Белла

Черт, парень вел себя просто невыносимо! Так и хотелось посоветовать Эдварду собрать свое высокомерие и запихнуть туда, где солнце не светит. Он назначил себя палачом моей машины! Затем прокричал, как беспокоится о моей безопасности, а я не смогла заорать в ответ. Я полагала, Эдвард не хотел, чтобы меня заметили за рулем такого автомобиля, потому что это выставит его в плохом свете. Он казался довольно искренним, когда объяснял причины (и говорил, что ему не насрать), и я не нашлась что сказать.

Ему правда было не все равно?

Если честно, садясь в машину, я каждый раз беспокоилась, заведется она или нет. Планировала купить новую, как только накоплю достаточно денег. Могла ли я с чистой совестью взять автомобиль Эдварда? Не хотелось бы создать впечатление, что я его использую. Бесплатное проживание в доме супруга уже пробило трещину в броне моей самодостаточности. Так каково мне будет, если я начну еще и водить его машину на халяву?

В наше временное перемирие вклинился Джаспер. Я воспользовалась возможностью помолчать и все обдумать, прежде чем приму решение. Убирая продукты, я размышляла о том, какие чувства вызвала бы у меня противоположная ситуация — если бы Эдвард водил мой автомобиль. Я бы считала его нахлебником, который меня использует? Вероятно, нет. Особенно если бы сама предложила, не дожидаясь вопроса. Так и не сумев определиться, я решила, что не дам Эдварду избавиться от моей машины, даже если соглашусь на его предложение. Она мне понадобится по истечении года. Или пока не куплю новую. А в местном гараже вполне хватало места для еще одного автомобиля.

Я очень удивилась, когда Эдвард принялся вытирать вымытую посуду, и задалась вопросом, что же он задумал. Поскольку он не занимался домашними делами, о чем сообщил мне накануне, я с некоторой подозрительностью относилась к его мотивам. Джаспер знал о нашей ситуации; при нем Эдвард мог не притворяться мужем, как в продуктовом магазине. Я начинала жалеть, что пригласила Джаспера. Теперь мне хотелось, чтобы он ушел, а мы с Эдвардом смогли поговорить — серьезно поговорить — об автомобиле и флирте супруга с блондинкой (и, возможно, о минете в молочном холодильнике). Ведь я предельно ясно дала понять, что не позволю снова публично унизить меня.

Ревность — отвратительное чувство. Было неприятно это признавать, но именно его я испытывала, видя Эдварда с другой женщиной. Я не знала, что и думать — настолько меня запутывало каждое его слово или поступок. Эдвард определенно ревновал к Элеазару. Кидал злые взгляды на Джаспера — возможно, супруг и его считал соперником. Джаспер был симпатичным, но не думаю, что он со мной флиртовал. Да и с чего мне вообще на него смотреть, если рядом присутствовал Эдвард? Даже когда Джаспер поднял футболку, мне в голову пришла лишь мысль о том, что его прессу не сравниться с мышцами Эдварда.

Как же я запуталась.

Как только я закончила все расставлять и вытащила продукты, чтобы сделать на всех бутерброды, вошла Кейт, сверкая количеством побрякушек, которое затмило бы Снуп Догга на Hip Hop Awards.

— Сегодня вечеринка в Death Row Records? — спросила я, пытаясь сохранить самообладание. (ПП: американская звукозаписывающая компания, которая работала со Снуп Доггом). У меня имелось представление о том, для чего на самом деле нужны все эти кольца.

Кейт приподняла бровь и ответила:

— Не глупи… Она была на прошлой неделе. А теперь выбери кольцо — любое, — и я отвезу остальные обратно, пока меня не посадили за то, что я в них разгуливаю.

Стиснув зубы, я посмотрела на Эдварда. Его лицо ничего не выражало. Я не знала, кто подал идею — он или Кейт, — и на кого стоило злиться, поэтому выбрала обобщенно злобный ответ.

— У меня уже есть кольцо. Можешь все везти обратно!

Глаза Кейт устремились к моему безымянному пальцу, затем закатились куда-то под лоб.

— Да, и каким бы прелестным оно ни было, ты должна носить нечто более подобающее статусу Эдварда. Кстати, надеюсь, автомобиль на подъездной дорожке принадлежит садовнику-иммигранту, которого я не заметила, потому что он обрезал кусты во дворе. Тебя не должны видеть за рулем этого. Возьми одну из машин Эдварда.

Эдвард вздохнул. Я вскипела.

— Нет! Ни за что, блядь, не надену ни одно из этих колец, так что просто забери их! Это не входило в договор! Будь я проклята, если стану носить какое-то поддельное обручальное кольцо.

— ПОДДЕЛЬНОЕ?! — заорала Кейт. Очевидно, я ударила по больному. — Вбей себе в башку, деревня: каждое из этих колец очень даже настоящее, и любое стоит в ебаные разы больше, чем та жестяная банка, которую ты зовешь машиной.

— Поддельное в плане чувств, надменная ты сука. Я не сомневаюсь, что эти кольца настоящие. Прикосновение к бижутерии наверняка обожжет тебя сильнее, чем святая вода в Рождественскую мессу. Кольцо, которое я ношу, может, и не стоит больших денег, но мой отец подарил его матери с любовью, поэтому для меня оно чертовски бесценно.

— Прекрати, блядь, упрямиться. Если бы все произошло по-другому, а шафером на твоей свадьбе был не Джек Дэниэлс, ты бы не отказалась от такого кольца. Что люди подумают, когда увидят на твоем пальце украшение за пятьдесят долларов?

— Может, подумают, что в том позорном видео прозвучала ебаная правда, когда я сказала, что выхожу замуж за Эдварда не из-за денег!

— Перестань прикидываться ничтожеством!

— А с хуя ли мне чувствовать себя значимой? Вы меня совсем не знаете, так что поясню: я была настолько глупа, что отдала девственность человеку, который, как мне казалось, любил меня, и с которым я собиралась провести остаток жизни. Была настолько глупа, что вышла замуж за незнакомца. Теперь я весь следующий год вынуждена жить у всех на виду, чтобы моя бабушка могла без стыда появиться в церкви. Но я не настолько глупа, чтобы сверкать гигантским бриллиантом, который абсолютно ничего для меня не значит. Достаточно того, что я не смогу подарить будущему мужу свою невинность или возможность сочетаться браком с застенчивой невестой. Но я ни в коем случае не заставлю его думать, что он должен купить одно из таких колец, чтобы я захотела выйти за него.

После моего импровизированного выступления в комнате наступила тишина. Я мысленно выругалась, осознав, что во время спора умудрилась сделать полную тарелку бутербродов. Аппетит совсем пропал. Наплевав на то, насколько это грубо, я бросила всем присутствующим:

— Угощайтесь, — а затем покинула кухню с максимально возможной скоростью.

Я спряталась в комнате на целый час, раскладывая вещи по местам. Хотелось вздремнуть, но я понимала — заснуть не удастся. Потом вспомнила о великолепном бассейне, который поджидал на заднем дворе. Надев бикини, я обернула вокруг талии саронг, захватила полотенце и выбралась из комнаты, надеясь проскользнуть незамеченной. Тихо прокралась по коридору, но не услышала никаких звуков, поэтому заглянула в кухню и обнаружила, что там никого нет. Вертеп тоже оказался пуст. Я вышла через заднюю дверь, бросила полотенце и саронг на стул, а затем погрузилась в теплую воду.

Я немного поплавала, чувствуя, как напряжение покидает тело с каждым гребком, забралась на одну из плавучих лежанок и расслабилась. Именно об этом я мечтала с раннего утра. Греясь на солнце, я закрыла глаза и позволила себе подумать обо всех событиях, которые успели произойти за столь короткий период. Я понятия не имела, сколько прошло времени, и не замечала, что уединение прервано, пока не услышала, как Эдвард спросил:

— Что случилось с твоим бедром?

Мои глаза распахнулись, и… Господи помилуй… Эдвард стоял у края бассейна, одетый только в плавки. Меня вдруг очень заинтересовало безоблачное небо. К счастью, нижняя часть бикини уже вымокла в воде, иначе я бы выдала себя. Эдвард с плеском погрузился в бассейн (я не видела, как это происходило — пыталась сжечь сетчатку на солнце), а в следующее мгновение всплыл совсем рядом со мной.

— Где все остальные? — спросила я, надеясь, что они появятся и дадут мне повод обрести манеры молодой леди, а не бесстыдной шлюхи, как требовало мое тело.

— Я их выгнал, — сказал Эдвард, не отрывая глаз от моих ног. Положил руку на синяки на бедре, и следы, конечно, идеально совпали с пальцами; других оправданий не имелось.

— Это я их сделал, — произнес Эдвард едва слышным шепотом, практически не вкладывая вопросительную интонацию.

«Ты и кое-что другое делаешь», — подумала я. Он касался меня очень личным образом, и мне следовало бы хотеть оттолкнуть его, — а не грести своей предательской рукой по другую сторону лежанки, чтобы удерживаться в воде поближе к Эдварду.

— Ну, их там не было до моего приезда в Вегас, так что… Да, полагаю, они — результат той ночи.

Эдвард проследил синяки пальцем, посмотрел на меня с хитрой улыбкой и сказал:

— Сказал бы, что сожалею, но, думаю, если смогу вспомнить, как ты их заполучила, мне будет совсем не жаль.

Дурацкая неспособность НЕ улыбнуться в ответ.

— Если бы я могла вспомнить, то вряд ли приняла бы твои извинения.

Дурацкий рот, успевающий сработать до того, как дурацкий мозг вступит в игру.

Интересно, губы Эдварда всегда выглядели такими мягкими и пухлыми? А солнце, наверное, нарочно заставило воду, стекавшую с его волос по лицу, так заманчиво мерцать? Неужели его плечи действительно были настолько широки, что их размах равнялся половине длины моего тела?

Мы молчали. Тишину нарушал лишь плеск воды о край бассейна. Эдвард положил левую руку на мои икры, держась на воде, и я невольно вздохнула. Мы оказались в глубоком конце бассейна. Мое внимание привлек солнечный блик на руке супруга. Татуировку закрывал простой золотой ободок. Не успела я заговорить, как Эдвард заметил, куда я смотрю, и сказал:

— Наши кольца похожи.

Хотела ли я обсуждать эту тему?

— Почему ты даже не взглянула на кольца, которые привезла Кейт, прежде чем отказаться?

Он, очевидно, хотел подискутировать об этом.

— Я сказала, почему. По крайней мере, я сказала Кейт, а тебе следовало быть внимательнее, — подколола я. Кейт, как я успела понять, делала для Эдварда практически все, включая покупку тостеров и прочей фигни.

— Почему ты так злилась, когда мы уехали из магазина? Из-за фото в журнале?

Черт, он хотел обсудить сразу все проблемы.

Подержав на языке все слова типа «шлюха», «шалава» и «сука», я проглотила их и сказала:

— Я видела, как ты флиртовал с той блондинкой. Может, это просто часть твоего характера или типа того, но я не позволю унижать меня на глазах у всех, поэтому прошу тебя воздержаться от поведения, которое может быть неверно истолковано другими. — Или мной.

К его реакции я оказалась совершенно не готова.

Он засмеялся! Не хихикнул или расхохотался, а заржал на уровне «держусь за живот, иначе сейчас описаюсь»!

Мне просьба не казалась столь охуенно смешной, поэтому я сбросила с себя руку Эдварда, соскользнула с противоположной стороны лежака и обнаружила, что очень трудно грозно топать ногами в глубоком конце бассейна. Не успела я далеко уйти, как муж схватил меня за руку, развернул и притянул обратно, прижав к своим более чем шести футам греховно твердых мышц. Черт его подери!

Я приготовилась выполнить запрещенный прием, понимая, что мне плевать, будут ли у Эдварда дети, но он опередил меня и пояснил:

— Белла, я не флиртовал с этой шлюхой.

Будь я шнауцером, мои уши бы поднялись, а голова склонилась набок. Поскольку Эдвард любезно озвучил проглоченное мной слово, я дала его яйцам временную отсрочку и посмотрела на мужа так, чтобы он понял: даю пять секунд на объяснения, прежде чем его голос изменится на сопрано.

— Ее зовут Ирина Денали, и я ее на дух не переношу. Она трахает режиссера фильма, в котором я хочу главную роль, поэтому я не могу поддаться порыву и послать ее ко всем чертям.

— И вместо этого ты флиртовал с ней? —Отличный пример бреда сивой кобылы.

Эдвард перевел взгляд с моего лица на декольте, которое теперь демонстрировало очень многое. Из-за того, как он меня обнимал, сиськи заманчиво приподнялись. Сжав руки крепче, Эдвард снова поднял глаза. Теперь веселье в них сменилось чем-то другим. Я отчаянно пыталась не давать этому выражению названия.

— Я не флиртовал с ней. На самом деле, я говорил с ней о тебе.

— И что же? — Что он мог ей сказать обо мне?

Эдвард поднял свою до нелепости сексуальную бровь и спросил:

— Ты правда хочешь знать?

Подняв свою собственную, обыкновенную бровь, я произнесла:

— Что я говорила об ответе вопросом на вопрос?

Супруг ухмыльнулся.

— Как ты сделала только что?

Почему его улыбка была так чертовски заразительна?

— А теперь мы будем играть в «кто первый»?

Эдвард снова устремил на меня взгляд, который я боялась признавать, и ответил:

— Я предпочел бы сыграть в бутылочку.

Господи, сколько же проблем он собирался сегодня обсудить?

Атмосфера вокруг нас внезапно изменилась. Даже птицы и белки попрятались, словно приближался шторм. Взгляд Эдварда медленно перемещался от моих глаз к губам и обратно. Я совершенно потерялась в его глазах и руках. Мы оба боялись пошевелиться, и в то же время страшились не сделать этого.

Боже, дай мне знак…

Эдвард

Кейт и ее гребаный несдержанный рот. Как только она упомянула автомобиль, мне захотелось ей врезать. Белла, наверное, теперь не согласится водить «Ауди» просто мне назло. Я гадал, какое кольцо она выберет. А потом, затаив дыхание, наблюдал, как они орут друг на друга. Почему-то я ничуть не удивился, когда девушка не взяла ни одного украшения. Кроме упоминания цены ночного горшка — словно я знал, какова их стоимость, — Белла не проявила никаких признаков того, что поражена новым окружением. Она, кажется, относилась к роскоши с полным безразличием или даже легким смущением.

Белла, не прерывая спора с Кейт, сделала очень аппетитные на вид бутерброды. Меня это весьма впечатлило. Она едва замечала, как порхали ее руки, пока рот продолжал тараторить без умолку. Я очень хотел сэндвич, но боялся привлечь внимание женщин, приблизившись к тарелке. Затем Белла высказала свои мысли о будущем муже: она не хотела, чтобы ему пришлось соревноваться с моими подарками. Мой аппетит моментально пропал. Я не мог винить Беллу за обоснование или нежелание носить кольцо, которое не имело для нее значения, но почему-то мое сердце замерло, а плечи напряглись при упоминании о том, что рядом с ней будет кто-то другой.

Это не имело никакого смысла. Особенно подобные чувства к Белле. Сорок восемь часов назад я ее даже не знал. Не будь я пьян до беспамятства, мы бы точно не поженились. Так почему мои кулаки сжимались при одной лишь мысли о том, как Белла сбегает с кем-то другим? Разве мне не следовало этого хотеть?

Как только она вышла из комнаты, я повернулся к Джасперу и Кейт и сказал:

— Уебывайте.

— Но Белла пригласила меня на ужин, — запротестовал Джаспер, словно плаксивая сучка.

Я подошел, схватил тарелку с бутербродами, которые сделала Белла, и сунул ему в грудь со словами:

— Вот твой чертов ужин, а теперь убирайся.

Джаспер схватил тарелку, откусил от сэндвича и сообщил с набитым ртом:

— Ты такой мудак. — А затем вышел за дверь вместе с блюдом.

Я развернулся к Кейт и удивился: она широко улыбалась. Но еще сильнее меня поразили произнесенные ею слова:

— Я думаю, Белла должна остаться здесь.

— О чем ты, черт возьми? Я выгоняю не ее, а тебя.

Кейт с мечтательным видом оглядела бриллиантовые кольца на пальцах. Затем вытащила из своей сумки мешочек на шнурке, высыпала содержимое в руку и протянула мне.

— Выбери одно. Я говорю о том, что ей следует остаться навсегда. Черт, даже я рассмотрела возможность попрыгать на твоем члене ради колец, от которых она только что отказалась.

Я посмотрел на мужские обручальные кольца в ладони Кейт и выбрал то, которое больше всего подходило к украшению Беллы. А потом осознал, о чем шла речь.

— Ну, хорошо, что я этого не хочу. И если Белла сейчас не упаковывает свое барахло, не вижу причин, почему бы ей не остаться на год.

Я надел поверх татуировки золотой ободок и уставился на него, как на внеземную форму жизни. Кольцо выглядело непривычно — я никогда не носил украшений. Еще более странным казалось то, что я уже привык видеть на пальце имя Беллы.

Кейт ссыпала остальные кольца в мешочек и сказала:

— Иногда ты такой придурок. Я имела в виду, Белла должна остаться навсегда. Насовсем.

— Что? — Это единственное слово, которое мой разум смог сформулировать, так как весь мир вдруг перевернулся с ног на голову.

— Почему нет? Ты явно очарован, да и я в нее уже влюблена. Опомнись и подбей к ней клинья, пока она не поняла, что ты за недоумок, и не сбежала. Лучше поторопись, чтобы мне никогда больше не пришлось иметь дело с твоими тупыми курицами.

— Даже если бы я и был очарован, — хотя это не так…

— Это так, — вставила Кейт.

— …это не означает, что мы в конечном итоге вместе умчимся в закат. Я ее едва знаю, Кейт. С того момента, как мы встретились, — вернее, проснулись вдвоем — мы спорили больше, чем говорили. Да и вы двое были в паре секунд от драки. О какой любви ты говоришь?

Кажется, следует надеть нагрудник и шлем, прежде чем меня отправят в комнату с мягкими стенами.

— Эдвард, — начала Кейт, — мы ведь давно знакомы, верно? — Я лишь кивнул, не понимая, к чему она ведет. — Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то возражал мне так, как она? Боже, да у меня стояк при одной мысли об этом. Разве я когда-нибудь давала тебе неправильную наводку? Черт, да я вообще хоть раз ошибалась? Нет. Мои инстинкты не подводят. Они — единственная причина, по которой я еще вожусь с тобой, несмотря на хуевы тучи неприятностей, которыми ты наполняешь мой рабочий день. Ты того стоишь, как и она. Поверь моим словам: маленькая стальная магнолия в комнате наверху — девушка для тебя.

Если бы я ее не знал, то решил бы, что Кейт восторгается Беллой. Кейт не восторгалась. Она же Кейт.

— Откуда такая уверенность? Что, если Белла на самом деле какая-то сумасшедшая со списком преступлений длиной в милю, которая работает на желтую газетенку?

— Идиот, как только она сказала, что работает в Академии Вольтури, я запросила подтверждение. Раз Белла прошла их проверку, то нашу пройдет с легкостью. Полагаю, она сдерживала свой красочный язык во время собеседования. Хотя комиссии, наверное, понравилось бы слушать про кормление белочек с зайчиками, которые сбегаются к ногам Беллы, и про птиц на ее плечах, — хихикнула Кейт.

Кейт хихикнула. Я словно застрял в гребаной сумеречной зоне.

Устав от бессмысленной болтовни, я сказал:

— Уходи. Мне нужно поставить этот кусок дерьма в гараж и не дать ему завестись, чтобы Белла не смогла поехать на нем на работу.

Глаза Кейт загорелись.

— Не волнуйся, я знаю, что делать.

Через пять минут монстр стоял в гараже, а на моей футболке красовалось черное пятно — Кейт стерла с пальцев машинное масло, выдернув провод из какой-то грязной черной штуковины в двигателе. Перед уходом она помахала мне позолоченными пальцами и сказала:

— Поверь мне, Эдвард. Я рублю фишку, бро.

Я не понял, об автомобиле шла речь или о Белле, но просто проигнорировал Кейт и вернулся в дом, собираясь переодеться. Белла еще не спустилась вниз, поэтому я отправился в свою комнату за новой футболкой. Мне правда не хотелось, чтобы Белла сбежала из-за несдержанного рта Кейт. Я стоял с грязной майкой в руке, глядя в окно и гадая, как мне убедить жену остаться, если она попытается уйти. Вряд ли получится повсюду следовать за ней с голым торсом. Так и не сумев ничего придумать, я решил отрастить яйца и просто спросить Беллу о том, что меня интересовало.

Почему она даже не взглянула на кольца? Я слышал каждое слово, которое Белла сказала Кейт, но все же… Она не хотела от меня ничего подобного, и это немного беспокоило.

И почему она так разозлилась, когда мы вышли из магазина? Я увидел фотографию лишь мельком, но Белла хорошо получилась на снимке. Ей следовало знать, что рано или поздно эту новость опубликуют, учитывая количество камер, которыми нам тыкали в лицо.

Я еще никогда не испытывал такой сильной растерянности. Мысленно послав все нахуй, я решил взять пиво и посмотреть по телевизору игру. Окна моей спальни выходили на задний двор. Поворачиваясь обратно к шкафу, я вдруг увидел, как Белла практически голышом бежит к бассейну.

Я еще не имел удовольствия познакомиться с Почти Голой Беллой. Поэтому торопливо натянул плавки и спустился вниз меньше чем за минуту. В ближайшее время Белла явно не планировала вылезать, так что операция «Соблазнение» снова вступила в силу. Притаившись у задней двери, я смотрел на девушку. Она плавала кругами; белое бикини красиво оттеняло тронутую загаром кожу. Я прирос к полу прямо там, где стоял. Раньше я находил Беллу красивой. Сейчас, одетая в эквивалент двух обеденных салфеток, она выглядела просто… я не знал, как описать. Но знал, что чувствую. Она должна была стать моей.

Не навсегда, но, по крайней мере, на время.

Она устроилась на лежанке. Я подождал еще несколько минут и вышел наружу. Белла закрыла глаза, поэтому я смог по-настоящему рассмотреть жену без ее ведома. Мне нравился каждый дюйм, пока я не заметил уродливые сине-фиолетовые синяки на бедре. Кажется, они появились недавно. Белла, возможно, пострадала, когда упала накануне в казино, и ничего не сказала, поэтому я спросил:

— Что случилось с твоим бедром?

Ее глаза распахнулись и на долю секунды остановились на мне. Затем она перевела взгляд на небо и ничего не ответила. Видимо, все еще злилась. Но я не собирался подыгрывать Молчаливой Белле, когда в поле зрения появилась Почти Голая Белла. Нырнув в бассейн, я выплыл совсем рядом с ней. И сразу заметил, что синяки по форме напоминали отпечаток руки. Кончики пальцев выглядели темнее, чем слабые линии, где прикасались сами пальцы.

Белла спросила о Кейт и Джаспере. Не в силах оторвать от нее взгляд, я сказал, что выгнал их. Я понял, что синяки оставила моя рука, еще до того, как приложил ладонь к следам. И не осознавал, что сделал этот вывод вслух, пока Белла не призналась, что думала о том же.

Я бы все отдал, чтобы вспомнить ту ночь. Вспомнить, что же привлекло меня к Белле. Не это ли удерживало меня сейчас? Я обнаружил, что не могу убрать руку с бедра. Вторая самовольно легла на ее ноги, желая коснуться кожи Беллы. Когда я спросил о кольце, девушка отреагировала довольно непринужденно, и я решил поинтересоваться, почему она так рассердилась в магазине. Белла упомянула флирт с Ириной, а я громко рассмеялся при одной лишь мысли об этом. Жена разозлилась, отбросила мою руку и соскользнула в бассейн. К несчастью для Беллы, я не собирался так быстро ее отпускать, поэтому поймал и притянул к себе.

После объяснений, кажется, все наладилось, но я быстро отвлекся от разговора. Кожа Беллы была теплой, мягкой и гладкой, а грудь покоилась на моем предплечье. Я мог думать лишь о том, какова ее кожа на вкус. Сейчас, наверное, как хлор, но меня это не беспокоило. Я хотел Беллу и чувствовал, что она тоже меня хочет. Повеял легкий ветерок, и, клянусь, я снова ощутил аромат вишни. Возможно, Кейт не ошиблась: Белла была подходящей девушкой для меня. От нее пахло вишней, а я любил вишню. Не лучшая причина, чтобы остаться вдвоем, но все же причина.

Я перевел взгляд на губы Беллы, желая попробовать их, и снова посмотрел ей в глаза, безмолвно спрашивая разрешения. Мысли метались в ее голове, крутясь, словно колесо рулетки. Я практически видел это и надеялся, что шар упадет на меня. Если она заставит меня ждать еще дольше, мои собственные шары посинеют.

Ее сердце колотилось под кожей, трепеща напротив моего. Белла взглянула на мой рот, а через мгновение облизнула губы. Получив необходимое приглашение, я медленно наклонился, стараясь не отпугнуть Беллу резким движением. Когда она потянулась навстречу, я почти ощутил вкус победы.

Готов спорить, он был вишневым.

— Свон!

Мы замерли на долю секунды. Победа обратилась в поражение. Белла напряглась и попыталась меня оттолкнуть. Не отпуская, я развернул нас обоих к новому нарушителю спокойствия. Подруга Беллы Розали стояла рядом с открытой задней дверью. Обозленная, судя по упертым в бока рукам.

Я усомнился в своем решении не ходить в церковь; господь явно на меня злился. Белле наконец удалось вывернуться из моих рук, а я поклялся: если не пойду в храм, то начну, по крайней мере, вспоминать, что надо закрывать чертову входную дверь.

Следующая глава

Предыдущая глава