В жизни Каллена бывало множество моментов, когда он испытывал разочарование или расстройство в любой из его форм. К сожалению, со дня его появления на свет лишь эти две эмоции будто следовали за ним по пятам, сопровождая каждый сделанный им выбор.

Начиная с новости о желании матери «избавиться» от него и последовавшей её нетерпимости к собственному ребенку и заканчивая днём, когда родной отец отослал его в нежном возрасте девяти лет в далёкую школу-интернат, невзирая на обращенные к нему просьбы и мольбы маленького бронзоволосого мальчика. И теперь Каллен выработал иммунитет против болезненных ситуаций, отсылая их в анал.

Он привык к тому, он не обращал на подобное внимания и, как бы цинично ни звучало, Каллен научился ожидать худшего от людей и в самых разных ситуациях.

По крайней мере, так его задницу не могли застать врасплох, а высокомерная наплевательская броня, за которой он укрылся, чтобы защитить себя от боли, всегда находилась при нем, когда его окружали пидорасы и ублюдки.

Каллен был суровым сукиным сыном и смирился с сим фактом еще несколько лет назад. Ему это не нравилось, он ненавидел причины, побудившие его принять такую оборону, но, блядь, что еще ему оставалось чувствовать после того, через что он прошел, независимо от того, на ком лежала вина: на нем или еще каком-нибудь мудиле?

Попав в Артур Килл и еле перенося каждую проведенную там секунду, он неукоснительно соблюдал расписание занятий по умению владеть собой и встреч с Гарретом, дважды в неделю с наслаждением вышибая дерьмо из оснащения спортзала. По его мнению, как бы ни были заинтересованы члены совета по исправительной работе с заключенными, больше ничего он сделать не имел возможности.

Ну, до тех пор, пока в его жизнь не вернулась Персик.

Белла.

С самого начала эта женщина слыла для него как загадкой, так и эпической занозой в заднице и промежности Каллена. Она охуенно сводила его с ума – до сих пор – но с течением времени, наряду с его освобождением из тюрьмы и изменениями в их с Беллой отношениях, Каллен начал понимать, что она и раздражала его, и чертовски нервировала, но вместе с тем и умиротворяла.

После самой невообразимой ебли за всю его молодую жизнь, лежа в постели и держа спящую Беллу в своих объятиях, Каллен испытывал нечто такое, с чем был совершенно незнаком – покой.

Нет, конечно, когда она была с ним, его мозг не отключался полностью, да и пока они были вместе, на него не находило ебуче сраное духовное просвещение – просто, казалось, Белла помогала ему справляться с собой. Расстройство, гнев и разочарование, живущие и неизменно кружившие в его голове, притуплялись и приглушались в присутствии Беллы. Ему лучше дышалось, легче расслаблялось, он чувствовал себя самим собой, и Каллен ничего не мог с этим поделать, кроме как нагло греться в новообретенном спокойствии, приправленном персиковым ароматом.

Конечно, его Белла была сплошным парадоксом. От ее прикосновений и слов его пригвождало к земле, а от поцелуев хотелось воспарить в небеса. Время от времени из-за нее ему в гневе хотелось взорвать весь город, но она же, как никто другой, могла заставить его улыбнуться. Ее объятия и нежность ошеломляли его так же, как и свирепые оплеухи, и Каллен еще не решил окончательно, что же заводило его сильнее: ее сердитая или же сексуальная страсть.

Сравнение впечатляло, а для Каллена было оно совершенно прекрасным. Так же, как и она сама.

Ее огонь и сила, ее нежность и чувствительность – все это делало Беллу особенной. Она могла быть как беспощадной, так и мягкой и тихой: лютым пламенем и умиротворяющей теплотой. Каллен обожал, что она всегда держала его на коротком поводке. Он любил спонтанность и тлеющую между ними страсть, любил ее реакцию на каждое его прикосновение, поцелуй или толчок с такой мощью, как чувствовал и нуждался в этом сам.

Она – это все, что ему было нужно, кого он хотел. Но теперь, когда ему следовало принять чувства к этой эффектной и приводящей в бешенство красивой женщине, Каллен совершенно их испугался.

Он понимал, что кажется трусом, но неизведанное и незнакомое ему, и уязвимость, которую он вдруг в себе открыл, оставила блеск пота на его лбу и трепет в сердце. Его броне был нанесен сокрушимый удар, когда этой ночью он яростно входил в Беллу.

Своими нежными ласками она не освободила его. Нет. Она разорвала его путы дикой страстью, безумными прикосновениями и сказанными шепотом словами, повалившими его наземь и нанесшими его груди и сердцу сомнительное и серьезное поражение.

Теперь, когда Каллен вновь обрел Беллу, он не мог представить свою жизнь без нее, и мысль о ее потере преисполнила его страха, от которого он начинал задыхаться. Разочарование и расстройство – ничто по сравнению с неизбежной болью, что породит отсутствие в его жизни Беллы. Для ублюдского, агрессивного и дохуя равнодушного пиздабола, Каллен слишком перед ней раскрылся, а Белла пролезла до самой глубины его души, которую Каллен считал потерянной и омертвевшей, возрождая ее к жизни.

Она стала его слабостью, его Ахиллесовой пятой и, как следствие, завладела ключом от его темной стороны, в которой он так долго был заперт.

Когда тот самый замок загрохотал и задрожал, Кален чуть не погиб от того удушающего чувства, что сжало его грудь в этот же самый момент, когда его херов остроумный кузен намекнул, что у них с Беллой что-то происходит, что между ними что-то есть.

Каллен едва не лишился чувств, видя перед глазами образы Беллы и Питера. Никогда он не испытывал такого гнева. Никогда не испытывал дикого желания убить человека, сокрушить его, но, находясь в кабинете Питера, Каллен лишь смел испепелять его взглядом. И никогда еще он не испытывал такого страха, что в ту же секунду потоком пронесся по его хребту и льдом обосновался в сердце.

Хлопнув дверью и, как ураган, вылетев на холодные нью-йоркские улицы, Каллен в отчаянии и ярости мотался по городу без единой подсказки, как предстать перед Беллой после только что услышанных вестей.

Потому что, без сомнения, случится очная ставка.

Ему необходимо было, чтобы она сказала правду. Необходимо услышать эти слова из ее рта. Если она трахалась с Питером, Каллену нужно было, чтобы она подтвердила это.

Разумеется, он ублюдок-мазохист, но ради собственного же здравомыслия надо было знать наверняка. И ради собственного же сердца, которое с каждым днем билось все чаще ради нее. Каллен постоянно отбрыкивался от лейблов, которые, по его мнению, соответствовали бы тем чувствам, что он испытывал к Белле. Когда они лежали в постели, слова эти разрывали ему горло, угрожая вырваться наружу, но он понимал, что не может этого себе позволить.

Если Белла встречалась с Питером, а Каллен сказал бы те слова, что никогда нельзя было бы забрать обратно, он не только себе бы причинил боль, но и ей тоже. Он бы ушел. Он бы вырвался из этой ситуации, как бы больно или трудно ему ни было. Он бы вырвал и тот ключ из ее рук и выбросил бы его в долбаный Гудзон.

Каллен не дурак какой-нибудь и никому не позволит завладеть им полностью. Даже его Персику. Если она солгала или даже упустила бы маленький лакомый кусочек информации, то Каллен никогда бы ей этого не простил.

Лицемер? Возможно, но Каллен питал столько ненависти к своему кузену, что даже раздумывать не желал. Белла принадлежит ему. Она навсегда стала его Персиком, его девочкой, женщиной, которую он желал и о которой мечтал с одиннадцати лет. От осознания того, что Питер коснулся чего-то столь драгоценного, столь важного, Каллен свирепел. Он жаждал убить козла. Но сам оказался изумлен, каким хреном ему удалось покинуть кабинет мудака.

К тому времени, когда Каллен приехал в библиотеку на урок с Беллой, он был на грани. Сердце гулко трепыхалось в груди, легкие сжались, отчего его вдохи стали прерывистыми и громкими. Голову будто зажало гребаными тисками, а в ушах пульсировала кровь.

Как бы он ни старался оставаться в здравом рассудке, увидев ее, когда в голове у него ревом проигрывались инсинуации Питера, Каллен не смог сдержаться и оттолкнул Беллу к полкам так сильно, что сам того не ожидал. Он хотел хорошенько встряхнуть ее. Накричать, сказать, как ему больно, как ему нужны ее заверения, но гнев, высокомерие и боль одержали над ним верх.

Он обхватил руками ее лицо, огрызнулся на нее. Он растерялся, и это было нехорошо. Растерялся не так, как тогда, когда находился внутри нее или когда она благодарила его за спасение. Он растерялся из-за гнева и жажды отмщения, что с ненавистью выжигали ему внутренности.

Выражение лица Беллы чуть не сломило его окончательно. Под ее красивыми испуганными глазами и заикающимися фразами и вопросами мгновенно стало растворяться то решение, которое он принял до прихода в читальный зал. Умоляя сказать ему правду, Каллен понимал, что если ответ ее будет утвердительным, то, как бы это ни сломило его, но убежать от нее Каллен окажется бессилен.

Притяжение между ними были слишком сильно. Огонь в нем слишком горяч. Потребность в ней перекрывала все остальные чувства. Любовь…

Нет. Он не может. Он не готов.

Чуть не упав от страха и ярости, он с силой прижал мокрый лоб к ее шее и плечу, и Белла наконец произнесла слова, от которых у Каллена почти подломились колени.

- Нет. Не спала.

Он выжидающе и с гневом посмотрел на неё, готовый ощутить прилив разочарования и расстройства, но этого не случилось. Она говорила правду. Но, разумеется, этим Каллен не смог довольствоваться. Ему надо было надавить, противиться и услышать точное определение отношений между его Беллой и кузеном. Может, они не трахаются, может, этот сосунок все равно заграбастал ее в некотором роде.

Стоя подальше от нее и ее прикосновений, дабы не сойти с намеченной цели, Каллен спросил ее напрямую.

«Да, - пробормотала Белла, - они целовались. Да, ужинали. Дома у Питера. Свидание».

Каллен почувствовал, как начинает снова гудеть голова. Свидание. Матерь ебаная. Он никогда не был на свиданиях. Он вообще, блядь, не знает, что делают на этих свиданиях. Тоненький голосок в самых потаенных глубинах его сознания вдруг стал громче. Белла имела право получать все и сразу. Она имела право на то, чтобы к ней относились, как положено, а такой ебанат, как Питер Уитлок, несомненно, относился бы к Белле как к равной. Это молчаливое признание говном прокатилось по языку Каллена.

Язык. Да, Питер засунул в горло Белле язык, и, держа эту картину у себя перед глазами, Каллен сорвался на Белле, обвиняя ее в том, что она играла с ним, получала удовольствие от времяпровождения с Питером, пока его задница гнила в Артур Килле. Обвинение вышло до охуения нелепым, и Каллен понял это сразу же, как только Белла ткнула пальцем ему в лицо и выкрикнула в ответ.

Да, он пересек черту - Каллен знал об этом, но, блядь, его просто разрывало на части. Он боялся, сердился, а Белла оказалась на линии огня. Женщина, которую он жаждал больше всего на свете, стала той, кого он сознательно оттолкнул от себя.

Невероятно, но Белла, ни капельки его не испугавшись, отразила его удар, обнимая ладошками лицо Каллена и умоляя выслушать. По правде говоря, ему еще слишком больно было смотреть на нее. Боль эта испепеляла его, потому что она была очень красива, а под ее взором он растекался лужицей. Больно было и потому, что он знал: независимо от происходящего он навсегда принадлежит ей одной.

И эта мысль до чертиков его ужаснула.

- Блядь, как я ненавижу то, что он касался тебя, - признался Каллен. Он ненавидел его. Ненавидел случившееся. Он хотел, чтобы мозг ему промыли отбеливателем.

До тех пор, пока Белла не сказала, что чувствует. Что никто не касался ее так, как он. Что никто не целовал и не трахал ее так, как Каллен. Что никогда она не хотела Питера. А когда Белла взяла в рот его член и заставила Каллена стонать от удовольствия, тогда он ощутил, как расслабляется его тело, как оставляют его страх и стремление подраться за свое.

Ее рот. Гадская пресвятая матерь, ее ротик – совершенство. Горячий, влажный, жадный и утягивающий его к оргазму с силой сотни мустангов. Он толкался ей в рот, желая исчезнуть как можно глубже. Ничто не могло его остановить. Ничто не могло остановить его Беллу.

Каллен понимал, что она хочет заставить его забыть, понять то, что она имеет в виду, говоря, что больше никого, кроме него, она не желает. Он чувствовал это по движению ее языка, скручивающегося вокруг его длины. Чувствовал это по напряженным вокруг него губам и видел это в ее душе, когда она посмотрела на него любящим взглядом.

Она была прекрасным созданием, о чем он ей и сказал.

Тьма поглотилась светом, когда он мощно кончил ей в горло, и Каллен быстро притянул ее к себе, практически умоляя остаться с ним.

Я твой. Успокой меня. Убереги.

- Я никуда больше и не хочу.

Собственно, как и Каллен.

Он уткнулся носом в ее шею и прикоснулся нежным поцелуем к чувствительной коже.

- Спасибо, - прошептал он, снова поцеловав.

- За что? – спросила Белла, перебирая пальчиками волосы у него на затылке.

- За то, что выносишь мою тупую хренову задницу, - ответил он, выпрямившись в полный рост, и глубоко вздохнул. – Не знаю, что бы я натворил, оказавшись на твоем месте. – Он вымученно улыбнулся.

Белла улыбнулась в ответ и приподняла брови.

- Потому что у тебя терпения кот наплакал.

Фыркнув, Каллен расхохотался и облизал губы. Она так хорошо его знала. Будь он на ее месте, то еще несколько недель назад надрал бы себе задницу. Но только не она. Не сильная, упрямая, дерзкая мисс Свон.

Он не одну минуту разглядывал Беллу, запечатлевая в памяти ее лицо и его идеальные черты. Она невероятна. Неудивительно, что Питер захотел ее. По-прежнему хотел ее. От этой мысли Каллен почувствовал досаду и раздраженно нахмурил лоб. После оргазма голова немного кружилась, и неистовую ревность сдержать не получилось.

- Ты в порядке? – осторожно спросила Белла, внимательно на него глядя.

Нет.

- Да, - резко дернув головой, бормотнул он. – Все хорошо.

Белла прижала ладошку к его груди.

- Можно этот урок пропустить, - мягко сказала она. – Перенесем? Если хочешь домой – я не против.

Каллен заметил беспокойство в ее напряженных плечах и поджатых губах. Он знал, что им есть о чем поговорить, но, честно говоря, для начала ему надо обдумать все, что произошло. От одной только мысли об этом на него накатывала неимоверная усталость. Сосредоточение на Хемингуэе на час, хоть и с трудом, но все же должно помочь ему успокоиться. Последнее, что ему было нужно, это еще одна стычка с ней. Он был полон решимости сдерживать свой нрав после произнесенных Беллой утешений. Каллен сильно задолжал ей.

- Нет, - наконец сказал он, заправив прядку волос ей за ухо. – Все нормально. Давай начнем.

- Уверен? – настойчиво переспросила она, широко раскрыв глаза. – Я же не возражаю.

Он смачно шлепнул ее по заднице, отчего она пискнула и улыбнулась, отплатив ему ответным шлепком по руке, - и напряженный момент был преодолен. Такая уж она: искрящийся огонек, не обращающий внимания на его дерьмовый характер. Каллен крепко придерживал Беллу за талию, пока они медленно направлялись по проходу после того, как она подхватила с полки книгу. Войдя в главную комнату, он не без сожаления отпустил ее. Каллен вынужден был признать, что чрезвычайно удивился тому, что миссис Коуп не сунула свой любопытный гребаный нос из-за того шума, что они учинили.

Представив себе ее реакцию, когда она увидела бы Беллу, стоящую посреди творений Вордсворта и Блэйка на коленях с его членом в своем ротике, он улыбнулся. Черт дери. Упомянутый член вдруг опять встревоженно прижался к ширинке в поисках Беллы. Это вообще реально? Каллен был уверен, что однажды Белла станет его погибелью.

Но если хорошенько подумать, беспрестанно возбужденный член - это не так уж плохо, покуда он постоянно находился в Белле.

Подумав снова взять Беллу, Каллен испытал укол вины, бывший столь же сильным, как и потребность, и желание, как и одержимость напоминать ей, кому она принадлежит. Каким же он был мудаком, думая об этом. Но, честно говоря, Каллен был не властен над своими мыслями. Узнав об отношениях между Питером и Беллой и вот так отреагировав на эту новость, он оказался неимоверно выбившимся из сил и скептически настроенным. И раздумывая над этим, постукивая кончиком ручки по деревянному столу, понял, каким испуганным он был в тот момент.

Он внимательно посмотрел на Беллу, севшую и передавшую ему текст. Притом она нежно улыбалась.

- Читать сможешь? – кивнув на книгу, спросила она.

- Да, - прохрипел Каллен, немигающим взглядом смотря на нее. – Несомненно, смогу.

- Хорошо, - ответила Белла. – Тогда считай это наказанием за опоздание на занятие.

Завидев блеск в ее глазах, Каллен понял, что она поддразнивает его, но, смотря на нее, прочувствовал, что улыбка на его лице были излишне натянутой. Он осознавал, что опоздал, но на это ему было дважды срать. Он опоздал, потому что чуть не свихнулся из-за страха и ярости. Даже если она шутит, то уже об этом знать обязана.

Он отвел взгляд от нее и принялся медленно и тихо читать текст. Им оставалось пройти не так много глав, и, читая, Каллен не мог не заметить, как похожа была его жизнь на жизнь Фредерика Генри – исключая войну, конечно. Его страсть к женщинам, ошибки, его высокомерие и алогичность можно было бы рассматривать, как и черты характера Каллена – до и, возможно, после появления Беллы.

И в точности как Генри, Каллен обрел непостижимый покой в объятиях своей красавицы.

«Я не хочу, чтобы кто-нибудь другой до тебя дотрагивался. Я глупец. Я свирепею, когда они касаются тебя».

Да, у них с Генри много общих черт. В том числе и ревность.

- Я тут набросала для тебя несколько вариантов заданий, - сказала Белла, закопавшись в своей сумке, как только Каллен дочитал до конца. – Я подумывала о сравнении, - она снова опустила голову к своей чертовой сумке, - взглядов на войну Хемингуэя и Уилфреда Оуэна.

Она подняла голову и улыбнулась.

- Как тебе? – Она откинула выбившиеся волосы от лица.

Каллен не смог сдержать в ответ улыбку. Она была увлечена своей работой и его обучением так, как будто ничего не произошло. Ее стойкость и понимание неизменно успокаивали его норов, но вместе с тем и блядски беспокоили.

Неужели, схватив ее, он совсем ее не напугал? Он ведь был вне себя. Намеренно он никогда бы не навредил ей, но понимал, что спине ее, должно быть, все-таки пришлось несладко.

Блядь.

- Мне так жаль, Белла, - буркнул он, взметнув руку к волосам и не отводя взгляда от разделявшего их стола.

Белла на мгновение сконфузилась.

- Тебе не нравится? Знаю, Оуэн чертовски угнетает, но…

- Нет, черт подери, - раздраженно перебил Каллен. – Персик, мне плевать на Оуэна или херова Хемингуэя. – Он заметил, как вспыхнули ее глаза от досады, и добавил: - В отличие от тебя.

Она медленно покачала головой.

- Ты о чем?

Каллен сжал переносицу пальцами и заскрежетал зубами.

- Я вел себя с тобой как совершенно ебанувшееся животное. – Он развел руками. – А ты ведешь себя так, будто ничего не произошло.

- Каллен.

- Нет, - гаркнул он, потирая ладонями лицо. – Я был сраным идиотом, я сделал тебе больно – и это охуенная ошибка с моей стороны, Белла.

Белла неспешно откинулась на спинку стула, изогнув кверху бровь, в то время как Каллен недоверчиво глядел на нее.

- Закончил? – невозмутимо спросила она.

Каллен пожал плечами и потряс головой. Ему хотелось сказать намного больше, просто он не знал, с чего, драть его в зад, начать.

- Каллен, - ровно начала Белла, - ты сказал, что хочешь остаться и продолжить урок. Я спросила, уверен ли ты в своем решении, и ты сказал «да». Этим мы и занимаемся. – Она помахала рукой в воздухе между ними. – Сейчас я учитель, а ты - мой студент. Вот когда мы останемся наедине друг с другом в твоей квартире, тогда и поговорим.

Каллен прикусывал изнутри щеку, внезапно возжелав курнуть долбаную сигарету.

- А когда ты отсасывала мне, мы тоже были в качестве учителя со студентом?

Только эти слова вылетели из его рта, и он увидел негодование в глазах Беллы и заливший ее лицо румянец, как Каллен захотел степлером прибить свой дурацкий язык к столу.

- Блядь, - прошептал он, когда Белла встала и начала закидывать свои вещи в сумку. С яростью. – Я совсем иное подразумевал.

- Нет, - отрезала Белла, не смотря на него. – Ты прав. – Ее голос стал тише. – Я не должна была этого делать. Мой поступок был глупым и опрометчивым.

Каллен медленно встал и приблизился к Белле. Он протянул руку, чтобы коснуться ее спины, но отдернул ее в последнюю секунду, засунув обе ладони в карманы и раскачиваясь на пятках.

- Я совсем другое дерьмо имел в виду.

- Знаю, - ответила Белла, закинув сумку на плечо, и прошла мимо Каллена, опустив голову вниз.

- Эй. – Его голос казался решительным, но лицо хранило самое нежное выражение, когда Белла посмотрела на него. В глазах ее читались обида и недовольство. – Извини. – Он вытащил руку из кармана и провел кончиком пальца по ее запястью, осторожно делая шаги навстречу к ей.

- Минет был охеренским, - прошептал он, чувствуя пальцами ее гладкую кожу. – И я понимаю, почему ты его сделала. Не жалей, пожалуйста. Хорошо?

Белла провела взглядом по его лицу. В ее глазах виднелись легкое непонимание и остатки обиды.

- Я и не жалею, - быстро, но тихо ответила она. – Но… нас могли заметить. Я не подумала.

- Но ты думала обо мне?

Она медленно склонила голову и вздохнула.

- Просто хотелось показать тебе… - Она замолчала и провела язычком по губам. – Мне нужно было, чтобы ты понял: Питер ничего не значит для меня.

Каллен явно напрягся при произнесенном вслух имени его кузена, но тело его наполнило тепло от слов Беллы, разрушая жало гнева, угрожающего вновь прорваться наружу. Белла отвела от него взгляд, смотря на дверь.

Жалела ли она о решении остаться с ним? Каллен ощутил, как перевернулось все внутри. Власть, которой обладала эта миниатюрная женщина, стоящая перед ним, и раздражала, и зачаровывала его в равной степени.

Он отстранился и нервно провел рукой по волосам.

- Ты еще собираешься ко мне?

Он пытался сделать так, чтобы голос его казался безразличным. Каллен не совсем был уверен в том, что затея эта удалась, как и не знал толком, почему вообще желает казаться именно таким. Он не хотел казаться Белле безразличным. Он хотел быть открытым и искренним с ней, но, честно говоря, эпизод с участием Питера до усрачки напугал его, будучи яростным напоминании о той боли, которую он приобрел вместе с появившейся в его жизни Беллой.

Белла поправила сумку на плече, смотря на Каллена, который в неистовой позе теребил свои взъерошенные пряди.

- Я хочу, - искренне ответила она, сделав паузу, и приподняла брови. – Хорошо?

Каллен потер подбородок, кивнув в ответ.

- Да, - ответил он, закашлявшись от накатившего облегчения. – Хорошо.

- Ладно, - с легкой улыбкой сказала она, посмотрела на часы и вздохнула. – Только сначала переоденусь дома. Встретимся уже у тебя, ладно?

Каллен улыбнулся нетипичной для нее нервозности.

- Конечно.

Она улыбнулась в ответ, и воздух вдруг заметно разредился от напряжения. Стены, окружившие Каллена, казалось, отошли на задний план, а неловкое ощущение в грудной клетке бесследно исчезло. Он сделал столь необходимый ему глубокий вдох.

- Тогда до встречи, - сказала Белла, заправив волосы за уши, и побежала от него к выходу.

- До встречи, - тихо сказал Каллен, несколько потрясных секунд наблюдая за тем, как она удаляется, после чего вышел за ней следом.

Каллен успел помыться, выкурить четыре сигареты, переодеться в серые спортивные штаны и белую футболку, и ел уже второй кусок пиццы, когда в дверь раздался робкий стук. Он отбросил остатки от корки пиццы в коробку и поспешно направился к дверям, чувствуя, как набирает сердце темп, когда он открыл дверь и увидел перед собой Беллу с большой сумкой и упаковкой с шестью бутылками пива.

- Как знал, что ты такая охуительно идеальная, - усмехнулся Каллен, принимая из ее рук пиво и открывая дверь шире, пропуская ее внутрь.

Войдя в квартиру, Белла застенчиво улыбнулась и подошла к барной стойке.

- Знаешь, я даже спорить не стану.

- Безусловно, не станешь, - подмигнув, пролепетал Каллен. – Я заказал пиццу, - сказал он, поставив пиво сбоку от глубокой миски. – Голодная?

- Как волк, - ответила она, скинув с плеча сумку, и медленно приподняла крышку коробки. – Пахнет потрясающе.

Каллен улыбнулся и провел взглядом по ее телу, пока она принялась разрезать пиццу на кусочки. Ее волосы теперь были скручены на затылке в легкий пучок, а вырез топа, в который она была одета, оказался настолько низким, что во рту у него внезапно пересохло. Благодаря темно-синему цвету кожа ее становилась похожей на сливки, а темные джинсы безупречно облегали ее попку. Каллен всегда считал ее сексуальной в рабочей одежде, но, если честно, и в повседневной она выглядела весьма чувственно.

Белла была чертовски красивой.

Не успев остановиться, он потянулся к ней и обхватил рукой ее худенькое запястье, нежно перевернув его и притянув девушку к себе.

Он не спеша наклонился, не сводя с нее глаз, и трепетно прижался губами к ее манящему рту. Когда они начали придвигаться друг к другу, Каллен почувствовал, как она расслабилась, откинувшись на него, ощутил, как весь груз, что скопился за весь день, упал с его утомленных плеч. Белла поцеловала его в ответ, прикусив нижнюю губу, а Каллен провел рукой по ее запястью вверх, к ее плечу, и прижал ладонь к ее щеке. Он тихонько простонал, когда кончики их языков встретились.

Поцелуй был медленным, неторопливым и оставался довольно невинным, но даже так Каллен возбуждался все сильнее и все отчаяннее нуждался в ней. Сила, с которой Белла держалась за его футболку, просветила его, что она испытывает точно такие же чувства. Но ему не оставалось ничего иного, кроме как загасить то пламя страсти, что облизывало его кожу.

Он коснулся тремя медленными поцелуями ее губ и, отстранившись, прижался своим лбом к ее.

- Привет, - прошептал он, поглаживая ладонями ее спину и положив их на изгиб ее задницы.

- Привет, - ответила она, уткнувшись носом ему в шею. – Ты тоже потрясающе пахнешь.

Каллен улыбнулся ей в волосы, чувствуя, как она выдыхает ему в ключицу. Вытащив из-под нее правую руку, он крепко обернул ее вокруг хрупких плечиков Беллы и притянул ее к себе в тесном объятии. Он обнял ее, опустив лицо к ее шее, и выпустил долгий довольный выдох, ощутив, как обнимает его Белла, легонько сжав пальчиками. Ее ладони, обжигая его даже через футболку, замерли у него на лопатках.

Каллен никогда особо не тяготел к объятиям. Единственной женщиной, которую он обнимал, была Розали, и то ощущалось это совсем иначе, чем сейчас, с Беллой. Он всегда считал, что объятия существуют для других парней – жалких и трусливых мямлей, но держа в своих руках Беллу, понял, что даже ему понравилось столь близкое ее присутствие.

- Ты в порядке? – прошептала Белла, прижимаясь к его плечу. Каллен кивнул, не поднимая головы с ее шеи.

- Теперь, когда ты здесь, да, - низким, сонным голосом ответил он и, подняв голову, посмотрел на нее. – Спасибо, что пришла.

- Спасибо, что попросил.

Белла подняла руку, запуская пальцы в его волосы, и потянулась к нему ртом. Она была нежной и неторопливой, исследуя его губами, и улыбнулась, когда Каллен чуть наклонился вперед, едва она отстранилась. Он не мог справиться с этим дерьмом. Ее губы были охуестично восхитительными.

Каллен проглотил образовавшийся в горле комок, пытаясь выровнять дыхание.

- Я… я хотела бы принести извинения за сегодняшнее, - мягко сказала Белла, играя с волосами на его груди, виднеющимися в вырезе футболки.

Каллен на миг растерялся.

- Какого черта ты извиняешься?

Он увидел, как она начала покусывать нижнюю губу, а ее щеки покрылись прекрасным розоватым румянцем.

- За то, что я сделала в библиотеке. – Она взглянула на него. – Мне действительно не стоило так поступать.

Каллен почувствовал, как в паху вдруг все оживилось, и сжал руки, лежащие на талии Беллы.

- Милая, тебе не за что извиняться. Это был охерительно горячий и, без сомнений, лучший минет в моей жизни.

Белла тихо засмеялась, поправляя выбившуюся прядь.

- Пожалуйста, - ответила она. – Да, было горячо… но и очень глупо. Каллен, ты сам должен все понимать. Очень опасно так себя вести.

Каллен посмотрел на нее с высоты собственного роста, заметив борьбу противоречий в ее широко распахнутых карих глазах.

- Да, - признал он. – Я понимаю, о чем ты.

- Нам следует быть более осторожными, - тихо сказала Белла. – Мне следует. Не хочу, чтобы кто-нибудь из нас попал в беду, а если бы миссис Коуп увидела бы…

- То у нее случился бы херов сердечный приступ, - хихикнув, перебил Каллен. Белла не смогла сдержать улыбку, которая, тем не менее, быстро померкла. Каллен вздохнул и притянул ее к себе. – Белла, я понимаю. Мы должны быть осмотрительными.

- Да, - с облегчением выдохнула она.

- В библиотеке мы ведем себя согласно протоколу.

- Именно.

- Никаких прикосновений, поцелуев, фелляций, кунилингусов, поглаживаний и дрочек.

Он рассмеялся, когда Белла шлепнула рукой по его груди.

- Извращенец, - с улыбкой буркнула она.

Каллен расхохотался и наклонился к ней, засовывая язык ей в рот, только чтобы показать, каким по-настоящему извращенцем он был. Он улыбнулся, услышав ответный стон, пока она со страстью обхватывала его лицо руками.

- Спасибо, - прошептала она напротив его губ.

- Без проблем, - ответил он, потеревшись о ее носик своим. – Я рад, что ты поговорила со мной. Хочу, чтобы ты рассказывала мне о любой хуйне, что тебя тревожит.

Он замолчал, услышав вырвавшееся урчание из живота Беллы.

- Боже, - воскликнул он. – Ты действительно голодная?