Глава 8. А она с характером

Эдвард

– Мистер Каллен, это Аро Волт, адвокат мистера и миссис Брэндон, напоминаю: мисс Мелоди в эти выходные должна навестить мистера и миссис Брэндон. Пожалуйста, соберите её к восьми часам вечера и…

– Да, да, – быстро говорю я в телефон. – Что-то ещё?

– Да. Их автомобиль заберёт её от вас в восемь вечера и высадит в восемь вечера перед вашим домом в воскресенье. Если вы…

– Ничего нового? – перебиваю я. – Потому что мне уже известно всё это дерьмо. Мы проходили через это в течение последних семи грёбаных месяцев. Мне известно, как всё будет.

– Я просто делаю свою работу, мистер Каллен.

– И я делаю свою работу, – шиплю я, – вот только моя работа отличается от вашей тем, что я не просиживаю толстую задницу за грёбаным столом и не мешаю людям заниматься свои делом, тратя их время на бесполезные грёбаные телефонные звонки, чтобы сказать им то же самое дерьмо, что говорится им месяц за месяцем.

– Как всегда, было приятно поговорить с вами, мистер Каллен.

***

К тому времени, как я добираюсь до студии, чтобы забрать Мел, я взвинчен и зол. Сокращение рабочего дня сегодня значит, что завтра мне придётся отработать дополнительные часы – проклятые Брэндоны и их грёбаный адвокат.

Дверь в один из залов открыта, и если заглянуть в большое окно, то можно с улицы увидеть происходящее внутри. Я никогда не был здесь так рано, чтобы наблюдать за уроком. И сейчас, замерев, я стою перед окном и курю, ловлю проблеск трясущейся задницы, и это мне кажется незаконным для публичного просмотра. Если кто-то из парней, мимо проезжающих по улице, увидит это зрелище, то непременно произойдёт столкновение.

Святой ад.

Это Белла, прекрасная танцовщица. Она ведёт урок по хип-хопу, где занимается Мел. Кажется, я даже замечаю свою племянницу, тёмные волосы, которые могли бы принадлежать ей, но даже не буду врать: мои глаза прикованы к той попке.

Затем она начинает двигать всем своим телом, и её грудь покачивается, не слишком сильно, но именно так должна покачиваться настоящая грудь, когда женщина наклоняется.

– Святой…

Я оборачиваюсь, чтобы перевести дыхание, но вместо этого ловлю двух парней, стоящих позади меня с приклеенными к окну взорами.

– Какого хрена? Парни, вам нужны проблемы?

Они резко отводят взгляды, смотрят друг на друга, а затем быстро уходят.

С громким стоном я закрываю глаза и тихо матерюсь.

Когда я поворачиваюсь обратно, Белла уже не танцует. Она присела возле молоденькой девушки возраста Мел, которую тошнит. Когда рвота прекращается, Белла обнимает девушку за плечо и осторожно выводит её из комнаты.

Я вновь разворачиваюсь к улице и зажигаю ещё одну сигарету вместо той, которая выпала из моего рта. Делая длинные затяжки, я пытаюсь сжечь образ, вклинившийся в мой мозг, но моя голова кружится. И в этом нет ничего нового. Раньше, когда я пил, моя голова кружилась постоянно, но сейчас всё по-другому. Ощущение такое, что, если я не хочу упасть, то должен каким-то образом погрузиться ботинками в бетон.

А затем до меня доносится удивительно сладкий аромат, напоминающий мёд.

Белла здесь.

Она утешает бедную девочку и, кажется, не замечает меня, а я не знаю, чувствую ли облегчение или расстроен этим. Как бы там ни было, её подруга Энджи тоже выходит на улицу, сразу замечает меня и широко усмехается, не похотливо, но почему-то я понимаю, что по уши вляпался в дерьмо.

Энджи быстро заводит больную девочку обратно и оставляет меня наедине с Беллой, которая наконец смотрит в мою сторону и ловит на себе мой пристальный взгляд.

И мне приходится вступить с ней в какой-то разговор, хотя в её присутствии я едва могу связно мыслить. Я отчаянно стараюсь не смотреть на неё, когда мы говорим, потому что у неё есть грёбаный парень, а я ничего стоящего не могу ей предложить. Но она словно магнит.

Затем она касается меня.

Она берёт мою руку, святой ад, это простое прикосновение отзывается во всём моём теле точно так же, как и в тот день, когда мы впервые встретились. Если до этого я едва мог говорить, то теперь мне даже трудно дышать.

Она нежно, но в то же время уверенно сжимает мою руку, и в течение нескольких секунд, пока она гладит костяшки моих пальцев со следами краски, меня одолевает шквал мыслей и воспоминаний.

Джаспер учит меня, как пользоваться своими руками и что-то создавать.

Мои руки держат новорожденную Мел.

Фанерная обшивка, которую в течение всего дня я подгонял с помощью дисковой пилы.

Она всё ещё касается меня, я имею в виду, моей руки, и, если б я не знал лучше, мог бы решить, что ей это даже нравится. Но моя рука слишком груба и мозолиста по сравнению с её нежной кожей и, вероятно, ощущается как песок на гладком шёлке.

Но она дотрагивается и до моих мозолей; кончики её пальцев много раз проводят по ним. Иисусе, я чувствую её прикосновение везде. Она до смешного смущает меня, держа мой взгляд и поглаживая руку, глядя на меня так, словно может чувствовать то тепло, которым сейчас клеймит меня, всматриваясь в мои глаза, будто хочет в них что-то найти, не осознавая, что найдёт там лишь ад.

Когда я нахожу в себе силы, чтобы убрать свою руку, засовываю её глубоко в карман, потому что не хочу, чтобы она увидела, как повлияло на меня её прикосновение; рука дрожит и словно пылает огнём. Она вновь вызвала у меня головокружение, и когда Белла приглашает меня зайти внутрь, я чуть ли не соглашаюсь.

Но я должен держать дистанцию. Я знаю, о чём она думает и что видит под рабочей одеждой и ботинками; Джаспер когда-то говорил, что отец, по крайней мере, передал нам что-то хорошее.

К сожалению, мне досталось больше, чем это. И если эта красивая танцовщица присмотрится немного лучше, то, без сомнения, увидит всё.

Поэтому я позволяю ей развернуться и войти в студию в одиночестве.

– Что ты делаешь в эти выходные?

Слова вырвались, и, мысленно проклиная себя за них, я жду, когда она ответит мне, что планирует отдохнуть со своим мужчиной, что они собираются в дорогой ресторан или куда-то выбраться на уикенд, или будут просто трахаться все выходные.

Но вместо этого она начинает говорить о танцах со своими ученицами и её подругой Энджи. Она говорит, что в прошлые выходные у неё было прослушивание и что она не прошла его, и мне становится интересно: кто, бля, в здравом уме, увидев эту красивую танцовщицу, может не дать ей роль?

И нет ни одного упоминания о её мужчине.

Но я знаю, что он существует. И я знаю, что этот мудак – собственник, и мне не нужна подружка для траха… больше нет, и не с нею. С такой, как она я хотел бы… я хочу…

А затем я вспоминаю, что не имеет значения, чего я хочу. У меня нет ничего, что я мог бы дать.

***

В понедельник на работе, распиливая доски, я вдруг замечаю стоящего рядом со мной Эммета, что странно, так как Эм никогда не приходит ко мне без причины.

– Что случилось, Эм?

Он смотрит на Пола и Бена, других парней в нашей команде.

– Вы оба закончите здесь, а мы с Эдом займёмся кое-чем другим.

– Да, босс, – соглашаются они.

Эм уводит меня, положив руку на моё плечо, а я достаю пару сигарет и протягиваю ему одну.

– Как дела, Эд? Как Мел?

– Она в порядке, хоть и злится, что прошлым вечером ты не пришёл на игру. Она сказала, что это было бы единственной радостью за все дерьмовые выходные.

Эммет смеётся.

– Всё ещё выражается, да?

– Ты даже представить себе не можешь, как.

– Прости, что не смог присоединиться к вам.

– Всё нормально. Ты снова сошёлся с той девушкой из Бенсонхерта?

– Нет. Хотя жаль, было неплохо. А как насчёт тебя? Хайди развлекла тебя в эти выходные? – смеётся он.

– Чёрт, нет. Я провел какое-то время с сестрой и её детьми.

– О, правда? И как дела у Роуз?

– Она в порядке. Я немного поработал у неё в подвале в эти выходные, потому что её дерьмовый муж понятия не имеет, с чего начать.

– Мудак, – Эммет хмурится. Опустив взгляд, он качает головой, а затем вновь смотрит на меня. – Так вот оно что? Эд, ты выглядишь немного рассеянным в последнее время, и я подумал, что ты и Хайди…

– Нет. Между нами ничего нет.

– Да, всё равно от женщин одни проблемы.

Красивое лицо Беллы мелькает перед моим мысленным взором. Я делаю ещё одну затяжку и глубоко вздыхаю.

– Послушай, Эдвард, – продолжает Эм, – вчера вечером мне звонил мистер С.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Тебе звонили из «S&D»?

Это наши подрядчики, те, кто предоставил нам эту работу. Эм был в восторге, когда мы выиграли тендер на субподряд. «S&D» – большая фирма и у них огромные связи. Если мы сделаем хорошую работу, печать мистера С, подтверждающая заказ, снабдит нас новыми клиентами.

Он кивает.

– Он сказал, что доволен нашей работой, даже впечатлён, – Эм натянуто улыбается, – но у… одного из владельцев есть кое-какие проблемы…

– Проблемы? – я хмурюсь, бросаю окурок и тушу его носком ботинка.

– Да, – он делает глубокий вдох. – Трубопровод. По словам мистера С, владельцы просили пластиковые трубы вместо медных, и теперь, чтобы всё заменить, нам придётся ломать несколько стен.

– Что? – вою я.

– Да знаю я, знаю, – соглашается Эм, подняв руки ладонями вверх. – Но владелец клянётся, что просил изменить заказ и что мы должны были знать об этом и прекратить работу, пока не получили новые архитектурные планы.

– Что за чушь! Ты знаешь, сколько работы там проделано? И сколько времени займёт, чтобы переделать всё это дерьмо?

– Они знают, что это отбросит нас, по крайней мере, на пару недель назад, но таково желание заказчика.

– И кто оплатит дополнительную работу и материалы?

Эммет смотрит на меня.

– Что, всё за наш счёт?

– Послушай, я долго разговаривал с мистером С, и, хотя он понимает, что мы ни в чём не виноваты, также настаивает на том, что мы должны исполнить желание владельцев. Он согласился разделить с нами расходы.

Я отхожу на несколько шагов и, отвернувшись от Эммета, с силой тяну за волосы, пытаясь не взорваться. Я не могу себе это позволить ни в том, что касается времени, ни в отношении денег.

Эммет подходит ко мне.

– Слушай, дружище, я знаю, что это отстой. Из нашей команды я возьму большую часть расходов на себя…

– Нет, и дело даже не в этом. Дело в том, что я знаю тебя, и ты, Эм, никогда не делаешь дерьмово свою работу. Нам не говорили ни о какой грёбаной заявке об изменении. Ты никогда не смог бы так ошибиться.

– Нет, Эд, я бы ни за что всё так не испоганил, – ухмыляется он, – но этот заказ – большой прорыв для нашей команды. «S&D» рискнули, поставив на нас, и если мы хотим снова работать с этой компанией, если мы хотим, чтобы мистер С был уверен в нас, тогда должны принять на себя этот удар.

– И кто этот чёртов ублюдок, который якобы просил внести изменения? – сквозь сжатые зубы спрашиваю я.

– Он сегодня здесь, – говорит Эммет, смотрит куда-то мне за спину, а его губы сжимаются в усмешке. – Видимо, он пришёл убедиться, что проблем никаких не возникнет. Эд, я знаю, что это отстой, но… мы нуждаемся в этом. Давай просто… – он вздыхает, – пойдём на уступки. Главное, чтобы компания «S&D» была довольна.

Я неохотно киваю.

– Есть ещё кое-что. Ближайшие пару недель придётся работать дольше, чем обычно. Я знаю, что у тебя встречи, и нужно заботиться о Мел…

– Я позвоню Карлайлу и дам ему знать, что происходит. Может, я смогу работать с ним по телефону или что-то в этом роде. С танцев Мел забирает Хайди, так что это не проблема. Как бы там ни было, Эм, ты можешь на меня рассчитывать. Не переживай об этом, – я потираю лицо и достаю ещё одну сигарету.

– Эд, я знаю. И я не переживаю по этому поводу.

Я пытаюсь не оборачиваться, потому что знаю: как только я увижу ублюдочного владельца, якобы внёсшего просьбу об изменении, мне будет трудно сдержаться и не дать ему в нос.

– Посмотри на этого урода в окружении своих приятелей, – хмурится Эммет.

И я оборачиваюсь.

И вижу нескольких парней, которые взглядами прочёсывают местность, словно какие-то спецы. Всё, что они видят – несколько лофтов, которые вскоре возникнут здесь, и в каком наваре они будут. Это хороший участок прямо на набережной Бруклина.

Я думаю об этом, сузив глаза, рассматривая этих мудаков… пытаясь пригвоздить взглядом того, что посередине, потому что видел его раньше, когда был готов перепрыгнуть через стойку и размазать это милое лицо.

Это парень Беллы.

***

Уже перевалило за семь вечера, а мы разрушаем стены и меняем трубы, и в этот момент я получаю сообщение.

Эдвард, милый, я не смогу сегодня забрать Мел. Пришли несколько моих клиентов, и я не могу им отказать. Я заберу её в другой раз.

– Блядь, – бормочу я и пишу ей ответ.

Ты не могла сказать мне об этом раньше?

Забыла. Прости.

Я стону и отправляю сообщение Мел, давая ей понять, что заберу её, как только смогу.

***

Я опаздываю. Я понимаю, что сильно опаздываю, когда паркуюсь на противоположной от студии улице и выхожу в темноту. Несколько уличных фонарей освещают дорогу, но большинство магазинов уже закрылось, оставив школу танца «Baila» в полном одиночестве. Я провожу грязной рукой по своему лицу, мышцы болят так сильно, что даже это простое движение причиняет боль, и, достав свой телефон, пишу Мел, что жду её на улице, после чего бросаю мобильный обратно через открытое окно грузовика. Глубоко вздохнув, я кладу руки на верх автомобиля и, наклонив голову, закрываю глаза.

– Эдвард?

Я резко оборачиваюсь в сторону голоса.

Передо мной стоит Белла в спортивных брюках и обтягивающей короткой майке, но на улице прохладно, поэтому на её плечи накинута толстовка с капюшоном. Её волосы распущены и, бля… Это самые роскошные волосы, которые я когда-либо видел. Длинные блестящие локоны волнами спадают на плечи, и я слишком устал, чтобы пытаться контролировать то, как мои глаза осматривают её снизу вверх и обратно. Когда я снова смотрю на её лицо, она ухмыляется, её пухлые губы поджаты.

– Послушай, я не хочу скандалить; как я говорила тебе на днях, Мел замечательный ребёнок, но, серьёзно, тебе нужно выработать для неё какой-то определённый режим. Я не могу гарантировать, что всегда буду рядом и смогу соответствовать твоему графику. Студия работает с одиннадцати утра и до восьми вечера. Кроме того, Мел необходим какой-то распорядок дня. Она не должна где-то зависать в такое позднее время, – тяжело дыша, со вздымающейся грудью, заканчивает она. Даже в тусклом свете вечера я могу разглядеть румянец на её щеках, который ползёт ниже, захватывая шею и ключицы.

Господи, она такая красивая, и почему-то это наполняет меня безумной яростью, потому что она слишком красива для него. И для меня. И да, какая-то часть меня понимает, что она права насчёт графика, что у неё нет никаких обязательств, в отличие от меня, и что, несмотря ни на что, я должен забирать Мел вовремя. Но она смотрит на меня так, словно думает, что я играл где-то в течение последних четырнадцати часов. Что, возможно, моя работа состоит в том, что я преподаю грёбаные уроки танцев, после чего играю в монополию и делаю так, что другие придурки рвут из-за меня свои задницы. А потом, решив, что хочу совсем иного, заставляю тех самых придурков всё переделывать и при этом брать на себя все расходы.

– У некоторых из нас есть реальные рабочие места, – шиплю я, не в силах отвести взгляд от её бездонных тёмных глаз, – … реальная ответственность, а не отплясывание каждый грёбаный день своей жизни.

Она резко вскидывает голову, словно я ударил её, и как бы я ненавидел себя в этот момент, мой рот продолжает выплёскивать дерьмо.

– У некоторых из нас работа не заканчивается в шесть, семь или восемь – минута в минуту. У некоторых из нас нет грёбаного богатого бойфренда, благодаря которому часы работы могут быть короткими и приятными.

Лунный свет освещает прекрасные черты её лица, и я вижу, как её губы кривятся в негодовании, а глаза становятся более чёрными, чем я когда-либо их видел, в то время как медовая кожа бледнеет, а лёгкий румянец спадает с щёк. Ониксовые глаза с недоверием расширяются и, бля, я хочу забрать свои слова обратно.

Но я этого не делаю, потому что я разозлился, и моя голова кружится, как и всегда в её присутствии, потому что её мужчина – мудак и потому что я не могу поверить, что она может быть с кем-то вроде него.

Когда она наконец говорит, её голос дрожит.

– Ну, тогда хорошо, что у меня нет бойфренда, и всё, что у меня есть, я заработала собственной задницей! Обидно то, что у некоторых из нас слишком безответственная грёбаная девушка, которая не может вовремя забрать ребёнка своего парня! И обидно то, что у некоторых из нас очень безответственный грёбаный дядя, который предпочитает валять дурака и делать Бог знает что, пока…

– Какая к чёрту девушка? И что значит «Бог знает что»? Бог знает что? Я надрываю задницу, строя и переделывая дерьмо, потому что некоторые люди…

И мы начинаем просто орать друг на друга.

– Мне плевать, чем ты там занимаешься! Эдвард, у меня тоже есть жизнь! Может, тебе это не кажется чем-то грандиозным, но у меня есть свои дела, и я не собираюсь играть роль твоей личной няньки, когда ты даже не можешь сказать мне, что…

– Никто не просит тебя играть роль няни! – говорю я, и какие-то невидимые нити с каждым словом притягивают меня всё ближе к ней. – Ей почти тринадцать, она может сама о себе позаботиться!

– Позаботиться о себе? – она недоверчиво усмехается, сделав ко мне еще шаг, и я уже могу чувствовать сладкий медовый запах её кожи, практически ощущать его на своём языке, что безумно пьянит меня. – Эдвард, она всего лишь девочка, которая явно пережила что-то ужасное! Ей нужен чёткий распорядок дня больше, чем когда-либо! Ей нужен порядок, и она должна точно знать, когда ты её заберёшь…

– Белла, я пытался забирать её вовремя!

– Ты не слышишь меня!

Я обхватываю своими грубыми руками её лицо, тепло её кожи обжигает мои ладони. Она резко втягивает в себя воздух, но я продолжаю.

– Я слышу тебя, – говорю я. – Я – мудак. Я понял.

Но она не отступает. Она принадлежит совсем иному типу людей, и это безумно заводит меня, несмотря на то, что она говорит. Она сжимает мою футболку в своих горячих руках, обжигая мою кожу, и, наклонив голову, встречает мой взгляд. Её глаза горят, воспламеняя и возрождая во мне те эмоции, что прежде я никогда не испытывал, даже тогда, когда делал обжигающий глоток лучшего спиртного.

– Я вовсе не это имела в виду, – шипит она. – Я не знаю, что происходит, но…

– Всё верно, детка, – фыркаю я; её рот так близко, и я понимаю, что сегодня ночью мне будет сниться точёная форма её губ, что я буду вспоминать, как её верхняя губа слегка выпячивается над нижней, что кажется восхитительным. – Ты понятия не имеешь, что происходит и, поверь, будет лучше, если мы оставим всё, как есть. Тебе не нужно забивать свою голову тем, что просто…

Её ноздри раздуваются, и она с силой отталкивает меня.

– Хватит! Я прошу простить меня, мистер Каллен, что я попыталась сунуть свой нос в то, что, очевидно, явно меня не касается! Я лишь повторю, что вы должны выработать какой-то график для Мелоди. Вот и всё. Пожалуйста, проигнорируйте всё остальное, что я сказала вам сегодня вечером.

Она отходит от меня на несколько шагов, и на несколько секунд закрывает глаза, но, когда вновь открывает их, в них по-прежнему горит огонь, и несмотря ни на что, моя голова вновь начинает кружиться. Я пьянею от неё... И как всякий пьяный, я понятия не имею, что говорю или что делаю в её присутствии, и быстро сожалею о своих последних словах и действиях.

– Чёрт, Белла, я так… – начинаю я, но она так быстро разворачивается, что чуть не сталкивается с Мел.

– Мисс Белла?

Видимо, никто из нас не заметил её приближения, поэтому я даже не представляю, как много она слышала.

– Увидимся в среду, Мел. Спокойной ночи, милая, – говорит Белла всё ещё дрожащим голосом, после чего бежит через дорогу, резко открывает дверь студии и исчезает внутри.

Я никогда не чувствовал себя большим придурком.

– Что ты сделал, дядя Эд? – как только Белла исчезла, обвиняет меня Мел.

Мне кажется, что моя голова сейчас взорвётся.

Что я сделал? Что за херню я ей наговорил?

– Просто… блядь, – тихо говорю я. – Просто садись в грузовик.

***

Во вторник, чтобы узнать, как мои дела, поздно вечером мне звонит Карлайл, поскольку я сообщил ему, что скорее всего не смогу посещать встречи ближайшие пару недель.

– Ты продолжаешь двигаться вперёд, верно?

– Да, Карлайл. Сегодня был очень загруженный день, но работа отвлекает меня и держит сосредоточенным, – бормочу я, тяжело вздохнув.

– Что случилось?

– Ничего. Просто… ничего.

– Это было сказано так, что я понял: ты явно чем-то расстроен. Не хочешь об этом поговорить?

Я отвечаю не сразу.

– У меня был… довольно тяжёлый разговор вчера и думаю, меня это… беспокоит.

– Не хочешь сказать мне, что случилось?

Именно так всегда бывает с Карлайлом. Кому-то другому я сказал бы «нет», но есть что-то в том, как он спрашивает, отчего невозможно держать своё дерьмо при себе. Он – психолог и, судя по тому, что я слышал, очень хороший. К тому же он обладает грёбаной силой воли; он просто должен ею обладать, чтобы иметь возможность изо дня в день выслушивать проблемы людей и не пытаться избавиться от них с помощью бутылки.

– Просто… я сказал кое-какое дерьмо, которое, вероятно, не следовало говорить, а затем она ответила мне…

– Она? Хайди?

– Нет, не Хайди, – ухмыляюсь я.

– Ты встречаешься с кем-то, Эдвард?

– Нет, – говорю я и хмурюсь, почувствовав при этих словах дискомфорт в груди. – Я ни с кем не встречаюсь.

Он молчит в течение нескольких секунд.

– Эдвард, ты всё ещё в начале пути, и хоть отношения могут очень восполнять, они также могут нести большие перемены. Вот почему я не был уверен в отношениях, которые сложились у тебя с Хайди…

– Карлайл, между нами не было никаких отношений, – фыркаю я.

– Да, ты мне это говорил и… я понимаю, что тебе это было нужно, чтобы снять напряжение, особенно если молодая леди обо всём знает, и вы делали это по обоюдному согласию. Но реальные отношения, Эдвард, когда ты берёшь на себя обязательство, даются нелегко тому, кто находится на первых этапах трезвенности. Ты должен помнить, что тебе необходимо продолжать работать над собой и быть приверженным тому, чтобы вести здоровый образ жизни.

Красивое лицо Беллы мелькает перед моим мысленным взором.

– Это имеет смысл, Эдвард?

– Да. Да, Карлайл, это имеет смысл.

– Так расскажи мне об этом разговоре.

– Я поспорил с учительницей танцев Мел. Я был довольно груб с ней, и… она… с характером, – я невесело усмехаюсь, – поэтому она мне ответила.

Карлайл смеётся.

– И как ты это перенёс?

– Не очень хорошо, – признаюсь я.

– Ох. Ну, ты знаешь, девять из двенадцати шагов требуют предусмотрительности, верно?

Я закатываю глаза.

– Я не был пьян, когда мы спорили, – ну, по крайней мере, не от спиртного.

– Это не имеет никакого значения. Эдвард, всегда хорошо загладить свою вину.

Я вспоминаю огонь в глазах Беллы, пока мы спорили. А затем вспоминаю, как срывался её голос и дрожала нижняя губа, несмотря на злость, которую она явно пыталась сдержать. В моей груди что-то сжимается, и я с силой потираю её, удивляясь острой боли.

– Да, я подумаю над этим.

Карлайл вздыхает, но не давит на меня.

– Как Мел?

– Она в порядке. Танцы… хорошо на неё влияют, я думаю. В последнее время она кажется более оживлённой.

– Это прекрасно. Как думаешь, она уже готова с кем-то поговорить?

– Я не знаю, Карлайл. Я не люблю ей об этом напоминать, тем более она сейчас в довольно хорошем настроении. Я не знаю, готов ли я связываться с этим, – усмехаюсь я.

Он фыркает.

– Ну, хорошо. Но если она захочет с кем-то поговорить, не забывай, что я могу свести вас с отличными людьми.

– Да. Спасибо, Карлайл. Мы будем на связи.

– Хорошо. Звони мне всегда, когда тебе будет нужно выговориться. Я говорю искренне.

– Да, спасибо.

***

В среду, в полдень, я звоню Хайди.

– Ты сможешь сегодня вечером забрать Мел?

– Возможно, – хихикает она, и я стискиваю зубы.

– Просто скажи мне «да» или «нет». Если «нет», тогда я попытаюсь уйти с работы пораньше и…

– Я заберу её, Эдвард, – вздыхает она.

– Спасибо.

– Да. Подожди! Может, сегодня вечером мы посмотрим кино или что-то ещё в этом роде?

– Хайди, – я вздыхаю, – я сейчас работаю допоздна. Вечером приду уставший, а мне ещё нужно убедиться, что у Мел всё готово к школе и…

– Я поняла, Эдвард! Я поняла! Ладно, у меня клиент. Поговорим позже, хорошо? – говорит она со злостью.

– Хорошо, – соглашаюсь я, и, прежде чем она может передумать, быстро отключаю вызов.

***

Позже в тот же день, работая, я вспоминаю о словах Карлайла, которые он сказал мне прошлым вечером.

Он прав. Я должен загладить свою вину перед Беллой. Я переступил черту; я не настолько глуп, чтобы это не понимать. Я сделал предположение, которое не должен был делать. И тот восторг, который я испытал или не испытал, узнав, что тот мудак вовсе не является её парнем длился лишь полсекунды, потому что, серьёзно, разве это что-то меняет?

Но дело в том, что я понятия не имею, с чего мне начать. Когда я оказываюсь с ней рядом, мой рот больше мне не принадлежит. Дерьмо, которое выходит из него… сплошное недоразумение.

И кроме того, у меня нет времени. Когда я увижу её в следующий раз? Оказавшись перед необходимостью переделывать работу, я возвращаюсь домой лишь после девяти и понятия не имею, когда это изменится.

Что касается отношений… и обязательств… и приверженности тому, чтобы сохранять здоровый образ жизни…

Возможно, если бы я встретил её спустя год или два. Если б я мог, по крайней мере, начать выбираться из этой ямы и больше не молиться на бутылку… или если б я не жил от зарплаты до зарплаты… тогда я обхватил бы ладонями её лицо и вместо тех дерьмовых слов прижался бы губами к её губам.

Но затем я вспоминаю: сколько бы времени не прошло, я всегда буду молиться на ту бутылку.

***

Когда на следующий день я получаю зарплату, понимаю, что извинение перед Беллой – последнее, что я смогу сделать на этой неделе. Работа из-за бывшего парня Беллы, или кем бы он ни был, довольно ощутимо ударила нас по карману, и хотя расход разделили на всех членов команды, я чувствую это по своей оплате.

Эммет с виноватым видом вручает мне деньги, несмотря на то что я знаю: в этом нет его вины. Он делает, что может в этой дерьмовой ситуации, и он абсолютно прав. Если мы сможем пройти через это и заслужить одобрение мистера С, то это станет началом большого бизнеса, а большой бизнес – это большие деньги, и, возможно, когда-нибудь…

К сожалению, как только я разделил деньги на ежемесячные необходимые расходы, мне не хватило пятидесяти баксов на обучение Мел, которые нужно будет внести завтра.

В пятницу утром, подбросив Мел до школы, я вручаю ей конверт с оплатой.

– Отдай это сегодня мисс Белле, и будь осторожна. Не потеряй их в школе и…

Она закатывает глаза, а затем наклоняется и целует меня в щёку.

Я вздрагиваю, потому что в последнее время она была скупа на выражение своих чувств.

– Спасибо, дядя Эд, я знаю… это не так просто… – она опускает взгляд и одной рукой теребит свою футболку. – И я знаю, что я не была… я просто хотела сказать спасибо, потому что мне нравится танцевать… и мне действительно очень нравится мисс Белла.

– Я этому рад, – я улыбаюсь ей. – Она… классная.

– Тогда зачем ты с ней спорил?

Хороший вопрос.

– Мел… – я глубоко вздыхаю. – Это разборки взрослых…

Она ухмыляется и закатывает глаза, и я вижу Мел, которую так хорошо знаю.

– Конечно. Увидимся, – она открывает автомобильную дверцу.

– Мел, скажи мисс Белле, что там не хватает пятидесяти баксов, но что я отдам их ей в конце следующей недели, ладно?

Я вижу, как опадают её маленькие плечики, после чего она оборачивается.

– Дядя Эд… прости.

– Эй, – я ухмыляюсь, – всё хорошо, малыш. Мы справимся.

Она держит мой взгляд.

– Да, хорошо, – и уходит.

***

Примерно в семь тридцать этого же вечера, в то время как мы с Эмметом заливаем бетон, я получаю текстовое сообщение.

Хорошо, что Эммет силён как грёбаный бык, потому что, прочитав смс, я скольжу на бетоне, но Эм быстро меня подхватывает.

– Какого хрена, Эд? – смеётся он, пока я перечитываю сообщение.

Твоя подружка для траха снова не появилась. Я забираю Мел к себе. 356 Монтегю, 2В. Когда закончишь, приезжай туда.

***

Мы ждём вас на ФОРУМЕ!!!