Мое сердце громыхало как отбойный молоток. Лифт достиг первого этажа, и я вылетела из него, споткнувшись, как только открылись двери, но на этот раз не оказалась, к счастью, на полу. Я проскочила через широкие стеклянные двери и ощутила, наконец-то, чистый, бодрящий, влажный воздух Сиэтла. Я подняла лицо, чтобы встретить прохладный освежающий дождик, прикрыла глаза, стараясь спасти остатки того, что оставалось от моего внутреннего равновесия, и сделала глубокий освобождающий вдох. Еще ни один мужчина не действовал на меня так, как Эдвард Каллен..., и я не понимала почему. Была ли это его потрясающая внешность? Его вежливость? Богатство? Власть? Я просто не могла понять свою абсурдную реакцию. Из горла вырвался стон облегчения. Господи, да что же происходит? Я прислонилась к одной из стальных колонн здания... чтобы собраться с мыслями, чтобы успокоиться. Когда сердце начало биться в нормальном ритме, я потрясла головой и почувствовала себя в своей тарелке, дыхание стало нормальным. Я направилась к машине.

После того, как я покинула город, я почувствовала себя так глупо и смущенно. Я, несомненно, слишком остро реагировала на то, что сама себе придумала. О’кей, пусть он был очень привлекательным, уверенным, авторитетным, и в то же время таким спокойным. Но с другой стороны, он был таким надменным, и, несмотря на его безупречные манеры, слишком самоуверенным и холодным… ну, если судить поверхностно. По спине невольно пронеслись мурашки. Может, он и был надменным, но, несмотря на это, многого достиг в свои годы. И я была уверена, что он терпеть не мог глупцов, да и зачем ему это. Я опять начала злиться из-за того, что Роуз не дала мне его биографию.

Я начала размышлять об интервью, и была озадачена тем, что могло привести кого-либо к такому успеху. Некоторые его ответы были настолько загадочными, будто он имел какие-то скрытые намерения. И парочка вопросов Роуз – тьфу! – об усыновлении и его ориентации…  до сих пор не могу поверить, что я сделала это! Мне вновь стало стыдно – я знала, что теперь каждый раз, стоит мне подумать об этом, я буду дергаться от смущения... Проклятая Розали Хейл!

Я бросила взгляд на спидометр. Я ехала осторожнее, чем делала бы это при других обстоятельствах, и понимала, что виной тому было воспоминание о двух пронизывающих, пристально на меня смотрящих зеленых глазах и его строгом голосе, велевшем мне ехать осторожно. Я потрясла головой. Его поведение подошло бы больше кому-нибудь, кто был бы в два раза старше него.

«Забудь, Белла», – ругала я саму себя. Я решила, что в целом это оказалось очень интересным опытом, но мне не стоило больше занимать этим свои мысли. Оставь это в прошлом. В конце концов, я больше никогда его не увижу. Мысль об этом мгновенно ободрила меня так, что я включила MP3-плеер, откинулась на сидение, сделала погромче инди-рок, вдавливая сильнее педаль газа, и понеслась по I-5... В конце концов, я могла ехать так быстро, как мне было угодно. Когда я парковалась возле нашей квартиры, мне стало ясно, что Розали захочет от меня отчета в мельчайших подробностях, а она могла быть очень настойчивой. Ну, у нее хотя бы был мини-диск. Буду надеяться, что мне не придется рассказывать дальнейшие подробности.

Мы жили в симпатичной двухкомнатной квартире закрытого жилого комплекса. Мне повезло – родители Роуз подарили ей это жилище, а я платила часть за аренду. Последние четыре года она была нашим домом.

- Белла, ты вернулась,  – Роуз сидела в нашей гостиной, окружив себя книгами. Она готовилась к выпускным экзаменам, и на ней до сих пор была её розовая фланелевая пижама с маленькими алыми зайчиками. Эту пижаму она носила только после расставания с парнем, если она болела или при плохом настроении. Она чуть ли не запрыгнула на меня и крепко обняла: – Я уже начала беспокоиться! Я ждала тебя раньше.

- Прости, интервью продлилось дольше, чем я думала, – я протянула ей мини-диск.

- Белла, я так благодарна тебе за это! Ты знаешь, я теперь твоя должница. Ну, рассказывай! Как все прошло? Каков он?

О нет, начинается... инквизиция Розали Хэйл.

Я изо всех сил пыталась ответить на ее вопрос:

- Я рада, что все закончилось, и мне не нужно будет его больше видеть. Он был… довольно пугающим. Знаешь, он очень собран, к тому же остроумен и молод, по-настоящему молод.

Она невинно смотрела на меня.

- И да, Роуз, почему ты не дала мне его биографию? Он выставил меня идиоткой, потому что я не провела расследования, – смотрела я на нее, морща лоб. – Большую часть времени он был вежлив, формален, немного чванлив, как будто постарел раньше времени. Он не говорит как мужчина, которому двадцать с хвостиком. Сколько ему вообще лет?

- Ему двадцать семь. Бог мой, Белла, мне так жаль! Я совсем не подумала об этом. Давай диск, я сама продолжу с этим.

- Ты уже лучше выглядишь. Поела суп?

- Да, поела, и он был, как всегда, превосходен, и я чувствую себя лучше, – она благодарно улыбалась.

- Как бы то ни было, мне нужно поторопиться. Тогда еще успею на свою смену у Ньютонов.

- Белла, ты должно быть, вымоталась.

- Все нормально, увидимся позже.

***

С тех пор, как я начала учиться в Вашингтонском университете, я работала у Ньютонов. Это был самый большой магазин снаряжения для кемпинга во всем Портленде. И за четыре года моей работы здесь я выучила все возможное о кемпинге, хотя сама и не горела желанием увлекаться чем-то подобным. Я, скорее, была тем типом девушек, которые предпочитали сидеть с книгой в руках в удобном кресле перед камином. Я была рада, что успела к своей смене – это давало мне нечто, на чем я могла сосредоточиться, и не имело ничего общего с Эдвардом Калленом. Было достаточно работы. Только начался летний сезон, и нам приходилось снабжать первый наплыв туристов. Миссис Ньютон была рада меня видеть:

- Белла, я думала, что ты сегодня не успеешь.

- Моя встреча закончилась раньше, чем я предполагала. Пару часиков я могу поработать.

- Ну, я очень рада видеть тебя. Здесь черт ногу сломит.

Она отослала меня на склад заполнять полки, и я быстро погрузилась в работу.

***

Когда в половине девятого вечера я вернулась домой, Роуз сидела в наушниках за ноутбуком и усердно печатала. Её нос до сих пор был красным, но, видимо, она упорно вцепилась в интервью и лихорадочно стучала по клавишам.

Полностью истощенная, я завалилась на диван и подумала об эссе, которое необходимо было закончить, и об учебном материале, который надеялась повторить еще сегодня.

- Ты предоставила мне хороший материал, Белла, отличная работа! Не могу поверить, что ты отказалась от его предложения провести экскурсию по фирме... Совершенно очевидно, что он хотел провести с тобой больше времени, – она вопросительно посмотрела на меня.

Я покраснела, и по непонятной причине мое сердце забилось быстрее. Ведь это не могло быть причиной? Он хотел показать мне все только для того, чтобы я увидела, что он был властелином всего, на что смотрел. Я заметила, что кусаю собственную губу, и надеялась, что Роуз не увидела этого. Казалось, что она погружена в свою статью.

- Понимаю, что ты имела в виду под «формальный». Ты делала какие-либо записи? – спросила она.

- Эм... нет, не делала.

- О’кей. Из этого я тоже сделаю хорошую статью. Какой стыд, что у меня нет ни одной его оригинальной фотки. Он невероятно привлекательный сукин сын, не правда ли?

Я покраснела:

- Да, полагаю, что да.

- О-о-о, Белла, ну же! Даже ты не можешь противостоять его внешности, – она посмотрела на меня, выгнув свою идеальную бровь.

Я попробовала отвлечь её лестью... это всегда был действующим методом:

- Ты бы точно выудила из него больше.

- Я считаю, что ты действительно отлично справилась с этим, Беллз. Подумай только, он практически предложил тебе работу! Если учесть, что я навязала тебе это задание в последнюю минуту, ты справилась просто великолепно.

Она отправила мне мимолетный вопросительный взгляд, и я по-быстрому ретировалась в кухню, чтобы сделать себе сэндвич.

- Итак, что ты думаешь о нем на самом деле? – она была такой любопытной! Почему она не могла просто оставить все как есть?

- Он очень деятельный, властный, высокомерный…, действительно устрашающий…, но очень харизматичный. Я понимаю, почему он очаровывает, – ответила я правдиво, в надежде, что она наконец-то отстанет.

- Ты очарована мужчиной... это что-то новенькое, – фыркнула она.

Я занялась кухней, чтобы она не могла видеть мое лицо.

- Почему ты хотела знать, голубой ли он? И, между прочим, мне было стыдно задавать этот вопрос.

- Ну, дело в том, что если он появляется в желтой прессе, то всегда без женщины.

- Все равно, это было неловко… Все интервью было неловким, и я рада, что он больше никогда не попадется мне на глаза.

- Ох, Белла, это не могло быть настолько плохо! Мне кажется, его голос звучит так, будто он очень очарован тобой.

- Хочешь сэндвич?

- Да, с удовольствием.

Мы больше не говорили об Эдварде Каллене. Слава небесам, я могла просто сидеть за столом с Роуз и закончить мое эссе о «Тэсс из рода д´Эрбервиллей». Проклятье, эта женщина жила не в то время, не в том месте  и определенно не в том столетии...

Когда я закончила, была полночь. Роуз, разумеется, уже ушла спать, а я уставшая, но счастливая, что столько успела в этот понедельник, направилась в свою комнату. Я уснула сразу же, как только свернулась клубочком в своей кровати и закрыла глаза. Этой ночью мне снились зеленые глаза, мрачные места и пустынные белые коридоры…

Всю оставшуюся неделю я, полная вдохновения, занималась повторением материала и работала у Ньютонов. Роуз готовила свой последний номер «Eyewitness», прежде чем передать газету новому главному редактору и тоже начать учить. В среду ей было уже намного лучше, так что мне не пришлось больше терпеть её розовую фланелевую пижаму с множеством кроликов. Я позвонила своей маме во Флориду, чтобы узнать как у нее дела, но в частности и для того, чтобы она могла пожелать мне успеха на экзаменах. Она тут же рассказала мне о своем новом рискованном увлечении – варке свечей. Моя мама сходила с ума по новым хобби. В принципе, она сходила с ума от скуки дома и нуждалась в чем угодно, что хоть как-то скрашивало бы её время, но так как терпения ей не хватало даже на то, чтобы смотреть на золотую рыбку, то на следующей неделе это будет уже что-то другое. Я беспокоилась за нее..., надеюсь, она не заложила свой дом, чтобы финансировать свои новые идеи. И надеюсь, Фил, её новый молодой муж, заботился о ней теперь, когда меня больше не было рядом.

- Ну, как дела, Белла?

Я молчала какое-то время… и этим тут же полностью завладела её вниманием.

- Все великолепно.

- Белла? Ты с кем-то познакомилась?

Вау! Как она делает это? До восхищения в её голосе буквально можно было дотронуться.

- Нет, мам… ничего... Ты была бы первой, кто узнал об этом.

- Белла, сокровище. Тебе нужно чаще выходить на люди. Я беспокоюсь за тебя.

- Мам, у меня все хорошо. Как дела у Фила? – смена темы, как обычно, была лучшей тактикой.

После нашего разговора я позвонила Чарли, моему отцу. Это была короткая беседа, ну, скорее монолог с моей стороны, чем беседа, прерываемый односторонним мычанием на мое стремление поговорить. Чарли не был хорошим собеседником. Но он вел свой привычный образ жизни, все также смотрел спорт по телеку и все еще ходил рыбачить... он был в полном порядке.

***

В пятницу вечером мы с Роуз размышляли, чем бы занять себя. Хотя бы один вечер хотелось побыть подальше от учебы и студенческой газеты. И тут раздался звонок в дверь. За ней стоял мой старый добрый друг Джейк с бутылкой шампанского.

- Вау, Джейк! Как же классно видеть тебя, – я крепко обняла его. – Проходи.

С Джейком я была знакома очень давно. Мы вместе росли, но с тех пор, как мне исполнилось два года, мы виделись лишь по две недели каждое лето. Его отец и Чарли были лучшими друзьями. Чарли справлялся с последствиями развода, а отец Джейка был вдовцом. Будучи детьми, мы пекли куличики из грязи, разбивали коленки и боролись против Зла. Джейк всегда пробуждал во мне дикарку. Я любила его до безумия, но только как друга. Я так гордилась им! Он был первым в своей семье, кто поступил в Университет. Он посещал инженерный факультет и был таким умным, но его настоящей страстью была фотография. У него было потрясающее художественное видение.

- У меня есть новости, – ухмыльнулся он во весь свой белозубый оскал, и его темные глаза светились.

- Только не говори, что ты умудрился продержаться еще одну неделю и не вылететь, – подколола я его, и он наигранно нахмурился в ответ.

- Галерея Портленда выставляет в следующем месяце мои фотографии.

- О, Джейк! Это невероятно, поздравляю! – я была ужасно рада за него и опять обняла парня.

- Хорошо постарался, Джейк! Я могла бы отметить это в газете. Нет ничего лучше парочки запоздалых редакционных поправок в пятничный вечер, – захихикала Роуз.

- Ну, давайте лучше праздновать! Я хотел бы, чтобы вы пришли на открытие, – Джейк пронзительно посмотрел на меня. Я покраснела. – Вы обе, естественно, – добавил он.

Мы были друзьями, но глубоко внутри я догадывалась, что он хотел большего. Он был милым, даже горячим, мой давнишний друг, который так хорошо меня знал. Но на этом все и заканчивалось. Розали часто дразнила меня тем, что мне недоставало мне-срочно-нужен-парень гена. Правда заключалась в том, что до сих пор я просто не встретила кого-то, к кому бы меня тянуло. В глубине души я надеялась на дрожащие коленки, сердце, подскакивающее к горлу, бабочек в животе... бессонные ночи. Иногда я спрашивала себя: «Что со мной не так?» Может, я проводила слишком много времени в компании своих романтических книжных героев, и из-за этого мои представления и ожидания были слишком завышены? Но на самом деле я знала, что просто еще ни с кем не чувствовала себя так… до недавнего времени... НЕТ! Нежеланный тихий голос шептал в моем подсознании. Я тут же отогнала от себя эту мысль. Я не хотела думать об этом – не после этого болезненного интервью. Да, почти все ночи напролет мои сны были о нем. Но ведь это происходило лишь только для того, чтобы выкинуть это ужасное интервью из моей головы... или?

Я наблюдала за Джейком, пока он открывал бутылку с шампанским. На нем были джинсы и футболка. Высокий, широкие плечи и мускулы, загорелая кожа, темные волосы и горящие темные глаза. Да, Джейк был по-настоящему горяч. Но, по-моему, он наконец-то понял – мы были просто друзьями. В его компании было так просто, особенно если он был таким счастливым, как сегодня.

***