Слышу, как пол царапают ножки барного стула, — рядом садится очередной посетитель. В глазах у меня туман, чувства притупились от виски, слегка поворачиваю голову и вижу Джаспера.

— Что принести? — Дожидаясь заказа, бармен кладет перед Джаспером подставку под бокал.

— «Сэм Адамс», — отвечает Джаспер и смотрит в мою сторону.

Перед ним появляется пиво. Чувствую на себе взгляд и в ожидании неизбежного пялюсь вперед.

— Ты и мисс Свон, верно?

Сокрушенно вздыхаю:

— Откуда тебе известно?

— Она была единственной, с кем ты не флиртовал сегодня утром.

Трясу головой:

— Я такой болван.

— Ух ты, должно быть это что-то серьезное, — заключает он и делает глоток пива.

Пожимаю плечами:

— Так я и думал. Строил планы, а теперь и говорить-то не о чем.

В уютной тишине потягиваем спиртное.

— Куда она направилась?

— В Берлин.

Джаспер кивает:

— В этом есть смысл. Она в сложной ситуации.

— Знаю.

— Что предпримешь?

— А что я могу предпринять?

— Ты пытался ее остановить?

— Ну, нет. Разве это не значило бы, что свою карьеру я ставлю выше?

— Ты когда-нибудь говорил ей, что чувствуешь?

Качаю головой.

— Итак, что Белла должна думать? Кто она для тебя? Рядовая интрижка? Мейсен, чувак, ты и правда болван. Изабелла Свон не из тех женщин, которым дают выскользнуть из рук.

— Я понятия не имею, что теперь делать. Того, что у нас было, она не хочет.

— И что же такого у вас было?

До меня наконец доходит, насколько сильно я все испортил с самого начала. Я впадаю в отчаяние.

— Все держалось в секрете. Никто не знал. — Залпом опустошаю стакан и жестом показываю бармену принести еще. — Мне казалось, она хочет именно этого, и я согласился, что так будет лучше.

— Ну, в какой-то момент что-то поменялось.

Голова моя движется вверх-вниз, а губы больше не способны удерживать правду:

— Думаю, я влюбился.

Джаспер с грустью смотрит на меня.

— Похоже, она тоже.

— Что мне делать? Ждать, пока не одумается и не поймет, что расставание было ошибкой?

— Думаю, если тебе хочется реальных отношений с реальной перспективой, лучше начать с самого начала. Но уже без лжи и секретов. И еще думаю, что ты понимаешь, с чего надо начать.

И хотя разум мой затуманен спиртным, я действительно понимаю, о чем он. Пора сделать то, что я должен был сделать давным-давно.

ooooooooo

Вот уже несколько месяцев, как я в последний раз что-то слышал о Белле. Я оставляю голосовые сообщения, отправляю письма и смски, но в ответ — радиомолчание. В надежде наткнуться на публикации Беллы и получить хоть какое-то представление о ее нынешней жизни, ежедневно просматриваю The Post. Я настолько отчаянно нуждаюсь в любом виде контакта, что вот уже больше часа сижу на неудобном пластиковом стуле в здании Джея Эдгара Гувера.

Секретарь кладет трубку и принимается изучать мое — надеюсь, полное веры — выражение лица.

— У него нашлась для вас минутка. Прямо через эти двери, потом до самого конца и налево. Я впущу вас внутрь, но кабинет отыщете сами.

— Спасибо.

Подойдя к двойным дверям, слышу, как гудит замок, в знак благодарности смотрю на секретаря и следую ее указаниям. С каждым шагом в ушах все сильнее стучит кровь, а когда я в конце концов нахожу нужную дверь, во рту тут же пересыхает. Коротко стучусь — из-за двери доносится низкий голос:

— Заходите.

Поворачиваю ручку и оказываюсь в кабинете заместителя директора ФБР Чарльза Свона. Тот бросает в мою сторону взгляд, но продолжает возиться с документами. Не уверен, нужно ли мне сесть или продолжить стоять, и он, наверное, чувствует мою нерешительность. Не поднимая глаз, цепляет на нос очки, потом предлагает:

— Садитесь.

Устраиваюсь на одном из двух стульев перед столом и теряюсь: не знаю, с чего начать, но не успеваю прочистить горло — он опережает. Каков отец, такова и дочь.

— Чем могу быть полезен, мистер Мейсен? — резкий тон его голоса нервирует; если он задался целью держать меня в напряжении, у него получается.

— Мне хотелось бы узнать что-нибудь о вашей дочери Изабелле, то есть о Белле. — Перебираю пальцами: потеют руки.

— Продолжайте.

— На протяжении прошлого года у нас были отношения.

Он оставляет документы в покое и, прищурившись, принимается меня разглядывать, потом откидывается на спинку кресла; судя по выражению лица, для него это не новость. Делаю глубокий вдох и продолжаю:

— Недавно они закончились. На самом деле это случилось несколько месяцев назад.

Он дергает усами и, не отводя от меня изучающего взгляда, принимается ерзать в кресле, из-за чего то поскрипывает.

— Мне не хотелось, чтобы они заканчивались. Я хотел попросить Беллу стать моей женой. Думал, мы движемся в этом направлении. Поэтому, когда она решила, что между нами все кончено, я был потрясен. Я до сих потрясен.

В помещении на несколько минут повисает неловкое молчание.

— Мистер Мейсен, даже не знаю, чем помочь. Дочь, по всей видимости, высказалась относительно своих желаний, и я считаю, что их следует уважать.

Разочарованный, издаю стон.

— Я все сделал неправильно. Зря согласился хранить отношения в тайне. А теперь не знаю, как все исправить. Она в Берлине и отказывается отвечать, что бы я не предпринял. Вы что-нибудь о ней слышали?

Чарли откашливается.

— Тогда, похоже, перед у вас серьезные проблемы. Что-нибудь еще?

— Что-нибудь еще? — Уверен, что рот у меня разинут, как у рыбы. — Да вы видели шоу? Мое шоу. То, в котором она участвовала?

Чарли вздыхает и, сняв очки, бросает их на стол.

— Мистер Мейсен, я не фанат воскресного утреннего телевидения. И у меня действительно нет времени на всю эту чушь. Очевидно, вы так и не смогли смириться с ее отказом. Возможно, вам стоит обратиться за профессиональной помощью или мне от имени дочери придется добиваться запретительного судебного приказа?

— Запретительного судебного приказа? — Разговор уходит в направлении, о каком я не мог и подумать. Чарли не моргает — и я понимаю, что, приехав сюда, совершил огромную ошибку и в моих же интересах больше не рисковать и просто уйти. — Нет, запретительный судебный приказ не понадобится.

— Отлично. — Опять надев очки, Чарли возвращается к документам на столе и полностью меня игнорирует.

— Спасибо за потраченное время, — еле слышно произношу я и, поджав хвост, выхожу из кабинета, прямо у здания сажусь на скамейку и пытаюсь придумать, что делать дальше.

ooooooooo

— Сейчас он подойдет. Заходите и устраивайтесь. Вам что-нибудь принести? Кофе, бутылку воды? — Блондинка оглядывает меня с головы до ног и подмигивает.

— Нет, спасибо. — Захожу в кабинет и сажусь на один из свободных стульев.

Долго ждать не приходится. Из коридора доносится громкий, раскатистый смех — поднимаю глаза: из дверей мне широко улыбается Эммет Маккарти.

— Эдвард Мейсен! Чем обязан появлению телезвезды у себя в кабинете?

Зайдя внутрь, Эммет кладет несколько папок на свой и без того заваленный бумагами стол, затем тяжело опускается в кресло, которое явно знавало лучшие времена.

— Визит по делу или из вежливости? — Эммет делает вид, что не замечает моего потрепанного внешнего вида.

— Э-э-э… — Надо было лучше спланировать встречу, но я, полностью сломленный, смирился с неизбежностью.

Эммет кивает:

— Похоже, тебе требуется дружеское плечо. Пойдем, выпьем.

По коридорам и отделам The Post пробираемся к лифту и спускаемся на первый этаж: Эммет тащит меня в ближайший паб.

— Эммет! — окликает бармен, не успеваем мы зайти в полутемный, очень просторный бар, где ранним вечером посетителей — раз-два и обчелся.

— Лиам! Как поживаешь? — Они пожимают друг другу руки.

— Как видишь, живой, — смеется Лиам и указывает на два табурета прямо у стойки. — Чем помочь?

Занимаем места. Эммет всматривается в меня и, снова повернувшись к Лиаму, сообщает:

— Плесни нам виски на два пальца. Будем изгонять демонов.

С недоумением смотрю на него, но Лиам уже ставит перед нами два стакана. Эммет с усмешкой похлопывает меня по спине:

— Судя по выражению твоего лица, тебе неизвестна песня Джека Уайта и Элтона Джона «Виски на два пальца». [Оригинальное название композиции Two fingers of whiskey.]

— Да какая разница?!

Эммет поднимает свой стакан и дожидается, пока я не сделаю то же самое.

— За что пьем?

Равнодушно пожимаю плечами.

Эммет хохочет:

— Тогда за женщин! — чокается со мной и делает большой глоток.

Смотрю, как Эммет опускает стакан на стойку, и задаюсь вопросом, знает ли он.

— Дай угадаю, — машет он в мою сторону, — все это из-за прекрасной мисс Свон.

Очевидно, меня выдает выражение лица, потому что он орет Лиаму:

— Лучше тащи сразу бутылку, Лиам!

Осознавая, что теперь мы с виски — рискованная комбинация, неуверенно делаю глоток. Напиток обжигает горло, в груди разливается тепло. По крайней мере, так я хоть что-то чувствую. Поворачиваюсь к Эммету.

— Откуда ты знаешь?

— Эдвард, я по призванию репортер. У меня идеальное чутье. Плюс знаю пару-тройку секретов.

— Она тебе рассказала? — меня ошарашивает то, что Белла сказала кому-то хоть слово.

— Нет. Не на словах. Но когда съемки шоу были закончены, я тут же получил ответ насчет работы в Берлине. Опять же, мне нет равных в анализе и дедукции. Сомневаясь, что к решению Беллу подтолкнуло нечто, сказанное преподобным или Таней Денали, я задался вопросом, вдруг это был кто-то другой? — брови его взлетают на лоб.

Плечи мои сокрушенно поникают.

— Ты видел шоу?

Эммет кивает:

— Она сообщила, что будет участвовать в «круглом столе», и я не мог не посмотреть, как живет другая половина. — Он резко пихает меня локтем в бок.

И будто бы разбитого сердца мне было недостаточно, теперь я вздрагиваю от боли в ребрах.

— Неужели было настолько плохо? — Не уверен, что выдержу еще больше критических замечаний в свой адрес, но, возможно, благодаря обильным возлияниям мне станет пофиг.

— Нет. Вышло отличное шоу, и я горжусь Беллой. Она прекрасно держалась. — Он допивает виски и наливает еще.

Трясу головой:

— Когда Ньютон перешел на личности, мне захотелось заткнуть ему пасть.

Эммет останавливает меня жестом:

— Ты не мог. Я знаю, у тебя роль «адвоката дьявола». Нет вспышки эмоций — нет рейтингов. Все это часть представления. Успокойся. Белла упрямая, к тому же она мастерица спорить. Но мне хочется спросить у тебя о кое-чем другом. Как долго?

Я крепко зажмуриваюсь и тяжело вздыхаю.

— Почти год.

— Ух ты! А вы хороши. Я и понятия не имел, притом что разговаривал с ней каждый день.

— А сейчас? — я оживляюсь, так как, видимо, сейчас узнаю что-нибудь о Белле.

— Нет, с момента переезда, наверное, раз в неделю.

Пальцем вожу по краю стакана; мне так нужна информация, но вряд ли я сумею справиться с правдой.

— Как у нее дела?

Эммет потягивает виски и, глядя прямо перед собой, в зеркало за стойкой бара, наблюдает за моим отражением.

— Белла счастлива, потому что занимается любимым делом. Скажи по совести, что может быть лучше?

Наши взгляды встречаются в зеркале.

— Разумеется, ничего. — Опрокидываю в себя остатки виски и, понимая, что впереди еще одна долгая ночь в одиночестве, хватаюсь за бутылку. Чокаюсь с ним стаканами: — За отказ от лжи и секретов.

Он мотает головой:

— Эй, не налегай, иначе отправлю тебя в Нэшвилл. Ты превращаешься в героя унылой песни в жанре кантри. Попробуем иначе? Раз ты заливаешь тоску, плавать ты явно не любитель. Как насчет того, чтобы бегать?

— Я ни от чего не убегал. Это она от меня ушла, — напоминаю я.

— Нет, я имею в виду утреннюю пробежку или бег трусцой. Мне не помешал бы приятель, а пить виски — это не развлечение.

— Ты переоцениваешь мои навыки делать невозможное возможным.

— Если ты хочешь получить еще один шанс с Беллой, тебе нужно взять себя в руки. Может, бег поможет тебе сосредоточиться.

При очередном упоминании ее имени я сразу же трезвею.

— Думаешь, у меня будет еще один шанс?

— Ну, когда-нибудь она вернется в Штаты. Будешь ли ты готов?

Отставляю в сторону стакан и размышляю над его словами.

— Увидимся утром. Где ты хочешь встретиться?

окончание