По пути я задавала ему вопросы о хоккее, желая дополнить свои базовые знания, которые почерпнула в Интернете, фильмах и книгах. Мне хотелось знать о нем все. Жажда до любой информации и понимания, которые он мог мне дать, буквально поглотила меня. На лице и в жестах Эдварда было заметно волнение и оживление, с которыми он говорил, украдкой поглядывая на меня.

Притяжение между нами вспыхивало и шипело, и я точно знала, что воображение здесь ни при чем. И принятие желаемого за действительное тоже. Я была немного удивлена чувством комфорта, предвкушения и волнения. Эдвард очаровывал и интриговал меня. Чем больше я узнавала его, тем больше понимала, что красивое лицо и потрясающее тело здесь совсем не при чем. Он был веселым, сложным, умным и… абсолютно очаровательным.

Каллен немного рассказал о своем талантливом и умном старшем брате, и я слышала в его голосе любовь и уважение, которые он испытывал к нему. Это заставило меня пожалеть, что я выросла одна, у меня не было братьев и сестер. Эдвард оказался еще и наблюдательным — он смог расслышать тоску в моем голосе, когда я расспрашивала его о семье. А может, он просто уделял мне больше внимание, чем я думала изначально.

Его рука скользнула по моему колену прежде, чем он отдернул ее. Я с некоторым сожалением наблюдала за этим кратким прикосновением. Он уже делал несколько раз что-то подобное во время нашей поездки, будто его желание прикоснуться было инстинктивным, на подсознательном уровне. Я не знала, как сказать ему, что хочу этих прикосновений. Я жаждала их.

Мы въехали на большую стоянку ледовой арены. Открыв дверь, я вышла на свежий воздух прежде, чем Эдвард успел подойти к моей стороне. Мне нравилось его джентльменское поведение, но я не видела необходимости каждый раз сидеть и ждать, пока он откроет для меня дверь. Мы встретились у капота автомобиля, и юноша слегка нахмурился. Я усмехнулась в ответ, а затем с любопытством огляделась, удивленная количеством машин. Пришлось спросить об этом Эдварда, пока мы шли в направлении главного входа.

— Многие лиги играют и тренируются здесь, так что мы стараемся использовать любое свободное время. Обычно люди зависают здесь с четырех утра до одиннадцати вечера. И это только в будние дни, в выходные, конечно, дольше.

— Серьезно? — я была удивлена.

— Да, — он открыл для меня тяжелую стеклянную дверь, и я вошла внутрь. — Это единственная арена на многие мили. Ближайший каток только в Порт-Анджелесе, — до него ехать чуть больше часа. — Многие играют здесь в хоккей, а фигуристы используют этот лед для тренировок и соревнований. Есть даже периоды массового катания… — он пожал плечами. — Арена востребована, — Эдвард подошел ко мне сзади и снова положил руку на поясницу. Он не обнимал меня, но касался, очень собственнически.

Когда мы вошли, я внимательно осмотрела довольно типичный вестибюль, пол которого был сделан из легкого, но прочного металла черного цвета. Пройдя через одну дверь, нам открылся широкий изогнутый коридор с цементным полом и большим павильоном слева. Эдвард направил меня к большому яркому проходу, ведущему на арену. Алюминиевые сиденья в стиле трибун окружали прямоугольный каток, по которому каталось несколько крупных мужчин. Они выглядели так из-за формы. Мне стало интересно, как в ней выглядит Эдвард… выше, больше, шире… о, Боже.

Он подошел ко льду, отделенному от сидений прозрачной стенкой и бортами. Щит из оргстекла увенчал концы катка. На скамейках сидели соперники по обеим сторонам. Эдвард замолчал, его рука продолжала лежать на моей пояснице. Длинные пальцы легонько поглаживали меня через куртку, но я ее не чувствовала. Казалось, что он касается голой кожи. Я подавила дрожь, когда юноша провел меня к сиденьям за одной из скамеек команды и сел рядом.

— Ты в порядке? Не сильно замерзла? — спросил Эдвард, потирая мое плечо.

Я подумала о том, чтобы солгать ради продолжения его прикосновений, но не хотела заставлять его чувствовать себя неудобно. Было немного прохладно, но на самом деле гораздо теплее, чем я ожидала. Я посмотрела наверх и увидела огромные обогреватели, прикрепленные к потолку над сиденьями. Как раз они и обеспечивали комфортную температуру.

— Все хорошо, — ответила я. — Что именно мы здесь делаем?

— Я всегда прихожу на арену в ночь перед игрой, чтобы подумать и как бы побывать на месте преступления перед фактом его наступления, — Эдвард смущенно пожал плечами. — Сконцентрироваться на предстоящей игре. Я стараюсь подумать обо всем, что предстоит сделать, прорабатываю стратегию в одиночестве, стараясь ничего не забыть.

Это большая ответственность и давление. Я видела какую-то игру на заднем дворе, когда мальчики развлекались. Думаю, тогда я увидела все виды спорта, о которых можно только подумать. Я никогда не осознавала того труда, усилий и дисциплины, которые вкладывались в организованный спорт. Ох!

Он сказал, что приходил сюда в одиночестве, чтобы подумать!

— О, прости, Эдвард. Я не хотела мешать тебе. Если ты хочешь побыть один…

— Перестань извиняться, — мягко попросил парень, глядя мне в глаза. Едва заметное красное пятнышко появилось на его скуле. И я знала, что оно не из-за холода. — Мне не хотелось возвращать тебя домой. Навязчиво, знаю, но я еще не готов к твоему уходу.

Волнение от его слов вызвало на моем лице широкую улыбку.

— Я и не хотела домой.

— Да?

— Да.

— Отлично, — Эдвард протянул руку и сжал мои пальцы. — Прости, если тебе скучно.

— Перестань извиняться, — вернула я его же слова, и он усмехнулся. — Все в порядке. Делай то, что нужно.

— Я стараюсь. Ты просто сильно отвлекаешь, но в хорошем смысле, — извинения завертелись на кончике языка, и он предостерегающе приподнял бровь, словно прочитав мои мысли. Мне удалось сдержаться и промолчать, так что парень спокойно повернулся ко льду.

Поддавшись вперед, Эдвард уперся локтями в бедра и свесил руки между раздвинутых коленей. Я с любопытством наблюдала за ним, удивленная и взволнованная тем, что он позволил мне разделить такой личный, почти интимный момент. Обратив внимание на происходящее перед нами, я заметила, что мой взгляд заставляет его нервничать. Со льда доносилось много хлопков, ударов и рычания, а также звуки врезающихся тел, летящих на большой скорости. Я вздрогнула, осознав, что от мужчин летели вереницы ненормальной лексики и добродушных насмешек. Мне это было чуждо, но совершенно захватывающе.

Какое-то время мы сидели молча. Я была довольна тем, что могу позволить ему делать свои дела, будучи рядом. Эдвард сидел в глубокой задумчивости, а я забавлялась, пытаясь выяснить, как люди умудряются отслеживать шайбу, мелькавшую на льду. Сидя здесь, я имела довольно широкий обзор, но равно не могла ни за чем уследить. Я была так поглощена наблюдением за тем, как мужчины мечутся по льду, следуя за твердым черным диском, что неосознанно подпрыгнула, издав радостный возглас, когда шайба залетела в сетку. Эдвард повернулся ко мне с улыбкой, и я тоже улыбнулась ему в ответ.

— Ты это видел? — воскликнула я. — Она прямо залетела! Я видела!

— Ага, — он ответил на мой восторг улыбкой и покачал головой. — Это называется броском, — сказал мой умник. — Я сделаю из тебя хоккейного фаната.

— Я не хотела тебя беспокоить, — тихо сказала я.

Эдвард засмеялся и снова покачал головой.

— Ты не беспокоишь меня, Белла. Я сам попросил тебя пойти, помнишь? Я рад, что тебе понравилось.

— Ага, — мягко ответила я. — Итак, кто играет? — я кивнула в сторону льда.

— Это тренировка взрослой лиги, — пояснил Каллен. — Они бывают здесь каждую пятницу вечером, если только в школе не назначена игра. Мы в основном играем по пятницам, хотя открытие состоится в субботу из-за изменений в расписании катка.

— Привет, Эдвард, — один из игроков подкатился к борту и, прислонившись к нему, посмотрел на нас. — Как идут дела?

— Привет, Деметрий. Держусь.

— Игра завтра?

— Да, — Эдвард встал и коснулся моего локтя, убеждаясь, что я иду за ним. Спустившись в первый ряд, он пожал мужчине руку. — Я просто общаюсь с Богами Хоккея.

Деметрий ухмыльнулся и похлопал его по спине.

— Ты с формой? Поиграешь с нами сегодня? Ты бы пригодился мне, чувак.

— Не-а, — в зеленых глазах сверкнуло удовлетворение, когда Эдвард повернулся ко мне. — Деметрий, это Белла. Белла, это Деметрий.

— Привет, Белла, — мужчина снял шлем и стряхнул огромную перчатку, нежно взяв мою руку в свою. Я все никак не могла определить его акцент.

— Привет, — робко ответила я с улыбкой. Он смотрел на меня с любопытством, но дружелюбно.

— Приятно познакомиться. Я никогда раньше не видел, чтобы Эдвард приводил на лед девушку. Теперь я понимаю, почему он не хочет к нам присоединиться.

Конечно, я покраснела, и Деметрий довольно засмеялся. Эдвард сжалился надо мной.

— Он просто пытается мне насолить, Белла. Не обращай внимания.

— Она когда-нибудь видела, как ты катаешься, малыш? — спросил Деметрий, натягивая перчатку на руку и вонзая ее в кулак.

— Завтра первая школьная игра.

Деметрий перевел взгляд с Эдварда на меня.

— Я так понимаю, это значит, нет? — он покачал головой. — Ты не знаешь, что теряешь, Белла. Он талантливый сукин сын.

— Деметрий… — предостерегающе зарычал Эдвард, острые скулы вспыхнули.

— Прости, — извинился Деметрий с безжалостной ухмылкой. Он снова посмотрел на Эдварда, приподняв бровь. — Но это правда. Ты знаешь, тебе всегда рады, Каллен. И я всегда жду тебя на льду.

— Может, на следующей неделе. Нам пора идти, — Эдвард по-дружески ударил его в плечо.

— Было приятно познакомиться с тобой, Белла. Эдвард, — крикнул Деметрий, когда мы уже уходили. — Возвращайся в любое время.

— Спасибо, Деметрий. Было приятно познакомиться, — я усмехнулась через плечо, пока Эдвард уводил меня прочь.

Я услышала смех мужчины, когда мы уже вышли в коридор.

Улыбнувшись, я задумалась. Когда мы подошли к машине, Эдвард молча нажал на кнопку открытия дверей на брелоке. Я положила руку ему на плечо прежде, чем он успел открыть дверь. Юноша повернулся ко мне с удивленным взглядом.

— Деметрий сказал… почему ты не приводил никого раньше?

Скрестив руки на груди, он встретил мой внимательный взгляд. Мы находились в тусклом свете фонарей. В Форксе стояла редкая сухая ночь, хоть и немного холодная. Приподняв молнию на куртке немного выше, я таким образом попыталась занять руки. Эдвард по-прежнему молчал, откинувшись на «Вольво» и убрав руки за спину, используя их как подушку.

— Ладно, — медленно произнес Каллен. Улыбка расплылась на его бледном лице, когда он заметил мою нервозность. — Я не хотел этого.

— Ой, — я уставилась в землю и потрепала зубами нижнюю губу, переваривая услышанное. Я резко подняла глаза, когда он сделал шаг в мою сторону. — Я размышляла…

— О чем, Белла? — Эдвард сделал еще шаг, и теперь стоял прямо передо мной.

— Мне было интересно кое-что, сказанное тобой, — мои глаза сосредоточились на том месте, где его кожаная куртка не была застегнута.

— Хорошо… — приободрил он меня.

— Ты сказал… — я глубоко вздохнула и храбро выдохнула. — Ты сказал, что заметил меня раньше, в школе, и что я избегала тебя. Я не поняла, что ты имел в виду.

Эдвард протянул руку и провел ей по лацкану моей куртки, задумчиво глядя на нее.

— Хм, — его рот скривился, и мой желудок испуганно сжался.

Встретившись со мной взглядом, он одарил меня той самой полуулыбкой. Но на этот раз она казалась самоуничижительной, а не дерзкой.

— Я заметил тебя, когда ты в основном тусовалась с Анжелой. Я узнал твое имя у Бена.

Я смотрела на него в полном шоке, открыв рот.

— Когда это было? — ахнула я.

— В прошлом году? — это прозвучало скорее как вопрос. Его пальцы продолжали играть с моей курткой.

— Почему? — у меня начала кружиться голова. Как это могло произойти? Как я не заметила? Я самый глупый человек на свете или это просто какая-то дурацкая шутка? И почему, черт возьми, Бен ничего не сказал?

Рука Эдвард мягко коснулась моих волос.

— Потому что у тебя красивые волосы и нежная кожа. Она сияет, — прохладные костяшки погладили мою щеку. — Потому что ты тихая, но твои глаза… твои глаза говорят за тебя.

— Ах? — я таяла, немела и… мечтала?

— Пару раз я пытался заговорить с тобой, — он натянуто повел плечом. Все его тело пребывало в напряжении. Каллен избегал смотреть мне в глаза, и его пальцы снова начали теребить молнию на моей куртке. — Я пытался подойти к тебе в холле и во время обеда… даже на футбольном матче, который ты приходила в прошлом году. И каждый раз, когда я хотел приблизиться, ты отворачивалась и полностью игнорировала меня. Иногда даже сразу уходила, не заметив меня. Я видел, что ты не испытываешь никакого интереса к спортсмену и вообще не хочешь тратить время на такого, как я.

Ладно, я все же была самым глупым человеком на свете.

— Я… я не осознавала…

Эдвард снова пожал плечами, глядя вниз. Он серьезно думал, что я отталкивала его и не хотела иметь с ним ничего общего лишь потому, что он спортсмен? Я все никак не могла понять, как это случилось, но мне хотелось прояснить недоразумение. Моя ладонь легла на то место, где кожаная куртка была расстегнута, почувствовав жар его кожи через рубашку.

— Эдвард, я ничего из этого не помню, — с серьезностью во взгляде я пыталась посмотреть ему в глаза. — Поверь мне — если бы я знала, что ты хочешь поговорить со мной, то сама бы набросилась на тебя. Если я не смотрела на тебя или убегала, то только потому, что не хотела опозориться.

Эдвард нахмурился.

— Теперь я не понимаю.

Глубоко вздохнув, я, наконец, положила руку ему на щеку, коснувшись линии подбородка так, как хотела сделать уже давно.

— Я и представить себе не могла, что ты, Эдвард Каллен, захочешь поговорить со мной. Если тебе казалось, что я игнорирую тебя, ну, это потому, что мне было стыдно за то, что кто-то мог видеть, как я постоянно наблюдаю за тобой. Ты… замечательный, а я чувствовала себя полной идиоткой. Мне не хотелось, чтобы ты думал, будто я такая же глупая девчонка, таскающаяся повсюду за тобой. Просто безмозглая фанатка.

— Безмозглая фанатка?

Я опустила руку, и мои щеки покраснели. Надеюсь, было достаточно темно, чтобы он не заметил.

— Ты понял, о чем я.

— Никто в здравом уме не примет Вас за безмозглую дурочку, мисс Свон. И обычно я в здравом уме, хотя у Вас есть волнующая тенденция сводить меня с ума.

— У меня?

— Да, — он вздохнул, делая осторожный шаг ко мне. Мои ноги непроизвольно раздвинулись, когда Каллен практически прижался ко мне. — Я никогда не знаю, чего от тебя ожидать.

— Но ведь это хорошо, правда? — спросила я, задыхаясь. Он был так близко… такой большой и теплый… И это все, о чем я могла думать.

— Так и есть, — Эдвард наклонился ко мне, и наши лица оказались лишь в нескольких дюймах друг от друга. — Похоже, мы потеряли много драгоценного времени.

Я чувствовала сталь машины позади себя и твердое тело юноши перед собой.

— Тогда давай больше не будет его терять, — прошептала я. Смелость моих слов была опровергнута дрожью, проскользнувшей в голосе. Боже, как же мне хотелось, чтобы он меня поцеловал!

Я не только почувствовала, но и услышала его внезапный вздох. Мы уставились друг на друга, и я с трудом подавила желание моргнуть. Поторопись на этот раз! — в отчаянии подумала я. Эдвард сокращал расстояние между нами, пока я не почувствовала, как наши носы соприкоснулись. Все мое тело ныло в ожидании — он убивал меня — и я могла чувствовать лишь его теплое дыхание… пока он резко не отстранился.

Что?! Черт возьми!

Каллен уставился на меня сузившимися глазами, находящимися теперь на расстоянии нескольких футов от меня. И я, наконец, услышала то, что оттолкнуло его — громкие голоса, приближающиеся к нам. Он тяжело задышал и поднял глаза, когда в поле зрения появилась группа мужчин, направлявшихся к своим машинам. Протянув руку мне за спину, Эдвард открыл пассажирскую дверь «Вольво» и придержал ее открытой. Я быстро скользнула внутрь, радуясь, что не растянулась на земле; ноги ослабли от разочарования и напряжения. В машине вспыхнул свет, когда юноша сел за руль и захлопнул дверь, повернувшись ко мне с тихим смешком.

— Я больше никогда не буду пытаться поцеловать тебя на парковке. Это слишком тяжело для моего… эго.

Я застонала, поворачиваясь на сиденье лицом к нему. Лучше бы он уже попытался меня поцеловать где-нибудь… и поскорее. Губы покалывало от желания ощутить его рот. По телу пробежала странная вибрация. Эдвард повторил мою позу, не делая ни малейшего движения, чтобы завести машину.

— Итак, — на этот раз его легкая полуулыбка была дерзкой, без сомнения. — Ты считаешь меня замечательным.

Я приподняла бровь, несмотря на румянец, который, как я знала, уже спешил к моим щекам.

— Тебе нравятся мои волосы.

— Мм, — промурлыкал Эдвард, протягивая руку к каштановой пряди, упавшей мне на плечо. — И твоя кожа, — длинные пальцы коснулись моей шеи, и я не смогла подавить легкую дрожь. — И твои глаза, не забывай об этом.

Мы смущенно улыбнулись друг к другу и, не прерывая зрительного контакта, медленно, неосознанно склонились друг к другу. Раздался сигнал, и фары машины, припаркованной напротив, вспыхнули, когда ее открыли с помощью дистанционного управления. Мы одновременно отскочили назад, словно нас ударили электрошокером.

— Ты что, блин, издеваешься надо мной? — крикнул Эдвард, свирепо глядя в лобовое стекло. Несколько человек, помешавших нам, спокойно сели в машину. Каллен сдал назад и отъехал.

Его руки вцепились в руль, да так сильно, что побелели костяшки. Я тяжело дышала, как от предвкушения поцелуя, так и от очередного испуга. Я начала хихикать — ничего не могла с собой поделать. Эдвард глубоко вздохнул и посмотрел на меня, печально улыбаясь.

— Это кокблок космических масштабов, — он поморщился. — Прости.

[кокблок (cockblock) — это жаргонный термин, обозначающий действие, намеренное или нет, которое мешает кому-то заниматься сексом]

— Нет, ты прав, — я прижала руку ко рту, чтобы заглушить смех.

Покачав головой, юноша рассмеялся вместе со мной и, взглянув на часы, вздохнул. Была уже почти полночь.

— Наверное, мне лучше отвезти тебя домой, — Эдвард снова покачал головой, заводя машину и выезжая со стоянки. — Ты ведь придешь завтра на игру? — спросил он, когда мы уже ехали по знакомым улицам к моему дому. — Потом будет вечеринка у Кроули. Мы все пойдем.

— Конечно. Элис с Джаспером заедут за мной перед игрой. Мы все будем там.

Он молча кивнул.

— Вот и хорошо.

— Я никогда не была на такого рода мероприятиях, — призналась я, заставляя себя смотреть в окно на проплывающий мимо пейзаж, а не на красивое лицо парня.

— Ты никогда не была на вечеринках? — потрясенно спросил Эдвард.

Я рассмеялась и повернулась к нему.

— Нет, я и раньше бывала на вечеринках, но не после хоккея.

— О, да. Это понятно, — сказал он. — Я бы заметил. Рад, что ты придешь в этот раз.

Мне нравилось слышать что-то подобное от Эдварда — это заставляло меня чувствовать себя лучше из-за навязчивого желания быть рядом с ним. Он заехал на подъездную дорожку моего дома и заглушил «Вольво». Я вопросительно посмотрела на юношу, когда он протянул руку и сжал мои пальцы, уставившись на них. Через некоторое время Эдвард с улыбкой встретился со мной взглядом.

— Я действительно хорошо провел время сегодня, Белла. Я рад, что ты пошла со мной.

— Я рада, что ты пригласил, — я улыбнулась в ответ. — Спасибо за мороженое.

— Пожалуйста, — изумрудные глаза изучали мое лицо. — Я бы очень хотел поцеловать тебя, — тихо признался Каллен, а затем усмехнулся, качая головой. — Но я ни за что не стану пытаться сделать это снова сегодня, особенно здесь.

— Почему нет? — растерянно спросила я. Просто, блин, поцелуй меня, черт возьми!

— Потому что у твоего отца есть пистолет, и после сегодняшнего вечера… я не думаю, что мне стоит рисковать, — пристальный взгляд Эдварда не отрывался от меня, когда он наклонил голову в сторону дома. — Кроме того, за нами сейчас наблюдают.

Моя голова резко дернулась в сторону окна, и я заметила шевеление занавески. Черт бы побрал этого Чарли, шпион.

— Все в порядке, — вздохнул Эдвард, выходя из машины.

— Нет, не в порядке, — пробормотала я себе под нос, пока он обходил машину, чтобы открыть для меня дверь. — Тебе не обязательно провожать меня до двери.

Каллен нахмурился.

— Ну, конечно, Белла. Не говори глупостей.

Я пожала плечами, и мы вместе поднялись по ступенькам крыльца.

— Увидимся завтра, — сказал Эдвард, когда мы остановились у входной двери. Его глаза метнулись к окну, а затем он наклонился и быстро прижался губами к моему лбу. — Спокойной ночи, Белла.

— Спокойной ночи, — пробормотала я, наблюдая, как он медленно спустился по ступенькам и вернулся к «Вольво».

С тоскливым вздохом я дотронулась кончиками пальцев до того места на лбу, где мгновение назад были его губы. Развернувшись, я вошла в дом.