Миссис Гомес – добрая женщина. Её светлые, подстриженные в стиле боб волосы подчёркивают округлость лица. Через очки в роговой оправе на меня терпеливо смотрят её широко раскрытые глаза.
Я сижу напротив неё в гостиной, куда Эсме принесла кофе, после чего оставила нас, чтобы мы смогли поговорить. Я очень нервничаю и не знаю на чём остановить своё взгляд. Я нервничаю, потому что не хочу знать, о чём она будет меня спрашивать. Я нервничаю, потому что боюсь каких-то перемен. Я нервничаю, потому что всю эту ночь я провела думая о своей жизни здесь, с Калленами, и пришла к выводу, что если это возможно, очень хочу остаться.
И я не знаю, возможно ли такое, что по какой-то причине меня увезут отсюда и отправят куда-то ещё.
Поэтому да, я очень нервничаю.
У миссис Гомес очень много вопросов, которые она просто обязана мне задать и она заранее извиняется. Кажется, её совсем не беспокоит моя неспособность говорить и каждый раз она просто смотрит на меня, дожидаясь моего кивка или покачивания головы, смотря как того требует ситуация.
Я чувствую огромное облегчение, понимая, что могу отвечать правдиво. Здесь нет никакого Стефана, который сидел бы рядом со мной, бросая на меня предупреждающие взгляды и касаясь моей спины, куда он пнул меня перед приездом соцработника. Пнул напомнить, чтобы я не смела играть в так называемые им «свои игры».
Я вновь сосредотачиваюсь на вопросах миссис Гомес. Да, мне здесь очень нравится. Да, обо мне заботятся. Нет, я ни в чём не нуждаюсь. Нет, я не была лишена какой-либо помощи. Нет, я не пострадала.
Да, я хочу остаться.
После последнего вопроса я испытываю странное облегчение, потому что, наконец, признала это вслух. Миссис Гомес улыбается мне и зовёт Эсме присоединиться к нам.
Ещё больше вопросов, больше взглядов. Но нет никакой напряжённости. Никаких угроз.
Я сижу, и просто открываю для себя эту атмосферу, и когда Эсме смотрит на меня, я знаю, что мы обе вспоминаем о том, что произошло вчера на кухне.
И когда она улыбается мне, я улыбаюсь ей в ответ.
Они обсуждают материальное обеспечение. Эсме рассказывает миссис Гомес о коробке с моими вещами, и лицо социального работника выражает чистый шок.
Мне это не нравится. И я не понимаю, почему все настолько потрясены произошедшим. Я имею в виду, не похоже, что я не заслужила этого.
– Ты уже получила новые вещи, Белла? – спрашивает меня миссис Гомес.
Я киваю. У меня есть все необходимое. Я выживу.
– Мы устроим шоппинг, как только она почувствует, что готова к этому, – добавляет Эсме.
– Пока мы предоставили Белле кое-что из своей одежды. Хотя я уверена, что в своих вещах она чувствовала бы себя более комфортно.
– Конечно, – улыбается мне миссис Гомес. – Рада видеть, что у тебя всё хорошо. Как твоё здоровье? Как горло?
Я киваю, чтобы дать ей понять, что с этим тоже всё в порядке.
– Насколько я знаю, ты уже перешла на обычную пищу? Как успехи?
Я снова киваю. Всё хорошо. У меня уже ничего не болит.
– А твой голос?
Услышав этот вопрос, я резко вскидываю голову и смотрю на неё, и могу сказать, что она удивлена моей реакцией.
После минуты неловкого молчания, Эсме очень тихо говорит:
– Её голос работает. Когда Белла болела, у неё были галлюцинации, и она закричала.
Миссис Гомес кивает и что-то пишет в своём бланке. Следует тяжёлая тишина, и с трудом сглотнув, я пытаюсь избавиться от внезапно сковавшего меня напряжения.
– Очень хорошо. Но ты не говоришь?
Я качаю головой, после чего миссис Гомес кивает и снова что-то пишет.
– Может, со временем, – улыбается она. – Белла, думаю, мы с тобой закончили. Теперь мне бы хотелось поговорить с Эсме.
Поняв намёк, я киваю. Я беру свою пустую чашку и выхожу из гостиной.
Ставя чашку в посудомоечную машину, я не могу сдержаться и начинаю подслушивать разговор между Эсме и миссис Гомес.
– Тот случай с коробкой, должно быть, стал своего рода катарсисом.
– Я тоже так думаю, хотя Белла ничего не хочет об этом слышать. Она даёт понять, что для неё это не важно. Мне кажется… я боюсь, она думает, что заслужила это. Возможно потому, что она убежала от него.
Следует тишина и, затаив дыхание я жду, что ответит социальный работник.
– Это часто происходит с жертвами такого травматического насилия. Зачастую они думают, что всё это их вина.
– Да, – тихо отвечает Эсме. – Это может объяснить, почему она так растеряна из-за нашей доброты.
– И меня это совсем не удивляет. Пройдёт немало времени, прежде чем она начнёт осознавать, что то, чем являлась её прежняя жизнь – это ненормально. У неё неправильные ориентиры, если можно так сказать. Для неё неправильным кажется всё то, что окружает её здесь.
– Она так всего боится. Это должно быть опустошает её.
– Я должна предупредить вас, миссис Каллен. Такие дети как Белла могут никогда не восстановиться, никогда не выйти из своей раковины.
Молчание.
– Я знаю, это может показаться глупым, но я отказываюсь этому верить. Я вижу, как изменилась Белла за те недели, что живёт у нас. И когда я сравниваю её с той девочкой, которая впервые переступила порог этого дома, у меня появляется надежда.
– Но будьте готовы к рецидивам. Это тяжёлый путь.
Мягкая улыбка.
– Я знаю. Мы уже сталкивались с этим.
– Миссис Каллен, я должна задать вам ещё несколько вопросов. Надеюсь, вы ответите на них.
– Спрашивайте.
– Начнём с самого главного. Вы хотите, чтобы она осталась?
– Абсолютно.
В моей груди что-то сжимается, а затем расслабляется после ответа Эсме. Не зная, как важны для меня эти слова, миссис Гомес продолжает спрашивать:
– Она была агрессивной? Провоцировала вас?
– Нет, если её что-то расстраивает, она просто уходит в себя.
И никакого упоминания о том случае со стаканом? Но почему?
– Она говорит о своём прошлом, о чём-то, что относится к нему?
– Нет. Белла непреклонна, когда дело доходит до этого и категорически отказывается упоминать о нем. Когда мы заводим разговор на эту тему, она, не желая слушать, просто уходит.
– Это вполне нормальная реакция. Она даёт вам знать, если её что-то не устраивает?
– Не в полной мере, но да. Как в том случае, если дело касается её прошлого. И ей не нравится, когда о ней заботятся. Белла нервничает, когда мы спрашиваем, как она себя чувствует. Самым трудным для неё оказалось признать, что она больна и позволить нам ухаживать за ней. Кроме того, она часто говорит, что всё, что касается её, не так уж и важно.
– Это общий механизм. Она делает себя незначительной, чтобы не привлекать внимание. Хорошее или плохое.
– Это имеет смысл. На самом деле, это имеет огромный смысл.
– Она активно участвует в семейной жизни?
Прежде чем ответить, Эсме на какое-то время задумывается.
– Ну, иногда. Кажется, ей не нравится быть в гостиной, когда мы все собираемся здесь, но я начинаю думать, что это просто не в её характере. Когда кто-то подходит к ней, она уделяет им всё своё внимание. Моя дочь Элис, например, довольно часто пытается вовлечь её в разговор и говорит мне, что Белле, кажется, это нравится, но она это скрывает. Но Белла редко просит нас о чём-нибудь. Она всегда ждёт, когда к ней кто-то подойдёт, и только после этого начинает взаимодействовать.
– Она, наверное, хочет сначала проверить обстановку. Мне кажется, что вся эта информация о ней лишь верхушка айсберга и, наверное, ей просто нужно убедиться, насколько здесь безопасно.
Думаю, я услышала достаточно.
В шоке от всех этих слов, я, стараясь остаться незамеченной, прохожу мимо входа в гостиную и иду наверх, чтобы скрыться в тишине своей комнаты.
Противоречивые мысли не дают мне покоя. Подслушанные слова, вспыхивая, вновь возвращаются ко мне. Жертва травматического насилия… общий механизм… нужно убедиться, насколько здесь безопасно…
Слово «жертва» вцепилось в моё сознание как рыболовный крючок.
Я не жертва. Потому что жертвы ни в чём не виноваты. А в том, что случилось, только моя вина.
Верно?
Конечно да.
Я киваю сама себе, радуясь, что разобралась с этим. Эсме и социальный работник ошибаются. Просто они ещё не успели этого понять.
Я отталкиваю неприятное чувство, возникшее у меня из-за этого вывода.
Сев за стол, я решаю почитать новости в интернете, а после этого вновь заняться домашним заданием.
Проверив почту, я вижу, что у меня есть сообщение от Рене.
От: Рене Дуайер.
Кому: Белла Свон.
Тема: Расскажи мне больше.
Привет, Белла, как ты сегодня? Мне очень хотелось бы узнать от тебя больше о семье Калленов. Что ты думаешь о них?
Кусая губу, я отвечаю.
От: Белла Свон.
Кому: Рене Дуайер.
Тема: Re: Расскажи мне больше.
Я на самом деле очень ценю то, что ты пишешь мне, Рене, но честно, я больше не твоя подопечная. Не чувствуй себя обязанной делать это.
Могу ли я сделать это? Я нажимаю «отправить» прежде, чем успеваю передумать.
На этот раз никакого мгновенного ответа нет, и я прихожу к выводу, что либо Рене на данный момент не в сети, либо просто согласна со мной, и больше не будет писать эти письма. К моему удивлению, осознание последнего причиняет сильную боль.
Что ужасно глупо, так как я сама только что написала ей, что она больше не должна обо мне беспокоиться.
Пытаясь избавиться от непонятного разочарования, я сосредотачиваюсь на чтении новостей.
Спустя какое-то время мягкий звук предупреждает меня о новом сообщении.
От: Рене Дуайер.
Кому: Белла Свон.
Тема: Re: Расскажи мне больше.
Это называется интерес, Белла. Я хочу знать как твои дела. Я на самом деле беспокоюсь о тебе, и ты знаешь очень хорошо, что моё беспокойство выходит за рамки моего отношения к подопечным. Ладно, а теперь расскажешь мне о Калленах? Поделись со мной своими мыслями о них. Я сгораю от любопытства.
Расправив плечи, я отвечаю.
От: Белла Свон.
Кому: Рене Дуайер.
Тема: Re: Расскажи мне больше.
Каллены очень хорошие. Никакого насилия. Несмотря на то, что здесь много мужчин. Никто из них до сих пор не побеспокоил меня.
Это всё, что я могу сейчас сказать. Я отправляю сообщение и, выключив ноутбук, отодвигаю его в сторону, чтобы заняться домашним заданием.
Эсме приходит, чтобы позвать меня на обед, и мы говорим немного о миссис Гомес. Ну, вернее, она говорит, а я слушаю, киваю или качаю головой.
– Она хорошая женщина, – замечает Эсме. – Зачастую они слишком заняты, переживая только об огромном объёме работы, и не уделяют необходимого внимания. Меня даже удивило, что она прочла информацию о тебе. Она вернётся через три месяца, чтобы убедиться, по-прежнему ли у тебя здесь всё хорошо.
С этим она улыбается мне, и уже во второй раз за сегодня я улыбаюсь ей в ответ.
После обеда Эсме спрашивает меня, хочу ли я снова поехать с ней в супермаркет. Чтобы прокормить восемь человек, говорит она, нужно закупать продукты два раза в неделю. Обычно она ездит по понедельникам и четвергам.
Я еду с ней, довольная возможностью выйти из дома. Оказавшись на автостоянке магазина, я поднимаю голову и смотрю ввысь, ловя очень редкий луч почти-солнечного света.
– Ты, должно быть, скучаешь по солнцу, – запирая машину, тихо говорит Эсме.
Я киваю и, погруженная в свои мысли, снова вспоминаю подслушанный утром разговор.
Встряхнув головой, пытаясь хоть немного прояснить её, я следую за Эсме в супермаркет. На этот раз мы не сталкиваемся с чрезмерно заинтересованными соседями. В тот момент, когда я думаю, что мы нашли всё что было нужно, Эсме ведёт меня в отдел непродовольственных товаров.
– Осмотрись, может найдёшь то что тебе нужно, – просит она.
Я смотрю вдоль прилавков, пытаясь найти применение выставленным товарам. Нет. Мне нравится жить с минимальным количеством личных вещей. Это значит, что мне просто нечего будет терять.
Повернувшись к Эсме, я пытаюсь дать ей понять, что здесь нет ничего, в чём я нуждаюсь, и тихо вздохнув, она кивает.
– Просто знай, что вполне нормально что-нибудь хотеть, – улыбается она.
На этот раз, когда мы возвращаемся домой, в гараже не слышно нежных звуков рояля. Помогая Эсме отнести продукты в дом, я слышу в гостиной голоса Эммета и Джаспера, судя по всему, они снова играют.
Когда мы начинаем разбирать пакеты, на кухню входит Розали, а следом за ней Элис. Розали заглядывает в один из пакетов, вероятно, пытаясь найти что-то вкусное. Наконец она достаёт яблоко и, протерев его об рукав, со скучающим видом откусывает.
Элис, подпрыгнув, садится на островок для приготовления еды. Я стою возле стойки, чувствуя себя довольно скованно в окружении стольких людей.
– Мама, мы с Роуз можем поехать завтра в Порт-Анджелес?
Эсме поднимает голову и смотрит на свою дочь.
– Джаспер и Эммет тоже поедут?
– Нет, – отвечает Розали. – Мы хотим пройтись по магазинам, перекусить, а затем отправиться в бассейн. Программа только для девушек.
Она кажется незаинтересованной. Но я сразу же понимаю, что всё это маска. Она умирает, так сильно хочет поехать.
– Дома быть в десять. И припарковать автомобиль возле торгового центра.
– Вау! – визжит Элис, заставляя меня вздрогнуть, и спрыгнув с островка, крепко обнимает Эсме.
Розали бросает взгляд в мою сторону, а затем просто уходит. Элис отпускает свою мать и смотрит на меня.
– О, прости… – бормочет она. – Мм… хочешь поехать с нами?
Я быстро качаю головой. Нет, я буду там лишней. К тому же, у меня нет никакого желания ехать с ними. Слишком напряжно.
– Возможно, когда ты начнёшь чувствовать себя более непринуждённо, – улыбается Элис. Она направляется к выходу из кухни, но перед тем как завернуть за угол, снова поворачивается ко мне.
– Да, Белла? Благодаря тебе, я сдала сегодня тригонометрию. Спасибо огромное.
После этого она уходит, а я остаюсь стоять на кухне с лёгкой полуулыбкой на лице. Я помогла ей. Я сделала что-то правильно.
– Ты помогла Элис с тригонометрией? – удивляется Эсме, и по её голосу я слышу, что она приятно удивлена.
Посмотрев на неё, я слегка пожимаю плечами и киваю. Да, помогла. Но это не такое большое дело.
– Приятно слышать, Белла, – улыбается она. – Я предполагаю, Элис оценила помощь?
Я киваю, вспомнив о нашем вчерашнем молчаливом обмене. Торжественное лицо Элис, когда она увидела, что я написала и как она пыталась решить задачу по формулам, которые я указала. Свет в её глазах и яркая горделивая улыбка, когда она всё поняла.
Гордость, которую чувствовала я, когда следующие задачи она смогла решить без особых трудностей.
Эсме кивает и улыбается мне той особой улыбкой, которую я уже видела у Элис и Эдварда. Ну, я уже давно поняла, что они многое переняли от своей матери.
Когда продукты разложены по своим местам, я осматриваю кухню, пытаясь понять, могу ли я помочь чем-нибудь ещё. Эсме замечает мой взгляд и, прочистив горло, привлекает моё внимание.
– Я заметила, что тебе на самом деле очень трудно успокоиться и не помогать, – начинает она.
Я переминаюсь с ноги на ногу, гадая, к чему она клонит.
– Я подумала, поможет ли, если тебе будет разрешено выполнять одно задание в день? Например, разобрать продукты – это одна задача. Освободить посудомоечную машину – ещё одна. Сложить одежду в прачечной, поменять своё постельное бельё – всё это одна задача. Как думаешь, сможешь с этим жить?
Кусая нижнюю губу, я обдумываю это. Этого недостаточно, чтобы я смогла успокоиться. Но это хоть что-то, и я приму то, что смогу получить. Мы можем двигаться дальше. Поэтому я киваю, и Эсме с облегчением улыбается.
– Это также означает, что на сегодня ты уже выполнила своё задание.
Ну и хитрая.
Эсме хихикает.
– Привыкай к этому, – говорит она. – Ладно, как насчёт того, чтобы поесть немного овсянки? Тебе всё ещё нужно набрать вес.
Я киваю и отхожу в сторону, чувствуя, как поддёргиваются мои пальцы, когда Эсме готовит еду, не позволяя мне помогать. Эсме ставит тарелку с горячей кашей на барную стойку, и когда я сажусь на высокий табурет, поворачивается ко мне спиной. Она продолжает заниматься своими делами, открыв шкафчик и доставая оттуда каждый маленький контейнер, проверяет сроки.
Просроченные Эсме выбрасывает. Она не смотрит на меня, полностью сосредоточившись на содержимом шкафчика.
Хитрая Эсме. Очень, очень хитрая.
Но я не покупаюсь на это и, вызывающе глядя ей в спину, забираю свою кашу и несу её в свою комнату, где наслаждаясь вкусом, ем от всей души.
Когда я снова спускаюсь вниз, чтобы помыть свою тарелку, резко замираю, услышав в доме незнакомый мужской голос. Проходя мимо гостиной, я вижу сидящего на диване мужчину. Он в полицейской форме. Выражение его лица бесстрастно, практически невозможно понять в каком он настроении. У него большие карие глаза и такие усы, каких я ещё ни у кого не видела.
Это должно быть шеф Свон.
На цыпочках я захожу на кухню и, сполоснув тарелку, как можно тише ставлю её в посудомоечную машину. После чего поворачиваюсь и, пытаясь взять себя в руки, готовлюсь снова пройти мимо гостиной.
Ну и конечно, именно в этот момент входит Эсме с кофейником в руках и ставит его обратно в держатель.
– А вот и ты, – улыбается она с блеском в глазах. – Кажется, моя маленькая хитрость чуть ранее не удалась.
Она говорит это с такой лёгкостью, что и в её голосе, и в выражении лица нет и намёка на злобу. Когда она улыбается, я молчаливо смеюсь и, опустив голову, пытаюсь это скрыть.
Эсме тоже смеётся.
– Это стоило того. Ты правильно сделала, что поднялась к себе. По крайней мере, ты поела.
Ну да. Я уже поняла, что для Эсме самое главное, чтобы я поела, и совсем не важно, где. И поэтому она не винит меня за то, что я поднялась в свою комнату.
Возможно, это что-то незначительное, но является таким облегчением для меня.
– Здесь шеф Свон, – заявляет Эсме, хоть я итак уже это поняла. – Я забыла тебе сказать, что планы немного изменились, и он присоединится к нам на ужин. Конечно, если хочешь, ты можешь поесть в своей комнате.
Я киваю, давая понять, что услышала её.
– Хочешь познакомиться с шерифом?
Мне нужно подумать над этим. Я имею в виду, что толку?
Почувствовав мою нерешительность, Эсме продолжает:
– Мы думали, что это хорошо, если ты встретишься с ним. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится от него, ты уже будешь его знать, а он тебя. Кроме того, насколько я знаю, он хочет что-то дать тебе.
Да? Вот только мне ничего не нужно.
– Пожалуйста, Белла. Если тебе на самом деле очень неудобно, то ты можешь уйти. Но Чарли хороший друг нашей семьи и он хотел бы встретиться с тобой.
Я бы очень хотел, чтобы ты встретилась с моим другом, Изабелла. Уверен, он будет наслаждаться тобой, так же как и я…
Я сглатываю поднявшуюся от воспоминаний желчь. Почувствовав мои страдания, Эсме выглядит встревоженной, но ничего не говорит, пока я пытаюсь успокоиться.
Тот «друг» так и не пришёл. И это не та же самая ситуация. Вовсе нет.
Поэтому я киваю и, заметив ликующий взгляд Эсме, следую за ней в гостиную.
Когда я вхожу в комнату, шеф Свон встаёт. Он высок и его окружает некий авторитарный дух, который, как мне кажется, присущ всем полицейским.
Приветствуя меня, он не протягивает свою руку, и я понимаю, что он знает, что я в любом случае не приму её.
– Мисс Свон, – заявляет он с поклоном, и я киваю в ответ. – Я – Чарли Свон.
Он продолжает стоять, из-за чего я в полном замешательстве и чувствую себя всё более неловко.
– Чарли, пожалуйста, садись, – стоя рядом со мной, мягко говорит Эсме. – Белла сядет, когда будет готова.
– Хорошо, – бормочет шеф Свон и снова сев, смотрит на меня открытым взглядом.
Я переступаю с ноги на ногу и, пытаясь скрыть беспокойство, засовываю руки в карман своего свитера.
– Белла, я хотел, чтобы мы встретились с тобой на тот случай, если я когда-нибудь понадоблюсь тебе. Если ты вдруг почувствуешь беспокойство или страх, пожалуйста, можешь в любой момент обратиться ко мне, и я постараюсь тебе помочь.
Я не знаю, что мне ответить на это, поэтому просто стою и жду, что он ещё скажет.
– Так же, как только почувствуешь, что ты готова к этому, можешь взять в Порт-Анджелесе несколько уроков по самообороне. Я уже обо всём договорился. А сейчас я хочу дать тебе этот перцовый аэрозоль. Носи его всегда с собой, и если кто-то будет преследовать тебя, не стесняйся его использовать.
Широко раскрыв глаза, я смотрю на маленький баллончик на столе. Похоже, эта штуковина может причинить кому-то боль.
Чёрт.
Подняв глаза на шефа, я перевожу взгляд на Карлайла и наконец, на Эсме. Я не знаю, что мне делать.
– Возьми его, – призывает Эсме. – Даже если ты никогда не будешь использовать его, это даст тебе эффектное средство защиты, на тот случай, если оно когда-нибудь тебе понадобится. Может, это позволит тебе почувствовать себя в безопасности.
Вряд ли, Эсме. Но когда она ещё раз кивает, я беру перцовый аэрозоль и кладу его в карман свитера.
– Просто положи его в рюкзак или в карман куртки, – советует шеф Свон.
Мне приходится постараться, чтобы не закатить глаза.
Мне никогда не причиняли боль за пределами дома, шеф Свон.
После неловкой минуты тишины, Карлайл прочищает горло, но Эсме заговаривает первой.
– Спасибо тебе, Белла. Ты знаешь, как мы ценим это.
– О, у меня есть визитка с моим телефонным номером, – добавляет шеф Свон, потянувшись к заднему карману брюк. – Позвони или напиши сообщение, если будешь нуждаться во мне, – он кладёт визитку на стол и двигает её в мою сторону.
Когда он снова откидывается на диван, я забираю карточку и кладу её в карман свитера, туда, где уже лежит перцовый баллончик.
Теперь всё?
– Если хочешь, можешь идти, – после вновь наступившей тишины тихо говорит Эсме и, испытав облегчение, я поднимаюсь по лестнице в свою комнату.
Поскольку Чарли всё ещё в доме, мне совсем не хочется спускаться за своим ужином. Но только я начинаю думать, что возможно мне стоит просто его пропустить, Эсме стучится в мою дверь, держа в руках поднос с едой.
Я с благодарностью улыбаюсь, желая каким-то образом передать, что я чувствую из-за того что она с такой кажущейся лёгкостью смирилась с моими причудами.
До того как Стефан пытался задушить меня, в процессе так сильно повредив моё горло, что в течение почти четырёх недель мне пришлось есть только жидкую пищу, я даже не понимала, как это здорово иметь возможность поесть без какой-либо боли.
То, что я с такой лёгкостью могу есть у Калленов, является очень большим плюсом. Меня ещё ни разу не тревожили во время еды, и это блаженство. Я даже стала замечать, что съеденное больше не оседает в желудке словно камень. Моё тело привыкает к нормальному объёму пищи.
Думаю, в скором времени я начну быстро набирать вес. Возможно, после этого я не буду постоянно мёрзнуть. Но в моей нынешней худобе есть некая безопасность. Это делает меня непривлекательной, и эта та выгода, о которой я раньше даже не задумывалась.
В этом доме никто не смотрел на меня так. Никто не поднял на меня руку. И я не видела никакого насилия к другим детям.
И всё так непринуждённо. Нет никакой напряжённости. Элис танцует по жизни, от Эммета всегда слишком много шума, а Джаспер – само воплощение спокойствия и расслабленности. Розали холодна, но вовсе не напряжена. Карлайл никогда не беспокоит меня, а Эсме... ну, Эсме, самая лучшая мама из всех, которых я когда-либо встречала.
Не то чтобы я так хорошо их изучила. Но Эсме – главная в моём списке.
Так или иначе, только моих благодарностей явно недостаточно. Я должна сделать нечто большее.
Продолжая есть, я думаю над тем, что мне нужно придумать что-то такое, чем бы я могла отблагодарить её. Даже если всё круто изменится, даже если она поймёт, как я ужасна на самом деле, до сих пор я не видела ничего, кроме доброты. И я расслабилась и просто наслаждалась этим.
Боже, я такая неблагодарная корова.
Тихий стук отвлекает меня от мыслей, и когда я открываю дверь, мне улыбается Элис.
– Мама попросила меня забрать твою тарелку.
О, Боже. Спеша, я беру со своего стола поднос.
– Ты боишься этого странного мужчину внизу? – забирая у меня поднос, шутит Элис.
Её шутка практически бьёт в цель и, встретившись с моим взглядом, она с трудом сглатывает.
– Знаешь, Чарли на самом деле очень хороший человек, – говорит она. Затем, видимо не находя больше слов, Элис прощается и уходя, спускается вниз держа в руках мой поднос.
Я же чувствую себя идиоткой.
Вместо того чтобы закрыть дверь, я снова сажусь на пол и прислонившись спиной к стене, начинаю прислушиваться к доносившимся до меня звукам. Я слышу несколько голосов, редкие взрывы смеха.
Всё это кажется таким естественным.
Мягкие шаги на лестнице пугают меня, и даже не посмотрев, кто подходит, я закрываю и запираю дверь. После того как они играли в ту игру внизу, меня совсем не удивит, если это Эдвард.
– Белла? – стуча в мою дверь, зовёт Эдвард. – Белла ты не спишь?
Моё сердце бьётся в горле и, смотря на закрытую дверь расширившимися глазами, я, стараясь сделать это как можно тише, поднимаюсь с пола.
Чего он хочет?
– Элис сказала, что ты не спишь. Я, э-э...
Пока он колеблется, я отпираю дверь и открываю её. Он высок как никогда, и его волосы на самом деле в полном беспорядке. Он держит в руках свой дневник.
– Привет, – улыбается Эдвард, и когда он делает это, освещается всё его лицо.
С выдохом немного напряжённости покидает моё тело, потому что я вижу, что он расслаблен. Но затем я вспоминаю всё, что произошло и снова напрягаюсь, стиснув челюсти, ожидаю, когда Эдвард объяснит, чего хочет.
Когда он видит мою реакцию, выражение его лица меняется, но он прочищает горло и показывает мне свой дневник.
– Нам по биологии сегодня задали сложное задание, и я подумал, что возможно, ты захочешь знать, чтобы оно было у тебя уже сделано, когда ты пойдёшь в школу... – он замолкает, и когда я никак не реагирую, поднимает свободную руку и потирает затылок.
Почему бы ему просто не дать мне дневник и не покончить с этим?
Зачем ему это?
Наконец, я отхожу в сторону, он входит в комнату и, осмотревшись по сторонам, подходит к моему столу и садится за него.
Я, переминаясь с ноги на ногу, стою у двери, кусая нижнюю губу и чувствуя полнейшее недоумение.
После того что случилось, я больше не доверяю своей способности видеть его насквозь.
Эдвард в нервном жесте облизывает губы и смотрит на свои руки, а затем поднимает взгляд на меня.
– Белла, ты злишься на меня?
Что?
Только одна мысль эта кажется смешной. И с чего вдруг я должна злиться на него?
Увидев выражение моего лица, он усмехается своей фирменной улыбкой. Ладно.
– Думаю, нет, – тихо говорит он. – Просто... после того происшествия с коробкой, когда я коснулся тебя... ты стала другой. Я расстроил тебя?
Та коробка. Боже, та ужасная, грёбаная коробка. Я осознаю его вопрос только мгновение спустя. Он расстроил меня? Не так сильно, как я ожидала.
Но он знает. Он знает. Гнев и ужасный стыд вспыхивают во мне и, пытаясь скрыть свои эмоции, я смотрю вниз.
–Ну вот, опять, – выдыхает он. – Что тебя так беспокоит? Что не так?
Я заламываю свои руки, спрятанные в кармане свитера.
Пытаясь поймать мой взгляд, Эдвард опускает голову и наклоняет её.
– Тебе стыдно? – спрашивает он так тихо, что я еле его слышу.
Я краснею до малинового и, понимая, что бесполезно это скрывать, киваю. По крайней мере, теперь я могу сообщить ему, что не горжусь тем, кто я.
– Белла, ты не должна стыдиться того, что было в той коробке. Я, конечно же, из-за этого не буду смотреть на тебя свысока. Это случилось не по твоей вине.
В полном недоумении, я резко поднимаю на него свой взгляд. Конечно, это моя вина. Я убежала от Стефана. Мне стоило этого ждать. Я должна была предвидеть, что это произойдёт. Придёт ко мне с самого Финикса.
Мне жаль, что у меня нет никакой возможности донести это до Эдварда, не вдаваясь в обстоятельные объяснения.
Кажется, мы оба не можем найти слов, и молчание затягивается.
– Так ты не злишься на меня? И не обижаешься? – наконец, спрашивает он, немного меняя тему.
Я качаю головой. Я боюсь, что всё наоборот, и прежде чем могу остановить себя, киваю в его сторону, чтобы вернуть его вопрос.
Он смеётся, и этот смех настолько лёгок и светел, что я понимаю намного больше, чем делала до этого после его слов.
– Я не сержусь, – мягко улыбается он. – Но мне очень жаль, что я так расстроил тебя.
Он продолжает это повторять. Образ Эдварда, который держит в руках ремень, проносится у меня в голове, и я снова напоминаю себе, что он знает.
Будь начеку.
Ненадолго задумавшись, Эдвард говорит:
– Послушай, Белла... Когда той ночью, ты убежала, увидев, что лежит в этой коробке, я разбудил родителей, потому что боялся, что у тебя снова будет приступ паники или что-то ещё, как это было в первый раз, когда я напугал тебя, – говоря это, он всем своим видом, словно просит у меня прощения. – Я хотел, чтобы они помогли. Но потом папа сказал мне кое-что и...
Он замолкает, чтобы сглотнуть. Вот мы к этому и пришли.
– Я сожалею о том, что с тобой случилось. Мне жаль, что я не могу сказать что-то большее. Но я не стану смотреть на тебя по-другому, если это именно то, чего ты боишься.
Услышав его слова, я резко выдыхаю, в глубине души понимая, что именно это я хотела услышать.
Но я просто не могу, не могу поверить ему. Проведя рукой по волосам, я думаю, что мне делать дальше.
Молчание затягивается. Кусая губу, я смотрю в пол. Он сказал, что не будет смотреть на меня по-другому. Но как он вообще относится ко мне?
Непроизвольно, другие его слова приходят мне на ум. Такая сильная. В ней так много хорошего. Почему она так всего боится?
– Эй, – негромко говорит он, пытаясь привлечь моё внимание. Когда я смотрю на него, он продолжает. – Я на твоей стороне. Твоё прошлое не имеет для меня никакого значения. Ты сейчас с нами. И мы не причиним тебе вреда. Разве ты ещё этого не поняла? С нами ты в безопасности.
Изо всех сил пытаясь подавить чувство, и с треском в этом провалившись, я не могу отрицать тот всплеск надежды, который чувствую, понимая, что Эдвард говорит правду.
~О~
Надежда. Мне кажется, она появилась как у Беллы, так и у нас...
Мы ждём вас на форуме...
Источник: http://robsten.ru/forum/49-1397-69
0
