда не мог контролировать свой рот.
– Да уж, но разве это не часть моего обаяния? – спросил Эдвард.
– Я бы не называл это обаянием, – усмехнулся доктор Каллен. – Твой рот так же часто вовлекает тебя в неприятности, как и вытягивает из них.
– Ну, Изабелла никогда не жаловалась на мой рот, – игриво заявил Эдвард.
Я отчаянно покраснела, когда раздались эти слова, и толкнула его локтем под ребра. Движение получилось легким – я все еще была слаба, но Эдвард стиснул зубы и попытался сдержать крик. Я застыла, нерешительно глядя на него, а доктор Каллен громко вздохнул.

– Переломы ребер все еще заживают. Все бы было уже в порядке, если бы он соблюдал предписания, – объяснил доктор Каллен.
– Прости, – тихо прошептала я, ощущая вину.
Он раздраженно закатил глаза.
– Не извиняйся. Это ерунда, – пробормотал он, поворачивая снова к отцу. – Тебе что-то нужно?
– Я просто хотел проверить, как Изабелла, прежде чем уехать в госпиталь, – объяснил он, подходя к кровати.
Он взял мое запястье и проверил пульс, а потом потрогал лоб.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – ответила я. – Я все еще немного слаба и дезориентирована, но уже лучше. Я просто почему-то уставшая.
– Так будет некоторое время. Твое тело излечивается. Если позже захочешь, попробуй поесть. Клара принесет тебе куриный бульон, – сказал он.
– Э-э, я не хочу ее беспокоить. Я имею в виду, я и сама могу, она не обязана, – встряла я, не желая добавлять Кларе лишнюю работу.
– Глупости, ребенок. Ты еще слишком слаба для такого. Плюс, ты и сама знаешь, что она будет рада. Я слышал, она кормила тебя с того времени, как ты была ростом едва ли выше ее колена, – сказал он.
– В Финиксе все было иначе, – выдавила я.
– Почему? – спросил он.
– Тогда я была, как она, – ответила я.
Он замер и странно посмотрел на меня.

– Знаешь, я никогда прежде не слышал от тебя этого. Ты не назвала это нужным словом, но признала вслух, что свободна, – сказал он.
Я с удивлением посмотрела на него, понимая, что так и есть, а он улыбнулся.
– Я думаю, ты будешь в порядке, Изабелла.
– Спасибо вам, сэр, – тихо поблагодарила я.
– Пожалуйста. Уверен, что вам двоим о многом нужно поговорить, но тебе нужно обязательно отдохнуть сегодня. Эдвард даст тебе обезболивающее. Он знает, где лежат наркотики – он неделями подряд ел их как конфетки, – сказал доктор Каллен, направляясь к выходу.
Эдвард разражено застонал, а доктор Каллен издал смешок, а потом закрыл за собой дверь.

– Он кажется… странным, – заметила я, когда он ушел.
– Да. Последние дни он полон решимости и даже оптимизма, словно задумал какой-то грандиозный план по нашему спасению, – сказал Эдвард.

– А нас нужно спасать? – с любопытством спросила я.
Эдвард необычно посмотрел на меня и пожал плечами.
– А разве не всегда так? – спросил он, отводя глаза. – Не знаю, это трудно объяснить, и вообще все это чертовски странно, учитывая ситуацию. Я просто рад, что он не дергает мою задницу по любому поводу.
– Он работает тут, в госпитале? – озадаченно спросила я. – Он сказал, что едет туда.
– Нет, он не работает, – ответил Эдвард. – Он едет туда, чтобы увидеть кое-что.
– Что? – спросила я.
– Просто… кое-что, – сказал он, громко и раздраженно вздыхая. – Иисусе, у тебя одни гребаные вопросы. Не переживай ни о чем, ладно? Все это ерунда. Многое произошло, Белла.

Я все меньше понимала происходящее, а он не пытался помочь мне прояснить ситуацию. Вместо ответов у меня появлялись только другие вопросы. Я знала, что его что-то беспокоит, и мне нужно было узнать, что произошло.
– Например?
– Я даже не знаю, с чего начать, – промямлил он.
– Как насчет того, чтобы начать сначала? – сердито спросила я, когда встретилась с ним взглядом, я почувствовала, что он вновь избегает ответа. – Пожалуйста?

– Не нужно тебе сейчас переживать об этом дерьме, – сказал он. – Ты только очнулась. Это не подождет несколько дней?
– Мне нужно знать, – начала я спорить. – Я заслужила знать. Я не могу просто лежать тут и думать, что происходит. Мне только становится хуже от волнений, Эдвард, я не могу так выздоравливать.

– Хорошо, – пробормотал он. – Я все же не думаю, что это хорошая идея, но пусть будет так. Не хочу спорить с тобой.
– Спасибо, – тихо ответила я и начала слушать рассказ Эдварда о том, что происходило за это время, начиная с того момента, как он очнулся в машине у дороги.
Он объяснил, как там оказался его отец, он описал, что пережил, когда открыл глаза. Он был шокирован, когда я подтвердила, что стреляла из пистолета, он замер на миг, а потом широко улыбнулся.
– Ты дала жару тому ублюдку, tesoro, – сказал он, в его голосе явно звучала гордость.
Я покраснела, наверное, в сотый раз за последний час.
– Я знал, что обучение стрельбе однажды пригодится. Я имею в виду, это полный пипец, что дошло до такого, но горжусь тобой.

Потом он продолжил и рассказал, что происходило в Форксе, у меня из глаз побежали слезы, когда он заговорил о гибели Джейкоба. Я спрашивала о деталях, но Эдвард сказал, что ничего не знает – его отец настоял на том, чтобы самому позаботиться о теле. У меня грудь сжалась от боли, когда я поняла, что у его семьи не было возможности попрощаться. Я совсем затерялась в мыслях, слова Эдварда звучали где-то, но последняя фраза задела меня.

– Тебя арестовали? – резко выдохнула я, повторяя его слова.
Он вздохнул и встал, еще больше взъерошивая волосы.
– Да, арестовали по каким-то дерьмовым обвинениям. Федералы вломились с ордером на арест моего отца и Алека, а какой-то гребаный агент с проблемами по имени Ди Фронзо решил бросить заодно в тюрьму и мою задницу, – раздраженно сказал он. – Настоящий осел. Эти засранцы притащились как раз тогда, когда Эмметт заставил твой чип снова работать и, нахер, прервали нас.
– Не могу поверить, что ты был в тюрьме, – с неверием шептала я. – Ты так нашел меня? Используя чип?

Он сухо засмеялся, а потом вцепился себе в волосы и начал кружить вокруг кровати.
– Хотел бы я, – сказал он и начал объяснять что-то по поводу микрочипов и GPS поиска, но я я совсем ничего не поняла.
Я тихо слушала, внимательно глядя на него. Было очевидно, что он на грани. Может, вся ситуация так на него подействовала, но маленькая часть меня знала, что есть что-то еще… пока неясное.
– Так как ты меня нашел? – спросила я, когда он закончил.
Он нервно глянул на меня, в глазах застыло беспокойство.
– Они были в тюрьме, Белла. И я знал, что понадобится не меньше недели, чтобы вытащить их оттуда, если вообще получится. И я не знал, сможешь ли ты столько продержаться. Я не мог просто сидеть и ничего не делать. Мне нужно было, блядь, действовать, как угодно. Я бы на все пошел ради твоего спасения. И именно так я и поступил, – сказал он, его голос охрип от эмоций. – Я сделал то, что должен был.

– И что ты сделал? – спросила я, подозрительно прищуриваясь.
Сердце пустилось вскачь, когда я увидела на его лице страдание. Я тут же поняла, что он сделал что-то плохое. Он боялся говорить мне, очевидно, опасаясь моей реакции. Я тут же хаотично начала перебирать, что это может быть, я прокручивала в голове худшие варианты.
– Что бы это ни было, я пойму. Просто скажи мне.
– Это не имеет значения, – сказал он, качая головой.

– Это имеет значение, – жестко сказала я, не понимая, почему он продолжает утаивать. – Почему ты продолжаешь говорить, что это не имеет значения? Почему скрываешь это от меня?
– Потому что есть вещи, которые, блядь, тебе сейчас лучше не знать, – выплюнул он.
– Почему? – спросила я. – Я не понимаю. Мы не должны хранить секреты друг от друга. Ты сам говорил, что мы можем доверить друг другу все…
– Как ты доверяла мне все? – сорвался он. – Не припоминаю, чтобы ты говорила, что треплешься с Джейкобом за моей спиной, Изабелла.

Я задохнулась, глаза застилали слезы.
– Не могу поверить, что ты это сказал, – защищаясь, сказала я.
Его слова причинили боль.
– Блядь, прости, – тут же сказал он. – Я не должен был говорить эту хрень. Я не думаю так. Просто… просто есть дерьмо, которое я не могу тебе сказать. Просто не могу. Блядь, ты бы и не хотела знать. И прямо сейчас это не имеет значения, я не хочу чтобы ты волновалась.
– Как я могу не волноваться, Эдвард? – спросила я. – Я не понимаю, что ты говоришь. Почему ты не можешь сказать мне?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут звонок телефона разорвал тишину. Он застонал и достал трубку из кармана. Глянув на экран, он напрягся. Бросив на меня короткий взгляд, Эдвард прочистил горло и ответил. – Да, сэр?

Я нахмурилась, услышав его тон, его поведение тут же сменилось спокойствием.
– Но я не… не могу… я… Хорошо. Я понял. Я буду там, сэр.
Сердито вздохнув, он отключился и нахмурился, глядя на меня.
– Кто это был? – спросила я.
Он покачал головой, говоря, что это неважно, но я тут же его оборвала.
– Это важно! Кто был на том конце телефона?

Он подошел к кровати и присел рядом, беря меня за руку. Наши пальцы переплелись, и он поднял мою руку, оставляя поцелуй на пальцах, отчего тело пронзила молния.
– Я люблю тебя, – тихо проговорил он. – И ты должна знать, что я на все пойду ради тебя. Я отдам что угодно ради тебя. Нет ничего важнее тебя, tesoro. Я отдам ради тебя свою гребаную жизнь.
– Ты меня пугаешь, Эдвард, – сказала я дрожащим голосом.
В его глазах стояли невыплаканные слезы, и это вызывало ужас. Что-то, определенно, пошло не так.

– Не надо бояться, – ответил он. – Блядь, последнее, чего я хочу, это чтобы ты боялась. Я был в отчаянии, Белла. Мне нужно было, нахер, найти тебя. Я не лгал, когда говорил, что не смогу выжить без тебя. Мне нужно было, чтобы ты жила. Нужно было увидеть тебя, и теперь, когда ты в безопасности, я не могу ни о чем сожалеть. Блядь, это трудно, и мы этого не хотели, но когда я вижу тебя тут, я понимаю, что оно того стоило.
– Я не понимаю, – сказала я.

– Я не удивлен, – пробормотал он, отпуская мою руку и глядя на часы. – Мне нужно уйти на несколько минут.
– Уйти? – недоверчиво спросила я.
– Да, уйти. Я ненадолго, – сказал он. – Может, когда я вернусь, мы продолжим разговор.
– Нет! Я хочу знать сейчас! – закричала я, эмоции взяли верх.
– У меня нет для этого времени, – раздраженно сказал он. – Я не могу опаздывать.
– Ты не можешь опаздывать куда? Скажи мне, что ты делаешь, Эдвард! – потребовала я, из глаз катились слезы.

– Я еду к Аро, ясно? – выплюнул он. – Это, блядь, ты хотела знать? Когда меня выпустили, я пошел прямиком к Аро.

Я шокировано смотрела на него.
– Что значит – ты пошел к нему? – спросила я, уже зная ответ.
– Это значит, что я дал клятву. Я, нахер, присоединился к ним, ясно? – ответил он, подтверждая мои страхи.
Я яростно закрутила головой и села, плача от боли, которая пронзила тело, стоило мне двинуться.
– Дерьмо, просто лежи! Расслабься, не то навредишь себе.

Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку, ошарашенная новостями.
– Нет! Ты должен забрать ее назад! – кричала я, глаза жгло от слез.
– Не могу, – сказал он. – Уже все сделано, Белла. Нет способа забрать это дерьмо назад.
– Должен быть, – парировала я, не желая верить. – Ты не мог это сделать! Только не ты! Ты не можешь стать одним из них, Эдвард!

– Я уже один из них, – сказал он.
– Нет! – крикнула я. – Нет! Ты не можешь делать то, что делают они. Ты не можешь быть таким человеком!

– А ты думаешь, что я хочу быть таким? Думаешь, я хотел всего этого? Конечно, нет, черт подери! – выплюнул он в ответ.
– Тогда почему ты сделал это? Почему присоединился к ним, Эдвард? – с отчаянием спросила я. – Как ты мог согласиться на это? После всего, через что мы прошли, о чем говорили, как ты мог это сделать?

– У меня не было другого выбора, Изабелла. Я сделал то единственное, что мог. Мне нужно было, блядь, найти тебя, и мне больше не к кому было обратиться, а только так он мог помочь. Иисусе, я не знал, с чего, черт возьми, начать! Если бы не Ройс, я бы даже не узнал имена этих проклятых русских, – пытался объяснить он. – Ты была почти мертва, черт подери, когда мы нашли тебя, Изабелла. Если бы я это не сделал, ты бы наверняка погибла! Как ты можешь поворачивать это дерьмо против меня, если ты сама сказала, что после аварии пыталась поступить так же, мать твою!

– Это не одно и то же! – сказала я, пытаясь сдержать рыдания.
– Разве? Ты умоляла этих уродов забрать тебя и оставить меня в покое, пыталась защитить. Ты так легко предлагала свою жизнь в обмен на мою, и не можешь понять, что, блядь, я могу сделать ради тебя? Я понимаю, но если ты, блядь, расстраиваешься, и я расстроюсь. Это уже сделано, возврата нет. Я в деле, и выхода не будет, – сказал он, умолкая на миг. – Пока я жив.

Я смотрела на него, его слова ударили меня, а вся ситуация сводила с ума. Он не отводил от меня умоляющего взгляда, прося понять его, но я не могла, только не сейчас. Я отвернулась, не в силах выдержать то, как он на меня смотрел. Он подошел и вытер мои слезы. Его прикосновение было нежным и должно было успокоить меня, но боль была слишком сильна.

– Все будет хорошо, Белла, – нежно проговорил он, а я откинулась назад на кровать.
Он посмотрел на часы и лег рядом со мной.
– Ничто не изменилось.

Я прикрыла глаза, сердце отчаянно хотело поверить ему. Больше всего на свете я желала, чтобы все осталось прежним, чтобы сбылось все, что мы планировали, но я не наивна. Я знаю, что теперь все переменилось, и пути назад нет. Я помню слова доктора Каллена в госпитале, как он хотел уберечь Эдварда от такой жизни. Жизнь в преступности, жизнь в жестокости, где опасность ежедневно стучится в дверь и пытается достать тебя. Мир, в котором мужчины становятся холодными и циничными, в котором они должны делать вещи, о которых не говорят, те, которые я даже не могу представить. Это мир, которого мы пытались избежать, но он все равно засосал нас.

И это совсем не тот мир, который я воображала для нашего будущего.

– Что еще произошло? – тихо спросила я, прежде чем он успел сказать еще что-то, убеждая меня, что ничто не изменилось.
Могу сказать по его тону, что он сам в это не верил. Он колебался какое-то время, а потом начал рассказывать о некоторых событиях, последовавших за его инициацией. Я едва слушала его, лежа с закрытыми глазами. Все, о чем я могла думать – это наши планы, живот сводило от боли, когда я прощалась с каждым из них. Побег в Калифорнию, игра Эдварда в футбол, мое обучение искусству – все это становилось мечтой, которая никогда не сбудется. Женитьба, семья – ситуация бросала тень даже на это. Я больше не знаю, что для нас возможно, что мы может делать и куда можем отправиться. Он сможет ходить в школу? Сможет путешествовать? Сможет родить ребенка в мире, в котором мы теперь вынуждены жить?
И, что важнее, что будет с Эдвардом? Как он выживет в этой жизни, будет ли он тем же человеком, которого я любила? Или эти события превратят его в кого-то другого, кого-то хуже? Может ли кто-то совершать плохие поступки и не быть плохим человеком? Алек и Карлайл поставили на кон свои жизни, пытаясь спасти меня, они всем пожертвовали, чтобы вытащить меня… они могут считаться плохими только потому, что живут такой жизнью? Как я проживу свою жизнь, зная, что мужчину, которого я люблю, могут убить, забрать у меня по какой-то глупой причине? Как я смогу простить его за ту боль, которую он причинит людям? После того, как всю мою жизнь меня мучили, покупали и продавали внутри этой организации, как я смогу просто принять, что он станет одним из них? Как, во имя всего святого, это удалось Элизабет?
Я просто лежала и ощущала, как свобода уходит от меня. Все, на что я надеялась, грозилось исчезнуть, мир, о котором мечтала для меня моя мама, ускользал из-за слов, которые он произнес. Что теперь значит быть свободной? Я боялась, что уже никогда не смогу это узнать.
Вдруг Эдвард сел и сказал, что должен идти, он пообещал закончить, когда вернется. Я едва кивнула, наблюдая, как он быстро покидает комнату, его шаги затихли на лестнице.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ >>>

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1061-1