68. День 380 2:00 am
Рабочий день: 372… 381… может, 495.. или еще какой. Они все слились в один.
2:00 am
Шампанское: Я в нем с головы до пят.
Лепестки роз: Разбросаны по всей комнате.
Дверь на балкон: Открыта.
Комната: Промозглый холод.
Соски: Затвердели настолько, что, наверное, могли бы проткнуть эту шелковую сорочку.
Мое сердце: А кто его теперь знает?
Шторы распахиваются. Это не ветер. Это он. Он входит в комнату, наблюдая за движением своих ног. Он едва ли напоминает человека, который заставляет взрослых мужчин плакать, который распоряжается человеческими жизнями, как товарами на блошином рынке, и о котором я мечтала больше года.
Его приглаженные потемневшие волосы блестят от стекающего с них шампанского. Одна густая прядь выбивается, падая на лицо, когда он проводит сквозь волосы пальцами. Он не поднимает глаз.
- Скажи мне только почему, – шепчет он, и я едва его слышу из-за шума на улице внизу.
Все чувства во мне кричат подбежать к нему, обхватить его руками, потеряться в его прикосновениях… в нем.
Но только этим все и закончится. Потеряю себя.
Все это было обманом.
- Ты не знаешь меня, – говорю я настолько мягко, насколько могу, как будто впервые мне кажется, что я должна быть нежной, что он, в самом деле, может оказаться ранимым.
Резким движением он поднимает голову, и его глаза – о, Боже! Его глаза! – они как омуты, рассеянные мучения кружат водоворотами в их глубине.
- Как ты можешь так говорить? После всего… после всего этого?
- Это не я. Я не такая, как ты думаешь.
- Ты – всё, чего я хочу, – он движется ко мне. Я отодвигаюсь в два раза дальше.
- Эдвард, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я обманщица. И я не могу быть той, кого ты хочешь.
- Обманщица?
- Да.
- Ты обманывала меня…
- Да.
- Обманывала…
- Да! Да, да, да! – прямо сейчас мне хочется провести руками по волосам – кажется, так делают в подобных ситуациях – но эти самые руки заняты несколько иначе, совершая над головой беспорядочные жесты в стиле румбы. Или судорожно комкая одежду. – Да. Ложь. Всё – ложь.
- В чем, ты считаешь, что обманывала меня?
- Считаю? – удручающе! Как будто я не могу даже понять, когда я говорю неправду… что, на самом деле, может являться верным утверждением, учитывая мое поведение в последнее время… Но я не чувствую себя настолько великодушной, чтобы не сердиться на него за то, что он так обо мне думает. На этот раз мои руки находят дорогу к моим промокшим волосам, угрожая вырвать их с корнем… И тут я понимаю, что от этого движения мое намокшее платье еще плотнее прилипает к груди. Простора для фантазии не осталось совсем. Мои груди практически вызывающе уставились на него. Он не заметил. Я могла бы обидеться.
- Я не «считаю», я… не важно, – мои руки падают вниз, как под тяжестью. – Это – ложь, я указываю на обезличивающую одежду, которую я упаковывала, пока не услышала, как он вошел. Он отошел к самому балкону. Наверное, он оставил пространство для меня. – Это, – я нахожу полумесяц сломанной пуговицы и держу её двумя пальцами, – я сломала её, обманывая. Я не агрессивна в постели.
Он не скрывает удивления.
- Но я притворялась, чтобы казаться человеком, который будет держать язык за зубами. Который будет следовать указаниям и принимать их как должное, и держать свое мнение при себе, и вести себя любезно, гораздо тактичнее, чем те, с кем мы имеем дело, заслуживают. Я сделала это, и меня нельзя принимать всерьез.
- Это не ложь, – произносит он. – Это притворство. Попытка ввести в заблуждение.
- Это практически синонимы.
- Для кого-то настолько собранного и целеустремленного, сейчас ты, определенно, говоришь глупости, – он прислоняется к стене. – Белла, это единственное, что тебе не удалось выполнить идеально. Ты не смогла обмануть меня.
Он делает движение. Всего один шаг. Затем обращает взгляд на меня.
- Принимая во внимание, что я был более чем откровенен в своих намерениях, моих чувствах… ты, как минимум, могла бы потрудиться объяснить свое решение.
- Объяснить… мое… решение, – повторяю я, произнося каждое слово медленнее предыдущего.
С каждым произнесенным слогом его беспокойство растет в геометрической прогрессии. Теперь он ближе. Я не заметила, когда он подошел.
Он внимательно изучает выражение моего лица, пытаясь в нем что-то прочитать. Но не находит этого.
- Ты знаешь… ты должна знать, что я к тебе чувствую, – его слова почти невыносимы.
Я киваю. Да. Да, я знаю. Я знаю, что он чувствует, потому что это чувство в каждом прикосновении, в каждом взгляде, в каждом вздохе и каждом мгновении, проведенном вместе, и стремлении быть рядом в часы вынужденного расставания. Я знаю это. Я знаю, потому что то, что я чувствую, уходя, покидая его – это словно разрываться на части. Я чувствую то же, что и он, или даже больше.
- Ответь. Мне.
На покрывале – затяжка. Несколько стежков разошлись. Едва заметно потрепан край. Мое внимание сфокусировано на этом.
Все это настолько превосходит то, к чему я была готова. Я просто хотела, чтобы он заметил меня. Я хочу этого. Я хочу всего. Но я заставила его влюбиться в другую. Заставила его желать другую.
- Все во мне лишь видимость, – начинаю я, и он пытается что-то сказать, но поскольку, кажется, нет смысла больше притворяться, я продолжаю говорить, не обращая на него внимания. – Я не следую указаниям, я их даю. До этой командировки я даже кофе ни разу не заваривала. У меня вьющиеся волосы. У меня яркая одежда. Я забросила дела, которые необходимы лично мне – то, что мне нужно сделать, чтобы улучшить свою жизнь – ради этой командировки. Напротив, я… – сухо смеюсь над выбранным словом; он все-таки оказал на меня влияние. – Несмотря на то, как это выглядит, я не толкаю мужчин и не срываю с них одежду, и…
Я снова останавливаюсь. Выпрямляю спину. Делаю глубокий вдох.
- Но ничто из перечисленного, на самом деле, не важно, – уверенно заявляю я. – Важно то, что произошло сегодня, когда я должна была быть собой, когда ты был в одном шаге от завершения важнейшей сделки, я сделала еще бόльшую ошибку – я продолжала играть свою роль. Тихонько сидела за какими-то цветочками. Чуть раньше я не настояла на том, чтобы ты выслушал меня, прежде чем мы зашли туда. Я играла свою роль, и теперь ты пострадаешь из-за того, что я была настолько занята тем, что притворялась человеком, которым не являюсь, что не смогла вмешаться.
- Ты считаешь, что я этого не понял? – он наконец-то убирает мокрые пряди с глаз.
- Ты неправильно понял методы их работы. Я ввела тебя в заблуждение по поводу себя.
- Так вот, как ты думаешь, – говорит он.
По-моему, что прямо сейчас я плачу. Комната расплывается перед глазами, и мои щеки влажные.
- Пожалуйста, пойми… ты – последний… – я давлюсь слезами и шмыгаю носом самым непривлекательным образом. – Ты – последний, кому я хотела бы причинить неприятности.
Несколько секунд он молчит. Я все еще сосредоточена на теперь весьма размытой затяжке.
- Почему?
Он заставит меня сказать это, четко обозначить. Я знала это с того момента, как он переступил порог этой комнаты. Я знала с того момента, когда он в первый раз сказал это. Я смела надеяться на иное, но это произойдет. Каллен всегда доводит дела до конца.
Мои слова тише шепота:
- Я люблю тебя.
Он целует меня. Неистово и неудержимо. Я наслаждаюсь этим. Запоминаю.
Властно и многообещающе. Упиваюсь этим. И прекращаю это.
Он выглядит невероятно счастливым. Как будто, на самом деле, здесь елка и гирлянды, и та самая игрушечная железная дорога, которую он всегда хотел, но так и не получил. Как будто, кто-то знал, чего он хочет точь-в-точь, и подарил это ему.
А потом отобрал это.
- Эдвард, – произношу я. – Ты меня не любишь.
Он качает головой, облегченно смеется и притягивает меня к себе. Я слабая и ненасытная; я принимаю это последнее объятие.
- Не пытайся мне доказывать, что я чувствую, – он поглаживает мои руки, согревая меня.
- Тебе не безразличен обман. Я – обман.
Отодвигаясь, он проводит руками по моим мокрым волосам. Затем отступает на шаг. С деловым видом.
- Мисс Свон, пришло время для вашего отчета.
- Эээ… Эдв… Сэр, я подала заявление об увольнении.
- Прекрасно. Заключительная беседа по выяснению причин вашего увольнения. Располагайтесь, – он машет рукой в сторону кровати, и я сажусь вопреки себе.
- Как я сказал, мисс Свон, нам необходимо обсудить вопрос вашей трудовой деятельности.
- Да, вы так сказали, – и добро пожаловать на самое странное расставание пары, которой на самом деле не существовало.
Слегка преувеличивая каждое движение, он начинает ходить туда-сюда по комнате, заведя руки за спину.
- Вы не подавали заявление на должность личного ассистента, верно? – спрашивает Эдвард, и я киваю, застигнутая врасплох его вопросом, но затем, убеждая себя, что он, наверное, узнавал бы информацию о каждом новом ассистенте.
- Главная причина, по которой вы уходите?
- Неспособность эффективно выполнять свою работу, – я нервно ерзаю. Он продолжает расхаживать. – А также… непосредственное влияние на мою личную жизнь.
- Влияние положительное или отрицательное?
- Эм… просто влияние. У меня слишком много обязанностей… у меня нет времени на…
Он перебивает меня:
- Ваш руководитель дал отрицательную оценку вашей работе?
- Ну, нет.
- Разве не вашему руководителю решать, эффективно или нет, выполнялась вами работа? – он останавливается прямо передо мной, взгляд выжидающе устремлен на меня, руки все еще заложены за спину.
Изо всех сил стараюсь, сидя на матрасе, смотреть ему в лицо снизу вверх своими припухшими глазами.
- Не предупредить возникновение проблемы, молча ничего не сделав – то же самое, что создать эту проблему. Моя вина в бездействии.
- Вы придаете большое значение степени своего влияния, – он возобновляет движение, на этот раз медленнее. – Вы так плохо думаете о своем руководителе? Что он не умеет оценивать поступающую информацию? Неспособен принимать меры предосторожности? Что он не осведомлен, над чем в точности работает его ассистент в любой промежуток времени?
- Нет! – это совсем не то, что я имела в виду. Он хочет сказать… Мог ли он?.. – Вы изменили контракт вчера вечером?
Он разворачивается и смотрит через плечо.
- Я не имею права обсуждать подобные вопросы с лицами, не являющимися сотрудниками компании.
О, ладно. Играем по таким правилам. Скрещиваю руки на груди.
- Вам повышали зарплату в течение последнего года?
- Нет.
- Вы говорите «нет», но, похоже, что у вас был дополнительный источник доходов, – говорит он и касается своего подбородка.
Чувствую, что моя шея затекает от напряжения.
- Можете ли вы сказать, что во время работы у нас вы были преданным сотрудником?
Я киваю. Наверное, он проводил не очень много собеседований с увольняющимися работниками.
- Тщательно обдумайте ваш ответ, мисс Свон.
- Эдвард, я не хочу больше играть в эту игру, – я начинаю вставать. Он останавливается совсем рядом со мной.
- И то правда, – говорит он. – Никаких игр.
Я снова пытаюсь подняться, но теперь он прямо передо мной.
- Я знаю тебя. Не говори мне, что это не так, – серьезно. Он выглядит предельно серьезно. – Тебя зовут Изабелла Мари Свон. Ты закончила колледж при Вашингтонском университете со средним баллом 3,98 (прим. пер.: высший бал – 4,0). Ты повторно прослушала курс по химии лишь для того, чтобы улучшить средний балл аттестата. Ты работаешь в нашей компании уже… – Эдвард делает эффектную паузу, смотрит на часы, – …триста восемьдесят дней. Ты согласилась на нынешнюю должность в качестве одолжения твоей начальнице Розали, которая также является единственной, кому ты рассказала о том, что снова учишься, – он засовывает руку в карман и опирается спиной о шкаф. Кажется, я моргаю. – Ты заработала именную стипендию и получишь диплом юриста следующей весной. Ты любишь попкорн в кинотеатре, но ненавидишь микроволновки. Тебе нравится Пепси, но предпочитаешь Колу, и ни за что и никогда – RC (прим. пер.: RC (Royal Crown Cola) – сладкий газированный напиток). Твой любимый свитер ярко-голубого цвета, ты надеваешь его как минимум раз в неделю или две, если холодно. С первого дня работы на твоем столе стоит кактус, который ты поливаешь намного чаще чем необходимо. Ты выиграла примерно тысячу восемьсот двадцать два доллара в офисном ЛА-тотализаторе. По всей видимости, ты приобрела серые замшевые туфли на шпильках за счет последнего выигрыша. Первый раз ты их надела в тот день, когда вошла в мой кабинет, в тот день, когда ты согласилась на эту должность, в тот день, когда мы официально познакомились.
69. День 381 8:15 am
Рабочий день: 381
8:15 утра
Местонахождение: терминал В, Международный аэропорт Кливленда Хопкинс.
Сумки: держу свои.
Каллен: держит свои.
- Значит, ты все-таки способен сам носить свои вещи, – начинаю я, катя свой чемодан за собой. – Приятно видеть.
Он идет рядом со мной, приближаемся к службе безопасности.
- У меня нет выбора, ведь, на данный момент при мне нет подчиненных.
Сегодня он ближе к деловому настрою, но тон его голоса, по крайней мере, со мной, заметно мягче.
- Сколько это может продолжаться? Такой ощущение, что мы все – невольные участники эксперимента по проверке бесполезности системы безопасности, – он говорит, не обращаясь ни к кому конкретно, пока мы снимаем обувь на контрольном пункте. – Эти процедуры проводятся только для того, чтобы вселить чувство безопасности клиентам. Слишком много случаев контрабанды через границу свидетельствуют о неэффективности принимаемых мер. Ничто не… – он продолжает оплакивать жалкое состояние службы безопасности аэропорта все время, пока проверяют наш багаж. Один охранник, кажется, собирается прокомментировать, но что-то во взгляде Каллена, который тот бросает на него, его останавливает.
Я решила, что он будет для меня «Калленом», когда мы заняты чем-либо хоть отдаленно связанным с работой.
Я решила, что переход к деловому-как-обычно стилю на работе может оказаться сложным, но не невозможным.
Я решила, что если и побегу, то исключительно если буду опаздывать на самолет.
Я первая из нас двоих поднимаюсь по трапу. Забрасываю вещи в багажный отсек над головой, он делает то же самое. Перед взлетом он уделяет внимание своему телефону.
Когда самолет поднимается выше, предлагаю ему жвачку. Он улыбается и берет её.
- Так откуда ты все обо мне знаешь? – пытаюсь произнести это небрежным тоном. Внутренне истекаю слюной от нетерпения. – То есть, кое-что должно содержаться в моем личном деле, но попкорн? Ставки?
Несколько мгновений он просто смотрит на меня, затем на откидной поднос перед ним.
- Анджела ведет список. Он прямо в её кабинке, всем на обозрение. Когда я сопоставил, что ты всегда выигрываешь – ты, хорошенькая девушка, которую я заметил уже давно, – мне стало еще интереснее. Как может один человек постоянно выигрывать в чем-то подобном? Удача? Стратегия? Какая-то система? – он меняет положение в кресле, вытягиваясь, насколько это возможно для пассажира с его ростом в тесном пространстве. – Мне стало любопытно узнать, откуда ты знала. Я начал внимательней к тебе присматриваться. Где ты. Что говоришь. Несколько раз я случайно услышал обрывки твоих фраз. Например, как ты сожалела по поводу попкорна в тот день, когда в комнате отдыха сгорел автомат. Остальное просто сложилось, когда я стал осознанно обращать внимание на подобные детали.
Я думаю о том, как я по крупицам собирала подробности о нем. У нас похожие методы.
- А потом, – продолжает он, – однажды, я понял, что больше не наблюдаю за тобой только из любопытства. Я даже подумывал о том, чтобы перейти к активным действиям и пригласить тебя на свидание. Я даже подошел к тебе, чтобы сделать это. Но услышал, как ты рассказывала о мужчине, с которым встречаешься, и отступил.
- Правда?
Шок – это преуменьшение. Он собирался пригласить меня на свидание. На свидание. Ну, знаете, когда парни платят за еду и притворяются, что слушают в надежде, что им удастся увидеть сиськи.
- Тебя не волновало, что мы работаем вместе?
- До этой командировки – когда кто-то решил, что отправить со мной того, кто меня отвлекает больше, чем что бы то ни было, будет гениальной идеей, – мы не работали вместе.
- А что насчет политики по недопущению панибратских отношений с подчиненными? – пытаюсь вспомнить, есть ли, вообще, таковая в нашей компании. Похоже, что это не существенно.
- Я похож на человека, для которого подобные условности имеют значение? – его взгляд становится немного серьезней. – Я сообщу сегодня тем, кто должен об этом знать, и им просто придется принять это как должное.
Разглаживаю ткань юбки. Задаюсь вопросом, кем он нас считает, кто мы, по его мнению.
- Что ты им скажешь?
- Мы вместе. Это все, что им нужно знать, если им, вообще, нужно об этом знать.
Внезапно я вспоминаю его слова о фразе, которую он услышал тогда.
- Кстати, не знаю, что ты услышал. Я уже больше года ни с кем не встречаюсь.
Похоже, что он неловко себя чувствует. Как будто ему не нравится обсуждать других мужчин. Его счастье, что весь прошлый год у меня прошел под лозунгом «Табу на пенисы», которое я сама на себя наложила.
- Прозвучало, как будто это было всерьез и надолго, – он снова меняет положение, прокашливается. – Какой-то парень по имени Эйб (прим. пер.: Эйб - уменьшительно-ласкательное от Авраам [Линкольн] - президент США, который преследовал Беллу в ее кошмарных снах. См. главу 4 (22-ая глава оригинала).
70. День 381 15:15
15:15
Одежда: распакована. Разложена. Готова к химчистке.
В коробке: серые туфли. Чек внутри. Готовы к возврату.
Соседка по комнате: любопытная Варвара.
Уволена с должности: уже.
Другой: дом кажется каким-то другим.
Маленькие безделушки, которые давным-давно расставлены Элис, теперь кажутся новыми и необычными. Я просто очень долго ни на что не обращала внимания.
Водитель довез меня до дома уже достаточно давно. Когда мы подъехали, Эдвард прикрыл рукой динамик телефона, прервав разговор с владельцем компании, чтобы поцеловать меня в висок.
Этот водитель в отличие от предыдущего помог мне с чемоданами.
Я увидела в окно, как Эдвард похлопал по переднему сиденью, как только я вошла в дом, и они умчались прочь.
Распаковываю вещи на автопилоте. Туфли. Туалетные принадлежности. Косметика.
Элис помогает убрать разнообразную ерунду, которую мы собирали с собой.
Чай.
Клей.
Иголка с ниткой.
Скотч.
- Так, расскажи мне, почему ты уволилась? Я думала, что цель была в том, чтобы выдержать это и получить премию, или что-то типа того, – спрашивает Элис и тянется, чтобы убрать ватные палочки.
Я бросаю заколки для волос в коробочку для них.
- Целью была прибавка к зарплате, и это все запутанно, – съеживаюсь от своих же слов. «Запутанно» влечет за собой уточняющие вопросы.
Элис молчит, пока мы распаковываем вещи. Не свойственное ей молчание.
Я разбираю бумаги и билеты, а Элис выкладывает содержимое аптечки. Вдруг она поднимает на меня взгляд.
- Белла, где они?
- Хмммм? – продолжаю разбирать.
- Презервативы. Пачка презервативов, которую я в шутку сюда положила. Ну, знаешь, раз уж ты ехала в командировку с фирменным засранцем.
- Великолепным засранцем.
- Неважно, – она отмахивается от меня. Смотрит на меня в упор. – О, Боже! С ним? Ты это сделала?
- Сделала что?
- Разделась?
- Ладно. Да, – буркаю я и устремляю взгляд в потолок. Я, несомненно, собиралась ей рассказать, но тогда, когда сама этого захочу. Придется сделать это сейчас. – Я сделала это. Я использовала их. Мы использовали их. Мы почти не вылазили из постели вчера. А сегодня я буду отмокать в ванной до тех пор, пока меня невозможно будет отличить от шарпея.
Редко удается застать Элис врасплох. У меня отлично это получилось.
Она изумленно таращится на меня, разинув рот, как рыба. Гуппи.
- Я думала, ты скажешь, что с кем-нибудь познакомилась, или что они понадобились этому сукину сыну, и ты отдала их ему. Или, может, что, страстно желая его в течение года, в одну прекрасную ночь ты сдалась и разок воспользовалась им по полной, – она складывает руки. Возмущена. – Один раз!
Я действительно не знаю, что сказать. Я почти готова сделать сенсационное заявление о том, что мы на самом деле вместе, мы - пара, у нас связь, но звонит мой телефон. Это он.
- Алло, – поднимаю палец вверх, давая Элис понять, что собираюсь обо всем ей рассказать, и наш разговор еще не окончен.
- Алло.
Пауза. О’кей. Два взмаха ресниц.
- Все в порядке?
- Да, – он прокашливается. – Все в порядке.
Можешь поспорить на свой упругий прекрасный зад, что так оно и есть; я все организовала.
Пытаюсь сообразить, зачем ему понадобилось позвонить мне так скоро. Напрашивается только один вывод. С извиняющимся видом улыбаюсь Элис и выхожу из комнаты.
- Эдвард, я скучаю по тебе.
Я практически слышу, как он улыбается.
- Хорошо.
И то натянутое чувство, как будто эта нить вот-вот порвется, которое преследовало меня, когда он уехал в автомобиле, исчезает. Все кажется теплым и доброжелательным, и я снова чувствую себя как дома. Я сажусь и тереблю одну из декоративных подушек Элис, и мы болтаем обо всем и ни о чем.
71. День 381 20:10
20:10
- Белла! Открой, пожалуйста, дверь. Это, наверное, моя пицца, – Элис красит ногти на ногах, как обычно, когда доставляют заказанную ею еду. Наверное, у нее какая-нибудь фобия разносчиков заказов.
Ворчу на нее, что мы уже староваты для того, чтобы есть пиццу на ночь глядя, и она издевается надо мной, совращая меня это сделать. Шаркая, направляюсь к двери в спортивных штанах и пушистых шлепанцах.
- Иду!
Я готова сунуть пачку её купюр в руки посыльному, но открыв дверь, внезапно решаю, что нам нужно чаще заказывать пиццу на дом.
- Ты, в самом деле, это ешь?
В дверях стоит Эдвард, одетый в пальто, держа в руках коробку, которая по размерам больше похожа на футбольное поле, чем на упаковку пиццы. Он заходит за мной в дом и морщится, когда я поднимаю крышку коробки. И тут морщусь я.
Гавайская. Не моя любимая.
- Нет, не этот сорт, – захлопываю крышку. – Можешь съесть мою половину, – вообще-то, пожалуйста, пожалуйста, сделай это. Моя улыбка почти непристойна.
Он вешает пальто в прихожей, ботинки у двери. Мы не носим уличную обувь дома.
Он разваливается на диване, раскинув руки на всю ширину спинки. Только что из душа, волосы все еще влажные. Рукава закатаны. Расслабленный и важный одновременно.
Показывается Элис, выждав достаточно времени, чтобы разносчик пиццы мог покинуть здание.
- О, вы должно быть «он». Я – Элис, соседка, – она произносит «он» довольно пренебрежительно, но, в любом случае, протягивает руку. Эдвард бросает на меня взгляд, но поднимается и пожимает её руку.
- Приятно познакомиться с вами, Элис. Я – Эдвард, «он».
Беседа продолжается в какой-то степени натянуто, пока они едят, а я рассуждаю над тем, кому первому пришло в голову, что горячий томатный соус и фрукты – это вкусно вместе. Наверное, такой же тип, который, посмотрев на вымя коровы, первым подумал: «О, а я ведь пить хочу…»
Элис уходит, настроенная по отношению к Эдварду немного дружелюбнее, и мысленно отмечаю, что нужно поблагодарить её за любезное поведение, учитывая, что я пока очень мало ей объяснила.
- Я знаю, что уже поздно, – начинает он, – но ты не хотела бы прокатиться?
Нет, если ты имеешь в виду машину...
- Тебе нужно уйти? – кладу ладонь на его ногу.
- Не совсем. Я просто… – говорит он, меняя положение. – Я приехал к тебе. Я привык, что ты рядом.
Улыбаюсь ему и целую его подбородок. Сегодня вечером он не побрился.
Вдыхаю его аромат. Он пахнет желанием.
- Белла, я приехал, ничего не ожидая, – шепчет он мне на ухо.
Он снова ерзает под моим прикосновением. Только теперь я понимаю, что моя рука переместилась вверх по его бедру. К его возбужденному теплу. Он увеличивается, твердеет.
Едва заметно покачиваю головой.
Провожу носом вдоль его горла.
Дыхание меняется. Пульс учащается.
Диван под нами скрипит. Кожаная обивка дивана и джинсовая ткань, и моя кожа.
Его руки смыкаются на моей талии, почти окружают. Сжимают.
Его рубашка выбилась из-под пояса; мои пальцы пробегают сквозь мягкие волосы.
Его язык радостно встречается с моими знакомыми ему губами. Обвивается вокруг моего языка и притягивает меня к себе.
- Ты в трех метрах от своей спальни, Би – воспользуйся ею! – орет Элис с другого конца коридора.
Мы так и делаем.
Одежда на стуле. На полу. Ступни у кровати.
Сплетенные руки. Падаем на бок. Пальцы переплетаются над нашими головами.
Свободные руки исследуют. Найти и вспомнить, и отыскать, и изучить, и запомнить. Довериться и согласиться.
Касаюсь его бедра. Сжимаю пальцами и обхватываю сзади. Он стонет и льнет ко мне.
Ему нравится, когда я хватаю его за попу.
Как мне повезло.
Притягиваю его к себе. Он раскачивается; губы не размыкаются, его разгоряченный центр прижимается к моему животу, затем между моих ног, затем внутри.
О, Боже, у него такое порывистое дыхание. Он вторгается в меня толчками. Сжимает мою руку. Притягивает меня ближе. Прижимает.
Моя нога на его бедре, колено у его щеки.
Чувствую, как он изгибается и напрягается и движется. И движется. И движется.
Я выгибаюсь и скольжу. Он там. Снова и снова. Ударяет, и встречает, и прижимается к той точке до тех пор, пока меня не начинает трясти. И я кричу у его шеи. И снова содрогаюсь.
Толкаю его навзничь и обхватываю его целиком. Чувствую разницу. Длину. Все.
Его шея выгибается, голова в подушку, глаза закрыты.
Наши руки намертво смыкаются в замок над его головой. Он целует меня и открывает глаза, чтобы наблюдать, как я двигаюсь на нем, сидя сверху.
Руки на лице. Затем на шее.
Ногтями по его груди. Легко.
Подсовываю руку под его поясницу и двигаюсь, еще. Быстрее.
Он рвется вперед, навстречу мне. Снова. Достигает нетронутых уголков. Это все принадлежит ему.
Трение и трепет, и тяжелое дыхание, и пот, и еще. Я хочу еще, и я хочу всё.
Он напрягается, почти рычит, и я понимаю, что он близко, мы добрались туда. Достигли.
- Да, – выдыхаю я. – В меня. Я хочу почувствовать, – я наклоняюсь над его ухом, сохраняя ритм. Он хватается за меня, удерживает вплотную к себе. – Это мое.
Закрываю глаза, понимая, что я только что сказала. Слишком, не так ли?
Он обхватывает мое лицо, пальцы в моих волосах, запястья у подбородка, притягивает меня практически рывком.
- Да, – это шипение. И это во мне, мое.
Нам нужно принять душ. Мы не делаем этого. Мы засыпаем. Вместе. Удовлетворенные.
72. День 382 2:47 am
2:47 ночи
Постель: почти наполовину настолько теплая, как была всего несколько мгновений назад.
- Ты уверен, что тебе нужно идти? Твоя одежда будет в порядке, хоть в этот раз, – я зеваю, уткнувшись в подушку, которая теперь пахнет Эдвардом, и притягиваю её ближе.
Резкий звук быстро застегиваемой молнии.
- Ты же не предлагаешь мне отправиться в офис в джинсах? – произносит он шутливо и ошеломленно одновременно.
Мне хочется надуться, и я хочу, чтобы он остался. И то, и другое – не повод для гордости. Чувствую себя приставучей.
- Нет, ты прав.
- Конечно, – он одет и подтыкает под меня одеяло. – Не думаю, что заявиться на работу в джинсах в первый же день, отвечает нашим целям. Мы не будем придавать это широкой огласке, – он быстро целует меня в висок на прощанье. – По крайней мере, я заверил в этом владельца вчера вечером.
Я киваю. На самом деле, я и не ожидала, что он останется. Просто мысль. Милая, уютная идея.
О’кей, Эдвард Каллен – не большой любитель обниматься. Я поняла, шокирующе.
Трудно представить, что кому-то настолько теплому и пушистому просто не нравится обниматься, уютно прижавшись как большой ребенок.
Ему нравится его половина кровати. Но мы всегда держали друг друга в объятиях, пока я не засыпала. Когда я просыпаюсь, он всегда держит меня за руку. Часто наши ноги переплетены.
По-моему, это значит больше.
73. День 382 8:03 am
Рабочий день: 382
8:03 утра
Одежда: любимый ярко-голубой свитер и соответствующая юбка.
Волосы: распущенные и естественно волнистые.
Стол ЛА: пустой.
Кактус: засохший. На моем столе дома.
Анджела наклоняется над моим столом, перегнувшись через перегородку кабинки. Ей нужны ответы. Объяснения. Детали.
Поведение Розали не особо отличается. Она сидит на краю моего стола, руки сложены, взгляд суровый. Я не была готова, что она будет так расстроена тем, что я отказалась от должности ЛА.
- Полагаю, ты ожидаешь прибавку к зарплате за то, что выдержала неделю? – раздраженно спрашивает Розали и скрещивает руки. Она явно раздражена, но преувеличивает и, на самом деле, не по-настоящему злится.
Я продолжаю раскладывать свои вещи. Степлер у монитора. Ручки и маркеры в верхний левый ящик.
- Это ты предложила.
- Я думаю, что то, что ты продержалась неделю – замечательно, Белла, – говорит Анджела. – Эрик был ближе всех, но он даже не предположил, что ты уволишься сама. Не могу поверить, что настал день, когда мне придется выплатить спец-пот.
Я почти забыла о дополнительной ставке на ЛА, который уволится без слез.
- Ээ… я не заработала его, – произношу я, подавляя быстро подкатывающийся ком в горле. Сглатываю его. Не может быть и речи, что это проявится на работе.
Несколько секунд они обе молчат. Розали опускает руки и кладет одну ладонь на мою.
- На самом деле? Я не хотела доставить тебе неприятности … Я думала, что тебе просто надоело, что он морочит тебе голову.
- Я в порядке. Это просто был эмоциональный момент, когда я сдалась, – я слабо улыбаюсь им обеим и концентрируюсь на том, чтобы сменить тему. – Просто пытаюсь быть честной.
Мне нужна прибавка к зарплате. Практически испытываю облегчение, что не продержалась месяц и не получила в итоге предложение о повышении в должности.
- Но я все равно заслужила прибавку к зарплате, – произношу я и многозначительно смотрю на Розали. Расплачивайся. Я заслужила это.
И не только.
- Да, конечно. Думаю, что ты заслужила, – раздраженно буркает она. У нее какая-то странная реакция. Смотрю на нее взглядом, который, как мне кажется, выражает явное замешательство.
Она закатывает глаза.
- Не обращай на меня внимания. Я просто сержусь из-за того, что, наконец-то, нашла себе ЛА, который меня устраивает по всем статьям, а теперь мне сказали, что гораздо более важно немедленно предоставить ЛА для мистера Каллена. В результате я снова без ассистента.
- Ты всегда можешь взять обратно то, что от него останется, после того как Каллен его уволит, – говорит Анджела, усаживаясь за свой стол, чтобы собрать выигрыш по обычным ставкам. Технически я выиграла, поскольку никто не угадал, что меня не уволят.
Розали задумчиво кивает и встает, чтобы уйти. Но вновь шлепается на мой стол.
- Розали, – наполняет помещение этажа голос Каллена. Чувствую, как распахиваются мои глаза.
- Доброе утро, – Розали почти удается скрыть свое изумление. – Судя по всему, ваша командировка прошла успешно.
- Да, – отвечает он пренебрежительным тоном. – Мисс Свон, встречаемся в полдень в комнате отдыха.
Я поворачиваюсь и почти расплываюсь лучезарной улыбкой при виде его, стоящего там, представительного и каким-то образом кажущегося еще более внушительным, чем в реальной жизни. Выражение его лица едва заметно изменяется, тень улыбки затрагивает уголки губ. Он дважды похлопывает по стенке кабинки и уходит прочь.
- Что это было? – спрашивает Розали, тон её голоса становится выше с каждым произнесенным словом. Анджела снова материализовалась у моего стола. Не слышно ни одного щелчка по клавишам.
Я пожимаю плечами и улыбаюсь. Лучше всего – просто раскрыть карты. Меньше времени будет потрачено на сплетни.
- Это? – оборачиваюсь, чтобы пронаблюдать за тем, как он удаляется. Я наблюдаю за ним, потому что я могу, и хочу, и потому что он красив настолько, что я нахожу все новые стороны этой красоты даже спустя год его изучения, пусть и по другим причинам. – Это был мой парень.
Розали выглядит на удивление самодовольно.
Анджела раскрывает рот от удивления, её челюсть практически касается пола, так же, как и конверт с деньгами.
Я наклоняюсь и поднимаю его. Они обе смотрят на меня с видом «расскажешь-мне-позже-обо-всем-наедине».
Конверт тихо отправляется на стол Эрика.
74. День 382 12:03 pm
12:03
Местонахождение: комната отдыха.
Обед: Кобб салат (прим. пер.: именное блюдо Роберта Кобба. Ингредиенты: куриное филе, жареный бекон, авокадо, яйцо, помидоры, зеленый салат, сыр с плесенью). Куриный суп с рисом. Фрукты (которыми я планирую поделиться).
Анджела: озадачена. Пытается представить Каллена человеком.
Эрик: в замешательстве. Но на триста сорок семь долларов богаче.
Розали: довольна. У нее был план.
Новый ЛА: огромный как медведь.
Каллен: опаздывает.
Когда он выходит из-за угла, атмосфера меняется. В комнате отдыха повисает необычная тишина; люди почти не шевелятся, пытаясь расслышать. Понимаю.
Его костюм и накрахмаленная рубашка кажутся неуместными посреди пластиковых стульев и обедов из микроволновки.
- Вы опоздали, – говорю я и пинком ноги выдвигаю для него стул из-под стола. – Вам следует приложить усилия, чтобы в будущем более пунктуально являться на встречи за обедом.
Улыбаясь, он покачивает головой, затем распаковывает что-то похожее на только что доставленный сэндвич.
- У тебя были проблемы с тем, чтобы меня найти? Уже теряешь квалификацию в отслеживании моих перемещений? – шучу я.
- О, да, – смеется он. – Я за тобой слежу.
- Я за тобой тоже.
Приступаем к еде. Спустя пару минут подталкиваю к нему фрукты.
- А ты весьма настойчива, – он переводит взгляд с тарелки на меня.
- Все зависит от тебя, – отвечаю я нараспев.
- Хочу тебе сообщить, что в твоем традиционном луау (прим. пер.: коктейль/пунш на основе ананасового сока), вероятно, содержится меньше ананаса, чем в моем организме на данный момент, – его тон ровный, в нашем комедийном дуэте серьезная половина – он.
Я победно улыбаюсь. Все еще приятно его смущать, влиять на него.
Я перехожу к супу, и в этот момент у нашего столика появляется массивная фигура.
- Отчет от Джейкобса на вашем столе, сэр.
Эдвард глотает, но не оборачивается.
- Я вам не ясно сказал принести его мне, как только получите его?
- Да, сэр, – басит великан. – Когда вы говорили это, вы были за своим рабочим столом, поэтому я отнес его на ваш стол.
- Я не за своим столом. На моем столе он мне никак сейчас не пригодится, – он кладет сэндвич и поворачивается к своему новому ЛА.
- Вы также предельно ясно дали понять, что не хотите, чтобы вас беспокоили во время обеда, – он бросает на меня быстрый взгляд.
- Мистер МакКарти, мисс Свон, – представляет нас друг другу Каллен, не вдаваясь в подробности.
- Приятно познакомиться, – говорю я, пожимая протянутую мне руку. Замечаю, что у него устрашающий внешний вид и манера себя вести. Это может сработать. – Очень скоро вы научитесь делать то, что он говорит, тогда, когда он говорит, даже если это не имеет смысла, – даю я испытанный на своем опыте совет.
Каллен возвращается к своему сэндвичу.
- Спасибо, – искренне произносит МакКарти. – Логика – это вещь, от которой трудно отказаться.
После этих слов он удаляется.
- Наглый малыш… – ворчит Каллен.
- Уже не устраивает? – это плохо. МакКарти показался решительно настроенным.
- Пожалуй, не буду развивать тему. Это даст тебе недобросовестное преимущество в очередном пари.
- Я уже исключена. Доступ к конфиденциальной информации.
- О, и как же ты будешь подпитывать свою страсть к новым туфлям?
- Тебе нравятся мои туфли? – улыбаюсь ему и незаметно провожу каблуком по его ноге.
Он сглатывает.
- Думаю, что тебе прекрасно известно, насколько мне нравятся твои туфли.
Он откусывает сэндвич, чтобы спрятать улыбку.
Я краснею, вспоминая бурное веселье после балета. Один или два момента на Рождество…
… и сценарий с участием пары красных туфель, на воплощение которого у меня, может быть, хватит мужества сегодня вечером.
Наверное.
~ Конец ~
От переводчика: Уважаемые и обажаемые читатели Плана, от всего сердца благодарю вас за то, что оставались верными этой истории, читали, обсуждали, восторгались, недоумевали, комментировали, радовались и огорчались, спасибо за искренность и внимание! Мне было очень и очень приятно общаться с вами и просто наслаждаться вашими многословными и не очень, смешными и ироничными, меткими и глубокомысленными комментариями! До новых встреч на страницах либимого всеми нами сайта!
Ах, да! Это еще не конец!... Обещанные ауттейки очень скоро!
Ах, да! Это еще не конец!... Обещанные ауттейки очень скоро!
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1153-1
0
Спасибо за перевод. 
