В среду я снова жду, когда семья покинет дом, а затем спускаюсь вниз. Лазанью я спустила в унитаз.
Я взволнована и очень нервничаю. Моё тело напряжено от того, что я спала в ванной, но это ничто по сравнению с тем, что творится у меня в голове.
Кто уезжал этой ночью и почему?
Я удивлена, увидев Эсме на кухне, с чашкой кофе и газетой. Пустая тарелка стоит перед ней на столе. Я не могу избавиться от ощущения, что она уже ждёт меня.
Когда я вхожу, она поднимает голову и улыбается.
– Доброе утро. Ты хорошо спала?
Нет. Я киваю.
– Мы не разбудили тебя прошлой ночью? Карлайла срочно вызвали в больницу, – говорит она, как бы извиняясь.
Ах, так вот что я слышала. Значит, нет никаких причин для паники.
Клянусь Богом, я чуть не рассмеялась, услышав это объяснение, вспомнив всевозможные сценарии, которые ночью приходили мне на ум.
– Мы все хотели сделать тебе комплимент, – улыбается Эсме. – Твоя лазанья просто превосходна на вкус. Нам очень понравилось.
Я неловко переступаю с ноги на ногу. Хмурюсь.
– Как твоя рука? Всё ещё болит?
Рассеяно я смотрю на свою руку. Волдырь за ночь лопнул, но рана уже снова закрылась. Я качаю головой, давая понять, что это больше не беспокоит меня, и подавляю желание пожать плечами.
Эсме внимательно смотрит на меня, а затем кивает.
После её приглашения я наливаю себе первую за день порцию кофе. Когда с чашкой в руках, я возвращаюсь к Эсме, она смотрит на меня и на мгновение задумавшись, говорит:
– Белла, я хочу поговорить с тобой о том, что произошло вчера.
Не надо.
– Ты была явно не в себе, – пауза. – Ты ела вечером?
Её вопрос застигает меня врасплох, и потому что я не могу лгать, у меня не получается кивнуть достаточно убедительно.
Эсме сужает глаза, потому что видит меня насквозь.
Я опускаю взгляд и выдыхаю, пытаясь дать понять, что это не слишком меня беспокоит.
– Ты должна нормально питаться, Белла. В противном случае, тебе, возможно, снова придётся принимать жидкую пищу, чтобы восстановить силы. Но, кроме того, я хочу, чтобы ты сказала мне, что произошло вчера. Почему ты запаниковала?
Я сжимаю губы, понимая, что таким образом бросаю ей вызов. Я не хочу говорить об этом. Я запаниковала, потому что они окружили меня, требуя, чтобы я показала им, где у меня болит. Меня это очень обеспокоило. Я не привыкла к помощи и, честно говоря, вчера они вели себя более чем немного снисходительно. Я имею в виду, это обычный ожог. Я буду жить.
И почему им не всё равно? Почему для них так важно знать, где именно у меня болит? Зачем им это?
– Мы были слишком близко вчера? Всё дело в этом?
Отвлечённая от своих мыслей, я замираю, и какое-то время просто пытаюсь осознать то, что она сказала. Да, они были слишком близко. И Эсме пора научится не обращать на это внимание. Это не важно.
– Пожалуйста, поговори со мной. Если ты не скажешь нам, что произошло, то как мы сможем понять, чтобы в следующий раз предотвратить подобное? Мы, как предполагалось, делаем это вместе, помнишь?
Насколько я знаю, я так и не подписала свою часть договора.
– Ты не привыкла к тому, что о тебе заботятся, когда у тебя что-то болит?
Её вопрос – робкий, даже застенчивый, но всё же каким-то образом ей удаётся смутить меня им.
Я мигаю и, конечно же, этой реакции для Эсме достаточно.
– Мы заботимся о тебе, Белла. Было бы хорошо, если б ты начала уже это понимать. Мы заботимся обо всех наших детях, если у них что-то болит, – она колеблется. – Это… нормально.
Я знаю, Эсме, я не дура.
– Пойми, я могла бы оставить тебя в покое и позволить вести себя так, как тебе удобно, к тому же меня не покидает чувство, что ты предпочитаешь одиночество. Но я надеялась, что ты захочешь стать членом нашей семьи.
И снова это разочарование в её голосе. С чего вдруг она так надеялась на это, я никогда не смогу понять. Но я вынуждена разочаровывать… Возможно, даже хорошо, что она это поняла. Чем раньше, тем лучше.
Но её разочарование причиняет боль и мне.
Я лезу в карман своего свитера и нащупываю там записку, которую дважды использовала вчера.
Это не важно.
Эсме смотрит на неё несколько долгих секунд, а затем переводит взгляд на меня.
– Нет, Белла. Ты важна.
Я моргаю. Она сошла с ума?
Поддавшись вспыхнувшему раздражению, я тянусь в карман за ручкой (не могу поверить, что вообще её ношу) и пишу на том же клочке бумаги. Затем, даже не задумываясь о последствиях, снова показываю Эсме записку.
Я не хочу об этом говорить.
Думаю, мой взгляд слишком резок, когда я смотрю на Эсме, но прочитав, она кивает, и на её лице нет никаких признаков неодобрения.
– Хорошо. Я рада, что ты чувствуешь себя достаточно уверено, чтобы сообщить мне об этом. Но, думаю, мы ещё не раз вернёмся к этому разговору, – немного помолчав, она добавляет. – Спасибо, Белла.
Господи, за что?
Наконец, она встаёт и несёт в мойку грязную посуду.
– Почему бы тебе не позаниматься уроками этим утром? – спрашивает она. Кажется, я начинаю понимать, от кого Элис получила свой характер.
Я киваю, и Эсме улыбается мне в ответ.
– Вот и хорошо. Но сначала поешь. Мне не нравится, что ты пропускаешь обеды.
Я сглатываю после её выговора, и как только она выходит с кухни, иду к холодильнику.
Я ем, делаю домашнее задание, и мне кажется, что я наконец-то с ним полностью разобралась. По желанию Эсме, я завтракаю, после чего, воспользовавшись её предложением, иду в библиотеку. Я нахожу там несколько книг по астрономии – предмет, который меня очень интересует и сев у окна, начинаю читать.
В доме тихо. Эсме не приходит, чтобы проведать меня, и впервые за долгое время я чувствую, как расслабляются напряжённые мышцы моей спины. Время от времени я отрываюсь от книги и смотрю в сад. Он здесь такой пышный, и я думаю, весной он будет напоминать райский уголок.
В два Эсме зовёт меня на чай. На кофейном столике в гостиной нас ждут две чашки горячего напитка и сливочный пирог.
Я осторожно сажусь в кресло, опасаясь, что снова окажусь под перекрёстным допросом. Но вместо этого Эсме предлагает мне кусочек пирога. Я смотрю на то, что своим внешним видом напоминает печенье.
Заметив мои колебания, Эсме улыбается.
– Никогда не ела такое?
Я качаю головой. На самом деле, я не очень-то люблю сладкое.
– Попробуй. Если не понравится, можешь не есть.
Я беру тарелку и ставлю её перед собой. По реакции Эсме я вижу, что она ещё не привыкла к тому, что мне не нравится есть в присутствии других. Даже что-то такое незначительное, вроде этого пирога.
Но мне на самом деле очень непросто есть, если я не одна.
– Ну что, ты делаешь успехи, занимаясь уроками? – спрашивает она.
Я киваю. Не могу сказать, что делаю успехи, но, по крайней мере, я стараюсь. И те книги по астрономии, которые я нашла, тоже очень меня интересуют. Надеюсь, что позже я смогу их почитать.
– Это хорошо. Учёба делает тебя счастливой, верно?
Я снова киваю, на этот раз слегка улыбаясь. Просто не могу отрицать, как много значат для меня знания. Вот почему я настаиваю на том, чтобы пойти в школу. Я хочу учиться. Другие ученики… чёрт бы их побрал… я разберусь с ними, главное, чтобы это не зашло слишком далеко.
– Я рада это слышать. Ты нашла что-то интересное в библиотеке?
И снова я киваю, и Эсме улыбается мне.
– Ты можешь ходить туда в любое время, Белла. Пожалуйста, знай это.
Кажется, я только и делаю, что киваю.
– Да, и, есть одно дело, с которым нам нужно разобраться, – продолжает она, попивая свой чай.
Я выпрямляюсь, чувствуя волнение, ну и, с любопытством жду, что она собирается сказать.
– Ты болела, встречу отменили, но тебе был назначен новый социальный работник, и она очень хочет встретиться с тобой.
Широко раскрыв глаза, Эсме с беспокойством ждёт моей реакции.
Моё злобное подсознание злобно фыркает. Когда я жила со Стефаном, у меня тоже был социальный работник. Можно подумать, она что-то заметила за всё то время. Приходя к нам, она даже не поднимала глаз от своих бумаг и как можно скорее спешила вытащить свою задницу из того дома.
Эсме продолжает:
– Её зовут миссис Гомес, и она придёт завтра в десять. Она хочет поговорить с тобой.
Я киваю, так как ничего другого мне не остаётся.
– Ей придётся задать тебе несколько вопросов о том, как тебе здесь живётся. Я не буду при этом присутствовать. Не хочу тем или иным способом давить на тебя.
Ну… это либо очень хорошо, либо очень продумано. Снова чувствуя это странное ощущение в животе, я понимаю, что на этот раз встреча с социальным работником не должна вызвать у меня обычный стресс. Потому что по крайне мере, мне не придётся ничего скрывать.
– Да, и Белла? Просто, чтобы не было никакого недопонимания. Мы на самом деле хотим, чтобы ты осталась с нами. Так что не переживай из-за этого, хорошо?
На какой-то миг выражение моего лица становится пустым, пока разум пытается осознать её слова. Словно сквозь туман я вижу, что Эсме внимательно, даже оценивающе смотрит на меня, но на этот раз она ничего не говорит. Она просто улыбается.
И я улыбаюсь ей в ответ. Так или иначе, я очень счастлива слышать, что она хочет оставить меня. Мне удаётся даже заткнуть своё злобное подсознание, которое шепчет, что всё плохое может начаться после посещения социального работника.
– Тогда завтра в десять, хорошо?
Я решительно киваю. Ладно.
– И есть ещё кое-кто, с кем мы с Карлайлом хотели бы тебя познакомить. Это шеф полиции города Форкс, и мы думаем, что было бы неплохо, если б вы могли встретиться. Его зовут Чарли Свон. Он бывший муж Рене.
Кажется, у меня кружится голова от всей этой информации. И серьёзно, Свон? Какое совпадение! В таком крошечном городке! Рене никогда мне об этом не говорила. Но она вообще редко рассказывала мне о Чарли. Но когда это случалось, она отзывалась о нём очень хорошо.
Однако возможность встречи с этим мужчиной, совсем не то, чего я с нетерпением жду.
Эсме, кажется, замечает мои колебания.
– Чарли хотел бы поговорить с тобой, Белла. Он хочет, чтобы ты знала, что здесь ты в безопасности, и он хочет, чтобы ты познакомилась с ним на тот случай, если вдруг будешь в нём нуждаться, чтобы знала, где и как его найти.
И с чего вдруг я буду нуждаться в нём?
Я не уверена насчёт этого, Эсме. Боясь разочаровать её, но чувствуя, что при одной лишь мысли о знакомстве с этим человеком волоски на моём затылке встают дымом, я с беспокойством кусаю свою губу.
– Он придёт завтра после обеда. Вот моё предложение. Если ты захочешь встретиться с ним, то просто спустишься к нам. Если не захочешь, останешься у себя в комнате. Не страшно, если ты не захочешь. Я оставлю решение за тобой.
О Боже, мне это не нравится. Я бы не хотела принимать подобные решения.
Мы допиваем свой чай и Эсме снова встаёт.
– Тебе есть чем сейчас заняться? – ласково спрашивает она.
Я снова киваю, но смотрю на неё с надеждой, на тот случай, если она хочет меня о чём-то попросить.
– Очень хорошо. Я буду в кабинете Карлайла, хочу поработать над некоторыми своими проектами. Позовёшь меня, если я буду тебе нужна?
Кивнув и улыбнувшись, она оставляет меня, и всё ещё слыша её удаляющиеся шаги, я пробую сливочный пирог. Он липкий и очень сладкий, но мне нравится.
В тишине дома мои глаза прикованы к телевизору, и я вспоминаю о той игре, в которую вчера играли Джаспер и Эммет. Могу ли я…?
Я одна, но взглянув на часы, понимаю, что скоро со школы вернуться остальные. Я остаюсь в гостиной и смотрю на лес за домом, пока не слышу звук приближающихся машин, после чего поднимаюсь по лестнице, чтобы укрыться в тишине своей комнаты.
Зайдя в ванную, я вижу, что мои месячные, наконец-то начались.
Я вздыхаю, плачу и смеюсь одновременно, чувствуя огромное облегчение, и сжав руки в кулаки, поднимаю их в воздух – единственным возможным для меня способом проявляя своё счастье.
~О~
Я приоткрыла дверь своей комнаты и сижу возле неё на полу, прислонившись к стене и опираясь локтями о колени. Я прислушиваюсь к звукам дома. Из двух комнат доносится тихая музыка, и я слышу, как в своей комнате Элис общается с Джаспером. Ну, я не могу ничего разобрать, но улавливая интонации их голосов, понимаю, что они, скорее всего, о чём-то говорят.
Пока я не могу понять ни единого слова, не вижу ничего плохого в том, что прислушиваюсь к звукам нормальной семейной жизни.
Услышав, как кто-то поднимается по лестнице, я встаю, закрываю дверь и сажусь за свой стол. Никто не приходит за мной, и шаги стихают.
Пока я здесь, можно воспользоваться возможностью, загрузить ноутбук и наконец, ответить на электронную почту Рене.
Сообщений всего пять, и все они выдают её беспокойство. И хоть моё злобное подсознание твердит, что она пишет мне только из чувства профессионального долга, сердце очень хорошо помнит, как она заботилась обо мне, когда я появилась у порога её дома. Я попросила у неё помощи, и она помогла мне. Она так много сделала для меня. Даже если она просто пожалела, я просто обязана ответить ей и на этом закончить наши отношения, или как это можно ещё назвать.
Но я скучаю по ней. Так сильно скучаю.
Последнее сообщение содержит просто отчаянную мольбу написать ей несколько слов в ответ. Я нажимаю кнопку «ответить». Думаю, она должна знать, что теперь может забыть обо мне. Я удивлена, что она вообще связалась со мной после того как оставила меня с Карлайлом и Эсме.
От: Белла Свон.
Кому: Рене Дуайер.
Тема: Re: Как жизнь?
Мне здесь хорошо. Не переживай обо мне.
Ответ приходит почти немедленно.
От: Рене Дуайер.
Кому: Белла Свон.
Тема: Re: Как жизнь?
Я так счастлива, что ты дала мне знать, что у тебя всё хорошо! Эсме рассказала мне, что было в той коробке, которую послал тебе Стефан. Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти. Я не могла без твоего разрешения просматривать вещи, но не хотела, чтобы это произошло.
Почему все сожалеют об этом? Я печатаю то, что уже писала Калленам.
От: Белла Свон.
Кому: Рене Дуайер.
Тема: Re: Как жизнь?
Это не важно.
И снова я почти сразу получаю ответ.
От: Рене Дуайер.
Кому: Белла Свон.
Тема: Re: Как жизнь?
Нет, важно. И так думаю не только я. Пожалуйста, подумай над тем, чтобы выдвинуть обвинения против Стефана.
Я удивлённо моргаю. Выдвинуть обвинения? Но зачем? Во всём, что он сделал, только моя вина. Мне не нравится всё то, что произошло, но… выдвигать обвинения? За то, что я сделала неправильно? Не слишком ли это странно?
Я не отвечаю на это письмо, так как просто не знаю, что мне ответить и закрываю программу. Поскольку, пытаясь отвлечься, за последние дни я просмотрела в Google всё, что только можно, даже не знаю, что ещё там может меня заинтересовать.
Я не хочу смотреть телевизор и не хочу праздно валяться на кровати. Уже четыре часа. Возможно, я смогу помочь Эсме с ужином.
В тот момент, когда я иду по коридору к лестнице, из своей комнаты со стопкой книг в руках выходит Элис.
– Привет, подруга, – улыбается она, её глаза сияют. – Твоя лазанья вчера была просто супер.
Я краснею от её комплимента и невольно отвожу взгляд. Господи, да что это со мной?
Элис хихикает.
– Тебе лучше поверить этому. Я иду вниз, хочу позаниматься уроками. Не хочешь присоединиться?
О-о. Я? Серьёзно?
– Пойдём, я не кусаюсь, – улыбается Элис и смотрит на меня лишь с подкупающей искренностью. – Будет неплохо иметь какую-то компанию.
Я не могу отвергнуть её предложение, когда она так смотрит на меня. Это ужасно, но я иду в свою комнату, чтобы взять учебники и вслед за ней спускаюсь по лестнице, после чего, сидя напротив друг друга, мы устраиваемся за кухонным столом.
Элис помогает мне по некоторым предметам, рассказывая, какие домашние задания должны быть выполнены. Я читаю материал по биологии, а затем приступаю к тригонометрии – к предмету, который для меня ясен как стёклышко.
Занимаясь вместе с ней, я замечаю, что Элис раздражена, и время от времени что-то зачёркивает в тетради и проводит рукой по обычно прекрасно уложенным волосам.
Легко прийти к выводу, что она не понимает задачу. Внимательно присмотревшись к тому, что она написала, я вижу, что она уже много чего зачеркнула.
Сжимая губы, я не знаю, как мне подойти к этому, да и вообще, хочу ли я. Но, наконец, Элис замечает мою неподвижность и с любопытством смотрит на меня.
Кусая губы и чувствуя бешеный стук сердца, я перевожу взгляд с тетради на неё, а затем снова на тетрадь. Элис смотрит на свою беспорядочную писанину, а затем поднимает глаза на меня.
Тогда очень осторожно и медленно, на тот случай, чтобы она могла остановить меня в любой момент, я двигаю к себе её тетрадь.
Элис смотрит и кажется, просто замирает. Затем медленно двигает свой стул и садится во главе стола, тем самым сокращая расстояние между нами.
Я беру свой карандаш и аккуратно подчёркиваю те места, на которых она застряла, убедившись, что она понимает, что я хочу сделать. После этого я начинаю писать. Элис наклоняется, когда я записываю формулу, с которой ей нужно работать, и, записывая, почему она должна использовать именно её, а не ту, которая казалась ей правильной.
Я стараюсь всё расписать и делаю это всё очень медленно, каждый раз дожидаясь её кивка, и спустя какое-то время она, кажется, начинает понимать. Мы сидим в тишине, пока я подчёркиваю и пишу, и вскоре она тоже начинает писать. Когда она ошибается, я указываю ей на ошибку, пытаясь сделать это так, чтобы она не почувствовала себя глупой и объясняю формулу с другой точки зрения.
Это занимает около двадцати минут, но вскоре её лицо начинает сиять как рождественская ёлка и с уверенностью, что она сможет это сделать, Элис с волнением берётся за новую задачу. Я возвращаюсь к своему домашнему заданию, пока не слышу, как она тихо зовёт меня по имени.
– Белла, кажется, я снова застряла.
Она двигает ко мне свою тетрадь и, заметив брошенный на меня умоляющий взгляд, я просматриваю её записи и, найдя ошибку, пытаюсь объяснить, почему всё пошло не так как надо.
Просто всё, что связано с числами даётся мне очень легко. Ничего не могу с этим поделать.
Элис с облегчением вздыхает и заканчивает оставшуюся часть задания без особых проблем.
Закончив, она счастливо вздыхает и смотрит на меня.
– Знаешь, ты первая кому удалось заставить меня понять тригонометрию.
Ну, на самом деле это не так уж и сложно.
– Это правда. У учителей никогда не хватает терпения, чтобы всё так подробно мне объяснить.
Я хмурюсь и, чувствуя смущение, краснею.
– Ах, да, я совсем забыла, что ты не привыкла к комплиментам, – улыбается Элис. – Эй, – меняет она тему, – мы можем выехать куда-нибудь в следующую субботу? Может, съездим в Порт-Анджелес или ещё куда-нибудь?
Застигнутая врасплох, я колеблюсь. Я ненавижу ходить по магазинам, к тому же у меня совсем нет денег, которые я могла бы потратить.
– Думаю, это хорошая идея, – говорит Эсме, заходя на кухню. – Тебе нужна одежда и было бы неплохо, если бы ты выбрала её себе сама.
– Тогда договорились, – улыбаясь, заключает Элис.
— Элис, она ещё не дала своего согласия, – ласково говорит Эсме. – Белла, что ты думаешь? Было бы неплохо ненадолго выбраться из дома. Хочешь, я тоже поеду?
Уф, слишком много вопросов сразу. Должна признаться, я хотела бы выехать куда-то с Элис, но в то же время это заставляет меня ужасно нервничать.
– Подумай об этом, – улыбается Эсме. – Мы вернёмся к этому позже. До субботы время ещё есть.
Я киваю, благодарная за её понимание.
Подождите. Благодарная? За её понимание?
Похоже, мой мозг не может с этим справиться. Ошибка. Не работает. Прервать, игнорировать, повторить?
Игнорировать.
Игнорировать.
Игнорировать.
~О~
Я занимаюсь с Элис домашним заданием до тех пор, пока Эсме не собирается накрывать стол для ужина. Я хочу помочь, но отказываюсь это делать. Вместо этого Элис показывает мне свой дневник, чтобы я смогла переписать себе домашнее задание, которое мне необходимо выполнить.
– Тебе ещё нужен дневник Эдварда, – задумавшись, говорит Элис. – У вас есть совместные предметы, которых у меня нет. Подожди, я принесу тебе его.
Я не успеваю её остановить и она вихрем поднимается по лестнице. Я остаюсь в гостиной, держа на коленях её дневник и кусая губы.
В этот момент заходит Джаспер и переводит взгляд с дневника на моё лицо.
– Готовишься к школе?
Он так легко и непринуждённо спрашивает меня об этом. Я киваю, ожидая, что он на это скажет.
– Рад слышать, – улыбается он. – Насколько я знаю, у нас нет с тобой общих уроков, иначе я мог бы тебе помочь. По крайней мере, думаю, Элис дала тебе расписание и домашнее задание?
Я снова киваю, и Джаспер смеётся.
– В любом случае, не похоже, что она оставила тебе какой-то выбор.
— Эй, я просто пытаюсь помочь, – говорит Элис, возвращаясь в гостиную. Она держит книжечку, которая, скорее всего, является дневником Эдварда. Подождите, а Эдвард знает, что он у неё?
Без лишних слов Элис открывает его и листает страницы.
– Я не могу там ничего понять, – наконец, говорит она. Она протягивает мне дневник, и, не задумываясь, я беру его из её рук.
– Возможно, ты сможешь понять, как он всё это записывает. Если нет, тогда тебе придётся спросить у него, – улыбается она.
И как она себе это представляет?
Просматривая дневник, я вижу, что почерк Эдварда безупречен, кроме того он довольно ясно записывает домашнее задание. Мне совсем не сложно разобраться в этом и переписать всё себе.
Закончив, я закрываю дневник, не желая видеть, что ещё там находится и, чувствуя, что просто глядя на него, я вторгаюсь в личную жизнь Эдварда. Я кладу дневник на журнальный столик и иду за своим ужином, который ем в своей комнате.
Впервые я недовольна этим.
После ужина, я, как обычно, спускаюсь вниз, чтобы отнести поднос. Эсме спрашивает, поела ли я, и хоть меня раздражает, что она проверяет меня, после того как вчера вечером я пропустила свой ужин, она имеет на это полное право. Поэтому я киваю в ответ, и как только Эсме понимает, что я не лгу, кивает в ответ и заканчивает делать кофе.
Когда она резко поворачивается, чтобы что-то сказать, от шока я так сильно вздрагиваю, что не удерживаю пустой деревянный поднос, и он с грохотом падает на пол.
Звук ужасен, и широко раскрыв рот, и чувствуя бешеный стук сердца, я перевожу взгляд с подноса на Эсме.
– Прости, – бормочет она. – Белла, пожалуйста, прости. Я не хотела тебя пугать.
Она в шоке.
Её глаза широко раскрыты, и она выглядит побледневшей.
Она не двигается, но даже со своего места я вижу, как дрожат её руки.
– Белла, я не причиню тебе боли.
Лёгкие горят огнём, это даёт о себе знать необходимость дышать.
Я задыхаюсь от слишком большого глотка воздуха, сердце готово просто вырваться из груди, и такой бешеный заряд адреналина проходит по моим венам, что я начинаю дрожать.
Я медленно опускаюсь на колени, чтобы поднять поднос и молюсь Богу, чтобы он оказался не повреждённым. Но когда мои колени касаются пола, я понимаю, что уже не могу встать. Я стою на коленях и жду. Потрясенная до глубины души. Сломленная. Уставшая.
Словно сквозь дымку я вижу, что Эсме опускается на колени рядом со мной и теперь находится на уровне моих глаз.
– Прости, Белла. Я не хотела тебя пугать.
Когда, наконец, я сосредотачиваюсь на ней, то не верю своим глазам.
Она плачет.
Я пытаюсь сморгнуть свои собственные слёзы, когда вижу, как несколько слезинок скатываются по её щекам.
– Видишь, как меня расстраивает то, что я так напугала тебя?
Я сглатываю, и ощущение такое, словно я схожу с ума. Я не могу это осознать. Неужели она говорит правду? Мне этого не понять.
Судорожно вздохнув, я пытаюсь взять себя в руки. Когда Эсме так резко обернулась, я думала, что тот самый момент уже наступил. Но когда я вздрогнула от испуга, ничего не произошло. И теперь она расстроена, потому что напугала меня.
Это может означать только то, что она повернулась не для того, чтобы ударить меня.
Я с дрожью выдыхаю, когда начинаю это осознавать.
Она не собиралась ударить меня.
О, мой Бог.
Я сажусь на пол, и широко раскрыв глаза, смотрю на Эсме.
Думаю, она видит, что на меня снизошло озарение.
Наконец, я снова начинаю успокаиваться, и она улыбается мне сквозь слёзы.
– Давай поднимемся с пола, – говорит она и, вставая, протягивает мне руку. Я справляюсь сама и поднимаю поднос. Я проверяю, цел ли он, но Эсме забирает его у меня, прежде чем я успеваю это сделать.
– Он стар, как этот мир, – говорит она. – Кроме того, я напугала тебя, так что если он треснул, виновата в этом только я.
Она продолжает делать кофе, а я ополаскиваю в раковине свою тарелку. Мои руки всё ещё дрожат, но что-то изменилось.
Несмотря на то, что я всё ещё остро осознаю присутствие Эсме, что-то не так. Страха почти нет.
Моё злобное подсознание даёт мне пощёчину, шипя, что я не должна доверять этому чувству безопасности.
Но я слишком устала.
И каково это, хотя бы на несколько минут избавиться от страха? Это освобождает.
Кружит голову.
Поэтому когда Эсме спрашивает меня, не хочу ли я присоединиться к ним на кофе, я слишком растеряна, чтобы сказать «нет» и следую за ней в гостиную, где сидят Эммет, Розали и Карлайл.
– О, Белла, хорошо, что ты присоединилась к нам, – говорит Карлайл.
– В кухне осталось хоть что-то целое? – шутит Эммет, видимо, имея в виду шум падающего подноса.
– Это был поднос твоей бабушки, – отвечает ему Эсме, пока я занимаю место на большом удобном кресле. Мне не нравится всё это. Совсем.
– О, тот самый поднос? – говорит Розали. – Да эта штука сможет пройти через апокалипсис и остаться невредимой.
– Или через одну из твоих истерик, – сухо говорит Карлайл.
– Что можно прировнять к апокалипсису, – добавляет Эммет, отчего Эсме и Карлайл смеются, а Розали закатывает глаза.
Я не могу сдержаться, и тоже улыбаюсь. Возможно, к лучшему, что Розали этого не заметила.
Карлайл просматривает каналы по телевизору и останавливается, только когда на экране появляется одна из телевикторин. Отвечая на всё усложняющиеся вопросы, участник может выиграть много денег.
Мне нравятся такие шоу. Я всегда пытаюсь найти правильный ответ и представляю те деньги, которые могла бы выиграть, если бы участвовала в этом.
Если б такое было возможно.
Ха. Ха.
Видимо, Калленам тоже нравятся такие передачи, потому что, держа в руках чашки и сливочный пирог, они устраиваются поудобнее.
Мы наблюдаем за игрой, пока я не решаюсь попробовать свой кофе. Потянувшись левой рукой к чашке, я больше чем слегка вздрагиваю, когда слышу встревоженный голос Розали.
– Чёрт, что случилось с твоей рукой? Это ты вчера так обожглась?
Взглянув на свою руку, я торопливо натягиваю на неё рукав. Глупая, глупая, глупая.
Кусая губы, чтобы отвлечь себя от того, что происходит, словно сквозь дымку я слышу голос Карлайла.
– Это так плохо, Белла? Не возражаешь, если я посмотрю?
Возражаю. Но что будет, если я это скажу? Я пожимаю плечами и держу свою руку скрытой от глаз. Не обращайте на меня внимания, пожалуйста. Все смотрят сейчас только на меня, и от этого я чувствую ужасную неловкость. Нахмурившись, я начинаю ёрзать в своём кресле.
Это не важно.
– Хорошо, – немного помолчав, соглашается Карлайл. – Тогда, по крайней мере, скажи, рана уже закрылась?
Я киваю. Да, закрылась. Возможно, даже не останется никакого шрама, но даже если и так, ничего страшного. Оставьте меня в покое. Пожалуйста.
– Очень хорошо. Но я хочу подчеркнуть, что ты можешь обратиться к нам с этим в любое время.
Да, да. Мы можем продолжать смотреть шоу, пожалуйста?
– Должно быть, это больно, – шепчет Розали. – Всё ещё болит?
Я отрицательно качаю головой.
– А ты крутая цыпочка, – усмехается Эммет, и на его щеках появляются ямочки.
– Не так много нужно, чтобы быть более храбрым, чем ты, – хихикает Розали. – От такого ожога ты визжал бы как девчонка.
Вместо того чтобы ответить ей чем-то остроумным, он просто откидывает голову и смеётся.
– Да, наверное, ты права, – наконец, говорит он.
Наконец все переключают своё внимание на телевизор, разговор затихает, и я, наконец, беру свой кофе, на этот раз правой рукой.
Сделав глоток, я мысленно отвечаю на вопрос в телешоу. Карлайл отвечает вслух.
Мы оба правы.
Вскоре все начинают отвечать на вопросы, но это только начало игры, и поэтому почти никто не ошибается. Я ещё не дала ни единого неправильно ответа, и должна признать, чувствую себя весьма самодовольно.
Ну, до тех пор, пока Карлайл не отвечает на более сложный вопрос иначе, чем это сделала бы я. Участник на экране даёт такой же ответ, как и Карлайл, и машинально, я отрицательно качаю головой.
– Ты думаешь иначе, Белла? – спрашивает меня Карлайл.
Резко повернувшись, я смотрю на него, широко раскрыв глаза.
– Что думаешь ты? – снова спрашивает он.
– Всё хорошо, – когда я не решаюсь, Эсме придаёт мне уверенности. Её улыбка и то, что я осознала, когда была с ней на кухне, заставляют меня сдаться.
Я поднимаю три пальца, указывая, что выбрала ответ «С».
– Ну, давай посмотрим, кто из нас прав, – с блеском в глазах говорит Карлайл, и на мгновение мне становится страшно, когда я думаю, что может произойти, если он рассердится на меня из-за этой незначительной игры. Ну, если я выиграю её. Возможно, тут же, в своём роде и проиграю.
Именно поэтому мне не нравятся игры.
Ответ появляется на экране, прежде чем я успеваю своим беспокойством довести себя до безумия.
Правильный ответ «С».
Карлайл от души смеётся.
– Ай да молодец.
Я моргаю, услышав его комплимент, и снова сосредотачиваюсь на экране, краем глаза продолжая наблюдать за Карлайлом.
Это так... ново. Лоран бы заключил со мной небольшое пари. Он всегда удостоверялся в том, что победит. Он просто, если ему было нужно, с лёгкостью изменял правила.
Я хмурюсь, пытаясь избавиться от этих воспоминаний, и моя рука автоматически тянется к резинке на запястье. Мне нужно найти новую.
Шоу ещё не закончилось, но Розали и Эммет объявляют, что собираются наверх. Они идут, держась за руки, и я не могу оторвать взгляда от их переплетённых пальцев.
Но он шлепнул её вчера.
Может, для людей в таких отношениях это нормально? Она, казалось, не обиделась на него. И не испугалась.
В целом, меня это тревожит. Уродливый ожог на моей руке только подтверждает это.
И пусть в комнате не чувствуется никакой напряжённости, я понимаю, что мне не очень комфортно вместе с Карлайлом и Эсме.
К тому же, наверняка, они хотят провести какое-то время вдвоём, ведь так? Ведь ему пришлось уехать этой ночью?
Я начинаю вставать, и никто не останавливает меня. Я смотрю на Эсме, и она мягко кивает.
– Иди спать, – улыбается она. – Это был длинный день для тебя.
Да. И правда.
– Мне разбудить тебя перед встречей с миссис Гомес или поставишь будильник?
Я поднимаю два пальца, и Эсме кивает.
– Хорошо. Спокойной ночи.
Я киваю в ответ и, потянувшись за пустой кофейной чашкой, собираясь отнести её на кухню, вижу на журнальном столике забытый дневник Эдварда.
О-о, мне нужно вернуть ему его, верно? Ведь это я взяла его?
– Пойди, отнеси ему, – проследив за моим взглядом, говорит Эсме. – Уверена, Эдвард ещё не спит. Если хочешь, можешь просто оставить дневник у его двери.
Её наставление не оставляет мне места для колебаний, и поставив свою чашку в раковину, я поднимаюсь наверх, держа в руках дневник Эдварда.
К тому времени как я поднимаюсь на третий этаж, моё сердце готово просто выскочить из груди, и это совсем не потому, что мне пришлось пройти 26 ступенек.
Дверь в комнату Эдварда приоткрыта и оттуда в прихожую доносится нежная фортепианная музыка.
Мне знакома эта мелодия...?
Очень осторожно, неуверенно, я подхожу к его комнате. Я очень хорошо помню о том, что произошло, когда в его присутствии я открыла коробку со своими вещами, и хоть не могу знать, о чём он думает, логика подсказывает, что он должен избегать меня.
После чего, возможно, он станет очень грубым со мной.
Подходя к его двери, я не знаю, хочу ли я постучать, чтобы он знал о моём присутствии. Может, я могу просто оставить дневник на полу возле его двери. А утром он найдёт его.
Да, так будет лучше. Держаться от него подальше.
Делая последний шаг к его двери, я как раз собираюсь наклониться, когда...
– Белла?
Чёрт!
– Знаешь, ты можешь войти.
Заглянув в комнату, я вижу, что Эдвард сидит за своим столом, свет от монитора освещает его лицо.
Как он узнал, что я здесь, останется для меня загадкой. Он, должно быть, видел или слышал меня, хоть я не могу себе представить как это возможно из-за музыки, которая по-прежнему доносится из динамиков.
Мне знакома эта мелодия. Это сбивает с толку, так как вспомнить, откуда мне она знакома, я не могу.
Я осторожно почти полностью открываю дверь, и могу увидеть всю его комнату. Справа от меня у стены стоит комод. Подняв дневник так, чтобы он видел, что я возвращаю его, я кладу дневник на комод.
– Спасибо. Ты нашла всё, что тебе нужно?
Я киваю.
Быстро осмотрев комнату, я понимаю, что он не очень аккуратен, но в комнате нет того беспорядка, который был у Питера.
– Уже знаешь, когда начнёшь ходить с нами в школу?
Нет. Быстро покачав головой, я чувствую полную растерянность, ведь была уверена, что он не будет больше добр ко мне.
Чем я заслужила это?
Чего он хочет?
– Белла, о той коробке...
О-о-о-о. Вот и началось. Я готовлюсь к худшему.
– Мне так жаль, что я убедил тебя открыть её. Мама сказала, что она хотела, чтобы ты сделала это с ней. Я не знал.
Он... он не упоминает о том, что было в той коробке. Я вспоминаю подслушанный разговор.
«Её приёмный отец?»
«Да, сынок, её приёмный отец».
Он знает. Позор и унижение охватывают меня, и моё лицо вспыхивает ярко-красным.
Мне нужно уйти отсюда.
И поэтому я ухожу, растерянная, неуверенная, не в силах закончить ни одну последовательную мысль.
Он знает.
Он знает.
И странно, почему я не поняла этого раньше.
О, Боже.
Блядь.
~О~
Ах, Белла, не будь так строга к себе...
Мы ждём вас на форуме)))
Источник: http://robsten.ru/forum/49-1397-67
0
