- Эсми всегда настаивала, чтобы в нашем доме была иллюзия человечности, даже если на самом деле ее-то у нас и не было. 

Изабелла посмотрела на меня:

 - Эсми? – спросила она и отправила вилку с омлетом себе в рот.

 - Моя мама.

Она закашлялась и сглотнула.

 - Извини, - сказала удивленная Изабелла. – Просто это всегда вводит меня в ступор, когда ты вот так говоришь о своей вампирской семье.

 - Как так?

 - Как о чем-то само собой разумеющемся.

 - Почему?

 - Потому что это всё кажется таким… нормальным.

 - Для меня это нормально.

 - Да, но когда ты говоришь о своей «маме», то я представляю очень милую и бледную женщину, которая кричит во время родов от боли, и тут доктор, который находится между ее ног, кричит: «Поздравляю! У вас вампиреныш!», а она такая: «Ох, какой он красивый». И ты такой маленький и пухленький с густыми взъерошенными сексуальными волосами. А когда тебя подают Эсми, и она пытается тебя покормить грудью, то ты откусываешь ее сосок.

Изабелла резко прервала свой рассказ и хлопнула ладонью по губам. Она смотрела на меня испуганными глазами.

 - Боже, пожалуйста, забудь все, что я сейчас сказала.

Я молча смотрел на Изабеллу в течение нескольких секунд, пытаясь переварить услышанное.

 - Я… ммм… сексуальные волосы? И я… Боже, откусил ее сосок?

Изабелла застонала и опустила голову на руки.

 - Пожалуйста, притворись, что ты ничего не слышал, - взмолилась она. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я взорвался громким смехом. И было так непривычно это делать. Мой смех звучал странно и как-то неопытно, но чем дольше я знал Изабеллу, тем больше она заставляла меня смеяться.

Она сильно покраснела и опустила взгляд вниз, гоняя вилкой по тарелке яйца.

 - Это глупо, я знаю, - пробубнила она.

 - Нет, Изабелла, - сказал я, улыбаясь и беря ее за руку. – Это прекрасно. Твой мозг – это непостижимое и странное место, но мне он нравится. Ведь не остается сомнений, что мы идеально подходим друг другу.

Она подняла на меня глаза и отправила вилку с омлетом в рот.

 - Тебе он нравится? – спросила она с набитым ртом. – Правда?

- Правда, - тепло ответил я. – Хотя твои пищевые привычки, с другой стороны, просто отвратительны.

Она засмеялась и отправила в рот очередную порцию омлета, громко пережевывая.

 - Отвратительно, - ласково проворчал я, протягивая ладонь вперед и проводя пальцами по ее щеке. Двадцать минут спустя человек был сыт, а тарелка пуста.

 - Боже, - застонала она,  вздрагивая от икоты. – Я не думаю, что человеческое тело может принять столько яиц за один прием пищи. Мне кажется, мой желудок сейчас взорвется после того, как сосуды забьются холестерином.

Когда Изабелла произнесла слово «сосуды», то мой организм непроизвольно отреагировал на это слово и начал вырабатывать яд.

Я забрал у нее тарелку, помыл всю грязную посуду и высушил – и всё это с вампирской скоростью. Изабелла знала о том, кто я, и, похоже, полностью это приняла. И тут понял, что отсутствие необходимости скрывать свою сущность – это невероятное чувство свободы.

Изабелла наблюдала за мной с широко открытыми глазами. Ее голова вертелась из стороны сторону, пока я двигался по кухне.

 - Ого, ты такой быстрый.

 - Мы все такие. Скорость – одно из преимуществ превращения.

 - И насколько ты быстрый?

 - Я не знаю. Я никогда не измерял скорость.

 - Если бы я только могла украсть у Чарли из участка радар, то было бы круто измерить твою скорость.

 - Я такой быстрый, потому что хочу таким быть, - ответил я, заканчивая уборку и поворачиваясь к Изабелле. Я замедлился и направился к ней.  – Я также могу двигаться очень медленно.

 - Я помню, - спокойно ответила она.

Я больше не мог сдерживать себя, поэтому обхватил двумя ладонями лицо Изабеллы, встал между ее раздвинутыми ногами и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Ее губы были очень мягкими, и я тихо застонал, когда она коснулась своим языком моего.

Мы целовались несколько минут, наши губы и руки жадно сплелись. Вкус яиц был таким знакомым. И я подумал, что на самом деле помнил гораздо больше из своего прошлого, чем ожидалось. 

Я отодвинулся от Изабеллы и провел пальцами по волосам. Я понимал, что, возможно, она очень устала. И мои подозрения подтвердились, когда Изабелла попыталась подавить зевок.

- Приятно осознавать, что мои поцелуи действуют как снотворное, - подразнил ее я, когда Изабелла положила голову мне на грудь.

 - Прости, - сказала она, открыто зевая, когда я обнял ее, - наверное, последние несколько дней дают о себе знать. Знаешь, не у всех из нас бесконечные вампирские батарейки. 

Не у всех, но ты спроси меня, как это исправить.

 - Я понимаю, тебе нужно отдохнуть.

 - Хорошо.

Я поднял ее на руки. Изабелла обхватила мою шею руками и уткнулась носом мне в грудь, глубоко вдыхая, прежде чем выдохнуть и закрыть глаза. Я направился в свою комнату без кровати и засомневался, положить ли ее на диван. И не потому что я считал, что ей будет там неудобно, но потому что я не хотел ее отпускать.

Я посмотрел, как Изабелла свернулась в моих руках. Чувства, которые наполнили меня, был такими инородными и неожиданными, что я сильнее прижал ее к себе.

- Останься со мной, - пробормотала она мне в грудь. – Пока я не усну. Пожалуйста.

Я сел и положил ноги на диван. Изабелла вытянулась на мне, одна ее рука обвила мою шею, а другая  лежала на груди в том месте, где безмолвно располагалось мое сердце.

Я нежно гладил ее по спине, слушая, как замедляет свой бег ее сердце, а дыхание становится еле различимым. Я считал ее вдохи и выдохи. И каждый раз, когда Изабелла выдыхала – я вдыхал, наполняя свои легкие ее воздухом. Это было мучительно, но я ничего не мог с собой поделать.

Через двадцать семь выдохов и вдохов она заснула.

…

Находиться со спящей Изабеллой было и раем, и адом одновременно.

Я должен был оставить Изабеллу отдыхать на диване, но она так свернулась на мне… так сильно сжала в кулаке мою футболку, так окружила меня своим теплом… я просто не мог уйти. И не хотел. Вместо этого я положил свою голову рядом с ее и периодически сглатывал яд, продолжая подсчитывать ее вдохи и выдохи. Но в какой-то момент я прекратил дышать, потому что боль стала невыносимой.

Через сто семьдесят два вдоха и выдоха в дверь осторожно постучали, и в комнату вошел Карлайл.

Он решил запечатлеть эту картину в своем сознании – его сын-вампир, нахмуренный от боли, которую причиняет его человеческий «певец». Она обернулась вокруг его тела, тем самым испытывая и мучая его.

Карлайл не мог перестать улыбаться. Я закатил глаза.

Вы двое хорошо смотритесь вместе, - подумал он. – Хотя я до сих пор не понимаю, как можно так близко к ней находиться и отказываться от ее крови. Я впервые вижу представителя нашего вида, который бы мог постоянно сопротивляться своему «певцу», а тем более когда она лежит на тебе. Даже мне больно чувствовать ее запах. Я даже не представляю, насколько манящий зов ее крови для тебя. Ты обладаешь сверхъестественным контролем, сын.

Я проглотил еще одну порцию яда и вдохнул, осознавая, как часто я находился на грани того, чтобы дать зверю желаемое и при этом чувствуя себя вполне обыденно.

- Я думал, что станет проще, - прошептал я, используя минимум воздуха, чтобы говорить, - но это не так, Карлайл. Прошло уже много месяцев с тех пор, как я впервые почувствовал ее запах, и легче не стало. Это просто смешно. Я все так же хочу осушить ее. Постоянно. Я хочу этого так сильно, что все тело болит.

Тогда что же останавливает тебя? - он с удивлением поднял брови.

Я посмотрел вниз на Изабеллу в моих руках – такая волшебная, идеальная, доверчивая. Она была все тем, чего мне так не хватало эти годы. Она дала мне смысл существования. И я в равной степени страдал от ее запаха и был, несомненно, зависим от этой боли. 

Карлайл подошел ближе и наклонил голову, изучая нас.  

Как же у тебя получается сопротивляться зову крови, тогда как остальные… более опытные и старые вампиры… просто не в силах контролировать себя, когда встречаются с кровью, созданной специально для них?

Я анализировал вопрос и размышлял, что же тут можно было правдиво ответить. И я понял, что оказался в странном рабстве, в котором меня держала Изабелла. 

И появился ответ – такой простой, но правдивый.

 - Потому что если я это сделаю… если я потеряю контроль и позволю себе взять то, что хотел еще с первой нашей встречи... Я не только убью ее. Я убью и себя.

Я почувствовал острый укол боли, проскользнувший в голове Карлайла.

Эдвард… ты не можешь… даже не думай.

 - Это правда, - сказал я, смотря прямо на него. – Если я потеряю ее, Карлайл… после того, как был с ней… понял, насколько я другой с ней… насколько я счастлив…  я уже не смогу жить без нее в этом мире. Не смогу. Даже мимолетная мысль об этом как взрыв в груди, разделяющий меня на две части.

Его глаза просканировали Изабеллу с ног до головы, и я сильнее прижал ее к себе, оберегая.

Ты думал о том, чтобы изменить ее?

Тупая боль отозвалась в моем теле.

 - Да. Она не в восторге от этой идеи.

На лице моего отца отразилась моя собственная боль – как в зеркале. И не смотря на тот факт, что я нашел того человека, с кем хотел провести всю мою оставшуюся жизнь, я все еще чувствовал, что могу потерять Изабеллу из-за ее смертности.

Возможно, она еще поменяет свое мнение.

Сомневаюсь.

 - Возможно.

 - А если нет?

 - Значит, я буду рад каждой минуте, проведенной с ней.

Карлайл какое-то время молчал. На его лице было то же выражение, что и всегда, если он был расстроен, но пытался так тщательно это скрыть. Я видел такое выражение чаще, чем хотелось бы.

 - Что ж, сын, - выдохнул он. – Я, честно говоря, не думал, что твой «певец» станет твоей парой. Но так и получается, судя по тому, что ты чувствуешь к ней.

Я нежно отодвинул со лба Изабеллы прядь волос и скорее почувствовал, чем увидел улыбку Карлайла.

 - Я пока не знаю, что чувствую к ней, но это однозначно что-то сильное. И несмотря на адское желание разорвать ее горло и выпить всю кровь, я также постоянно и навязчиво хочу заниматься с ней сексом. Всегда. Это пугает.

Карлайл засмеялся и по-отцовски посмотрел на меня.

 - Это и есть отношения, Эдвард. Сильное физическое влечение – это нормально, но я раньше никогда не слышал, чтобы вампир был в отношениях с человеком. И если учитывать хрупкость тела Беллы и силу твоего, тебе следует быть крайне осторожным во время ваших… взаимодействий.

 - Я пытаюсь, правда. Поверь. Это невероятно сложно.

Карлайл удивленно покачал головой.

 - Опять же, я поражен, что ты  вступаешь в сексуальные отношения с Изабеллой, не поддаваясь переполняющему тебя инстинкту укусить ее. Это часть нашей природы. Даже я иногда с Эсми позволяю себе укусы.

Я съежился.

 - Карлайл, пожалуйста, не надо подробностей твоих сексуальных подвигов с Эсми. Я чувствую себя не в своей тарелке.

Карлайл засмеялся, и я быстро выскользнул из его сознания, так как сотни порнографических картинок с участием моей матери вспыли в его голове.

 - Эдвард, у меня тоже активная и полная удовольствий сексуальная жизнь. Твоя мама чертовски привлекательная женщина, а я мужчина, в конце концов.

Я не смог не рассмеяться.

Изабелла заерзала и уткнулась носом в мою шею, прежде чем глубоко вдохнуть и снова удобно устроиться на мне.

За долгие годы я уже привык справлять с диким жжением в желудке и горле из-за жажды крови. Но вот к навязчивой боли в паху, требующей освобождения, я не был готов. Мне было сложно сталкиваться с реальной физической болью.

Как все мужчины с этим справляются? Меня искренне это волновало.

 - Пожалуйста, скажи мне, что со временем неконтролируемое сексуальное желание уменьшится, - взмолился я, отчаянно разглядывая отца, пока Изабелла провокационно терлась бедром о мою эрекцию.

Карлайл ухмыльнулся и пожал плечами.

 - Ты хочешь правды?

Я знал правду. Но это никак не повлияло на мою эрекцию.

 - Очевидно, нет.

 - Да, сын, позже она станет физически непривлекательна для тебя – и больше эректильный дискомфорт не будет тебя беспокоить.

 - Вау, - шокировано сказал я. – Я-то думал, что Изабелла у нас худший врунишка во всем мире, а оказывается, что нет.

Карлайл рассмеялся и сказал:

 - Это реальность, сын.

Я осторожно вылез из-под Изабеллы и встал, накрыв ее перед этим одеялом, которое волшебным образом появилось в комнате.

Спасибо, Элис.

Я последний раз вдохнул запах Изабеллы, прежде чем отойти от нее. Я больше не мог выносить близость ее тела и вездесущий соблазн. Я знал, что у моего контроля есть границы, которые я уже давно нарушил, находясь в красной зоне.

 - Пойдем вниз, - тихо сказал Карлайл. – Я хочу тебе кое-что показать.

Мы спустились вниз по лестнице, и я последовал за ним в его часть дома, которую мы прозвали «лаборатория сумасшедшего ученого». Привычкой Карлайла было тестировать всё оборудование подряд с помощью своих химикатов – куда бы он не направился. Это было его страстью, за что он периодически получал насмешки от моих братьев и сестер.

Я, конечно же, никогда бы не опустился до столь низкого и незрелого поведения.

 - Я надеюсь, что ты выпустил Игоря из клетки, - невозмутимо произнес я. – Ты же знаешь, как он ненавидит тот факт, когда его лишают возможности драить совершенно новую сверкающую лабораторию.

Карлайл сделал вид, что я ничего не сказал, но я заметил его ухмылку.

Этот подвал не был типичным подвалом. Всё здесь блестело и сверкало, и больше напоминало произведение искусства, а не место, где семья хранит рождественские украшения и старые фотографии.

Карлайл установил длинный стол со множеством пробирок и диагностического оборудования. Часть меня поражалась, как он всё это смог привезти с Аляски. Явно не в своей машине.

 - Итак, - сказал он, указывая на большой микроскоп, установленный на столе, - я изучил голову горного льва на предмет наличия яда – и нашел два разных образца. Один, естественно, принадлежит тебе, но другой мне не знаком. Полагаю, он принадлежит убийце. Надо отметить, что в яде не содержится каких-либо аномальных составляющих, с помощью которых наш убийца мог бы не оставлять запаха.

Карлайл потянулся за чем-то на столе, взял это в руку и разместил на ладони, чтобы я мог разглядеть.

 - Я также нашел это в пасти у животного. Это принадлежит Белле?

Я внимательно осмотрел маленький сверкающий предмет на его ладони.

 Это была женская сережка. Платина и бриллиант.

 - Изабелла не носит сережек, - тихо сказал я, когда внезапно меня пронзила неожиданная мысль.

Я видел это украшение раньше. Много раз.

 - Это Тани.

Карлайл резко впился в меня взглядом.

 - Ты уверен?

Я протер глаза и выдохнул.

 - Да. Я купил их для нее.

Она решила, что они являются символом моей любви, хотя на самом деле они были чем-то вроде извинения. Таня тогда поняла все неверно и была невероятно счастлива. Она ублажала меня часами в благодарность. Они стали последним подарком, который я ей когда-либо дарил.

 - Эдвард, это говорит о том, что Таня замешана.

Перевод и редактура: Груша