Я просыпаюсь под звук посвистывания, доносящийся в комнату. Он мелодичен и весел. Я машинально тянусь рукой через кровать, но нащупываю лишь остывшую пустую простыню. Обрывки сна, который я уже позабыла, окончательно развеиваются, и я сажусь, потирая глаза. И улыбаюсь. Это Эдвард насвистывает.

Воспоминания о вчерашней ночи врываются в подсознание: крики, занятия любовью, разговоры, сон в его объятьях. Я жду, что в душе снова обоснуется тревога, но ее нет, я чувствую только глубокое облегчение… и теплую волну счастья, разлившуюся внутри. Губы растягиваются в легкой улыбке, когда я встаю с кровати, чтобы пойти в ванную. Я широко улыбаюсь при виде корсета, все еще свисающего с крючка для полотенец.

Я провожу пальцем по зубной щетке, стоящей в стаканчике рядом со щеткой Эдварда и начинаю смаковать мысль о том, чтобы жить с ним, – быть с ним каждый день. Однажды это было моей мечтой, в осуществлении которой я не сомневалась, и мне потребовалось много времени, чтобы примириться с тем, что моя мечта обернулась кошмаром. И предвкушение того, что теперь она осуществляется, будоражит.

Все так же глядя на щетку, я умываюсь и мою руки, и ловлю себя на мысли, что жалею о напрасно растраченном времени. Но отгоняю эти мысли прочь и берусь за щетку. Когда я заканчиваю, все тревоги позабыты, и мне попросту не терпится вернуться к Эдварду.

Поняв вдруг, что у меня нет одежды в комнате Эдварда, я оборачиваю вокруг себя полотенце, чтобы сбегать в свою комнату за халатом, но когда я выхожу из ванной, Эдвард уже стоит посреди комнаты с подносом в руках. На нем пара домашних серых штанов, опасно низко сидящих на бедрах. Мой взгляд сосредотачивается на манящей дорожке волос, скрывающейся за поясом. Он прокашливается, и я поднимаю глаза, встречаясь с его знающим взглядом.

– Доброе утро, – говорит он, широко улыбаясь. У него под глазами едва заметные темные круги, и волосы его растрепаны, но он не выглядит и отчасти таким же заспанным, как я.

– Я приготовил завтрак. – Он ставит поднос на прикроватный столик и идет ко мне. Его пальцы поигрывают с узлом на полотенце, где я подоткнула его, чтобы оно не сваливалось, а сам он проводит губами по моим и захватывает верхнюю между своих губ. Он проводит рукой по моей спине, и я подхожу ближе, вдыхая его чистый, отдающий мылом запах. Поцелуй скоротечен, но я все равно испытываю легкое головокружение, когда он отступает назад и чмокает меня в кончик носа. – Может, вернешься в постель? Я схожу за кофе, пока все не остыло.

Я использую эту возможность, чтобы сбегать за халатом и, закутавшись в него, забираюсь в кровать. Он возвращается с кружками кофе, отставляет их на столик и ставит поднос мне на ноги. Я придерживаю поднос руками, пока Эдвард забирается рядом со мной. Я чувствую тепло его тела, пока он устраивается и прижимается ко мне.

– Только одна тарелка? – спрашиваю я, глядя на содержимое подноса, на котором стоит тарелка с яичницей на тосте и два стакана апельсинового сока.

– Я уже перекусил тостами, – отвечает он, поднося стакан с соком к губам и делая глоток.

Я благодарно улыбаюсь ему.

– Спасибо, но ты не обязан был это делать.

– Знаю, – отвечает он, касаясь губами моего виска. – Но я хотел.

В итоге я скармливаю ему половину яичницы, и пока мы едим, он говорит, что звонил Эммету, чтобы узнать, как там Джейкоб. По словам Эммета, Джейк здорово повеселился, спал как младенец и проснулся слишком рано. Последний момент удивляет меня, потому что Джейкоб рано не встает.

Я откладываю приборы на тарелку.

– Я быстренько приму душ, и можем ехать за ним. Надо взять ему сменную одежду.

Эдвард забирает поднос у меня с колен и отставляет его на столик. Он снял штаны перед тем, как вернуться в кровать, и теперь сидит в одних боксерах. Несмотря на тему нашего разговора, я не могу отвести глаз от его обнаженной спины, а потом и от мускулистых бедер. Мое либидо – словно монстр, внезапно очнувшийся и не поддающийся контролю.

– Роуз сказала, что выстирала его рубашку и белье, и он все равно хочет надеть свой костюм, – говорит он с улыбкой, и я чуть краснею, оттого что снова попалась за разглядыванием его тела. – С Джейкобом я тоже поговорил, и он спросил, можно ли ему остаться и позавтракать с ними. Думаю, ему нравится внимание, которым они его одаривают.

– Сколько сейчас времени? – спрашиваю я, наклоняясь вперед в попытке посмотреть на часы.

– Почти десять.

Меня не удивляет, что уже так много времени. В конце концов, мы не спали полночи. Я беру кружку с кофе со столика и обхватываю ее ладонями. Откинувшись на подушки, я делаю глоток, решив насладиться редкой возможностью расслабиться с утра. Кофе выплескивается из кружки, когда Эдвард возвращается в кровать, но я успеваю подхватить капли ладонями, а он, извинившись, подносит мою руку к губам, чтобы слизать их.

– Уже встаю, только допью кофе, – говорю я, с восторгом наблюдая, как его язык скользит по моей ладони. – Просто приятно насладиться этим утром с тобой, – говорю я со вздохом.

Он смотрит на меня с нежностью.

– Так и есть. – Его глаза горят возбуждением, когда он забирает кружку у меня из рук и ставит рядом со своей. Повернувшись ко мне снова, он притягивает меня в объятья. Его поцелуй разжигает пламя, которое до этого момента все утро тихо тлело внизу моего живота.

Он проводит кончиками пальцев вдоль моей челюсти, затем скользит ладонью вдоль шеи и груди, пока не касается узла на поясе халата. Опустив взгляд, я вижу, как его пальцы расправляются с узлом и распахивают халат.

– Ты самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел, Белла, – шепчет он, глядя на мое тело.

Он обхватывает мои груди ладонями, вызывая у меня резкий стон, когда касается пальцами сосков. Мельком взглянув мне в глаза, он опускает голову и обхватывает сосок губами. Его горячий язык кружит и кружит, а легкое посасывание снова заставляет меня стонать. Пальцы тонут в его волосах, а мой взгляд прикован к его языку и губам, пирующим на моей груди.

Мои руки опускаются ниже, обводя твердые мышцы его спины. Он выпускает мою грудь изо рта с влажным хлопком и, подняв голову, тянется к моим губам.

– Я хочу тебя, малышка, – бормочет он мне в губы.

Охваченная желанием, я отталкиваю его на спину и сажусь сверху, упершись коленями по обеим сторонам его бедер. Он тянется и сжимает мои груди, встретившись со мной взглядом. Я смотрю на него и вижу в отражении его глаз все, что когда-либо хотела от него. Он моргает, опустив веки от страсти.

– Поцелуй меня, – велит он.

Я проталкиваю язык в его рот, он опускает руку вдоль моего тела и между моих ног. Мы одновременно стонем, когда он ощущает, насколько я уже мокрая. Оторвав свои голодные губы от его губ, я тянусь к ящику, не беспокоясь о бесцеремонности, и нащупываю там коробку с презервативами. Я вытряхиваю содержимое на кровать, и когда мои зубы вонзаются в фольгу, он вводит в меня два пальца.

– Господи, – стону я. – Чуть не прокусила презерватив. – Мои слова звучат сдавленно, потому что его пальцы медленно ласкают меня изнутри, сгибаясь как раз в правильном месте.

Он убирает руку и, упершись ногами в матрас для равновесия, откидывается на подушки. Вид его эрекции, покоящейся на животе, ослепителен: он длинный, толстый, гордо вздымающийся. Во рту пересыхает, когда Эдвард придерживает его пальцами у основания и приподнимает, чтобы я могла надеть презерватив.

Я раскатываю презерватив, чувствуя пальцами мягкую, горячую кожу. Смотрю ему в лицо, являющее собой картину чистого возбуждения.

– Иди сюда, – шепчет он, сжимая мои бедра сильными, уверенными пальцами.

Придерживая член у основания, я приподнимаюсь над ним и, поддерживая зрительный контакт, опускаюсь. Комнату наполняют страстные стоны, когда он полностью оказывается во мне. Он водит руками по моим бокам, веля наклониться, обхватывает пальцами за плечи и тянется поцеловать меня. Подав бедрами назад, он прижимается губами к моему уху.

– Скачи на мне, детка.

И после этих трех слов он осторожно сажает меня прямо, выводя ладонями круги на моей шеи, груди и животе, а потом снова сжимает бедра. Я удерживаю равновесие, упершись ладонями ему в грудь, поднимаю и опускаю бедра в сильном уверенном ритме.

– О да, вот так, наклони бедра, – велит он, помогая мне наклониться под нужным углом при движении вниз. Внутри меня закипает удовольствие, несется по венам, пробирается вдоль спины и вырывается сквозь губы тихими стонами. Дыхание перехватывает, когда он приподнимается и берет в рот мою грудь, подпрыгивающую у его лица.

– Ты так хороша, – стонет он снова и снова между влажными поцелуями. Он обхватывает пальцами мою шею и тянет меня к себе для страстного поцелуя. Языком с силой размыкая мои губы, он начинает приподнимать бедра, подхватывая мой ритм.

Мои пальцы сжимают пряди его волос, я скачу на нем все сильнее, а он снова утыкается лицом мне в грудь и начинает покусывать кожу. Сила его толчков усиливается, и я чувствую, как руками он направляет мои бедра, двигаясь во мне с нарастающей силой.

С каждым мощным движением его бедер из моего горла вырываются громкие стоны. Внутри начинает распространяться жар, растекаться из живота в грудь. Когда он грубо прикусывает зубами мой сосок, плотину прорывает, и из моей груди вырывается визг удовольствия, а внутренние мышцы сжимаются в спазме.

– О да! – кричит он, совершая быстрые движения. Его кожа соприкасается с моей со шлепком, когда его толчки становятся совершенно дикими в преддверии оргазма.

Он тяжело дышит, уткнувшись в мою покрывшуюся испариной кожу, кончая во мне. Последние всплески оргазма утихают, пока я прижимаю его к себе, мягко целуя его волосы.

Мы прижимаемся друг к другу, губы к губам, грудь к груди, бедра к бедрам. С большой неохотой я наконец падаю на бок и смотрю, подперев голову рукой, как он идет в ванную. Когда он возвращается, я так и лежу голая со скомканными в ногах одеялами.

– Ты потрясающая, – говорит он, уткнувшись мне в шею. Он с жадностью рассматривает каждую черту моего лица, заправляя волосы мне за уши. – Хочешь что-нибудь? Воды? – он целует меня в губы, и выражение его лица становится игривым. – Еще один оргазм?

Я хихикаю, когда он прикусывает мою нижнюю губу, широко улыбаясь.

– Ух ты, да у кого-то раздутая самооценка.

– В каком месте? – уточняет он.

– Ох, не хреней, – прежде чем я успеваю закончить предложение, мы оба громко хохочем.

Когда смех успокаивается, Эдвард переворачивается на бок, повторяя мою позу, и смотрит на меня с упоением.

– Мне нравится, – говорит он, гладя меня по волосам. – Что ты здесь со мной… в конце концов.

Я смотрю в его лицо, которое сегодня выглядит совершенно иначе. Есть в нем какой-то отблеск счастья, который я не наблюдала прежде. Это заставляет меня задуматься, как он мог вести такую одинокую жизнь эти десять лет.

– Тебе совсем не нужна была женщина в жизни, да? – спрашиваю я.

Уголки его губ опускаются, а между бровей залегает складка. Он смотрит на меня грустными глазами.

– Да, у меня есть… ты. Но я так много времени провел, борясь с этим.

– Я не о взаимных упреках, потому что, – видит Бог, – я должна была связаться с тобой… но неужели ты никогда не думал найти меня, потом? – тихо спрашиваю я.

Он поджимает губы, и на его лице отражается сожаление.

Я касаюсь пальцами складки между его бровей, чтобы разгладить ее.

– Я просто хочу знать, каково было тебе.

Он переворачивается на спину и садится, упершись локтями в согнутые колени. Я приподнимаю подушки и ложусь спиной к изголовью. Он наклоняется вперед и потирает лицо руками, прежде чем посмотреть на меня через плечо.

– Я не знаю, как говорить обо всем этом и не показаться холодным, бесчувственным мудаком, потому что на самом-то деле, им я и был.

Я подтягиваю простыню к груди, а он откидывается обратно на подушки и берет меня за руку. Я сжимаю его ладонь, и он, грустно улыбнувшись, обнимает меня за плечи. Он теребит мои волосы и целует меня в макушку, когда я кладу голову ему на плечо.

– После того, как Чарли сообщил мне, что ты поступила в колледж и встретила «ровесника», внутренний инстинкт велел мне продолжить искать тебя. Я думал, что если увижу тебя еще раз, то смогу убедить, как сожалею обо всем, и все исправить. Но всякий раз, когда я думал о нескольких прошедших месяцах и о том, как ужасно я с тобой поступил, я просто не видел ни единого шанса, что ты сможешь меня простить. Я, в самом деле, думал о том, какой будет твоя жизнь. Думал о том, как ты наслаждаешься учебой в колледже и делаешь все то, что мог делать я, когда был моложе. С какой бы стороны я ни посмотрел на ситуацию, я не мог даже представить, чтобы ты захотела связать свою жизнь с тем, кто причинил тебе такую боль, а сама ты при этом видела и другую жизнь.

Я кладу ладонь на его грудь и чувствую ритмичное биение сердца.

– Я любила тебя. Это была единственная причина тому, почему мне было необходимо быть с тобой.

Он вздыхает и снова целует меня в макушку.

– Я должен был поверить в это.

– Почему же не поверил?

Он приподнимает мое лицо за подбородок, чтобы я посмотрела на него.

– Я не стану говорить об Ирине, если ты этого не хочешь, но я не смогу объяснить, что творилось в моей голове, если не скажу.

Я притягиваю его к себе и целую в губы. Пусть мы только что занимались любовью, я все равно хочу услышать это. Я хочу вернуть былую открытость, которая была у нас в начале, когда мы только влюбились друг в друга.

– Я хочу услышать все, – уверяю я.

Он выглядит обеспокоенным, но кивает. Я опускаю голову обратно ему на плечо, глядя, как сплетаются наши руки у него на коленях.

– Мои отношения с Ириной никогда не были такими, как с тобой. В этом я всегда был с тобой честен. С ней я никогда не чувствовал такой искры, этого всепоглощающего чувства – любить и быть любимым. Я скорее поддавался внешнему влиянию. Тому, как Карлайл гордился мной за то, что я нашел женщину такого «калибра», – он тихонько фыркает. – У меня и не бывало настоящих отношений. Я встречался с парой девушек в колледже, да и все на этом. С Ириной все было несколько иначе, и я тогда придал этому излишне много значения. Я довольно быстро понял, что мне не следовало на ней жениться, но я подумал, что, возможно, со временем, когда у нас появится свой дом, станет лучше. Я был несчастлив во всех сферах своей жизни, но, казалось, Ирина была счастлива, моя семья была счастлива… Наверное, я надеялся, что однажды и я нагоню их, потому что этого я хотел с того дня, как они усыновили меня – чувствовать, что я один из них. Потом я встретил тебя, и ощутил с тобой связь, какую не ощущал еще ни с кем.

Он сжимает мое плечо и издает тихий смешок.

– Я тут, конечно, не о нашей первой встрече.

Тут и я не могу сдержать смешка.

– Боже, я помню. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда объявили, что мазок будет брать доктор Каллен. Я думала, речь шла об отце Элис… а когда я уже собралась уходить, вошел ты. Мне было слишком стыдно признаваться тебе, что я подруга Элис. Помнишь, когда она впервые привела меня на обед после того случая?

Он смеется.

– Я и смотреть на тебя не мог. Тебе, правда, стоило сказать мне, что ты ее подруга.

– Да я даже говорить не могла. До того мне было стыдно, – возражаю я, хлопая его по груди. – Но забавно, потому что после того вечера, когда узнала тебя, я больше никогда не вспоминала о том случае. Будто ты был просто Эдвардом, а тот доктор – совершенно другим человеком.

– Мы уходим от темы, – замечает он, и я чувствую, как он улыбается, прижавшись к моей макушке. И так же чувствую, как улыбка быстро угасает, как только он подытоживает: – В общем, я узнал разницу между настоящей любовью и очарованием мыслью об отношениях.

Я смотрю на него с любопытством.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нравилось, что моя семья гордилось мной, и какое-то время мне казалось, что я что-то делаю правильно. Я наконец-то стал достойным членом семьи, в которую пытался вписаться всю свою жизнь. Когда я влюбился в тебя, все было по-настоящему. И проводить с тобой время было удивительно. Я нашел того, кто понимал меня, и кого я понимал в ответ. Я мог рассказать тебе обо всех мелочах, в которых сам себе едва признавался, и я видел, что ты росла с теми же ужасными чувствами, что и я.

– И все равно ты ушел от этого, – печально заключаю я.

– Я знаю и никогда не смогу толком выразить, как я об этом жалею, – признается он.

Мы чуть крепче сжимаем пальцы друг друга.

– Мне не нужны извинения, Эдвард. Мы движемся дальше, но, наверное, мне все еще нужно знать почему… почему тебе меня было недостаточно.

– Мне тебя было более чем достаточно, просто я упустил это из виду. Ты должна поверить, Белла. И должна понять, что ничто из этого не произошло потому, что ты недотягивала… это я недотягивал.

– Но ты не верил в мои чувства к тебе, – напомнила я.

– Я боялся, что был для тебя вроде Ирины, – брякает он. – Что ты увлеклась самой идеей отношений со мной, и однажды встретишь кого-то еще и поймешь, что меня не любила вовсе… Я знаю, это звучит дико… но в то время мне казалось логичным. В водовороте происходивших событий, и при том, как все вокруг твердили мне, какой я дурак, и как ты молода, я по глупости упустил из виду то, что было у нас. Я начал смотреть на ситуацию со стороны, а должен был сосредоточиться на настоящем… на том, что знал… что только мы с тобой понимали.

Сердце наливается тяжестью, но как мазохист, я прошу большего.

– Расскажи мне о дне, когда наша интрижка раскрылась. – Живот слегка сводит от боли, когда на первый план выходят мои собственные воспоминания о том дне.

Он резко выдыхает.

– Белла…

– Пожалуйста, – прошу я.

Все его тело напрягается, когда он начинает. Он проводит пальцем по костяшкам моих пальцев, и я слышу, как тихое биение его сердца становится сильнее под моей щекой.

– Я много раз думал о том дне. Когда я думаю о том, как все началось… – Он замолкает и прижимает меня ближе. – Я помню, с каким воодушевлением я ехал в Порт-Анджелес забирать ее из аэропорта. Наконец у меня появился шанс поговорить с ней. Я мог думать лишь о том, что она окажется со мной в машине, и ей будет не уйти от разговора. Наконец я мог сказать ей все. Я был в ужасе, когда по приезде обнаружил, что она прилетела с матерью. Ирина была очень умна. Она давно знала, почему мне так не терпелось встретиться с ней лично. Она знала, что я хочу порвать с ней, и тянула время. Боже, иногда я так злюсь на себя, когда думаю о том, что так легко позволил ей манипулировать мной. – Он морщится и отворачивается от меня. – Так или иначе, в машине я ей сказать не мог, но с меня было достаточно, поэтому я решил, что как только мы приедем домой, я уведу ее в комнату и скажу ей.

– Что случилось, когда вы приехали домой?

– Там уже стояла брань. Видимо, Карлайл услышал вашу с Элис ссору по телефону. Элис отрицала, что это имеет какое-то отношение ко мне, но потом позвонила миссис Стенли и рассказала Карлайлу все, что Джессика говорила о нас. Мы услышали их крики и ругань еще от подъезда к дому. Стало сразу понятно, о чем они ругаются, и когда мы вошли в дом, все замолчали и уставились на меня. Ирина спросила, правда ли все это, и хотя я не так хотел рассказать ей обо всем, я сразу же признался. Ее мать влепила мне пощечину, и ад разверзся. Все снова начали кричать и ругаться, а потом Ирина закричала, что беременна. – Он замолкает и сглатывает. – В тот момент у меня кровь похолодела в жилах. Этого я никак не ожидал.

– Я не понимаю, почему она ждала с этой новостью. Ей же совсем незачем было избегать тебя… она могла сказать раньше. – Я чувствую, как горечь подступает к горлу. – И тогда ты мог прекратить нашу связь, и никто бы не узнал.

Он сжимает челюсти, исходящее от него напряжение кажется ощутимым.

– Мы с Ириной говорили о семье, и я дал ей ясно понять, что не хочу детей, пока у нас не появится свое жилье… Наверное, в глубине души я знал, что вообще не хочу заводить с ней семью. И только когда мы расстались и устроили большой разбор полетов обо всем, она призналась, что хотела подождать, пока пройдет первый триместр, просто на всякий случай.

– На случай чего?

– Ну, если бы я узнал о беременности, а потом у нее бы случился выкидыш, я бы узнал о том, что они с Карлайлом затеяли… и я бы не стал пытаться с ней снова… Знаешь, может, говорить об этом – не лучшая идея. Я не хочу причинять тебе боль.

– Вообще больновато, но мне нужно услышать это, – настаиваю я. Наступает недолгая пауза, пока мы оба перевариваем сказанное. – Эм… я не разбираюсь во всех этих медицинских вопросах, но если Карлайл выписывал ей препараты от бесплодия, разве он не должен был проверить вас обоих?

Голос Эдварда дрожит от злости, когда он отвечает.

– Его вмешательство не было… официальным.

– Что?

– Он был совершенно безответственным. Поставил собственные планы выше здоровья ребенка.

Я поворачиваюсь и изучаю его лицо.

– Какие планы?

Он встречается со мной взглядом.

– Карлайлу нравилось, что он породнился с Денали. Он жил ради объедков, которые ему падали со стола Денали. Общий внук дал бы ему, как он считал, более высокое положение. Он бы получил тот же статус в семье, что и Елизар.

Я непроизвольно издаю смешок.

– И все равно он никогда не считал тебя своим сыном.

Он целует меня в лоб.

– От меня тоже не укрылась эта ирония.

– Очевидно, он знал, что проблемы Ирины с бесплодием – ложь, – заключаю я.

Эдвард кивает.

– Меня бесит, что она рассказывала ему о наших проблемах. Мне вообще тошно думать, что она могла быть такой… неадекватной, чтобы делиться подробностями своей сексуальной жизни со своим свекром.

У меня сводит живот. Я не могу даже представить, чтобы я рассказала Карлайлу, что ела на завтрак, что уж говорить о более личных вещах. Мои мысли возвращаются к обсуждаемому вопросу.

– И что было, когда она сказала, что беременна? – спрашиваю я.

– Теперь я понимаю, почему ты все не хотела говорить, – тихо говорит он, целует меня в лоб и потирает мне спину ладонью, успокаивая. – Ну ладно… когда она огорошила меня этой новостью, мы ушли наверх. Я сказал ей, что буду помогать ей и ребенку, но что нашему браку пришел конец. В тот момент зазвонил телефон… тот, по которому я говорил только с тобой. Я бросил пиджак на кровать прямо рядом с ней, но мой рабочий телефон лежал на столе неподалеку от меня. Когда телефон в кармане завибрировал, она почувствовала это, посмотрела на телефон, лежавший на столе, и принялась рыться в карманах.

– На дисплее было мое имя? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает он, мотая головой. – Но то, как я ринулся к нему, когда она достала его из кармана, насторожило ее. Она слетела с катушек, размозжила его о стену, вопя, что ребенка мне не видать. Она угрожала, что потрудится, чтобы он узнал, какое его отец ничтожество. Говорила, что любой стал бы лучшим отцом этому ребенку, чем я.

В его голосе слышится горечь, когда он продолжает.

– Я помню, как смотрел на разбитый телефон, пока ее слова укладывались в голове. Я разрывался, потому что хотел поехать к тебе, но с другой стороны ее слова возродили мысли о той жизни, что была у меня с Карлайлом. Я не мог вынести мысль, что мой ребенок пройдет через это, что его вырастит ублюдок, который никогда не полюбит и не примет его. Мы ругались из-за этого всю ночь. Самую долгую в моей жизни… мы пытались урезонить друг друга, упрашивали друг друга каждый о своем. К утру все остальные подключились к ссоре, выспрашивая, как я мог изменить жене со школьницей. Мне отчаянно хотелось убраться оттуда, увидеться с тобой, но я не мог. Я с ума сходит от тревоги за тебя, но мне со многим предстояло разобраться. Я думал, что если останусь дома, пока мы наконец не придем к какому-то соглашению о том, что делать дальше… я смогу поехать к тебе и попытаться все объяснить. – Он хватается за голову. – Надо было просто взять и уйти.

– Ты поставил своего ребенка на первое место, – заканчиваю я его мысль, опуская руку ему на плечо, надеясь, что он увидит утешение в этом жесте. – Как и я.

Я разворачиваюсь в его руках, и мы долго лежим крепко обнявшись.

Наконец он заговаривает снова.

– В понедельник утром мне позвонили и сообщили, что я отстранен от работы на время разбирательств по заявлениям Джессики. Мать Ирины должна была вернуться домой в тот день, и в водовороте скоропалительных решений я оказался в гостевом доме родителей Ирины в тот же вечер.

– Я и не знала, что ты уезжал из города. Значит, все это время, что я ездила к твоему дому, тебя там даже не было?

Я чувствую, как он мотает головой.

– Нет. Я в самом деле повернулся к тебе спиной. – В его животе раздается тихое урчание, и я задумываюсь, сводит ли его так же сильно, как мой. – Я оборачиваюсь в прошлое и ненавижу человека, которым был. Нет оправдания тому, как я поступил с тобой. Я позволил себе погрузиться в проблемы с Ириной, администрацией больницы, моей семьей… – Он замолкает, и мне в голову приходит мысль.

– Я всегда думала, что было что-то вроде разбирательства за закрытыми дверями, – я отпускаю его руку и принимаю сидячее положение, утягивая за собой одеяла. Эдвард сгибает ноги в коленях, и я опираюсь на них спиной, повернувшись к нему, полусидящему на подушках, лицом. Мои ноги упирались в изголовье у его плеча. – Когда меня допрашивали, мне сказали, что воспользуются нашими с Джессикой показаниями, но нам лично не нужно присутствовать, потому что разбирательство проводит администрация больницы.

– Нет, разбирательства не было. Меня вызвали и сказали, что нет никаких доказательств в поддержку заявлений Джессики о том, что я вступал с тобой в связь, пока ты была моей пациенткой, и пока ты была несовершеннолетней. Я мог продолжить врачебную практику, хотя мне посоветовали перевестись из Форкса, – объясняет он.

– Почему же ты не перевелся?

Он чуть пожимает плечами.

– К тому времени я начал понимать, что я должен поступать, как считаю нужным, – он смотрит на меня. – Мне было двадцать семь, и я выбрал карьеру, которую не хотел, и все еще позволял Карлайлу вмешиваться в мою жизнь. Так что первым шагом было перестать быть тем, кем он хотел меня видеть.

Я вожу пальцами по низу его живота.

– Ты добился успеха, занимаясь тем, чем хотел… так что ты принял верное решение.

– Я работал так много, только чтобы унять боль, – признается он.

Мне не нужно, чтобы он объяснял что-то еще. Мы оба оказались в ситуациях, из которых могли бы выбираться, прикладывая больше усилий, но мы этого не сделали, и сколько бы мы ни ворошили прошлое, это не изменится.

Я поджимаю ноги и тянусь в его раскрытые объятья.

– Я люблю тебя, – шепчет он. – И потрачу всю свою жизнь на то, чтобы убедить тебя в этом.

Во мне вспыхивает искра уверенности.

– Я уже верю.

Он нежно гладит меня по волосам, и я устраиваюсь в изгибе его шеи.

Должно быть, я заснула, потому что следующим мгновением он покачивает меня и говорит просыпаться.

Я моргаю и смотрю на него.

– Нам пора вставать. Я сказал Джейкобу, что мы заберем его в два. – Его голос звучит тихо и хрипло, будто он тоже спал.

Час спустя, после наспех принятого душа, я вполоборота сижу в машине и смотрю на Эдварда с довольной улыбкой. Эдвард тоже улыбается и то и дело посматривает на меня.

– О чем ты думаешь? – спрашивает он.

Я широко улыбаюсь.

– Ни о чем… совсем ни о чем.

Он поглядывает на меня с озадаченным видом.

– Впервые за долгое время, я просто чувствую. Я не думаю, не анализирую, не беспокоюсь… Я просто чувствую себя счастливой.

Он смеется и хлопает меня по коленке.

– Кажется, я знаю, что ты имеешь в виду.

Розали с Эмметом живут в многоквартирном доме на другом конце города. Наподобие дома Эдварда, разве что они живут не в пентхаусе. Эдвард паркует машину, и обходит ее, чтобы помочь мне выйти. Он нажимает кнопку на интеркоме, и Эммет впускает нас. Лифты расположены в дальнем конце длинного коридора, и когда мы подходим к их дверям, Эдвард удивляет меня, заключая в объятья, вместо того чтобы вызвать лифт.

Его теплые губы накрывают мои, язык уверенно размыкает мои губы и врывает в рот. Он прижимает меня к стене, крепко обхватывая руками, и углубляет поцелуй. Кажется, будто весь кислород покидает мое тело, и я таю в его объятьях. Я даже не представляю, как долго все это длится, но когда он заканчивает, я окончательно обмякаю в его руках.

Он чмокает меня в губы, посасывает мою нижнюю губу, пока я возвращаюсь с небес на землю.

– Что это такое? – спрашиваю я, запыхавшись.

– Я только что сообразил, что мы заберем Джейкоба, и какое-то время у меня не будет возможности делать это, – объясняет он с широкой улыбкой. – Надо было заняться с тобой любовью в душе, – говорит он, слегка хмурясь.

– Мы уже занимались ей утром, – замечаю я, вспыхивая от удовольствия при воспоминании.

– Наверное, я сейчас просто ненасытен, – бормочет он, наклоняясь и покусывая мою шею. Его губы скользят вдоль моей шеи, и, выпрямившись, он смотрит на меня. – Ты никак не можешь остаться на еще одну ночь?

Я смотрю в его восхитительные зеленые глаза, и мне никогда в жизни еще так не хотелось согласиться.

– Джейкобу завтра в школу, – говорю я все еще хриплым от поцелуя голосом.

– Так и знал, что ты это скажешь, – говорит он. – Я бы поехал с вами в Форкс, но там нет свободной кровати, чтобы мы могли улизнуть.

Его слова звучат беззаботно, но сердце отстукивает свой ритм в груди, когда я думаю о пустой комнате Чарли. Сэм с Сетом унесли кровать вскоре после похорон, и хотя уже пару недель не была в его комнате, будет неправильно оставаться там с Эдвардом. Но, может быть, Эдвард будет не против переночевать там один…

Он проводит пальцами по моей щеке, и я встречаюсь с его обеспокоенным взглядом.

– Прости, я сказал что-то не так? – спрашивает он.

Я мотаю головой.

– Просто я думала, что если ты хотел остаться на ночь, то мог бы спать в комнате Чарли. Я бы могла поставить туда кровать, а сама спала бы с Джейкобом… Знаю, ты думал не о таком варианте, но мы могли бы побыть вдвоем, когда Джейкоб уснет. Ох, погоди… тебе на работу, да?

Он кивает.

– Я лечу в Европу во вторник, не вернусь до субботы, так что завтра мне, правда, нужно поработать в офисе. На следующей неделе я организовал себе несколько выходных ко дню рождения Джейкоба. Я мог бы приехать и остаться на пару дней, – он смотрит на меня, будто спрашивает разрешение.

– Я была бы рада… и Джейкоб тоже, – я улыбаюсь, но улыбка быстро угасает, когда я осознаю, что он сказал. – Ты как-то очень уж занят, учитывая, что ты продаешь дело Джасперу.

Он вызывает лифт и сжимает мою руку.

– Я всегда проводил множество сделок разом. И никогда не отдавал себе отчета, как много работаю, пока не попытался остановиться. Это плохо скажется на репутации компании, если я не доведу сделки до конца. На построение отношений с клиентами уходит много сил, я не хочу подводить компанию. – Дверь открывается, и мы входим в кабину. – Но все они будут завершены меньше чем за месяц.

– Ты не взял больше ни одной? – спрашиваю я.

– Неа, – довольно отвечает он. – С этого момента я буду работать с девяти до шести. В компании буду по вопросам консультирования… и решения вопросов, когда Джаспер с Эмметом будут уезжать из города.

Эммет встречает нас в дверях с широченной улыбкой. Он подталкивает нас с Эдвардом в квартиру и закрывает за нами дверь. Улыбка не покидает его лица, пока мы с Эдвардом обмениваемся озадаченными взглядами.

– Хорошая ночка? – спрашивает он, двигая бровями и указывая пальцем себе за спину.

Я смотрю ему через плечо и вижу небольшой экран возле двери, на котором два изображения… одно от главного входа, а второе холла возле лифта. Мои щеки заливает румянец.

– О! – восклицает Эдвард с тихим смешком. – Я и забыл об этом.

Эммет хлопает его по спине и идет мимо него в квартиру.

– Оно и видно.

Их квартира меньше, чем у Эдварда, и не такой открытой планировки. Она невероятно стильная и современная, но совсем не такая стерильная, как у Эдварда. Джейкоб и Розали сидят на мягком диване цвета слоновой кости и играют в карты. Джейк подскакивает и бежит к нам.

– Мама! Папа!

Он врезается мне в грудь, одной рукой крепко обхватив меня за талию, а второй Эдварда за поясницу. Розали с улыбкой смотрит на нас, заключенных в объятья Джейкоба.

– Привет, – говорю я, целуя его в макушку. – Ты хорошо провел вчера время? – Несдержанность его приветствия немного меня обеспокоила.

Он смотрит на меня светящимися глазами.

– Очень, – говорит он, но по тому, как он рассматривает мое лицо, прежде чем посмотреть на Эдварда, я понимаю, что он тоже волновался. – А вы? – спрашивает он.

Я глажу его по щеке.

– Нам с папой нужно было в кое-чем разобраться… но, думаю, ты и так это знал, а?

Он хмурит брови, совсем как Эдвард недавно.

– Вы ругались? – Он отступает и пинает ногой ковер. – Вы кричали друг на друга?

Эдвард шагает к нему и садится перед ним на корточки. Джейкоб выжидающе смотрит на отца.

– У нас все хорошо. Нам нужно было время наедине, чтобы мы могли поговорить о том, что нам очень нужно было сказать друг другу, – спокойно объясняет он. – Ты когда-нибудь ссорился с кем-то из своих друзей, а потом вы мирились, и все забывалось? – Он кивает. – Так мы и сделали. Мы немножко поругались, а теперь все хорошо.

Джейкоб смотрит на Эдварда, потом на мое улыбающееся лицо и снова на Эдварда. И кивает.

– Я не хочу, чтобы вы ругались.

Эдвард встает, быстро чмокнув Джейкоба в макушку.

– Я тоже не хочу, чтобы мы ругались, но мы не можем пообещать, что у нас никогда не будет разногласий, – говорит он.

Джейкоб кажется удовлетворенным ответом, берет у меня из рук сумку с одеждой и уходит переодеваться. Мы с Эдвардом садимся на диван рядом с Розали, а Эммет располагается на стуле. Я благодарю их за то, что они посидели с Джейкобом, а они в свою очередь рассказывают нам о прошедшей ночи, сообщив, что у Джейкоба все было хорошо до недавнего времени, когда он начал беспокоиться.

Вчера вечером было непохоже, что он заметил наше настроение, но, наверное, у него было время подумать и сложить кусочки картинки.

– Похоже, вы со всем разобрались? – интересуется Розали, поглядывая на нас.

– Да, – отвечаю я, косясь на Эдварда. – Наконец-то.

Я испытываю облегчение, когда Джейкоб возвращается, спасая нас от необходимости заводить разговор на эту тему. У меня такое чувство, что я наговорилась на всю жизнь вперед, и хочу лишь, чтобы мы с Джейкобом вернулись к Эдварду и провели время вместе, пока не настанет пора возвращаться домой.

Джейкоб без умолку болтает всю дорогу до дома Эдварда, рассказывая о том, как ему понравилось у Эммета и Розали. Он кажется более оживленным, чем обычно. Я вижу, что отчасти это связано с облегчением, которое он испытывает, и мне не по себе оттого, что он волновался за нас утром.

У нас лишь час времени с Эдвардом до возвращения домой в Форкса. Они с Джейком играют в Xbox, пока я собираю вещи. Мне сложно не прокручивать в голове события прошедших суток.

Эдвард заходит в спальню, когда я уже почти закончила. Я рассматриваю сломанную молнию на платье, когда он подходит сзади и гладит меня по спине.

– Извини, – шепчет он, касаясь губами сгиба моей шеи. По спине пробегает дрожь удовольствия.

Воспоминания о прошлой ночи возрождаются теплой волной восторга.

– Это не твоя вина, – улыбаюсь я.

Он опускает руки мне на бедра и разворачивает лицом к себе. Обвив его руками вокруг шеи, и приоткрываю рот и с готовностью принимаю его поцелуй. По венам мчится возбуждение, когда я ощущаю его язык и губы. Его волосы мягки и шелковисты на ощупь, и я не могу удержаться от того, чтобы запустить в них пальцы.

– Теперь будет еще сложнее быть вдали от тебя, – говорит он, трясь кончиком своего носа о мой. Его теплое дыхание овевает мое лицо. – Но… – вздыхает он. – Это даст мне импульс работать упорно как никогда, чтобы скорее разобраться со сделками. – Он тепло улыбается, но я чувствую, как неохотно он убирает руки с моих бедер и выпускает меня из объятий.

– Я тоже буду по тебе скучать, – признаюсь я. – Но если подумать о том, как быстро прошли последние несколько месяцев… мы будем вместе в мгновение ока.

Я застегиваю сумку и вешаю платье в шкаф. Эдвард наблюдает за каждым моим движением, скрестив руки на груди. Он хватает сумку, не успеваю я до нее дотянуться, и выносит ее из комнаты.

– Я собираюсь начать просматривать варианты колледжей на этой неделе, – шепчу я, когда он целует меня у порога. – А когда ты приедешь, можем начать просматривать варианты домов?

Он улыбается.

Большую часть недели я провожу за уборкой, избавляюсь от ненужных вещей, готовлю дом к выставлению на продажу. В четверг заглядывает Майк, как раз когда я пытаюсь усмирить газонокосилку Чарли.

– Помощь нужна? – спрашивает он, спеша через лужайку.

Я прикрываю глаза ладонью, щурясь от редких лучей заходящего солнца.

– Конечно, – отвечаю я, перекрикивая шум косилки. – Можешь принести мне лимонада. Он в холодильнике.

– Давай-ка ты сходишь за лимонадом, а я подстригу газон, – говорит он с озорной улыбкой.

Выключив косилку, я хлопаю его по руке.

– Что? Думаешь, я не могу подстричь газон?

Он потирает шею рукой и смотрит на маленький клочок выстриженной мной травы.

– И как давно ты тут возишься?

– Полчаса, – дуюсь я.

Он ухмыляется.

– Да. Думаю, ты не можешь подстричь газон. Ты все делаешь не так, – он опускает руку мне на плечо и отводит в сторону. – Иди за лимонадом, женщина, – говорит он, занятно имитируя пещерного человека. И щурясь, смотрит на косилку. – Я удивлен, что эта штука вообще еще работает. Трава-то такая длинная. – Он переворачивает косилку и достает тонкую металлическую полоску из основания, а потом вставляет ее в заднее колесо. Он смотрит на меня, вкручивая железку в отверстие в колесе. – Нужно поднимать колеса, когда трава такая длинная, – объясняет он. – А она до того длинная, что лезвия не справляются. – Он смотрит на меня, будто объясняет мне что-то настолько элементарное, как дыхание.

Я показываю ему язык и иду за лимонадом. Я сажусь на ступеньки и смотрю, как Майк заканчивает работу за меньшее время, чем потребовалось мне на стрижку клочка в пять футов. Закончив, он садится рядом со мной и берет стакан из моих рук.

– Ну, как у тебя дела с твоей подружкой? – спрашиваю я, когда он залпом опустошает стакан.

Майк вытирает губы рукой, и я не могу не улыбнуться, глядя, как его губы растягиваются в широкой улыбке. Он поворачивается и смотрит на меня с той же улыбкой и просто вскидывает брови.

– А как у тебя дела с твоим дружком? – шутит он.

Это вызывает у меня смешок.

– Ладно-ладно, я смешная. Просто ответь на вопрос.

– Все отлично. Она познакомилась с девочками пару недель назад, так что теперь чаще бывает у меня, – говорит он с легкой улыбкой.

– Славно, – говорю я. – И как девочки ее приняли?

– Она им понравилась… – Он замокает и поглядывает на меня. – Да… даже Эми.

Я слегка краснею, потому что он будто прочел мои мысли.

– Как ее зовут?

– Клэр, – он произносит ее имя тихим вздохом, и мне приятно видеть его таким счастливым и влюбленным.

– Иногда я беспокоюсь, что мы слишком торопимся. Я не так давно ее знаю… но ощущения возникают правильные, понимаешь? – говорит он, подбирая маленький камушек под ногами и бросая его через двор.

Я касаюсь его руки.

– Да, – соглашаюсь я. – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на переживания. Просто делай, что кажется тебе правильным для тебя и девочек… и Клэр. Пусть все остальные катятся к черту.

Он обнимает меня за плечи и прижимает к себе.

– Надеюсь, сама ты тоже следуешь этому совету.

Он упирается подбородком мне в макушку.

– Следую. Когда Джейкоб закончит школьный год, я вернусь во Флориду, соберу вещи, и мы переедем к Эдварду в Сиэтл.

Он отстраняется и смотрит на меня. Вопросительно прищуривает глаза, но в них нет ни неодобрения, ни осуждения.

– Это серьезный шаг, – говорит он. – Я не стану оскорблять тебя вопросом, готова ли ты. Я вижу, что готова. – Он прищуривается еще больше. – Да и вообще, я тут раздумывал, почему ты улыбаешься как дурочка, пока стрижешь газон, – добавляет он со смешком. – И лучше бы он обращался с тобой хорошо на этот раз.

– Так и обращается, – говорю я. – Мы оба достаточно долго расплачивались за свои ошибки. Теперь хотим просто быть счастливыми.

Майк сжимает мое плечо и отпускает.

– Все этого хотят, – говорит он.

Я приношу еще лимонада, и мы сидим на крыльце оставшуюся часть дня, разговаривая обо всех событиях наших жизней. Нас окутывает легкая меланхолия, и несложно догадаться, что мы оба понимаем, что скоро будем нечасто видеться. Майк, пожалуй, мой самый лучший друг за всю жизнь, и отчасти мне хочется, чтобы мы и дальше могли видеться у школьных ворот почти каждый день, или постоянно натыкаться друг на друга в городе.

Когда наступает пора забирать детей из школы, я решаю пригласить его на день рождения Джейкоба.

– Слушай, на следующей неделе у Джейка день рождения. Я подумываю устроить небольшой праздник. Ничего особенного, несколько друзей из школы… и может быть, Клируотеры. Если погода будет хорошей, можем сделать барбекю. Приводи Клэр и девочек.

– Без Калленов? – спрашивает он, вскинув бровь.

– Эдвард будет здесь, – говорю я.

Он понимающе кивает.

– Значит, его мудак-отец все такой же мудак?

Я допиваю остатки лимонада.

– Все такой же мудак.

– И Эдвард не возражает, что я приду? – Вид у Майка скептический, хоть я и провела последний час, рассказывая ему, как все изменилось.

– Как я уже говорила, мы с Эдвардом многое прояснили за эти выходные, – отвечаю я. – Но даже если бы возражал, ты знаешь меня… Я не откажусь от своего друга, – я подталкиваю его плечом.

Он отвечает мне широкой улыбкой.

– Знаешь, тебе следует быть осторожнее, – говорит он.

Я хмурюсь, озадаченная его улыбкой.

– Почему?

– Ну… без такого тяжкого груза за плечами, тебя может унести по ветру неизвестно куда.

Я закатываю глаза.

– Ух ты! Чувство юмора у тебя безгранично убогое, – фыркаю я.

Позже вечером, когда я мою посуду, а Джейкоб болтает с Эдвардом по телефону, я начинаю беспокоиться о семье Эдварда. Я уж точно не хочу, чтобы Карлайл приходил на день рождения Джейкоба, поэтому не могу пригласить Эсми. Если я приглашу Эммета и Розали, Джаспер и Элис тоже будут ждать приглашения, а если они вчетвером придут, Эсми задастся вопросом, почему я не пригласила ее. Я смотрю на свои руки, покрытые мыльными пузырями, решая эту головоломку. Меня это вообще не должно волновать, но мы будем жить в Сиэтле, и будет неловко поддерживать отношения только с частью семьи Эдварда.

– …хочет поговорить с тобой.

Сообразив, что Джейкоб говорит со мной, я оборачиваюсь и смотрю на него, стоящего передо мной с телефонной трубкой в протянутой руке.

– Так, милый, иди купаться. Я приготовила тебе вещи на завтра, – говорю я, вытирая руки полотенцем.

Он целует меня в щеку и несется на второй этаж.

– Привет, – я подношу трубку к уху.

Он приветствует меня в привычной манере струящимся как горячий шоколад голосом. Мы разговаривали каждый день на этой неделе, но я все равно ощущаю вспышку радости, когда слышу его голос.

Опершись бедром о стол, я прижимаю трубку ближе к уху, будто так стану ближе к нему.

– Ты, наверное, ужасно устал, – говорю я, посматривая на часы и прикидывая разницу во времени.

– Да не особо. В нарушении биоритмов есть свои преимущества, к тому же, сейчас еще час ночи.

– Значит, ты в постели? – спрашиваю я, как и вчера вечером. Только на этот раз Джейкоб не спит, и я не могу действовать по тому же сценарию.

Он издает глубокий соблазнительный смешок.

– Мне было хорошо прошлой ночью, – бормочет он. – Но, полагаю, раз Джейкоб не спит, мы не можем повторить вчерашнее.

– Нет… И если завтра ты в это время полетишь обратно, то и тогда мы этого сделать тоже не сможем, – дразню я.

– Хм… тогда, может быть, в воскресенье я увижу это воочию?

– Возможно.

На том конце провода раздается тихий рык.

– Ладно… дабы не усугублять мою неудовлетворенность, давай перейдем на более безопасные темы. Как прошел твой день?

Вместо того чтобы посвящать его в события моего ничем не примечательного дня, я использую возможность поговорить с ним о дне рождения Джейкоба и озвучиваю свои беспокойства о приглашенных. Я говорю, что собираюсь позвать друзей Джейка по школе, Майка и Клируотеров.

– Почему бы не остановиться на этом? – предлагает он. – Я бы хотел, чтобы первый его день рождения, на котором я присутствую, обошелся без драм… – он замолкает. – Я уже говорил с Эсми… можем поговорить об этом, когда я вернусь, – загадочно сообщает он. – Я поговорю с Эмметом и Элис, постараюсь, чтобы они поняли... Может, потом устроим что-нибудь для него в Сиэтле, но мне нравится вариант, чтобы были только мы… и ваши друзья из Форкса.

– Я и не задумывалась, что это первый его день рождения, который ты проведешь с ним. Мы могли бы придумать что-то только для нас троих, – предлагаю я, чувствуя себя эгоисткой оттого, что не подумала об этом раньше.

– Нет… делай, как спланировала. Я счастлив быть частью всего этого, но не хочу, чтобы ты что-то меняла, что-то, что ты не стала бы делать, лишь бы угодить мне. Это день Джейкоба.

– Хорошо… поможешь мне, когда приедешь.

Я слышу улыбку в его голосе, когда он соглашается. Мы говорим еще какое-то время, но помня, что Джейкоб в ванной, я вынуждена закончить разговор, не проговорив и пятнадцати минут.

Я прибираю беспорядок, который Джейкоб учинил в ванной, пока он готовится ко сну в своей комнате. Когда он готов укладываться, я присаживаюсь на край его кровати. Мы составляем список людей, которых он хотел бы пригласить, и возникает спор, когда я пытаюсь ограничить количество. Достигнув вымученного компромисса, я велю ему спать и отношу список вниз, на кухонный стол, чтобы потом составить приглашения.

Вернувшись наверх, забираю вещи из корзин и отношу их в кладовую. Едва я оказываюсь у подножия лестницы, раздается тихий стук в дверь.

Я гляжу на кипу белья в своих руках и кричу:

– Минутку. – Поспешно бросаю одежду на стиральную машину и иду открывать дверь.

Время на часах заставляет нахмуриться. Поздновато для гостей, и я думаю, кто же мог прийти в такой час.

Открыв дверь, я с удивлением обнаруживаю Эсми… стоящую на пороге с взволнованным видом.

– Эсми?

Она крепко сжимает руки у груди и глядит на меня, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы можем поговорить? – тихо спрашивает она.

Источник: http://robsten.ru/forum/63-1210-49