В воскресенье утром я просыпаюсь позже, чем обычно. Даже не глядя на часы, я понимаю, что проспала. Всё же последние несколько дней повлияли на меня. Происходящее походило на американские горки, и я даже не знаю, что мне думать об этом.

Всё началось с того, что перед Днём благодарения ко мне зашла Элис, чтобы поговорить.

– Знаешь, что было бы удивительным? – спросила она.

Нет.

– Можешь ударить меня, если я зайду слишком далеко, но было бы так здорово, если бы на День благодарения ты присоединилась к нам за ужином.

Моё сердце сразу же пропускает удар, но я бы солгала, сказав, что уже не думала об этом.

– Как думаешь, сможешь это сделать? Я имею в виду, ты уже пьёшь с нами. Ты ела со мной шоколад. Знаешь, и поесть со всеми остальными тоже не такое большое дело.

Столько мыслей пронеслось у меня в голове, и я не знала, на какой остановиться. Но Элис продолжила:

– В любом случае, чего ты так боишься? Не похоже, что мы заберём у тебя еду.

Увидев шок на моём лице, она сразу же всё поняла, и сильно побледнев, широко открыла рот. Долгое время она молчала, опустив взгляд и рассматривая свои руки.

– Прости, – смущённо сказала она. А затем посмотрела на меня. – Это правда?

Мои плечи поникли. Мне бы не хотелось об этом говорить.

– Гм, но моё предложение всё ещё в силе. Ты действительно можешь присоединиться к нам. Я обещаю, что ничего не произойдёт.

Она говорила ещё немного, и напряжение от моего внезапного откровения ослабло. Её лёгкая болтовня и просьбы довериться, её уверенность, что всё получится, заставили меня рассказать ей о цветах из марципана и узнать, хорошая ли это идея.

Элис была просто счастлива, хлопала в ладоши и подпрыгивала на кровати, а её глаза сияли от волнения.

– Ты на самом деле хочешь это сделать? Это так замечательно, Белла! Все будут так удивлены!

Она развернула целый план, как помочь мне с этой идеей. Я немного расслабилась, думая, что нелёгкая часть разговора подошла к концу, но я оказалась неправа.

– Что мешает тебе делать то, что ты хочешь? Потому что я вижу, что ты безумно этого хочешь, – неожиданно спросила она. – Ведь ты хочешь есть с нами этот марципан. Как давно ты обдумываешь это? Могу сказать, тебе было нелегко рассказать мне об этом. Может, это страх? Ты, правда, боишься?

Я хотела отрицать, но моё беспокойство и то, как вспыхнули щёки, выдало меня.

– Чего ты боишься, Белла?

Я не знаю, как это произошло. Думаю, напряжение последних дней сломило меня и сорвало мою маску. Но я заплакала перед ней, потому что так устала постоянно бояться, так устала постоянно быть настороже и так устала не знать, против чего я борюсь.

Я сердито вытерла слёзы, но Элис заметила их. Она сразу же придвинулась ближе ко мне, всё ещё сохраняя расстояние.

– Прости. Не хочу навязываться. Но ты хочешь об этом поговорить?

Стараясь успокоиться, я покачала головой.

На какое-то время воцарилась тишина, но она не казалась неловкой. Элис просто предоставила мне возможность взять себя в руки. В её словах была только доброта и я не могла её отрицать.

– Тебе надоело бояться? – тихо спросила она, и я еле расслышала её, но подняв взгляд, поняла, что она на самом деле это сказала.

Я не могла не кивнуть.

– Возможно, нам стоит поработать над этим, – сказала она. – И первым шагом может стать ужин в честь Дня благодарения. Как думаешь?

Она помогла мне устроить сюрприз с марципаном. Она убедила меня сделать этот огромный скачок и сесть за стол со всей семьёй. Поклялась, что ничего не произойдёт и что, захотев, я смогу уйти в любое время. Я хотела обсудить это с Эсме, но Элис думала, что будет лучше, если это станет неожиданностью, и снова и снова заверяла, что все будут очень счастливы. Что никто не против моего прихода. И что разве я не знала, что каждый вечер, накрывая на стол, они учитывали и меня.

Нет, я не знала. Даже не догадывалась.

О, Боже.

У меня не было времени, чтобы всё это обдумать, потому что энергия Элис била ключом. И потому что она во всём помогала мне, я согласилась с ней, таким способом пытаясь выразить ей свою благодарность.

Вечером перед Днём благодарения она пришла ко мне со стопкой одежды в руках.

– Я хочу, чтобы ты примерила это, – сказала она. – Обычно, на День благодарения мы надеваем что-то нарядное. Уверена, родители не станут возражать, если ты останешься в своей толстовке, но будет так здорово, если ты появишься в этом. Пожалуйста?

И я уступила. Я не могла отказать, когда она смотрела на меня таким щенячьим взглядом. И поскольку она так много сделала для меня, мне казалось, что приняв эту одежду, я смогу хоть как-то ей отплатить. Толстая водолазка не скрывала моё тело так, как мне бы того хотелось, но казалась удобной. Брюки, которые она принесла, плотно облегали талию, но были широкими. В них я чувствовала себя комфортно и что более важно, они были тёплыми. Даже более тёплыми, чем мои джинсы.

Элис убедила меня примерить одежду. Когда я вышла из ванной, она начала снова подпрыгивать на кровати, а затем сложила руки под подбородком.

– Я знала, что это тебе подойдёт. Ты смотрелась в зеркало?

Я покачала головой.

На этот раз тишина показалась неловкой, но Элис не стала ни о чём расспрашивать, и я была тому рада.

Все дни перед праздником я провела на кухне. С каждым разом я чувствую себя всё более расслабленной рядом с Эсме, и была очень рада иметь возможность готовить для всей семьи.

В какой-то момент на кухню зашёл Эдвард и, направляясь к холодильнику, прошёл мимо и слегка задел меня.

Никогда раньше он не был ко мне так близко, но я сосредоточилась на тесте, которое месила и сказала себе, что опасности никакой нет.

А затем эта шутка про молоко… я была так удивлена, что он вообще вспомнил об этом. Его подмигивание было обезоруживающим. Он кажется таким непринуждённым рядом со мной и меня это тоже расслабляет.

Элис оказалась права насчёт реакции остальных. Любуясь цветами, которые я сделала, они были удивлены и счастливы. Эдвард даже не хотел их есть, потому что они казались ему слишком красивыми. Но всем понравилось, и когда они ели это лакомство, я чувствовала счастье, которое теплом разрасталось у меня внутри.

Записка была ещё одним огромным шагом, но после слов Карлайла, я с большей уверенностью отдала её Элис. Она протянула записку Эсме и та прочитала её вслух. Я имела в виду каждое слово, которое написала.

Но это не значит что теперь всё хорошо и легко. Есть вместе со всеми было непросто и, оглядываясь назад, я очень расстроена тем, что сделала. Я показала свою уязвимость. Я говорю себе, что еда стала только моим выбором, и это не имело отношения к убедительной просьбе Элис.

Но в тот день я взяла на себя этот риск. Мне хочется заползти в тёмный угол и спрятаться от самой себя. На День благодарения я даже не узнавала себя, но где-то в глубине души часть меня упивается ощущением, что хоть на день, но я смогла по-настоящему стать частью семьи.

Пока моё злобное подсознание не шепчет, что они приняли меня, потому что это был День благодарения. Если бы сегодня я попробовала сделать это снова, то наверняка мне не были бы так рады. На самом деле совсем наоборот.

Однако их реакция казалась такой настоящей. Но я не могу избавиться от чувства, что они просто предоставили мне возможность быть здесь. Потакают иногда. Терпят меня.

Я знаю, они не всегда хорошие. Я видела это своими глазами, когда спорили Джаспер и Эммет. Они оба извинились передо мной. Так странно. Словно я имела к этому отношение. Я лишь безумно испугалась. Голос у Эммета на самом деле очень громкий.

Вздохнув, я поворачиваюсь на спину и снова погружаюсь в свои мысли.

Шоу было прекрасным. Под укрытием темноты было так легко наслаждаться им. Я просто впитывала в себя всё – музыку, танцы, пение. Я чувствовала себя такой беспечной и была очень благодарна Карлайлу и Эсме, за то, что они привезли меня туда. Мы все ахнули, когда трубочист, держа тело почти под горизонтальным углом, прошёл по краю сцены, а затем, танцуя, повис под потолком вниз головой.

Я понимаю, что это спектакль для детей, но, тем не менее, взрослым тоже было интересно. Даже Эммет смеялся над некоторыми шутками.

Думаю, какое-то время назад я бы побоялась пойти посмотреть такое шоу. А теперь я даже не встревожилась, когда поняла, что буду сидеть рядом с Эдвардом. Это не казалось очевидным, но в то же время он очень тщательно выдерживал расстояние. Как он может точно знать, что мне нужно?

В какой-то момент шоу я заметила, что он смотрит на меня. Хоть сейчас мне трудно в это поверить, тогда я не чувствовала никакой неловкости. Он не поглядывал на меня с ухмылкой, и в его прямом взгляде не было никакой напряжённости. Я не знаю, на что там стоило смотреть и зачем он это делал… возможно, просто наблюдал. Так же как иногда это делаю я.

Я понимаю, что многого достигла, поскольку не тревожусь, когда кто-то смотрит на меня. Но он делал это не потому, что чего-то хотел. Это как на День благодарения, тогда он тоже смотрел на меня и казался очень счастливым.

Сейчас, лёжа в своей кровати и вспоминая об этом, я на самом деле начинаю чувствовать смущение. Почему он так смотрел на меня? Чего хочет и что видит во мне? И пусть я не раз предупреждала его, что я не лучшая компания, и что ему лучше избегать меня, он не слушает. Он постоянно возвращается ко мне.

И я не знаю, что мне с этим делать. И пусть я ужасно боюсь, что он отвернётся от меня, как только всё узнает, не могу отрицать, что очень ценю его общество. И порой мне кажется, что он на самом деле понимает меня. Каким-то образом он заставляет меня рассказывать ему то, что я даже не думала никому рассказывать. Похоже на то, словно я хочу с ним поделиться, хочу, чтобы он знал. Это так странно, потому что он парень, а мне вообще-то не нравятся парни. Но Каллены кажутся такими хорошими, и я действительно начинаю думать, что если за два месяца я не видела даже намёка на насилие, вполне возможно, это никогда не произойдёт.

Возможно ли такое? Так страшно поверить и расслабиться, даже если они говорят, что я должна. Хоть мне бы этого очень хотелось.

Вздохнув, я поворачиваюсь на бок под замечательным тяжёлым зимним одеялом и, взглянув на часы, испытываю настоящий шок. Я знала, что проспала, но даже не предполагала, что уже десять. Думаю, мне необходимо было выспаться, чтобы избавиться от напряжённости. Я со всем справилась, но было нелегко. Знаю, Элис поняла, что я снова закрывалась, как часто делаю это в школе, но также я заметила, что Эсме она ничего не сказала.

Эсме увидела меня в толпе. Теперь, когда она знает, что я могу это делать, возможно, больше не будет предлагать мне домашнее обучение.

Если конечно этот мудак Майк больше не будет меня доставать.

Я снова вздыхаю. Что бы я ни дала, чтобы стать нормальной. Как Розали ни принимать ничьего дерьма. Или как Элис. Она такая милая, красивая, но никто не беспокоит её.

Но нет. Я не красива и не хочу такой быть. Я непривлекательна и обычна и, если честно, думаю, так даже лучше. Мне необходимо как можно меньше внимания.

Да. Оставаться маленькой, оставаться бесшумной. Быть невидимой.

Но это вовсе не значит, что я могу так долго валяться в постели. Но моё тело кажется таким тяжёлым и я так устала. Думаю, я могла бы спать ещё и ещё, если б мой разум не казался таким ясным.

Почувствовав, что мои мысли начинают течь в тревожном направлении, я встаю с кровати прежде, чем успеваю погрузиться в это слишком глубоко. Быстро приняв душ в темноте, я собираю грязное бельё, собираясь постирать его.

Интересно, а что мне нужно делать с водолазкой и брюками, которые дала мне Элис. Она сказала, что я могу оставить их себе, но ведь эти вещи не мои, не так ли?

Ещё одна проблема, которую нужно решить.

Запустив стиральную машину, я иду на кухню, где Элис в тостере поджаривает себе хлеб.

– Доброе утро, – улыбается она. Элис не уложила свои волосы, и мягкие пряди просто заправлены за ухо. Я никогда не видела её такой естественной.

Я вздрагиваю, когда из тостера выскакивает хлеб и наблюдаю, как Элис спокойно ставит две тарелки и приглашает меня позавтракать с ней.

Когда мы устраиваемся за столом, она улыбается мне. Такого спокойствия в её глазах я ещё никогда не видела.

– Шоу вчера было просто замечательным! Тебе понравилось? – спрашивает она.

Я киваю и, откусив небольшой кусочек хлеба, тщательно пережёвываю. Элис смотрит в сторону, давая мне возможность поесть. Я думала, что с трудом перенесу то, что она знает о моей проблеме с едой, но самом деле это странно расслабляет. Странно, но эти откровения – маленькие кусочки информации, хоть и делают меня уязвимой, заставляют чувствовать облегчение. Мне даже нравится осознавать, что об этом знает кто-то ещё.

– Думаю, все были рады, что ты была с нами, – врывается она в мои мысли. – Тебе ведь не было страшно, не так ли?

Я отрицательно качаю головой и откусываю ещё один маленький кусочек хлеба.

– Эй, я подумала, если ты хочешь выйти... обычно в этот день мы едем покупать ёлку. Я должна была поехать с папой... но, хочешь с нами?

Я не решаюсь. Мне не хотелось бы ехать куда-то с Карлайлом.

Элис смотрит на меня, а затем наклоняется вперёд и шепчет:

– Вчера ничего не произошло. Сегодня тоже ничего не случится. Пожалуйста, поедем с нами? Подумай, как приятно оказаться за пределами дома. Я буду сидеть с тобой на заднем сиденье.

Она смотрит на меня с такой мольбой, с такой надеждой. Её слова находят отклик в моей душе и, наконец, я киваю. Она широко улыбается, заканчивает завтрак и сразу же идёт предупредить Карлайла, оставив меня доедать свой тост.

Спустя несколько минут мы едем в Мерседесе Карлайла. Элис сидит со мной на заднем сиденье, и как всегда, счастлива и без устали болтает.

Интересно, бывает ли она когда-нибудь в плохом настроении. Или её жизнерадостность зачастую поднимает настроение у других.

Элис полностью в предвкушении Рождества. Она говорит о расцветках, которые на пике моды в этом году и о том, как ей хочется купить несколько новых вещей.

– Ладно, ладно, давай сначала посмотрим, что у нас осталось, хорошо? – сидя за рулём, делает ей мягкий выговор Карлайл.

– Там одно старьё! – резко восклицает Элис. – Мы вчера с Беллой проверяли и она со мной согласна. Ведь так, Белла?

Я в шоке от попытки Элис заставить меня объединиться с ней против Карлайла, который смотрит на меня через зеркало заднего вида и посмеивается.

– Не волнуйся, Белла. Если Элис что-то хочет, то всё равно это купит.

– Можешь не сомневаться, – усмехается Элис, а затем начинает перечислять то, что хочет купить.

Мы очень скоро подъезжаем к месту, где продают ёлки. Я ещё не очень хорошо знакома с местностью, но как мне кажется, мы не выехали за пределы Форкса. Или я ошибаюсь?

Карлайл паркует машину, и мы выходим. И снова меня удивляет как холодно в этой части страны. Не думаю, что когда-нибудь смогу к этому привыкнуть и, засунув руки в карманы, пытаюсь глубже закутаться в своё пальто.

Элис смотрит на меня и улыбается.

– Нам нужно купить тебе перчатки.

– Ну же, – говорит Карлайл. – Давайте пойдём искать ёлку.

Мы идём туда, где виднеются ёлки. Аромат хвои очень силён и, на миг закрыв глаза, я делаю глубокий вдох. Такой приятный запах. Прежде чем Ирина ушла, они со Стефаном каждый год покупали и наряжали ёлку. И мне тоже очень нравился этот аромат.

Но мне совсем не нравится вспоминать о своём последнем Рождестве.

Впереди идёт Карлайл, а мы с Элис следуем за ним. Они оба смотрят по сторонам, чтобы найти дерево, которое соответствует их пожеланиям. Я не знаю, чего именно они хотят, и просто прогуливаюсь с ними, задаваясь вопросом, почему Элис так сильно хотела, чтобы я поехала с ними.

Вокруг нас, также, озираясь по сторонам, ходят люди. Пары, родители с детьми. Атмосфера расслабляющая, почти убаюкивающая. Я понимаю, что люди, как правило, с нетерпением ждут Рождества.

Элис и Карлайл выбирают ёлку, которая настолько большая, что я начинаю задаваться вопросом, как они собираются привезти её домой. Карлайл отходит, чтобы заплатить за неё, а Элис ведёт меня к крошечному домику, где продаются украшения. Рядом со стендом стоят несколько индейцев, и я понимаю, что вещи, которые они продают, должно быть, ручной работы.

Звук глухого удара, а затем плач ребёнка, настораживает меня, и я поворачиваюсь на источник шума. Пройдя мимо нескольких ёлок, я вижу ребёнка. Он упал на колени и плачет, зовя свою маму.

В поле зрения никого нет, но как только я начинаю подходить к маленькому мальчику, появляется Карлайл. Скрытая за большим деревом, я вижу, как он опускается перед ребёнком на колени и пытается успокоить его.

Широко раскрытыми глазами я наблюдаю, как Карлайл спрашивает, где у мальчика болит, как его зовут и где в последний раз он видел свою маму.

– Ты знаешь, как зовут твою маму?

Мальчик, икая, лепечет ответ, который я не могу разобрать. Карлайл встаёт и протягивает малышу руку. Но мальчик тянется к нему, явно прося, чтобы Карлайл взял его на руки. Карлайл наклоняется, с лёгкостью поднимает мальчика и смотрит по сторонам.

– Давай, пойдём найдём твою маму, – негромко говорит он и слегка покачивая его, пытается успокоить.

Карлайл настолько нежен с ребёнком, а мальчику, кажется, вполне комфортно у него на руках.

Спустя несколько секунд к Карлайлу подбегает женщина.

– Дэмиан, вот ты где! Спасибо, что присмотрели за ним, – говорит она Карлайлу и забирает у него своего сына.

– Никаких проблем. Он выглядел немного шокированным. Он упал, но не думаю, что поранился.

Женщина нежно покачивает своего сына.

– Спасибо. Он постоянно убегает и теряется.

Карлайл улыбается.

– У меня самого шестеро детей подростков и должен сказать, совсем не скучаю по этой их привычке, когда они были малышами.

Услышав слова Карлайла, женщина улыбается, а её глаза расширяются.

– Шестеро! Они, наверное, доставляют кучу беспокойства!

Карлайл сказал шестеро. Я обратила на это внимание. Но меня не было с ними, когда я была ребёнком. Он мог бы сказать, что у него пятеро детей, но он этого не сделал. Он этого не сделал.

– …всё в порядке, – я пропустила его первые слова, потому что была слишком занята, осознавая его предыдущее заявление.

– Ну, мне надо идти, но огромное вам спасибо, – повторяет женщина и уходит.

Откуда ни возьмись появляется Элис и мы направляемся к Карлайлу.

– Я нашла Джейкоба, – говорит она своему отцу. – Он ждёт нас у киоска.

Джейкоб?

– Ах, очень хорошо, – отвечает Карлайл. – Ну, тогда думаю, что здесь мы закончили, ведь так?

– Конечно. Только позволь мне ещё кое-что купить. Я быстро.

Элис убегает, оставив меня наедине с Карлайлом. Чувствуя неуверенность, я опускаю взгляд.

– С нетерпением ждёшь Рождества, Белла? – по-доброму спрашивает он. Когда я никак не реагирую, он продолжает. – Надеюсь, ты будешь наслаждаться праздником вместе с нами, – его голос ласков и звучит почти задумчиво.

Не знаю, но, кажется, он становится другим, когда рядом со мной.

– Привет, док, – слышу я позади себя низкий голос.

Я разворачиваюсь, чтобы узнать, кто приближается. Парень младше меня, я думаю, индеец, с длинными волосами и тёмными глазами. Он высок и очень мускулист. Я сразу же делаю шаг назад и врезаюсь в Карлайла, его тело вступает в полный контакт с моим. Я стою неустойчиво и к своему ужасу понимаю, что должно быть, наступила Карлайлу на ногу.

Меня охватывает слепая паника. Я задыхаюсь и, отойдя в сторону, чувствую, как горит моя кожа в том месте, где я прикоснулась к нему. Я поднимаю руки, чтобы извиниться, но вижу со стороны Карлайла успокаивающий жест.

– Всё хорошо, Белла. Ничего не произошло. Всё хорошо. Сделай глубокий вдох.

Я не могу, моё тело требует больше воздуха, чем могут вместить лёгкие. Я ужасно дрожу и чувствую, как подгибаются мои колени. Я хочу вымолить прощение. Должно быть своими глупыми действиями я причина Карлайлу боль.

– Нет, – тихо, но уверенно неожиданно говорит мне на ухо Элис. – Нет никаких причин для паники, и ты не собираешься это делать. Ты меня слышишь?

Я всё ещё задыхаюсь, и она наклоняет голову, чтобы заставить меня посмотреть ей в глаза.

– Задержи на мгновение дыхание. Здесь тебе ничего не угрожает.

С некоторым усилием я делаю, как мне велят. В ушах звенит, а сердце колотится так быстро, что это даже причиняет боль.

– Она в порядке? – спрашивает парень по имени Джейкоб, и в его голосе слышится беспокойство.

– Она будет. Просто дай ей минуту, – говорит Карлайл. Краем глаза я вижу, что он делает шаг назад и уводит Джейкоба подальше от меня.

Элис тихонько успокаивает меня и остаётся рядом.

– Видишь? Ничего не произошло. И ничего не случится. Ты в порядке?

Спустя несколько долгих минут я киваю, и она улыбается мне.

– Пойдём.

Элис жестикулирует Карлайлу, и он возвращается к нам. Поскольку я трусиха, то прячусь за спиной Элис. Я напоминаю себе, что это общественное место. Шансов почти нет, что он сделает что-нибудь здесь, чтобы наказать меня за то, что я наступила на него. Кроме того, этот Джейкоб всё ещё с нами.

– С тобой всё в порядке, Белла? – спрашивает Карлайл и искренность в его голосе и в глазах застигает меня врасплох. Он смотрит на Джейкоба, который стоит рядом с нами. – Это Джейкоб. Он живёт недалеко отсюда, в резервации.

Резервация? Я уже слышала об этом раньше.

– Привет, – хмурясь от неуверенности, говорит Джекоб. – Я – Джейк.

Он не предлагает свою руку, и я благодарна.

– Это Белла, – за меня отвечает Элис, и кивает через плечо на меня. – Несколько месяцев назад она приехала, чтобы жить с нами.

– Ты оказалась в самом лучшем месте, – улыбаясь, говорит Джейкоб.

– Давай, нужно отвезти домой ёлку, – говорит Карлайл, прежде чем я могу обдумать слова Джейкоба. – Думаю, скоро начнётся дождь.

– Конечно, – отвечает Джейкоб и хлопает в ладоши, давая знать, что готов к действиям.

Я вздрагиваю от этого звука и от резкого движения, и Джейкоб смотрит на меня с удивлением в глазах.

– Пойдём, – быстро говорит Элис. – Посмотрим ещё раз, что они продают в киоске.

Я следую за Элис, мысленно благодаря её за отвлечение, хоть и понимаю, что она уже ходила к киоску дважды, но мы остаёмся там до тех пор, пока за нами не приходит Карлайл, говоря, что пора возвращаться домой. Элис покупает ещё несколько рождественских украшений красивой ручной работы, которыми я очень долго любовалась.

Мы подходим к машине, и я моргаю, гадая, куда же делась ёлка.

– Джейк поедет вслед за нами на грузовике своего отца, – объясняет Элис. – Он каждый год помогает нам привезти ёлку домой.

Я удивлена, почему до сих пор не слышала его имя, если он так тесно связан с семьёй, но думаю, что скорей всего что-то пропустила.

Мы возвращаемся домой, а за нами едет большой грузовик. Элис рассказывает мне немного больше о Джейкобе. Его мать умерла, когда он был ещё ребёнком, а отец, страдая от сахарного диабета, находится в инвалидной коляске. Они не могут позволить себе медицинское обслуживание, но Карлайл, в свободное время, часто помогает отцу Джейкоба. В свою очередь, Джейкоб иногда помогает Калленам, например, с такими вещами, как привезти домой ёлку.

Я не понимаю, почему Эммет не может с этим помочь, но держу свои сомнения при себе. Мне также интересно, достаточно ли Джейкоб взрослый, чтобы водить машину, но опять же, не озвучиваю это. Конечно, я не имею права подвергать сомнению мотивы этой семьи.

Карлайл паркует Мерседес в гараже и Элис ведёт меня в дом, а Карлайл тем временем направляется навстречу Джейкобу.

Зайдя в дом, Элис зовёт Эдварда и Джаспера. Эммет, кажется, отсутствует. Два брата, улыбаясь, спускаются вниз, видимо горя желанием установить Рождественскую ёлку. С улыбкой на лице появляется Эсме. Она освободила угол в гостиной, где, как предполагается, должна стоять ёлка. Также улыбаясь, выходит Розали.

Кажется, в доме Калленов Рождество на самом деле семейный праздник.

В дверном проёме, неся ёлку, появляются Карлайл и Джаспер. Вслед за ними, на всякий случай, расставив руки, идёт Эдвард.

За ним следует Джейкоб, и Эсме сразу же подходит к нему, окружая его тёплым объятием, которое он возвращает с кажущимся крайним отчаянием, которое я не могу объяснить.

Я также не могу объяснить внезапную волну незнакомого порыва ревности, которая нахлынула на меня и я хмурюсь, пытаясь подавить это чувство.

– Привет, Джейкоб, – ласково говорит Эсме. – Спасибо, что выручил.

– Без проблем, Эсме, – отвечает Джейкоб, обхватывая своими огромными руками крошечное тело Эсме. – Мне нравится это делать.

– Как твой отец? – спрашивает она и, отстранившись, берёт его руки в свои.

– Хорошо, наверное. Но думаю, могло быть и лучше.

– Скажи ему, чтобы он меньше налегал на витамин (п.п. - Vitamin R я так поняла, это сорт пива ), – устанавливая ёлку и не глядя на Джейкоба, шутит Карлайл. Наконец, мужчины отступают назад.

– Прекрасно, – счастливо выдыхает Эсме. – Такое красивое дерево. Спасибо, что выбрали его, – она исчезает на кухне, чтобы приготовить напитки, и Джейкоб идёт вслед за ней.

– Он выглядит обеспокоенным, – кивает в сторону кухни Джаспер.

– Думаю, здоровье его отца сильно пошатнулось. Я постараюсь проведать его на этой неделе, – отвечает Карлайл.

– Бедный парень, – вздыхает Элис. – Он столько натерпелся.

Кажется, все очень хорошо относятся к Джейкобу, но впечатление такое, словно он не вписывается в этот дом. Почти как я. Сторонний наблюдатель, случайно попавший на огонёк.

Несколько мгновений спустя он вместе с Эсме снова выходит из кухни. Джейкоб что-то жуёт и держит в руке стакан с соком, а Эсме несёт поднос с напитками и с маленькой миской, где лежат последние лакомства из марципана.

Они едят, пьют, болтают немного, а всё что могу делать я, это оставаться в переполненной гостиной. Напряжённая, я сижу на кресле с подголовником. Эдвард очень внимательно смотрит на меня, а затем садится на угол журнального столика, близко ко мне, но достаточно далеко, чтобы я чувствовала себя комфортно. Он оказывается между мной и Джейкобом и, наконец, я снова могу спокойно вздохнуть. Это вовсе не значит, что я боюсь Джейкоба, но одно только его тело внушает определённое беспокойство. Интересно, сколько времени он тратит на тренировки.

Когда напитки допиты, Розали делает музыку громче, а Элис и Эсме идут в кладовку, чтобы взять коробки с рождественскими украшениями. Я встаю, чтобы последовать за ними, чувствуя себя неловко из-за такого количества мужчин в комнате, и надеясь, что Эсме позволит мне помочь.

Джейкоб уезжает после обеда, услышав обещание Карлайла в ближайшее время снова проведать его отца. Оставшуюся часть дня мы украшаем дом. Сидя в углу дивана, я беру на себя задачу по распутыванию гирлянд.

Атмосфера спокойная. На радио между обычными песнями играют рождественские. Джасперу быстро становится скучно, и он уходит, желая немного прогуляться. Эдвард остаётся, чтобы помочь, его высокий рост приходится очень кстати, когда Эсме просит его повесить гирлянды на ёлку.

Карлайл также остаётся и когда сгущаются сумерки, делает всем нам горячий шоколад. Розали, Элис и Эсме работают, весело болтая. Непринуждённость, с которой они украшают дом, говорит мне, что они уже не раз делали это прежде. Некоторые украшения, кажется, даже вешаются на прежние места.

Когда Эсме, извинившись, уходит, чтобы начать готовить ужин, я предлагаю свою помощь, но она отказывается. Элис отвлекает меня от разочарования, указывая на несколько коробок, которые поставила на журнальный столик.

– Выбери то, что тебе нравится, – ободряюще говорит она. – Можешь украсить этим свою комнату.

Я мигаю несколько раз, а затем перевожу взгляд с коробки на неё.

– Разве ты этого не хочешь? Мы с Розали тоже это сделаем. Смотри, – продолжает она и достаёт крошечную рождественскую ёлку. – Ты можешь поставить её на свой письменный стол.

Сказав ещё несколько обнадёживающих слов, она помогает мне выбрать несколько вещей. Розали поднимается наверх и пока Элис расставляет вещицы, осматривает мою комнату.

– Тебе нужно придать этой комнате некую индивидуальность, – говорит Розали. – Подождите. Я сейчас вернусь.

Она возвращается спустя пару минут, неся в руках несколько разноцветных подушек.

– Вот, – говорит она. – Можешь забрать их себе. Они немного приукрасят твою комнату.

Она бросает подушки на кровать и, разложив их, берёт одну, чтобы положить её на кресло-качалку.

– Прекрасно! – улыбается она.

Я перевожу взгляд с подушек на неё и не знаю, как её отблагодарить.

– Скажи спасибо, – пошутив, улыбается Элис, и я поднимаю руки в жесте Намасте, который узнала от тренера – на лице Розали появляется ослепительная улыбка.

– Не за что.

Элис продолжает украшать мою комнату и, закончив, выглядит ужасно самодовольной. После ужина мы собираемся за кухонным столом, чтобы доделать домашнее задание. Я все свои уроки выполнила, но Элис предстоит тест по тригонометрии, и я вижу, что она очень нервничает. Я помогаю ей в течение нескольких часов. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить за всё, что она сделала для меня.

Перед тем как мы собираемся идти спать, Эсме зовёт меня в гостиную. Она сидит на диване с Карлайлом, звук телевизора выключен.

– Твой первый сеанс терапии во вторник после школы. Тебя это устраивает?

Я киваю, хотя каждый волосок на моём теле в знак протеста поднимается дыбом.

– Очень хорошо. Я заеду за тобой после школы, чтобы отвезти тебя в Порт-Анджелес и обратно. Мы вернёмся домой к ужину.

Я с трудом сглатываю, паника дёргает меня за позвоночник и просит об освобождении.

– Всего лишь попробуешь, – успокаивающе говорит Карлайл. – Если после встречи с психотерапевтом ты решишь, что не хочешь этого, мы обсудим другие варианты.

Я киваю, отвлечённая своими сумбурными мыслями. У Эсме добавится куча проблем, ведь нужно будет отвезти меня туда, забрать обратно и ждать, когда пройдёт встреча.

Они желают мне спокойной ночи, и я плетусь по лестнице в свою комнату, теперь заполненную рождественскими украшениями и цветными подушками на кровати. Выключив свет, я ложусь на кровать полностью одетая и смотрю на крошечные огоньки маленькой ёлки на моём столе, пока перед глазами всё не расплывается, и я проваливаюсь в сон.

Здесь Лоран. Он стоит позади меня, и я в страхе съёживаюсь.

– Qu'est-ce que tu as fait maintenant*, Изабелла? – раздражённо бормочет он. Я чувствую его дыхание на своей шее и дрожу, несмотря на то, что стараюсь быть неподвижной.

Перед моим взглядом, на полу, разбитые тарелки, которые выскользнули из моих рук. Осколки повсюду. Я подавляю рыдания. Он не видит, что я плачу.

– Réponds-moi, – со злостью шипит он. – Qu'est-ce que tu as fait*?

Я даже не знаю французский, но думаю, он хочет знать, что я сделала. Не смотря ни на что, я не могу ему ответить. Я давно уже молчу, и он это знает.

Лоран вздыхает и обходит вокруг меня. Угроза в его голосе так же явственна, как и походка.

Я боюсь. Он может быть таким непредсказуемым. После пяти лет наедине с ним я всё равно иногда не могу предугадать его.

– Qu'est-ce que je vais faire avec toi, hm*? – спрашивает он, и эти слова словно скатываются с его языка.

– Parle*! – неожиданно выкрикивает, он и я вздрагиваю. – Почему ты всегда молчишь? Говори, ради Бога!

Моё молчание нервирует его. Это один из тех дней.

Он смотрит на осколки, а затем снова на меня.

– Regarde moi*, – велит он.

Я поднимаю голову и встречаюсь с его взглядом, и его глаза своей темнотой приводят меня в шок.

– Ta faute, – тихо говорит он. – Tout c'est de ta faute*.

Я стою и жду, что последует дальше. Я не могу бежать. Так будет только хуже.

– Убери это дерьмо, – грубо бросает он. – А затем иди в свою комнату. Я ещё не закончил с тобой.


Я резко просыпаюсь, вся в поту, но дрожа от холода. Я качаю головой, пытаясь избавиться от остальной части воспоминаний, о том, что произошло, когда он пришёл в мою комнату и нашёл меня спящей.

Я сажусь, чувствуя, что задыхаюсь и едва в состоянии сдержать рвоту. Вместо этого меня мучает изжога, но по крайне мере, это немного лучше.

Свесив ноги через край кровати, я понимаю, насколько напряжено моё тело. Немного размяв шею и плечи и пытаясь расслабиться, я соскальзываю с кровати и, переодевшись в сухой свитер, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.

Я даже не удивляюсь, когда вижу свет в гостиной, но безумно пугаюсь, когда понимаю что это Карлайл, с книгой в руках сидит на диване.

Он оглядывается через плечо как раз в то время, когда я собираюсь повернуться, но слишком поздно, он уже увидел меня.

Моё сердце сразу же набирает скорость. Я пыталась не попадаться ему на глаза после того, как этим утром причинила ему боль, или, по крайней мере, пыталась не оставаться с ним наедине. Воспоминания о последнем сне всё ещё свежи и я сразу настораживаюсь, боясь того, что может сейчас сделать Карлайл, когда мы остались одни.

Холодный пот течёт по моей спине, и это ощущение отвлекает меня.

– Привет, – закрыв книгу, по-доброму улыбается Карлайл. – Не спится?

Я отрицательно качаю головой, но в любом случае это неправильный ответ.

Я боюсь.

– Почему ты так взвинчена? – спрашивает он. – Может, присядешь? Позволь мне принести тебе чаю.

Моё дыхание прерывистое, но я заставляю себя двигаться и, сев на кресло с подголовником, делаю неглубокие вздохи, понимая, что очень обеспокоена тем, что произойдёт.

Вскоре Карлайл возвращается с чашкой чая и, поставив её на журнальный столик передо мной, снова садится на своё прежнее место на диване.

– Поговори со мной, Белла, – негромко говорит он. – Ты кажешься напуганной. Что-то случилось?

Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Потому что на самом деле кое-что произошло, но это было утром и я даже не знаю, как относиться к этому.

Карлайл открывает ящик под журнальным столиком и, достав блокнот и ручку, толкает их в мою сторону.

– Пожалуйста, поговори со мной. Возможно, я смогу как-то облегчить твои страхи.

С дрожью вздохнув, я смотрю на лежащие передо мной ручку и бумагу.

– Белла, – тихо говорит Карлайл, когда я колеблюсь слишком долго. – Если ты не хочешь говорить, я пойму, но ты напугана и я хочу, чтобы ты сказала, что тебя так расстроило. Тебе приснился плохой сон?

Думаю, это достаточно безопасно, чтобы сказать «да».

– Расскажешь мне?

Я отрицательно качаю головой. Ни в коем случае. Ни за что.

– Ладно, хорошо. Ты переживаешь сейчас из-за своего сна?

Как всегда, не в силах лгать, я качаю головой.

– Тогда в чём причина? – настаивает Карлайл. – Помоги нам забрать твои страхи, Белла. Впустишь нас немного?

Я делаю глубокий вдох и с дрожью выдыхаю. Я совсем не умею скрывать свои эмоции и теперь, плюс ко всему, мои глаза горят от непролитых слёз.

Просто супер.

Может тебе стоит просто покончить с этим, шепчет моё подсознание. Ты же знаешь, что хуже ожидания ничего нет.

Мне ли это не знать?

Я громко сглатываю и пишу.



Карлайл читает и хмурится.

– Ты не причинила мне боль. Именно это тебя беспокоит? Ты боишься, что я злюсь?

Я киваю, эмоции просто разрывают меня на части, а из-за слёз всё вокруг кажется расплывчатым.

– Я не злюсь, Белла. Ты наступила мне на ногу, но это может случиться с каждым. Ты не причинила мне боль и не должна переживать об этом. Даже если б и так, это было случайностью. Ты сделала это не нарочно.

Его слова вихрем проносятся у меня в голове, и только после этого я начинаю понимать их смысл.

Не нарочно. Он делает различие между намеренными и ненамеренными действиями. Но я всё же сделала это, ведь так?

Смогу ли я выяснить это до конца? Хватит ли у меня смелости?



– Нет, в этом нет твоей вины, – тихо, но уверено говорит он. – Это был несчастный случай. Никто не был виноват. Ты не виновата в том, что случилось.

Я должна быть уверена, даже если после этого буду всегда проклинать себя.



– Нет, Белла. И не будет никаких последствий. Кроме того, помнишь договор? Я помню. Никакого насилия. Никаких наказаний.

Тишина.

– Ты слышишь, Белла? Сегодня ничего не случилось. Ты налетела на меня, ну и что? Возможно, как-нибудь я наткнусь на тебя. Наша семья большая, такое всегда может произойти. Ты будешь злиться на меня, если я случайно это сделаю?

Это настолько нелепо, что мои глаза широко раскрываются. Конечно, нет!

Карлайл улыбается.

– Вот видишь. То же самое можно сказать и обо мне, Белла. Это всего лишь случайность, – он пожимает плечами. – Такое часто происходит. И я не сержусь. Я просто беспокоюсь о тебе, потому что ты казалась очень расстроенной. Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Я киваю, на самом деле успокоившись. И по какой-то странной причине, меня охватывает какое-то странное ощущение лёгкости.



В понедельник после школы я снова помогаю Элис с тригонометрией. Уверена, что сама я смогу пройти этот тест, так что могу полностью сосредоточиться на Элис. Я сделала для неё несколько контрольных упражнений, которые немного отличаются от тех, что в учебнике. Она так часто их делала, что уже знает, как решать. Новые упражнения должны проверить её знания. Покусывая ручку, она вспоминает нужную формулу. А я в это время листаю книги, которые взяла в школьной библиотеке, чтобы подготовить материал для реферата.

Из-за отсутствия вдохновения, я решила написать его на тему Специальных Олимпийских Игр. Я собираю материал и поскольку углубляюсь в эту тему, она начинает обретать для меня всё больший смысл.

Карлайл приносит нам напитки и спрашивает, как у нас дела.

– Белла заставила меня решить дополнительные задания по тригонометрии, – говорит Элис. – Чтобы помочь мне подготовиться к завтрашнему экзамену.

– Это очень мило с твоей стороны, – говорит мне Карлайл.

Я отвожу взгляд, смущаясь от комплимента.

Карлайл посмеивается.

– Всё ещё не привыкла к похвале?

Покраснев, я снова качаю головой, и он снова улыбается.

– Над чем ты работаешь?

Я открываю книгу, чтобы он смог увидеть название.

– Думаю, это для её реферата, – за меня отвечает Элис.

– О, – отвечает Карлайл. – Специальная Олимпиада?

Я киваю.

– Какая-то конкретная подтема?

Я киваю ещё раз.

Карлайл тоже садится за стол.

– Расскажешь мне?

Я очень коротко пишу о том, что хочу сделать это с психологической точки зрения, и достичь этой цели несколькими способами.

– Это очень интересно, – одобряя, говорит он. – Ты нашла информацию об этом?



- Ты выбрала трудную тему. У меня есть несколько медицинских книг, где может быть информация об этом. Хочешь посмотреть?

В шоке, я настороженно киваю.

– Приходи ко мне в кабинет. Мне помочь тебе с этим?

Я сглатываю и снова киваю, в шоке от его предложения. Я не чувствую скрытого мотива. Он кажется, на самом деле хороший. Я знаю, мне нужно быть осторожной, а также я понимаю, что он попросил меня прийти к нему в кабинет, но это и вполовину не так страшно, как я ожидала.

Может, он действительно хочет помочь.

Карлайл улыбается и снова встаёт, оставив меня помогать Элис с тригонометрией. Мы заканчиваем, как только она начинает чувствовать себя более уверенно, но стоит ей закрыть учебник, как её плечи поникают.

– Я никогда не смогу это сделать.

Я хмурюсь. Она не понимает, на что на самом деле способна. Я разворачиваю скомканный клочок бумаги, который собиралась выбросить и быстро пишу.



Она смотрит на меня, в её расширившихся глазах сплошное сомнение.

– Ты уверена?

Я киваю со всем убеждением, на которое способна. Уверена, что она отлично справиться.

Во вторник в школе более спокойно. Но ужасно холодно и мои пальцы немеют, потому что, кажется, я никак не могу согреться. Я хожу с урока на урок, находя спасение в повторяющемся распорядке, наслаждаясь чувством безопасности, точно зная куда идти и что нужно делать.

На тригонометрии Элис очень нервничает. Я хочу успокоить её, но меня отвлекает громкая болтовня Джессики.

– Я полностью всё завалю, – жалуется она Элис. – Я просто уверена в этом.

– А я уверена, что ты справишься, – бормочет Элис, побледнев из-за своих переживаний.

– Нет! – восклицает Джессика. – С тем же успехом я могу просто не делать этот тест.

– Ну и не делай, – теряя терпение, огрызается Элис. – Попробуй, если это действительно помогает.

– Остынь, подруга, – бормочет Джессика. – Или хочешь, чтобы я провалилась?

– Конечно, нет, – отвечает Элис. Она открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но учитель привлекает к себе внимание класса, и я иду к своему месту. Элис встречает мой взгляд, и я киваю ей, надеясь, что этим жестом смогла передать свою уверенность. В ответ она слегка улыбается мне и поворачивается лицом к учителю.

Как по мне, так тест очень простой. Правда. Я справляюсь с ним через двадцать минут, и ещё раз просматриваю, проверяя, ничего ли не забыла.

Нет, похоже, всё в порядке.

Я сижу на своём стуле, не оглядываясь и не делая ничего, что могло бы привлечь внимание. Но учитель всё же замечает меня.

– Ты закончила, Белла?

Вздрогнув, я встречаюсь с ним взглядом и киваю.

Он встаёт, и, взяв бумаги со своего стола, подходит ко мне. Просматривая мою работу, он почти незаметно кивает.

– У тебя есть домашнее задание по другим предметам? – очень тихо, чтобы не потревожить девушку рядом со мной, спрашивает он.

Широко раскрыв глаза, я киваю.

– Не шуми и занимайся своими делами, – наставляет он и снова отходит от моего стола. – Смотрим прямо перед собой! – говорит он остальной части класса, и я встречаюсь взглядом с Элис, перед тем как она отворачивается.

Надеюсь, тест для неё не слишком сложен.

Двигаясь очень медленно и тихо, я достаю из рюкзака книгу, по которой пишу реферат. Я полностью погружаюсь в чтение и не успеваю опомниться, как звенит звонок.

Ко мне сразу же подходит Элис.

– Ты быстро справилась, – говорит она.

Я киваю.

– Неужели для тебя это так просто?

Я снова киваю, теперь чувствуя неловкость.

– Ты так быстро всё сделала! – подойдя к нам, говорит Джессика. – Так всё плохо?

Я качаю головой.

– Ну, ты не могла сделать всё, если закончила так быстро, я имею в виду, ты просто не успела бы выполнить все задания. Ты некоторые пропустила?

Нахмурившись на её предположение, я снова качаю головой.

– Возможно, про некоторые ты забыла. Боже, мне не хватило времени, чтобы всё закончить! Уверена, что я всё завалила.

Мне очень хочется, чтобы Джессика ушла. У нас не так много времени, а мне ещё нужно узнать мнение Элис об этом тесте. Я встречаюсь с ней взглядом и пытаюсь передать свой вопрос глазами и кивком головы.

– Я не знаю. Но после твоих объяснений, я много чего поняла. Посмотрим, – с сомнением говорит она.

Джессика быстро теряет интерес и уходит на следующий урок.

– Не беспокойся! – говорит Элис, заметив, что я смотрю вслед уходящей Джессике. – У неё нет и половины твоей индивидуальности. Не обращай на неё внимание.

Услышав её слова, я слабо улыбаюсь и позволяю провести меня на испанский.

– Увидимся на большой перемене.



На биологии Эдвард как всегда рядом со мной. И снова мы берём микроскоп и работаем в паре. На этот раз лабораторная даётся мне не так легко и Эдвард терпеливо мне всё объясняет, и постепенно моё беспокойство по поводу того, что это должно быть очень утомительно для него угасает.

– У тебя сегодня первая встреча с психотерапевтом? – тихо спрашивает он, не поднимая на меня глаз и сосредоточившись на своей работе.

Я сглатываю и киваю, удивляясь, откуда ему это известно.

– Боишься?

Да, очень.

– Уверен, всё будет хорошо. Знаю, папа очень старался, чтобы найти того, кто тебе подойдёт.

Я не могу реагировать на это, потому что просто не знаю как.

– Ты сможешь это сделать, я уверен, – тихо говорит он. – Думаю, я могу представить, почему тебе не хочется туда идти, но ты достаточно сильна, и сможешь перебороть свой страх.

Испытывая неловкость, я начинаю ёрзать на стуле и стараюсь сосредоточиться на задании.

– Прости, я больше не буду, – шепчет он, и какое-то время мы работаем в молчании.

Когда подходит моя очередь снова проверить микроскоп, Эдвард начинает двигать его ко мне как раз в тот момент, когда я протягиваю за ним руку. Наши руки соприкасаются, и я резко отстраняюсь, словно поражённая молнией, больше в шоке от внезапного прикосновения, чем от чего-то ещё.

– Прости, – бормочет он и откидывается назад, чтобы я смогла проверить микроскоп.

Мы работаем бок о бок друг с другом, и ещё два раза он слегка касается моей руки. Когда слегка раздражённая и растерянная я смотрю на него, он встречает мой взгляд.

– Прости, – снова говорит он, но уголки его рта дёргаются в улыбке.

Я тяну свои руки назад и прячу их под столом, интересуясь, что он задумал. Он снова сосредотачивается на задании и ничего не говорит до конца урока.

– Как сочинение по физкультуре?

Он действительно полон решимости завести со мной разговор. Жестом я пытаюсь дать понять, что работаю над этим.

– Откуда ты берёшь информацию? – спрашивает он. – Интернет?

Я снова киваю.

– Я тут подумал, если ты захочешь поехать в библиотеку Порт-Анджелеса, то я могу отвезти тебя. Я в любом случае туда собирался, поэтому... поедешь со мной?

Услышав предложение Эдварда, я мигаю и смотрю на него. Меня тревожит мысль, что очень долгое время я буду с ним наедине.

По какой-то причине Эдвард выглядит огорчённым, но маскирует это и пытается улыбнуться.

– Подумай об этом. Мне бы хотелось, чтобы ты позволила отвезти тебя туда. А потом доставить обратно.

После долгого молчания Эдвард снова говорит:

– А если я попрошу Элис поехать с нами, ты согласишься? Она, скорее всего не пойдёт в библиотеку с нами, но составит компанию по дороге. Так ты подумаешь над этим?

Я думаю очень долго, а затем медленно киваю. Он в любом случае туда собирается, а мне на самом деле очень хочется увидеть библиотеку. И если с нами поедет Элис, как и тогда, с Карлайлом, то я могу согласиться.

Улыбка Эдварда не могла бы быть более торжествующей.



«Qu'est-ce que tu as fait maintenant» – «Что ты наделала?»
«Réponds-moi. Qu'est-ce que tu as fait?» – «Отвечай, что ты наделала?»
«Qu'est-ce que je vais faire avec toi, hm?» – «Что мне с тобой делать, а?»
«Parle!» – «Говори!»
«Regarde moi» – «Посмотри на меня»
«Ta faute. Tout c'est de ta faute» – «Твоя вина. Это всё твоя вина»

Мы ждём вас на форуме)))