В дверь стучится Джаспер:

— Эдвард, пять минут.

— Он почти готов, — вслед его удаляющейся фигуре сообщает Лорен, которая заканчивает накладывать мне грим.

Слежу за тем, как она смотрит на мое отражение в зеркале, хватается за очередной флакон и в попытке укротить беспорядок моих медных волос в огромном количестве распыляет средство. Интересуюсь:

— Есть ли надежда?

Она подмигивает:

— Ох, Эдвард. Надежда, конечно же, есть. Но мне хочется, чтобы ты выглядел как можно лучше.

— Ну, если тебе не по силам сделать меня импозантным, это никому не по силам, — самодовольно улыбаюсь я.

Она снимает пелерину и смахивает на пол обрезки волос, оставшиеся после моей утренней стрижки.

— Все готово. Срази их наповал.

— Будем надеяться, что у меня не выйдет. Полагаю, что тогда придется закрыть шоу, — подкалываю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку.

Притворившись, будто обмахивается веером, она начинает прибираться в комнате.

— Ты знаешь, о чем я, мистер Сердцеед. Срази Америку красотой и обаянием. Твои мозги — просто бонус.

— Ладно, нам обоим известно, что я мало интересен зрителям, которые поднимаются в воскресенье с утра ради нашего шоу. Так, очередное симпатичное личико.

— Продолжай убеждать сам себя, но я уверена, что женская аудитория растет от передачи к передаче.

Усмехнувшись, поднимаюсь и надеваю пиджак.

— Спасибо, Лорен. Лучше тебя никого нет, — благодарю я, поправляю галстук и, поворачиваясь, замечаю, что она краснеет.

— А ну-ка вон! Мне известно, что ты говоришь это каждой девушке, — хихикает она.

Покидаю гримерку; по коридору добираюсь до студии, открываю дверь и, быстро осмотревшись по сторонам, замечаю, что министр Платт уже за столом.

— Всем доброе утро! — Выхожу на площадку и опускаюсь в кресло.

Чтобы отрегулировать микрофон, подходит одна из стажеров.

— Мистер Мейсен, позвольте убедиться, что все работает как надо. — Наклоняется — и дает мне полный визуальный доступ к своему пышному загорелому декольте.

В ответ на попытку привлечь мое внимание не могу не ухмыльнуться:

— Ну так что, работает?

Она наклоняется еще ближе.

— Это вы мне скажите.

Смотрю, как она выпрямляется, поворачивается и, покачивая бедрами, возвращается за камеры — дожидаться дальнейших инструкций.

— Эдвард, две минуты, — Джаспер заставляет меня отвлечься и сосредоточиться на шоу.

Я смотрю через стол и взглядом нахожу одного из своих любимчиков.

— Эсме, я так рад, что сегодня утром вы с нами. Как обычно, чудесно выглядите.

— Спасибо, Эдвард. Достаточно попросить, и я сделаю все возможное, чтобы присутствовать. — Эсме поправляет блузку и в последний раз проверяет прическу. Как всегда, безупречно профессиональна.

— Эй вы, двое, оставьте это для камеры. Пускайте стартовую музыкальную заставку, — в микрофон гарнитуры распоряжается Джаспер.

Опускаю взгляд на листы перед собой и пробегаюсь по вопросам, все тем временем слушают заранее записанное и наложенное на музыку голосовое сообщение:

— Время начинать «На этой неделе с Эдвардом Мейсеном». А вот и наш ведущий, Эдвард Мейсен.

Музыка затихает, и Джаспер подает сигнал:

— На тебе, Эдвард, через три, две, одну…

Делаю глубокий вдох, перевожу взгляд на камеру номер один, жду, пока не загорится красный огонек, после чего одариваю Америку своей фирменной кривоватой улыбкой:

— Доброе утро и добро пожаловать! В эфире «На этой неделе» и я, ваш ведущий, Эдвард Мейсен. Сегодня у нас в студии министр образования Эсме Платт. Доброе утро, госпожа министр, и добро пожаловать!

— Спасибо, Эдвард. Быть здесь, как всегда, в удовольствие, — глаза Эсме, как обычно, источают искренность и доброту.

— Сегодня нам есть, что обсудить. Для начала давайте поговорим о системе государственного школьного образования. Тут у вас много критиков. Она что, терпит крах? — спрашиваю я.

Эсме качает головой:

— Нет, ни в коем случае. У американского среднего образования, бесспорно, есть ряд недостатков, но нельзя заявлять, что оно терпит крах. Как страна мы добились огромных успехов в этом направлении, особенно если смотреть на наши достижения в ретроспективе. Родители мои были одними из немногих первых выпускников государственной средней школы. Сверстники — они занимались тем, что устраняли барьеры, — стали первыми выпускниками высших учебных заведений. У детей, наших детей, есть собственные амбиции, которые в один прекрасный день появятся и у их детей.

Если рассмотреть, скажем, химию или биологию, учебный план этих дисциплин эволюционировал от заучивания периодической таблицы Менделеева до составления химических уравнений, проведения собственных экспериментов и даже картирования ДНК. Мы прогрессируем и улучшаем систему.

— Не кажется ли вам, что именно по этой причине Америке так трудно идти в ногу со временем? Воспользуюсь вашим примером. Если семьдесят лет назад учителю следовало знать, как заставить учеников запомнить элементы таблицы Менделеева, то сегодня он должен понимать, как составить ДНК-карту и как этому научить, — по моему голосу очевидно, что я обеспокоен сложившейся ситуацией.

Эсме кивает:

— От наших учителей мы требуем очень многого, из-за чего постоянно совершенствуем уровень образования в колледжах. Большинство педагогов средней школы сосредотачиваются на дисциплине-двух и становятся экспертами в интересных им областях знаний.

— Тогда как вы объясните нынешнюю нехватку учителей? Что мы делаем не так? Сегодня нельзя проехать по шоссе, чтобы не увидеть щит с объявлением о поиске педагогов на подмену. Значит, нехватка учителей уже не за горами, — напираю я.

— Эдвард, я не стала бы говорить о нехватке учителей. Однако как страна мы поступили бы мудро, если бы рассмотрели в качестве альтернативного источника педагогов другие социально-демографические группы. Взять наших ветеранов. Вот где настоящий кладезь опыта и передовых навыков! Благодаря своей подготовке, в том числе в области математики и естественных наук, наши ветераны могут стать идеальными кандидатами — организованными и дисциплинированными. В классах это точно не будет лишним.

— Военные в качестве педагогов? — уверен, мой тон дает понять, что у меня есть сомнения в разумности предложения Эсме.

— Совершенно верно. При необходимости наши ветераны будут первыми, кто сорвется с насиженного места и отправится служить своей стране. Стоит позвать, они тут же откликнутся на призыв, — сияет от гордости Эсме.

Вспоминаю, что муж ее погиб, защищая интересы нашей страны за рубежом, после чего тактично продолжаю:

— Рискну предположить, что военные в качестве учителей также помогут устранить проблему со стрельбой в школах и обеспечат безопасность учеников.

От беспокойства лицо Эсме становится серьезным.

— Да, наши школы подвергаются нападениям, как изнутри, так и снаружи. Очень трудно контролировать событие, если мы не знаем, когда оно произойдет и произойдет ли вообще. Очевидно, что есть дети, переживающие кризисные моменты. И насилие, насилие с применением огнестрельного оружия, видится им единственно возможным ответом. Таких детей единицы, тем не менее мы обязаны связаться с ними до того, как обострится ситуация. Президент Клируотер сосредоточен на том, чтобы защитить учащихся.

— Госпожа министр, разве корень всех бед — не недостаток финансирования? Не от того ли падает успеваемость, а школьникам постоянно что-то угрожает? Заработная плата учителей продолжает снижаться. На что вы рассчитываете, говоря, что хотите привлечь квалифицированных педагогов и, более того, просить их во время уроков противостоять вооруженному человеку?

— Эдвард, обучение детей — огромный труд. Сегодня в Америке пятьдесят миллионов учеников посещают примерно сто тысяч государственных школ и получают образование у более трех миллионов учителей. Даже сами цифры ошеломляют. Нынешняя обстановка такова: бизнесмены и политики желают, используя свои деньги и влияние, исправить систему, которая якобы терпит крах. Во всяком случае, они хотят, чтобы все в это поверили. К сожалению, они сосредоточиваются на школах с высоким рейтингом и на выгоде американцев в мировом масштабе. Но нам нужно обучать не только верхушку, а всех без исключения.

— При всем уважении, разве ваш босс, президент, не входит в их число? — удивляюсь я.

Эсме разъясняет:

— Президент Клируотер осознает, что нам нужно отойти в сторону и позволить действовать тем людям, которым действительно близки эти проблемы. Он поддерживает местные школьные советы и преподавателей и понимает, что именно им следует принимать решения относительно своего сообщества. Наша страна расходует на образование почти больше всех в мире. В то же время финансовые вливания не соответствуют результатам итоговых тестов и количеству выпускников. Да, большее количество средств не повредит, однако расходовать их нужно очень мудро.

Понимающе киваю.

— Что насчет лотереи? Разве собранные с ее помощью деньги не предназначаются для образования? [В некоторых штатах, в частности, в Северной Каролине, проводится образовательная лотерея, выручка от которой идет на образовательные нужды штата. Из полученных средств финансируется строительство школ, формируются гранты студентов, зарплата вспомогательному персоналу и пр. — здесь и далее прим. пер.]

Эсме сверяется с записями.

— Вокруг лотереи и фондов образования курсирует множество недостоверных слухов. Дефицит сохранится, даже если финансируемая государством лотерея все отдаст на образование. В Вашингтоне, родном штате президента, где общий бюджет составляет тридцать восемь миллиардов долларов, бюджет K-12 равен примерно восьми миллиардам долларов. Лотерея выделяет на образование сто тридцать один миллион долларов. Как видите, не хватает приличной суммы. Кроме того, бόльшая часть лотерейных денег уходит на гранты для колледжей, то есть школы K-12 получают самый минимум. Да, лотерейные деньги помогают, но большинство государственных школ финансируется из налоговых средств местными законодательными органами. [K-12 — система американского государственного образования от детского сада до выпускного, двенадцатого, класса школы.]

— Госпожа министр, время почти вышло. Пожалуйста, последнее слово.

— Эдвард, я хочу, чтобы американцы поняли: в борьбе за безопасность учеников они не одиноки. В планах президента увеличить финансирование и снова сделать школу надежным учреждением — местом, где дети будут развиваться и набираться знаний. Мы на стороне родителей, педагогов и школьной администрации. По наиболее важным вопросам им следует связываться с местными представителями штата и школьными советами. Законодателям необходимо услышать их мнение, потому что без него нельзя принимать важные решения. Мы продолжим изыскивать способы модернизировать и улучшать систему школьного образования, однако не можем действовать в одиночку.

— Спасибо, что были с нами, министр Платт. Как всегда, очень рад.

— Спасибо, Эдвард.

— Дальше нас ожидает беседа за «круглым столом». Темы этой недели: дети, контроль над огнестрельным оружием и образование.

— Пускайте музыкальную заставку. Отключайте микрофоны, — инструктирует Джаспер и начинает обратный отсчет: — Три, два, один, все свободны. Две минуты на рекламу. «Круглый стол», пожалуйста, займите свои места.

Пожимаю Эсме руку, стажер тем временем снимает ее микрофон.

— Большое спасибо, что потратили на нас воскресное утро.

— Ничего страшного, Эдвард. Чудесного дня и передавай от меня привет маме.

— Обязательно. Уверен, она будет рада пообщаться лично. Если, конечно, у вас появится такая возможность. Пожалуйста, передайте президенту мои наилучшие пожелания.

У нее загораются глаза.

— Непременно.

Наблюдаю за тем, как Эсме покидает студию, а трое гостей рассаживаются вокруг стола. Появляется Лорен и принимается пудрить мне лоб.

— Неужели вспотел? — удивляюсь я.

— Блестишь под софитами, — хмыкает она.

— Разве здоровый блеск это плохо? — заговорщицки шевелю бровями.

— Почему ты постоянно намекаешь на секс? — Она касается крыльев носа, верхней губы и подбородка. — Тебе не доводилось слышать выражение «Не позволяй увидеть себя в таком виде?»

— Ладно, этот раунд за тобой, — подмигиваю Лорен, и она убегает со съемочной площадки.

продолжение