Глава 7.1. Осознание

Суть героя – даже когда не похоже, что есть свет в конце туннеля, он будет продолжать бороться, продолжать пытаться делать все правильно и исправить то, что было сделано ранее, просто потому что такова его природа.

Джосс Уидон

Изабелла

– О, черт! – выругалась Белла, когда горячий кофе пролился на шелковую блузку от Веры Вонг.

– Доброе утро? – Розали выглянула из-за угла кабинета своей подруги, по-видимому, позабавленная видом Изабеллы, яростно пытающейся очистить, насколько возможно, пятна от пролитого утреннего кофе, прежде чем он полностью испортит ее дорогую блузку.

Изабелла закатила глаза и жестом указала Розали зайти к ней в кабинет.

– Черт, нет. Я здесь с половины седьмого, пытаюсь найти какое-то преимущество в деле моего нового любимого клиента, прежде чем все мои другие дела свалятся на обочину, и я лишусь звания адвоката. – Пораженно вздохнула она.

– И почему ты так расстроилась?

– Вот поэтому, – Изабелла указала своей подруге и коллеге на конверт без опознавательных знаков. – Результаты аутопсии и свидетельство смерти пришли в конце вчерашнего дня.

– Асфиксия от удушения. Ладно. Мы знали это и раньше. Так в чем проблема?

– Проблема в том, что я обдумывала это на протяжении двух часов и не смогла найти никаких дыр. Почему это не может быть легко? Вроде: «Привет, я дыра! Посмотри на меня!» – Изабелла почти прорычала в отчаянье, а Розали засмеялась.

– За это нам и платят большие бабки. – Она просматривала бумаги на наличие неуловимых дыр в деле Эдварда Каллена, которое сейчас было настоящей тикающей бомбой для ее лучшей подруги. – Результаты крови относительно нормальны; повышенный ХГЧ… все остальное мы уже знали. (ПП: Хорионический гонадотропин (ХГЧ) – гормон, выделяемый плацентой во время беременности.)

Изабелла вздохнула и оперлась локтями на стол, задумчиво смотря на Розали.

– Вскрытие Тани не так уж беспокоит меня. Тут уже ничего не изменить, и было довольно очевидно с самого начала, в сколь печальной форме она была, не так ли? – Она подождала, пока Розали кивнет в знак согласия. – Так что это не то, что беспокоит меня. Посмотри последнюю страницу.

Розали перелистнула на последнюю страницу и изучила ее, после чего в замешательстве нахмурила лоб.

– Это образец крови Эдварда. Кажется, ничего необычного.

– Верно. Ничего необычного, кажется, нет.

Розали выгнула бровь от удивления.

– Подожди. Ты ведь не намекаешь на то, что полиция Сиэтла подпортила результаты, чтобы они подходили под их собственную легенду, нет ведь?

Изабелла пожала плечами.

– Они уже пытались провернуть что-то подобное в прошлый раз. Так почему бы не повернуть все в свою пользу и сейчас?

Колебания Розали были отчетливо написаны на ее лице.

– Испорчено, возможно. Но всегда есть место для ошибки. Например, тест сделали с опозданием. Но сознательно искажать результаты расследования, лишь бы сгенерировать хорошую реакцию у прессы? Ты притягиваешь за уши.

Изабелла откинула голову на спинку кресла и тяжело вздохнула.

– Я знаю. Я просто хватаюсь за соломинку. Ты помнишь показания Эдварда. Он сказал… – Изабелла наклонилась вперед и быстро пролистала стопку желтых юридических бумаг, прежде чем нашла нужную. – «Затем все начало становиться нечетким». Сначала головная боль, а затем и общая путанность.

Розали жевала щеку изнутри, глубоко задумавшись.

– Ладно, я поняла тебя. Очевидно, что это подозрительно. Но результаты здесь верны; нет ничего, что указывало бы на любые определяемые наркотики в крови Эдварда.

– Я знаю… и вот это меня и расстраивает. – Изабелла потерла виски пальцами.

– Ладно. Сделай перерыв и посмотри еще раз. Как дела с Эдвардом? Вы уже занимаетесь сексом и заделыванием детишек?

– Едва ли. Он горячий и холодный. В одно мгновение он вроде как оттаивает ко мне, а в следующее уже закрывается, как моллюск. Это очень раздражает.

– Два шага вперед и один назад, да?

– Именно. И это не в стиле «Противоположности притягиваются» Полы Абдул. Определенно, когда я попросила его согласиться на тест на отцовство, это не прибавило мне популярности в его глазах.

– Он отказался?

– Категорически. Практически уложил меня на лопатки в этом вопросе.

– Дай угадаю. На репутацию Тани уже брошена тень, а его сомнения касательно отцовства только еще больше очернят ее репутацию. Он должен играть мученика и отважно защищать честь своей умершей девушки, самоотверженно идя на казнь без какого-либо чувства самосохранения?

– Довольно точно.

– Чертов мужчина, – усмехнулась Розали.

– Не знаю. Мне кажется, в какой-то момент я сломала его оборону, Роуз. Я знаю, тест на отцовство не изменит обвинения в убийстве при отягчающих обстоятельствах первой степени. Но может быть, просто может быть, если Эдвард выяснит, что он не отец, это поможет делу.

– Или навредит ему. Предоставит ему чертов мотив. Ты так не думаешь?

– Но это также даст чертов мотив кому-то еще.

Розали улыбнулась.

– Умная женщина. Ладно, кто может расколоть Эдварда Каллена? Джаспер испробовал уже на нем свое гребаное искусство вуду?

– Да. Он был там со мной. Его прогнали из дома Эдварда вместе со мной. – Изабелла пожала плечами и улыбнулась Роуз.

– А что насчет его сестры? Джаспер знает ее очень хорошо, – Розали пошевелила бровями, – так что могу поспорить, он может попросить ее о паре одолжений.

– О чем ты говоришь?

– Джаспер не говорил тебе? Элис Каллен – неразделенная любовь всей его жизни. Салли для его Гарри, Роуз для его Джека.

– Нет, Джаспер не говорил мне этого. Вот почему он знаком с Эдвардом?

– Да. Они встречались давным-давно, еще до того, как ты познакомилась с нами. Хотя Джаспер не признает этого, я подозреваю, что он так и не смог забыть ее.

– Интересно. – Изабелла посмотрела на часы. – Черт. Мне пора бежать. Слушание по вождению в состоянии алкогольного опьянения в суде через тридцать минут. Счета ведь нужно оплачивать чем-то. – Она схватила свой кейс и ключи, взвизгнув, когда Розали ударила ее по попе бумагами, что были у нее в руке.

– Вот это моя девочка. Вернись с успехом, мамочка. – Она подмигнула и рассмеялась над растерянным выражением лица Беллы, а потом направилась в собственный кабинет, набирая номер.

– Сет? Это Розали Хейл. Как ты?

***

Элис

– Эдвард Энтони Мейсен Каллен! – Элис не пыталась скрыть презрение в своем голосе, пока отчитывала старшего брата. – Почему ты не сказал мне, что наорал на своего адвоката?

– Господи, Эл. Прости. Я был немного не в себе вчера. – Эдвард закатил глаза, раздраженно смотря на свою младшую сестренку, но совсем не злясь.

– И у тебя было на это право. Но это было вчера. И что это я слышала о сцене, которую ты устроил позавчера?

– Слушай, я не устраивал никаких «сцен», хорошо? Я просто… Я очертил границы, а она и Джаспер переступили через них.

– Она – это Изабелла, Эдвард. Ты, профессор английского языка, должен гнушаться чрезмерных и ненужных местоимений.

– Ты серьезно собираешься читать мне лекцию об английском языке?

– Нет. Но я собираюсь читать тебе лекцию о том, как вести себя как гребанный достойный человек. Вот о чем я спрашиваю себя иногда: как мы вообще можем быть родственниками? – разочарование Элис снова сочилось в ее словах.

– Я знаю. Я спрашиваю себя об этом каждый день. Но, Элис, ты хоть понимаешь, что они просят меня сделать? Я просто… не могу.

– Эдвард. Это тест на отцовство. И он необходим, ты так не думаешь?

– Все это только станет причиной еще большего горя, которое уже и так переживает семья Тани, а меня сделает только еще большим ублюдком. Кто я такой, чтобы сомневаться в верности моей девушки в такое время? И, для записи, я не сомневаюсь.

– Я не прошу тебя подвергать сомнению верность Тани, Эдвард…

– Точно ли? Ты просишь! Все вы просите! Разве не понимаешь? У меня нет причин для теста на отцовство, если я верю, что моя девушка была на сто процентов верна мне.

– А ты уверен, что она была верна тебе? – осмелилась подтолкнуть его Элис, зная, что была буквально единственным человеком, который мог спросить это.

– Элис… – Эдвард бросил на нее предупреждающий взгляд, но та осталась тверда, ее руки лежали на бедрах. Эдвард смотрел на нее в течение нескольких минут, прежде чем тяжело вздохнул. – Да. Я уверен, она была верна мне. У меня нет причин сомневаться.

– Эдвард! Вы ссорились как кошка с собакой! Пожалуйста, даже не пытайся сказать мне, что у вас были нормальные отношения.

– Я никогда не использовал бы эти слова, Эл. Но для нас все было хорошо. Нетрадиционные – да. Далекие от нормы – конечно. Но все было хорошо.

– Слушай, Эдвард. Я любила Таню. Правда, любила. Она была самым близким человеком, которого я когда-либо могла бы назвать сестрой, понимаешь? Но сейчас мой большой брат под судом за ее убийство, и мне жаль, но кровь не водица. Я бы поставила под вопрос и верность матери Терезы Господу в данный момент. Я отчаялась, но также верю в тебя и собираюсь сделать все, что понадобится. И меня не волнует, чью это репутацию разрушит.

Эдвард вздохнул.

– Иди сюда, – Элис вступила в его открытые объятия и прижалась к его груди. – Эл… могу я спросить тебя кое о чем?

– Конечно.

– Почему ты подталкиваешь меня?

Плечи Элис напряглись. Попалась.

– Джаспер позвал. – Ее голос получился кротким, значительно отличающимся от авторитетного тона, которым она говорила с Эдвардом всего несколько минут назад. Эдвард отстранился достаточно, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Он позвал тебя, да?

– Да. Ну, нет. То есть он не позвал меня… замуж или куда-то еще, Эдвард. Так что не стоит так уж надеяться, да и маме с папой тоже не стоит. Он просто… волнуется о тебе, Эдвард. Мы все волнуемся. И даже ты должен признать, что испытываешь греховную слабость передо мной.

– Да. Я действительно испытываю греховную слабость по отношению к тебе, и ты пользуешься ею в качестве своего преимущества, когда тебе это нужно.

– Не когда мне это нужно. Только когда она лучше всего служит моим целям. – Элис подмигнула ему. – Просто подумай об этом. Пожалуйста? Это все, о чем я прошу.

Эдвард вздохнул и кивнул.

– Хорошо. Я подумаю об этом. Но я не стану давать никаких обещаний. – Он снова вздохнул и прижал ее ближе, ласково целуя в макушку. – Теперь, говоря об использовании своих преимуществ, как насчет того, чтобы ты показала мне ущерб, который нанесла моей American Express сегодня? Она все еще действительна?

Элис улыбнулась, зная, что она эффективно умеет отвлекать, и потянула его вверх по лестнице к куче ожидающих пакетов. Она как раз заканчивала свои покупки в Nordstrom, когда Джаспер позвонил ей. Хоть Элис должна была знать лучше и не думать, что у него были какие-то другие причины для звонка, она все равно была разочарована, когда поняла цель этого звонка, но все же была благодарна за любую возможность поговорить с ним. Она долгие годы ждала хотя бы этого – случайного странного телефонного звонка. Чтобы ответить на него и позволить Джасперу потчевать ее всеми теми событиями, что произошли за обедом во вторник, о вспышке Эдварда на их предложение о тесте на отцовство. На данный момент эта тема была закрыта, если только Элис не сможет изменить его мнение. Все знали, она обладала каким-то странным влиянием на брата, и Джаспер практически умолял ее посмотреть, что она сможет сделать. Элис понадобилось немного времени, чтобы решить, как ей следует действовать, когда она выпорхнула через вращающихся дверей магазина и направилась на стоянку. Она сделает что угодно для Эдварда, но для Джаспера она сделает практически все.

– Господи, Элис, ты скупила весь магазин? – Элис пришлось прикусить губу, чтобы скрыть улыбку, пока она наблюдала, как Эдвард смотрел на бесчисленные сумки из Nordstrom, Barneys и Crate&Barrel.

– Не весь магазин. Кроме того, я фантастическая, если нужно заключить лучшие сделки. Нищий студент колледжа, знаешь же. – Элис подмигнула ему.

– Что это за хрень? – Эдвард вытащил отрезок ткани цвета индиго, встряхивая его в замешательстве.

– Это подзор.

– Что?

– Кроватный подзор. Ну, знаешь. Надеваешь это на каркас кровати, под матрац. Это придаст твоей спальне немного шарма.

– Как скажешь. – Эдвард отбросил его в сторону и принялся просматривать другие пакеты, прежде чем вытащил еще один непонятный элемент. – А это что за черт?

– Ох. Это вибрирующая мочалка. Это для, м-м, меня. Знаешь… отличный способ снять напряжение… с помощью покупок.

– Хорошо. – Эдвард вздохнул и закатил глаза, даже не желая затрагивать эту тему, осматривая трофеи торговой экскурсии своей сестры. – Ты знаешь, я понятия не имею, что делать со всем этим дерьмом.

– Вот поэтому ты и не будешь ничего делать. Смотри и поражайся, большой братец. Ох, маляры придут завтра утром.

– Маляры?

– Да. Ты будешь поражен, что сотворит новый цвет. Эта комната будет казаться совершенно другой.

Эдвард молча кивнул.

– А что насчет, м-м…

– Твой новый матрац прибудет первым делом утром в субботу. – Элис улыбнулась и плюхнулась на кровать рядом с Эдвардом, похлопывая его по колену. – Эдвард? Все будет хорошо. Я предчувствую.

Эдвард сжал ее колено в ответ.

– Спасибо тебе, Эл. Просто… спасибо тебе.

***

Эдвард

Элис суетилась по дому Эдварда еще несколько часов, устанавливая каждый странный предмет из пакетов на нужное место. То, что когда-то выглядело подавляющей и чрезмерно обременительной задачей, казалось совершенно легким, когда за дело бралась Элис.

Эдвард оставался внизу в своем кабинете большую часть времени, позволяя ей делать то, что она хотела, но, в конечном счете, понял, что приятно удивлен той трансформацией, которую увидел спустя несколько часов. Элис пообещала прийти на следующий день в обед, чтобы повесить шторы, когда краска высохнет, и заправить кровать. Эдвард не мог быть более благодарен. Полотенца, коврик в ванной и аксессуары в хозяйственной ванне были заменены, спальня и ванная комната оформлены во вдохновленные Японией цвета индиго и белую тематику, что больше соответствовало вкусам самого Эдварда. На полу спальни теперь был новый ковер, который придавал немного жизни этой противной серой спальне.

Эдвард опустился на свой ковер и прислонился к кровати, перебирая пальцами новое одеяло цвета индиго от Crate&Barrel, изучая его. Достаточно приятное. Стопка новых простыней цвета индиго лежала на полу рядом с его ногами, ожидая, когда ими заправят новую кровать, которая прибудет завтра. Эдвард вздохнул и откинул голову на матрац. Он пытался уснуть прошлые пару дней, иногда ему удавалось на несколько часов закрыть глаза, но большую часть времени мужчина сражался со сном, избегая его. Его мать прокомментировала темные круги, которые появились под его глазами, в тот день, когда пришла, чтобы навестить его, но на самом деле не было ничего, что он мог бы сделать. Эдвард не был человеком, который лечит сам себя даже во время кризиса, и понял, что в конечном итоге его ум устанет настолько, что у него не останется ни единого варианта, кроме как отдохнуть. По крайней мере, он надеялся на это.

Эдвард снова вздохнул и посмотрел на часы. Дни казались такими длинными, и в то же время такими скоротечными. Он даже не мог поверить, что Таня была мертва почти неделю, а его сердце протестовало от одной только этой мысли. Казалось, каждый день длился вечно, и конца видно не было.

У него не было никакого занятия, чтобы скоротать время. Миссис Коуп звонила ему ранее в тот день, предлагая ему взять отпуск на следующие несколько месяцев и «уделить некоторое время себе». Другими словами, университет не хотел, чтобы СМИ наматывали круги вокруг кампуса, поэтому будет лучше, если он останется дома. Однако Эдвард не мог винить их за это. Все это была одна гребаная катастрофа.

Писательство также не было вариантом в этот момент, так как никакие слова не могли проникнуть в его мозг. Эдвард понял, что посттравматический стресс и трагическая смерть в значительной мере положили конец творческой энергии, по крайней мере, на какое-то время. К тому же было сложно хоть на чем-то сосредоточиться, когда он мог слышать звуковой гул ото всех журналистов, которые толпились возле дома, просто ожидая, пока он выйдет из своей пещеры и сделает какого-то рода грандиозное заявление, или пока смогут заполучить его снимок, который пустят по всему интернету.

Находиться практически в плену собственного дома и страдать от невозможности писать, вероятно, было похлеще худшего случая его неудовлетворенности, и Эдвард понял, что ему действительно нечем заняться. За исключением размышлений. А он ненавидел размышлять, по крайней мере, прямо сейчас.

Он пытался думать о самых бессмысленных вещах, таких как различные нюансы в произношениях американского и британского английского или о бедственном положении горных львов в некоторых районах западного побережья. Но почему-то независимо от того, о чем он думал, его мысли всегда возвращались к Тане. И, конечно же, когда он думал о Тане, он думал обо всем остальном, в том числе и об Изабелле Свон.

Эдвард снова и снова в ярости бился головой о матрац. Изабелла Свон определенно будет проклятием его существования. Она впечатлила его своим острым умом и сообразительностью, и он был поражен ее способностями, когда она находилась в зале суда во время предъявления ему обвинений. Но он не смел позволить этому отразиться на его лице. Он не хотел поощрять ее, поэтому просто держал выражение своего лица пустым и пытался выглядеть настолько невпечатленным, насколько это было возможным. Благодаря годам безэмоциональности это было для него довольно легко. Она была умна, это уж точно, и хоть она не смогла уменьшить его залог, по крайней мере, она обладала достаточной уверенностью, чтобы попытаться. Деньги на самом деле не были проблемой для него, так как он инвестировал их с умом.

Конечно, самый большой нюанс – она собиралась быть его попечителем, что определенно значило, она будет в его жизни чаще, нежели обычный адвокат. Это не имело бы значения, если бы она не была столь обжигающе горячей. Он был далек от типичного мужчины, но все же прекрасно понимал, насколько потрясающей она была.

Эдвард определенно отметил это в тот первый раз, когда она вошла в комнату для допроса, хотя казалось, что прошли годы с того момента. Его глаза быстро проследили ее привлекательное тело, отметив должным образом ее тонкую, но пышную в нужных местах фигуру, с упругими бедрами и грудью, а также соблазнительно длинными ногами. Изабелла была худой, но все еще достаточно мягкой, чтобы невооруженным глазом увидеть, что она не морила себя голодом и иногда позволяла себе поблажки. Длинные волосы цвета красного дерева обрамляли маленькое лицо в форме сердца, которое демонстрировало, похоже, самые невероятные шоколадно-карие глаза, которые он когда-либо видел. Он подметил все это за пару секунд, но подобные мысли были изгнаны его стандартными, обороняющимися и, казалось бы, равнодушными мыслями. С того самого первого дня он сосредоточился на избегании зрительного контакта с ней, чтобы не поддаться соблазну вожделенно на нее глазеть.

Даже если Эдвард не замечал этого сознательно, то его член-то, безусловно, все подмечал, и он понял, что дважды изменил позу в ее присутствии. На самом деле Эдвард в первый час ее приезда к нему в дом накануне похорон заметил твердый стояк и был благодарен брюкам, пошитым на заказ, которые оставляли достаточно простора, чтобы скрыть его довольно неловкую и слишком быструю (по его мнению, по крайней мере) проблемку.

Его яростный взрыв по отношению к ней и Джасперу был спровоцирован как его эго, так и членом. К счастью, Эдвард не видел ее в день похорон Тани и ему не пришлось ходить с эрекцией на похоронах своей девушки. Он не видел ее на протяжении всех этих дней. На самом деле все оставалось довольно тихим и сегодня, и Эдвард понял, что, возможно, все просто дали ему время, чтобы прийти в себя после похорон. Несмотря на это, сегодня был один из лучших его дней. Эдвард быстро понял, что дистанцированность является ключом к спокойствию и собранности в присутствии Изабеллы Свон. Возможно, поможет даже мастурбация перед ее приходом, если возникнет необходимость, хотя ему едва ли это будет нужно, учитывая эмоциональное потрясение, которое он пережил за последние несколько дней. Он знал, что должен разобраться с этим в скором времени, однако, вероятно, она приедет сюда завтра или послезавтра. К счастью, Изабелла не станет вновь поднимать тему теста на отцовство, а вместо этого примется задавать ему другие вопросы, более нейтральные.

Эдвард громко простонал от мысли о тесте на отцовство. Он снова и снова прокручивал это в своей в голове и был полон решимости в своей вере, что ребенок принадлежал ему. Он всегда был подозрительным мужчиной по натуре, и Таня никогда не провоцировала его даже в их самые худшие моменты. Она редко работала сверхурочно в офисе, редко посещала какие-то социальные мероприятия без Эдварда. Черт, Эдвард редко оставлял ее дома, когда ему приходилось путешествовать по работе. Возможность измены никогда даже не представлялась.

Таня была сексуальным созданием, это уж точно, но и Эдвард был таким же. Только он не изменял. Так почему бы у него было право думать, что изменяла Таня? Вопрос об отцовстве только осквернил бы память о ней еще больше, а это было последним, что Эдвард хотел бы сделать. Пришел ее черед мирно отдохнуть, и Эдвард намеревался убедиться, что так и будет. Если Изабелла Свон хочет горяченького, ей придется поупрямиться… и очень сильно. Он не собирался позволить ей заполучить этот чертов тест на отцовство.

Перевод: Тео
Редактура: LanaLuna11 

Форум >>>