Белла

Когда-то крестьяне вооружались вилами и огнем, изгоняя из поселений тех, кого считали ведьмами. Как оказалось, в сельском Вашингтоне двадцать первого века достаточно лишь грязных слухов и косых взглядов. Полгода назад я покинула Форкс и поклялась, что только стихийное бедствие или смерть заставит меня вернуться. Однако я не ожидала, что последняя произойдет так быстро. И вот я возвращаюсь уже во второй раз за последние несколько недель.

Старый грузовик с грохотом везет меня к месту назначения. Меня поражает, что он сумел добраться из Сиэтла невредимым. В конце концов, у меня больше нет персонального механика.

Взгляд цепляется за знак «Добро пожаловать в Форкс», но я чувствую себя до смешного нежеланной. «Население — 3120 человек». Для меня это означает, что три тысячи сто двадцать человек знают о моем самом постыдном секрете. Три тысячи сто двадцать взглядов буравят мой затылок. Оскорбления на три тысячи сто двадцать голосов, от которых не спрятаться. Почти физически ощутимое презрение к тому, что я «покинула» всеобщего любимца. Три тысячи сто двадцать человек знают, что я ненормальная.

Но они не помешали мне присутствовать на похоронах отца, нравилась я им или нет. Его старейшая соседка — миссис Коуп — обвиняющим тоном сообщила мне, что Чарли умер из-за разбитого сердца. Что за девушка срывается и оставляет своего отца в полном одиночестве? Наверное, та, что бросила мужа. Девушка, обремененная секретом, от которого отец не смог ее защитить.

Одно из достоинств похорон Чарли (если в таком событии вообще можно найти что-то хорошее) — меня одолел такой сильный шок, что я почти не замечала любопытных глаз и не слышала шепота сплетен. Молча стояла в церкви, окруженная горожанами с метафорическими вилами, и думала только об отце. О том, каким он был, и обо всем, чему он меня научил. Я так отчаянно старалась не поддаться боли, которая сдавливала грудь, что не заметила, как в церковь вошел Джейк. Но я почувствовала, как он посмотрел на меня. Этот взгляд пронзил мой невидимый щит острее, чем другие.

Я сосредоточенно смотрела вперед, крепко стиснув руки на коленях.

Позже, когда я в одиночестве стояла на коленях у свежей могилы Чарли, Джейк подкрался ко мне. Напрасно я надеялась, что похороны отца отбили у него охоту приближаться.

— Ты сбежала, — обвинил грубый голос.

Конечно, сбежала. Остаться в этом городе после того, что случилось и стало известным всем и каждому, смог бы только сильный и храбрый. Я определенно такой не была.

— Я с тобой разговариваю, — гневно бросил он, разозленный ответным молчанием. Схватил меня за плечо и развернул к себе. Я вздрогнула от его прикосновения.

— А чего ты ожидал, Джейк? — мой голос звучал тихо и жалко. Я не пыталась отпираться: так все и было. (ПП: в оригинале «if shoe fit…» — «если обувь впору, то тебе ее и носить», наш аналог «на воре и шапка горит», но здесь он не точно передает смысл.)

Его гигантская фигура нависла надо мной, а глаза стали темными, как небо над штатом Вашингтон — близился шторм.

— От своей жены я ожидал УВАЖЕНИЯ! — зарычал он, и мне показалось, что последних шести месяцев как не бывало. Я осталась такой же маленькой, испуганной и слабой, как и тогда. — Я не ожидал, что моя жена, блять, съебется!

Я стиснула зубы, не давая пролиться подступившим слезам.

«Ты ничего ему не должна. Нет причин чувствовать себя виноватой».

Впервые за полгода привычная мантра показалась мне совершенно недейственной.

Он уставился на меня, и я съежилась. Судя по расширенным зрачкам и шаткой позе, Джейк был пьян. Но во мне автоматически проснулось желание извиниться. Пришлось приложить все силы, чтобы подавить его.

— Джейк, — я старалась говорить спокойно. — Ты же всем рассказал. Как я могла остаться здесь? Как смогла бы жить среди них?

— А каково, блять, мне, по-твоему? — взорвался он, споткнувшись как раз в тот момент, когда первая молния осветила потемневшее небо. — Весь гребаный город знает, что моя жена не... что она... что мы не можем...

Его попытки подобрать слова были прерваны раскатами грома. Начался вечный дождь Форкса, который заставил мое колючее черное платье прилипнуть к коже и превратил отцовскую могилу в грязь.

Внезапно я вспомнила о настоящей причине своего приезда. Чарли умер. Я только что похоронила отца, а Джейк даже в такой момент посмел оскорбить меня. Увязая в размокшей земле, я встала и встретила его грозный взгляд. Вода стекала по его черным волосам и суровому лицу. Когда-то я считала Джейка красивым, но теперь при виде него сердце заходилось от страха.

И гнева.

— Я хороню отца, Джейк. ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ.

Он замер, ошеломленный моим возражением, но через мгновение пугающий взгляд вернулся.

— Я имею право поговорить со своей женой.

— Может и так, Джейк, но разве ты не получил мое письмо? Я больше не твоя жена. Ты мне никто. Мы друг другу никто.

Я развернулась и быстро пошла прочь, пошатываясь на непривычно высоких каблуках. Ветер донес до меня его голос.

— Опять съебываешь? — крикнул он мне вслед.

Я в последний раз обернулась.

— Да, именно это я и делаю. И теперь, когда Чарли больше нет, я уже не вернусь.

Выбегая с кладбища, я не видела выражения его лица и не слышала ответа, лишь бормотала сквозь ветер одно и то же слово:

— Никогда.

Конечно, в реальной жизни все не так легко. Нельзя просто пообещать покинуть город и тут же разорвать все связи, как в книге или фильме. Всегда есть обязанности: недвижимость на продажу, контракт на подпись, вещи, которые нужно собрать, и ключи, которые нужно отдать. Побег с похорон уже не кажется столь драматичным, когда через несколько дней звонит риэлтор и сообщает, что она отправила тебе документы, которые нужно подписать и вернуть.

Сейчас, однако, я действительно возвращаюсь в самый последний раз. После смерти отца связь с Форксом оборвалась окончательно. Это придало мне смелости для последнего путешествия. Вчера позвонил агент по недвижимости и сказал, что аукцион прошел успешно: нашелся покупатель. У меня оставалось две недели, чтобы вывезти имущество Чарли. Как и ведьмы до меня, я действовала по ночам, пытаясь остаться незамеченной. Я делала все возможное, чтобы избежать новой встречи с Джейкобом Блэком.

Въезжаю в Форкс, миную закусочную и дом Ньютонов и подъезжаю к коттеджу, который был моим домом всю жизнь. Фары грузовика — единственный источник света, рассеивающий тени деревьев. Но я все равно чувствую себя беззащитной. Если бы могла спрятаться в лесу, я бы так и сделала. Возможно, навсегда.

Позволяю себе в последний раз войти и ощущаю запах дома, запах Чарли. Я подавляю волну паники и слез, подпираю открытую дверь и вытаскиваю из грузовика пустые ящики и коробки.

Пять часов спустя, вымотанная физически и эмоционально, я загружаю в грузовик последнюю коробку. Оглядываю на прощание дом моего детства и молюсь, чтобы людям, которые поселятся здесь, не пришлось убегать среди ночи.

Я быстро еду в офис риэлтора и как можно тише бросаю ключи и подписанный контракт в почтовый ящик. Спеша обратно к грузовику, я замечаю свое отражение в окне офиса и едва узнаю себя. Темные волосы в диком беспорядке, кости слишком сильно выступают от недоедания, под глазами залегли тени. Из горла вырывается истерический смех — вот уж точно ведьма.

***

Въезжая в город, я чувствую себя лучше, спокойнее. Сиэтл настолько занят и населен, что одна маленькая девочка с тайной или болезнью может запросто спрятаться. От моей квартиры исходят свет, тепло и восхитительный запах. Я улыбаюсь. Эммет. Я дала ему ключ для экстренных случаев, но едва ли меня огорчит столь предусмотрительный приветственный ужин.

Как только я вхожу, он поворачивается ко мне, и я смеюсь. Огромный медведь надел изящный фартук с оборками. Он улыбается, как мальчишка, демонстрируя маленькие ямочки на щеках, и я не могу не улыбнуться в ответ. Эммет — мой самый близкий друг; мой практически единственный друг. В его сердце достаточно света для нас обоих.

— Привет, Беллз! — он подходит и устраивает мне шейный захват, который быстро превращается в объятие. Я так рада быть дома и видеть дружеское лицо, что готова разрыдаться. — Коробки и вся остальная фигня в грузовике? — продолжает он. Я киваю, все еще боясь заговорить, и мы спускаемся на стоянку, чтобы забрать мое барахло и памятные вещицы отца, которые я не могла ни отдать, ни выбросить.

Вернувшись в квартиру, Эммет протягивает мне бокал вина и начинает раскладывать на тарелки фрикадельки по рецепту мамы Маккарти. Мы плюхаемся на диван с мисками дымящейся еды, и он бросает на меня обеспокоенный взгляд. Фрикадельки Эммета — мой любимый ужин, но я едва прикасаюсь к еде. Голова слишком занята Чарли, Джейком и Форксом. И секретом, который я никогда не смогу оставить позади.

— Тебе надо поесть, Белла, — мягко улыбается Эммет. — Ты становишься все худее с каждым днем.

Я вздыхаю и заставляю себя съесть несколько кусочков. Он прав.

Пока мы едим, я молчу, а Эммет наполняет тишину нытьем о «Маринерс» и сплетнями из своего офиса (он работает спортивным корреспондентом в «Сиэтл Таймс»). Он точно знает, когда надо говорить, и позволяет мне просто молчать и слушать. У него потрясающее чутье.

Но конец близок: Эммет беспокоится обо мне. Он убирает посуду и снова садится рядом со мной.

— Хочешь поговорить об этом? — тихо спрашивает он.

Я делаю глубокий вдох.

— Рассказывать особо нечего. Я прокралась туда, словно гребаная преступница. Собрала папины вещи, закинула документы и убралась к чертовой матери.

— Видела кого-нибудь? Джейка?

Я отрицательно качаю головой.

— Ну, это уже что-то, — Эммет притягивает меня к себе и обнимает. — Я все еще жалею, что ты не позволила поехать с тобой...

— Я должна была сама с этим справиться, Эм. — Я встречаю его взгляд и благодарно улыбаюсь. — Но все равно спасибо. Ты хороший друг.

Он грустно улыбается.

— Достаточно хороший, чтобы ты не уезжала?

К горлу подступают слезы. Эммет — это действительно все, что у меня есть. Единственная возможная причина, по которой я могла бы остаться в Сиэтле или хотя бы в Штатах. Но как бы сильно я его ни любила, этого недостаточно.

Мне казалось, что бегство из Форкса обеспечит новое начало, и какое-то время так и было. В течение последних шести месяцев я приводила жизнь в порядок. Устроилась на новую работу, обставила новую квартиру своими вещами. Я даже сходила на два свидания, приободренная поддержкой Эммета. Но темные мысли никуда не делись: они притаились во снах и будили по ночам. Я так и не смогла перестать думать о тщетности будущего, о безнадежности свиданий. С чего мужчине хотеть неполноценную девушку? Эммет советовал мне поговорить с профессионалом, но я отказывалась. В прошлый раз не помогло.

Несколько дней назад на внутренней доске объявлений появилась вакансия. Лондонский филиал моей компании — «Рекрутингового агентства Вольтури» — собирался нанять персонального ассистента. Шестимесячный контракт обещал квартиру в центре Лондона. Поначалу я даже не задумывалась об этом: прежде я была слишком застенчива и стеснительна. Мне бы и в голову не пришло попробовать жить за границей. Но потеря Чарли и стычка с Джейком напомнили обо всем, что случилось дома, и потребность уехать подальше только усилилась.

Я сжимаю руку Эммета и виновато улыбаюсь.

— Ты же знаешь, что я должна ехать, Эммет.

Я не дура; переезд, конечно, не исправит того, что сломано внутри меня, но я все равно хочу попробовать. То есть, должна. Прочие варианты больше недействительны.

Следующая глава