Эдвард

Боже.

Я не знаю, что делать. Отчаяние Беллы причиняет мне такую же боль, как думаю, и ей самой. Что-то произошло, папа говорит, что это прорыв. Но глядя на её поникшие плечи, опухшие от слёз глаза и нервное поведение, мне нелегко поверить, что этот так называемый прорыв нужен для неё.

Вчера ночью мама отвела её спать и не вернулась. Когда на следующее утро я собираюсь в школу, поспав не больше часа, Беллы нигде не видно.

– Я позволила ей поспать, – объясняет мне мама. – Я позвонила в школу и сказала, что она приболела.

– Она в порядке? – спрашиваю я. Мне безумно хочется пойти и проведать её, но я знаю, что ворваться сейчас в её комнату – не самая лучшая идея. Я не хочу в своём высокомерии переступать черту, думая, что я для неё какой-то особенный.

– Прямо сейчас я так не думаю, – честно отвечает мама. Что-то скручивается в моём животе, та отчаянно оберегающая часть меня, которая готова сделать всё ради Беллы.

– Эдвард, её эмоции её догоняют. Вчера, когда Белла убежала, я позвонила Шивон. Она немного объяснила, что именно происходит.

– И что же нам делать? – потянув себя за волосы, спрашиваю я.

– Мы дадим Белле знать, что мы рядом. Она может начать говорить о своём прошлом, а всё, что мы можем сделать – быть рядом, чтобы выслушать.

Говорить о своём прошлом… как со мной, когда она рассказала мне о Лоране.

– Ты знаешь о Лоране? – спрашиваю я.

Мамины глаза становятся грустными.

– Да, знаю. Она рассказала тебе?

– Немного.

Она кивает.

– Если тебе когда-нибудь захочется облегчить душу, приди и найди нас, хорошо?

Я киваю, чтобы дать ей понять, что я её услышал, но не знаю, как смогу с кем-либо обсуждать то, чем поделилась со мной Белла. Да, понимаю, что кое-что уже говорил, но кажется, словно я самым ужасным способом предам её доверие, если буду передавать наши разговоры всегда.

– Эдвард, пора ехать в школу, – тихо говорит мама.

– Конечно, – рассеяно отвечаю я.

– Старайся уделять урокам хоть немного внимания. С Беллой всё будет в порядке. Когда нам предложили стать её приёмной семьёй, мы… предполагали, что это должно произойти. Это тот этап, через который она должна пройти.

Когда я смотрю на маму, то грусть в её глазах отражает мою собственную.

– Это разрывает меня на части, – тихо признаюсь я. – Я переживаю за неё.

– Я знаю это, милый, – отвечает мама и, подойдя ближе, обнимает меня за талию. Я возвращаю ей объятия, радуясь неизменной материнской поддержке и тому, что она никогда не осуждает наши чувства. – Все мы переживаем. Но мы не можем остановить свои жизни только потому, что с Беллой это происходит, – она невесело усмехается. – Думаю, ей бы это очень не понравилось.

Я не могу сдержать ухмылки и на мгновение прижимаюсь щекой к маминой макушке. Она пахнет ароматом её любимых духов, которые мне знакомы ещё с раннего детства.

– Езжай в школу, – говорит она, слегка толкнув меня в грудь. – Элис и Джаспер уже ждут тебя в гараже.

Я киваю, безуспешно пытаясь улыбнуться и разворачиваюсь, чтобы поехать в школу с братом и сестрой. Роуз и Эммет уже уехали и, если не поторопиться, то мы трое опоздаем.

– А где Белла? – во время урока спрашивает меня Эрик. – Я не видел её.

– Она осталась дома, не очень хорошо себя чувствует. – Единственный безопасный ответ, который я могу придумать сейчас.

– Ты слышал слухи?

– Какие слухи?

В это время учитель просит нас обратить внимание, и ответа мне приходится ждать до тех пор, пока не заканчивается урок.

– Лорен всем говорит, что ты трахаешь Беллу, – говорит Эрик, выглядя явно неудобно. – Надеюсь, это не так, потому что казалось бы очень неправильным.

Что, опять? После весенних каникул пошла молва, что я потерял свою V-карту. Почему всех так волнует это дерьмо?

Я стискиваю зубы. Эрика нельзя назвать моим близким другом, и он всего лишь предупреждает меня о тех гадостях, которые распространяет Лорен. Мне не хочется напоминать ему, что у меня четверо братьев и сестёр, не связанных кровными узами, между которыми возникли серьёзные отношения.

– Это не так, можешь быть уверен, – говорю я. – А если бы это и было правдой, то что? Она живёт с нами уже семь месяцев, и не похоже, что мы росли вместе. – В том числе и это.

– Я не знаю, чувак. Похоже на то, что ты отдал бы правую руку лишь бы заставить её улыбнуться. Как по мне, то слишком много усилий. Зачем тебе это?

Пытаясь справиться со своим гневом, я делаю глубокий вдох и беру со стола школьный рюкзак.

– То, что я делаю или не делаю – не твоё дело.

Эрик вскидывает руки.

– Я просто сказал, чувак. Приближается выпускной бал, и если ты собираешься на него пойти с Беллой, то она, мне кажется, не выглядит лучшей партией.

Я не могу промолчать.

– Если тебе дороги твои зубы, то я бы посоветовал заткнуться.

Он сглатывает и в явном замешательстве хмурится.

– Неважно. Твоя потеря.

Покачав головой, я ухожу. Нет никакой потери. Белла – мой выигрыш. Удивительная. Милая. Любящая. Особенная. Преданная. Заботливая. Искренне заинтересованная. Умная. Забавная. Даже остроумная. Красивая. И когда она находится в моих руках, кажется, что она создана специально для меня.

Но сейчас она дома, и я не могу избавиться от образа её заплаканных глаз, её слёз по прошлому и той боли, которую причинили ей те мудаки. Понимая, что они по-прежнему на свободе, мне безумно хочется что-то сломать.

Но Белла не хочет давать показания. И думаю, что я понимаю её. Перспектива того, что ей придётся выкладывать каждую деталь произошедшего сначала полиции, а затем в зале суда адвокатам и присяжным, кажется пугающей. Адвокаты скорей всего подвергнут сомнению её свидетельства, постараются подловить её на собственных страхах, и сделают всё, чтобы доказать, что во всём виновата она сама… Далеко не каждый сможет это выдержать.

Да, я понимаю. Но когда она будет готова, то я поддержу её. Чёрт, я хотел бы сделать это для неё теперь, но не могу. Пока мне можно лишь находиться рядом с ней, и то не когда я в школе. Папа ни за что не позволит мне пропустить урок.

На биологии я прихожу к выводу, что если Белла спала, то уже должна была проснуться. Поэтому пишу ей сообщение.



Ответ приходит спустя несколько минут.



Я не могу удержаться от улыбки. Она велела мне сосредоточиться на уроке вовсе не потому, что ведёт себя как моя мама, а потому, что либо думает, что школа важнее чем она, либо потому что не хочет быть ответственной за то, что я пропущу какую-либо информацию.

Но её ответа достаточно, чтобы понять, что у неё не всё хорошо.



На этот раз ответ приходит намного позже. Когда я получаю её сообщение, мне приходится несколько минут подождать, когда мистер Бэннер отвернётся, и после этого проверить свой телефон.



Я не могу спорить с ней посредством телефонных сообщений. И всё равно буду волноваться.



Глупый вопрос. Словно её заверение помешает мне переживать за неё. Я не знаю, всегда ли так, когда влюбляешься в кого-то, но точно знаю, что для меня беспокойство – неотъемлемая часть.



Это чертовски проницательно, и по какой-то странной причине её слова немного успокаивают меня, хоть я и думал, что это невозможно. Она открывается, думаю я. Она, наконец, даёт нам знать, что происходит в её голове. Она просто вновь всё переживает.

Вчера ночью, после эмоциональных «американских горок», которые начались с того момента как я, словно сумасшедший помчался на поляну, надеясь, что она придёт именно туда, я погуглил ситуацию. Много информации можно найти об изнасиловании и последствиях этого. Просмотрев несколько сайтов, я нашёл статью, где в доступном виде говорится об эмоциональных последствиях изнасилования.

Читать это было поучительно, даже если мне и становилось плохо при мысли о том, что Белле через всё это пришлось пройти, и что теперь она вновь это мысленно переживает. Неудивительно, что она научилась закрывать свои эмоции. В той статье они все перечислены, вместе с причинами, почему жертва пытается избавиться от них. Когда я читал это, в моём животе что-то скручивалось.

А затем я представил Беллу и понял, насколько она сильная. Даже если она убегает, когда чего-то пугается, даже если не может с лёгкостью говорить или всё ещё не любит, когда к ней прикасаются. Во всём этом чувствуется явное желание вписаться в окружающее пространство, научиться справляться со своим прошлым и стать, по возможности, нормальной.

Остались считанные минуты, и я смогу вернуться домой. Ни за что на свете я не пойду на испанский. Eso no va pasar (п.п. – этого не случится (испанский)). Ну… вы поняли.

Я быстро пишу сообщение Элис и Джасперу, и они уверяют меня, что смогут приехать домой самостоятельно. Как только звенит звонок, я вскакиваю со своего места и мчусь к двери.

– Эдвард, на минуту? – зовёт мистер Бэннер, прежде чем я смог бы сделать вид, что не услышал его. Закрыв от досады глаза, я в то же время хочу рассмеяться над своим жалким поведением. Иисусе. Не похоже, что Белла ждёт меня, ведь так? Возможно, она даже не захочет меня видеть.

Я заставляю себя подойти к столу мистера Бэннера.

– Я надеюсь, болезнь Беллы не продлится долго, – говорит он. – Вот список домашней работы на предстоящую неделю. Передай ей его, чтобы она не отстала.

Мой ум работает быстро. Что он знает о болезни Беллы? Ему сказали, или он догадывается?

– Ты в порядке? – тихо спрашивает мистер Бэннер, когда последние ученики покидают класс.

– Да. Я… да, – говорю я, моя рука поднимается к волосам.

– На сегодняшнем уроке ты не слышал не единого слова, – мягко говорит он.

Я смотрю на него, нахмурившись, но его решительный взгляд говорит мне, что лучше не спорить.

– Передавай ей мои самые лучшие пожелания. Она много значит для тебя, не так ли?

– Я… – с чего вдруг я стал заикаться?

Он снова улыбается.

– Могу сказать, что она тоже точно так же смотрит на тебя. Когда она только пришла в этот класс, то выглядела хрупкой, как стекло. А сейчас? Очень радостно наблюдать, как она выходит из своей раковины.

– Да, – соглашаюсь я. Это всё, что я могу сейчас сказать.

– Такая девушка, как она, не может не нравиться. Надеюсь, что Белла поправится в ближайшее время.

Я слышу в коридоре шаги, которые приближаются к кабинету биологии. Слова срываются с моих губ, прежде чем я успеваю остановить себя.

– Она не в порядке, мистер Бэннер.

Нас прерывают люди, зашедшие в класс. Мистер Бэннер удерживает мой взгляд, не обращая внимания на движение позади себя.

– У неё всё будет хорошо. Она очень сильная. Просто наберись терпения и дай ей время.

Я киваю, не в силах придумать надлежащий ответ и, повернувшись, покидаю класс. И снова мне становится интересно, насколько много он знает? Может ему известно больше, чем можно ожидать от обычного учителя биологии.

А затем, удивляясь собственной тупости, я хочу ударить себя по лбу. Конечно, он догадался, когда Белла объяснила, что не сможет сделать домашнее задание о генах. Учитель может не знать, что именно произошло, но ему известно, что Белла является приёмным ребёнком, и что в графе отец у неё – пусто. Не трудно сложить два плюс два и догадаться, что прежде чем она приехала сюда, у неё была очень непростая жизнь. Тот факт, что она не разговаривала, и насколько он знает, не говорит по-прежнему, и что действительно по приезду в Форкс напоминала лишь пустую раковину, только добавляет к этому.

На какой-то миг мне хочется вернуться и поблагодарить его, но уже начался следующий урок и коридор опустел. Я должен уйти отсюда, если хочу убраться со школы не замеченный каким-нибудь учителем.

Воздух на улице очень тёплый и благоухающий для этого времени года. Он окружает меня как одеяло, и неожиданно я чувствую себя очень уставшим. Я спал ужасно, и беспокойство за Беллу в течение всего дня мне не помогло. С тихим стоном я понимаю, что сегодня должен сделать домашнее задание, чтобы компенсировать время, которое потерял вчера, когда ждал Беллу на поляне. И я не смогу отложить его до завтра, потому что тогда у меня просто не хватит времени, чтобы закончить это глупое сочинение по испанскому.

Чёрт. Только одна учительница может придумать такое задание в самом конце учебного года. Из-за чего у меня появляется ещё больше причин, чтобы вернуться домой, вместо того, чтобы тратить своё время и энергию на её урок.

К тому времени как я паркую перед гаражом свою машину, мои глаза горят от усталости. Дом пуст, и я предполагаю, что мама куда-то уехала, а Белла совсем одна. Заглянув в холодильник, я поднимаюсь наверх и стучусь в её комнату. Ответа не следует, но я могу разобрать едва слышный звук текущей воды. Я уже не раз замечал, что Белла принимает душ по нескольку раз на день.

Прочитав ту статью, я понял, что вероятно, это потому, что она чувствует себя грязной. Думаю, я могу это понять, несмотря на то, что конечно, ни в каком смысле грязной она не является. Но думаю, что чувствовал бы то же самое, если бы меня кто-то касался без разрешения. Чёрт, после встреч с Джессикой я постоянно хотел залезть под душ. Кто бы мог подумать.

Встряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей от этой так называемой девушки, я отхожу от дверей Беллы и поднимаюсь к себе, собираясь заняться уроками. Но стоит мне только взглянуть на свою кровать, я понимаю, что больше не хочу бороться со своей усталостью. Как Белла может так долго оставаться без сна – мне никогда не понять, но я слишком устал, чтобы пытаться испробовать на себе её способность. Вместо этого я скидываю с себя обувь и вытягиваюсь на кровати, наслаждаясь тем, как расслабляются мои напряжённые мышцы. Шоколадный батончик, который я принёс с собой, позабытый лежит на тумбочке. Мои глаза сразу же закрываются.

Меня будит тихий стук в дверь. Не знаю, сколько времени я проспал. Скорей всего, недолго. Снова стук, напоминающий лишь лёгкое царапанье двери. Судя по звуку, я сразу понимаю, что по ту сторону стоит Белла.

– Входи, – говорю я, мой голос – хрипловатый и низкий ото сна.

Тихо, словно мышь, она проскальзывает в комнату и с мягким щелчком закрывает за собой дверь. Я поворачиваюсь к ней лицом, и её глаза расширяются.

– Мне так жаль, я не знала, что ты спишь.

Я слегка пожимаю плечами, но, чёрт, у меня совсем нет энергии, чтобы поднять голову. Белла стоит возле двери, не зная, что ей делать дальше и, поддавшись порыву, я в приглашении протягиваю к ней руку.

Она колеблется.

– Давай. Ты, должно быть, чувствуешь себя ещё более усталой, чем я.

Её первый шаг ко мне – порывистый, словно она заставляет себя подойти. Затем она начинает двигаться более изящным способом и обходит вокруг моей кровати.

– Иди сюда, – говорю я, почувствовав острую необходимость ощутить её в своих объятиях. Я слышу, как она судорожно вздыхает, после чего садится на край кровати. Её тело настолько лёгкое, что я едва чувствую, как прогибается матрас.

Она смотрит мне в глаза, и я могу только надеяться, что в моём взгляде Белла найдёт то, что ищет. Затем её рука скользит по матрасу и девушка неуверенно ложится.

Я очень нежно сжимаю её руку, надеясь передать, что на самом деле хочу лишь какое-то время просто полежать с ней. После прочитанной мной статьи я вдруг понимаю, что каждое действие, каждый взгляд, каждое слово может показаться ей угрозой. Я понимаю, что более чем когда-либо должен вести себя осторожно и предусмотрительно. Однако я также знаю, что без положительного подкрепления, в наших отношениях не будет никакого прогресса.

Это вовсе не значит, что я намерен давить на её, пытаться исправить или что-то в этом роде. Но мне бы хотелось показать ей, что жизнь может быть очень хорошей.

Её тело безумно напряженно, но постепенно она расслабляется и вскоре лежит на спине и смотрит в потолок. Не сдержавшись, я качаю головой и тихо посмеиваюсь.

– Ничего не случится. Мне больно, что ты так думаешь обо мне.

Резко повернув голову, Белла встречает мой взгляд, и я понимаю, что она немного потрясена нашей такой явной близостью. И это та девушка, которая несколько дней назад буквально спросила меня, почему я не хочу её поцеловать. Ответ, я думаю, очевиден.

Но она настолько красива, особенно сейчас, когда находится так близко. Её кожа безупречна, а широко распахнутые глаза обрамлены густыми тёмными ресницами. Чтобы прекрасно выглядеть, она не нуждается в каких-то дополнительных средствах. Она великолепна сама по себе. По крайней мере, для меня.

Но, чёрт, как же я устал. Стараясь устроиться поудобнее, я немного сдвигаюсь. А затем делаю то, за что Белла, возможно, могла бы ударить меня по яйцам, но чёрт, я безумно этого хочу и думаю, что этого так же захочет и она, как только сможет отпустить свой страх.

Моя рука ложится на её бедро и пытается перевернуть её тело. Белла хмурится.

– Ничего не случится. Я просто хочу обнять тебя, – бормочу я. Сон затуманил мой мозг как наркотик.

Медленно – её страх почти осязаем – Белла поворачивается ко мне спиной. С помутнённым ото сна рассудком, я придвигаюсь ближе и свободной рукой притягиваю её к себе. Я не использую силу, но чёрт, безумно хочу чувствовать её.

Белла перестаёт дышать, но не отстраняется. Вместо этого её маленькая ручка сжимает мою, а наши пальцы переплетаются, словно мы тысячу раз делали это прежде. И это так здорово…

– Мне снилось это, – шепчет она, так тихо, что я еле её слышу.

– И теперь твой сон сбывается, – отвечаю я, уткнувшись лицом в её слегка влажные волосы и чувствуя аромат её шампуня. Я издаю удовлетворённый звук, и по какой-то странной причине он её расслабляет.

Я так боюсь заснуть. Потому что, Боже, как же долго я мечтал вот так держать её в своих объятиях. Мы вместе лежим на кровати, и я бы солгал, сказав, что нервы не сплетаются в узел в моём животе. Я не намерен двигаться дальше, но ощущение того, что Белла прижимается ко мне, кажется невероятным.

Она пахнет изумительно, и её тело так близко, что я чувствую его тепло. Скорее машинально, я придвигаюсь ещё ближе, и она на мгновение напрягается, но затем, спустя какое-то время, расслабляется вновь. Вся ситуация пьянит и, видимо решив, что всё это слишком совершенно, мой мозг отключается и я погружаюсь в глубокий безмятежный сон.

Меня будит голос мамы, которая созывает всех на ужин. Несколько раз моргнув, я делаю глубокий вдох, и аромат Беллы вторгается в моё сознание. Она пахнет… я не знаю. Сандалом? Чем-то очень приятным, это точно.

Она не двигается, хоть я и могу сказать, что она не спит. Я хмурюсь.

– Что?

Она не отвечает. Её дыхание неглубокое и порывистое, и она ужасно напряжена.

– Белла?

Что за чёрт? Что её так напугало? Когда я собираюсь отстраниться, чтобы дать ей пространство и встретить её взгляд, то чувствую натяжение у себя в паху.

О…

Блядь.

Нет.

Я резко убираю от неё свои бёдра, и горячий румянец ползёт по моему лицу. Я должен был знать, что это случится. Это скорей всего произошло бы, если бы я даже был один, а если со мной Белла? И пусть я не хочу чего-то подобного, потому что она к этому совсем не готова, моё тело, кажется, имеет собственный разум, когда дело доходит до того, что Белла лежит рядом со мной.

– Хм, – я пытаюсь подобрать нужные слова, – такое иногда случается. Это всего лишь обычный утренний стояк. Ну, в данном случае, дневной.

Никакой реакции.

Думай быстрее, идиот, прежде чем разрушишь всё, что ты создал.

– Белла, всё в порядке. – На самом деле я прихожу в норму довольно быстро из-за болезненной неловкости этой ситуации.

– Белла, пожалуйста. – Посмотри на меня. Скажи что-нибудь. Ударь меня. Прояви хоть какую-то реакцию. Я сжимаю её руку, но она не отвечает мне тем же.

Чёрт.

– Эй, ты ведь знаешь, что не всегда ешь, когда голодна? Или вот ты не говорила так долго просто с помощью своей силы воли? – Она молчит, а я продолжаю. – Тут всё дело в контроле. И я прекрасно могу контролировать своё тело. Ну, не очевидным способом, – лучшего не мог придумать, ты, идиот? – Но, ты знаешь… я не собираюсь этим воспользоваться. И никогда не буду. – Вот, дерьмо. И зачем я это сказал?

Молчание. Нас вновь зовёт мама. У нас есть приблизительно девяносто секунд, прежде чем она поднимется сюда.

– Я ненавижу это, – не двигаясь, шепчет Белла. – Я ненавижу, что вызываю в тебе такую реакцию.

Я даже не знаю, как ответить на это.

– Мне жаль, – наконец, говорю я. – Правда. Но ты знаешь, я ничего не могу с этим поделать. Я могу только решить – воспользоваться мне этим или нет. – Ужасно.

– Я боюсь, – говорит она, и её признание настолько искренно, и в нём столько горя, что я вновь привлекаю её к себе. Я чувствую, как бешено бьётся сердце в её груди, говоря мне о том, как сильно она на самом деле боится.

Опираясь на локоть, я слегка давлю на её плечо, чтобы она повернулась ко мне лицом.

– Не бойся меня, Белла. Пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я ничего сделаю.

Её большие карие глаза всматриваются в мои, словно она сможет найти в моём взгляде какие-то ответы. Я отчаянно хочу заправить за ухо прядь её волос, но боюсь, что такое действие в нынешней ситуации сможет лишь всё усложнить.

– Ты спала? – спрашиваю я, надеясь отвлечь её немного.

Она качает головой, по-прежнему не отводя от меня взгляда.

– Но ты спал, – хрипло шепчет она.

Я улыбаюсь.

– Правда. Вот насколько комфортно я чувствую себя рядом с тобой. – Достаточно комфортно, чтобы забыть, что проснусь скорей всего со стояком. Чёрт.

– Я рада, – говорит она настолько безжизненным голосом, что моё сердце разрывается на части.

И в этот момент в мою дверь громко стучит Элис.

– Проснись, брат. Время ужинать.