Кинув взгляд на гостей, обнаруживаю, что Таня ухмыляется, а преподобный Ньютон пытается общаться с Беллой. Улавливаю нечто вроде «думал, ты еще в старшей школе» и «помню, что подростком ты была удивительно неловкой». Давно знакомы? Это имеет смысл, ведь ее мать и отчим тоже живут во Флориде. Скорее всего, участвовали в избирательной кампании Ньютона на пост губернатора.

На губах у Беллы вежливая улыбка, однако в целом она выглядит так, будто бы хочет оказаться где угодно, но только не здесь. Или, наверное, это выражение кричит: «Как же хочется свернуть ему шею!» Будем надеяться, что Ньютону, а не мне.

О боже, я же могу оказаться по уши в дерьме!

— Всем доброе утро, — пытаюсь протянуть оливковую ветвь, прежде чем Джаспер опять возьмет на себя управление.

— Привет, Эдвард. — Таня наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, но я успеваю увернуться от сложенных бантиком губ.

— Таня… Мы же не хотим в очередной раз злить Лорен. У нее нет времени стирать помаду с моего лица или одежды.

Со смехом она касается моей руки и сжимает.

— Брось, Эдвард. Это случилось всего однажды. Конечно, она давно меня простила.

— Я стараюсь действовать в интересах Лорен.

— Ну, может быть, позже. — Таня усаживается рядом и посылает мне воздушный поцелуй. — Как тебе мой новый костюм? Купила специально для тебя и сегодняшнего шоу. — Она одергивает рукава и поправляет лацканы, после чего взбивает длинные светлые волосы.

Серый костюм облегает ее как перчатка, едва ли оставляя место воображению.

— Смотрится роскошно, — делаю непринужденный и ни к чему не обязывающий комплимент.

Она придвигается ближе.

— Так и есть. Сшит на заказ во время моего последнего визита в Нью-Йорк. Нам нужно как-нибудь выбраться туда на выходные. В Виллидже есть одно чудесное местечко. Думаю, тебе там очень понравится.

— Разве твой муж не будет против такой поездки? — вопросительно поднимаю бровь.

— Ох, Эдвард. Он занят исключительно собственной персоной, а я — своей. Изредка мы уделяем время друг другу. — Она фыркает от смеха. — У нас брак по типу «Не спрашивай — не рассказывай». Он не спрашивает — я не рассказываю.

Перевожу взгляд на двух других гостей за столом: уверен, они слышали весь разговор. Преподобный Ньютон с излишним старанием рассматривает новый Танин костюм, и, если я все правильно понимаю, то равнодушное лицо Беллы — просто маска. Я замечаю, как она несколько раз подряд глубоко вздыхает и перекладывает перед собой листы с записями. Преподобный Ньютон дарит Тане льстивую улыбку, в глазах у него восторг:

— А вы дерзкая штучка!

— Ладно, Эдвард. Реклама подходит к концу. На тебе через три, две, одну… — направляет Джаспер, и по его сигналу на первой камере снова загорается красный огонек.

— С возвращением на шоу «На этой неделе». Сегодня утром в дискуссии за «круглым столом» участвует эксперт по политике Вашингтона и основательница компании «Вместе — мы сила» Таня Денали. [Оригинальное наименование организации — Together we stand.]

— Доброе утро, Эдвард. Спасибо, что пригласили. В очередной раз. — Неожиданно Таня хватает меня за бедро — я подпрыгиваю.

Оттолкнув от себя ее руку, прочищаю горло и продолжаю знакомить зрителей с участниками «круглого стола»:

— Также к нашему утреннему обсуждению присоединяется бывший губернатор Флориды преподобный Майкл Ньютон.

Он коротко кивает:

— Спасибо, Эдвард. Рад присутствовать.

— Последняя в нашей дискуссионной панели — репортер The Washington Post Изабелла Свон. Добро пожаловать!

— Спасибо за приглашение, — Белла — сама вежливость, держит марку.

— Таня, в свете только что закончившегося разговора с министром Платт, что на самом деле происходит с американской системой государственного образования?

Чувствую, как ко мне в брючину пытается заползти босая ступня, и прежде чем Таня зайдет еще дальше, отодвигаюсь. Тогда она наклоняется ко мне так, словно мы ведем приватную беседу за ужином.

— Эдвард, несмотря на то, во что пытается верить министр Платт, система испытывает серьезные трудности. И простой звонок местному конгрессмену или своему приятелю ничего не решит. Она нуждается в серьезной модернизации. Нужно обновить оборудование и ресурсы, причем в каждой школе. Денег, где бы мы их ни искали, в бюджете нет, значит, нам следует иначе вести дела. Все должно стать совсем по-другому. Американские ученики заслуживают самого лучшего, и если нужные суммы поступят от благотворителей, то так тому и быть.

— Какой же будет цена, если мы позволим крупному капиталу принять непосредственное участие в школьном обучении? — подсказываю я и жду, что кто-нибудь из участников дискуссии присоединится к обсуждению.

— Эдвард, я могу ответить на этот вопрос

Бросаю взгляд на Беллу и понимаю, что должен как-то ее поощрить, но если начну выбирать любимчиков, все сразу поймут, что со мной происходит.

— Да, Изабелла? — В действительности я горжусь тем, что она здесь, однако изо всех сил стараюсь держать спокойное лицо и изображаю повышенную заинтересованность к листам с заметками.

— Полагаю, что простой ответ на этот вопрос прозвучит следующим образом. При желании крупные предприятия найдут способ взять верх, а мнение родителей и педагогов не будет иметь никакого значения. Прекрасный пример — чартерные школы и приватизация системы образования. В ходе масштабного исследования, несколько лет назад проведенного Стэнфордским университетом, была изучена ситуация в двадцати пяти штатах. Как выяснилось, только в семнадцати процентах чартерных школ образование лучше, чем в традиционных государственных учреждениях, а в тридцати семи процентах заведений уровень даже ниже. Когда группы, имеющие особые интересы, вкладываются в государственное образование, они действуют необъективно. Реформаторы интересуются исключительно прибылями и контрактами, связанными с поставкой собственной продукции, независимо от того, нужна она в государственных школах или нет. Образовательный сектор составляет почти девять процентов внутреннего продукта США, а коммерческое образование оценивается почти в полтора триллиона долларов, из-за чего превращается в один из крупнейших американских инвестиционных рынков.

Преподобный Ньютон откашливается:

— То, что пытается сказать мисс Свон, — чистая правда.

Пытается? Белла не просто пытается. Она дает исчерпывающий ответ. Перевожу глаза на Беллу — качает головой, тоже негодует, к тому же слышу, как она размеренно, глубоко вздыхает. Зрители не заметят, но я-то ощущаю, что ее недовольство преподобным продолжает расти.

— Неужели? — с одобрением ему киваю, тем самым приглашая продолжить дискуссию.

Когда преподобный начинает излагать свое экспертное мнение, грудь его выпячивается колесом:

— Управление системой государственных школ и корпорацией — разные вещи. Существует множество бизнес-моделей. Например, руководство компьютерной компанией отличается от управления рестораном. В деловых кругах мерило подлинного успеха — деньги, тем не менее некоторые организации просто не способны заработать. Они терпят крах, что не способствует образованию. Основные ценности системы государственных школ — не прибыль, расширение производства и увеличение доли рынка, а демократия и справедливость.

Тут вклинивается Таня, которой требуется направить разговор в нужном для себя направлении, и пока говорит, клянусь, настолько хочет завладеть моим вниманием, что тычет грудью прямо мне в лицо:

— Эдвард, без дополнительного финансирования со стороны частного капитала мы продолжим обращаться к неактуальным методам обучения в сочетании с устаревшими учебниками и другими пособиями. Когда-то Америка была лидером в области образования, а теперь играет в догонялки с остальным миром. Разрыв увеличится еще больше, если мы не начнем двигаться в нужном направлении. Чтобы компенсировать недостатки, надо воспользоваться ресурсами.

В завершение Таня подмигивает, и я про себя повторяю ее слова: «Компенсировать недостатки? Воспользоваться ресурсами?» Не думаю, что все это было об образовании. Пора менять тему.

— Финансирование системы государственного школьного образования и его источники — серьезная задача для нашей страны, но что насчет контроля над огнестрельным оружием и безопасности наших детей?

Кто угодно, только не Таня. Пожалуйста!

Первым высказывается преподобный Ньютон:

— Сейчас наши школы — легкая мишень. Считаю, что соображения министра Платт насчет того, чтобы набирать педагогов среди ветеранов, — замечательная идея. Они прошли боевую подготовку и, если потребуется, будут готовы поставить жизнь на кон.

— Не могу поверить, что вы предлагаете превратить школы в зону военных действий, — фыркает Белла.

— Мисс Свон, вы явно не осознаете всю сложность ситуации. В такой кризисной обстановке следует задействовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства, иначе школьников не защитить. Дайте-ка угадаю! У вас ведь нет детей? — вскидывает бровь преподобный Ньютон.

Ну что за болван! Не могу поверить, что он накинется на любую женщину, основываясь только на том, есть ли у нее дети или нет. Надеюсь, Белла не спустит с рук подобное отношение. Откидываюсь на спинку кресла и надеюсь, что она справится.

— Неужели это так важно? Полагаю, большинству американцев все еще разрешено иметь собственное мнение на этот счет, независимо от того, есть ли у них дети или нет. Вооружать учителей — такая же ошибка, как и хранить оружие прямо в классе. Как быстро оно перекочует в руки ученика? Более того, чтобы защитить детей, педагоги предпочтут не задумываться о том, как бы им выстрелить в атакующего ребенка, а самим встать под пули. Так уж они устроены. Тут так много проблем, причем большинство из них связаны со школьником в кризисной ситуации. Требуется, чтобы ему оказали помощь задолго до того, как обстановка накалится сверх всякой меры и насилие покажется единственно возможным выходом. Расстройство психики — серьезная проблема, преподобный. Надеюсь, в вашей следующей предвыборной программе будут учтены соответствующие реформы. Но дело не только в психических заболеваниях. Женщины всего мира продолжают страдать от насилия, тем не менее не рассматривают убийство как вариант решения проблемы. Многие терпят побои от своих отцов, дядей, братьев и мужей. Но не в их характере браться за оружие при любых обстоятельствах, стоит только почувствовать несправедливость подобного отношения. Разве что им не оставляют выбора.

— Несмотря на то, что мисс Свон — женщина, она привела ряд весомых аргументов, — посмеиваясь, снисходительным тоном резюмирует преподобный Ньютон и — Белла пропускает этот момент — закатывает глаза.

Могу сразу сказать, что он неправильно интерпретировал мое выражение лица. Я с ним не согласен. Простите, преподобный. Мы не парочка старых добрых приятелей, которые стоя у тринадцатой лунки на поле для гольфа прикалываются над женским полом, что, уверен, для него нормальное поведение. Я не поддерживаю сексизм в какой бы то ни было форме. Надеюсь, Белла тоже это осознает, хотя, клянусь, если бы она была мультипликационным персонажем, можно было бы увидеть, как у нее из ушей валит пар. Даже Таня слегка кипятится и продолжает — пусть и на свой лад — разъяснять точку зрения Беллы:

— Эдвард, женщины, как и все остальные американцы, имеют право на ношение оружия. Эту свободу любому гражданину нашей страны дает вторая поправка. И хотя некоторые хотели бы изъять оружие, этого не случится. Такова жизнь. Некоторым идеалистам, — она смотрит на Беллу, — пора научиться принимать факты.

Сверяюсь с заметками.

— Таня, разве среди источников финансирования вашей организации нет НРА? [НРА — Национальная стрелковая ассоциация США.]

Она явно рада в очередной раз привлечь мое внимание, однако вопросом слегка встревожена. Не стоит волноваться: Таня мастерски умеет уходить от темы. Не могу удержаться: на лице у меня появляется едва заметная улыбка. Сейчас будет забавно.

Все время, пока Таня защищает свой фонд, она не сводит с меня глаз:

— У «Вместе мы — сила» множество источников финансирования и внутри страны, и за рубежом. Мы представляем интересы широкого круга лиц и делаем все возможное, чтобы отстаивать мнение нашей великой нации и всего мира. В оборонной промышленности, сферах финансов и здравоохранения вращается гораздо больше средств, чем в любой другой области деятельности. Проблема не во вливаниях со стороны НРА или любого другого объединения, поддерживающего право на владение оружием, а в том, что их конкуренты, сторонники контроля над оружием, вносят куда меньший вклад. Для сравнения: это почти сорок к одному.

Ожидая, что я ввяжусь в спор, Таня поднимает брови. Знаю, ей нравятся серьезные дебаты, и отчасти поэтому она частый гость в нашей студии. О том, что Таню предпочитает мужская аудитория, не стану даже упоминать. Впрочем, единственной причиной такого повышенного внимания может быть ее внешность. Меня опережает Белла: чтобы привлечь к себе внимание, она прочищает горло, а потом возвращается к обсуждению. Слышу, как рядом тяжело вздыхает Таня.

— Эдвард, предвыборные кампании большинства законодателей на Капитолийском холме, особенно республиканцев, таких как преподобный Ньютон, финансировались за счет НРА. И так как размеры взносов достигали миллиона долларов, несложно понять, чем мотивировано их теперешнее желание отменить законы о контроле над оружием.

Сосредотачиваюсь на секретах преподобного.

— Что скажете, преподобный? Вы тоже в одной лодке с НРА? — требую я ответа, хотя полностью уверен, что Ньютон не захочет раскрывать карты.

Он сразу идет на попятную:

— Все задействуют push- и pull-стратегии. Как считает мисс Свон, республиканцами владеет НРА. Тогда давайте примем к сведению, что демократы принадлежат «Планируемому родительству». Организации делают практически идентичные взносы. Так что налицо двойные стандарты. Если демократы поддерживают группу, у которой на совести миллионы абортов в год, они делают это исходя из соображений совести и идеологической чистоты. А если республиканцы отстаивают наше право на вторую поправку, их голоса каким-то образом оказываются куплены недовольными, желающими нажиться на бойне. [Стратегия push-маркетинга, она же стратегия push-продвижения, означает, что организация пытается «протолкнуть» продукты потребителю через посредника. Стратегия pull-маркетинга предполагает использование любого прямого метода создания спроса.]

Не могу поверить, что, пытаясь уйти от ответа, преподобный Ньютон разыграл карту «Планируемого родительства». Но, как я и предполагал, в получении средств от НРА он не признается.

Белла продолжает сыпать обвинениями:

— Вот что показал опрос американцев, недавно проведенный The Post. Целых пятьдесят семь процентов считают, что корень массовых перестрелок — в недостатке своевременной помощи психически нездоровым людям, и только двадцать восемь процентов во всем винят неадекватные законы о контроле над оружием. Вы выставляете себя глупцом, если отказываетесь верить в то, что граждане этой страны действительно разбираются в насущных проблемах.

Вслушиваюсь во все, что говорит Белла, но чтобы скрыть свой интерес, перекладываю на столе свои записи. Таня на лежащем перед ней листе бумаги пишет слово «демагогия» и, как только наши взгляды встречаются, с усмешкой закатывает глаза. Уверен, она страшно завидует, поскольку другая отбирает ее время в эфире. Мне известно, что Тане не нравится, когда в дискуссионную панель помимо нее входят и другие женщины.

Белла в ударе и не отступает:

— Как бы там ни было, мне хочется вернуться к высказыванию преподобного насчет соразмерности пожертвований от НРА и «Планируемого родительства». Допускаю, что все это — правда, тем не менее едва ли соответствует полной картине. Имеются некие средства, потраченные вне вклада в предвыборную кампанию. Напомню, он составляет около четырнадцати миллионов долларов. Поддержка кандидатов в теле- и интернет-рекламе обходится оружейному лобби в десять раз дороже, то есть в сумму, превышающую сто сорок четыре миллиона долларов. Таким образом, оно пытается убедить избирателей отвергнуть любого, кто поддерживает реформу о контроле над оружием.

Оскалившись, преподобный поворачивается в мою сторону.

— Не уверен, что понимаю причину, по которой мисс Свон принимает участие в этой дискуссии. Ее не назовешь объективным репортером, она не более чем рупор Белого дома.

Пока я, стараясь сохранить спокойное выражение лица, придумываю способ, как бы мне защитить присутствие Беллы без того, чтобы провалиться в кроличью нору и раскрыть наши с ней отношения или мою собственную предвзятость, она отвечает:

— Как гражданин США, получивший право голоса благодаря девятнадцатой поправке, я имею такую же привилегию дискутировать с вами, как и любой другой американец. То обстоятельство, что для аргументации собственной позиции вы полагаетесь на личные нападки, а не на факты или на цифры, свидетельствует о вашем шатком положении. Удачи в следующей кампании, преподобный. Она вам понадобится.

Джаспер подает знак закругляться — мгновенно чувствую облегчение. Мы добрались до конца шоу.

— Предлагаю остановиться, поскольку на сегодня время вышло. Спасибо моим гостям, в том числе министру Платт и всем тем, кто смотрит нас у себя дома. До следующей недели, с вами был Эдвард Мейсен, — и я в последний раз дарю зрителям кривоватую улыбку.

— Пускайте музыкальную заставку, — распоряжается Джаспер, и мы слышим вступление музыкальной композиции. — Отключайте микрофоны. Оставайтесь на местах: видео еще идет.

— Эдвард, не хочешь выпить кофе? — подмигивает Таня и под столом кладет руку мне на колено. — Позавтракаем или займемся чем-нибудь другим. Я свободна до конца дня, и мы можем отлично расслабиться. Если понимаешь, о чем я.

— Э-э-э… — Взглянув на Беллу, замечаю, что губы ее поджаты, а глаза смотрят на кого угодно, кроме меня или Тани. Уверен, она слышала приглашение, и могу только представить, о чем сейчас думает.

Это не первое предложение Тани и, уверен, не последнее. Виной тому отчасти моя репутация, отчасти деятельность Шелли. Она следит, чтобы мне присылали приглашения только на самые привилегированные вашингтонские вечеринки. Я понимаю, что это ее работа, но непрерывно налаживать связи и находиться под прицелом камер сложно даже при удачном стечении обстоятельств. И хотя обо мне все время сплетничают, я стараюсь плыть по течению и позволяю людям думать все, что хотят.

Я замечаю, как преподобный подскакивает на месте — торопится сказать Белле пару слов:

— В мои намерения не входило доводить до слез такую красивую девушку, как ты, Изабелла. Уверен, однажды ты сделаешь кого-нибудь по-настоящему счастливым.

Когда музыкальная заставка заканчивается, а Джаспер объявляет, что шоу окончено и мы свободны, Белла встает, снимает микрофон и, передав его стажеру, уносится прочь.

Убираю руку Тани со своего колена.

— Не сегодня.

— Когда-нибудь это произойдет, Эдвард. Я знаю, ты не сможешь устоять перед моими чарами. — Она наклоняется и, прежде чем я успеваю уйти, целует меня в щеку.

— Таня! — Прикасаюсь к лицу и на кончиках пальцев обнаруживаю красную помаду. — Салфетки есть?

Стажер, которая уже появлялась раньше, материализуется прямо из воздуха и протягивает мне коробку с салфетками. Беру несколько штук и начинаю вытирать щеку.

— Все?

Она всматривается мне в лицо.

— По большей части.

— Мне нужно, чтобы там ничего не осталось. Можешь помочь? Как тебя зовут? — С помадой на щеке и без зеркала под рукой у меня нет шансов успеть за Беллой.

— Разумеется. Хайди. Можете немного наклониться? Вы очень высокий. И симпатичный, — хихикает она и принимается за работу. — Вот. Так гораздо лучше. Определенно не ваш цвет.

— Спасибо, Хайди.

В глазах у нее загорается огонек.

— Если вам что-то понадобиться, просто попросите. Я могу оказаться чрезвычайно полезной.

Я понимаю, что мне нужно следовать за Беллой, но не хочу устраивать сцену у всех на глазах, и потому спокойно, попутно раздавая приветствия, направляюсь к выходу из студии. Оказавшись в коридоре, замечаю, что рядом со мной идет Джаспер.

— Эй, что случилось с мисс Свон? Она так внезапно убежала. Парни из дикторской студии сочли ее великолепной. Может, она станет нашим постоянным гостем?

— Давай не будем обсуждать это прямо сейчас, Джаспер, — отмахиваюсь я, и он возвращается в студию.

Через лабиринт коридоров и кабинок пробираюсь к гостевой гримерке, где обнаруживаю Беллу, которая судорожно кидает в сумку косметику. Закрываю за собой дверь, запираю ее на замок, а потом мне остается только надеяться, что нам никто не помешает.

— Я больше так не могу, Эдвард, — выдыхает она.

— Прости. Я больше не попрошу тебя об участии в шоу. Мне нужна была услуга. Всего один раз.

Она оборачивается и смотрит на меня так, будто я вообще не понимаю, о чем идет речь. Может, я и не понимаю.

— Участие в шоу? Ты думаешь, я расстроилась из-за участия в шоу? Участие в шоу — это просто соломинка, которая сломала спину верблюду. Еще до того, как зайти в студию, я видела на мониторе, как ты строил глазки стажеру. А флирт со стилистом, когда я сидела прямо напротив вас? А Таня со своими намеками? Что бы ни происходило между вами двумя, я не хочу в этом участвовать. Ты ничем не отличаешься от Ньютона с его закадычными дружками, которые искусно унижают женщин, сводя ценность участия в этом шоу исключительно к их внешности. Женщины всего мира вынуждены ежедневно подтверждать свой авторитет, и я ни за что бы не подумала, что ты тоже станешь усложнять нам задачу. С меня довольно.

— Что ты имеешь в виду, говоря «с меня довольно»?

— Ну, давай-ка поглядим. Мои дела здесь закончены. С меня хватит. Или вот отличный вариант — этому… — она ​​показывает на нас двоих, — конец. Мне опостылели эти тайные отношения и ложь, которая их сопровождает. Неважно что: недомолвки, вранье по мелочам или обман — все это пожирает мое здравомыслие заживо, по кусочку за раз.

— Белла, прошу тебя, ты ведь так не думаешь, — умоляю я.

— Можешь поверить, именно так я и думаю. Мне надоело жить в тени всех и каждого. А как же моя карьера? Ну, в кои-то веки я поведу себя как эгоистка и сделаю что-то для себя. Я не рассказывала, но неделю назад мне предложили должность в нашем берлинском офисе.

Чувствуя себя так, словно из меня вышибли дух, падаю в одно из кресел. Она продолжает шарить глазами по гримерке — пытается ничего не забыть.

— Эммет ждал, ждал ответа, а я действительно не знала, что сказать. Но, думаю, теперь мне все предельно ясно. Я соглашаюсь на эту должность. Уверена, ты поймешь мое желание поставить себя на первое место. Ты в этом мастер.

Удивленный, я смотрю на нее и недоумеваю, каким образом все покатилось под откос.

— Белла! — Пытаюсь взять ее руку, но она вырывается.

Она качает головой:

— Надо доказать себе и всем остальным, что у меня есть все необходимое без отца, который дергает за ниточки, или связей с президентом и его семьей. — Глаза ее наполняются слезами. — Или без телеведущего, переспав с которым я обеспечила себе место гостя на его воскресном утреннем шоу и тем самым подтолкнула свою карьеру. Я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез, Эдвард. Я этого заслуживаю. Я заслуживаю чего-то лучшего.

Мы с ней спим. Вот дерьмо!

В венах у меня вскипает гнев.

— Кто это сказал? Ньютон? Или Таня?

— Мы оба заслуживаем чего-то лучшего. Чем бы мы ни занимались — несколько ночей то тут, то там, если находим время, — это не отношения. Вместе мы не живем. Даже ящика у меня нет. Я передвигаюсь по округу Колумбия с сумкой, набитой вещами, — вдруг ты соизволишь бросить мне хлебную крошку. Я не имею на тебя никаких прав. Насколько всем известно, мы с тобой — просто знакомые, причем деловые. И это больнее, чем ты можешь себе представить. Не понимаю, почему я вообще решила, что сумею сохранить отношения в тайне. Это сводит меня с ума! — Она застегивает молнию на сумке.

— Белла, почему ты ничего не сказала раньше? Почему ты считаешь, что не имеешь на меня никаких прав? — я пытаюсь понять ход ее мыслей.

— Ну, не знаю. Просто спроси у любой женщины — замужней или незамужней — в радиусе пятидесяти миль или, может быть, даже больше: есть ли у них шансы завести с тобой отношения. Ты, конечно, не строишь из себя нечто недоступное. Теперь я понимаю. Понимаю, почему мне не следует тут находиться. Так я становлюсь свидетелем твоего флирта с любой, у кого есть грудь или юбка. И прежде чем ты это скажешь, дело не в ревности. Дело в том, что зрелище это раздирает мне душу, и я больше так не могу. Я считала, что по большей части все это связано с твоей карьерой, но правда в том, что она тут вообще ни при чем. Тебе нравится такой образ жизни, и менять его ты не собираешься.

Когда мы встречаемся взглядами, в ее глазах читается поражение.

— Прощай, Эдвард. Удачи в погоне за мечтой. Пора и мне погнаться за своей.

Не веря своим глазам, совершенно ошеломленный, я смотрю, как Белла перекидывает ремешок сумки через плечо, открывает дверь и покидает помещение и мою жизнь, оставляет позади целый год, проведенный вместе со мной, и даже не оглядывается.

продолжение