Глава 27. Часть 2. Мятеж

Мы с Беллой по-быстрому курнули в домике на дереве и направились к ней домой. Она решила, что хочет расслабиться перед тем, как заняться всем остальным, а я, ну... я охуенно нервничал, так что травка показалась мне хорошей затеей.

Было всего одиннадцать утра, но она приготовила капеллини [очень тонкие макароны, также называемые (за свой внешний вид) «волосы ангела»]с масляным соусом и цедрой лимона. Это было так охеренно потрясно, что я смолотил три порции. Я мог бы сделать свои французские тосты, но у неё дома не оказалось яиц. Пока она принимала душ, я помыл тарелки и прибрал в кухне, чувствуя потребность сжечь часть переполнявшей меня нервной энергии. Вдобавок я понимал, что буду нервничать и не смогу сосредоточиться, зная об оставленном беспорядке.

Даже при том, что это была её идея – а я готов был делать вместе с ней или для неё что угодно, если она испытывала от этого удовольствие – всё-таки оно ощущалось как-то неправильно... типа мы вроде как жульничали. И не то чтобы жульничество состояло в обходе грёбаного запретительного приказа и обмане дважды грёбаного судьи Аро... но мы пытались обжулить природу.

Хотя, если подумать как следует, похоже было больше на то, что, как бы сказать-то... обойдён и обманут здесь всё-таки не приказ и не Аро, а я, потому что – сколько бы я ни сопротивлялся – этот козлина всё-таки держал меня за яйца, потому что в противном случае я трахал бы Беллу собственным членом, а не его поблёскивающей грёбаной копией. Но я уклоняюсь от темы.

Беда была в её девственности и в том факте, что первой вещью, которая окажется внутри неё, будет дерьмовый кусок резины. Её девственность была священна и бесценна... да-да, с такими мыслями я походил на окончательно ебанувшегося придурка-педика, но это была чистая правда. Я психовал по поводу всей этой затеи, потому что не имел ни малейшего представления, как это сделать... как «сорвать вишенку», и что делать с кровью и... с болью. Я просто думал, как по-дурацки всё это будет – всунуть внутрь неё эту штуковину и причинить ей боль, а самому в это время, что делать? Просто сидеть и наблюдать? Я, блин, не знал. Я хотел заранее обсудить это с Эмом, но случая так и не представилось. Кроме того, с какого вообще конца к этой теме подступиться?

Эй, брателло, хочу трахнуть свою подружку-целочку резиновой копией своего члена, не дашь ли каких подсказок?

Тьфу.

В ожидании я поднялся в её комнату, прикидывая, не погуглить ли мне пока что «потерю девственности», чтоб убить время. Мы пробовали это однажды, но были тогда укуренные и отвлеклись на что-то. Я включил её ноутбук, и на мониторе замелькало слайд-шоу, где были все наши фотки с Хэллоуина и Рождества. Большинство из них я уже видел на небольшом дисплее розового фотоаппарата Беллы, но не особо их тогда рассматривал. Кроме фоток на катке, которые я решил уничтожить, на некоторых Белла была поймана в тот момент, когда смотрела на меня с таким, мать его, благоговейным трепетом в лице, в улыбке... там было столько любви и сострадания, что у меня перехватывало дыхание.

Услышав, что душ выключили, я закрыл компьютер и улёгся на кровать Беллы животом кверху. Я стал дышать очень глубоко и после вдоха на некоторое время специально задерживал дыхание, прежде чем выдохнуть. Я был весь на взводе: взволнован, возбуждён, и немного в нетерпении, если уж по чесноку. Я сцепил на затылке руки, закрыл глаза и вообразил себе красивую улыбку Беллы. А также, возможно, её сиськи.

Приоткрыв один глаз, я увидел, как она вошла. Вокруг тела обёрнуто синее полотенце, второе тюрбаном закручено на голове. Она села на кровать рядом со мной, на её плечах всё ещё блестели бусинки воды. Я взял из её рук щётку для волос и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, и румянец залил её щеки.

Она нервничала. И, возможно, была немного возбуждена.

– Иди сюда, красавица.

Белла откинула голову назад и, стянув с головы полотенце, позволила влажным волосам рассыпаться по спине и плечам. Начав с концов, я стал расчёсывать её пряди, пока голова Беллы не склонилась вперед и она не принялась хихикать и стонать от наслаждения.

– M-м-м-м… это так приятно.

Эти милые звуки, короткие и негромкие, направлялись прямиком к моей промежности. Я немного поменял позу у неё за спиной, чтобы уменьшить своё неудобство, и когда я закончил её расчесывать, она посмотрела на меня через плечо. Её ресницы затрепетали, невинно... искушая.

Я понял, что тайна Беллы скрывалась в теле маленькой девочки, едва начинающей превращаться в женщину. От этой мысли я завёлся, а затем почувствовал себя каким-то чокнутым извращенцем. Белла открыла ящичек прикроватной тумбочки и вытащила из него бутылочку лосьона, затем она вытянула из-под кровати обувную коробку розового цвета, которую вручила мне.

Сняв крышку, я заглянул внутрь, заранее зная, что Лучшая Часть Меня [в оригинале Эдвард называет сию вещицу «Mega Me», но «Мега-Я» фигово склоняется по-русски, поэтому в переводе я, поколебавшись между «СуперХервардом» и «Лучшей Частью Меня», выбрала второе] находится там, покоясь в уютной постельке из нескольких слоёв тонкой бумаги c принтом в виде розовых сердечек. Я решил, что перед использованием причиндал нужно продезинфицировать, поэтому соскочил с кровати и направился в ванную. Намылив мылом, вымыв и тщательно сполоснув, я осмотрел его с презрением и злостью, мечтая наказать за то, что ему, а не мне достанется привилегия побывать внутри неё.

Везёт же некоторым подлецам.

Потом я расхохотался, поняв, что приревновал к копии собственного члена.

Воспользовавшись жидкостью для полоскания рта, я постарался изгнать из своего дыхания выхлоп спагетти и соуса. Затем я вернулся в комнату и принялся насухо вытирать пластиковый член чистым полотенцем для рук. В то время как я увлечённо трудился над фаллоимитатором, Белла изящными движениями наносила на свои бледные руки и ноги лосьон. Мой лосьон.

Едва лишь до меня донёсся столь знакомый аромат, моя промежность выпустила сноп искр, словно катушка Теслы. Я зарычал как пещерный человек и чуть не кончил тут же в штаны, словно тупая собака Павлова, пускающая слюни на условный сигнал. Боже, как же я, блядь, хотел её.

Во рту у меня пересохло, и я неровно выдохнул, когда представил себе, что непосредственно под мягким полотенцем, которое Белла обернула вокруг тела, находится шёлковистость её обнажённой кожи, всё ещё влажной и пахнущей как чёртовы небеса. Я уставился на неё с резиновым членом в руке, словно неполовозрелый вуайерист, одержимый идеей порушить чужую девственность, ожидая сигнала, что она готова.

– Уверена, что хочешь это сделать? Мы не обязаны, ты же знаешь это, правда?

Ни слова не ответив, Белла с улыбкой легла на кровать и подперла рукой щёку. Я тоже залез на кровать и лёг с ней рядом, устроившись головой на подушках так, чтобы наши лица были друг напротив друга, почти нос к носу. Оказавшись от неё настолько близко, моё сердце заколотилось в груди при воспоминании о том, какова она на вкус.

– Я готова, – нежно прошептала она. Нерешительно кивнув, я сглотнул комок в горле и выдохнул.

– Люблю тебя, – прошептал я ей в рот, когда наши губы приблизились друг к другу. Её рот немного приоткрылся, и она, медленно выдохнув, прошептала мне те же слова. Услышав, как она их произносит, я почувствовал, что комната вокруг меня кружится, словно я пьян. Я ни чертá не соображал, зато был охренительно твёрд. Не понимал, куда деть руки, потому что всё ещё намерен был не касаться её нигде, за исключением рта. Не знаю, какова была бы грёбаная разница, если бы мы просто взяли и занялись сексом, но я полагал, что это значило бы признать поражение. Всё равно как алкоголику сорваться после долгого и трудного воздержания.

Изо всех возможных никудышных оправданий это было самым дерьмовым, но я уже дошёл до той точки, где чувствовал себя почти обязанным посмотреть, сколько же времени смогу продержаться, прежде чем сраный НКЗП [Если кто забыл аббревиатуру, напоминаю: это «не конкретизированный запретительный приказ», наказание, назначенное Эдварду судьёй Аро]так или иначе потеряет силу. Вызов самому себе, если хотите, испытание силы воли.

Позволяя своему языку ласкать её рот, я прикусил её нижнюю губу, а она тотчас всосала мою верхнюю, так же, как мы делали прошлой ночью. Она негромко простонала – я ртом ощутил небольшую вибрацию – а затем улыбнулась. Мне сразу захотелось повторить её звуки.

– Что тебя так забавляет? – спросил я, чуть отстранившись и продолжая улыбаться.

– Ничего. Я просто действительно обожаю целовать тебя. От поцелуев с тобой я чувствую тепло и, м-м-м-м... что-то вроде покалывания в своих девичьих частях.
Мой член затвердел так, что начал пульсировать. Просунув руку между нашими телами, я потрогал себя
через джинсы, злясь, что они на кнопках, а не на молнии. Я хотел расстегнуть их, снять часть давления. Вообще-то, на самом деле я хотел, чтобы она помогла мне, отсосав, но...

– Да? Ты делаешь со мной то же самое, красавица. – Мои бедра невольно дёрнулись в её направлении. Она зубками прикусила свою губу и застенчиво глянула вниз между нашими телами. Немедленно поняв, чего она хочет, я закатил глаза и приподнял рубашку, чтобы она могла увидеть мою эрекцию. Эта чудачка любила глазеть на результат своих усилий.

– Обожаю делать это с тобой, – выдохнула она.

Блядь. Я тоже люблю это, детка.

– Можешь сделать для меня ещё кое-что? – спросил я. Она с энтузиазмом кивнула. – Потрогай пальцами себя между ножек. Я должен проверить, достаточно ли ты влажная для ме… для этой штукенции с блёстками. – Я знал, что у неё дома нет смазки, и я чертовски не хотел быть вынужденным бежать домой за своей, прервав тем самым наше извращённое эротическое приключение.
Её ручка мягко скользнула по бедру и, нырнув внутрь, угнездилась между её ножек.

Несколько секунд я большим и указательным пальцем теребил мягкий уголок её полотенца, а затем потянул махровую ткань так, что оно соскользнуло, и я мог увидеть её обнажённой, с пальчиками, исчезающими внутри киски. Полотенце упало, открыв её тело во всей его природной красоте.

Святая в жопу долбанная дева, что за горячее зрелище.

Вынув пальцы, Белла поднесла их к лицу, чтобы осмотреть. Они, мать вашу, блестели. Смущённая улыбка расползлась по её лицу, а густой румянец – по щекам.

– Я очень влажная. Можно начинать.

Весь воздух покинул мои легкие в одном гигантском «фу-ух».
– О, Боже… – простонал я и вжался лицом в покрывало. Ну не мог я больше, блин, терпеть страдания своего члена, задыхавшегося в тюрьме штанов. – Мне, блядь, надо... выйти на свободу, – проворчал я сквозь сжатые зубы, изо всех сил пытаясь расстегнуть свои идиотские обтягивающие джинсы. За все те деньги, которые я отвалил за эту чёртову тряпку, наверняка можно было вшить в них эластичную вставку над промежностью на случай всяких непредвиденных мощных стояков. Мои пальцы рвали кнопки, отчаянно борясь за освобождение из грёбаного тканевого застенка.

Застенок? Тюрьма? …Возможно, «камера пыток» – более подходящее слово.

Убью себя об стену, на хрен.

Как только последняя кнопка была расстёгнута, давление немного уменьшилось, и я вздохнул с облегчением. Уступая зову природы, моя ладонь легла на промежность и принялась поглаживать член через ткань боксеров. Это ощущалось так чёртовски приятно, что на секунду я закрыл глаза, просто чтобы впитать это ощущение. Прямо под резинкой боксеров на ткани проступило влажное пятнышко вытекшего предэякулята. Я охеренно хотел быть сейчас рядом с Беллой полностью обнажённым, но знал, что это ни хера не поможет решить задачу увлажнения нашего хероимитатора – намокнет только мой натуральный образец.

– Ну ладно... ложись на спину, – сев, проинструктировал я её. Я неуверенно протянул дрожащую руку к Лучшей Части Меня, лежавшей на прикроватной тумбочке. Белла перевернулась на спину и поправила подушки у себя под головой.

– Тебе не холодно? – спросил я, не решаясь приступить к делу и скользя взглядом по её обнажённому телу. Я действительно беспокоился, не мёрзнет ли она, но в то же время оттягивал момент начала. Она отрицательно покачала головой.

Медленно выдохнув, я взял в руку искусственный пенис и в последний раз осмотрел перед тем, как вставлять в неё. Он был приличной длины, ага, но вдобавок довольно толстый, и я задумался, не следовало ли нам для первого раза воспользоваться обычным вибратором с размерами поменьше.

Я посмотрел на неё, вопросительно подняв брови, и сделал последнее предупреждение:
– Эта штуковина охеренно большая.

Она хихикнула и, закатив глаза, покачала головой.
– Да, большая, как твоё эго. Давай уже, действуй.

– Это не то, что я имел в виду... хотя... оснащён я вполне прилично, – заявил я, гордо задирая голову. Когда она нахмурилась, я добавил: – Ладно, ладно, всё. Молчу в тряпочку.

Согнув колени, Белла упёрлась ступнями в кровать, затем её веки очень медленно опустились, а колени в это же самое время разошлись в разные стороны. Она была просто... совершенна. Я облизал губы, понимая, что если хочу как следует всё испортить, реально испортить, плеснув масла в огонь нашей и так уже пожароопасной ситуации, то могу сейчас просто заняться с ней любовью, как, блядь, любой нормальный человек. Однако эти отношения были какими угодно, только не нормальными.

Она подняла бедра, чтобы я смог подсунуть под них полотенце, на случай кровотечения.

Ну просто полная жопа.

Устроившись между её разведённых в стороны ног и сжимая в пальцах блестящий боёк, я осторожно нажал его резиновой головкой на её щёлочку. Белла охнула, напрягла мышцы ног и живота и оторвала бёдра от кровати. Она с силой зажмурила глаза, словно в ожидании боли. Осторожно, так медленно, как только мог, я поводил головкой искусственного члена вверх и вниз по её щёлочке, покрывая его влагой перед попыткой всунуть внутрь неё. Она простонала от удовольствия и позволила своему телу немного расслабиться. Я облегчённо выдохнул при мысли о том, что ей хоть чуть-чуть приятно.

– Ладно… – прошептал я, давая ей знать, что собираюсь вставить его в неё. Я вдвинул головку внутрь неё примерно на дюйм, и она снова напряглась и сжала кулаки. Она стиснула внутренности, закрывшись прочнее, чем ворота в грёбаный Форт Нокс [военная база, на которой хранится большая часть золотого запаса США].

Я вздохнул.
– Белла, детка, тебе нужно расслабиться. Я не могу сделать это, если ты напряжена.

– Прости, – ответила она и вроде бы успокоилась. Её глаза открылись, в них появилось извиняющееся выражение. Я покачал головой, сожалея, что она, блин, чувствует потребность извиняться за то, что нервничает из-за этой хрени. Сжав в руке блестящий боёк, я снова вдвинул его в неё и опять ощутил некое сопротивление её внутренних стеночек, когда она их стиснула.

Я сел на пятки и снова вытащил из неё боёк.
– Би... мы можем остановиться. Тебе это, кажется, совсем не доставляет удовольствия.

– Нет, нет! Я просто... я боюсь, что будет больно. Я постараюсь расслабиться.

– Ладно, красавица, слушай. Открой глаза и посмотри на меня, – мягко проинструктировал я. Я нажал на кнопку вибратора [видимо сей механизм вставлен внутрь созданного ребятами СуперХерварда, то ли как-то оказался под рукой.] и прижал его конец к своей ладони. Я ухмыльнулся тому, что покрывавшая его влага её возбуждения пачкала мне руку, а я при этом не испытывал ни малейшего отвращения. Я снова мягко прижал кончик к ней, она ахнула и простонала. Я стал двигать им вокруг её клитора.

– О, чёрт... – выдохнула она, и уголки её рта приподнялись в улыбке. – Это чувствуется так... удивительно. – И будь я проклят, если она не походила на чёртову девственную порнозвезду с разметавшимися вокруг лица волосами и с моим ложно-членом, заставляющим её корчиться от удовольствия. Я почувствовал, как теплеет влажное пятно на моём нижнем белье, и понял, что снова истекаю смазкой. Я хотел погладить свой хер, но я же не Юлий Цезарь, чтобы делать столько вещей одновременно, а сейчас всё было ради Беллы.

– Белла, любовь моя... потрогай для меня свои сиськи, – прошептал я.

Что ж, ладно, может быть, что-то делалось и ради меня тоже.

Белла скользнула ногтями вверх по своему телу к груди, захватила в ладони оба полушария и большими пальцами потёрла затвердевшие соски. Откинув голову назад, она громко простонала.

– Ущипни их.

Она исполнила просьбу, зажав каждый из сосков между большим и указательным пальцами. Её бёдра приподнялись и задвигались кругами, как будто её реально трахали. Я был чертовски близок к самовоспламенению. Досадливо закусив нижнюю губу, я переложил искусственный пенис в левую руку и вернул его на её клитор. Затем сунул правую руку в боксеры и обхватил свой член, весь охеренно влажный – настолько, что, не знай я абсолютно точно и вне всяких сомнений, что у меня, блядь, не было оргазма, я, возможно, подумал бы, что уже кончил, с учётом того количества влаги, которое сейчас окружало мой член.

Пальцы Беллы вцепились в стеганое одеяло, пятки упёрлись глубоко в кровать. Её глаза были закрыты, челюсть сжата... очевидно, она была близка к кульминации. Собрав влагу из своей щели, я увлажнил ею свой большой палец и покружил им по головке, прежде чем двинуть кулак к основанию. Три чёртовых секунды потираний – и я, крича и матерясь, кончил Белле на живот, залив ее спермой. Я не мог помешать этому... У меня же была всего одна свободная рука.

Её глаза метнулись к моему члену, а губы приоткрылись.
– Блядь... Э... я... сейчас... кончу... – И она стала кричать и метаться, как чёртова банши, а потом отпихнула вибратор и перекатилась на бок, задыхаясь и тоненько постанывая.

Я использовал уголок полотенца, чтобы вытереть её облитые спермой ноги и живот. Она захихикала, её определённо заводил тот факт, что я кончил на неё. Кто, блин, знал, что она такая извращенка?

И что мне это так понравится.

Как только её дыхание успокоилось, она посмотрела на меня сквозь свои ещё влажные волосы.

Я показал ей сжатый в моей руке искусственный пенис и приподнял бровь.
– Продолжим, или ты устала?

Глаза Беллы сузились, и она облизала губы. Я заметил, как её бёдра потёрлись друг о друга, и она вздохнула, стараясь успокоиться.

– Я хочу тебя во мне, Э.

Я тяжело сглотнул, и мой родной болтающийся хер снова воспрянул, внимая звукам её чуть охрипшего от оргазма голоса. Белла снова перекатилась на спину и широко раскинула ноги. В этой позе я бы мог любоваться ею вечно.

Я поместил головку СуперХерварда у её входа, поводил им вверх и вниз, как уже делал раньше, только теперь её чувствительность повысилась, и она была расслаблена. Я знал, что ей больше понравится, если она сможет воображать, будто мы испытываем это одновременно. Не прикасаясь к ней, я встал на колени по обе стороны от её бёдер и упёрся левой рукой в подушку у её лица. Теперь я нависал над ней так, словно действительно собирался вставить в неё не искусственный, а свой пенис. Наши глаза встретились.

– Не отводи взгляд, – сказал я ей, на дюйм вдвигая в неё кончик. Она смотрела мне в глаза, не отрываясь. – Выдохни.

Белла собрала свои сладкие губки в кружок и испустила долгий, медленный вздох. Я вдвинул в неё пенис ещё на дюйм, а затем ещё, благоговейно наблюдая за тем, как её ротик приоткрылся с негромким писком.

– Если захочешь, чтоб я остановился, просто так и скажи, ладно, детка?

Она кивнула и прошептала:
– Нет... продолжай.

Не встретив сопротивления, я болезненно медленно скользнул в неё ещё глубже, следя, как её глаза распахнулись, а затем, подрагивая ресницами, закрылись. Внутри она была невероятно, нереально, охеренно тугой. Мой собственный член дёргался, и, клянусь, я реально почувствовал, как он «дал пять» моим яйцам, сообщая им, что в конце концов и сам он окажется внутри неё, в этом местечке, туже которого не найти в целом мире.

Я не смог удержаться и поцеловал её. Мои губы встретились с её губами; она облизала мой рот и втолкнула в меня свой язык, крутя и играя им. Белла провела рукой по моим волосам, и её пальцы зарылись в мою шевелюру на затылке, а я, ощутив, как от этого горячие искры обжигают мой член, простонал ей в рот.

Я подарил ей несколько невинных поцелуев, улыбаясь красоте её лица со всей написанной на нём очевидной невинностью и изумлённым восторгом, парадоксальным образом смешанным с сексуальностью. Когда я почти закончил вводить в неё искусственный член, поражаясь, что всё ещё ни во что не упёрся, она зашипела. Я задержал дыхание, потому что охеренно боялся и не хотел, чтобы она испытывала боль. Достигнув конца, я замер на месте.

Приоткрыв один глаз и зажмурив другой, я спросил:
– Как это чувствуется?

Она сморщила нос, задумавшись над ответом.
– Хм... странно. Немного жжёт, но не так уж и больно.

Я кивнул.
– Я не думаю, что у тебя есть, ну, хм... – я помахал рукой туда-сюда над её животом, надеясь, что она поймет, что я говорю про гимен[гимен – это девственная плева]. Несмотря на своё желание в будущем стать врачом, я ненавидел все эти учёные термины за их удивительную способность разрушать романтизм момента. И фраза «сорвать вишенку» тоже казалась мне какой-то, блин, хамской, неуважительной. Всё равно, как когда девушкам говорят, что они «текут в тряпочку» [т. е. менструируют; есть в английском языке такое выражение]... это им ни хрена не нравится.

– Готова? – Она кивнула и слабо улыбнулась. Я медленно вынул его, почти до конца. Она прошипела сквозь зубы и съежилась. Прежде чем она запротестовала, я вдвинул его в неё обратно, снова чувствуя сопротивление. Ей было дискомфортно.

Я вздохнул.
– Ладно, думаю, на сегодня хватит.

Белла с извиняющимся видом кивнула.
– Можем попробовать еще раз. Как только захочешь, хорошо?

– Лады.

Это было вовсе не так ужасно, как я предполагал, и чтó меня чертовски порадовало – не было никакой крови и почти никакой боли. Если мы используем его ещё несколько раз, то надо надеяться, что, когда мы сможем заняться любовью по-настоящему, дело пойдёт хорошо. Я знал, что, когда наступил время, хочу, чтобы это стало для неё чем-то особенным, и, ну... и для меня тоже. Мой самый первый раз никак нельзя назвать незабываемым – он случился по пьяни и с той, к которой у меня не было никаких чувств. Иметь интимную близость с Беллой и сделать эту ночь идеальной для неё на данный момент было моей жизненной целью. К сожалению, этот момент всё ещё был так чертовски далёк.


Перевод - leverina
Редакция - Мэлиан
Ждем вас на форуме

Источник: http://robsten.ru/forum/63-1999-1