Глава 37. Важные даты

Белла

Мел кружится и кружится по ледовому катку. Её смех разносится в холодном воздухе, перекрывая звуки популярной рождественской песни Мэрайи Кэри. Она так беззаботна и вне себя от радости на следующий день после Рождества и своего тринадцатого дня рождения, что, уверена, я никогда больше не смогу слушать зимний хит Мими без мыслей о сегодняшнем дне.

Мел проезжает и наворачивает круги вокруг нас примерно… пятьдесят раз. Она проводит пару минут с нами, держа меня и своего дядю за руки и смеясь, когда он теряет равновесие. Её смешки становятся крайне развесёлыми.

Эдвард никогда не катался на коньках, и как бы ни был он хорош во многих вещах, давайте просто скажем, что способность оставаться в вертикальном положении на скользкой плите из замороженной воды не является одним из его многочисленных талантов.

Он поскальзывается снова, и я громко смеюсь над ним уже в который раз.

– Ты отвратителен в этом!

– Эй, это мой первый раз, – говорит он, его левая рука крепко обхватывает борт катка, а правая сжимает мою. – Уверен, ты не была умелицей, когда впервые каталась на коньках.

Я осторожно отпускаю его руку, так что теперь могу катиться спиной вперёд перед ним. Он смотрит на меня секунду, но потом должен быстро вернуться вниманием к бортику – с обеими руками.

– Думаю, мне было около десяти, когда Чарли и Сью первый раз привели меня на каток, и, если я правильно помню, – говорю я, вздёргивая подбородок, – я научилась довольно быстро.

Он хмурится, осуществляя эти неуклюжие, запинающиеся маленькие шажки вперёд.

– Ну, мы не можем так же хорошо удерживать равновесие, как ты. Знаешь, мы, Каллены, строители, а не фигуристы.

Мел появляется рядом со мной и катится, так же, как и я, спиной вперёд.

– Вообще-то, дядя Эдвард, папа был довольно хорош.

Эдвард пристально смотрит на неё, и мы обе смеёмся. Именно тогда он теряет равновесие, и его ноги судорожно переставляются в попытке удержаться в вертикальном положении. Мгновенно я хватаюсь за него, а он – за меня, и мы – беспорядок из ног и рук, безостановочно трепыхающихся. Мне удается упереться спиной в бортик, а зубчиками конька – в лёд, чтобы остановиться, и ууумф!

Всем телом Эдвард наваливается на меня, пригвождая к борту.

– Мхм! – ахаю я.

Как только его ноги перестают метаться, он отстраняется и хватается руками за борт по обе стороны от меня.

– Чёрт, детка, ты в порядке?

Моё холодное дыхание закручивается в воздухе между нами.

– Да, – пыхчу я. – Не в первый раз ты прижимаешь меня своим телом.

Он пялится на меня, выпучив глаза.

А потом разражается смехом, прижимая свой рот к моему.

– Ага, но обычно, когда это происходит, я заставляю тебя видеть звёзды, после чего ты не ощущаешь ничего, – он говорит голосом, не подходящим нахождению на ледовом катке в окружении кучи незнакомцев.

Я усмехаюсь, чувствуя, что мои щёки краснеют не только от холода.

– Я только что увидела звёзды!

– Это не одни и те же вещи, – ухмыляется он, двигаясь, чтобы прижать свои холодные губы к моим.

Я хочу обнять его, но знаю, что его равновесие ненадежное в лучшем случае, поэтому отвечаю ему без прикосновений.

– Ты прав, это не так, – широко улыбаюсь я. – Даже близко.

– Ты уверена, что в порядке? – вздыхает он, посасывая мои губы.

– Ага.

– Хорошо.

– Хорошо.

– О боже, – я слышу голос позади Эдварда, когда Мел снова проскакивает мимо нас. – Возможно, поэтому вы двое не можете научиться держать равновесие!

***

Катание на коньках в «Рокфеллере» в День рождения Мел было традицией, которую начали её родители, когда ей исполнилось пять.

Сейчас мы сидим в шоколад-баре «Макс Бреннер», куда Эдвард привёл меня на наше первое почти-свидание после разрушения моего официального свидания.

Поскольку Мел и я, как и большинство женщин, полагаю, испытывают слабость к шоколаду, мы привезли Мел сюда для шоколадного десерта, и пока она наслаждается чашечкой расплавленного шоколада вместе со мной, я думаю о том, станет ли это нашей новой традицией.

– Тётя Белла, дядя Эдвард, могу я пойти заказать другую чашку с шоколадным фондю?

Эдвард поджимает губы, но она только что назвала меня «тётя Белла» снова, так же, как сделала это вчерашним утром, и, насколько мне известно, она может заказать лишь что-то одно из меню.

Но, думаю, Эдвард понимает, что я стала соплячкой от этого нового звания в последние двадцать четыре часа.

– Одной достаточно, Мел. Рубашка, которую тебе подарила Белла, не подойдёт, если ты съешь ещё.

Она опускает взгляд на футболку, которую я подарила ей этим утром и улыбается от уха до уха. Она тёмно-фиолетовых и чёрных цветов – это официальные цвета нашей студии, – с надписью чёрным «персонал «Baila», выведенной шрифтом в бродвейском стиле посередине, и печатными буквами с её именем под ней. Вместе с этим она получила ключ от двери студии, так что теперь она может открывать и закрывать её, когда Энджи или я с ней, конечно.

– Ой, ладно, – она раздражённо фыркает, прежде чем сияет улыбкой снова. – Но я всё ещё получаю тот шоколадный торт на вечеринку в честь дня своего рождения этим вечером, правильно?

– Ты осознаёшь, что она дурачит тебя с помощью этого имени, правильно? – Эдвард усмехается, после того как я дала Мел пять, разрешая взять ещё горячего шоколада. – Просто видя, как много может получить от тебя с этим «тётя Белла, тётя Белла», – передразнивает он Мел.

Я посмеиваюсь.

– Да, я осознаю. Я не абсолютно слабовольна, знаешь, – я поправляю воротник его тёмно-синего пиджака в горошек. – Но мне хотелось бы думать, что она тоже немного счастлива от того, что в ближайшие несколько месяцев это станет официальным.

Эдвард дарит мне эту идеальную полуусмешку, касаясь моей щеки своими холодными костяшками.

– Конечно же она счастлива.

***

Мы устроили тихое и неброское празднование дня рождения Мел. Мы всё ещё оправляемся от прошедшей рождественской вечеринки. Карлайл и Эсме нанесли быстрый визит, и Бен тоже зашел. Я была обеспокоена, что, возможно, тринадцатый день рождения требовал немного более крупного празднования, чем мы запланировали.

Но когда мы поём «С днём рождения» для Мел, я рада, что с нами Роуз и ребята, а также Эммет и Энджи.

Мел пристально смотрит на свой торт, когда мы поём, и делает длинный выдох, и я знаю, что она думает о своих родителях. Можно понять. У неё был долгий и загруженный день, на самом деле, несколько долгих и загруженных дней, но сейчас они закончились, и она непременно ощущает их отсутствие.

Следующие несколько дней проходят довольно спокойно. Рождество и день рождения Мел позади, мы втроём обосновываемся в нашем новом жилье, беседуя и проводя время вместе до поздней ночи, пока есть такая возможность в течение праздников. Затем Мел уходит в свою комнату, а мы с Эдвардом занимаемся любовью за нашей закрытой дверью.

В новогоднюю ночь, после того, как часы пробили двенадцать, Мел тихонько плачет на моём плече первые полчаса нового года. Все остальные в гостиной, а мы с ней одни на кухне. Внезапно, когда я чувствую пару сильных рук, обнимающих нас, я знаю, что Эдвард присоединился к нам. Его плечи поднимаются и опадают, поднимаются и опадают, и я слышу, как неравномерно он хватает воздух, глубокие выдохи его горечи выливаются наружу, и я крепко сжимаю их обоих. Потом я чувствую аромат, последние пару месяцев ассоциирующийся у меня с Роуз, и нахожу место для неё в нашем кругу.

Моя семья.

Они всегда будут испытывать боль от того, что потеряли в прошлом году, и я молю о силе, чтобы помочь им исцелиться.

***

Остаток месяца пролетает незаметно. Мел возвращается в школу, а Эдвард и Эммет начинают новый проект недалеко от дома. Они будут реконструировать комплекс, состоящий из двух шестнадцатиквартирных жилых зданий. Предполагается, что это займет пару месяцев, и между тем Эдвард находится на завершающем этапе работ в студии. Они с Эмметом почти закончили, есть лишь несколько мелочей, которые надо доделать, а потом мы сможем вновь открыть крыло, закрытое на время ремонта, уже с новой, суперсовременной комнатой. Зона ожидания – лобби – была полностью отремонтирована, а также появились шкафчики вдоль одной из стен, и диванчики возле них, потому что Эдвард знает, как использовать как можно больше имеющегося пространства. Он повесил полки, чтобы показать награды, выигранные нами за последние пару лет, и переделал место стойки в просторную застекленную офисную комнату. Всё это так прекрасно, что я хочу разреветься каждый раз, когда нахожусь здесь. И все студенты влюбились в эти новшества и не могут дождаться, чтобы опробовать новые комнаты в деле.

Я возвращаюсь в студию и на репетиции. Раз в пару недель я составляю Эдварду компанию на его встречах АА. После этого мы выпиваем по чашке кофе с Карлайлом и Эсме. Мы брали Мел с собой несколько раз, в другие же разы она остаётся с Энджи или Сью. Она в конце концов получила работу после школы в «Baila» и с гордостью носит свою персональную футболку.

Однажды в среду, под конец месяца, я только начинаю хип-хоп класс, когда дверь в комнату открывается, и там стоит Эдвард – грязный и прекрасный. Я удивлена и внезапно опасаюсь, потому что мы должны были встретиться на встрече АА, но до неё ещё полтора часа, и, кроме того, он выглядит сильно взволнованным.

– Детка… Белла, – поправляет он себя, но не раньше, чем я слышу, как несколько девчонок в классе хихикают, как подростки, кем они и являются. – Могу я тебя прервать на минутку?

– Конечно. Джейк? – говорю я, показывая, что ему нужно взять класс на себя.

– Понял, Белла.

Когда я прохожу мимо Мел, она переводит взгляд с меня на Эдварда, вопросительно наклоняя голову, но потом я вижу, как Эдвард качает головой, тихо говоря ей не беспокоиться.

Но я беспокоюсь. Эдвард никогда не прерывал мой класс до этого, и пока я выхожу из комнаты вперёд него, сотни сценариев вспыхивают в моей голове: школа Мел, мои родители, его работа, Роуз или один из её детей, Эммет.

Или… он сорвался…

Волна вины накрывает меня с головой, даже когда я останавливаюсь, когда мы доходим до моего кабинета, и я разворачиваюсь, изучая его, что увидеть, есть ли что-то необычное в его лице.

– Что такое? – встревоженно спрашиваю я.

Он сглатывает и делает несколько шагов взад-вперёд, прежде чем остановиться напротив меня и скользнуть своими огрубевшими руками по моей шее. Я тянусь и оборачиваю свои руки вокруг его запястий.

– Я и несколько парней, мы работали, освобождая пару кухонь, а потом Эммет зашёл…

Моё сердце падает в пятки.

– Он получил звонок от группы по рассмотрению заявок для офисов… – он широко улыбается. – Четыре команды отобрали.

– Вы получили это, – выдыхаю я.

Эдвард вздыхает и прислоняется своим лбом к моему.

– Мы получили это.

***

Пару недель спустя мы информируем адвоката папы, что работа в студии завершена. Он в свою очередь информирует адвоката Элайя, а затем мы ждем ответа, потому что Элайю хотелось дождаться окончания ремонта, чтобы решить, было ли предложение моего отца справедливой ценой.

Сказать, что я сожалею о том, что так глубоко впустила его в свою жизнь, было бы преуменьшением, однако, даже чувствуя себя виноватой, принимая предложение отца, чтобы выпутаться из ситуации, которую создала сама, мне всё же необходимо это сделать. Мы с Эдвардом решили пожениться в конце лета, и я хочу начать этот этап нашей жизни будучи свободной от любых связей с Элайем. Я знаю, как это важно для Эдварда, и из-за этого крайне важно и для меня. Сью и Чарли говорят, что это моё наследство в любом случае, но как только всё будет сделано, я приложу максимум усилий, чтобы вернуть им деньги.

Некоторыми вечерами, после завершения всех классов, мы с Мел тусуемся в студии, как и раньше, когда она и Эдвард только вошли в мою жизнь. Мы заканчиваем работу, Мел завершает свои домашние задания, мы заказываем еду из ресторанчика за углом, а потом Мел смотрит, как я репетирую к шоу. Иногда она просто сидит, переписываясь с друзьями и наблюдая, иногда «репетирует» вместе со мной. Она хороша, беря во внимание то, что формально занимается лишь несколько месяцев. В ней есть талант, и более того, она чувствует музыку.

Однажды вечером я танцую, находясь примерно на середине заключительной партии Ренаты. Как дублёрам нам не уделяется много времени для того, чтобы практиковать танцы ведущих танцоров, но подразумевается, что мы должны их знать, когда занавес поднимется. За неделю до открытия шоу у дублёров будет собственная генеральная репетиция, но это будет единственный раз, когда они протанцуют постановку полностью. До этих пор предполагается, что мы должны практиковать наши собственные части, равно как и части тех, дублёрами кого мы являемся.

Я в своём мире, там, где не слышу и не вижу ничего. Я смутно осознаю, что Мел в комнате, но я прыгаю, и единственная вещь, внезапно вырывающая меня из танцевального транса – это Мел, громко выкрикивающая моё имя.

Я приземляюсь и смотрю на неё. Её глаза широко раскрыты, нахмуренное лицо направлено в сторону двери, и когда я следую за её взглядом, то вижу стоящего там Элайя.

Он поднимает руки и неторопливо хлопает снова и снова в явно саркастичном подражании аплодисментам.

– Что ты здесь делаешь? – я тяжело дышу из-за того, что танцевала.

– Что я здесь делаю? – повторяет он, приподнимая одну из своих идеально ухоженных бровей. – Это всё ещё моя студия, Беллита.

Я говорила ему не называть меня так, и на кончике моего языка вертятся некоторые довольно некрасивые слова в качестве напоминания для него, но Мел стоит здесь, выглядя ошеломлённой, и я должна проглотить каждое обжигающее слово, потому что не хочу впутываться во всё это с ним у неё на глазах.

– Что ты здесь делаешь? – повторяю я медленнее, чётко произнося каждое слово.

Он вздыхает.

– Я привёл пару подрядчиков посмотреть на работу, выполненную твоим парнем, чтобы убедиться, что всё сделано в соответствии с требованиями безопасности.

– Конечно же, всё так и сделано, – шиплю я. – Эдвард очень хорошо знает, что делает. Он и его команда проделали чертовски классную работу на твоих лофтах, разве нет?

– Они делали свою работу, я бы не назвал её адской, – иронизирует он. – Слышал, дальше они будут работать в офисных строениях. Оказалось, это довольно удобно, когда папа подружки – часть комиссии отбора, не правда ли? [Прим.: В оригинале Белла говорит «a hell of a job», что можно перевести как «классная, отличная работа», либо же дословно «адская работа», вот в этом, собственно, ирония Элайя.]

– Он и его команда получили её честно и справедливо.

– О, уверен, так они и сделали, – ухмыляется он.

В его тоне отчетливо слышится насмешка. Когда я оглядываюсь на Мел, она стоит там с нахмуренным лбом.

– Послушай, ты должен был сказать нам, что придёшь. Эдвард и мой папа должны быть здесь для этого.

В его чёрных глазах проглядывается жёсткость, и он подходит ближе.

– Я не обязан говорить кому-либо о том, что делаю, особенно этому нищему ублюдку.

Я закрываю глаза, волна ярости прокатывается по моему позвоночнику.

– Пойдём, Мел, – говорю я, впившись взглядом в Элайя. Она бесшумно подходит и берёт меня за руку.

За пределами комнаты находится двое парней, осматривающих каждую щель и каждый угол, над которыми трудился Эдвард последние пару месяцев.

– Белла, думаю, мы должны позвонить дяде Эдварду, – нервно шепчет Мел.

– Он на встрече, Мел. Кроме того, это просто быстрая проверка. Они закончат скорее, чем он сюда доберётся.

– Я всё ещё думаю, что мы должны ему позвонить, – бормочет она.

Наконец, один из парней подходит к Элайю, и они тихо перешептываются, прежде чем Элай снова приближается ко мне.

– Мел, подожди в офисе, – инструктирую я, потому что не хочу, чтобы она была свидетелем тех слов, что припасены у меня для Элайя.

Она сцепляет зубы в знак протеста, но когда я приподнимаю бровь, слушается.

– Хорошо? – спрашиваю я Элайя, когда он подходит ко мне.

– Хорошо… полагаю, всё отлично, – усмехается он.

– Я говорила тебе об этом. Теперь тебе надо пойти к своему адвокату и подписать те…

– Притормози, Беллита.

– Прекрати так называть меня.

Он смеётся.

– Что? Теперь только твоему приятелю позволено звать тебя так?

– Я не собираюсь обсуждать что-либо из этого с тобой, Элай. Просто иди к адвокату и подпиши…

– Как я сказал, тебе нужно притормозить. Твой папа сделал мне предложение, основанное на предыдущей стоимости студии, до того, как твой приятель проделал всю эту… впечатляющую работу, – язвительно улыбается он. – Сейчас я должен сделать встречное предложение.

– Мой отец предложил тебе более чем справедливую часть для твоей половины этой студии!

Он лишь посмеивается.

– И есть ещё другие вопросы, на которых я бы хотел остановиться.

– Какие, например?

– Например, на том факте, что твоя бухгалтерская отчетность, кажется, не сходится.

– О чём ты, чёрт возьми, говоришь? – я скрещиваю руки на груди.

– Не все, похоже, платят за обучение, – он указывает подбородком в сторону офиса, где ждёт Мел, а затем многозначительно смотрит на меня.

– Серьёзно, Элай?

Он вздёргивает бровь.

– Ох! Отлично! – я поднимаю руки. – Я позабочусь о…

– Что, блядь, такое на твоей руке? – рычит он, его глаза уставляются на мою левую руку. – Это… это помолвочное кольцо?

– Да, – холодно отвечаю я.

Он смотрит на меня и трясёт головой.

– Tu 'stas fucking loca? [Прим.: исп. «Ты сумасшедшая?»] Ты собираешься выйти замуж за этого ублюдка? И что, поддерживать его и его племянницу деньгами? Это тот чёртов мужчина, которого ты искала всё это время? Ты должна была сказать мне, я бы позволил тебе платить за меня.

– Отъебись, Элай, – выплёвываю я, не в силах больше сдерживаться. – За кого я выхожу замуж и что я делаю – не твоё дело. Просто подпиши эти проклятые бумаги, и мы сможем полностью избавиться друг от друга.

– Может быть, я не хочу от тебя полностью избавляться.

– Чертовски жаль. Иди на хуй – прямо сейчас, прежде чем я позвоню Эдварду.

Его ноздри раздуваются, но он отступает на шаг.

– Люблю, когда ты так взволнована – такая огненная и… страстная. Помню ту страсть, – молвит он с похотливой улыбочкой.

Я глубоко вздыхаю и отчаянно пытаюсь удерживать себя в руках, тогда как он наблюдает за мной, забавляясь.

– Ты собираешься выйти за него замуж, это твоя чёртова проблема, – скалится он, – но за кидание меня в сточную канаву тебе и твоему отцу придётся заплатить. Вся эта прекрасная работа, которую твой мудак проделал, – насмехается он, указывая большим пальцем за собой, – просто увеличила стоимость этого места, и вы узнаете от моего адвоката новую цифру. После всего дерьма, что я сделал для тебя, – напыщенно говорит он.

– Что ты сделал для меня? – я недоверчиво фыркаю. – Думаешь, я не знаю, что ты сделал? Ты и Феликс?

– Просто то, что ты можешь получить только лишь дерьмовые части во второсортных проектах, не значит, что ты имеешь право обвинять меня. Я говорил тебе не так давно, Беллита, девочек, как ты – талантливых, но без грёбаного представления, – пруд пруди. Тебе нужна правильная репутация, чтобы получить что угодно, а с этим новым жителем канализации, этим агентом, которого ты наняла, ты не получишь ничего! Если бы ты осталась со мной и Феликсом…

– Я была в аду с тобой и Феликсом, и если бы я осталась с вами, то была бы самым несчастным человеком на Земле!

Он откидывает голову назад, как если бы я залепила ему пощечину.

– Какая потеря, – презрительно выплёвывает он. – Ты никогда не получишь ничего подобного, особенно если выйдешь за него. А у тебя могло бы быть это однажды.

– Я уже получила всё это, – улыбаюсь я.

Он впивается в меня взглядом.

– Я попрошу связаться своих адвокатов с твоим отцом с новым предложением, так что, если хочешь разделаться с этим, то лучше будь готова раскошелиться.

После этого он приподнимает подбородок в сторону двух подрядчиков, ожидающих поодаль, и они следуют за ним на выход.

***

Ботинки Эдварда ударяются о пол нашей спальни: туда и обратно, и снова. Я сижу на кровати, наблюдая за ним, за его напряжённой, зло сжатой челюстью. Его зелёные глаза – тёмные и прищуренные, широкие плечи – жёсткие и твёрдые.

– Если бы он попытался сделать нечто глупое, я бы позвонила тебе. Кроме того, он не для того заявился. Он знает лучше, чем…

Он прекращает вышагивать и поднимает взгляд на меня.

– Он знает лучше, – медленно повторяет он, даже голос соответствует возмущению в его глазах. – Ты права. Он лучше знает. Он показался без предупреждения, без звонка твоему отцу, без звонка мне, тогда как то, что он проверял – моя блядская работа. Он знает лучше. Он точно знал, что делал.

– Эдвард…

– Нет, Белла, – шипит он, наклоняясь так, что наши лица оказываются на одном уровне. – Ты, чёрт подери, должна была позвонить мне!

– Ты не можешь вести борьбу во всех моих схватках!

– Мы собрались пожениться!

– Это не делает тебя моим отцом!

– Но это сделает меня твоим мужем и партнёром во всем. И Мел – мой ребенок во всех отношениях, а она тоже была там!

Я открываю рот, чтобы возразить, но ничего не получается. Между тем лицо Эдварда приближается к моему. Его грудь разъярённо вздымается.

– Я бы не позволила ничему произойти с ней. Я тоже забочусь о ней, Эдвард, – защищаясь выговариваю я.

– Белла, – разочарованно вздыхает он, прикрывая глаза. Вдруг он падает на колени напротив меня, устраивая ладони на моих ногах. – Белла, – качает он головой, – что, по-твоему, я бы сделал, Белла? – он поднимает глаза и встречает мой взгляд. – Ты всё ещё не доверяешь мне?

– Конечно же я доверяю тебе, Эдвард! Я доверяю тебе свою жизнь! У меня нет сомнений в твоей любви ко мне!

– Я не о том, – поясняет он. – Белла, – говорит он страдальческим шёпотом, помещая свою руку напротив моего сердца, – ты доверяешь мне здесь, – он передвигает руку и прикасается тремя пальцами к моему виску, – но ты не веришь мне тут.

Я хмурюсь, смущённая.

– Я вспыльчивый, да, но я учусь. Если никто не тронет хоть пальцем тебя или Мел, я не собираюсь прикасаться к нему. Мне просто нужно было быть там, – медленно произносит он умоляющим голосом. – Вот и всё. Вы, две девушки, были там одни с тремя незнакомыми мужчинами, проверяющими работу, которую я сделал, – его ноздри раздуваются. – Там должен был быть я или твой отец. Белла… ты остановила себя от звонка мне не потому что не хочешь, чтобы я боролся в твоей битве, а потому что ты всё ещё пытаешься драться в моей. Ты хочешь защитить меня от всего, потому что всё ещё не веришь, что я могу уладить вопросы как нормальный человек.

Я почти готова сказать, что это неправда, но затем вся сцена в студии врывается в мою голову, и только сейчас я вижу её глазами Эдварда.

Я прикрываю рот руками, когда осознание накрывает меня. Я доверяю Эдварду сердцем, но я не перестала сомневаться в его самоконтроле, хотя в последние несколько месяцев он не делал ничего такого, зато показывал, каким ответственным может быть. Я имею в виду, что было одной из первых мыслей, возникшей в моей голове, когда он пришел рассказать мне, что получил тендер на офисы? Я подумала, что что-то пошло не так или что он… сорвался.

Я сомневалась в нём, и сомнения, вероятно, заставили меня принять несколько по-настоящему глупых решений сегодня.

– Боже мой, прости, – захлебываюсь я. – Мне так жаль, Эдвард.

Я закидываю руки на его плечи и опускаюсь на колени напротив него.

Он приближается и стискивает меня в крепких объятиях.

– Шшш, всё нормально, детка, – шепчет в моё ухо он. – Всё хорошо.

– Я сомневалась в том, что ты сможешь прийти и не съехать с катушек. Я сделала это, и мне так жаль. Прости меня, – повторяю я снова и снова.

– Всё в порядке, Белла, просто… не сомневайся во мне больше, ладно? – нежно говорит он. – Чтобы всё получилось, ты не должна во мне сомневаться.

Я отчаянно киваю, сильнее сжимая его, а он крепко держит меня, позволяя моей вине угасать.
 

Продолжение >>>