День и ночь превратились в вечные сумерки, а я лежу и жду, когда снова снизится моя температура. Временами я проваливаюсь в сон, но большую часть времени просто лежу глядя в пустоту, слишком усталая, чтобы беспокоиться, слишком усталая, чтобы бояться.
И всё время вспоминаю, как меня обнимали тёплые руки Эсме.
Я стараюсь не зацикливаться на этих воспоминаниях. Думаю, шансы, что это снова повторится невелики, а я никогда не осмелюсь ее об этом попросить.
Но, мой Бог, в тот момент я чувствовала себя так хорошо. Как же страстно я желала ощутить вокруг себя руки, которые бы не сдерживали, а обнадёживали меня. Я сдалась, оттолкнула свой страх и рискнула. Это лучший подарок, который я смогла получить.
Я чувствую себя очень неловко, когда после той ночи впервые вижу Эсме, но она, кажется, этого не замечает и относится ко мне как обычно. Она не упоминает о том, что произошло, и я ей очень благодарна. Это также значит, что она не будет смеяться надо мной из-за того, что я так сильно желала этих объятий.
Эсме постоянно приходит в мою комнату, чтобы позаботится обо мне, но я, как могу, отказываюсь от её помощи. Она не навязывается, но каждый раз, когда она уходит, я с облегчением вздыхаю. Каждый раз, когда она оставляет меня и ничего не происходит, крошечная часть беспокойства испаряется.
Но, я всё ещё напряжена как струна.
Эсме повторяет миллиарды раз, что мне не стоит беспокоиться о том, что я заболела, и что она хочет, чтобы я смогла расслабиться, ведь тогда сразу почувствую себя лучше. Ещё она говорит, что без моего разрешения в комнату никто не войдёт, и что она была бы признательна, если б я не запирала свою дверь, так мне не нужно будет вставать с постели каждый раз, когда она приносит мне еду.
Чёрт. Мне не нравится эта мысль, но теперь я знаю, что у них есть запасной ключ, поэтому не имеет значения, запру я дверь или нет.
При желании они всегда смогут войти.
Но кроме той ночи они никогда этого не делали.
Думаю, что я, должно быть, кричала и именно этим привлекла их внимание. Одна только эта мысль ужасает. Эсме сказала, что у меня, судя по всему, были галлюцинации. Я ничего не помню, но чувствую ноющую боль в правой руке – словно напоминание о том времени, когда меня ударили кочергой.
Вздохнув, я обращаюсь к самой себе. От той кочерги до объятий просто огромный скачок. К тому же это очень смущает.
Чёрт. У меня не осталось энергии, чтобы беспокоиться об этом, кроме того, впечатление такое, что голова набита соломой. Я слишком больна, чтобы всё обдумать и покажется просто чудом, если я смогу прийти хоть к какому-то выводу. Я укутываюсь в одеяло и снова засыпаю.
Нет, не стоило этого делать. Меня снова мучают кошмары, и когда я просыпаюсь, простыни становятся ещё более влажными от пота. Бросив взгляд на часы, я вижу, что уже 15:00. Сегодня суббота или воскресенье? А может, понедельник? Уф. Я совсем потеряла счёт времени.
Но я чувствую себя немного лучше. При сильных приступах кашля я всё ещё лаю как собака, но в голове небольшое прояснение. Мне очень жаль, что у меня нет ещё одной пижамы. Эта кажется влажной.
Эсме даёт знать о своём присутствии стуком в дверь и заходит после того, как я хлопаю в ладоши. Чёрт. Никогда не привыкну к этому.
– Я заходила, но ты спала, – улыбается она. Она несёт дымящуюся чашку – судя по всему, с бульоном. Последние дни я живу практически только на нём. И я полностью отказалась от еды в пакетиках. Не собираюсь больше её есть.
– Я принесла тебе немного бульона. Как ты?
Я медленно киваю – мне уже лучше. Я до сих пор чувствую себя неловко и смущаюсь под её взглядом. И всё после того как она обняла меня. Нелегко признать, как замечательно я при этом себя чувствовала.
И ещё тяжелее признать, что я снова этого хочу.
– Ты выглядишь немного лучше. Эй, как думаешь, может, стоит принять душ и переодеться в чистое? А я тем временем поменяю твоё постельное белье?
Звучит хорошо, вот только я не хочу, чтобы она находилась в моей комнате, пока я принимаю душ.
Заметив мои колебания, она уступает.
– Ты можешь принять душ позже. Я сейчас принесу тебе чистое бельё. Пей бульон, ты становишься опасно худой, – добавляет она и выходит из комнаты.
Кажется, становится всё легче.
Посвежевшая после душа, одетая в чистую пижаму, я ложусь на свежие простыни и сразу же чувствую себя лучше. Я снова намотала на себя шарф, потому что мне намного комфортней, когда моя шея прикрыта. Возможно, позже я смогу встать с кровати. Моя спина больше не болит, но теперь напряжена из-за того, что я так долго лежала в постели.
Но Эсме возвращается с термометром и довольно любезно, но в то же время непреклонно просит меня снова ей помочь.
Устройство подаёт звуковые сигналы – один более длинный, указывающий на начало измерения, а затем спустя несколько секунд тишины, три более коротких.
У меня всё ещё повышенная температура.
Чёрт.
Эсме уходит, говоря, чтобы я оставалась в постели, и я сажусь, прислонившись спиной к изголовью, со вздохом, который сразу вызывает кашель. Бррр.
Я могла бы почитать, но вряд ли смогу сосредоточиться. Мне нужно ответить на электронную почту Рене, но я не могу заставить себя встать с постели. Я всё ещё не очень хорошо себя чувствую. Мне просто нелегко всё это принять. Я привыкла подавлять свой дискомфорт и теперь с трудом его распознаю.
К тому же, лёжа в постели, я чувствую себя невероятно слабой. Бесполезной. Пустой тратой пространства.
Думаю, я и раньше болела. Просто никогда не отлёживалась в постели. Никогда не уступала болезни.
Хотя избиения становятся более болезненными, когда у вас высокая температура, и каждый волосяной фолликул подаёт в ваш мозг сигнал боли. Я не могу заставить себя перетянуть резинкой запястье, когда вспоминаю, как Лоран набрасывался на меня.
Здесь меня ещё ни разу не избивали. И мне всё ещё интересно, когда это начнётся. Они играют в чертовски злые игры, если все это окажется фарсом.
Моё подсознание чуть слышно шепчет в знак протеста. Это не может быть игрой.
Скрестив руки на груди, я хмурюсь. Я не смею ослушаться прямого приказа, но просто охеренно трудно вот так лежать в постели.
Лежащий на тумбочке телефон подаёт звуковой сигнал. От этого звука моё сердце пропускает удар, и я неуверенно протягиваю руку и беру мобильный. Текстовое сообщение. Что, серьёзно? Я нажимаю на кнопку и читаю его.
Как ты? ;-) Элис.
Я смотрю на экран очень долгое время, полностью потерянная. Мне нужно ответить? Но что же мне написать? Наконец, я что-то печатаю.
Я в порядке.
Я нажимаю «отправить». И я, правда, не понимаю, почему так сильно колотится сердце в груди. Не зная, что делать, я продолжаю держать телефон в руках. Проходят минуты, и я начинаю понимать, что чего-то жду.
Телефон снова гудит и вибрирует, отгоняя от меня приближающийся сон.
Рад, что тебе лучше. И теперь я знаю, что ты отвечаешь на СМСки! Эдвард.
Блядь!
Я не отвечаю на это сообщение. Но смотрю на него до тех пор, пока подсветка экрана не угасает.
~O~
Повышенная температура, как и Эсме продолжает составлять мне компанию ещё несколько дней. Довольно часто ко мне заходит Карлайл, интересуясь, как я себя чувствую, всегда дружелюбный, с доброй улыбкой, которая достигает его глаз. Он не входит, когда я в комнате одна, и я ценю это.
Также поприветствовать меня заходят некоторые из младших Калленов. Несколько раз заходит Элис, спрашивая, как я и не нужно ли мне что-нибудь. Почти всегда, чтобы забрать Элис к моей двери подходит Джаспер и, приветствуя меня, он всегда улыбается. Однажды Эдвард, услышав, как Элис разговаривает со мной, остановился возле моей комнаты и, задержавшись в дверях, спросил, как я себя чувствую.
Он выглядит почти смущённо. Он не упоминает о том смс. В его присутствии я делаю всё возможное, чтобы не смотреть на свой мобильный, лежащий на тумбочке.
Но когда температура вновь поднимается, меня никто не трогает, и как мне кажется, это Эсме попросила всех об этом. А лихорадит меня почти всегда. Поэтому почти всё время я провожу в комнате одна.
Мне нелегко уступить болезни и позволить своему телу отдохнуть и полностью исцелиться, но не могу отрицать, каким блаженством становится для меня это одиночество, и чья-то забота на продолжении такого длительного периода времени.
Кажется, ничего не указывает на то, что здесь всё станет таким же, как это было с Лораном и Стефаном.
Я содрогаюсь, когда думаю о них. Я не знаю, чем заслужила Калленов в своей жизни, но если б я верила в Бога, поблагодарила бы его, стоя на коленях.
Даже эти полторы недели, проведённые здесь – полные невезения и порой грёбано ужасные, кажутся для меня отпуском.
Не ваш обычный солнечный отпуск, так как солнце не сияло все те дни, что я была здесь, но, тем не менее...
Я сплю немного лучше. Я принимаю меньше лекарств от боли в горле, и уже не так сильно боюсь здесь засыпать. Ощущения напоминают смесь безопасности и апатии – если они захотят прийти, то пусть приходят. Я устала ждать.
В среду температура, наконец, спадает, и я чувствую, что мне нужно выбраться из этой комнаты, иначе я просто сойду с ума. Я принимаю душ, одеваюсь и выхожу в окутанный тишиной дом.
Просто невероятно чувствовать, что мои ноги снова движутся, хоть мышцы яростно протестуют, когда я спускаюсь по лестнице. В моём животе урчит – возможно, я действительно иду на поправку. И радует то, что я могла бы попытаться съесть хлеб или что-то мягкое из твёрдой пищи.
Я почти счастлива.
Когда я захожу на кухню, Эсме нигде не видно и вскоре я нахожу себе что поесть и попить. Да. Вот оно счастье.
В доме тихо, но я уверена, что я здесь не одна. Эсме обязательно предупредила бы меня, если б собиралась куда-то уйти. На улице, к удивлению, дождя нет, но дует сильный ветер, и я слышу, как он раскачивает ветки деревьев.
Я хочу выйти и подышать воздухом. Может, я смогу найти пальто, которое мне одолжила Эсме. Войдя в коридор, я открываю шкаф с верхней одеждой и нахожу в нём Burberry.
Используя свой шанс и забыв о голоде, я надеваю пальто и выхожу на крыльцо.
Свежий воздух освобождает. Я подхожу к перилам и стою, подставив лицо ветру. Смотрю на облака, а ветер поднимает мои волосы и хлещет ими по лицу. Всё это несёт в себе какую-то беспечность, и впервые за очень долгое время я тоже чувствую себя такой.
Я закрываю глаза и позволяю небольшой улыбке приподнять уголки моих губ.
– Вот ты где!
Я быстро разворачиваюсь, мой рот открывается в безмолвном удивлении. В дверях стоит Эсме. Она улыбается, но в выражении лица явно читается беспокойство.
– Тебя не было в комнате, и я повсюду искала тебя!
Мои глаза расширяются ещё больше, передавая, как я надеюсь, мои молчаливые извинения. Упс. Она сердится?
Выражение её лица меняется, становится мягче.
– Ты напугала меня, вот и всё. Я боялась, что что-то случилось. Как ты? Температура спала?
Я киваю и, не сдержавшись слегка улыбаюсь, подтверждая своё заявление. Мне уже лучше. Пожалуйста, скажи, что я могу сделать для тебя.
– Я рада, что ты начала выходить. Только не оставайся здесь слишком долго, ладно? Или хочешь, чтобы я составила тебе компанию?
Лучше не надо, нет.
Правильно распознав выражение моего лица, она снова улыбается.
– Я рада, что тебе лучше.
И с этим она возвращается в дом. Когда она уходит, я снова поворачиваюсь и, глядя на подъездную дорожку, позволяю своим мыслям унестись вместе с ветром.
Не знаю, как долго я там стою. До того момента как вижу подъезжающий автомобиль. Как только я узнаю «Вольво» Эдварда – судя по всему, отремонтированный – я спешу зайти в дом.
Я намерена проскользнуть мимо Эсме и спрятаться в своей комнате, но в эту же минуту, держа в руках кухонное полотенце, она выходит из кухни.
Эй, я могла бы помочь ей в этом!
– Не хочешь составить нам компанию? – осторожно спрашивает она.
Это вопрос с подвохом? Мне бы не хотелось, но что, если она хочет, чтобы я это сделала?
Позади себя я слышу, как автомобиль въезжает в гараж.
– Пожалуйста? – спрашивает она, и это весомое слово. Она просит меня о большем, чем просто остаться внизу. Это то же самое «пожалуйста», которое она использовала, когда обняла меня.
О, эти объятия...
– Я знаю, что это нелегко для тебя, – шепчет она, когда несколько пар ног приближаются к двери. – Но может, попробуешь?
Она говорит это так, словно боится меня спрашивать. Эта женщина сбивает меня с толку. И я всё ещё смущена, когда дверь открывается, и в дом заходят Эдвард, Элис и Джаспер.
– О, ты уже встала! – восклицает Элис и подскакивает ко мне, заставляя меня отступить на шаг. Она хлопает в ладоши и смотрит на меня с блеском в глазах. – Я так счастлива, что тебе уже лучше! Мы беспокоились о тебе, знаешь?
Беспокоились? Ха.
Краем глаза я вижу, что Эдвард смотрит на меня. А Джаспер смотрит на Эдварда.
А Элис в это время продолжает болтать.
– ...Теперь мы сможем, наконец, узнать тебя получше!
Осознав эти слова, я смотрю на неё. И снова она за своё. Меня не стоит узнавать. Опустив взгляд, я переступаю с ноги на ногу и засовываю руки в карман своего свитера. Я не знаю, что делать.
– Эдвард, я давно не слышала, как ты играешь, – неожиданно говорит Эсме.
– Да, ну, не было настроения, – отвечает он, пожимая плечами и глядя в сторону.
– Может, сыграешь что-нибудь сейчас? Уверена, Белла хотела бы тебя послушать.
Теперь, когда Эдвард смотрит на свою мать, я вижу как ему неловко. Когда он переводит взгляд на меня, я отрицательно качаю головой, надеясь дать понять, что он не должен из-за меня чувствовать себя неловко. Он не должен играть, если этого не хочет. И тем более не для меня.
Но, я хотела бы послушать его игру. Рояль... интересно, как он будет звучать в этом доме. Уверена, акустика здесь просто потрясающая.
Эдвард улыбается своей кривой улыбкой, и смотрит вниз.
– Может, в другой раз.
Эсме хмурится от досады, но не давит на него.
– Ладно, как дела в школе?
– Нормально, – отвечает Джаспер, а Эдвард в то же время говорит: «Как всегда сплошные пытки».
Не сдержавшись, я улыбаюсь и, пытаясь скрыть это, смотрю низ.
– Тонны домашнего задания, – восклицает Элис и затем поворачивается к Эдварду. – Пойдём. Мне ещё нужно надрать тебе задницу в «Gran Turismo».
– Ну, пойдём. Готова к разочарованию?
Элис фыркает и направляется в гостиную. Но прежде чем завернуть за угол она поворачивается ко мне, позволяя Джасперу и Эдварду пройти мимо.
– Эй, Белла, хочешь увидеть, как можно смутить Эдварда?
– Не дождёшься! – кричит он из гостиной.
– Пойдём, – говорит Элис и её улыбка такая нежная, а в глазах столько доброты, что я не могу сопротивляться.
В последнее время я так много себе позволяю. Я почти ни в чём не отказываю себе. Но не могу остановиться. Это ужасно затягивает.
– Может, ты тоже хочешь поиграть? – спрашивает меня Эдвард.
Удивляясь его вопросу, я отрицательно качаю головой.
– Уже страшно, Эдвард? – насмешливо говорит Элис.
Он вскидывает бровь.
– Никогда. Даже не мечтай.
Я сажусь на то же кресло, где сижу каждый раз, когда оказываюсь в этой комнате, и смотрю, как Элис и Эдвард обгоняют друг друга. Это нелёгкое занятие и в первом туре Элис с лёгкостью одерживает победу.
Эдвард сидит на диване возле Джаспера, а Элис на полу – между ног своего парня. Его пальцы рассеяно перебирают её волосы и, наслаждаясь его прикосновениями, она откидывает голову назад.
Я заставляю себя отвернуться.
Эдвард начинает новый тур, и они с Элис снова мчатся. Их лица напряжены, а пальцы летают над джойстиками, чтобы заставить автомобили на экране делать то, что они хотят. Элис побеждает.
Никто ничего не говорит, не считая редких комментариев («Три из пяти!») и я понимаю, что мне довольно комфортно сидеть вместе с ними. Они не обращают на меня никакого внимания, и мне приятно чувствовать себя частью этой обстановки, даже, нет, особенно оставаясь в тени.
Да, знаю, это невероятно эгоистично.
В третьем раунде побеждает Эдвард и, радуясь своей победе, поднимает в воздух свой кулак. Неся для всех напитки, в комнату заходит Эсме. Глядя на меня, она просто сияет.
– Ты в порядке? – очень тихо спрашивает она.
Я киваю.
– Хорошо. Это делает меня счастливой, – шепчет она, и снова уходит.
Да, определённо эта женщина сбивает меня с толку.
И, о-о, её объятия...
Когда Эдвард и Элис сыграли вничью, домой возвращаются Эммет и Розали. Они берут себе на кухне что-то поесть и на какое-то время тоже остаются в гостиной. На мой взгляд, становится очень тесно, но я стараюсь оставаться спокойной. Никаких признаков опасности.
Пока.
– Привет, Белла! – увидев меня, громко говорит Эммет. – Рад знать, что твой голос, по крайней мере, ещё работает.
Я съёживаюсь от его замечания, а последовавшая тишина кажется просто жуткой.
– Неужели ты не помнишь? – тихо спрашивает меня Элис, и я перевожу на неё свой взгляд. – Ты кричала. Именно поэтому мама и папа пришли к тебе. Все мы очень переживали за тебя.
Я не знаю куда деть свои руки и в комнате, кажется, становится очень жарко.
– Я думаю, у тебя были галлюцинации, – продолжает она. – Ты не помнишь?
Широко раскрыв глаза, я качаю головой. Нет, совсем не помню.
– Ну, тебе удалось разбудить даже меня, – стараясь разрядить обстановку, посмеивается Эммет. – А это о чём-то, да говорит.
– Точно, – добавляет Джаспер. – Ты можешь выстрелить из пушки рядом с его кроватью, и он всё равно не проснётся.
– На самом деле его очень легко разбудить, – тихо говорит Розали, и её маленькая рука ползёт по его спине.
– Это отвратительно, Роуз! – восклицает Элис. – Нет, серьёзно, слишком много информации.
— Каждый думает в меру своей распущенности, – говорит Розали. – Я только хотела сказать, что он проснётся, стоит только прошептать на ухо его имя.
Запрокинув голову, Эдвард громко смеётся.
– Только с тобой, дорогая сестра. Уверен, что если б я попробовал сделать такое, то не дожил бы до следующего утра.
Эммет пожимает плечами и что-то неразборчиво бормочет.
– Значит, гонки? – спрашивает он.
Посмеиваясь, все переводят своё внимание на игру.
Вот это да. Я редко была свидетелем такого непринуждённого разговора. Я потрясена.
– Белла? – я поднимаю взгляд и вижу Эсме, стоящую у входа в гостиную. – Составишь мне компанию на кухне?
О, что же мне делать? Спеша, я встаю и делаю то, о чём она просит, стараясь не обращать внимания на взгляды, которые, как я чувствую, смотрят мне в спину.
Эсме приглашает меня сесть за стол и ставит передо мной чашку дымящегося кофе. Я опускаю голову в знак благодарности, и она широко улыбается.
– Не за что. Ты действительно очень любишь кофе, да?
Да, это так. Раньше без него я просто не могла функционировать. Но я напряжена и встревожена. Чего она хочет?
– Ну, как ты? На самом деле?
Я смотрю ей в глаза и снова краснею, вспомнив то, что произошло в пятницу ночью. Быстро отвернувшись, я понимаю, что не знаю, что именно она подразумевает своим вопросом.
– Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы оставаться на ногах? Как давно снизилась температура? Подожди, – добавляет она и, встав, достаёт из кухонного ящика блокнот и карандаш.
– Как давно снизилась температура? – повторяет она.
Более четырнадцати славных часов.
– У тебя ещё что-то болит? Что-то беспокоит? Как твоё горло?
Всё довольно неплохо. Я пожимаю плечами и киваю.
– Хорошо. Ты только не волнуйся, ладно? Тебе ничего не надо здесь делать, просто поправляйся.
Как по мне, так в этом нет никакой логики, и взяв чашку, я пытаюсь скрыть свой хмурый взгляд. Потягивая кофе, я удивляюсь, как за такое короткое время я с такой лёгкостью стала пить с окружающими.
– Тебе это непонятно? – нежно спрашивает она.
Её слова настолько верны, что не в силах скрыть своего удивления, я поднимаю на неё свой взгляд.
Эсме тихо, ласково смеётся.
– Думаю, здесь всё отличается от того, что тебе знакомо?
Да, и я не устану это повторять.
Задумавшись, Эсме делает глоток своего кофе. Затем ставит чашку на стол, но начинает говорить только спустя какое-то время.
– Ты должна знать, это не изменится.
Я потрясённо моргаю.
– Я имею в виду, здесь. То, что происходит здесь. Это не изменится.
Я глубоко вздыхаю и понимаю, что дрожу. Даже не знаю, что и думать.
– Просто, чтоб ты знала, – улыбается она.
Кажется, никогда я ещё не была так смущена.
– О, и ещё, я подала жалобу на того доктора, который осматривал тебя на прошлой неделе. У него не было никакого права так с тобой обращаться, и ему придётся отвечать за свои действия.
Мои глаза снова расширяются, и я сглатываю. Я бы не хотела, чтобы из-за меня у этого доктора возникли проблемы, но что поражает меня больше всего, что, по мнению Эсме, он очень плохо отнёсся ко мне. Я уже думала об этом, но просто побоялась делать какие-то выводы.
– Он не имел такого права, – тихо повторяет Эсме и у меня возникает такое чувство, что она говорит уже не о том докторе.
Уже во второй раз менее чем за тридцать минут в комнате, кажется, становится слишком жарко, и я не знаю, куда себя деть.
– Мама, что у нас на ужин?
Я бросаю взгляд в сторону и вижу Эдварда, который стоит у барной стойки. И как давно он тут стоит? И почему я не слышала, как он вошёл?
Чёрт, мне на самом деле стоит больше обращать на это внимание. Он так тих, что это настораживает.
Эсме рассказывает ему о своих планах на ужин, а я в это время, испытывая неловкость, ёрзаю на стуле.
– Кстати, мне пора начинать готовить, – Эсме встаёт и ставит свою чашку в посудомоечную машину. Эдвард возвращается в гостиную. Когда он уходит, Эсме спрашивает:
– Ты в порядке? Ты выглядишь расстроенной.
Я пожимаю плечами и записываю свой вопрос.
Чем я могу помочь?
Прочитав, она улыбается мне.
– Ты поможешь мне, если попробуешь просто отдохнуть. Если хочешь, можешь составить мне компанию, или можешь присоединиться к другим в гостиной. Как тебе хочется.
Как мне хочется... Мне бы хотелось что-то приготовить. Не раздумывая, я пишу это, и уже во второй раз мне позволяют приготовить ужин.
Эсме самодовольно улыбается. Она пытается это скрыть, но думаю, она на самом деле счастлива, ведь я общалась по собственному желанию. Однако она не может быть более самодовольной, чем я сейчас. Я буду помогать.
Наконец-то, я буду полезной.
Я на самом деле довольна собой.
Когда заходит Джаспер и начинает накрывать на стол, пробормотав тихо приветствие, я поднимаю на него свой взгляд. Я слегка напряжена, но, не обращая на меня никакого внимания, он накрывает стол на восемь человек, и делает это, как мне кажется, в обычной манере. Сузив глаза, я перевожу взгляд на Эсме. Она смотрит на меня и заливается счастливым смехом.
Эй, что тут смешного?
Даже Джаспер выглядит удивлённым.
– Прости, – извиняется Эсме, но уголки её губ подрагивают в улыбке. – Я не должна была так реагировать. Но ты выглядишь такой возмущенной. Прости, – повторяет она и снова смеётся.
Джаспер колеблется, вероятно, почувствовав, что чему-то помешал и, повернувшись, выходит из кухни.
– Я вернусь позже.
Повернувшись к Эсме, я жду, когда она объяснит, почему мне запретили помогать, когда другие делают это даже без напоминаний.
– Прости, – снова говорит Эсме, и на этот раз уже серьёзнее. – Позволь мне попытаться объяснить. В Финиксе, вероятно, вся домашняя работа лежала на тебе, ведь так?
Я осторожно киваю. Куда она этим ведёт? Однако я заметила, что она не упомянула имя Стефана.
– Потому что он требовал это от тебя?
Я снова киваю. От дурных предчувствий моё сердце медленно набирает скорость. Горло зудит и вызывает кашель.
– И если ты не делала это, были последствия?
Я сглатываю и по её лицу вижу, что моя реакция сказала всё сама за себя.
Обдумывая мои ответы, Эсме на какое-то время задумывается.
– Я так и думала. Я хотела, чтобы ты поняла, что мы не ждём от тебя того, что ты начнёшь заботиться обо всей семье. Я подумала, что лучше позволю тебе ничего не делать, опасаясь, что ты начнёшь всё больше и больше брать на себя домашних обязанностей. Видишь ли, мы говорили об этом с Рене, и она предупредила нас, что так и будет. Мы хотели дать тебе немного времени. А позже, когда ты почувствуешь себя более непринуждённо, сможешь внести свой вклад.
Я потрясённо слушаю.
– Мы вовсе не думаем, что ты не сможешь с этим справиться, но не хотим, чтобы ты этим занималась. По крайней мере, не всем. Ты должна наслаждаться жизнью, не чувствуя себя обязанной заботиться о доме.
Так, а вот теперь она уже начинает говорить глупости.
– В любом случае последствий никаких не будет. Даже если ты не станешь вести себя с пользой для остальных.
Озадаченная, я смотрю на эту женщину – мою приёмную мать.
– Никогда, Белла. Помнишь договор? Никакого насилия.
Я отвожу взгляд и снова не нахожу себе места. И этот кашель, который я не могу больше сдерживать... я закрываю руками лицо и сдаюсь.
Ебать мою жизнь, я похожу на задыхающегося морского котика.
– Тебе не лучше.
Думаю, нет. Но подобный кашель может продолжаться в течение недели. Она ведь должна знать об этом, если её муж доктор? Я пожимаю плечами. Даже не жди, что я вернусь в постель.
– Если температура снова поднимется, ты будешь отдыхать?
Вероятно. Я поворачиваюсь к раковине, чтобы вымыть руки и продолжить нарезать последние овощи, и одновременно даю понять, что разговор окончен, если у меня вообще было право голоса.
Эсме тихо вздыхает и поворачивается к плите, включая её и начиная с ужином. Джаспер, как будто ничего и не было, возвращается на кухню и заканчивает накрывать на стол.
И только сейчас я осознаю, что стол накрыт на восьмерых.
Заметив это, я немного передвигаюсь.
– Конечно же, мы накрываем стол и для тебя, – заметив направление моего взгляда, мягко, успокаивающе говорит Эсме. – Ты теперь часть нашей семьи.
Когда я поднимаю взгляд от стола и смотрю на неё, она улыбается.
– Присоединишься к нам за ужином? Ты можешь не есть, если это слишком для тебя, но может, просто посидишь с нами?
О, Боже, перестанет ли она когда-нибудь задавать мне подобные вопросы?
Заметив мои колебания, Эсме продолжает:
– Ты не должна. Предпочтёшь поесть в своей комнате?
Думаю, да. Я провела день в обществе других, и честно говоря, устала. Эсме была права, когда сказала, что мне не лучше.
Поэтому я снова ужинаю в своей комнате. Когда я спускаюсь вниз, чтобы отнести грязную посуду, я чувствую себя намного хуже, чем этим утром.
В гостиной я слышу звук включённого телевизора. На кухне, что-то ищет в холодильнике Эдвард. Услышав меня, он поднимает взгляд и улыбается в знак приветствия.
– Становится привычкой, что мы встречаемся на кухне, – говорит он и кривая усмешка задерживается на его лице.
На его слова уголки моих губ приподнимаются в улыбке. Он прав. Кажется, каждый раз, когда мы сталкиваемся друг с другом, это происходит именно на этой кухне.
– Ну, как ты? На самом деле?
Его глаза светятся искренностью, когда он задаёт мне тот же самый вопрос, что ранее я уже слышала от Эсме. Бросая на меня взгляды, он, не спрашивая, берёт из шкафчика два стакана и наливает в них сок. Один он ставит на стол передо мной, и когда берёт свой и начинает пить, смотрит на меня поверх кромки стакана.
– Всё хорошо?
Я слегка пожимаю плечами. Я не очень хорошо себя чувствую, но не хочу быть бесполезной, лёжа в постели.
– Знаешь, если б я был так же болен как ты, я бы оставался в постели так долго, как только мог, – лёгким тоном, тихо говорит он. – Удивляюсь, что ты уже на ногах.
Он указывает на напиток передо мной, который на самом деле он налил для меня и я медленно поднимаю свой стакан. Чему я обязана такой невероятной доброте?
Допив свой сок, он делает шаг назад и прислоняется к стойке, для поддержки разместив руки по обе стороны своих бёдер.
– Ты на самом деле не помнишь, что кричала?
Ну, я пришла к такому выводу, но это совсем не одно и то же, верно?
– Мы, правда, очень о тебе беспокоились, – говорит он. Одна рука поднимается и потирает шею.
Ему неловко.
Это обычная реакция, которую испытывают люди, оказавшись рядом со мной, и я привыкла к этому. Тогда как так получилось, что с ним это имеет значение?
– В любом случае, теперь ты знаешь, что твой голос работает, да?
Почти то же самое сказал и Эммет. Почему это так важно для них? Я действительно не вижу в этом ничего особенного.
Заметив выражение моего лица, его улыбка исчезает.
– Ты не рада этому?
В замешательстве, я поднимаю голову. А чему радоваться?
Не находя слов, он вздыхает. Ну, это неловко. Не зная, что делать, я играюсь со стаканом.
Звук его телефона нарушает тишину кухни, и я вздрагиваю. Выражение его лица не меняется, когда рука скользит в карман и достаёт мобильный.
Посмотрев на дисплей, он нажимает на кнопку и телефон замолкает. Он смотрит на меня, словно извиняясь.
– Это Джессика. Ну, знаешь, та девушка, с которой ты встретилась в воскресенье, когда упала? Я порвал с ней на прошлой неделе, но она продолжает названивать мне.
Глядя вниз, на свои ноги, он посмеивается.
– Она рассказала всем в школе, что я изменял ей. Невероятно.
Ах, вот почему Эммет говорил что-то о его любовнице?
Эдвард поднимает взгляд и снова смотрит на меня.
– Она не очень хорошо к тебе отнеслась, когда ты встретила её здесь. Прости меня за это. Она не имела права, и я сказал ей об этом.
И снова за меня заступились...
– Ладно, думаю, мне пора идти. Домашнее задание и тому подобное, – он ставит свой пустой стакан в раковину и, повернувшись, выходит из кухни. В дверях он оборачивается.
– Очень приятно видеть тебя здесь с нами.
И в который раз, заставив меня смутиться, он уходит.
~O~
Не устану повторять, кк мне нравится в этой истории Эдвард))) Такой милаха...
Мы ждём всех на форуме;)))
Источник: http://robsten.ru/forum/49-1397-55
0
