– Эдвард. Проснись.

Не понимая, где нахожусь, я открываю глаза. И улыбаюсь, чувствуя тепло ее тела, прижатого к моему.

– Мне пора, – шепчет она. – Уже почти пять.

Она отодвигается от меня и вылезает из-под одеяла. Приподнявшись на локте, я наблюдаю за ней в лунном свете, пока она ходит по комнате, подбирая одежду. Заметив мое бездействие, она останавливается, прижимая к себе одежду, и в темноте мне удается разобрать лишь, как она вскидывает бровь.

– Куда это ты смотришь? – спрашивает она с ноткой удивления в голосе.

– Ты самое прекрасное создание, которое я только видел, – улыбаюсь я.

– Ты такой старомодный! – смеется она.

Издав смешок, я приподнимаю край одеяла.
– Вернись в постель, – прошу я. – Хоть на пару минут.

Дойдя до края кровати, она бросает одежду. Забирается рядом со мной под одеяло, и я обнимаю ее, вдыхая ее сладкий запах.
– Ты в порядке? – бормочу я, проводя губами по ее щеке, пока не добираюсь до губ.

– Более чем. – Ее губы изгибаются в улыбке, и я обвожу их кончиком языка.

Она вздыхает и проводит пальцами по моим рукам и плечам, пока я устраиваюсь над ней.

---

– Времени в обрез, – жалуется она, когда я поворачиваю к ее дому, останавливаясь за углом. – Обычно он возвращается в половину седьмого.

Сейчас четверть седьмого.
– Мне жутко не нравится высаживать тебя здесь, – говорю я, выключая двигатель.

Я смотрю сквозь тонированные стекла машины Карлайла. Пробиваются первые рассветные лучи солнца. Я не хочу, чтобы этот день наступал, потому что он приносит с собой реальность.

Она касается моей руки.
– О чем ты думаешь?

Я поворачиваюсь к ней и вымучиваю улыбку.
– Тебе пора. Твой отец скоро вернется домой.

– Я могу тебе позвонить? Когда Ир… твоя семья возвращается?

Она не может произнести ее имя, равно как и я не могу его слышать.
– Не раньше завтрашнего дня. Позвони мне вечером, тогда и поговорим. Я обещаю.

Мои слова успокаивают ее, и она тянется для поцелуя. И хотя я не хочу отодвигаться, я вынужден это сделать, и в ее глазах тут же отражается боль.
– Я хочу, – настаиваю я. – Но мы должны быть осторожными… потом поговорим, хорошо?

Взяв ее за руку, я сжимаю ее ладонь, пока она не вышла из машины, надеясь, что это убедит ее. Я смотрю, как она торопливо идет по тротуару и исчезает за углом. Сердце ухает вниз. Я должен был подождать. Это прятанье по углам просто нелепо и умаляет то, что мы с ней разделили. Взял машину Карлайла, высадил Беллу за углом… чушь какая-то.

Я не имею права начинать с ней отношения, не расторгнув предварительно свой брак, но теперь, когда все началось, я знаю, что не могу остановиться. Я не могу быть вдали от Беллы, и как только Ирина вернется домой, я должен буду сказать ей, что нашему браку пришел конец.

Дома я снимаю белье с кровати Эммета и несу его в прачечную. Я чувствую наш с ней запах на простынях, пока несу их на первый этаж. Голову наводняют воспоминания, вызывая трепет и вместе с тем наполняя чувством вины.

Вчерашняя ссора с Ириной разозлила меня, и я воспользовался первой же возможностью сбежать. Начнем с того, что я вообще не хотел ехать к ее родителям. Я устал притворяться и, зная, что скоро этому придет конец, я испытываю облегчение. Жаль только, что придется причинить Ирине боль.

На часах нет и девяти, когда раздается звонок телефона. Я снимаю трубку, отчасти надеясь, что мне звонит Белла.

– Это я, – произносит Ирина, не дав мне возможности поздороваться. – Я собиралась позвонить вчера вечером, но решила, что сначала дам тебе остынуть… так ты остыл?

– Да, – отвечаю я, резко выдохнув. – Но нам нужно будет поговорить, когда ты вернешься.

– А сейчас ты можешь извиниться, – настаивает она.

Мне за многое нужно попросить прощения, но она ни о чем не знает. Я знаю, что она ждет моих извинений за то, что я уехал из дома ее родителей после того, как она унизила меня перед ними.

Я стискиваю зубы.
– Нет, я имею в виду, что нам нужно поговорить о нас, о том, что это не…

– Перестань! – резко перебивает она. – Ты не можешь заводить этот разговор каждый раз, когда между нами возникает небольшая ссора.

– Возвращайся сегодня, – прошу я. – Найди причину. Эсми с Карлайлом останутся там еще на одну ночь вместе с Элис. У нас будет возможность поговорить наедине.

– Я не могу все бросить, Эдвард.

– Мне нужно поговорить с тобой, Ирина. – Я упираюсь лбом в стену, крепко зажмуривая глаза. Мне приходится сдерживаться, чтобы не сказать ей все прямо сейчас. Я не могу так с ней поступить.

– Таня звонит, – нерешительно говорит она. Я слышу страх в ее голосе и знаю, что она лжет. – Мне пора. Увидимся завтра.

Она отключается, не попрощавшись, а я остаюсь наедине со щелчком в трубке и с чувством чистейшего отчаяния внутри. Я думаю, не поехать ли мне сегодня в Сиэтл, но мне совсем не нравится мысль о том, чтобы рассказать ей обо всем в доме, полном ее гостей и членов семьи. Я могу, по крайней мере, подождать, пока дом окажется в нашем распоряжении, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

Телефон звонит снова, и я чуть не роняю его.
– Алло?

– У тебя все хорошо?

Заботливый голос Эсми подрывает мою уверенность. Она единственная, помимо Беллы, знает о моих сомнениях. Она хочет, чтобы я боролся за свой брак, что я не могу заставить себя сделать, но сначала я должен сказать Ирине. Поэтому я лгу, говоря ей, что у меня все в порядке.

– Мы можем поговорить завтра, когда я вернусь домой, не принимай скоропалительных решений, – настаивает она. – Помни, о чем мы с тобой говорили.

Я и тогда все так же сомневался, но не говорю ей об этом. Шлюзы открыты, и я сомневаюсь, что смогу остановить поток. Я прекрасно знаю обо всех обещаниях, которые давал, но лишь одно я хочу сдержать. «Я все сделаю правильно, Белла». Каким бы ужасным человеком меня это ни делало, она все, чего я хочу.

Мне нужно перестать притворяться и освободить нас от этого фарса. Меня не волнует моя карьера. Не волнует роль идеального сына человека, который никогда меня не полюбит. Мне не нужно их одобрение. Мне нужно лишь то, что есть во мне… что только Белла заметила. Что только она принимает.

Через некоторое время звонит Белла. Ее голос звучит устало, она ждет, что я разочарую ее.

Отбросив осторожность в сторону в отчаянной попытке дать ей понять, что я погряз в этом, я прошу ее приехать.
– Возьми чертов грузовик, плевать что, только приезжай.

Ее грузовик гремит по подъездной аллее, и я спускаюсь с крыльца, чтобы встретить ее. В этом нет никакого смысла, но все равно это то, чего я хочу, именно то, что мне нужно.

Она мчится ко мне, я раскрываю объятья, и она бросается в них.

– Я думала…

– Ш-ш-ш, – перебиваю я, поднимая ее на руки.

На этот раз нет ни простыней, ни одежды, никаких барьеров. Я с восторгом погружаюсь в нее, мое сердце поет, горло горит от отчаяния. Ругательства, нетерпение, любовь, желание. Все это сливается в бомбу замедленного действия.

Я покрываю ее лицо поцелуями, касаюсь языком век, линии челюсти, висков. Ее сердце дико колотится, и меня захватывает необходимость заверить ее, защитить от потока неприятностей, которые непременно последуют.

– Ты идеальна, – говорю ей я.

Она улыбается мне.
– Ты тоже.

Я жадно целую ее и, собрав ее одежду с пола, протягиваю ее ей.
– Поговорим за ланчем.

На кухне я выливаю яйца и кидаю бекон на сковороду, когда вдруг слышу звук приближающихся шагов.

– Я могу помочь? – спрашивает она, обнимая меня за поясницу.

– Я готовлю омлет, – говорю я.

Я слышу свист и хлопок открываемой двери холодильника.
– Я приготовлю салат, – говорит она, а потом, обернувшись, добавляет. – Мне без бекона, помнишь?

Я выругиваюсь в полголоса. Обычно я хорошо помню мелочи, но не сегодня.

Она накрыла на стол, и все кажется таким аномально нормальным, когда я выкладываю ее порцию омлета на тарелку. Он кладет себе салат, садится и задвигает стул. А потом пристально смотри на меня.

– Я не жалею об этом, – признаюсь я, заметив тревогу в ее глазах. – Я должен был… но… ты была совершенна… мы были совершенны.

Я чувствую себя дураком, повторяясь. Не могу подобрать слов, чтобы адекватно описать свои чувства.

Ее щеки заливает румянец, а уголки губ приподнимаются вверх.
– Были, – соглашается она.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она слегка краснеет.
– Немного напряжена и… чувствительна, но это ерунда.

Я имел в виду не физическое состояние, но было эгоистично с моей стороны не подумать об этом.
– Прости, – искренне извиняюсь я. – Я должен был подумать об этом.

– Все нормально! – настаивает она, подчерпывая полную вилку омлета и отправляя ее в рот.

Взглядом я слежу за ее движениями, за тем, как шевелятся ее губы, тут же меня отвлекая. Но затем я сосредотачиваюсь снова и продолжаю.
– Мне нужно сказать Ирине, что… – я замолкаю, все еще скованный чувством, будто не должен говорить Белле того, чего не сказал своей жене.

– И это главное для меня, Эдвард, – говорит она, беря мои ладони в свои; еда окончательно позабыта. – Я твоя. Ты все, чего я хочу. Я буду ждать тебя. Просто пообещай, что хочешь меня. Пообещай, что ты искренен, когда говоришь, что любишь меня.

В мгновение ока я огибаю стол и встаю перед ней на колени.
– Белла, я не могу выразить свои чувства к тебе. Но я знаю, что это правильно. Я хочу быть именно с тобой. Мне лишь нужно сказать Ирине, что все кончено. Я люблю тебя, милая. Я больше не могу это отрицать. – Я беру ее за руки. – Я обещаю, мы будем вместе. Я все скажу ей, как только они вернутся завтра. Я больше не могу так жить, Белла. Я не подведу тебя.

Она проводит ладонями по моему лицу и улыбается.
– О большем и не прошу.

Я притягиваю ее к себе, и она крепко обнимает меня.
– Вот только мне бы хотелось, чтобы нам не пришлось причинять кому-то боль. – Ее голос звучит приглушенно. – Я тоже чувствую себя виноватой, Эдвард. Я не могу бороться со своими чувствами к тебе, но мне ненавистна мысль о том, что в итоге будут разбиты сердца. Элис будет… – ее голос срывается.

Усаживаясь на стоящий рядом стул, держа ее ладони в своих, я смотрю ей в глаза.
– Вот поэтому я и не могу снова быть с тобой, пока не расстанусь с Ириной. Пока не пройдет немного времени. – Ее глаза широко распахиваются. – Это будет дурно выглядеть, – объясняю я. – И не только в глазах членов моей семьи. Я врач… Как-то раз был и твоим врачом. Если узнают, что мы завязали отношения еще до того, как был расторгнут мой брак, люди, вполне вероятно, захотят подкинуть нам проблем, они не поймут.

– Но мне уже восемнадцать, а это было больше года назад. Теперь ты не мой врач, – возражает она.

– Все вокруг не делится на черное и белое, Белла. Люди болтают, им нравится разворачивать скандалы, – я приподнимаю ее подбородок. – Я не стыжусь своих чувств к тебе. Я лишь не хочу сделать что-то, что даст людям повод опорочить их. Я не хочу, чтобы кто-нибудь причинил тебе боль. Поэтому будет проще, если мы подождем немного, прежде чем предать все огласке.

– Значит, мы вообще не можем видеться?

– Не наедине, – с сожалением отвечаю я.

Она встает со стула. Опускает руки мне на бедра и разводит их. Встав между ними, она наклоняется, чтобы ее губы оказались прямо возле моего уха.
– Давай проведем оставшуюся часть дня в постели. Я хочу запомнить каждую мелочь… чтобы я могла ждать.

– Мелочь? – я вскидываю брови в притворном оскорблении.

Она заливается очаровательным румянцем.

Помня о ее физическом состоянии, я предлагаю вместо этого устроиться на диване.
– У меня есть четыре серии «Секретных материалов», мы могли бы их посмотреть. Я не мог смотреть их без тебя, – говорю я, имея в виду наше еженедельное времяпрепровождение.

Вот уже больше полугода мы каждую неделю вместе смотрим «Секретные материалы». Она приезжает в гости к Элис, но по четвергам ночью мы смотрим сериал. Никому в доме он больше не нравится, но Элис обычно устраивается в кресле-качалке и рисует, пока мы с Беллой его смотрим. Все началось, когда Элис с Беллой как-то ночью пришли в гостиную, когда я его смотрел. Белла была в восторге и спросила, нельзя ли ей посмотреть со мной, видимо, когда она была младше, она смотрела его тайком от матери. Иногда мы даже натыкались на повторы старых серий, которые были гораздо лучше новых.

В последнее время некоторые эпизоды были просто смешными, мы часто хохотали вместе над сериалом, из-за которого когда-то здорово спорили.

Она улыбается мне.
– Я тоже не могла его смотреть, – признается она.

---

Я знаю, что было рисковано оставлять вчера Беллу в доме, но Эсми позвонила после ланча, чтобы узнать, как у меня идут дела. Она сообщила, что они возвращаются сегодня, как и планировали, и попыталась подготовить к тому, что Карлайл был в ярости. Представляю, что нынешняя его ярость – ничто по сравнению с тем, что будет после того, как я поговорю с Ириной.

В итоге мы с Беллой снова оказались в кровати Эммета, болтая и занимаясь любовью. Мы нерешительно поговорили о нашем будущем. Говорили о том, чтобы уехать из Форкса. Белла подала заявления в несколько колледжей, а я перееду куда угодно, чтобы быть с ней. Я не сказал ей, что подумывал бросить медицину. Увидев, как счастлив Эммет, получая высшее образование в бизнесе, я наконец решил подвести итоги и быть честным с собой. Я никогда не хотел быть врачом… Я до сих пор не знаю, чем хочу заниматься, но такие шероховатости можно сгладить по ходу дела.

Пока я во второй раз за выходные убираю кровать Эммета, у меня сводит живот, и я чувствую, будто мне грудь проткнули раскаленной кочергой. В голове кружатся мысли о том, что я должен сказать Ирине, но я даже не знаю, с чего начну. Теперь, когда Белла ушла, чувство вины пожирает меня изнутри, и я не могу дождаться, когда же покончу с этим, но это тоже вызывает во мне чувство вины, и не в последнюю очередь от того, какую боль я причиню Ирине.

Звонит телефон, и я мчусь вниз, чтобы ответить.

– Эдвард, это я. – Не знаю, чьего звонка я ждал, но точно не Ирины.

Я поглядываю на часы; она должна приехать домой в течение часа.
– Где ты? – спрашиваю я, слыша громкоговоритель на заднем плане.

– Я в аэропорту, – отвечает она.

– В аэропорту? Почему… я думал, ты едешь домой? – В голове начинают вырисовываться возможные причины, может быть, она бросает меня?

– Утром позвонил Питер. Кейт прописан постельный режим, их беспокоит предэклампсия.* Ей нужна моя помощь с близнецами… Питеру нужно работать. Мама не может поехать, потому что ей ни за что не справиться с близнецами, а просить Таню поехать было бы несправедливо, потому что они с Гарреттом только что поженились, поэтому поехать должна я.
(*Прим. пер.: поздний токсикоз беременных).

Беременность близнецами у Кейт прошла нелегко; пришлось стимулировать ранние роды, потому что не удавалось стабилизировать ее кровяное давление.
– Она в порядке? – спрашиваю я.

– Это лишь мера предосторожности, но она очень переживает.

– Разве тебе не нужно заехать и взять вещи из дома? – спрашиваю я в отчаянии.

– Я могу одолжить вещи у Кейт. Будет проще, если я полечу прямо отсюда, вместо того, чтобы возвращаться домой, а потом опять ехать в Сиэтл, – возражает она.

И хотя я беспокоюсь за ее сестру и ее ребенка, я не могу сдержать волну разочарования, прокатившуюся по мне.
– Ирина, я… – Но я не могу сказать ей сейчас, не в тот момент, когда она едет, чтобы побыть с сестрой.

– Объявляют посадку на мой рейс, – вдруг говорит она. – Позвоню, когда буду на месте. Пока.

Я в расстройстве бросаю трубку, и она ударяется о стол, а потом падает на пол.
– Блядь! – кричу я, меряя комнату шагами.

Что мне теперь делать? Кто знает, как долго она пробудет в Калифорнии. Более неподходящего времени быть не могло. Я напрягаю мозги в поисках решения, но в голове пусто. Я не могу уйти с работы, чтобы полететь за ней, но даже если бы мог, я не могу отправиться туда и устроить сцену прямо у Кейт и Питера на пороге. Это им уж точно ни к чему, и Ирина не заслуживает такого скандала на глазах у ее семьи.

А еще я убедился, что Ирина избегает меня. Возможно, она знает, что грядет.

И словно мой день не мог стать еще хуже, я слышу, как открывается парадная дверь, и раздается голос Карлайла. Он начинает ворчать, не успев даже войти в комнату.

Он влетает в гостиную, сердито глядя на меня. Разглагольствует о том, как ужасно я поступил, оставив Ирину одну на все выходные. Я сдерживаюсь оттого, чтобы отметить, что она была с семьей. Он ведет себя так, будто я бросил ее в доме, полном монстров. Хотя, если подумать о некоторых членах ее семьи, он не так уж далек от правды.

Он сетует, что в довершение ко всему, «бедная девочка» вынуждена помогать сестре. Отсутствие Эсми и Элис кажется мне подозрительным, но когда я интересуюсь, где они, он снова срывается.

– Тебя больше должно заботить, куда уехала твоя жена, – огрызается он.

Я встаю, сердито глядя на него. С меня достаточно.
– Я знаю, где моя жена, – ору я. – Я только что разговаривал с ней по телефону.

– Я удивлен, что она вообще тебе позвонила. Ты обращался с ней как с дерьмом в эти выходные, – обвиняет он.

Ты и половины всего не знаешь!

– Я не знаю, почему она чуть что бежит к тебе, но она не имеет на это никакого права. А ты не имеешь права вмешиваться в мои дела! – кричу я.

Но на слове «дела»* весь воздух вылетает из моих легких. Я сажусь обратно, тяжело вздыхая.
(Прим. пер.: в оригинале – affair, переводится и как «дело», и как «интрижка, роман»).

– Слушай, просто оставь это, – говорю я, понижая голос. – Это касается только нас с Ириной.

Он встает, смотрит на меня со злостью и, резко развернувшись, выходит из комнаты.

Я вскидываю голову, слыша тихие шаги, и вижу, как ко мне идет Эсми. Мне тяжело смотреть на ее сочувственное выражение ее лица. Я отвожу взгляд, говоря, что не хочу разговаривать. Я не могу выносить мысль о том, как она говорит мне, что мои чувства – результат пятилетнего кризиса, и что пара сеансов у психотерапевта в мгновение ока наладят наши отношения.

– Я поеду к Белле.

Я поднимаю голову, слыша голос Элис, но она обращается к Эсми, а не ко мне.

– Но мы же только что вернулись, – возражает Эсми.

– Ну, я могла бы пригласить ее к нам, но ты же знаешь, что скажет папа, – фыркает Элис.

– Оставь своего отца мне, – настаивает Эсми, нежно улыбаясь. – Пригласи ее. Он несправедлив к тебе и к Белле. Ты допустила глупую ошибку на свадьбе, и она уже извинилась, ему пора успокоиться.

Элис подскакивает к ней и целует Эсми в щеку.
– Спасибо, мам.

В груди щемит, когда она мчится к телефону. Я смотрю на Эсми, глядящую Элис вслед.

– Знаешь, Карлайл был слишком жесток с этой девочкой. Не знаю, что он имеет против нее, – размышляет она. – Она может быть милой, когда хочет, и она хороший друг Элис, чтобы он ни говорил.

Во рту все пересыхает. Из всех дней именно сегодня Эсми решает встать на сторону Беллы.
____________________
Теперь ситуация выглядит немного иначе: оказывается, роман с Беллой не был простой интрижкой на стороне, и всю ситуацию осложняло поведение Ирины и отношение Карлайла, которые не давали Эду все сделать правильно. В лагере-Э прибавление?) Очень жду всех на форуме!!!

ФОРУМ

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1210-9