Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Истерзанная/TORN. Глава 12. Часть 1.










Карлайл

Всё началось с телефонного звонка. Рене Дуайер, отличный психотерапевт и очень хороший друг семьи, позвонила мне в воскресенье вечером, где-то чуть более двух недель назад.

Она была очень взволнованна, хоть я понимал, что она пыталась это скрыть. Мы немного пообщались на общие темы: она спросила как мои дела, затем справилась о моей жене и детях. В частности спросила о Джаспере и Розали.

Догадываясь, что она позвонила не для того, чтобы просто поболтать, я ждал, когда она назовёт мне настоящую причину своего звонка.

Я оказался прав.

Рене рассказала мне, что одна из её подопечных прошлой ночью пришла к ней домой. Семнадцатилетняя девушка, травмированная до ужаса. Девочке необходимы дом и семья. Рене не собиралась отдавать её обратно Стефану, её приёмному отцу, и отказывалась отсылать её в приют. Прямо сейчас наиболее важной «терапией» для девочки была любящая семья, а не методы лечения в незнакомой ей обстановке.

Мысленно приготовившись, я спросил её, что случилось с этой девочкой. Рене – настоящий профессионал, и никогда не взяла бы девушку к себе в дом, если б дело на самом деле не оказалось серьёзным. И так как по роду своей специальности она связана с травмированными детьми, я понимал, что её рассказ не покажется мне приятным.

Я был прав. Белла пришла в дом к Рене в жуткой панике. Рене сразу же увидела на шее девушки фиолетовые синяки и поняла, что приёмный отец пытался её задушить. Рене отвезла Беллу в больницу и убедила согласиться на то, чтобы врач осмотрел её и собрал доказательства. Было очевидно, что девушку грубо изнасиловали.

Голос Рене сорвался, когда она сказала мне, что это случилось не впервые. Она не знала. Белла даже не намекала об этом. В больнице стало известно, что синяки на шее были только верхушкой айсберга. Всё её тело было покрыто ушибами – исчезающими и нанесенными совсем недавно – и многочисленными шрамами. Медсестра, помогавшая при осмотре, извинившись, выбежала из кабинета. У Беллы были травмы, увидев которые сам врач с трудом держал свои эмоции под контролем.

Стало ясно, что это происходило, уже Бог знает сколько времени. Рене давно пыталась перевести Беллу в другую семью, но чиновники-бюрократы в течение многих месяцев не давали ей это сделать. Когда Белла убежала от Стефана, Рене не могла больше ждать и решила забрать её у него и предоставить девушке надёжный дом. Она не могла позволить Белле вернуться к приёмному отцу, но и не могла оставить девушку у себя.

Именно в этот момент я почувствовал, что в моей семье грядут серьёзные перемены.

Прежде чем я позволил Рене задать этот вопрос, я пожелал узнать как можно больше. Я не спрашивал, было ли с Беллой теперь «все в порядке». Очевидно, что это не так. Я спрашивал первое, что приходило на ум, и в то же время записывал вопросы, которые хотел задать ей позже.

Я спросил, собирается ли Белла выдвигать обвинения.

– Ах, это может стать проблемой, – сказала Рене.

Я сочувственно вздохнул.

– Она ещё слишком напугана, чтобы говорить об этом?

– На самом деле причина совсем в другом. Она, мм… она не говорит.

Мне казалось, я понял, что она имела в виду, но всё же подумал, что Рене довольно странно выразилась.

– Конечно, должно быть из-за попытки удушения повреждены её голосовые связки. Надеюсь, это временно?

Прежде чем снова заговорить, Рене немного помедлила.

– Да, её голосовые связки повреждены, и она не смогла бы говорить, даже попытавшись. Но я не это имела в виду, Карлайл. Белла не говорит, и не говорила даже до этого инцидента.

– Прости, что?

– Она не говорит, Карлайл. Она молчит уже на протяжении очень долгого времени.

– Совсем не говорит? – никогда я не слышал ничего подобного. Конечно, человек может молчать, но чтобы совсем не разговаривать – мне казалось это практически невозможным.

– Совсем. Думаю, она не делала этого годами.

Заинтригованный, но в то же время потрясённый полученной информацией, я сел за свой стол. Конечно, мне было известно о травмах, когда человек какое-то время молчит. Но не разговаривать в течение многих лет? Я никак не мог этого понять. Для меня это было нереальным.

– Как такое возможно? Как я понял, раньше она разговаривала?

– Да, есть люди, которые слышали, как Белла разговаривала, когда была маленькой. Это психологический барьер. Физически у неё нет никаких проблем. Ну, кроме данного времени, но это временно.

Я помолчал.

– А как же она общается? Она ведь должна участвовать в том, что её окружает. Как она учится в школе? Она ходит в школу? Она использует язык жестов? – я чувствовал себя довольно глупо, и когда Рене захихикала, это ощущение только усилилось.

– О, пусть тебя это не беспокоит. Она прекрасно справляется. В школе все ученики и учителя считаются с тем фактом, что она не говорит. Но отвечая на твой первый вопрос – Белла, возможно, не будет выдвигать обвинения против Стефана. Она не стала бы этого делать, даже если бы могла говорить.

Мне казалось, я понимал, почему. Белла ещё не до конца справилась с этой ситуацией и чтобы полностью прийти в себя, ей нужно было какое-то время, и только после этого она, возможно, смогла бы столкнуться с процессом дачи показаний против своего приёмного отца. Я сменил тему.

– Расскажи мне подробнее об этой девочке.

И когда Рене начала говорить, я поражённо слушал.

Рене разговаривала со мной около двух часов, отвечая на мои вопросы и предоставляя интересующую меня информацию. Еще больше информации было собрано в файл, который она выслала на мой компьютер.

Я предчувствовал её следующий вопрос и знал, что моим ответом будет «да». Да, мы ознакомимся с файлом. Да, мы обдумаем эту ситуацию с Беллой. Да, мы перезвоним Рене.

Закончив телефонный звонок, я не очень удивился полученному немедленно почтовому сообщению. Распечатав файл, я пошёл искать Эсме – мою любимую жену, с которой жил уже на протяжении почти двадцати лет.

~O~


Мы с Эсме прочли этот файл вместе. Он казался хаотичным, неполным. Поскольку Белла никогда не рассказывала о том, что с ней произошло и единственные бесспорные факты были из ограниченной медицинской документации, хранившейся в службе социального обеспечения. Рене добавила свои теории – то, что по её мнению было очевидным. В своей жизни Белла видела много насилия – физического и психологического – она подвергалась ему с пяти лет. Психологическое насилие так и не было доказано, но поведение Беллы давало понять, что она прошла через невообразимый ужас. Та информация, которая была изложена в файле, обрекла нас с Эсме на несколько бессонных ночей.

До четырнадцати лет Белла жила со своим отчимом Лораном. Её родная мать уехала, когда девочке ещё не было семи. Родной отец не признал ребёнка. Когда Белле исполнилось четырнадцать, Лоран был арестован по обвинению в мошенничестве и приговорён к нескольким годам тюрьмы. Так как мать Беллы отказалась от своих родительских прав, да и к тому же никто не мог её найти, Белла стала жить в приёмной семье.

И хоть она никогда не говорила об этом и не предъявляла никаких обвинений, были все признаки того, что Белла подвергалась насилию со стороны своего первого отчима – Лорана. Она проявляла все признаки психологических травм. Тот факт, что она не говорила, только один из них. Она до ужаса боялась своих воспитателей и бурно реагировала на любую неожиданность. Разбирающиеся в этом люди видели, что её поведение красноречивее всяких слов.

И всё же, как я понял, Белла не собиралась выдвигать обвинения. И не хотела ничего слышать о своём прошлом.

Она, вероятно, пыталась защитить своего отчима или просто слишком боялась его.

Белла стала жить в приёмной семье в Финиксе. Стефан и его жена Ирина уже имели двух приёмных детей. Спустя три года, после того как у Ирины случился выкидыш и эмоциональный срыв, женщина попала в психиатрическую больницу. Другим детям быстро нашли новую семью, но по какой-то неизвестной причине с Беллой это заняло намного больше времени. Больше на целых семь месяцев. Именно Стефан был тем приёмным отцом, от которого сбежала Белла.

В семье Стефана поначалу всё казалось нормальным. Социальная служба назначила Рене психотерапевтом Беллы, так как девочка, без сомнения, нуждалась в помощи. Рене наблюдала за Беллой на протяжении нескольких лет, но так и не смогла заставить её говорить.

По возможности, Белла полностью избегала взаимодействий с другими людьми. Она отвечала на простые односложные вопросы, но даже на это ей нужно было решиться. Белла, как выразилась Рене, была полностью погружена в себя.

Даже появившись в середине ночи в доме Рене, с очевидными признаками борьбы на шее, она всё ещё не говорила. Она не отвечала на вопросы, которые ей задавали врачи. Она не отвечала на вопросы, которые ей задавали полицейские. Она не дала не единого намёка, чтобы дать понять, что же с ней произошло. Она просто отказалась общаться или просто признавать окружающих её людей.

В школе было известно о проблемах Беллы и дети, как правило, просто избегали её. Учителей её молчание беспокоило, но они никогда не замечали за девушкой ничего плохого. Она была просто очень спокойной и тихой. Она никогда не участвовала в драках и никогда не шла против учителей. Её можно было назвать почти покладистой. И очень смышлёной.

Белла была тихой. Но не только потому, что она не разговаривала, всё её поведение было таким. Она старалась держаться обособленно. Она не была жестокой, ни к себе, ни к другим. Она была сломленной и очень сильно всего боялась. Она очень сильно реагировала, если пугалась или ее заставали врасплох.

И она не могла выносить прикосновений.

Дойдя до этой информации, мы с Эсме вздрогнули. Я знал, что для жертв сексуального насилия прикосновения иногда невыносимы. Но Рене в своём файле предупреждала, что реакция Беллы намного хуже. Чаще всего, когда её касались, она просто «закрывалась». Я точно не знал, что это означало, но у меня имелись свои предположения.

Когда мы с Эсме дочитали файл до конца и посмотрели друг на друга, мы уже знали, что наше решение принято.

– Мы должны ей помочь, – просто сказала Эсме.

Мы смотрели друг на друга очень долгое время.

– Мы должны понимать, что эта девушка никогда не сможет полностью исцелиться. То, через что она прошла…

– Мы обязаны попытаться. Ведь ты согласен?

– Конечно, Эсме. Но мы должны быть осторожными со своими стремлениями.

Эсме казалась раздражённой.

– У меня нет никаких стремлений. У меня есть девушка, которая нуждается в доме.

Выбор её слов не ускользнул от меня.

– Я тоже чувствую, что мы должны принять её в свою семью, но нам нужно всё обсудить, осознать весь риск.

– Да, ты прав. Нам ещё нужно получить согласие детей. Но после того, что я прочитала… думаю, она прекрасно впишется в нашу семью. Если, говоря про риск, ты имеешь в виду агрессивность – и учителя, и Рене утверждают, что она не такая.

– Дело не только в агрессивности. Мы должны быть уверены, что сможем предоставить ей дом, и всё то, в чём она нуждается.

Эсме ненадолго задумалась.

– Я думаю всё, в чём она нуждается – это любящая семья. Не психотерапевты, их методы, подходы и жалость. Ей нужна… обычная жизнь. Этой девушке нужно показать, какой она может быть. Но, конечно, я не врач. Я просто мать.

– Я возненавидел бы себя, если попытавшись, мы бы вдруг поняли, что не смогли дать ей то, что нужно, Эсме. Я не хочу подвести эту девочку. В её жизни было уже столько разочарований.

Эсме обхватила ладонями моё лицо и с любовью посмотрела на меня.

– О, Карлайл, теперь я вижу, откуда у Эдварда склонность всё усложнять. Ты же знаешь, что уже принял решение, так почему ты так строг к себе?

– Мы не должны делать это необдуманно, Эсме. Нам нужно всё обсудить.

– Ну, так мы этим и занимаемся, верно? Я думаю, есть причина, почему Рене позвонила именно нам, а не обратилась в социальную службу, пытаясь найти для девушки семью. И я уверена, что со временем Белла полностью исцелится.

– Почему ты так думаешь? – искренне интересуясь, спросил я.

– Из того, что мы знаем, Белла боролась со Стефаном, когда он пытался её задушить. Она боролась за свою свободу, и она обратилась за помощью. Я думаю, это говорит о том, что она готова бороться за лучшую жизнь. Она уже сделала первый шаг. Возможно, мы сможем помочь ей на этом пути.

У моей жены, как всегда была своя логика.

Мы обсуждали эту тему в течение нескольких дней, то и дело созваниваясь с Рене, и нерешительно пытаясь найти причины не принимать Беллу к себе в дом. Но так и не смогли их найти. Мы были абсолютно убеждены, что для Беллы есть только одно подходящее место. И если б это зависело от нас, то она приехала бы уже завтра.

Однако не только мы принимали решения в нашей семье и хотели, чтобы наши дети так же были с этим согласны. Если б это оказалось не так, Белла никогда бы не переступила порог нашего дома.

Неудивительно, что наши дети не пришли в восторг, узнав, что в нашей жизни появится Белла. Мы созвали семейный совет и рассказали им о семнадцатилетней девушке по имени Изабелла, которая через многое прошла и нуждается в доме. Мы знали, что Белла просила (видимо, она всё же могла общаться, когда этого хотела) не раскрывать никому деталей её прошлого. Было непросто попытаться предоставить нашим детям полную картину того, чего им ожидать, не имея возможности вдаваться в подробности.

Мы рассказали им, что девушка травмирована и ей не нравится, когда к ней прикасаются. Мы сказали им, что она не говорит, и при этом заметили, что нашим детям тоже нелегко было это понять. Мы не стали уточнять, как долго Белла ничего не говорила. Мы решили, что это не важно.

Посыпались вопросы. Мы ответили на них, насколько было возможно. Мы попытались дать понять, как были бы рады, если б дети приняли Беллу в наш дом, ведь собирались сделать это только с их согласия. Мы просили, нет, требовали их искреннего мнения – ведь это так же и их дом, и мы должны были прийти к единому мнению, как одна семья. Кроме того, мы бы никогда не смогли бы дать Белле то, в чём она нуждалась, если б она не чувствовала себя у нас желанной.

Элис согласилась сразу. Джаспер пожал плечами и попросил нас делать то, что мы считаем нужным. Эммет казался немного обеспокоенным, но в целом возражать не стал, Розали же наотрез отказалась высказать своё мнение. Это не значит, что она была против, Розали не постеснялась бы выразить своё несогласие. Эдвард провёл рукой по волосам и очень долгое время смотрел на меня, но ничего не говорил.

Он пришёл ко мне спустя несколько дней, когда я сидел в своём кабинете и занимался документами.

– Когда она приедет?

Я посмотрел на него. Высокий и худощавый, он превращался в красивого молодого человека. Он был самым младшим в нашей семье, пусть и на считанные минуты. Его сестра-близнец Элис появилась на свет первой.

– Мы ещё не решили, будет ли она жить с нами, – ответил я своему сыну.

– Да ладно тебе, папа. Конечно же, вы всё уже решили.

И хоть он всё ещё подросток, всё же кажется мудрым не по годам. Эсме часто шутит, что, несмотря на то, что ему только семнадцать, его душе, должно быть, более века.

Я решил быть честным с ним. Он этого заслуживал.

– Да, мы очень этого хотим.

Долгое время он просто смотрел на меня.

– С чего вдруг такой альтруизм?

Не сдержавшись, я усмехнулся.

– Нет никакого альтруизма. А может, и есть. Мы с твоей мамой узнали её историю и хотим ей помочь.

– Но нам вы её историю не рассказываете, – в его голосе слышалось разочарование.

– Белла очень просила не делать этого, и мы просто уважаем её желание.

Эдвард сел на диван, стоявший у стены, и задумался.

– Как, по-твоему, мы можем принять решение, если ничего о ней не знаем?

Я смотрел на Эдварда и видел беспокойство на его лице. У него склонность всё обдумывать и просчитывать. Он всегда стремится знать каждую сторону сложившейся ситуации, каждый возможный сценарий.

– Мы рассказали то, что вам необходимо знать. Пойми, Эдвард, иногда нужно просто сделать шаг вперёд. Не каждое решение, которое ты принимаешь, должно быть без риска.

– Я думаю, это очень большой риск – приглашать к нам в дом травмированную девушку. А что, если она агрессивна?

– Это не так. Мы вам об этом говорили.

– Ты не можешь быть в этом уверен, – упорствовал он. – А что, если она невыносима? Что, если…

– Эдвард, хватит, – я не мог больше этого терпеть. – Прекрати думать о том, что может пойти не так и подумай лучше, как она должна себя чувствовать.

Беспокойство на его лице сразу же сменилось на боль.

– Я пытаюсь, папа, – он говорил тихо, почти шёпотом. – А что, если мы не сможем ей помочь?

Прежде чем ответить, я на мгновение задумался.

– Я думаю, радушно предоставив ей дом, в котором она почувствует себя желанной, мы уже ей поможем.

– Это на самом деле плохо, да? Её история? Не так, как у Джаса и Роуз?

– Плохо, – признался я. – Именно поэтому мы думаем, что вам лучше об этом не знать, к тому же так хочет сама Белла. Возможно, со временем, она всё расскажет сама.

– Но она не говорит? – как и всем нам, ему было нелегко осознать этот факт.

– Нет.

– Тогда как мы будем общаться? – он снова начал волноваться.

– Я уверен, что мы найдём способ, Эдвард. Существует намного больше путей взаимодействия, чем обычные слова. И вполне возможно, она ещё будет говорить.

Я очень надеялся, что окажусь прав.

~O~


Я не жалею, что пригласил Беллу к нам в дом. И знаю, что Эсме тоже об этом не жалеет.

Только убедившись, что дети полностью поддерживают наше решение, мы дали Рене свой окончательный ответ. И после этого, готовясь к приезду Беллы, созванивались с Рене практически каждый день, обсуждая каждую деталь, каждый аспект, каждую возможность.

Но всё же ничего не могло подготовить нас к этому.

Девушка сломлена – вряд ли какому-либо человеку на земле пришлось пройти через большее, чем прошла она. Мы можем только надеяться, что причиненный ей ущерб поправим.

Опытным взглядом врача я сразу же увидел что с ней что-то не так физически. Тёмные тени под глазами выдают истощение, которое является результатом более чем одной бессонной ночи. Она отощала и очень худа. Видимо, перед тем как сбежать от Стефана она недоедала, но стало ещё хуже, так как из-за поврежденного горла, которое не давало ей нормально питаться, в течение нескольких недель она не могла принимать твёрдую пищу. Когда в воскресенье я увидел на её шее синяки, сразу понял, какую сильную боль она испытывает.

Но... она скрывает это. Даже мне, врачу-травматологу с многолетним опытом работы трудно сказать, испытывает она боль или нет. Не удивительно, что Рене никогда ничего не замечала. Девушка мастерски скрывает свой дискомфорт.

Те физические ужасы, которые ей пришлось на себе вынести, и которые оставили на ней свои следы – неописуемы и за пределами понимания. Но не это шокировало нас всех.

Бесконечный страх в её глазах расстраивает и просто сводит с ума. Не нужно быть психотерапевтом, чтобы понять, насколько эта девочка травмирована. Обеспокоенная и пугливая, она вечно на страже. Первую ночь она почти не спала, слишком напуганная, чтобы уснуть. Кажется, она отчаянно боится сделать что-то плохое, и ждёт наказания за то, в чём совсем не виновата – эпизод на кухне и испорченная рубашка, только два примера. Нас с Эсме очень огорчал тот факт, что она просила наказания, думая, что сделала что-то не так.

Я чувствую опустошение, думая, на что была похожа её прежняя жизнь. Помимо сексуального насилия, которое, скорей всего ей пришлось выносить, она стала также жертвой физического. И учитывая то, как она двигается, как ведёт себя, это происходило на постоянной основе. Что же такого сделал Стефан, что эта девушка так всего боится? Что произошло с ней и что заставило её стать такой?

Должен сказать, что был просто шокирован её храбростью, когда решив, что заслуживает наказания, она положила на мой стол ремень. Кажется, что жизнью девушки управляет страх, но при этом она неимоверно сильна. Она ясно дала это понять, когда узнала, что, не спросив и не поставив её в известность, я дал ей лекарства.

И она абсолютна права. Я горжусь тем, что она показала нам свой характер, дав понять, с чем мириться не будет. Её гнев дал мне надежду, что, в конце концов, есть шанс и для неё. Она ещё не потеряла волю к борьбе. Может, со временем, она даже полностью исцелится. Благодаря воле и силе оставит своё прошлое позади.

Мне тяжело от того, что она не поверила нам, когда мы сказали, что не причиним ей боли. Мы надеемся, что договор станет небольшим шагом в нужном направлении. Я хочу сделать всё возможное, чтобы избавить её от этого страха. Несколько раз её коснулись, случайно или по не знанию, и она отреагировала так же бурно, как об этом предупреждала Рене. Приступы тревоги наносят вред её телу и ясно, что у неё осталось не так уж много сил. Однажды, когда Белла начала задыхаться, мне показалось, что она может потерять сознание. Эти приступы истощают её ещё сильнее. Меня удивляет, что она всё ещё твёрдо стоит на ногах.

Но дело не только в том, что она встревожена, когда люди пытаются к ней прикоснуться. Её недоверие кажется намного глубже. Это недоверие основано не только на страхе перед насилием, мне кажется, она сомневается в каждом добром слове, каждом добром жесте, на которые мы не скупимся для неё. Она сужает глаза и, кажется, каждый раз заново переосмысливает нашу мотивацию. Тревога в её глазах, когда привлекая её внимание, мы называем её по имени, выбивает из колеи.

Мы не жалеем о том, что Белла вошла в наш дом, в нашу жизнь. Мы не хотим изменить её и не ждём, что в течение нескольких недель она волшебным образом исцелится. Мы не думаем, что сможем за несколько дней завоевать её доверие. Мы просто хотим показать ей, что в жизни также существует доброта. Мы хотим показать ей, что жизнь – это намного больше, чем постоянный страх. И я надеюсь, что Белла даст нам такой шанс.

Но как успокоить девушку, которая не может рассказать о своих страхах, и которая не выносит дружеских прикосновений?

~O~


Боюсь, пока мы не очень хорошо справляемся, пытаясь предоставить Белле спокойный и надёжный дом.

Каждому из нас, кроме Элис и Розали, к сожалению, удалось подтолкнуть Беллу к срыву.

Даже мне, прямо сейчас. После нелегких попыток поговорить с ней – даже не знаю, как это с такой лёгкостью удаётся Эсме, кажется, моя жена, просто чудо – я, желая выяснить, как Белла себя чувствует, протянул руку, чтобы проверить опухоль на голове, прекрасно зная, что девушка не выносит прикосновений. Прекрасно зная, что перед тем как сделать это, я должен объявить о своих намерениях.

Как я смог совершить такую ужасную ошибку навсегда останется для меня загадкой.

Белла резко отшатнулась от моего неожиданного движения. Страх в её глазах, казалось, раздирал душу. Она испугалась меня и всё потому, что я действовал автоматически. Я извинился и, надеясь успокоить её, постарался объяснить, что собирался сделать. Очень неприятно видеть, что кто-то так расстроен, и понимать, что причиной этого стал именно ты.

А затем я стал свидетелем того, что уже видели Эдвард и Эсме. После моей попытки использовать на ней свой докторский авторитет, по опыту зная, что иногда это помогает расслабиться взволнованным пациентам, она полностью ушла в себя.

С точки зрения врача, такое поведение казалось очень интересным. С точки зрения отца, я был сильно обеспокоен. И чувствовал вину, потому что причиной этого был именно я. Как она может научиться доверять нам, если мы не выполняем своих обещаний?

Я пытался вывести Беллу из этого безразличного состояния, но безрезультатно. Мне стало интересно, осознаёт ли она, что происходит вокруг? Она всё ещё сидела на кровати, но глаза её были пусты, а рот слегка приоткрыт. Не была и намёка на то, что она в полном сознании.

Я врач, поэтому любопытство одолевало меня – я не мог ничего с этим поделать. В сознании ли она? Что произойдёт, если я щёлкну пальцами перед её лицом или попытаюсь поднять её руку? Выйдет ли она из этого ступора?

Но Белла не объект для исследований и, конечно же, я не собирался таким образом добиваться её реакции. Это даже не обсуждается.

Я мог хотя бы проверить её голову. Но не собирался дотрагиваться до Беллы, воспользовавшись её состоянием. Я не хотел полностью лишиться её доверия. Я уже достаточно ей навредил. Обследование могло подождать. Самое главное, чтобы она снова пришла в себя. Проблема в том, что я понятия не имел, как мне к этому подступиться. Как врач скорой помощи я видел ужасные травмы, худшие из тех, что может выдержать человеческое тело. Но я никогда не сталкивался с психологическим ущербом, который может быть нанесён человеку.

К счастью в этот момент пришла Эсме. Увидев, что Белла снова закрылась, она была потрясена, но, не задумываясь ни на мгновение, встала на колени перед кроватью и тихим спокойным голосом начала говорить бесконечные успокаивающие слова.

Я вышел из комнаты. Возможно, это было не лучшее решение, но я знал, что в данный момент это правильно. Белла отступила, потому что почувствовала себя в небезопасности, и пусть мне нелегко это признать, но угрозу представлял для неё именно я. Белла, вероятно, вернётся к нам снова, как только эта угроза покинет её комнату. Остаётся надеяться, она поймёт, что не было никакой необходимости уходить в себя. Не было никакой необходимости бояться.

И вот теперь я здесь, в своём кабинете. Жду. Я могу справиться с самыми сложными ситуациями, возникающими в больнице, в самый разгар операции, отдавая распоряжения группе экспертов, но прямо сейчас, должен признаться, я немного потрясён.

Моё сердце разрывается, когда я вижу страх этой девочки. Всё, что я хочу сделать, это успокоить её и обнять, пытаясь заставить почувствовать себя в безопасности. Но успокаивающим словам она не верит, а прикосновения вызывают у неё неистовую реакцию. Что же нам нужно сделать, чтобы она поняла, что ей ничего не угрожает, чтобы заставить её выйти из своей раковины, если она блокирует все возможные пути?

Белла, должно быть, чувствует себя ужасно одинокой и опустошённой. У меня такое чувство, будто она думает, что не заслуживает любви. Жертвы серьёзного психического и физического насилия, такие как Белла, зачастую повторяют слова своих насильников – что они ничего не стоят и то, что с ними произошло, только их вина. Глядя на Беллу, боюсь, что с ней поступали именно так и обманным путём убедили, что она не заслуживает доброго отношения. Понадобится немало времени и доверия, чтобы помочь ей поверить, что то, что с ней произошло, вовсе не является её ошибкой.

Я могу только надеяться, что она предоставит нам такую возможность.

Тщетно пытаясь читать медицинский журнал, я жду, что теперь произойдёт. Надеюсь, Эсме удастся снова вывести Беллу из её забвения и надеюсь, что это не займёт слишком много времени.

Я не могу ни на чём сосредоточиться. Возможно, мне стоит спуститься вниз и выпить кофе.

На кухне я встречаю Элис, которая смотрит на меня и улыбается.

– Привет, пап. Я делаю чай. Будешь?

Я улыбаюсь своей младшей и крошечной дочери, небольшой рост которой с лихвой компенсирует невероятный характер и большое любящее сердце.

– Я был бы благодарен.

Пока я наблюдаю, как она наливает воду в чайник и достаёт из шкафчика чашки, мы молчим. Я сажусь за барную стойку на высокий табурет и жду, когда закипит вода.

Но когда я набираю воздуха, чтобы спросить «как дела в школе», Элис начинает говорить сама.

– Как Белла? – спрашивает она, не отрываясь от процесса заваривания чая и помещая в чашки чайные пакетики. – У тебя получилось её осмотреть?

Мы с Эсме давно уже решили, что всегда будем честными со своими детьми. И я хочу быть честным и сейчас, даже если это значит, что мне придётся признать свою неудачу.

– Нет, я не смог. Я случайно напугал её и она… – я понимаю, что не знаю, как выразить это словами.

– Закрылась в своём сознании? – глядя на меня, делает свои выводы Элис.

– Ну, если ты это так называешь, то да.

– Она скоро вернётся, – заявляет она с уверенностью, которая меня удивляет.

Я снова смотрю на неё и, заметив моё удивление, она думает, что это из-за её заявления, а не из-за того, как она это сказала.

– Она уже делала это, – поясняет она. – Думаю, она вернётся, когда будет готова, – она ставит передо мной чашку горячего чая и улыбается. – Думаю, это её способ справиться со стрессом.

Я моргаю. Иногда мне кажется, что она обладает сверхъестественной проницательностью, когда дело касается понимания людей, что прекрасно сейчас продемонстрировала.

– Как думаешь, почему?

Она пожимает одним плечом.

– Так бы делала я, если бы всего становилось слишком много. Спрятаться в своей голове, а когда тебе больше ничего не угрожает, снова вернуться.

Я смотрю на неё, на мгновение, потеряв дар речи, а она продолжает говорить:

– Думаю, я была бы рада, если б обладала такой способностью.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, на самом деле искренне интересуясь.

Элис смотрит на меня и, задумавшись, немного склоняет голову набок.

– Думаю, и так всем ясно, через что она прошла, хоть вы нам ничего не рассказываете, – пауза. Хмурый взгляд. – Скажи, эти отметины на её шее, которые мы видели в субботу… Кто-то пытался её задушить, ведь так?

Я разрываюсь между желанием быть честным и желанием сдержать данное Белле обещание. Я выбираю компромисс.

– А что думаешь ты?

Задумавшись, Элис тихо вздыхает.

— Я думаю, что на её шее отпечатки рук. Я говорила об этом с Эдвардом, и он сказал, что должно быть это сделал её приёмный отец, иначе Беллу не забрали бы из-под его опеки, – шепчет она, словно это само собой разумеющееся.

Конечно, они быстро пришли к такому выводу. Но прежде чем у меня появляется возможность ответить, Элис продолжает:

– Ещё я думаю, что её приёмный отец не единожды делал что-то подобное, потому что из-за одного раза она не была бы так сильно напугана. Пожалуйста, поправь меня, если я ошибаюсь.

Прежде чем ответить, мне приходится сглотнуть.

– Ты не ошибаешься.

– О, чёрт, – выдыхает Элис, когда осознаёт, что её слова абсолютно верны. – Ох. Чёрт, чёрт.

Я какое-то время молчу, давая возможность информации усвоиться, не коря свою дочь за грубые слова и ожидая, когда она снова заговорит.

– Он арестован? Её приёмный отец?

И снова я пытаюсь найти компромисс между честностью и уважением.

– Пока нет.

Элис откидывается на спинку стула и, задумавшись, кусает губу. Её взгляд ни на чём не сосредоточен, так как она потеряна в своих мыслях.

– Белла об этом знает?

Я один раз киваю.

Элис хмурится и делает глоток из своей чашки. Затем немного меняет тему.

– Почему Белла не хочет, чтобы мы знали, что с ней произошло? Так нам всем было бы намного проще.

– Я не знаю, – честно отвечаю я. – Она не очень охотно общается.

Элис смеётся, уголок рта приподнимается в невесёлой усмешке.

– Я заметила. Но когда вчера я пришла к ней и села рядом, она, казалось, с удовольствием слушала меня.

– Ты сидела в ней вчера?

– Да. Я спросила, не будет ли она против, а затем начала рассказывать всё подряд о нас и о школе. Если она не хочет идти нам навстречу, стремясь лучше нас узнать, я подумала, что мы должны помочь ей в этом.

Столько логики в её словах.

– Может, тебе стоит попытаться делать это чаще, – предлагаю я. – Если ты говоришь, что ей, похоже, это понравилось.

Элис кивает и делает ещё один глоток.

– Пей чай, а то совсем остынет. Мне вот интересно, когда она начнёт ходить в школу? Она ведь будет ходить в школу?

– Ну, для начала я хочу, чтобы она полностью пришла в себя после сотрясения мозга, так что о школе мы подумаем только на следующей неделе. И потом, наверное, Белла сама должна решить, готова она или нет. В конце концов, ей придётся.

– А перед тем как приехать сюда, она ходила в школу?

– Да, ходила, до того инцидента с её приёмным отцом, – больше не было никакой необходимости скрывать это от своей дочери – она догадалась и я это подтвердил.

– Я просто не понимаю, – шепчет Элис, расширив глаза – наполненные тревогой и непролитыми слезами. – Не понимаю, как кто-то может сделать такое с другим человеком.

– Думаю, есть вещи, которые нам никогда не понять, – отстраненно говорю я. В ответ Элис улыбается знакомой кривоватой улыбкой – той самой, которую делит с Эдвардом, и которая является практически единственным признаком того, что они на самом деле близнецы.

Мы пьём чай, занятые своими собственными мыслями.

– Как думаешь, она когда-нибудь сможет стать самой собой?

Я смотрю на свою дочь, сразу же понимая, что она имеет в виду.

– Надеюсь, что так.

— Потому что это тяжело для всех нас, – шепчет она, играя со своей пустой чашкой, неловко признавая, что последние несколько дней стали очень напряжёнными.

– Знаю, и прошу за это прощения. Могу честно сказать, что никто из нас не был к этому готов.

– Это не значит, что я не хочу видеть её здесь, – глядя на меня с беспокойством, быстро говорит Элис. – Думаю, я просто переживаю. Похоже на то, что нам нужно обдумывать каждое своё действие, если мы не хотим её расстроить, понимаешь?

Да, и я с этим согласен. Буквально полчаса назад я испытал это на себе.

– Надеюсь, вскоре она станет вести себя с нами более непринуждённо. Ты, кажется, уже нашла к ней свой подход?

Она пожимает плечами, с неловкостью принимая мой комплимент.

– Как я уже сказала, если она по какой-то причине не может дотянуться до нас, то мы должны ей в этом помочь. Не думаю, что это мудро – сидеть и ждать, когда она будет готова двигаться дальше. Если подвести слепого к мосту без перил, то он побоится идти. Но если взять его за руку, он просто последует за тобой.

Так точно сказано, что мне просто нечего добавить.

– Думаю, что возможно ты права. Но пожалуйста, будь с ней осторожна.

Элис фыркает.

– Конечно. Если мы начнём преследовать её, то точно ничем не поможем. Но я не собираюсь сидеть сложа руки, и ждать, что произойдёт. Если мы не попытаемся вытянуть её из этой раковины, она никогда не почувствует себя одной из нас. Ведь в этом всё дело, не так ли? Чтобы она стала частью нашей семьи?

– Да, на это я возлагаю самые большие надежды. Но это займёт немало времени.

– Понимаю. Ты знаешь, что она мне очень нравится? Думаю, что под всем этим страхом скрывается необыкновенная девушка.

Я полностью с ней согласен. Я улыбаюсь своей дочери, которая, как и Эдвард, иногда кажется мудрее своих лет.

Элис улыбается мне в ответ, после чего встаёт и ставит свою чашку в посудомоечную машину.

– Я хочу немного позаниматься с Джаспером английским.

– Элис?

Она поворачивается ко мне, ожидая, что я хочу сказать.

– Вы с Эдвардом догадались о прошлом Беллы. Но всё же она просила нас ничего вам об этом не говорить. Это её единственная просьба, и мне бы хотелось уважать её желание. Ты обсуждала это с Джаспером, Роуз и Эмметом?

Элис качает головой, её глаза блестят.

– Нет. Конечно, нет. Джаспер кое-что подозревает, но до этого он додумался сам. Он очень переживает, думая, что же могло с ней случиться.

– Я хочу попросить тебя быть осторожной с этим. Белла расскажет нам о себе, как только будет готова.

– Хорошо. И я передам твои слова Джасперу. Просто это очень странно. Ведь мы не станем относиться к ней иначе.

– Это выбор Беллы, – настаиваю я.

– Конечно. Я тоже так думаю. Просто непонятно, почему она так к этому относится. Интересно, почему она всё скрывает. Ну, я пойду. Спасибо за разговор, пап.

– И тебе. И спасибо за чай.

Она улыбается и к моему удивлению, подскакивает ко мне и крепко обнимает.
– Люблю тебя, пап, – шепчет она.

Затем так же быстро уходит и начинает подниматься по лестнице. Я смотрю ей вслед и улыбаюсь, слегка качая головой. Моя семья поистине является моим благословением.

Я делаю себе ещё одну чашку чая и забираю её в свой кабинет. Эсме по-прежнему с Беллой в гостевой комнате – в комнате Беллы. Я решил не ходить и не проверять их, не хочу навязываться, к тому же у меня такое чувство, что Белле намного спокойней в окружении женщин, а не мужчин. Мне просто нужно ещё немного подождать.

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1397-40
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: IHoneyBee (05.05.2013)
Просмотров: 2676 | Комментарии: 20 | Рейтинг: 5.0/47
Всего комментариев: 201 2 »
0
20   [Материал]
  Карлайл удивил меньшей проницательностью, чем у Элис и Эсме)

0
19   [Материал]
  Ух ты, а семья Калленов как миротворцы и посланы свыше, чтобы сохранять баланс сил добра со злом да, Белла из ада выбралась........................................................................  
Воистину, Эсме великодушна и безоговорочно настроена оу, лишь Карлайл в раздумье бы, но решился эх Эдвард,чересчур рассудительный............................................................
Вот так, Белла едва не погибнув во благо чудом, сбежав да теперь вся, в себе от извне отчуждена чем, недоумевает Карлайл.......................................................................... .......... 
Да уж, даже Карлайл и нечаянно увы, оступился в своем обращении с новенькой оу, допустил небрежность что, спровоцировало бурно ее...............................................................................   
А, Элис словно ангел во плоти и интуитивно ведь, сблизилась с Беллой так здраво, соображает отца аж, просветила также Карлайл упреждает дочь............................................................................. .  

18   [Материал]
  Карлайл всё прекрасно понимает...
Они с Эсми такие добрые....
Как же жаль Белочку cray cray

17   [Материал]
  Элис просто великолепная девушка! Спасибо!!!

16   [Материал]
  Спасибо за главу! Элис просто находка для Беллы, она так хорошо понимает ситуацию.

15   [Материал]
  Спасибо за продолжение. Страшно все это.

14   [Материал]
  спасибо lovi06032 good

13   [Материал]
  Да. мудрая Элис и серьезный Эдвард!

12   [Материал]
  Огромное спасибо за перевод! good lovi06032

11   [Материал]
  Спасибо за перевод! lovi06032

1-10 11-20
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]