Ебать мою жизнь.
Кажется, я больна. Моё тело с этим согласно. Оно весит около тонны и всё болит. Болят мои лёгкие, мне тяжело дышать и это вызывает беспокойство. У меня кашель, который я ненавижу, ведь это значит, что мне приходится издавать звук, когда я больше не могу подавить мучительный зуд в горле. Я пытаюсь делать это только тогда, когда рядом никого нет, но в глубине души понимаю, что это бесполезно.
Болеть, это значит быть слабой, а я не могу сейчас себе это позволить, просто не могу. Я уже так давно полагаюсь только на свои силы. И не хочу ничего менять. И никогда этого не хотела. Но, возможно, пока я смогу оставаться сильной, и продолжать оставаться настороже, всё будет оставаться таким как сейчас. Просто нужно стараться, чтобы не показать им свой дискомфорт. Если они увидят, что я не здорова, сразу поймут, что я не так сильна. А я не могу позволить, чтобы это случилось.
Но, Господи, как же я несчастна.
Всё, что прикасается к моей коже, причиняет боль. Это ужасное ощущение. Похоже, даже мои волосы болят – никогда не испытывала ничего подобного, и это приводит меня в отчаяние.
У меня болит голова, горло горит и сильно кружиться голова.
Этим утром я проснулась с температурой. И хоть не могу вспомнить, когда я в последний раз болела, то, что температура моего тела повышена, понимаю сразу. И она не маленькая.
Пиздец.
Как мне всегда везёт!
Весь этот день, скрывая дискомфорт, я прячусь в своей комнате и не обращаю внимания на мольбы моего тела, пожалуйста, ложись спать. Пожалуйста.
Как и вчера, Эсме приглашает меня утром на кухню почитать газету, и оставляет одну, спеша заняться домашними делами. Поев, я возвращаюсь в свою комнату, когда Эсме говорит, что если я хочу, то могу идти. Она смотрит на меня с беспокойством, но ничего не спрашивает.
Я чуть не плачу, стоит мне увидеть кровать и, закрыв дверь, падаю на простыни, даже сквозь одежду ощущая их прохладу своим разгорячённым телом.
Ох.
Оооооох.
Я засыпаю.
Проснувшись около полудня, я надеюсь, что Эсме не заметила, что я снова спала днём. С другой стороны, к этому времени я уже кое-что знаю. Во-первых, у меня есть все основания полагать, что шансы на избиение относительно невелики, если говорить об этой женщине, ведь у неё было достаточно возможностей предоставить мне какие-то правила. Я уже делала кое-что и похуже, то, что легко могло спровоцировать её. К тому же, Карлайл отказался использовать на мне ремень, а у него был такой шанс. И во-вторых, я слишком потрясена и хочу только одного – спать. Даже не знаю, что со мной не так. Но ведь мне пришлось сталкиваться и с худшим, верно?
Я снова ем в своей комнате, и небольшое количество твёрдой пищи оседает в моём желудке словно камень. Думаю, понадобится какое-то время, прежде чем моё тело сможет снова привыкнуть к такой еде. Пища не приносит облегчения. Когда я спускаюсь, чтобы отнести пустой поднос и тарелку, на кухне я встречаю Элис и Эсме. Они очень мило о чём-то общаются, и я чувствую, что помешала им.
Я не знаю где остальные. Но, на данный момент не думаю, что меня это волнует. По крайней мере, рядом с кухней никого нет, и это меня вполне устраивает.
Эсме со всей своей добротой просит меня собрать вещи для стирки и наконец-то в этом доме у меня появляется хоть какая-то цель. Я иду, чтобы немедленно выполнить поручение. Поднявшись по лестнице, я чувствую себя вконец измотанной, меня мучает жжение в горле и стоит мне только закрыть дверь, я тут же захожусь в кашле.
Это не только чертовки больно, но, кажется, словно сам кашель исходит из ада. Боже, любая собака испугается меня.
Спустившись в прачечную, чтобы оставить там свою одежду, я слышу, как Элис и Эсме говорят обо мне.
– Кашель звучит ужасно. Я слышала его ещё прошлой ночью, но сейчас, кажется, он стал ещё хуже, – это Элис. Значит, она слышала меня. Жаль, что я не смогла это предотвратить.
– Мне показалось, что она бледна, – отвечает Эсме. – Надеюсь, она не заболела.
Ах, слишком поздно. Я уверена, что уже больна, но не хочу, чтобы им стало это известно. Беспокойство оседает в моих больных мышцах, как только я осознаю слова Эсме. Она очень рассердится, узнав, что я больна, и не смогу быть полезной в этом доме? Я до сих пор ничего не делала, вся работа была только на них. А моя болезнь означает только одно – пройдёт ещё немало времени, прежде чем я смогу внести свой вклад.
Слишком уставшая, чтобы разобраться в своих мыслях, я стучу в дверной косяк, чтобы предупредить их о своем присутствии. Судя по выражению их лиц, они понимают, что я слышала их разговор. Затаив дыхание, я жду, когда меня отругают.
– Спасибо, дорогая, – говорит Эсме. – Это всё? Нам действительно нужно купить тебе одежду. Может, займёмся этим завтра?
Никакого предупреждения. Никаких угроз. И никаких упоминаний о моей болезни. Это затишье перед бурей? Я медленно киваю, из-за жара, исходящего от меня, её голос звучит словно издалека. Я изо всех сил пытаюсь осознать её слова, а её голос эхом отдаётся в моей голове. Мне становится хуже. Я едва могу стоять на ногах и мне всё ещё тяжело дышать.
Единственное, чего я хочу, так это снова лечь в постель, но мой разум отчаянно сопротивляется. Нет. Стоит тебе сдаться, и тебя начнут безжалостно мучить.
Но я не могу больше бороться. С каждым вздохом моё сопротивление ослабевает, и я на самом деле хочу просто лечь и оставаться как можно более неподвижной. А мне казалось, что сотрясение мозга делало меня несчастной. По сравнению с этим это было ничто.
Я сдаюсь. Только выпустите меня отсюда. И не важно, что произойдёт – если после всего я смогу лечь, это уже хорошо.
Эсме велит мне положить вещи и для поддержки, я хватаюсь за стол. Чёрт, это головокружение никак не пройдёт после того сотрясения мозга.
Я просто одна сплошная неудача, ведь так?
– Белла? Ты не здорова?
Да. Да, это так. Я смотрю на Элис, а затем на Эсме. Я не могу понять, выглядят ли они расстроенными или разочарованными, но я бы на их месте, чёрт... я бы злилась на себя. Заставляя меня встревожиться, ко мне подходит Эсме. Я выпрямляюсь. Мой разум онемел – мне нужно понять, что должно произойти, и только после этого я смогу подготовиться.
– Дай я проверю твою температуру, – её рука поднимается к моему лбу, и я вздрагиваю от её движения.
Пожалуйста, не бейте меня.
Я беру себя в руки и заставляю себя стоять перед Эсме. Её пальцы мягко касаются лба, и кажутся холодными по сравнению с моей кожей. Резко втянув в себя воздух, я напрягаюсь и борюсь с желанием бежать. То, что я убегала, никогда мне не помогало. Я не покажу свой страх. Я не сдамся.
Эсме о чём-то спрашивает меня, но я с трудом осознаю её слова. Всё что я чувствую, это её пальцы на своей коже. Когда она, наконец, убирает руку, я могу снова расслабиться.
– Белла? Пожалуйста, ответь на мой вопрос.
В её голосе нет ни злости, ни жестокости, но он не оставляет места для споров. Пытаясь вспомнить, о чём она спрашивала, её слова, наконец, обретают смысл. Она хочет знать, как давно у меня повышенная температура и я поднимаю один палец. Нет смысла лгать. Она уже знает, что я больна.
– Один день?
Да.
– О, Боже. Почему ты ничего не сказала? Ты больна, тебе нужно лежать. Тебе же наверно очень плохо! Иди, ложись. Пожалуйста. Я через минуту приду к тебе.
Блядь, нет. Не отправляйте меня в постель. Пожалуйста. Я могу помочь, нужно только постараться.
– Иди, Белла. Ты больна, тебе нужен покой.
И снова тон её голоса не оставляет места для споров, а я не могу игнорировать прямые приказы. Я колеблюсь лишь секунду, пытаясь придумать, как мне объяснить, что на самом деле мне нет никакой необходимости ложиться в постель, ведь тогда я стану бесполезной – и уязвимой, шепчет мой злобное подсознание – но глядя на Эсме я понимаю, что лучше не спорить с ней, а сделать так, как она велит.
Она не выглядит рассерженной. По крайней мере, я почти в этом уверена. И то, как она говорит «пожалуйста» очень отличается от того, что я много раз слышала раньше.
Моё злобное подсознание по-прежнему давит на красную кнопку боевой готовности и начинает вопить, что очень опасно отправляться в постель, но выходя из прачечной и для поддержки хватаясь за дверной косяк, я безжалостно затыкаю его.
Моя голова словно набита ватными тампонами и после очередного приступа кашля мою грудь, кажется, просто разрывает изнутри. Разум просто отказывается работать и не одной связной мысли у меня не возникает.
Я поднимаюсь в свою комнату, сажусь на край кровати и жду, когда придёт Эсме. Нет, я не раскачиваюсь, пытаясь сохранить равновесие. Просто мир вокруг меня ведёт себя не так как надо.
Мои ноги болят, руки кажутся ужасно тяжёлыми. Когда я слышу, как по лестнице поднимается Эсме, у меня даже нет сил на беспокойство.
Чёрт.
Она входит в комнату и ставит на тумбочку стакан воды и таблетки, всё ещё в упаковке. Рядом с ними кладёт термометр. Затем опускается передо мной на колени. Моя голова слишком тяжела, поэтому я поднимаю на неё лишь свои глаза и жду.
– Я принесла тебе Тайленол. Измеришь себе температуру? Никаких последствий, – улыбается она.
Я хмурюсь. Да, у меня высокая температура, разве это не всё, что она должна знать?
– Пожалуйста? – она протягивает мне градусник и включает его. Спустя несколько секунд мы узнаем, что у меня 39,5°.
Эсме хмурится, но в этом нет неодобрения. Может... беспокойство? Она смотрит на меня.
– Надень пижаму и ложись, дорогая. Наверное, ты простыла, когда в субботу убежала в лес.
Вот блядь! Конечно, она права. О Боже, несомненно, я сама на себя это навлекла. Просто прекрасно. Охренеть.
– Нет, не ругай себя, – прерывает мои мысли Эсме. – Ты больна. Это вполне обычная реакция после того огромного стресса, через который ты прошла. Твоему организму нужно время, чтобы всё это обработать.
Ха! Моему организму? Причём тут это? Вовсе не организм был в полном замешательстве с тех пор, как я приехала сюда.
– Отдыхай, – продолжает Эсме, и в её голосе слышится доброта, которую я совсем не ожидала. – Я не виню тебя в том, что ты заболела и Карлайл тоже не будет. Мы просто беспокоимся о тебе.
Конечно, конечно.
Задумавшись, Эсме какое-то время смотрит на меня.
– Помнишь договор?
Я моргаю. Если честно, я совершенно о нём забыла.
– Всё что в нём говорится, это правда. Никакого насилия. Никакого наказания, если ты покажешь свою слабость. Никакой боли. Просто твоё тело говорит тебе, что с него достаточно. Пожалуйста.
Кажется, что нет слов объясняющих её «пожалуйста», но думаю, я знаю, что она имела в виду.
– Теперь я тебя оставлю. Позвонишь мне, если тебе будет что-нибудь нужно, хорошо? Просто дай вызов, и я сразу к тебе приду.
Я наблюдаю, как она выходит из комнаты. У меня больше нет сил бороться. Я выпиваю две таблетки Тайленола и, не потрудившись переодеться, забираюсь под одеяло.
Я засыпаю.
~O~
Иногда лучше притвориться, что ты спишь. Особенно, когда знаешь, что человек у твоей кровати чего-то хочет. Если ему сильно надо, он разбудит тебя, тем не менее, всегда есть слабый шанс, что тебя просто оставят в покое.
Но когда я слышу, как дверь в мою комнату открывается, после стука, на который я никак не реагирую, мои глаза автоматически открываются. Я поворачиваю голову к двери и вижу входящих Карлайла и Эсме.
Встревожившись, я чувствую, как напрягается моё тело. Чего они хотят?
– Мы пришли, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, – тихо говорит Эсме. – Как тебе спалось?
Я не отвечаю на это, но думаю, что на самом деле, она и не ждёт от меня ничего.
– Я принесла тебе Тайленол, – продолжает она, а затем инициативу берёт на себя Карлайл.
– Как ты? Температура ещё не спала? Можешь снова измерить её?
Что угодно. Я пытаюсь пошевелить рукой, и только тогда понимаю, как сильно болит всё моё тело. Болью отдаётся каждая мышца, и приходится приложить немало сил, чтобы просто пошевелить рукой. Пытаясь вытащить руку из-под одеяла, я не сдерживаюсь, и морщусь.
– Всё болит? – стараясь понять мою гримасу, осторожно спрашивает Карлайл. В его голосе нет злобы. Даже сквозь свою дымку, я могу это слышать.
Эсме вкладывает мне в руку термометр, и я снова измеряю свою температуру. Всё ещё 38°, жар никак не хочет отступать.
Но чёрт, я могла бы и так им это сказать.
Взглянув на дисплей термометра, Карлайл кивает.
– Дашь нам знать, когда она снова поднимется, хорошо? – спрашивает он. Он снова в образе доктора. – Как кашель?
Я не хочу этого. Слегка пожав плечами, я пытаюсь дать понять, что это неважно. Не хочу, чтобы они знали, насколько всё плохо, и они не должны беспокоиться.
— Понимаю, – мягко говорит он. – Теперь я оставлю тебя, – объявляет он и на самом деле, попрощавшись, выходит из комнаты.
Я смотрю на Эсме. Мне жаль, что всё так получилось. Толку с меня никакого, я лишь зря занимаю место. Прошу простить за мою слабость.
– Попытайся ещё немного поспать. Чуть позже я принесу тебе поесть. Ты голодна?
Нет.
— Постарайся переодеться в пижаму, хорошо?
А, ну да, я же не переоделась.
Эсме уходит.
Я засыпаю.
~O~
Я просыпаюсь где-то около полудня, с решимостью, что на сегодня с меня достаточно. Понимая, что температура немного понизилась, и мне нужно что-то делать. Я не могу лежать в постели и оставаться бесполезной – похоже, это всё, что я делаю в этом доме.
Но когда я спускаюсь вниз, Эсме не переубедить.
– Кровать.
Но...
– Кровать.
Просто позволь мне...
– Пожалуйста, иди, ложись. Позже я принесу тебе немного супа. Поднимайся наверх.
Ебать мою жизнь. Ебать. Мою. Жизнь.
~O~
Я не сплю, просто лежу с открытыми глазами и ничего не делаю. Я не могу найти в себе ни сил, ни энергии, чтобы принять душ, но мне всё же удаётся переодеться в пижаму и снова заползти на кровать. Моё тело благодарит меня за это.
Медленно, но верно повышается температура.
Бусинки пота скатываются с моего лба по вискам и стекают в волосы, но всё это время я дрожу от холода. Я натягиваю одеяло до подбородка и прошу всевозможных богов, чтобы они снизошли до меня, и я поправилась.
Я слишком больна, чтобы о чём-то беспокоиться. Болит каждая клеточка моего тела, а недавно судорогой начало сводить ноги. Боль медленно ползёт вверх и к тому времени, как ближе к вечеру меня навещает Элис, она достигает поясницы.
Элис становится на колени у моей кровати и мышцы моей шеи протестуют, ведь чтобы посмотреть на неё, мне приходится повернуть голову.
– Ты выглядишь несчастной, – заявляет она.
Ну, я и чувствую себя такой.
– Как ты?
И вновь меня бросает в пучину отчаяния. Я не хочу болеть. Я не хочу быть слабой. Зачем я Калленам, если лежу в постели? Опять же, я не смею выходить их страха не угодить Эсме и, кроме того, прямо сейчас моё тело просто отказывается делать это.
– Ты не должна винить себя за то, что заболела, – продолжает Элис. – В этом нет твоей вины.
Конечно, есть. Только моя вина, что я убежала в лес и видимо там простыла. Чёрт. Я пытаюсь сесть, но это бесплодные попытки. Моё тело сопротивляется.
Куда подевалась моя сила воли?
Элис спрашивает, не нужно ли мне что-то, но я качаю головой. Моё тело под одеялом нагревается. Я чувствую, что моя пижама становится влажной, но нет никакого грёбаного шанса, что я скину с себя это тяжёлое одеяло.
При каждом вздохе зуд от кашля дразнит моё горло. Это ужасно отвлекает, и я продолжаю смотреть на Элис, надеясь, что она не скажет ничего плохого Карлайлу или Эсме. Или любому из своих братьев.
– О, я совсем забыла, – говорит она. – Я купила тебе гигиеническую помаду, – она показывает её мне, а затем кладёт на тумбочку.
Мелочь, но приятно, однако не думаю, что смогу вернуть ей деньги. Но сейчас у меня нет сил, чтобы беспокоиться об этом, к тому же Элис, наконец, встаёт и уходит. Как только дверь за ней закрывается, я сдаюсь и захожусь в сильном приступе кашля.
Чёрт.
Моё горло, которое уже почти исцелилось, снова ужасно болит.
Я откидываюсь на подушки и стараюсь по возможности не двигаться. Болят даже мои волосы – правда, я и сама не думала, что такое возможно.
Температура поднимается.
Меня бросает то в жар, то в холод, то снова в жар.
Теперь я горю, температура всё поднимается и затуманивает мой разум. Я запуталась в липких простынях, но убирать их с себя не хочу. Наконец, я задираю свою пижаму и, перевернувшись, прижимаюсь голым животом к прохладной части матраса.
О, так хорошо.
Перевернув подушку, чтобы добрать до сухой и прохладной её стороны, я прижимаю горячую щёку к мягкой ткани и устало вздыхаю.
Нижняя часть спины горит, ноги сводит судорогой, и теперь уже боль переходит на руки. Мне становится хуже.
Температура поднимается.
Я могу только надеяться, что никто не придёт сейчас за мной. Хотя, на самом деле, мне уже всё равно. Я просто хочу лежать здесь, максимально неподвижно и ждать, когда эта боль прекратится.
~O~
Он здесь.
Я открываю глаза и обвожу взглядом погруженную в сумрак комнату, не двигаясь и не моргая. Я не вижу его с этой стороны, но он здесь.
Он, как и я, задерживает дыхание, и я не могу его слышать, но он здесь. Я знаю, что он рядом.
Очень медленно я поворачиваюсь на кровати и осматриваю комнату.
Моё сердце пропускает удар, а дыхание становится прерывистым, когда слева от себя я вижу его силуэт.
– Изабелла, – растягивая слова, говорит он, – почему ты лежишь в постели?
– Я болею, – шепчу я. Мой голос охрип и когда я говорю, очень сильно болит горло.
– И сейчас? – он медленно выходит вперёд, и я вижу, как качаются дреды вокруг его лица.
Я киваю, вынужденная быть честной. Мои глаза расширяются, так как он подходит к моей кровати. Он возвышается надо мной, и в комнате явно чувствуется напряжение.
– И как ты заболела? – спрашивает он, и его голос сочится неискренним сочувствием.
– Я выбежала без пальто, – хрипло отвечаю я. Мой голос дрожит, и я проклинаю себя за проявленную слабость. Как бы там ни было, это моя вина.
Выражение его лица, меняясь, застывает. Белки глаз кажутся жестокими на тёмной коже, а рот превращаются в жесткую линию.
– Значит, ты сама на себя это навлекла, – заявляет он, а затем качает головой. – И что же мне с тобой делать? Это только твоя вина, Изабелла. И когда ты уже чему-нибудь научишься? – вздыхает он и отходит.
– Вставай. Ты не имеешь права лежать в постели. Занимайся своими делами. И я хочу, чтобы сегодня ночью ты ждала меня.
Кажется, весь воздух выходит из меня, так как чистый страх овладевает всем моим телом. О, нет.
Подойдя к двери, он останавливается и бросает взгляд через плечо.
– Да, и ничего не говори своей матери. Ты же не хочешь расстраивать её, верно? Кроме того, помнишь, что я тебе говорил?
– Да, – шепчу я.
– Напомни мне, – мурлычет Лоран.
– Если я когда-нибудь расскажу ей, она возненавидит меня.
– Хорошо. Что ещё?
– Если я когда-нибудь расскажу ей, то ты причинишь боль ей, а не мне.
– И?
– Она оставит меня.
– Хорошая девочка. Помни, всё это твоя вина. Ты заслужила всё это.
Когда я моргаю, он выходит из комнаты.
Изо всех сил пытаясь выполнить то, что он велел, я выпутываюсь из влажных простыней. Меня бьёт крупная дрожь, но я всё же иду к двери.
Нужно встать.
Нужно заставить себя двигаться.
Нельзя сдаваться и показывать свою слабость.
Всё это моя вина.
Моя вина.
И меня ждут последствия.
– Закрой дверь, Белла.
Повернувшись так быстро, что чуть не теряю равновесие, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не упасть на колени, так как в другом конце комнаты вижу Стефана.
Подождите… что?
Я порывисто выдыхаю, а моё сердце, кажется, сейчас вырвется из груди. Он что-то держит, снова и снова вращая это в руке.
Ремень.
Нет. Нет, пожалуйста, нет.
– Я сказал, закрой дверь.
Сильно дрожащими пальцами, я запираю замок. Повернувшись, я понимаю, что нахожусь в его спальне. От ковра несёт сигаретами, а воздух пропитан запахом прокисшего пива.
Не говоря ни слова, Стефан щёлкает пальцами и указывает на стену.
Я подчиняюсь, и почти ничего не видя перед собой, дрожа, иду в другой конец комнаты. Я становлюсь лицом к стене и жду. Все фибры моего существа напрягаются в ожидании и, стиснув зубы, я готовлюсь пройти через это. Если мне повезёт, то он скажет, что я сделала и чем это заслужила.
Я слышу слабый свист ремня, но удара так и не последовало. Вместо этого, доносится звук расстёгивающейся «молнии». Встревоженно, я смотрю через плечо.
Его там нет.
Я больше не в комнате Стефана. И я не знаю, где нахожусь.
Я потеряна. Я опускаюсь на колени и обнимаю себя.
Что здесь происходит?
Я закрываю глаза, и в мои чувства тут же вторгаются какие-то звуки. Кто-то суетится на кухне. Рядом со мной пылающий камин. Звук закрывшейся двери говорит, что кто-то ушёл.
Мне снова семь лет.
Когда я открываю глаза, передо мной стоит моя мать. Её руки на бёдрах. Она злится.
Что я сделала?
– Скажи это ещё раз, – шипит она.
Сказать что? Но слова срываются с моих губ прежде, чем я осознаю их в своей голове.
– Лоран приходит по ночам в мою комнату. Это больно, мамочка.
Её лицо застывает, а глаза горят как кремни.
– Не смей никогда об этом говорить! – кричит она. Раскаленная кочерга светится в темноте и приближается ко мне с такой скоростью и точностью, что пугает меня. Я протягиваю руку, чтобы защитить от удара своё лицо, и огонь вступает в контакт с моей кожей. Последовавшая боль кажется всепоглощающей. Я не могу сдержать свою агонию и кричу.
Моя мать бросает меня. Она уезжает в тот же день, сразу после того, как ударила меня кочергой. Я стою в дверях, наблюдая, как она швыряет вещи в чемодан. Она не смотрит на меня.
Я не смею говорить.
Моя рука болит.
Слёзы текут по моему лицу не переставая, и моя голова врезается в стену, когда моя мать, проходя мимо, грубо отталкивает меня.
Я пытаюсь схватить её за руку, но она резко отдёргивает её. Не сказав ни слова и не оглядываясь, она выходит из дома. Я бегу в её спальню, чтобы посмотреть в окно и вижу, как она садится в машину с пассажирской стороны. Кто за рулём, я не знаю.
Красная машина трогается с места. Я следую за ней своим взглядом, пока она не заворачивает за угол, и я больше не могу её видеть.
Рука на моём затылке.
– Видишь, что ты наделала?
Удар нанесён сзади, и я была не готова к нему. Я теряю равновесие и падаю возле стены. Приближение следующего удара я тоже не вижу.
На третий удар я закрываю глаза.
На седьмой я перестаю считать.
Я не кричу, когда он пинает меня.
Я не издаю ни звука. Думаю, начиная с этого дня, безопаснее оставаться тихой.
Я ничего не могу изменить. Я заслужила это. Теперь я усвоила свой урок. Это всё моя вина.
Моя вина.
Я сворачиваюсь калачиком на полу, запустив руки в волосы и жду, когда всё это закончится.
~O~
– Белла? Пожалуйста, открой глаза. Белла? Всё хорошо, дорогая, всё хорошо. Пожалуйста, вернись к нам. Здесь тебе ничего не угрожает. Белла? Пожалуйста? – это голос Эсме, неистовый и он срывает на последнем слове.
Я продолжаю раскачиваться взад и вперёд, мои руки в волосах, и сомкнуты над головой. Задыхаясь, я с отчаянием осматриваю комнату, пытаясь понять, здесь ли они ещё. А затем снова закрываю глаза, слишком напуганная, чтобы на самом деле увидеть, что меня окружает.
– Белла? Послушай меня внимательно. Я знаю, что ты меня слышишь. Лорана здесь нет. И Стефана тоже. Они не найдут тебя здесь и мы никогда не отправим тебя к ним обратно. Ты слышишь меня? – её голос меняется, становится более сильным, более решительным.
– Я думаю, что у тебя были галлюцинации. Но теперь ты с нами.
Я не могу взять своё дыхание под контроль. Малейшее движение причиняет боль, и я хрипло дышу со всем тем, что застряло у меня в горле.
– Попробуй посчитать с ней, – тихо говорит мужской голос. Карлайл.
– Конечно. Белла? Ты будешь считать со мной? Один, у тебя всё хорошо…
Ах, нет. У меня всё плохо. У меня всё очень, очень плохо.
– Белла, – её голос срывается, и я понимаю, что она плачет.
Она кладёт свою руку на мою, и я напрягаюсь, ожидая, что произойдёт.
– Пожалуйста, позволь нам тебя утешить.
Её руки сжимают мои запястья, и моё дыхание останавливается совсем, оставляя в ушах лишь эхо бешеного сердцебиения. Очень осторожно Эсме тянет меня за руки, пытаясь отвести их от лица.
Прежде такого никогда не случалось и это очень настораживает. Моё тело очень устало, чтобы подготовиться или начать бороться, и я уступаю, позволяя Эсме касаться меня.
Не важно, что сейчас произойдёт. Я с самого начала была права. Пусть всё это случится прямо сейчас. По крайней мере, с ожиданием будет покончено.
– Посмотри на меня, – выдыхает она.
Я делаю, как она просит и вижу, что её лицо мокрое от слёз. С дрожью выдохнув, я смотрю на неё, ожидая.
– Позволь нам утешить тебя, – мягко повторяет она. – Здесь тебе нечего бояться.
Её страдания причиняют мне боль и наконец, по моему лицу начинают течь слёзы.
Я сдаюсь.
Вся боль, все унижения, все обиды... я так устала. Я не хочу больше этого. Я чувствую себя такой пустой внутри.
Я наклоняюсь вперёд, уже не беспокоясь о том, что может произойти и плачу. Пусть они накажут меня за мои слёзы. У меня не осталось энергии, чтобы их сдерживать.
Почувствовав, как Эсме обнимает меня за плечи, я резко отстраняюсь, но она не отступает.
– Пожалуйста, – шепчет она.
И хоть я скорее умру, чем это когда-нибудь признаю, её рука, находясь на моих плечах, согревает и утешает.
Она обнимает меня. Она на самом деле обнимает меня.
Ох...
Я так долго и так отчаянно этого хотела, и так сильно жажду этого сейчас, что не могу заставить себя оттолкнуть её. Страх перед наказанием больше не может победить ту силу, с которой я этого хочу.
И пусть позже у меня это заберут. Если я могу иметь это сейчас, хотя бы на мгновение, я возьму это. Я заплачу. Это стоит любой цены. Только дайте мне это.
Тяжело дыша, я, наконец, полностью сдаюсь и, рыдая, перестаю сдерживаться.
– Тсс, – шепчет Эсме, придвигаясь ближе ко мне и держа меня за спину. Её другая рука обнимает меня спереди, и на мгновение встревожившись, моё тело, наконец, отказывается бороться, так как её объятие заставляет меня почувствовать что-то чудесное, просто восхитительное.
Всё ещё плача, я хватаюсь за руку Эсме и крепко прижимаю к себе.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это не закончится ничем плохим.
Я так долго мечтала об этом.
Пожалуйста, не вините меня в этом.
Пожалуйста.
– Тсс, – снова тихо говорит Эсме. – Теперь ты здесь. Ты в безопасности. Ты с нами. Ты дома.
Пожалуйста.
Пожалуйста...
~O~
Пожалуйста...
Источник: http://robsten.ru/forum/49-1397-51
0
надеюсь, теперь она начнет отходить от этого кошмара...
