Глава 2. Lent et Grave*

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США
20 июня 2005 года

Я вышагиваю взад-вперед по залу ожидания в зоне отлета. Билет первого класса не спасает тебя от скуки и беспокойства в ожидании посадки. Сейчас мое колено болит действительно сильно, но перспектива просидеть семь часов, не сгибая ноги, достаточно хреновая, чтобы добавлять к этому времени лишние полчаса.

Как всегда, я чувствую напряжение перед полетом и смотрю на свой мобильный, раздумывая – не позвонить ли Элис. У меня не было возможности извиниться перед ней как следует, потому что, когда я зашел за своим чемоданом, ее не было дома. Поэтому я просто оставил ей дурацкую записку на холодильнике: «Прости. Я – болван. Я люблю тебя. Э.». Честно говоря, я не чувствую настоящего раскаяния за то, что ограждаю ее от Джаспера. Он может быть и мой лучший друг, но это нисколько не умаляет того факта, что этот ублюдок манипулирует женщинами.

Хотя, могла бы и позвонить, чтобы пожелать мне удачного полета. Полагаю, она до сих пор слишком злится. О, к черту это.

Я покупаю еще одну чашку кофе. Бурду, которую они наливают здесь, вкусной не назовешь, но у меня нет никакой возможности уснуть в самолете, так что доза кофеина кстати.

Внезапно я ловлю себя на том, что думаю о девушке, с которой познакомился сегодня. Белла. Ее имя означает «красивая». И она красива, даже, несмотря на то, что она явно этого не замечает. Я улыбаюсь, когда вспоминаю, как искренне она интересовалась всем, что касается меня. Это действительно приятно. Мы проговорили несколько часов, даже притом, что я ухитрился создать в начале ужина довольно неловкую ситуацию.

Также в ней есть что-то необычное – что-то, что вызвало у меня сильное любопытство. Это странно, потому что - посмотрим правде в глаза – что я знаю о школьных годах девушек, с которыми встречался? Ничего, и это притом, что мне были известны размеры их лифчиков, черт побери. Не то, чтобы я женоненавистник, конечно… полагаю, что я просто… не слишком ими интересовался.

По какой-то причине Белла кажется мне этакой загадочной личностью, и часть меня полностью очарована ею. Такое чувство, что я не обрету спокойствие, пока не пойму ее. Я даже думаю о том, чтобы прямо сейчас набрать ее номер и провести время ожидания, болтая с ней, но уже почти полночь. Должно быть, она уже спит.

Полет чрезвычайно утомителен. Относительный комфорт первого класса не слишком помогает, когда у тебя клаустрофобия. Я прошу двойной «Джеймисон», подключаю наушники от «айпода» и открываю ноутбук – комплект жизнеобеспечения готов.

По иронии судьбы, боязнь замкнутых пространств явилась именно той причиной, по которой я вынужден был превратиться из исполнителя в композитора. Я был подающим надежды пианистом. Трудности начались, когда я начал играть достаточно хорошо, чтобы участвовать в конкурсах за пределами Лондона. Пока я не достиг подросткового возраста, панические атаки в самолетах были довольно умеренными, но затем они становились все хуже и хуже, пока не превратились в настоящее бедствие. Я до сих пор дрожу, когда вспоминаю тот ужасный рейс в Токио, даже, несмотря на то, что это произошло около десяти лет назад.

После этого мои родители решили, что я должен сменить желанную специализацию на что-то, не требующее путешествий. Я благодарен им за заботу обо мне, но в то же время я очень разочарован собой из-за того, что так слаб. Если бы не это, у меня был бы шанс стать блестящим исполнителем вместо того, кем я являюсь сейчас – посредственным композитором. Конечно, я до сих пор иногда выступаю, но лишь на второстепенных мероприятиях вроде концертов выпускников или благотворительных вечеров, организованных моим отцом и его друзьями.

Со временем я научился справляться с этой проблемой. Алкоголь здорово помогает. Я по-прежнему очень нервный и напряженный, но не схожу с ума. Однако эта поездка была для меня большим вызовом. Нью-Йорк со своими толпами народа и небоскребами очень угнетает. Лифты повсюду. В каждом проклятом четырехэтажном универмаге есть лифт. Не говоря уже о семи часах в один конец в металлическом ящике над океаном. Сейчас я чувствую себя героем. Элис как минимум должна быть благодарна мне за то, что я согласился помочь ей с переездом.

В полдень по Гринвичу самолет, наконец, приземляется, и я чувствую, что окосел, перебрав виски, а также от перенапряжения и недосыпа. Лондон встречает меня моросью, но она очень хорошо освежает. Мое колено болит сильнее после такого долгого сидения, и я начинаю беспокоиться о том, что все может оказаться хуже, чем я думал вначале. В любом случае, знакомство с Беллой того стоило. Я улыбаюсь, когда снова вспоминаю ее. И все же, подниматься по ступенькам в мою квартиру на третьем этаже действительно больно. Я бросаю свой чемодан в холле и валюсь на кровать, желая умереть.

Я пробуждаюсь от своих беспокойных снов, когда мой мобильный начинает разрываться в кармане джинсов. Я не могу сфокусировать зрение, чтобы увидеть, кто звонит, и отвечаю вслепую.

- Да?

- Боже, Эдвард, ты в порядке? Твой самолет приземлился больше двух часов назад, а ты до сих пор не позвонил. Я с ума тут схожу. - Это моя мама. Я чувствую укол вины – она всегда беспокоится, когда я должен лететь, а я был так занят, упиваясь жалостью к себе, что забыл ей позвонить.

- Мам, прости. Я в порядке, просто ужасно устал, - бормочу я.

- Никогда больше не поступай так со мной. Я очень беспокоилась за тебя, - выговаривает она мне, но ее голос полон облегчения и, как всегда, нежности и заботы.

- Пожалуйста, прости за мою невнимательность, - говорю я. - Как там у вас с папой дела? Наслаждаетесь солнцем?

- У нас все хорошо. Здесь великолепно – как всегда. Мне всегда мало Ривьеры. Тебе тоже стоит приехать.

- Может быть, в следующем году, - я протираю глаза и зеваю. Я скучаю по своим родителям, но с меня довольно жары этим летом. – У меня есть кое-какая работа.

- Ты мог бы работать здесь, - возражает мама. - Здесь все не так без тебя и Элли. Дом кажется слишком большим. О, дорогой, тебе нужно отдохнуть. Мы можем поговорить позже. Отдыхай. Я люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя, мам. Пока. - Я вешаю трубку и немедленно засыпаю.

Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем звонок домофона снова будит меня. Несколько мгновений я быстро моргаю, пытаясь уловить – где я и что происходит. Должно быть, я все еще пьян. Наконец, до меня доходит, что я в своей собственной постели, цифровые часы на тумбочке у кровати показывают 16:45. Я встаю и иду, прихрамывая, в холл, морщась от того, что теперь у меня болит не только нога, но и голова. В целом, я чувствую себя погано.

- Да? – я со злостью жму кнопку домофона.

- Сюрприз! – Женский голос на том конце линии полон радости.

- Викки, ты же знаешь, что я ненавижу сюрпризы. - Я не могу сдержать стон, впуская ее. Порой иметь девушку – все равно, что иметь занозу в заднице. Я отпираю дверь и жду, пока она поднимется.

- Ах, когда-нибудь я сломаю себе шею на твоей лестнице, - бормочет она, сбрасывая свои босоножки на шпильке.

- Плоские подошвы – залог успеха, - говорю я.

- Иди ты знаешь куда. - Викки хихикает и целомудренно целует меня в губы. – С днем рождения, сварливый старикашка. У меня не было времени, чтобы купить тебе подарок, но я знаю, что ты все равно не любишь их получать, поэтому принесла шикарного шампанского, – она вручает мне бутылку «Дом Периньон».

- Ну, это было очень внимательно с твоей стороны, спасибо, - говорю я с сарказмом. Дорогой Иисус, не мог бы ты, пожалуйста, превратить это пойло в какой-нибудь приличный виски?

- Кажется, ты не слишком рад меня видеть, - она дует губы.

- Я еще не пришел в себя из-за разницы во времени, прости, детка. Пожалуйста, чувствуй себя как дома, ладно? Ты знаешь, где здесь все. Я в душ.

Я чувствую себя немного лучше, почистив зубы и надев чистую одежду. Когда я вхожу в гостиную, Викки полулежит на диване и смотрит канал «Fashion TV» с выключенным звуком. Я сажусь с краю и кладу ее ноги к себе на колени.

- Устала? – спрашиваю я.

- Угу, - бормочет она.

Я начинаю растирать ее мягкие ступни, и она стонет:

- О, малыш, я соскучилась по твоим рукам.

- Мои руки тоже по тебе скучали, - я смеюсь. Да что такого в женских ступнях? Назовите меня извращенцем, но это мой настоящий фетиш. Я люблю делать своей девушке массаж, и ей, определенно, тоже это нравится.

- Когда ты вернулась из Парижа? – спрашиваю я.

- В субботу. Проклятые лягушатники и их забастовки. Наш рейс задержали на три часа. Я, черт возьми, думала, с ума там сойду.

- Бедняжка, - я пробегаюсь большим пальцем вверх-вниз по ее ахиллову сухожилию. – По крайней мере, теперь ты можешь немного отдохнуть.

- Хотелось бы, - вздыхает она, - Но сегодня вечером я лечу в Милан.

Я тоже вздыхаю. Это плохо, что я хочу, чтобы она уже ушла, и я мог немного поспать? Я знаю, что она в настроении заняться сексом, но я совершенно не в состоянии для этого.

И мне также грустно от того, как быстро у нас заканчиваются темы разговора. Внезапно, я вспоминаю кое-что.

- Какой у тебя был любимый предмет в школе? – спрашиваю я.

- Что? – Викки смотрит на меня с широко раскрытыми глазами. – Эдвард, тебе напекло голову или еще что?

- Нет, я только что подумал, что никогда у тебя этого не спрашивал.

- С чего бы тебе задавать мне такие дурацкие вопросы?

- Он не дурацкий. Я просто хочу узнать тебя, вот и все, - я начинаю чувствовать раздражение.

- Ты знаешь меня.

- Я хочу узнать тебя лучше.

- Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Ты знаешь, что я делала «пластику» носа, - выдвигает она основательный аргумент.

- Верно, - я сдаюсь. Это правда – «пластика» носа Викки – самый большой секрет. Она сделала ее три года назад. Ее оперировал мой отец; мы познакомились в его клинике. Если честно, я не считаю, что эффект заметен, если не рассматривать фото «до» и «после» слишком пристально, но ей он кажется существенным. Ее прежний парень постоянно говорил ей, что у нее большой нос. Поэтому она исправила нос и бросила его. Ради меня.

- Ты такой зануда, - Викки вздыхает, - Мне вообще не нравилось ходить в школу. Поэтому у меня не было любимых предметов. Она вытягивает свою правую ступню из моей руки и кладет ее мне на колени с явным умыслом. – Хотя, здесь у меня точно есть любимый предмет.

- Прости, котенок, - извиняюсь я и осторожно пресекаю ее действия. - Я чувствую себя слишком отвратительно для того, что у тебя на уме. Ты же знаешь – я всегда неживой после перелетов.

Когда мы встречаемся, это обычно вот так: мы смотрим телевизор и занимаемся сексом. Она никогда не остается на ночь, что совершенно устраивает такого отшельника как я. Время от времени мы выходим, чтобы посетить какое-нибудь мероприятие – в основном тогда, когда ей необходимо сопровождение. Когда мы начали встречаться, я пытался водить ее в рестораны, но это оказалось бессмысленным – она почти ничего не ела. Я считаю, что у нас с ней взаимовыгодные отношения: мы удовлетворяем потребности друг друга, не прося большего. Она мне нравится – симпатичная девушка, хотя и слишком худая, и порой я думаю, что это чудо – что она еще не нашла себе кого-нибудь, кто бы обращался с ней лучше, чем я.

- Черт, я чуть не забыла, что поставила шампанское в холодильник. - Викки грациозно, как кошка, вскакивает с дивана и направляется на кухню. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Шампанское – это последнее, что мне сейчас нужно.

Она возвращается с бутылкой и бокалами.

– У тебя на кухне шаром покати, - замечает она, вручая мне бутылку, чтобы я ее открыл.

- Я что-то пропустил? С каких это пор ты стала интересоваться едой? – спрашиваю я.

- Ни с каких, но, знаешь, что-нибудь вроде винограда или клубники было бы неплохо.

- Прости, - бормочу я, сражаясь с пробкой, - Но, уверен, где-то были чипсы.

- Очень смешно, - она вытягивает лицо.

Мне удается вытащить пробку из бутылки, и я наливаю пузырящуюся жидкость в бокалы. Викки поднимает свой бокал.

– С днем рождения, малыш.

- Спасибо, - киваю я и пью, пытаясь не выказывать своего отвращения. Я действительно ценю, что она вспомнила про мой день рождения, даже если и забыла, что я ненавижу шампанское.

Вскоре она уходит, и я наконец-то могу вернуться в свою удобную постель.

Когда я снова открываю глаза, темно. Я выспался, но не чувствую себя отдохнувшим. Я смотрю на часы и вижу, что сейчас половина первого ночи. Прекрасно. Мои биологические часы совершенно свихнулись. Прежде всего, меня тошнит, что совсем неудивительно – я выпил достаточно много, а ел последний раз еще в Нью-Йорке. Воспоминание об этом ужине вызывает улыбку у меня на губах. У меня такое чувство, будто это произошло в другой жизни. Внезапно я ловлю себя на мысли, что задаюсь вопросом – что Белла делает в эту минуту. Возможно, она ужинает, вероятно, в компании со своими подругами. Или со своим парнем. Эта мысль почему-то приводит меня в уныние. Я не понимаю, почему – это не имеет смысла.

Я снова пытаюсь уснуть, но это бессмысленно, поэтому я решаю, что мне нужно что-нибудь съесть. Я ползу на кухню только для того, чтобы обнаружить, что все, что у меня осталось – это мед и какой-то джем в настенном шкафчике. Я ставлю чайник и пытаюсь вспомнить – круглосуточно ли работает магазинчик на углу, но затем замечаю, что крупные капли дождя бьют в стекло и решаю просто заказать пиццу. Здоровая пища может подождать до утра.

Ожидая, когда доставят пиццу, я беру чай в гостиную. Я включаю свет и немедленно чувствую непреодолимое желание, требующее удовлетворения. Я и не осознавал, как сильно соскучился по своей детке. Я сдуваю тонкий слой пыли и открываю тяжелую лакированную крышку рояля. В ту же секунду, как мои пальцы любовно касаются клавиш, моя усталость исчезает, растворяясь в красивом чистом звучании. В это мгновение музыка – это все для меня; кажется, будто биение сердца начинает ускоряться в унисон с ее крещендо. Я никогда не знаю – почему мне хочется играть определенную композицию – она просто приходит из глубин моего подсознания. Почему сейчас мои руки внезапно начинают играть Сати**? Я понятия не имею, но его мучительно минорные ноты заставляют меня снова подумать о Белле.

Я резко прекращаю играть и пробегаюсь пальцами по волосам, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не думать, но совершенно тщетно. Это как пытаться не думать о слонах. И, наконец, я сдаюсь. Меня больше не волнует, что время неподходящее или то, хочет ли вообще она меня слышать. Я достаю свой мобильный и набираю глупое сообщение.

Приветик :)

Я жму «отправить», прежде чем обдумаю и передумаю.

Кажется, проходит вечность, прежде чем мой телефон начинает вибрировать от входящего сообщения:

Привет :) Ты не спишь?

Я радостно улыбаюсь и набираю ответ:

Только что проснулся. Чем занимаешься?

Она быстро отвечает:

Ничем особенным. Как долетел?

Сносно. Спасибо.

Я хочу нажать «Отправить», но затем мне на ум приходит одна мысль.

Почему бы тебе не дать мне свой е-мейл? Не хочу, чтобы ты тратила бешеные деньги на международные сообщения.

Конечно. Хотя переписываться по электронной почте – немного слишком официально. У тебя есть МСН или что-нибудь еще? Мой ник там - IzzySwan815.

Она определенно умнее меня.

Есть. Увидимся там.

Улыбаясь как дурачок, я плюхаюсь на диван и открываю свой ноутбук. Пока МСН загружается, я вхожу в свой почтовый аккаунт и нахожу там сообщение от Элис.

Привет, старший брат,

Надеюсь, ты хорошо долетел. Прости, что не позвонила попрощаться, я была слишком обижена на тебя. На самом деле, я до сих пор на тебя обижена. Порой ты ведешь себя как придурок.

В любом случае, спасибо за помощь. Это многое для меня значит. Я люблю тебя и уже скучаю по тебе.

ХХХ

P.S. И не забывай, что я - избалованный ребенок. Я привыкла, что все выходит по-моему. Я не сдамся.

Возглас досады вырывается из моей груди. У нее все выйдет по-своему только через мой труп.

Я набираю электронный адрес Беллы в окне поиска МСН и жму кнопку «Добавить контакт». Немедленно приходит уведомление о приеме сообщения и на экране появляется окно сообщений.

Белла: Привет :)

Эдвард: А вот и ты!

Белла: Ну… как сейчас погода в Лондоне?

Я бросаю взгляд на темное окно.

Эдвард: Идет дождь, довольно сильный.

Белла: *дрожит* Мне не нравится дождь. И холод. Бррр.

Эдвард: Правда? А я привык к нему. Мне он даже немного нравится.

Белла: Я бы не смогла, не видя солнца. Я бы все время была в жуткой депрессии. Разве сейчас ты не должен спать?

Эдвард: Да я вроде как проспал весь день, а потом проснулся после полуночи. Полагаю, моему организму больше по душе Восточный часовой пояс.

Белла: Оууу. Мне знакомо это ощущение. Смена часовых поясов - это жесть. О! Как твое колено?

Мое колено на самом деле не в порядке, но я не хочу, чтобы она чувствовала вину за это.

Эдвард: Отлично, спасибо, что спросила.

Звук домофона заставляет меня вздрогнуть.

Эдвард: Подожди минутку. Прибыла моя пицца.

Когда я возвращаюсь с коробкой, вдыхая манящий аромат, окно МСН мигает.

Белла: Пицца? Мммммм :Р

Я начинаю смеяться.

Эдвард: Хочешь кусочек?

Белла: Да, пожалуйста. Что за пицца?

Эдвард: Гавайская.

Белла: О Боже, это так вкусно!

Эдвард: На здоровье :)

Я действительно смеюсь вслух, прожевывая кусок восхитительной пиццы. Сейчас мне хорошо. Я расслаблен. Даже счастлив. И мне очень любопытно.

Эдвард: Белла, расскажи мне о своем нике. Что он означает?

Белла: Ну, Свон – это моя фамилия.

Эдвард: Я так и думал. А что означает число 815?

Белла: Ты не смотрел «Остаться в живых»?

Эдвард: Что такое «Остаться в живых»?

Белла: Ты, должно быть, живешь в пещере. Это выносящий мозг телесериал. По нему все сходят с ума. Не могу дождаться сентября, когда начнется второй сезон. В любом случае, он о людях, которые выжили после крушения самолета и оказались на странном острове, полном жутких тайн.

Мое сердце падает. Почему кого-то так возбуждает то, что является для меня самым страшным кошмаром?

Эдвард: И что это за число?

Белла: Тот рейс был номер 815.

Я не знаю, что сказать. Эта девушка назвала себя в честь самолета, который разбился. Это так нелепо.

Белла: Знаешь, когда я заводила этот электронный ящик, ник, который я хотела, уже был занят. Поэтому МСН предложил добавить к нему другое число, в котором просто не было никакого смысла. 815, по крайней мере, легко запомнить. Кстати, тебе стоит посмотреть «Остаться в живых», сериал действительно захватывающий.

Как только появляется такая возможность, я решаю, что мы должны сменить тему разбивающихся самолетов и жутких островов.

Эдвард: Боюсь, это не для меня. Так что насчет последней части твоего ника?

Белла: Черт. Это так глупо. Так звала меня моя мать, когда я была маленькой. Я просто не смогла придумать ничего лучше.

Эдвард: Это не глупо. Я думаю, что это довольно мило. Могу я тоже тебя так называть?

Белла: Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

Я поднимаю бровь. Тяжело говорить, когда ты не видишь выражения лица собеседника, но сами по себе слова выглядят достаточно строго. Интересно, почему.

Эдвард: Хорошо. Могу я спросить у тебя кое-что еще? Мне все время было это интересно.

Белла: Конечно.

Эдвард: Ты сказала, что поехала жить к отцу, когда твоя мама снова вышла замуж. Почему ты не осталась с ней и с ее новым мужем? Прости, если я слишком любопытен. Просто скажи мне заткнуться.

Белла: Все нормально.

Повисает долгая пауза, и я начинаю подозревать, что коснулся больного вопроса и проклинаю себя за то, что не подумал, прежде чем спросить, когда окно снова мигает.

Белла: Они новобрачные. Мне просто хотелось дать им побыть вдвоем.

Эдвард: Тебе не нравился Фил? Я тыкаю пальцем в небо.

Белла: Почему ты так подумал?

Эдвард: Я прав?

Белла: Отвечать вопросом на вопрос неприлично.

Эдвард: Да. И я первым задал вопрос :Р

Она снова берет паузу, и я начинаю думать, что мне не следовало давить на нее слишком сильно. Клянусь – я просто ощущаю ее напряжение через экран.

Белла: Не то чтобы он мне не нравился. Просто было немного неловко, потому, что он моложе ее. И еще я постоянно чувствовала себя третьей лишней.

Эдвард: Мне жаль это слышать :(

Мне грустно, потому что я не могу по-настоящему разделить ее чувства. Мне посчастливилось вырасти в идеальной любящей семье. Я даже не припомню, чтобы мои родители хоть раз ссорились. И затем снова я невольно думаю о том, что Фил мог приставать в ней, и это приводит меня в ярость.

Белла: Все нормально. Просто никто раньше не спрашивал у меня о моей семье.

Эдвард: Я действительно не хотел причинять тебе неудобство. Прости.

Белла: Эдвард, ты извиняешься так часто, что это начинает раздражать.

Эдвард: Да? Ну, извини меня за это.

Белла: LOL! Ты такой забавный. Блин! Уже 8 часов! Мне нужно сейчас идти выгуливать Таню 

Эдвард: Таню?

Белла: Проклятую собаку :) Ее так зовут.

Эдвард: О! Передавай ей привет :)

Белла: Ха-ха-ха. Ладно. Было приятно поговорить с тобой, Эдвард. Обещай, что постараешься еще поспать.

Я смеюсь. Она вообще едва меня знает, а такое впечатление, будто она заботится обо мне. Потрясающе.

Эдвард: Я обещаю, мамуля :)

Белла: LOL. А сейчас мне действительно нужно идти. Поговорим завтра.

Эдвард: Береги себя!

О, Белла, подожди секунду. Мне нужно спросить у тебя кое-что действительно важное.

Белла: Да?

Эдвард: Какой у тебя был любимый предмет в школе?

Белла: Английская литература. А у тебя?

Я широко улыбаюсь.

Эдвард: У меня тоже английская литература.

_____________________

От автора: Не сходите пока с ума – эта история не будет большей частью состоять из их переписки. Просто немного доверьтесь мне :)

*«Медленно и торжественно» (фр.), название композиции Эрика Сати – прим.автора 

** Эрик Сати – 1866-1925, французский композитор

Дорогие читатели, не забывайте благодарить замечательную Елену за перевод. Ждем вас на Форуме!