Я не знаю, как долго мы с Эдвардом были в лесу, но когда он, наконец, признаётся, что замёрз, я позволяю ему поднять меня на ноги и мы идём обратно к дому.

Эсме выглядит усталой – её лицо пепельного цвета, но когда я вхожу, она пытается улыбаться. Моё лицо горит от стыда. Мне безумно стыдно, что я снова устроила сцену, и что я кричала на неё... ну, почти.

Но как им объяснить, что их беспокойство сводит меня с ума? Я не привыкла к этому и, конечно, в этом нет никакой необходимости. Это заставляет меня смущаться. Я не хочу, чтобы они так волновались обо мне. Я этого не стою.

Прежде чем мы успеваем поговорить, Эсме отправляет меня наверх, чтобы я согрелась и приняла горячий душ. После её слов в моей голове слышится сигнал тревоги, и я интересуюсь, почему она вдруг хочет сделать меня такой уязвимой, но когда в ванной я смотрю на своё отражение в зеркале, то вижу, что мои губы посинели от холода.

Переодевшись в сухую и чистую одежду, я снова спускаюсь вниз. Все по-прежнему в гостиной и обстановка всё ещё напряжена. В моём желудке что-то переворачивается. Чего мне ждать? Но потом я начинаю себя ругать. Мне просто нужно справиться с этим. Я знала, что это произойдёт, когда, не сказав никому ни слова, приняла решение задержаться допоздна.

– Может, нам будет лучше поговорить без свидетелей? – мягко предлагает Карлайл.

– Я просто хочу знать, всё ли с ней в порядке, – заявляет Розали. – Что-то случилось?

Я начинаю качать головой, но вмешивается Эдвард.

– Насколько я знаю, она пошла в лес, чтобы побыть немного одной и подумать.

– Это довольно глупо, – говорит Розали, после чего несколько членов семьи впиваются в неё взглядами. – Может, всё же что-то случилось? – продолжает она, глядя на меня своими холодными глазами. – Или я не права?

Оставаясь упрямой, я пожимаю плечами. Как я уже сказала Эсме, ничто не может быть хуже того, что я уже пережила. Розали встаёт, берет Эммета за руку и выводит его из комнаты. Бросив на меня последний обеспокоенный взгляд, Элис и Джаспер покидают гостиную следом.

– Я тоже ухожу, – говорит Эдвард. – На тот случай, если Белла вам об этом не скажет, я знаю, где именно она была в лесу и знаю, что телефон там сеть не ловит.

Он защищает меня? Зачем он это делает? Когда он выходит из комнаты, я следую за ним взглядом, после чего остаюсь наедине со своими приёмными родителями.

– Белла, – начинает Карлайл, – ты понимаешь, почему мы были так обеспокоены?

Я неохотно киваю. Я просто не хочу, чтобы обо мне так сильно беспокоились. Чёрт, со мной всё будет в порядке. Мне просто необходимо было побыть одной, подумать.

– Хоть мы и понимаем, что ты чувствуешь необходимость на какое-то время остаться одной, мы не можем игнорировать тот факт, что ты ушла с урока и исчезла, не сказав никому ни слова, – говорит Эсме. – Мы боялись, что с тобой что-то случилось.

Я встречаю её взгляд. Глаза Эсме снова ясны и, кажется, она уже немного успокоилась. Не раздумывая, она спокойно кладёт на журнальный столик блокнот и ручку и двигает их ко мне.

Я пишу – теперь более спокойно. Я даже стараюсь писать красиво, пытаясь извиниться за мой более ранний крик души.



– Но мы это делаем, – возражает Карлайл. – Мы приняли тебя в свой дом и просто обязаны о тебе заботиться. Беспокойство о тебе является частью сделки, – когда он говорит, его глаза немного искрятся, но тон голоса вполне серьёзен.

Откинувшись на спинку кресла, я складываю руки на груди. Я не ответственна за то, что они не должны делать.

– Поговори с нами, – уговаривает Эсме. – Не закрывайся от нас.



– И в этом нет ничего плохого, – говорит она мне. – Но это не значит, что можно пропускать школу, исчезать, никого не предупредив, и возвращаться домой, когда время ужина давно прошло. Я знаю, ты это понимаешь, – в тоне её голоса нет ни капли снисходительности, возможно, только какая-то лёгкость.

Я смотрю на неё более внимательно. Следы её переживаний всё ещё отчётливо видны на лице. И вдруг я вспоминаю всё, что она сделала для меня, что они все сделали для меня. Им не всё равно. Конечно, они переживали обо мне. И я бы за них переживала.

Я чувствую нахлынувшее на меня волной раскаяние. Я не хотела, чтобы они так расстраивались. Даже если их беспокойство лишнее – именно я вызвала его.



Карлайл кивает, а Эсме улыбается.

– Извинения приняты.

– Но нам всё же необходимо дать тебе понять, что у твоих действий будут последствия, – очень осторожно начинает Карлайл.

Моя спина полностью напрягается, и я готовлюсь. Конечно, я не останусь без наказания. Я была к этому готова. Однако я надеюсь, что оно не причинит ужасной боли. И не будет длиться слишком долго.

Очень неожиданно я мысленно возвращаюсь во времена, когда жила с Лораном. В лучшем случае, он бил меня по ладоням линейкой. Голос Эсме отвлекает меня от этих воспоминаний.

– Обычно, своих детей мы садим под домашний арест, – продолжает она. – Но думаю, с тобой это не будет работать, так как ты и так очень редко выходишь из дому.

Я слушаю, затаив дыхание, и жду, что произойдёт.

– Поэтому мы решили, что ты должна отдать нам то, чем дорожишь.

Мои руки сразу же тянутся к шее, чтобы снять цепочку с кулоном, который мне подарили.

– Нет, не это, – быстро говорит Эсме. – Мы решили, что ты на неделю отдашь нам свою электронную книгу.

Я моргаю от неожиданности. И это всё? Серьёзно?

– Так активно ты неповиновалась впервые, так что мы с лёгкостью тебя прощаем, – говорит она. – Но ты должна знать, что твои действия будут иметь последствия.

Потянувшись к бумаге на столе, я пишу. Я должна знать.



– Нет. Конечно же, нет.

Мы сидим в тишине в течение минуты, пока я пытаюсь осознать их слова. Никакого насилия.

О Боже.



– Правда, – нежно улыбаясь, отвечает Карлайл. – Мы подписали договор и даже если бы мы этого не сделали – мы не приемлем никакого насилия. А теперь, пожалуйста, принеси нам свою электронную книгу. Ты получишь её обратно на следующей неделе.

Я делаю то, что мне велят, в шоке от того, как всё обернулось и с беспокойством думая, останется ли всё таким и дальше.

Карлайл забирает у меня устройство. Снова извинившись, я спрашиваю их, могу ли я идти. Я на самом деле хочу побыть одной и так как снова выйти мне, конечно, не разрешат, моя комната подходит для этого почти идеально.

После того как Эсме снова спрашивает, действительно ли у меня всё хорошо, они с лёгкостью меня отпускают.

– Мы понимаем, что ты, должно быть, сбита с толку. Просто знай, что ты всегда можешь поговорить с нами, хорошо?

Конечно. Она знает так же хорошо, как и я, что я просто не могу говорить о том хаосе, которым сейчас является мой разум.

Услышав меня на лестничной площадке, сверху спускается Эдвард. Пытаясь привлечь моё внимание, он зовёт меня по имени, после чего спрашивает, может ли он зайти в мою комнату.

– Я оставлю дверь открытой, – обещает он.

Я иду к себе и не закрываю дверь, давая понять, что если хочет, он может последовать за мной. Встав у окна, я вижу, что из-за облаков выглядывает луна. Меня даже не волнует, что между мной и дверью сейчас стоит Эдвард. Я вспоминаю о том, как его тёплые руки касались моего лица. И не понимаю, почему в тот момент я не поддалась панике. А ещё я просто в шоке от мысли, что мне понравилось. Очень понравилось.

– Как всё прошло?

Я пожимаю плечами.

– Всё было не очень плохо, правда? Думаю, они были слишком счастливы, что ты решила вернуться домой, чтобы на самом деле злиться.

Повернув голову, я смотрю на него, сузив глаза. Что он имеет в виду?

– Что? – не понимая, спрашивает он.

Подойдя к своему столу, чтобы взять розовый блокнот (Элис!), я пишу.



– Ну, да, – говорит он, кажется, по-прежнему ничего не понимая. – Мама думала, что ты сбежала.

Я хмурюсь. Куда мне бежать?

– Мы все очень рады, что ты вернулась. Просто в следующий раз дай нам знать, если снова захочешь выйти, хорошо?

Я снова пожимаю плечами. Даже если логически я понимаю, что все они обо мне заботятся, на эмоциональном уровне это очень сложно принять. И после всего того что сегодня произошло, у меня нет ни сил, ни желания пытаться это сделать. К моему удивлению Эдвард смеётся.

– Ты всё ещё раздражена. Я оставлю тебя, чтобы ты могла подумать, – подойдя к двери, он оборачивается. – Я рад, что ты вернулась. Спокойной ночи, Белла.

С мягким щелчком он закрывает за собой дверь и вместо того чтобы почувствовать облегчение, я ощущаю себя одинокой.

К тому новому, о чём мне нужно подумать, кажется, нужно добавить ещё и этот фактор.



В пятницу сеанс психотерапии начинается спокойно. Я застряла в своих мыслях и на самом деле не хочу даже пытаться рассказать о своих раздумьях и сомнениях Шивон. Я также не склонна раскрывать ей более подробную информацию о своём прошлом и, к счастью, она не настаивает. Я не говорю ей о том, что Эдвард прикоснулся ко мне. По какой-то причине я хочу держать это при себе.

Досадно, но у Шивон всегда имеется секретное оружие.

– Ты вчера очень напугала свою семью.

Ага, значит, она всё знает. Я должна была это понимать.

– Они звонили, чтобы узнать, не пришла ли ты случайно ко мне, – продолжает она. – Что случилось?



Честно, мне уже надоело снова и снова объяснять свои действия. Неужели это так странно, что какое-то время мне нужно было побыть в одиночестве? Чёрт, я живу в семье из семи человек. Живя со Стефаном, я понимала, что моя жизнь оставляет желать лучшего, но, по крайней мере, большую часть дня я оставалась одна.

– Понятно, – с лёгкостью говорит она. – Думаю, тебе есть над чем подумать. Хочешь со мной поделиться?

Я пожимаю плечами. В последнее время я очень часто это делаю.

К моему удивлению Шивон вдруг встаёт. Широко раскрытыми глазами я слежу за её движениями и вижу, что она снимает своё пальто с вешалки у двери.

– Вставай. Пойдем, выпьем по чашечке кофе.

Не веря своим ушам, я поднимаюсь и выхожу из кабинета вслед за ней. Эсме в зале ожидания нет. Надеюсь, что ей не слишком тяжело возить меня сюда два раза в неделю. Может, Эдвард мог бы возить меня чаще, но после того, что он сказал вчера, я даже не знаю, какие у нас теперь отношения.

Он сказал, что я всё ещё раздражена и ушёл. Что он вообще подразумевал под этим? Я разочаровала его? Теперь он думает обо мне иначе? Эта мысль, к моему удивлению, причиняет боль. Я не могу дружить с парнем. Конечно, нет.

Да и вообще, могу ли я с кем-то дружить? Вряд ли. Я так не думаю. Мне нечего предложить.

Шивон ведёт меня в крошечное кафе через дорогу и заказывает кофе. Затем находит для нас столик у окна и, когда мы садимся, ставит передо мной чашку кофе.

– А теперь рассказывай, – поощряет она, достав из кармана пальто ручку и блокнот.

Когда я колеблюсь, она снова говорит.

– Я здесь для тебя, и кроме того что искренне забочусь, мне за это платят. Поговори со мной.

Улыбнувшись, я беру ручку и пишу.



– Не хочешь рассказать об этом подробнее?



Кажется, наши разговоры очень часто начинаются именно с этого. И она реагирует так же, как и всегда.

– Да, сказала.



Когда я пишу, то чувствую, что страх, о котором я говорю, окутывает меня.

– Это понятно, – тихо говорит она. – Не хочешь уточнить?

Я долго думаю, а затем снова пишу, надеясь, что она поймёт ход моих мыслей.



Она читает написанное и кивает.

– Да. Но было именно так. Единственное, что ты можешь теперь сделать – это попытаться справиться с этим. Ты можешь двигаться только вперёд.

Кусая губы, я думаю, и делаю глоток своего кофе. Он крепкий, как мне нравится. Концентрируясь на вкусе, я ненадолго отвлекаюсь от хаоса в голове. Но ничего нового на ум не идёт.



И снова мой психотерапевт соглашается.

– Я думаю, что это ненадолго.

Я снова делаю глоток кофе.

– Скажи, что на самом деле тебя беспокоит, – нажимает она. – Ты можешь рассказать мне об этом.

Слова приходят ко мне в тот же момент, но так страшно об этом спрашивать. Когда я пишу, моя рука дрожит, делая мой почерк почти нечитаемым.



Она не понимает меня и терпеливо ждёт, когда я продолжу. Я объясняю.



Её улыбка нежная и ободряющая.

– Говори со мной. Постарайся увидеть, как новая семья заботится о тебе. Позволяй себе быть счастливой.

Откинувшись на спинку стула, я снова кусаю губу. Этот не тот ответ, которого я ждала. И совсем не тот, который меня устраивает. Я хмурю брови и качаю головой.

Шивон слегка наклоняется вперёд.

– Белла. Это будет долгая дорога, пока ты не сможешь почувствовать себя нормальной. Только тебе решать, как справиться с тем, что произошло. Только тебе решать, сможешь ли ты снова доверять людям. Сейчас самое главное понять, что ты ни в чём не была виновата. В этом не было твоей вины.

Моё горло сжимается, и я сглатываю. Я пишу одно слово, надеясь, что она поймёт.



Её голос нежен.

– Да.



– Я знаю. И я не хотела. Мне потребовалось очень много времени, чтобы признать, что в своём прошлом я была жертвой. Как и ты.

Я делаю движение, чтобы снова написать, но она останавливает меня жестом.

– Ты не можешь изменить прошлое. Но ты можешь изменить своё будущее. Ты не должна быть жертвой своего прошлого, Белла. Я хочу, чтобы ты это поняла.

Не быть жертвой своего прошлого. Мне нравятся эти слова, потому что независимо от того как я отношусь к этому, они вписываются в мою логику. Является ли прошлое моей виной или нет, я могу изменить себя, изменить своё отношение ко многим вещам. Возможно, я смогу с этим жить.

Когда мы возвращаемся – Эсме сидит в приёмной, и выглядит очень удивлённой, увидев нас, выходящих из лифта.

– Мы вышли, чтобы выпить по чашечке кофе, – просто говорит Шивон. – Иногда смена обстановки помогает привести мысли в порядок.

Я знаю, что она не очень тонко напоминает о моей прогулке в лесу. Эсме кивает и ждёт, пока мы с Шивон закончим встречу в её кабинете.

– Ты сильная, – говорит она. – Ты одна из самых сильных людей, которых я когда-либо встречала. Но не забывай чувствовать. Чтобы выжить, ты стала контролировать свои эмоции. Думаю, что это будет самой сложной для тебя битвой.

Её слова раздражают меня, потому что она права. С другой стороны, возможно, я смогла всё пережить, именно потому что не чувствовала слишком много. Я блокировала свои эмоции в течение очень долгого времени и могу делать это ещё немного. Хотя в последнее время я очень много плакала.

Слегка разочарованно, я вздыхаю.

– Когда ты впустишь в себя печаль, то также поймёшь и то, что снова можешь почувствовать счастье. Думаю, ты согласишься, что это стоит такой цены.

Шивон провожает меня до дверей кабинета, и я подхожу к Эсме, которая встаёт и улыбается мне.

– Как всё прошло?

Медленно кивнув, я иду рядом с ней. Мне нужно срочно извиниться перед ней. Я чувствую себя ужасно из-за того, что кричала на неё, хоть это и было на бумаге.

– Мне нужно на пару минут заехать в магазин, – извиняющимся тоном, говорит Эсме. – У меня не хватило на это времени, пока ты была у Шивон.

Я даю ей знать, что совсем не против, и она везёт нас в супермаркет. В нём очень многолюдно и к кассам стоят длинные очереди людей, которые на выходные хотят запастись продуктами. Эсме тихо стонет и берёт корзину. Держась рядом с ней, я внимательно осматриваюсь по сторонам, желая убедиться, что никто не врежется в меня.

Она не спрашивает, хочу ли я что-то испечь, и я не настаиваю. Я считаю, что это часть моего наказания. Однако мне очень хочется сделать для них что-то хорошее. Но, думаю, придётся подождать.

Когда Эсме находит всё что нужно, мы пробираемся к кассе. Женский голос позади, привлекает наше внимание.

– Эсме?

Когда она поворачивается, всё её лицо освещается.

– Кейт! Как я рада видеть тебя.

Женщина по имени Кейт улыбается. На вид ей около сорока, она красива и у неё великолепные светлые волосы.

– Кажется, я не видела тебя целую вечность, – говорит она и, положив руки на плечи Эсме, тянет её в свои объятия.

– И правда, – отвечает Эсме. Никогда я не слышала в её голосе такую лёгкость.

– Чем ты занималась? В конце лета ты сказала мне, что тебе нужен перерыв. Как твои дела?

– Замечательно, – широко улыбается моя приёмная мать. Она отступает и жестом приглашает меня подойти ближе. Очень нерешительно, но я делаю это. – Как я говорила тебе тогда, нас попросили принять ребёнка, – её взгляд останавливается на мне. – Познакомься – это Белла, – я безошибочно слышу гордость в её голосе.

– Привет, – с ослепительной улыбкой говорит Кейт. – Рада познакомиться с тобой. Я Кейт, – она протягивает мне руку, и я с тревогой смотрю на Эсме. Я не могу сделать это и могу только надеяться, что она поймёт.

Эсме свободно сжимает пронятую руку Кейт. Женщина переводит взгляд с Эсме на меня, а затем улыбается мне. Я вижу только доброту в её глазах, словно она совсем не против того, что я не в состоянии сделать что-то настолько простое, как пожать её руку.

– Нам нужно обязательно с тобой встретиться, – говорит Кейт.

– Да-да, конечно. Когда?

– Я свободна все выходные.

— А сегодня вечером ты свободна? Поехали к нам на ужин.

Лицо Кейт освещается улыбкой.

– Это было бы прекрасно. А твоя семья не будет против?

Эсме просто улыбается.

– Увидев тебя, они все будут на седьмом небе от счастья.

И вот мы возвращаемся домой из супермаркета, а Кейт едет следом за нами. Эсме объясняет мне, что знакома с Кейт уже много лет, и что вместе с ней работала волонтёром в библиотеке.

– Когда ты приехала, я перестала этим заниматься, – тихо говорит она. – Даже странно, что я её встретила. Ведь я на самом деле подумывала над тем, чтобы возобновить работу. Ты, кажется, чувствуешь себя уже более непринуждённо у нас в доме, и я надеялась, что ты не будешь сильно скучать по мне несколько дней в неделю.

Я просто в шоке, узнав о том, что из-за меня ей пришлось бросить то, чем она занималась. Когда она говорит об этой работе, то всё её лицо освещается, и я понимаю, что ей на самом деле это нравилось. Тогда зачем ей нужно было бросать?

Когда мы возвращаемся домой, я заношу несколько пакетов с продуктами, а Эсме остаётся ждать Кейт, которая только поднимается по подъездной дорожке. На кухне меня встречает Карлайл, на удивление рано вернувшись с работы. Он встаёт, чтобы помочь мне и берёт из моих рук пакеты. Я вздрагиваю от его близости, но затем меня накрывает странное чувство откровения, когда я понимаю, что он просто помогает мне.

В полном потрясении я, замерев на одно мгновение, смотрю на него. Его, похоже, всё это слегка забавляет, но я вижу, что он не понимает меня.

В фоновом режиме я слышу, как Эдвард играет на фортепиано. Я с лёгкость узнаю композицию из той книги, которую подарила ему. Музыка льется свободным потоком и, расставляя продукты по своим местам, я наслаждаюсь прекрасной мелодией.

Карлайл спрашивает, как у меня дела, но отвлекается, услышав голос женщины, входящей в дом. Он выходит из кухни и из поля моего зрения, поэтому я могу только слышать, как они встречаются. Вполне понятно, что Карлайл очень рад видеть Кейт.

Фортепианная музыка замирает, а затем звучит голос Эдварда. Очевидно, он тоже знаком с гостьей.

Эсме заходит на кухню, вслед за ней Кейт.

– Мне нужно начать готовить ужин. Что бы ты хотела? – спрашивает она свою подругу.

– Буду рада всему, что ты приготовишь, – с лёгкостью отвечает она.

Эсме наливает три бокала вина и даёт один Карлайлу, а другой – Кейт. Когда они делают движение, чтобы сесть за кухонный стол, я ищу в ящике блокнот и пишу для Эсме.



– Ты уверена?

Это занимает какое-то время, когда я снова пишу. Словно в фоновом режиме я слышу, как разговаривают Карлайл и Кейт.



Когда она смотрит на меня – в её глазах светится доброта.

– Ты не должна, ты ведь знаешь это.

Я снова пишу. Просто идеальный момент, чтобы принести ей свои извинения.



Она смотрит на меня своим тёплым взглядом.

– Спасибо. Это очень много значит для меня.

Кажется странным, но я чувствую себя так хорошо, понимая, что делаю что-то такое, что доставляет Эсме удовольствие. Я сглатываю неожиданный комок в горле. Мы обмениваемся улыбкой и после того как она объясняет мне, что планировала приготовить, я приступаю к работе.

– Эммет и Розали не будут ужинать дома, – продолжает она. – Ты справишься?

Я уверено киваю и после ещё одной улыбки, она выводит Карлайла и Кейт из кухни. Как только они заворачивают за угол, я слышу, как Кейт спрашивает:

– Ладно, ты расскажешь мне о Белле? – в её голосе слышится искренняя забота и заинтересованность Я, по крайней мере, ожидала насмешку, но она кажется по-настоящему доброй.

Ха.

Как только я начинаю чистить картофель, на кухню заходит Эдвард.

– Я могу тебе помочь?

Я перевожу взгляд с ножа на Эдварда, затем снова смотрю на нож и сужаю глаза. Понимая моё беспокойство, он смеётся.

– Я просто спец в помешивании, – с ухмылкой предлагает он, и я улыбаюсь.

Вчера он коснулся моего лица, и я позволила ему. Обычно я схожу с ума от страха, когда кто-то делает что-то подобное, но вчера, когда мой первоначальный страх утих, я не хотела, чтобы он останавливался. Как и в тот раз, когда он потёр мою ногу. Когда он захотел отстраниться, я не позволила ему.

Что он должен думать обо мне? Что я нуждающаяся сука, которая жаждет его внимания?

– Земля вызывает Беллу, – говорит Эдвард, и, реагируя на звук его голоса, я снова возвращаюсь в реальный мир.

Упс. Кажется, я полностью погрузилась в свои мысли.

Он осматривает кухню.

– Что я могу сделать?

Я достаю разделочную доску и нож и, положив на доску уже очищенный картофель, показываю, как его нужно резать. Эдвард кивает, бормоча, что должен справиться с этим и, стоя рядом со мной, принимается за работу.

Я немного нервничаю, понимая, что он находится рядом с ножом в руке. Но всё же не сильно, так как в глубине души уверена, что он ничего не сделает, кроме как будет нарезать картофель. В своём деле он продвигается очень медленно, и вскоре я уже заканчиваю чистить все овощи, а он до сих пор занимается нарезкой.

Из гостиной в кухню доносятся голоса. Похоже, все они навёрстывают упущенное. Вскоре к нам присоединяются Элис и Джаспер, и последний, зайдя на кухню, смеётся.

– Довольна странная семейная картина.

Качая головой, Эдвард улыбается.

– У тебя все пальцы целы, Эдвард? – спрашивает Джаспер и, не глядя на брата, Эдвард поднимает руки и сгибает свои пальцы, показывая, что они все на месте.

Джаспер смеётся и идёт к холодильнику, чтобы взять себе попить. Когда он снова уходит, Эдвард, наконец, заканчивает нарезать картофель. Я же тем временем нарезала брокколи, лук и чеснок, и добавила к мясу на сковородку немного масла.

– Ты замечательно готовишь, – наблюдая за моей работой, небрежно замечает Эдвард.

Смущаясь от его похвалы, я опускаю голову. Краем глаза я вижу, что он усмехается и недоверчиво качает головой.

Он помогает ещё немного, накрывая на стол. Когда с картофеля нужно слить воду, Эдвард подходит ко мне, чтобы взять кастрюлю.

– Позволь мне помочь тебе.

Я заканчиваю запеканку, выкладывая на противень слой за слоем, а затем ставлю всё это в духовку. Когда я выпрямляюсь, Эдвард поворачивается ко мне и улыбается.

Когда он медленно поднимает сжатую в кулак руку, чтобы стукнуться со мной, я подчиняюсь. И снова чувствую тепло его руки.

Во время ужина я сижу за столом со всей семьёй, но даже не притрагиваюсь к еде. Эдвард с беспокойством смотрит на меня, но я взглядом пытаюсь дать понять, что ему не стоит волноваться. Кейт так занята, болтая и наслаждаясь едой, что даже не замечает, что я не ем.

Но это замечает Эсме и, когда помогает мне убрать со стола, то оставляет для меня тарелку с едой. После того как она с подругой возвращается в гостиную, я подогреваю свой ужин в микроволновке и спешу подняться к себе.

Кажется странным – снова есть в своей комнате. Я ела вместе со всей семьёй уже в течение многих недель. И всё же я ощущаю комфорт, понимая, что могу спокойно всё доесть и впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему сытой.



Боже, я и не понимала, что за такое короткое время ужасно привыкла к своей электронной книге. Не раз я испытываю желание взять её, но затем вспоминаю, что у меня её нет. Карлайл сказал, что я получу её обратно, но конечно, мне ещё предстоит в этом убедиться.

Неделя прошла быстро и без происшествий. Я больше не чувствую такой острой необходимости куда-то бежать, да и Эсме, кажется, понимает, что мне нужно проводить немного больше времени в своей комнате. Мне просто нужно время, чтобы подумать. Я не прекратила заниматься своей обычной работой по дому, поэтому не думаю, что кто-то возражает.

Мы получаем результаты тестов, которые сдавали перед праздниками и я рада видеть, что у меня только высшие баллы. Остальные тоже получили хорошие оценки. Когда Элис показывает всем «В» за тригонометрию, я, к своему дискомфорту, получаю почти столько же похвалы, сколько и она.

В понедельник я остаюсь после уроков, но не возражаю. Тренер Клэпп ясно даёт мне понять, что должен следовать правилам, но не понимает, почему я должна оставаться в школе из-за урока, на котором вообще ничего не делаю. Он просит меня придумать новую тему для реферата. У меня есть несколько идей, но я пока не определилась.

Почти каждый день я помогаю Эммету с тригонометрией. В пятницу он собирается сдавать тест и явно нервничает, но я думаю, что он достиг очень многого и прямо ему об этом говорю. Когда я показываю ему свою записку, он широко улыбается, показывая свои ямочки.

– Ты могла бы сделать для меня тест? Чтобы я смог попрактиковаться?

Я киваю, прося, чтобы он дал мне двадцать минут. Легко составить список заданий, которые смогут проверить его способности, и я заканчиваю спустя пятнадцать минут. Чтобы закончить упражнения, он получает полчаса, после которых, словно это был настоящий тест, я с улыбкой пишу ему «В».

Его улыбку можно назвать торжествующей.

Единственный минус всего этого, что в тригонометрии я продвинулась далеко вперёд и теперь мне ужасно скучно на собственных уроках.

Психотерапия носит предварительный характер. Согласно предложению Шивон, я использую её в качестве резонатора, рассказывая о том, что смущает, пугает меня или время от времени делает счастливой. Она позволяет мне понять, что я могу всего этого коснуться, и в конце возвращается снова к тому, что сказала мне после посиделок в кафе. Я не могу изменить своё прошлое, но только мне решать – как оно повлияет на моё будущее.

Шивон, кажется, и правда понимает, что я чувствую, даже если мои эмоции зачастую очень противоречивы. Но даже если она сочувствует только потому, что ей за это платят, всё равно довольно неплохо, когда кто-то говорит мне, что совсем не странно чувствовать то, что чувствую я.

Это приносит облегчение. Почти всё приносит облегчение. И пока световые дни постепенно становятся понемногу длиннее, я чувствую, что начинаю терять часть темноты, которую так долго хранила у себя внутри.

Элис проводит со мной всё больше времени. Она показывает мне одежду, которую уже сшила и ту, над которой только работает. Как то она спрашивает о глине, которую на Рождество мне подарил Джаспер, интересуясь, сделала ли я что-то из неё. Однажды вечером, в её комнате, я говорю ей, что мне нужно придумать новую тему для реферата по физкультуре.

– Форма, которую они заставляют нас носить – просто отвратительна, – сразу же говорит Элис. – Ты должна написать реферат на тему, как сильно вредит такая одежда и как влияет на результаты, – она хихикает от своей идеи, и я тоже улыбаюсь. Если бы мне хватило мужества, я бы, возможно, подумала бы над этим.

В четверг вечером Карлайл отдаёт мне электронную книгу. Заметив моё удивление, он добродушно посмеивается.

– Мы обещали, что вернём её, и всю это неделю ты вела себя замечательно, – улыбаясь, говорит он. Чувствуя себя невероятно счастливой, я прижимаю устройство к груди.

Эдвард много занимается музыкой, и некоторые композиции из той книги, которую я подарила ему, пытается сыграть даже на гитаре. У него не очень хорошо получается, и я не раз слышу, как на середине аккорда он начинает играть что-то совершенно другое – то, с чем у него проблем нет. Время от времени он находит меня и всегда приветствует с улыбкой. Он больше не пытается коснуться меня, и я чувствую облегчение, понимая, что он, похоже, держит своё слово, и кроме моей компании больше ничего не хочет.

Я всё ещё задаюсь вопросом: «Что я могу предложить ему?». Однако я понимаю, что он, как и все остальные в этом доме, старается проводить со мной много времени. Если они делают это, только чтобы быть хорошими, то за такое количество времени им бы уже это надоело. Но, похоже, чем больше я открываюсь, тем чаще они приходят ко мне. Хоть иногда это переполняет меня, в то же время... раскрепощает.

Время течёт в убаюкивающем ритме, наверное, как и обычно для начала нового года. Я сплю более спокойно, но когда мне снятся сны – это яркие воспоминания о моём прошлом. Эти воспоминания не хотят оставить меня. Каждый день я бесчисленное количество раз думаю о своей прежней жизни. И под этим всегда скрывается страх, что, в конечном счете, всё изменится, потому что я недостаточно хороша.

С другой стороны я понимаю, что каждая новая секунда моей жизни проходит в безопасности и без насилия. С каждой минутой я всё больше отдаляюсь от той ночи со Стефаном. И нахожу странное утешение в растущем промежутке между тогда и теперь.

Я говорю обо всём этом Шивон. Я говорю ей о страхе, от которого никак не могу избавиться, о жажде жить нормальной жизнью и о беспокойстве делать к этому какие-то шаги. Она говорит, что мне нужно время, и что я должна набраться терпения. Она заверяет, что мои сомнения и то, что я способна сейчас видеть вокруг себя хорошее очень много значит. Что я была просто неправильно запрограммирована и совсем не так относилась к тому, что пережила.

Когда я, безумно смущаясь, спрашиваю, думает ли она, что я должна быть исправлена, она улыбается и качает головой.

– Ты должна обрести себя. Своё настоящее «я».

Моё настоящее «я»...

Я понимаю, что действительно совсем не знаю – кто я.

Поскольку я начинаю расслабляться, то это делает и вся семья. Я даже не осознавала, насколько напряженными всё это время они были вокруг меня. Но когда я всё же успокаиваюсь, кажется, и остальные позволяют себе это.

Они стали больше выходить из дома. К Эсме часто приезжают друзья, и она временами навещает их, и в моей груди что-то сжимается, когда я думаю, что из-за моего приезда она отказалась от такой важной части своей жизни.

Эдвард, Эммет, Элис и Джаспер смеются целый вечер, когда Джаспер приносит свою новую цифровую фотокамеру и фотографирует связанных по крови братьев и сестёр. Их смех настолько громкий, что даже Карлайл выходит из своего кабинета, желая проверить, что происходит.

Эсме часто касается меня, осторожно, но настойчиво. Дотрагивается до моей руки или притрагивается плечу, когда я вижу её намерение. Но никогда к спине. Мы оба были в шоке от моей панической реакции, когда однажды она неожиданно прикоснулась к спине.

К новым объятиям я пока не готова, но она, кажется, это понимает. Когда в пятницу вечером, после терапии, мы вместе готовим, она шутит, и когда мы смеёмся, они тихонько подталкивает меня своим плечом.

Меня наполняет странным чувством гордости от того, что я становлюсь частью такой нормальной, повседневной формы взаимодействия. Становлюсь частью группы. Частью семьи.

Я записываю всё это в журнале, который подарил мне Эдвард.

Третья неделя года заканчивается низкими тучами, громом и сильным дождём. Я стою у окна и смотрю на сад.

– Думаю, в Финиксе было не так уж много дождей, правда? – увидев меня, спрашивает Эммет.

Слегка улыбаясь, я качаю головой.

– Мне нужно будет переехать туда, – размышляет он, глядя в окно на залитый водой двор. – Заниматься футболом в грязи просто отстойно.

– Эй, – выйдя из гостиной, неожиданно говорит Элис, – Белла, тебе всё ещё нужна тема для реферата по физкультуре?

Да, а что?

– Ты могла бы написать про Эммета, – с волнением говорит она.

– Это она сказала, не я, – невозмутимо отвечает Эммет и, слегка ударив его по руке, Элис закатывает глаза.

– Я серьёзно. Он пытается стать профессиональным игроком. Ты можешь что-то написать про него, затем побывать с ним на тренировке и описать, что он делает, чтобы добиться своей цели.

– Это довольно хорошая идея, – появившись позади Элис, говорит Розали. – Как думаешь, Белла?

Я перевожу взгляд с гиганта, которым является Эммет на эльфа по имени Элис. Я куда угодно сходила бы вместе с Элис, но её совсем не интересуют спортивные состязания, и вот в этом-то вся проблема.

Розали вручает мне свой телефон, и я пишу, что обговорю это с учителем физкультуры. Благодаря этому у меня появится какое-то время.

– Супер, – широко улыбаясь, говорит Эммет. – Я уже чувствую себя особенным.

Розали подталкивает его плечом.

– Поменьше высокомерия.

– Но это на самом деле здорово, – отвечает он, искренне улыбаясь. А затем внимательно смотрит на меня. – Если ты не против, конечно.

Я снова показываю ему предыдущее сообщение, где написано, что я хочу обсудить это с учителем. Когда я возвращаю Розали телефон, она понимающе улыбается, но ничего не говорит. Вместо этого она берёт Эммета под руку и, подражая паре из прошлого века, они вместе идут в гостиную.

Элис смотрит на меня.

– Я хотела поехать в Порт-Анджелес, чтобы купить новую ткань. Поедешь со мной?

Я не чувствую особой необходимости в такую погоду выходить из дома, но в её взгляде столько надежды, что я принимаю приглашение. Когда Эдвард слышит, что мы едем в город, то спрашивает, сможем ли мы вернуть в библиотеку книги. Когда он вручает их мне, его пальцы слегка касаются моих. Я так потрясена этим кратким, неожиданным контактом, что перехватывает дыхание.

Когда мы приезжаем в Порт-Анджелес, мои пальцы все ещё горят. Почему его прикосновения так влияют на меня?

Элис предлагает сначала сдать книги, а потом уже идти в магазин тканей. Я никогда не бывала здесь раньше и даже не думала, что в мире есть такое разнообразие материалов. Здесь также продают платья, красивее которых я никогда не видела, и я немного тоскливо вздыхаю, когда понимаю, что никогда не смогу носить такие красивые вещи. Я не достойна этого и, кроме того, в такой одежде буду чувствовать себя крайне неловко.

Я брожу по залу, и мой взгляд падает на красивое одеяло, перекинутое через стул. Заинтригованная лоскутным узором, я подхожу ближе, пытаясь определить, каким образом соединены кусочки ткани.

– Тебе нравится? – подойдя ко мне, спрашивает Элис.

Я киваю, немного рассеяно, и подношу одеяло к глазам, пытаясь разгадать, как оно сделано.

– Хотела бы сама такое сделать?

Я поднимаю взгляд, смотрю на Элис и сразу же понимаю, что да, я хотела бы сделать что-то вроде этого. Однако я даже не знаю, с чего начать.

Как только Элис видит мою реакцию, её лицо освещается красивой улыбкой.

– Супер! Позволь мне позвать продавца.

Прежде чем я успеваю возразить, она уходит, чтобы кого-то позвать, и вскоре возвращается с добродушной на вид леди в очках и в шерстяной юбке.

– Я слышала, что вас заинтересовал квилтинг?

Я киваю, и улыбка Элис становится ещё шире.

– Но моя сестра в этом абсолютный новичок, – говорит за меня Элис. – Ей придётся начинать с нуля.

– Очень хорошо, – любезно говорит женщина. – Ты хочешь работать вручную или у тебя есть швейная машинка?

Эх, у меня нет машинки. Чёрт.

– Ты можешь воспользоваться моей старой, – сразу же говорит Элис. – Или работать руками, но это будет очень медленно.

В конце концов, мы решаем, что я попробую и то и другое. Женщина протягивает мне книгу, в которой подробно описаны оба способа. Она также перечисляет, что мне необходимо для рукоделия. В скором времени у меня появляется полная корзина, а в животе что-то скручивается от беспокойства. Это будет дорого. Карлайл и Эсме согласятся?

Всё, что осталось – это выбрать ткань. Теперь чрезмерно восторженная продавщица объясняет, какие ткани будут работать, а какие нет, и мимо меня не проходит, что она показывает только самые дорогие материалы, которые продаются в этом магазине. Она начинает действовать мне на нервы и Элис, наконец, благодарит её и говорит, что дальше мы разберёмся со всем сами.

Оказывается, она и сама очень много знает и помогает выбрать мне ткань различных цветов и текстур. Когда мы готовы подойти к кассе, я прошу, чтобы она позвонила Эсме и спросила, не будет ли она против моих покупок.

– Конечно, – слегка нахмурившись, с недоумением говорит она. – Ты никогда не покупаешь ничего для своего удовольствия. Она будет только счастлива, что ты это сделала.



Она смотрит на содержимое моей корзины.

– Это? Белла, я собираюсь потратить в два раза больше, и это только сегодня. Не переживай ты так.

Тон её голоса немного сердитый, и я чувствую выговор. Кусая губу, я смотрю на свои ноги. Не уверена, хочу ли я купить эти вещи, если не буду точно знать, что никто не будет против.

– Это на самом деле беспокоит тебя, не так ли? – нежно спрашивает она меня.

Да, беспокоит.

Не говоря больше ни слова, Элис достаёт свой телефон и звонит Эсме. В течение минуты меня уверяют, что просто прекрасно, если я порадую себя. Я с облегчением вздыхаю, и моё настроение улучшается. К тому времени, когда мы с Элис возвращаемся домой, я уже предвкушаю тот момент, когда начну заниматься лоскутным шитьём.

Эсме в восторге, хоть и пытается это скрыть. Видимо тот факт, что я проявила к чему-то интерес, очень важен для неё. Со всем своим энтузиазмом Элис берёт меня за руку и ведёт наверх, чтобы показать мне свою старую швейную машинку. И только когда мы заходим в её комнату, и Элис отпускает меня, мы обе понимаем, что она только что сделала.

Она поражена тем, что я позволила ей прикоснуться к себе, а я поражена тем, что даже не обеспокоилась, когда она вела меня и управляла таким образом. Я перевожу взгляд со своей руки на неё и когда встречаю её взгляд, мы обе широко улыбаемся.

Элис показывает мне свою швейную машинку и даёт отрез ненужной ткани, на котором я смогу попрактиковаться. Она помогает мне поставить машинку на стол в моей комнате, и в который раз повторяет, что если мне понадобится помощь, мне нужно только попросить. Когда машинка настроена, Элис остаётся в моей комнате, бездельничая на моей кровати, когда я исследую своё новое устройство.

– Ты счастлива знать, что можешь позволить себе подобное прикосновение?

Я не ожидала такого вопроса, но отвечаю со всей искренностью и утвердительно киваю.

– Что сдерживает тебя? – спокойно спрашивает она. – Почему ты отстраняешься?

Вздохнув, я кусаю губу и думаю, как мне ответить.

– Ты можешь сказать мне, – тихо уговаривает меня она. – Я не буду думать о тебе иначе, поверь.

Её большие глаза смотрят на меня с такой искренностью, и слова Шивон с нашей последней встречи эхом отдаются в моей голове. Что я почувствую облегчение, говоря об этом, даже если не буду вдаваться в подробности. К тому же, это хороший способ проверить, по-прежнему ли они будут добры, когда узнают меня получше.



– О, – шепчет она. – Да, я так и думала. Однако здесь ты не встретишь никакой боли, – с нежной улыбкой добавляет она.



Я не могу ей рассказать всё. Я не могу ей сказать, что прикосновения не только причиняли боль, но и имели сексуальный подтекст, что в конечном итоге тоже заканчивалось болью. Когда люди касаются меня, то я всегда боюсь, что они хотят большего. Но всё же я не могу заставить себя рассказать Элис о сексуальном насилии.

Сексуальное насилие. Шивон сказала, что именно это случилось со мной. Мне не нравятся ни эти два слова, ни то, что они обозначают, и я всё ещё пытаюсь привыкнуть к этому. Я имею в виду, что я всегда воспринимала секс как наказание, но насилие подразумевает под собой плохое обращение, и что-то в этом не устраивает меня. Шивон говорит, что мне понадобится время, чтобы всё осознать. Она права.

– Эй, всё хорошо, – неправильно понимая моё беспокойство, успокаивает Элис. – Я рада, что ты сказала мне это. Возможно, со временем ты перестанешь бояться боли. Возможно, если ты будешь видеть перед собой частый правильный пример, то узнаешь, что прикосновение может быть также и дружеским.

Её улыбка такая нежная, а взгляд полон надежды и, пытаясь донести до меня свои слова, она немного наклоняется вперёд. Я знаю, что она пытается и понимаю, что тоже должна сделать шаг навстречу.



– Что, прикосновения? – её рука тянется к волосам и слегка дёргает их. – Я даже никогда не думала об этом. Мне это нравится. Это проявление привязанности, любви, понимаешь?

Эдвард говорил мне то же самое.

– И прикасаясь к кому-то другому, ты можешь передать, что этот человек важен, что он что-то значит для тебя. Как, например, ты для меня, – говорит она и в качестве примера очень нежно кладёт свою руку мне на колени.

Я сбита с толку как её словами, так и прикосновением.



– Разве это не очевидно? – искренне удивляясь, спрашивает она.

Мне нужно проверить её, несмотря на то, что я почти уверена в ответе.



– Ну, даже если бы ты мне не нравилась, я всё равно была бы добра к тебе, но посмотри на это с другой стороны. Если бы ты мне не нравилась, разве попросила бы я тебя сегодня поехать со мной в Порт-Анджелес, и разве стояла бы сейчас на твоём столе моя старая швейная машинка?

Ах, да, конечно, швейная машинка.



– Ничего, – говорит она. – Она теперь твоя, можешь пользоваться. Если она будет тебе не нужна, то тогда вернёшь обратно.

Желая подчеркнуть свои слова, я снова показываю ей написанное.

– Сделай мне что-нибудь приятное, – с улыбкой говорит она. – Что-то хорошее. Я буду этому рада.



Эсме снова начинает заниматься волонтёрской работой. Два дня в неделю – во вторник и в четверг – она уезжает из дома. Эдвард сразу же предлагает по вторникам возить меня в Порт-Анджелес к психотерапевту. Когда я хочу возразить, он подмигивает мне и, наклонившись, шепчет в ухо.

– Не переживай, мне это зачтётся.

Нет такого понятия как альтруизм. По какой-то причине я чувствую себя лучше, понимая, что он имеет с этого какую-то выгоду.

С концом января приходят последние холода, и дороги вновь становятся скользкими. Сильный дождь, плюс очень холодная ночь – и в результате все лужи замёрзли. Не раз я вижу, как в школьном дворе поскальзываются и падают ученики.

В четверг днём я в доме одна. Карлайл в больнице, Эсме на своей волонтерской работе, а где братья и сёстры я не знаю. Но я одна и наслаждаюсь этим, прислушиваясь к тишине дома и чувствуя себя намного свободней, чем за очень долгое время. К тому же хорошо, что больше никто не видит проблему в том, что я осталась в доме одна.

Помню, как только приехала сюда, Эсме не хотела меня оставлять. Именно Эдвард тогда сказал ей, что со мной всё будет в порядке. Вспоминая об этом, я улыбаюсь.

Эдвард так добр. Это противоречит моим убеждениям, что все мужчины изначально злы. Но он, кажется, искренне заинтересован во мне и до сих пор не сделал ничего такого, что могло бы указать, что у него имеются какие-то скрытые мотивы.

Но это так трудно понять. Доброта по-прежнему чужда мне.

Меня отвлекает от мыслей звук хлопнувшей двери и тяжёлые торопливые шаги по паркету. Встревожившись, я выглядываю из-за двери библиотеки, желая увидеть, кто пришёл. С кухни доносится звук льющейся воды. Когда я слышу звук, который очень похож на шипение от боли, я набираюсь мужества и иду, чтобы проверить.

На кухне Эдвард стоит у раковины и держит руки под водой. Я вхожу в поле его зрения, давая понять, что нахожусь рядом. Если ему больно, я бы не хотела, коснувшись, его напугать. А затем я вижу его руки и, не сдержавшись, громко вздыхаю.

– Я упал, – объясняя, говорит он. – На гравий на подъездной дорожке. Там очень скользко.

На ладонях его обеих рук содрана кожа и они кровоточат. О ранах нужно позаботиться.

Не задумываясь, я иду в ванную на первом этаже, где, как я знаю, семья держит аптечку. Я кладу её на кухонный стол и снова смотрю на его руки.

– Спасибо, – говорит он. Он выключает воду и, взяв у меня бумажные полотенца, прикладывает их к рукам. Он снова шипит от боли и, сочувствуя, я вздрагиваю.

Я открываю аптечку и просматриваю содержимое, пытаясь найти, чем можно обработать его раны. Эдвард в растерянности переводит взгляд с аптечки на меня.

– Ты не должна это делать. Я знаю, что тебе это неприятно.

Быстро покачав головой, я ставлю на стол то, что может ему понадобиться, а затем поднимаю дезинфицирующий раствор. Я ненавижу то, что это причинит ему боль, но он упал на улице и очень важно из раны удалить всю грязь.

Вместо того чтобы принять у меня дезинфицирующее средство, он протягивает руки ладонями вверх. Моргнув, я смотрю на него, понимая, что он ждёт, что это сделаю именно я.

– Ну же, – ободряет он. – Пожалуйста.

Кусая губы, я беру его правую руку и, бросив извиняющийся взгляд, заливаю раствор на раны. Он шипит от обжигающей боли, и я инстинктивно отстраняюсь.

Он не набрасывается.

Я делаю то же самое и с другой рукой, и снова вздрагиваю, когда он шипит, но остаюсь на месте. Когда я встречаюсь с его взглядом, то вижу его удивлённые глаза, но он ничего не говорит. Может, он понимает.

Но я не верю в сказки. Так что, скорее всего, нет.

Когда его раны продезинфицированы, я аккуратно обматываю их бинтом. Они слишком большие для обычного пластыря. После того как я заканчиваю, Эдвард осматривает свои руки и с благодарностью улыбается мне. С помощью пальцев я показываю знак «К», а затем многозначительно смотрю на его раны, пытаясь сказать, что Карлайл обязательно должен проверить его руки.

Он кивает.

– Да, я поговорю с ним сегодня вечером. Спасибо, что помогла мне.

Его забинтованные руки слегка сжимают мои запястья и скользят к ладоням. Когда он держит их, моё дыхание останавливается, но я не отступаю.

Впервые в жизни я не хочу этого делать.



Так держать, Белла!
Мы ждём вас на ФОРУМЕ.