Ауттейк 2. День 13-14.
Рабочий день: 13
18:35
Ужин: съеден на диване.
Соседка: видимо, инквизитор.
- Так вот, – произношу я преднамеренно слишком обыденным тоном даже для моих собственных ушей. – Есть парень, которого я часто встречаю на работе…
- Парень? Какой парень? Ты никогда ни о каком парне не говорила, – Элис мгновенно перестает грызть морковку. – Ты встречаешься с парнем на работе?
- Я встречаю его на работе. А не «встречаюсь» с ним, – ковыряюсь вилкой в рисовой каше. Идея Элис мне нравится больше.
Думаю.
- На вашем этаже ведь много парней? – спрашивает Элис с набитым едой ртом. Каким-то образом она все рано выглядит мило. Я бы выглядела как корова, жующая жвачку.
- Не таких… не таких как он. Есть парни. Но он, ну… – раньше я об это не думала. Парни носят бейсболки. Иногда козырьком назад. Его не могу так представить. Парни хлещут пиво и похлопывают приятелей по спине, и часто бывают приятными и даже улыбаются. Я никогда не видела, чтобы этот мужчина улыбался. – Он мужчина.
- Мужчина, – произносит Элис нараспев.
Молчание. Не понимаю, зачем я подняла эту тему. Почему не смогла сдержать язык за зубами.
- Я с ним не работаю, – прервем фразу, чтобы сказать: «Слава Богу!» – У него кабинет руководителя и представительная внешность, и на нем очень, очень хорошо сидит деловой костюм.
Элис вскидывает бровь.
Откусываю еще кусочек. Элис подпрыгивает на стуле от нетерпения.
- Продолжай. Почему он такой особенный?!
Пожимаю плечами.
- Он не особенный. Он – засранец.
- О, да! Засранцы не особенные, Белла. Засранцы – это твоя особая специализация.
Бросаю в нее горошком. Но это правда.
Она швыряет его в меня обратно.
- Наверное, не мой принц на белом коне, как думаешь? – улыбаюсь.
- Знаешь, Белла, ты перецелуешь столько лягушек, что в конце концов подхватишь папиллома-вирус.
- По-моему, это касается только жаб и бородавок.
Рабочий день: 14
10:30 утра
Платье: то же, красное, что и в первый день. Так все начинается заново.
Стол: освобожден от беспорядка.
Кактус: захлебывается.
- Уже? – я в шоке. Я даже не успела сделать ставку на последнюю.
- Не надо было спать, – говорит Эрик, обмахиваясь веером из банкнот и выглядя тревожно похожим на жеманную барышню на балу.
На другом конце этажа шмыгающая носом блондинка собирает вещи со стола у закрытых дверей кабинета Каллена. Не её стол. Стол. Никто не задерживается за ним настолько долго, чтобы претендовать на него.
- Я не спала. Я обсуждала с Розали отчет о прибылях и убытках.
Эрик невозмутим.
- Спала, не спала. Не важно. Я знаю только, что куплю себе новые туфли, а ты так и будешь ходить в этих «купи пару и получи вторую в подарок», – он не одобрительно смотрит на мои ноги.
Ну, он как всегда чересчур прямолинеен.
Но я отмечаю, что мои туфли определенно из практичных.
Разглаживаю юбку и прячу ноги под стол.
13:03
- Ого, – Эрик слегка подталкивает Анджелу локтем. – Кто-то остался без обеда.
Он указывает на меня.
Она смотрит вниз.
- Ооо, классные туфли! Ты ходила за покупками? Без меня? – делает обиженный вид.
Развернувшись в кресле на сорок пять градусов, уделяю минуту тому, чтобы полюбоваться своими блестящими, практически невесомыми туфлями, затем отправляюсь к Розали, чтобы отдать ей отчеты до начала собрания.
К сожалению, в её кабинете её нет.
Её также нет в кладовой, в копировальной, в туалете. К тому времени, как в своих поисках достигаю опустевшей комнаты отдыха, я начинаю сожалеть, что не разносила туфли, прежде чем надеть их на работу.
Останавливаюсь на минуту, чтобы опереться на стол и перенести вес с ног. Всего секунду. Пожалуйста. Ох. Одно мгновение облегчения – все, о чем прошу.
Уверена, что являю собой то еще зрелище. Лицом на прохладном столе, кверху попой, ноги болтаются в воздухе.
Бам.
Одна туфля соскальзывает на пол.
Пальцами шарю по полу, пока не нащупываю кожу, поддеваю ее, и очень бережно поднимаю за спиной как журавль, пока не получается дотянуться, чтобы снова надеть её.
Я тянусь и кряхчу, и изгибаюсь, и, наверное, демонстрирую всю грацию Плисецкой, исполняющей «Лебединое озеро».
Зато я действительно смогла расслабиться.
Собрав отчеты, я выхожу как раз вовремя, чтобы заметить, как Эдвард Каллен заворачивает за угол, поджав восхитительный подбородок.
Воздух одним рывком покидает мои легкие.
Он не одаривает меня даже взглядом.
Уф… Задержись я на пару секунд, и это было бы действительно неловко.
16:45
Электронная почта: пусто.
Мысли: заняты. Мягко выражаясь.
Эдвард Каллен.
Его дверь вызывающе на меня таращится.
Я пронаблюдала, как он зашел туда около пяти минут назад.
Или двадцати.
Темно-синий костюм, небесно-голубой галстук.
Контуры его фигуры выжжены в моем сознании.
- …Белла? С тобой все в порядке? – выглядывает из-за перегородки между кабинками Анджела.
- Хмм? О… Ах, да. Да, я в порядке, – вытряхиваю из головы путаницу. Нужно сделать то же самое с другими частями тела. – Тяжелый день.
- Они все такие, – говорит Анджела и заканчивает работу. – Я ухожу, только сбегаю в отдел кадров, отнесу фотографию, которую сегодня оставила ЛА.
- Она спешила унести отсюда ноги, да?
- Скорее унести ноги подальше от Каллена, – смеется она. В таблице тотализатора она делает отметку о выигрыше дня напротив имени Эрика. – Будь готова завтра, Белла. Эрик нас обчищает.
Она права. Эрик все время выигрывает. У него должна быть система.
Или – вспоминаю его комментарий по поводу моих туфель, того, где я бываю, того, что происходит с остальными – он просто наблюдательный, как черт.
Черт! Я тоже могу быть наблюдательной.
Смотрю на закрытую дверь из твердого дерева.
Есть менее достойные вещи, на которые можно смотреть.
О, я буду готова завтра.
Если говорить о Каллене, то я готова сейчас.
Анджела уходит.
Офисный шум постепенно умолкает.
Нет стука. Нет звона. Нет разговоров.
Ничего, кроме меня и этой суровой двери.
Очевидно, я начиталась слишком много низкопробных бульварных романов, потому что не могу ничего с собой поделать. Я представляю, как она откроется.
Каллен выйдет. Накрахмаленная белая рубашка. Свежая.
Пиджак перекинут через руку. Волосы… в том, черт знает, каком состоянии, в котором они всегда находятся.
Я буду за столом.
Мои волосы развеваются от потока воздуха от вентилятора. Нет. Нет, это слишком. Забудьте про вентилятор.
Я буду за столом. Притворяюсь, что работаю.
Притворяюсь, что не слышу, как он подходит.
- Мисс… Свон, не так ли? – его голос стекает по моему плечу, вдоль шеи, теплый как кофе.
Я вздрагиваю от одной мысли.
Я разворачиваюсь, смотрю на него снизу вверх сквозь ресницы. Подавляю порыв сказать ему, что я буду той, кем он хочет меня видеть.
- Да. Мистер Каллен, не так ли? – как будто я не знаю.
Он смотрит на меня сверху вниз. Облизывает губы. Они блестят.
- Мне сказали, что вы занимаетесь… – подходит так близко, что я чувствую тепло, исходящее от него, – …увеличением… – проводит рукой по спинке моего кресла, – …показателей.
- Да, – скрещиваю руки, подпирая груди вместе и вверх. Умно.
Или нет.
- Можете передать мне все, чем хотите, чтобы я занялась.
Хочу предложить позицию для ввода данных.
Он окидывает взглядом пустой офис и вновь смотрит на меня. Как хищный кот он совершает последний бросок вперед, нависает над моим телом, дышит в мои волосы, и рукой в белом хлопке рубашки сметает бумаги с моего стола.
Он просовывает руку мне под волосы, его пальцы впиваются в мою шею, наклоняет меня, выгибает мою спину. Я устремляюсь к нему, раскрываю губы и вдыхаю его аромат. Он наклоняется, жадно изучает мое лицо, бросает взгляд на губы, шею, и вдруг он на мне. Покрывает мой рот своими губами. Снова. Я открыта и поглощена.
Снизу его язык гладкий и сладкий.
Моя лодыжка обвивается вокруг его ноги, и он поднимает меня вдоль своего тела, а затем рывком опускает на стол, на который я больше никогда не смогу смотреть, не думая об Эдварде Каллене.
Руки везде. Чувствую его грудной клеткой.
Борюсь с его пуговицами, он обрывает мои.
Дотрагиваюсь до его лица. Он обвивает мои ноги вокруг своей талии, вторгается в меня. Глубоко. Резко.
Даже через одежду это лучше, чем любой сексуальный опыт, который когда-либо у меня был.
Одна рука у моего горла, большой палец под моим подбородком, губы раскрыты, порывисто дышит в мой рот, его пальцы рвут мое белье, скользят…
- Белла?
Что?..
- Уже шестой час, – Розали вопросительно смотрит на меня. – У тебя проблемы? Я ведь не перегружаю тебя?
- Я в порядке, – нагрузка даже снята. К сожалению.
Мы обе оборачиваемся на звук открывающейся двери Каллена. Он бросает беглый взгляд на Розали, а затем уходит.
Чувствую, как полыхают мои щеки.
Ничего страшного.
Один раз погрезила наяву в офисе.
Не собираюсь себе позволять зацикливаться на нем.
Ухожу с работы.
Ауттейк 3. День 660. Выборочный кадр.
От автора: я написала этот «момент» и не смогла придумать, что с ним сделать дальше. Так что это просто отрывок из их жизней.
Я понимаю, что он короткий, и надеюсь, что краткость – не повод для раздражения. Поразительно ненаучный опрос на фейсбуке показал, что народ не против этого.
Итак, вот чем Планелла и Ананасовый/Планвард займутся сегодня.
…
Рабочий день: 660.
17:07
В большой зеленой комнате…
…лежит телефон и красные туфли на танкетке…
…и фотография…
…его приемной матери.
Хм, нужно узнать об этом дерьме.
Его мерзкая мачеха. Прямо здесь. На комоде.
Комоде, в котором у меня до сих пор нет своего ящика.
Рядом с ванной комнатой, в которой стоит всего лишь моя запасная зубная щетка.
Я ни разу с ней не встречалась, но она постоянно присутствует в наших отношениях.
Подсматривая. Наблюдая.
С безмолвным укором в неподвижных глазах.
Тебе понравилось, как я оседлала твоего мальчишку прошлой ночью?
Да-да. Я разминалась. Пытаюсь оставаться гибкой.
Сегодня наша годовщина. Годовщина чего – я не уверена.
По крайней мере, Эдвард это так назвал.
Пытаюсь вспомнить выдающееся особенное событие, произошедшее тридцатого числа любого из месяцев, что мы вместе.
Наше первое настоящее свидание: 7 января.
Обоюдное признание того, что мы пара: 9 января.
Первая ночевка у него: 12 января.
Первая ночевка у меня: 13 января.
Сказала «Я Тебя Люблю» искренне и без сомнений или упоминаний «наверное» или других оговорок: 4 февраля.
Соблюдение вековой традиции размахивания своим счастьем перед носом у менее везучих: 14 февраля.
Но «годовщина» с Эдвардом всегда означает какой-либо из вариантов «секса у стены», так что… ну… кто я такая, чтобы придираться к таким банальным мелочам, как точность и факты?
Мы наслаждались праздничным СВТ – Сексом В Туфлях.
Говорят, что повторение – мать учения, но, похоже, не в нашем случае. Если бы это действительно было так, у меня была бы уже докторская степень. Доктор наук по планированию и управлению.
Сегодня не День Святого Валентина, но это не остановит меня перед тем, чтобы проткнуть каблуками сердце Эдварда.
Если под «сердцем» подразумевать «член».
- Ты готовишь меня к чему-то вроде пирсинга на гениталиях? Давай хотя бы обсудим это сначала?
- Ты имеешь в виду ападравью? – пытаюсь не хихикать от одной идеи Эдварда с таким украшением. (прим. пер.: Ападравья – вид генитального пирсинга, вертикальное протыкание головки пениса. Упоминается в Камасутре как эротический пирсинг и для визуального и для физического возбуждения)
- Ападравья? Любой намек на то, чтобы проткнуть металлическим прутом мой… вот... лучше начни с «абракадабры», – он резко выдыхает, закрываясь ладонями с видом птенца выпавшего из гнезда, и содрогается. – А еще лучше, сразу перейди к «Авада Кедавра» (прим. ред.: Avada Kedavra - самое страшное и убивающее заклинание из серии книг Дж. Роулинг о Гарри Поттере. Именно им чаще всего пользовался Воландеморт, но оно является одним из запрещенных, так как влечет не просто смерть противника, но и «раскол» души того, кто его применяет)
Мне это, вообще, не нужно, но не могу удержаться, когда он так реагирует.
- Я слышала, что это доставляет очень большое удовольствие, – произношу я как можно более невинно, медленно выводя двумя пальцами извилистые узоры на простыне. Он следит за ними, не отводя глаз. – Все делается одним молниеносным движением, они прокалывают…
- Белла, клянусь Богом, если ты закончишь это предложение, у нас не будет секса больше никогда.
Ой, неожиданный приступ ларингита.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1153-1
0
