В последний раз, когда я проверяла, на лестнице было четырнадцать ступенек, но сейчас мне кажется, что их не меньше сорока. Я с большой осторожностью делаю каждый шаг, чтобы не запутаться в длинном подоле платья, и в то же время стараюсь сильно не приподнимать его, чтобы не показывать свои ноги.

Мне нужно было надеть под него леггинсы. Чёрт.

И вот я появляюсь в поле их зрения. И слышу громкий коллективный вздох людей, которые ждут меня внизу. Я пытаюсь спуститься так изящно, как только могу, но замираю, когда вижу их лица.

Элис цепляется за Джаспера, словно от этого зависит её жизнь и улыбается мне с безошибочно угадываемой гордостью в глазах. В улыбке и взгляде Джаспера чувствуется тепло. Эсме, держа в руке платок, всхлипывает, а Карлайл обнимает её за талию и прижимает к себе. Эммет улыбается мне, показывая свои ямочки, а Розали подмигивает, после чего вздёргивает подбородок, напоминая мне, что я должна сделать то же самое.

А потом мой взгляд останавливается на Эдварде. Он пытался приручить свои волосы – я понимаю это, потому что вижу, как поднимается его рука, но на середине движения он замирает и, приоткрыв рот, не мигая, смотрит на меня.

И его глаза мне говорят, что я приняла правильное решение. Думаю, что каждая эмоция, которую я вижу в его взгляде – положительная. Нет никакой мрачности или стыда, никакого дискомфорта или похоти, гнева или раздражения. Только счастье, теплота и я бы даже сказала – восхищение.

Наконец, Эсме нарушает тишину.

– Вау, Белла. Выглядишь потрясающе.

Но я не могу отвести взгляд от Эдварда, и что-то расцветает в моей груди, когда он подходит ко мне и, протянув руку, помогает сделать несколько последних шагов. Не сдержавшись, я вспоминаю, какой была, когда только приехала сюда. Если бы кто-то приблизился ко мне вот так, я бы уже давно убежала в свою комнату.

Но теперь я держу Эдварда за руку и позволяю ему помочь мне, и когда благополучно спускаюсь, он нежно обнимает меня за талию. Я смотрю в его глаза и, на мгновение, всё вокруг меня исчезает.

– Прекрасна, – шепчет он. – Ты как видение.

Покраснев от его слов, я кусаю губы, но от комплимента словно свечусь. И, несмотря на мою убеждённость в том, что я уродлива, не могу отрицать, что мне приятно слышать его слова. Особенно теперь, когда я знаю, что он на самом деле так считает и говорит это совсем не потому, что у него есть какой-то скрытый мотив.

И он выглядит хорошо, хоть я слишком смущаюсь, чтобы открыто, при всех, сказать ему об этом. Но, вы знаете…Чёрт. Эдвард в смокинге? Я никогда не видела его таким, но он смотрится просто великолепно.

Я сглатываю и смотрю в сторону, и он понимающе посмеивается.

– Восхитительна, – снова шепчет Эсме, когда я поворачиваюсь к ней. – Дорогая, ты так красива.

Я застенчиво улыбаюсь. Все говорят мне это, притом с огромным убеждением. Даже Карлайл кивает, подтверждая слова Эсме. Я опускаю взгляд и поправляю на платье несуществующие складки.

– Время бутоньерок? – спрашивает Эсме, и только сейчас я замечаю маленькие букетики, приколотые к лацканам пиджаков ребят.

Все они подходят к столу, где лежат коробочки с украшениями из цветов. Эдвард возвращается ко мне, чтобы вручить мне мой букетик, и я искренне улыбаюсь. Бутоньерка является уменьшенной версией той, которая у него и по цвету совпадает с моим платьем. Когда я оглядываюсь на Элис, она понимающе смотрит на меня.

Боже, как долго она планировала дать мне это платье? А если бы я отказалась идти на выпускной?

– Вот, – тихо говорит Эдвард, обхватывая тёплыми пальцами моё запястье, после чего поднимает его и закрепляет вокруг него цветочный браслет. Затем подносит мою руку ко рту и целует тыльную сторону ладони. – Мне нравится, что ты без лангеты, – бормочет он в мою кожу. Я чувствую его тёплое дыхание, когда он произносит это, прикасаясь губами к моей руке.

Жаль, что мои пальцы всё ещё забинтованы. Порез оказался намного глубже, чем я думала.

Когда у меня получается отвести взгляд от Эдварда, я смотрю, как Эммет и Джаспер закрепляют бутоньерки на Элис и Розали. Все они выглядят ангельски красивыми, и я чувствую себя не на своём месте. Но затем Элис встречает мой взгляд и так ярко улыбается, что понемногу моё напряжение отступает.

– Давайте фотографироваться, – говорит Карлайл. – Джаспер, камера у тебя?

Джаспер кивает и протягивает фотоаппарат своему отцу. Не в силах смотреть в камеру и выдавить из себя улыбку, я вместо этого смотрю на Эдварда. Он тоже смотрит на меня, успокаивая своим взглядом, и я чувствую, как выражение моего лица становится более расслабленным и немного более радостным.

Карлайл очень долго нас фотографирует и безумно удивляет, когда сфотографировавшись со всеми своими детьми, хочет также позировать и со мной. Он встаёт рядом, но к счастью не кладёт свою руку мне на плечи или на талию.

– Ты счастлива? – тихо спрашивает он и его голос заставляет меня посмотреть на него.

В его глазах столько теплоты, а голос кажется обнадёживающим, и я улыбаюсь и киваю, искренне отвечая на его вопрос. И в этот момент Джаспер фотографирует нас. Карлайл подмигивает мне и после этого приходит очередь Эсме позировать со мной и с остальными. В конце концов, устанавливается штатив и перед объективом замирает вся семья. На обратном отсчёте я пытаюсь отойти, но чувствую, как мне на спину, даря молчаливый комфорт, ложится рука Эдварда.

Это первая семейная фотография со всеми нами. И я в самой середине их группы. Они действительно рады меня видеть в кругу своей семьи и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы не проявить свои внезапные эмоции. Я не могу сейчас расплакаться.

– Готовы отправиться на ужин? – спрашивает Эммет, когда фотографий, наконец, сделано достаточно.

Моя ладонь, которая всё ещё в руке Эдварда, в тревоге сжимается, переплетая мои пальцы с его. Чёрт, я совсем забыла об ужине. Пойти в ресторан в этом платье? Ну, думаю, я всегда смогу поесть, когда вернусь домой.

– Расслабься, – шепчет Эдвард. – Сейчас поймёшь.

– Миледи, – говорит Джаспер, накидывая на плечи Элис накидку, идеально подходящую под её платье и приглашает её выйти за дверь. Я почти ожидаю, что перед домом нас ждёт какой-нибудь необычный автомобиль, но когда ничего не вижу, то смущённо смотрю на Карлайла и Эсме. И только теперь замечаю, во что они одеты. На Эсме красивое чёрное платье, а Карлайл в тёмных джинсах и в элегантном пиджаке.

Они тоже нарядились.

Эммет и Розали выходят вторыми, после чего Эдвард кладёт мою руку на сгиб своей руки, и мы ступаем вслед за ними.

Я хочу спросить, куда мы направляемся, но слова застряли у меня в горле. Думаю, что от стресса я вернулась к своим прежним механизмам, но мне плевать и, судя по поведению Эдварда, его это тоже не волнует. Я вижу, что он очень счастлив и не боится это показать. И он не очень разговорчив.

Его глаза рассказывают мне историю из тысячи слов.

Моё замешательство растёт, когда мы идём через сад… в оранжерею?

Я смотрю на Эдварда, но он молчит, поэтому я оглядываюсь через плечо на Карлайла и Эсме. Карлайл подмигивает мне и указывает на оранжерею, словно это что-то может мне объяснить.

Но когда мы подходим к большим двойным дверям стеклянного помещения, мои глаза расширяются, а рот в шоке приоткрывается.

Повсюду свечи. Растения убраны к стенам, посреди оранжереи стоит большой овальный стол, а вокруг него шесть стульев. Стол накрыт превосходным ужином, и накрытые блюда стоят в самом центре.

Я протягиваю руку, чтобы за что-то ухватиться, потому что уверена, мои колени сейчас подогнуться, и чувствую, как рука Эдварда сжимается вокруг моей. Я перевожу взгляд с него на остальных, и выражения на их лицах подсказывают мне, как взволнованно я сейчас выгляжу.

– Присаживайтесь, дети, – объявляет Карлайл. – Ужин готов – можно подавать на стол.

Эдвард держит для меня стул, как Джаспер для Элис, а Эммет для Розали. Я взволнованна, хоть и понимаю, что это обычный галантный жест. Ко мне подходит Эсме и протягивает льняную салфетку, чтобы я смогла положить её себе на колени и только теперь я понимаю, что в этот вечер они будут прислуживать нам.

И мне это не очень нравится.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но не могу выдавить из себя ни звука. Я сглатываю и пробую ещё раз, но моё горло сжимается, и я не могу найти свой голос.

– Что случилось? – тихо спрашивает Эдвард. – Скажи мне.

Когда я встречаюсь с его взглядом, у меня появляются силы, чтобы выразиться с помощью жеста. «Слишком».

– Что? – также тихо спрашивает он.

– Всё это. Вы изменили свои планы.

– Нет, мы этого не делали, – легко отвечает он. – Мы планировали это с самого начала.

Эммет многозначительно прочищает горло, и я смотрю на него, пытаясь понять, что происходит. Наклонившись вперёд, он смотрит на меня. Его глаза искренни и полны решимости.

– Белла-белла, ты должна понять, что всё происходящее сегодня вечером – для нас. Пойми, ты – часть нашей семьи и мы хотим, чтобы ты тоже хорошо провела время. Наше желание, чтобы ты была с нами, поэтому если мы решили сделать всё именно так и быть с тобой, то это – только наш выбор. Мы тут, в основном, эгоисты.

Я смутно помню, что прежде уже слышала подобное, но, не сдержавшись, немного улыбаюсь его логике. Напряжение постепенно покидает меня, особенно когда я вижу, как остальные кивают, соглашаясь с Эмметом.

– Ты бы не стала есть в ресторане, – добавляет Розали. – А нам было бы больно видеть тебя расстроенной. Как мы должны веселиться, когда тебе совсем не до этого?

И снова осознание того, что я являюсь частью этой семьи, разливается теплом в моей груди, и я искренне улыбаюсь. Я смотрю на всех и вижу только дружественные лица, и Эдвард ободряюще сжимает мою руку под столом.

– Первое блюдо, – объявляет Эсме. – Грибной суп.

Ах, так вот почему она хотела просмотреть кулинарные книги. Я прекрасно помню, как она изучала тогда этот рецепт. Словно прочитав мои мысли, Эсме улыбается.

– Я решила обойтись без мидий, – сообщает она мне и, не сдержавшись, я улыбаюсь в ответ.

Атмосфера кажется немного неловкой. Я начинаю вставать, чтобы помочь Карлайлу и Эсме, поскольку они прислуживают нам за столом, но Эдвард останавливает меня нежным прикосновением.

– Это для нас. Побалуй себя сегодня.

По его взгляду я вижу, что он понимает, как тяжело мне просто сидеть и позволять этому происходить, но я прислушиваюсь к его словам и кладу руки себе на колени, а он сжимает мою ладонь, успокаивая меня.

Эдвард очень часто прикасается ко мне в этот вечер, и я не могу поверить, насколько непринуждённо себя чувствую при этом. Тем более, что в этом платье я почти не напряжена, хоть ожидала совсем иного.

Я думаю, что это изменится, когда мы поедем в школу на бал, но в данный момент я, как только могу, пытаюсь наслаждаться происходящим. Бог знает, что будь я по-прежнему со Стефаном или если бы Каллены не приняли меня, я не сидела бы здесь в этом платье и не планировала бы пойти на выпускной.

Эдвард не сидел бы со мной рядом и не смотрел бы так, словно ему на самом деле нравится то, что он видит. И у меня никогда не появился бы шанс увидеть Эдварда в смокинге.

Он встречает мой взгляд, поймав меня на том, как я смотрю на него, и я вспыхиваю, заметив, как покраснели кончики его ушей. Когда я отвожу взгляд, чтобы избавиться от внезапной напряжённости между нами, то встречаю расширившиеся и безумно счастливые глаза Элис.

– О Боже, – раздражённо бормочет Эдвард. Я снова перевожу взгляд на него, и мы оба улыбаемся словно подростки, кем и являемся на самом деле. Для меня не остается незамеченным, как Эдвард пинает ногу Эммета под столом именно в тот момент, когда тот открывает рот, видимо для того, чтобы произнести какой-то остроумный комментарий на наш счёт.

Карлайл и Эсме тем временем исчезли. Я даже не заметила, как они ушли. Я прислушиваюсь к разговорам о выпускном вечере, о школе и летних каникулах, которые теперь уже совсем близко.

Сосредоточившись на разговоре и еде, Каллены дают мне немного уединения и, воспользовавшись им, я пытаюсь немного поесть. Суп очень вкусный но из-за моей нервозности, опускается в желудок словно свинец, и я не доедаю его.

Эсме ничего не говорит, когда убирает мою тарелку, а несколько секунд спустя, появляется Карлайл, неся следующее блюдо. Дичь, приготовленная так, как может только Эсме.

Я стараюсь ни о чём не думать, сосредоточившись только на том, что происходит рядом со мной, и что я могу видеть, слышать и чувствовать. Еда на моей тарелке и красивая скатерть под ней. Братья и сёстры, которые болтают, смеются и едят. Рука Эдварда на моей пояснице, которая обеспечивает поддержку и является якорем, так необходимым мне в данной ситуации, помогающим оставаться на плаву.

Я стараюсь не думать о предстоящем выпускном бале, со всеми учениками, пялющимися на нас, на меня. Не думаю о несомненных колких замечаниях Лорен и Джессики. О Майке, который, несомненно, обратит на меня внимание. Я подавляю дрожь и заставляю себя оставаться здесь и сейчас.

Это работает. Вскоре подаётся десерт – что-то с шоколадом и карамелью. Эммет шутит, что он почти ожидал увидеть сверху мои марципановые цветы, но Эсме тихо объясняет, что я даже не подозревала об их планах.

После того как перед нами поставлены тарелки с десертом, Эсме и Карлайл снова уходят. Это кажется странным, но, похоже, без них этот ужин проходит намного легче. Остальные заметно расслаблены и встреча за столом воспринимается совершенно иначе, чем когда ужин подаётся в доме.

Но очень скоро он заканчивается, и приходит время ехать на выпускной бал.

Так как Элис единственная, кому понравился бы лимузин, Эдвард говорит, что они решили его не нанимать. Вместо этого в нашем распоряжении три машины, украшенные лентами под цвет наших платьев.

Эсме обнимает всех, в том числе и меня, а Карлайл пожимает руку Эммету, Джасперу и Эдварду, после чего заключает в объятия Элис и Розали. С полностью открытой позой и лицом он делает шаг ко мне, и я знаю, он позволяет мне решить, хочу ли я его объятий или нет. Но я не могу, и от понимания, светящегося в его глазах, мне хочется расплакаться.

Карлайл протягивает мне руку, и я кладу в неё свою ладонь, после чего он накрывает её своей.

– Я всегда учил своих детей смотреть страхам в лицо и быть сильными, насколько это возможно. То, что ты делаешь сегодня вечером, показывает, кто ты есть на самом деле. Ты – истинный Каллен, – тихо говорит он и его слова согревают моё сердце. Я даже не мечтала о том, чтобы кто-то принял меня в свою семью так, как это делает Карлайл.

– Ладно, мы не хотим опоздать, – говорит Эммет. – Серьёзно, вся эта сладость вызывает у меня зубную боль.

Розали бьёт его по затылку, и Эммет начинает протестовать, но затем он смотрит на меня, и я понимаю, что он не имел в виду то, что только что сказал. В его глазах столько же гордости, как и у остальных. И как же странно чувствовать, что вся эта гордость направлена на меня.

Эдвард открывает для меня дверцу машины и в моём животе что-то переворачивается, когда я понимаю, что пришло время ехать в школу. Вспомнив слова Карлайла, я сглатываю свой страх. Я могу это сделать, верно? Мне придётся.

Наш автомобиль едет последним. Остальные впереди. В темноте леса я вижу их задние фары. Эдвард включает классическую музыку. Я узнаю несколько композиций, которые он играл на рояле.

– Ты в порядке? – спустя какое-то время спрашивает он.

Я могу только кивнуть. В моём горле пересохло, и говорить я просто не могу. Но пусть я буду проклята, если дам понять Эдварду, в каком стрессе сейчас нахожусь. Если он поймёт, то это разрушит его вечер, а я не позволю этому случиться.

Поездка в школу никогда не была долгой, а сейчас, кажется, стала ещё короче. Я вижу, как джип Эммета и мерседес Карлайла с Элис и Джаспером сворачивают на стоянку, и мысленно готовлюсь.

Но Эдвард не поворачивает. Он проезжает мимо.

Я так ошеломлена, что мне нужно какое-то время, чтобы это осознать и повернуться к нему. Она снова смотрит на меня, и всё в нем настолько открыто и расслабленно, что немного напряжённости покидает и моё тело.

– Ты слишком нервничаешь. Я подумал, что может, мы покатаемся немного, чтобы ты смогла взять себя в руки?

Я могу только кивнуть.

Эдвард едет дальше и, спустя какое-то время, останавливает машину на грунтовой дороге, ведущей к тропе на поляну. Он поворачивается в кресле, чтобы посмотреть на меня, затем отводит мои руки, которые мёртвой хваткой вцепились в сиденье, и берёт их в свои.

– Скажи честно, Белла. Ты хочешь пойти на бал?

Чёрт. Я не хочу, чтобы он всё отменял только потому, что я не могу быть нормальной. Я сглатываю и киваю.

Он радостно улыбается и у меня появляется надежда, что, в конце концов, я не разочарую его.

– Тогда готова?

Я сразу же киваю, не уверенная, что он вообще заметил моё движение. Эдвард включает коробку передач и, выехав с грунтовой дороги, вновь оказывается на главной трассе.

– Я с нетерпением жду сегодняшнего вечера, – тихо говорит он. – Я надеюсь, что мы сможем хорошо провести время, понимаешь?

Да, понимаю. Но мои руки липкие от беспокойства, и я не знаю, куда их деть, боясь испачкать дорогой шёлк платья.

Я действительно влипла. Я погружаюсь в глубины своего разума, пытаясь найти механизм выживания, разработанный несколько лет назад. Я могу не только закрыться от всего того, что меня окружает, но также не обращать внимание на время. Как бы медленно оно не шло, оно всегда движется вперёд. И осознание этого должно меня сегодня успокоить.

Но когда мы доезжаем до школьной стоянки, Эдвард не поворачивает на неё. Он снова проезжает мимо и мне становится интересно, думает ли он, что мне нужно ещё немного времени, чтобы собраться с духом.

– Нет, – говорю я в знак протеста, когда понимаю, что мы возвращаемся домой.

Эдвард игнорирует меня, и мои глаза наполняются слезами. Я всё испортила, я понимаю. Я не могла скрыть своего беспокойства, и теперь он думает, что я не хочу идти. Я пытаюсь придумать, как привлечь его внимание, но тут он сворачивает на дорогу, протяжённостью в милю, которая непосредственно ведёт к дому.

Все мысли вылетают из моей головы.

По всей дороге, направляя нас к дому, горят факелы. Когда я вижу их, мой рот открывается, ведь они, приглашая, приветствуют нас. Снизив скорость, Эдвард медленно везёт нас к дому, позволяя мне впитать в себя изменившуюся обстановку. Он подъезжает к дому и паркуется возле крыльца, и в слабом свете окон я вижу на лестнице красную ковровую дорожку.

Наконец, я начинаю понимать. Он не отвёз меня на школьный выпускной бал. Он привёз меня домой, где состоится наша собственная вечеринка.

Эдвард смотрит на меня, своим взглядом веля оставаться на месте и обойдя вокруг машины, открывает для меня дверь. Когда он протягивает руку, я вкладываю в неё свою и позволяю ему вести меня по ступеням. Ещё больше факелов горят на крыльце и, проходя мимо, я чувствую исходящее от них тепло.

Элис, Джаспер, Эммет и Розали уже ждут нас в доме. Я недоумённо моргаю. Разве я не видела, как они повернули на школьную автостоянку? Они вернулись после того, как Эдвард продолжил путь?

Карлайла и Эсме нет. Играет спокойная музыка, в камине горит огонь. Гостиная выглядит совсем иначе: диваны отодвинуты, образовав импровизированный танцпол, а журнальный столик возле стены заставлен различными напитками и сладостями. Повсюду украшения; цветы и гирлянды и даже разноцветные огни в углу комнаты.

– Добро пожаловать на выпускной, – объявляет Розали.

Я перевожу взгляд с неё на Эдварда, и его улыбка заставляет меня растаять.

– Мы правильно сделали? – тихо спрашивает он меня. – Если хочешь, мы всё ещё можем поехать в школу.

Они предоставили мне выбор, но под этим кроется осознание того, что они не против остаться дома и организовать собственный выпускной. Это слишком много чтобы понять, и мою грудь сдавливает от эмоций.

– Поговори со мной, – умоляет Эдвард. – Хочешь остаться здесь?

– Это было бы идеально, – хрипло произношу я. – А вы все не против?

– Абсолютно нет, – отвечает Эммет. – Как я уже сказал, в основном мы все здесь эгоисты.

Конечно. Думаю, мне нравится его логика. Поймав мой взгляд, Розали широко улыбается и намеренно выпрямляет плечи и приподнимает подбородок. В ответ я выпрямляю спину, но не чувствую себя так же уверенно, как выглядит она.

– Давайте произнесём тост, и пусть начнутся танцы! – радостно объявляет Элис.

Подняв бокалы, наполненные безалкогольным сидром, мы поднимаем их в честь друг друга.

– За окончание учебного года, – говорит Джаспер.

– За выпускной, – добавляет Розали.

– За хорошее лето, – продолжает Эммет.

– За новые впечатления, – не уступает Эдвард.

– За нас, – усмехнувшись, говорит Элис и, стукнувшись бокалами, мы выпиваем свои напитки.

Наступает момент бесспорной неловкости, но затем Джаспер делает музыку громче. Звучит медленная песня и сначала одна, а затем и вторая пара устраиваются в объятиях друг друга и начинают танцевать.

Эдвард нежно берёт меня за руку и, спрашивая взглядом, разворачивает к себе. Нервы в моём животе стягиваются в тугой узел, когда одной рукой обнимая меня за талию, другой он поднимает мою руку, заставив сдвинувшуюся накидку оголить мою кожу.

Но Эдвард не смотрит на еле заметные шрамы. Он смотрит мне в глаза и мне кажется, что он смотрит прямо мне в душу. Плавно двигаясь, он танцует со мной. Точно также как и в его комнате, словно это было целую жизнь назад, мы лишь слегка покачиваемся, но делаем это в такт музыке, и когда одна песня плавно перетекает в другую, плотный шар беспокойства, наконец, начинает рассасываться.

Я танцую. С Эдвардом. На выпускном. Это странно, но в то же время я чувствую себя в безопасности. Я всё ещё переживаю, что из-за меня они пропускают настоящий бал, но когда, ища заверения, смотрю на остальных, вижу лишь чистое счастье и радость на их лицах. Притворяться так невозможно.

Чтобы отблагодарить их, я испеку свои самые вкусные пироги и собираюсь сделать это прямо завтра.

Музыка меняется на что-то более ритмичное. Все смеются и продолжают танцевать. Я немного отхожу в сторону. Мне неловко танцевать как они, но находясь в счастливой атмосфере, я понимаю, что моя голова движется в такт музыке.

И я смотрю на них, не чувствуя, что нахожусь в стороне от происходящего. В какой-то момент, чтобы составить компанию, ко мне подходит Элис и смеётся, когда Эдвард и Джаспер начинают шутить, демонстрирую самые нелепые движения.

– Ты умеешь танцевать фокстрот? – спрашивает меня Элис.

Я качаю головой. Я не умею танцевать, но, конечно же, видела этот танец по телевизору.

Элис улыбается и показывает мне несколько движений.

– Один, два, три, четыре, – считает она, сделав шаг в сторону вперёд и снова два в сторону. Спустя несколько мгновений, я могу повторить за ней. Но тут ко мне подходит Эдвард и, взяв меня за руку, прокрутив, тянет на танцпол. Я почти визжу и, усмехнувшись, он снова помещает руки в правильном положении.

А затем мы танцуем фокстрот. Поначалу получается неловко, так как я продолжаю смотреть на свои ноги, но Эдвард просит меня посмотреть на него. Его глаза… Они такие зелёные в свете этой комнаты и выражают то, что я никогда не видела прежде. Не думаю, что смогу дать название этой эмоции, но в ней есть нежность, которая, кажется, просто притягивает меня к нему.

Музыка снова становится медленнее, и другие две пары прижимаются друг к другу в тесном объятии. Эдвард видит мои колебания, и кривоватая улыбка приподнимает уголок его рта. Он переплетает мои пальцы со своими и ведёт меня на улицу.

Довольно тепло даже для весны и свежий воздух лёгкой прохладой обдувает моё разгорячённое лицо. Я подхожу к перилам крыльца, а Эдвард становится рядом. Его рука скользит и обвивается вокруг моей талии и, на мгновение замерев, я, наконец, расслабляюсь.

– Это нормально? – тихо спрашивает он.

Я киваю, глядя в сторону дороги, где всё ещё горят факелы.

– Тебе понравилось, как мы всё распланировали? – спрашивает Эдвард, неуверенность в его голосе заставляет меня посмотреть на него.

– Мне жаль, что ты не смог пойти на настоящий выпускной, – шепчу я, мой голос сейчас способен только на это.

– Ты что, шутишь? Думаю, я не больше тебя ждал встречи с отрядом сук.

Я улыбаюсь его словам.

– А остальные?

– Они хотели быть рядом с тобой. Не было никакой возможности их остановить. Поэтому мы придумали план.

Я медленно киваю, понимая, о чём он говорит.

– Когда я впервые проехал мимо автостоянки, они развернулись и поехали домой. Мама и папа тем временем подготовили дом.

Столько усилий и всё для того, чтобы угодить мне. Я чувствую себя расстроенной и виноватой, но во мне столько благодарности, что покалывает кожу.

– Спасибо, – шепчу я.

– Хотя они ещё поедут на вечеринку, – с улыбкой добавляет Эдвард, успокаивая меня. – Я слышал, она будет проходить в кафетерии.

– Хорошо, – тихо говорю я, снова глядя на сад. – А ты хочешь пойти?

– Без тебя – нет, но я не думаю, что ты захочешь.

– Не позволяй мне останавливать тебя.

Эдвард поворачивается ко мне всем телом и нежно обхватывает моё лицо ладонями. Его большие пальцы осторожно поглаживают мои щёки, и я мигаю, поражённая искренностью в его глазах.

– Если я пойду на вечеринку, то пойду с тобой. А если нет, то я ничего не пропущу.

Я хочу возразить, но он наклоняется и целует меня в лоб, а затем прикасается губами к кончику моего носа. Моё сердце замирает, когда я чувствую его губы на своей коже, и мои колени, кажется, подгибаются от той нежности, которую он показывает мне.

– Давай вернёмся в дом, – тихо говорит Эдвард, – пока ты не замёрзла.

В доме веселье идёт полным ходом. Джаспер и Эммет пытаются вместе станцевать танго, а Элис и Розали трясутся от смеха. Нелепо наклонившись, Эммет пытается прижаться щекой к щеке Джаспера, точно так, как в фильмах, когда главные герои танцуют этот танец.

Они так сильно смеются, что у них ничего не получается, и Эммет, повернувшись к Розали, обнимает её за талию и высоко поднимает. Когда Эммет её опускает, тело Розали практически скользит по нему, и к своему собственному ужасу, я понимаю, что не могу отвести от них взгляд. Они чувствуют себя так непринуждённо рядом с другими, и странное ощущение желания обосновывается у меня внутри.

Эдвард вновь подходит ко мне, и когда я смотрю на него, понимаю, что он видел мой взгляд, обращённый на Эммета и Розали. Чувствуя себя потерянной, я смотрю в пол. Думаю, что внутри меня всегда будет проходить это сражение – я всегда буду чего-то хотеть и позволять своим желаниям преследовать меня.

Все очень сильно стараются заставить меня рассмеяться и хорошо провести время. Когда часы бьют половину двенадцатого, мои ноги болят, а веки тяжелеют, но я не хочу, чтобы заканчивался этот удивительный вечер. Они заставили меня танцевать и не смеялись надо мной. Благодаря им я даже почувствовала себя непринуждённо в этом платье.

Почувствовала себя принятой.

Нормальной.

Розали, Эммет, Элис и Джаспер помогают нам немного прибрать в комнате, после чего прощаются, чтобы поехать на вечеринку.

– А вы можете продолжать веселиться здесь, – шепчет Элис мне на ухо. – Родители ещё не скоро вернутся.

Меня это и пугает, и захватывает одновременно. Но, я не думаю, что сегодня вечером что-то произойдёт. Вряд ли найдётся что-то такое, что я была бы готова ещё испытать. Я и без этого сделала довольно огромный шаг.

Когда Эдвард прощается с парнями, ко мне подходит Розали. Она берёт меня за плечи, убедившись, что я внимательно её выслушаю.

– Он не собирается причинять тебе боль, Белла, или к чему-то принуждать. Просто помни об этом.

Я киваю, слегка удивлённая её словами. Очевидно, она считает, что что-то должно произойти.

– Не думаю, что я к чему-то готова, – шепчу я, своим признанием надеясь получить заверение.

Выражение её лица становится нежным, и она крепко обнимает меня.

– Значит, ничего не произойдёт. Я видела, как он оберегает тебя. Эдвард так внимательно следит за каждой твоей реакцией. Он даже не станет пробовать, если не будет на сто процентов уверен.

Я сглатываю, желая, чтобы её слова оказались правдивыми. Да, я подозреваю, что она права, и думаю, что хорошо знаю Эдварда, но всё равно, могу только надеяться, что всё пройдёт как надо. Да, я позволяю ему держать меня за руку, и мне нравится быть рядом с ним, но я никогда не могу быть уверена в том, что именно произойдёт. Не думаю, что когда-нибудь смогу полностью кому-то доверять.

Мы стоим на крыльце, когда две пары садятся в джип Эммета. Эдвард одной рукой снова обнимает меня за талию и подвигается ближе.

– Тебе понравился этот вечер?

– Да. Спасибо. А тебе?

Он смотрит на меня и улыбается.

– Всё было даже лучше, чем я мог себе представить.

Мы молча стоим в течение нескольких минут, пока я не начинаю дрожать. Эдвард снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи, прежде чем я успеваю запротестовать. Он пахнет им и, стараясь делать это незаметно, я вдыхаю этот чудесный аромат.

Молчание затягивается, но момент не ощущается неловким. Ведь мы оба, кажется, находим особый комфорт в тишине. Я не впервые радуюсь тому, что Эдвард не чувствует необходимости говорить или заставить втянуть меня в беседу.

Спустя какое-то время влажный ночной воздух начинает слишком плотно окутывать нас, и мы тянемся к теплу, который находится внутри дома.

От огня в камине остались только тлеющие угольки, и я завороженно смотрю на них. И даже не замечаю, как сзади ко мне походит Эдвард и осторожно снимает пиджак с моих плеч. Он небрежно бросает его на стул и в течение какого-то времени поправляет мою накидку, чтобы она вновь красиво лежала на моих плечах.

Кончики его пальцев слегка касаются моей спины.

– Ты так прекрасна в этом платье. Я всё ещё не могу поверить, что ты решила надеть его.

Услышав его комплимент, я краснею. Как сказать ему, что надеть его, хоть однажды, попросила маленькая девочка внутри меня? Как сказать ему, что я предаюсь своим мечтам, которые были у меня четырёхлетней?

– Потанцуешь со мной ещё раз? – тихо спрашивает он.




Я поворачиваюсь к нему и резко втягиваю в себя воздух, заметив выражение его глаз. Я не могу отвести взгляд, когда он кладёт одну руку мне на талию и прижимает к себе ближе, чем делал до этого. Его другая рука снова берёт мою, и наши тела почти сливаются друг с другом. Кажется, я могу чувствовать тепло его тела через слои нашей одежды, но это совсем не пугает меня. Вкус такой близости я так отчаянно и долго хотела попробовать.

Его большой палец поглаживает моё запястье, когда он ведёт нас в танце под нежную медленную музыку. Слова песни проникают прямо мне в душу и, впитывая их, я на мгновение закрываю глаза.

Одна песня плавно перетекает в другую, но я почти этого не осознаю. Всё, что я знаю сейчас – что Эдвард очень близко. Он придвигается ещё ближе, двигая рукой вверх по моей спине. Его рука проскальзывает под накидку и неожиданно его пальцы касаются моей обнажённой кожи между лопаток.

Мы оба замираем. Я вздыхаю, мой взгляд взлетает к нему. Он не двигается.

Я знаю, что он должен чувствовать шрамы на моей спине. Мне не стоило быть такой глупой и надевать платье, которое оставляет мою спину незащищённой. Но Эдвард не убирает свою руку. Он не испытывает отвращение. Вместо этого он держит мой взгляд, и мы стоим так в течение долгого времени.

Затем он снова начинает вести меня в танце. Его рука всё ещё на моей спине и после того, что кажется целой жизнью, его пальцы начинают слегка двигаться, лаская мою кожу.

Моё дыхание останавливается, и всему телу ползут мурашки. Я даже не осознаю, что сжимаю его другую руку. Его прикосновений слишком много, они слишком интенсивны. Он слишком близко. Это вызывает целую бурю эмоций, которые никогда прежде я не испытывала.

Через секунду он останавливается, предупреждённый моей реакцией. Он отстраняется и наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Это слишком? – тихо спрашивает он.

Я не встречаюсь с ним взглядом, и мне нужно время, чтобы просто кивнуть. Это не похоже на признание слабости. Святое дерьмо, мне было так приятно! Но в то же время гамма ощущений безумно напугала меня. И чёрт, он касается меня. Я уродлива, я со шрамами. Зачем ему это нужно?

– Эй, – шепчет он, указательным пальцем приподняв мой подбородок. – Что случилось?

Я могу только с дрожью вздохнуть, и Эдвард улыбается, словно понимает, что именно я сейчас чувствую. Он берёт мою руку и кладёт её на своё сердце.

Оно бьётся так же быстро, как и моё.

Он обхватывает своими тёплыми ладонями моё лицо, накрыв одной рукой щёку, а другую положив на затылок, и пальцами нежно перебирает мои волосы. Я жду, что он что-то скажет, но когда он этого не делает, моё сердце просто взрывается в груди, когда я понимаю, что сейчас произойдёт.

Он колеблется на протяжении очень долгого времени, и я стою, замерев. Я не уверена, что готова к этому и даже не знаю, нужно ли мне попросить его подождать или подтолкнуть к действию.

Я не знаю.

В этот момент подаёт сигнал телефон Эдварда, давая понять, что пришло сообщение. Он не читает его, но чары рассеиваются, придав мне силы положить свои руки поверх его и отступить.

На мгновение он закрывает глаза, а когда открывает, я вижу в них только понимание. Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу, молча подтверждая мою догадку.

Я ещё не готова.

Но это нормально.