Наши дни

За завтраком мы слушали один из последних альбомов Мейсенов. Именно этот альбом занимает особенное место в моем сердце.

- Когда ты его встретила вперые? - спросила моя дочь, когда хрустела органической версией Fruit Loops. Молоко тоненькой струйкой текло по подбородку.

- Жуй с закрытым ртом, Малышка! - проинформировала я, и она демонстративно поджала губы. Ее щечки были набиты едой, как у бурундука, она выжидающе подняла брови и наклонила на бок голову, ожидая моего ответа.

- Когда мне было почти семнадцать, - сказала я, прячась за чашкой кофе. Мысли о той ночи до сих пор заставляют меня краснеть и трепетать, как будто это случилось только вчера. Хотя я старалась сохранить спокойствие в присутствии дочери.

- Он больше тебя? - спросила она после того как проглотила хлопья.

Эдвард был намного больше меня физически, но я знала, что имеет ввиду моя дочь. - Он был старше, - согласилась я.

- Насколько? - спросила она.

Я подсчитала и покачала головой. - Тебе никогда не будет позволено тусоваться с мужчинами вдвое старше тебя. Ты слышишь меня? - посоветовала я.

- Сколько ему было лет? - спросила она снова, почти захныкав.

- Ему было тридцать один, - признала я.

- О. Мой. Боже! - драматично сказала она.

Я покачала головой. - Я знаю, - согласилась я.

- Он тоже был твоим бойфрендом? - спросила она, прищурив свои большие, карие глаза. Она до сих пор не преодолела неловкость по поводу Сета и Джейка.

- Нет, - призналась я, с некоторым облегчением, я рада, что могу свободно говорить об этой части истории.

- А кем он тогда был? - спросила она.

- Он был рок-звездой.

13 июня 1987 — некоторые воспоминания никогда не стареют

- Что? Я хочу присесть.

Мои глаза открылись. Он смотрел на меня, подняв брови, зеленые глаза светились в ночи.

Эдвард Каллен.

Я приняла сидячее положение, сердце бешено билось. Как ни странно, я не могла заставить себя смотреть на него... на Эдварда долбанного Каллена. - О Боже мой! - пробормотала я.

- Я напугал тебя... Прости... - Его голос был тихим и глубоким и заставил меня дрожать. Носки его ботинок были рядом с моими коленями. Конечно, все его тело было рядом со мной, только от этой мысли я почувствовала слабость.

- Нет, то есть, да, напугал... я, ну, просто я думала, что это один из моих друзей.

Я быстро засунула в карман кусок футболки Эдварда, которую он кинул в толпу, на случай, если он узнает ее. Затем я мысленно оценила свой внешний вид. Мои спутанные волосы выбились из хвоста и прилипли к лицу и шее, моя одежда была мятой и мокрой, и макияж определенно потек. Я обняла себя руками, как будто могла скрыть все это от рок-звезды.

- Мне уйти? - спросил он, делая шаг назад.

- Нет! - мысль о том, что он может так же быстро уйти, как и появился, придала мне мужества взглянуть на него. Джинсы Эдварда были до сих пор мокрыми, руки глубоко в карманах, отчего джинсовая ткань натянулась на бедрах. На нем была новая футболка — на это раз The Specials. Казалось она была размером меньше и тоньше, влажная ткань натянулась на груди. Волосы были взъерошены как после сушки полотенцем, и его ярко-зеленые глаза смотрели на меня с напряженностью, от которой перехватывало дыхание.

Эдвард наклонил голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Я вздрогнула и обняла себя руками. - Нет? - спросил он, в голосе была почти надежда. - Мне остаться? Ты уверена?

- Я не знала, что тебе нравится ска, - выпалила я.

Улыбка расплылась на лице Эдварда, и я снова вздрогнула. Он не улыбался на обложках журналов или альбомов, и хоть убей, я не могла понять почему.

Эдвард был красивым, когда улыбался, и я изучала его, откладывая все это у себя в памяти: один из его передних зубов был сколот в уголке, морщинки по краям глаз, то, как эти глаза внезапно вспыхивали, казалось, изнутри.

- Ска? - спросил он, на мгновение я растерялась. - Что заставляет тебя думать, что я люблю ска?

Ах, да... я упоминала ска.

- Твоя футболка, - объяснила я, кивая на логотип на груди, нервно глотая, подвинулась немного назад, испугавшись его близости. Я сжала руки в кулаки, надеясь, что он не заметит, что его присутствие заставляет меня дрожать.

На минуту я оказалась в безопасности. Вместо того, чтобы смотреть на меня, он изучал свою грудь. Он натянул влажную футболку на груди и держал так, чтобы лучше рассмотреть... позволяя моим глазам наслаждаться его животом и упругими темными волосами, выглядывающими из-под края футболки. Я сглотнула и сделала глубокий вдох и прижала под собой руки к деревянным доскам, в поисках чего-нибудь твердого, чтобы оставаться в вертикальном положении.

- Это было... удивительно, - выдохнула я. Я имела ввиду шоу, конечно, но я могла бы говорить и о его голом животе.

Эдвард опустил футболку и улыбнулся мне. - Удивительно? Моя способность читать вверх ногами, или сегодняшнее выступление?

Я издала нервный смешок. - Мне действительно нужно оставить тебя на этой пристани, - он повернулся, чтобы уйти.

- Эдвард! - ахнула я, рукой прикрыла рот. Я просто не могла поверить, что только что назвала его по имени, как старого друга или типа того. Я пыталась восстановить дыхание. Эдвард посмотрел на меня через плечо, и его взгляд был почти страдальческий.

Я опустила руку и облизала губы. - Я не возражаю против компании, - объяснила я.

Секунды растянулись до бесконечности. Эдвард прикусил губу. Моя рука была настолько сильно прижата к дереву, что руку стало покалывать от потери циркуляции крови.

Наконец, со вздохом, как будто сдавался мне и шел против своей воли, Эдвард развернулся и сделал несколько шагов в мою сторону и сел на противоположной стороне пирса. Он притянул колени к подбородку и стал смотреть на воду.

- Я обнаружил это место в последний раз, когда мы здесь играли, - сказал он глядя на бухту.

- Здесь тихо и темно, - сделала замечание я и немедленно хотела себя пнуть. Он должен быть слепым и глухим, чтобы не заметить, что тут тихо и темно. Что за глупую вещь я сказала.

- В прошлый раз тут никого не было, - выдвинул предложение Эдвард.

- Может быть мне уйти?

- Тогда тут станет скучно.

Я не знала что на это сказать. Эдвард мельком посмотрел на меня краем глаза.

- Ты совершенно мокрая. Ты была на шоу?

Я не могла сдержать дрожь. Мне было трудно говорить. Я кивнула.

- Что ты думаешь? - спросил он. Его голос был искренним, как будто он на самом деле хотел знать, как будто он был обеспокоен моим ответом.

- Мне нравится дождь.

- Ха! - рассмеялся Эдвард. - Жалкое подобие стихийному бедствию.

- Нет, я... - но я не знала, как продолжить, потому что дело в том, что мне понравилось, как он вел себя под дождем, и как он выглядел под дождем, но я не знала, как сказать об этом, чтобы не показаться ненормальной.

Эдвард, казалось, дал мне время обдумать. Я стала, как и он, смотреть на воду.

- Дождь заливал сцену, позволяя просвечивать вызову в текстах твоих песен. И это помогло тебе объединить нас, как будто мы были все вместе, не просто смотрели, а участвовали. Как ни странно, без дождя, я думаю, все вещи был бы лишены остроты.

Я посмотрела в направлении Эдварда. Он косился на меня, как будто ему было сложно смотреть через пирс. - Откуда ты это взяла? - спросил он.

- Взяла что?

- Сколько тебе лет? - возможно это был вопрос, но из его уст звучал больше, как команда. Я снова вздрогнула.

- Шестнадцать... почти семнадцать, - пискнула я. Я была слишком наивна, чтобы попытаться солгать.

- Ты понимаешь, что твоя любимая часть шоу оставила тебя мокрой и по-видимому невероятно замерзшей.

У меня не хватило смелости сказать, что меня трясло от его присутствия.

Хлопнула дверь, и наши обе головы повернулись в сторону звука. Я увидела силуэт очень большого мужчины, идущего в нашем направлении. Эдвард вздохнул.

- Тебе не следует здесь находиться, девочка, - объявил большой мужчина, когда подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть меня. Парню удалось сказать это с улыбкой и подмигнув, и его расслабленное поведение сделало меня более непринужденной, чем сделал Эдвард Каллен.

- Все нормально, Эммет, - начал Эдвард. Три слова Эдварда, и меня опять стало трясти, как будто электрический ток циркулировал под моей кожей.

- Да? - спросил Эммет, выгнув бровь, он смотрел то на меня, то на Эдварда.

- Она замерзла, - сказал Эдвард.

- Тогда ей может быть лучше зайти внутрь, - заметил Эммет.

- Или ты можешь дать ей куртку.

- Я должен вернуть тебя обратно, Эдвард.

- Я не собираюсь обратно.

- Но Аро...

- Не сегодня, Эммет, - прошипел Эдвард сквозь сжатые зубы.

- И Джас...

- Я ему не нянька.

Эммет вздохнул и еще раз взглянул на меня. - Куртку? - спросил он.

- Пожалуйста, - зарычал Эдвард.

Большой парень ушел назад, не говоря ни слова, и вернулся назад спустя пару минут с зеленой парусиновой курткой-пилот, которая была на двенадцать размеров больше. Он бросил ее в мою сторону, и удивительно, я ее поймала одной рукой. Иногда я сияю, когда на меня давят.

- Держи, ребенок, - сказал Эммет.

- Спасибо, - ответила я. Я вообще-то не очень замерзла, но во всяком случае, материал скроет мою нервную дрожь.

Эммет повернулся ко мне спиной и сконцентрировался на Эдварде. - Они все будут здесь через минуту, как только выяснят, что я нашел тебя. Скрываться бессмысленно.

- Тогда мы должны идти, - сказал Эдвард очень тихо. - Я не в настроении.

- Тогда я соберу твои вещи и возьму машину. Ты знаешь где меня найти.

Большой парень ушел не оборачиваясь. Эдвард поставил ноги на доски, но не сделал движения, чтобы встать.

- Моей по-настоящему любимой частью была та песня, - сказала я несколько отчаянно, внезапно осознав, что наше время вместе заканчивается.

Эдвард выпустил глубокий вдох, как будто он задерживал дыхание и затем обратил на меня внимание. - Ты просто...

- Моя любимая часть всегда та песня, - быстро добавила я. - С тех пор как я впервые услышала ее.

- Твоя версия мне нравится больше, - сказал он, и его глаза на мгновение встретились с моими, прежде чем снова опустить взгляд на ноги. Он потер ладони о голени.

Я улыбнулась. В животе пульсировало. Я надеялась, что меня не стошнит.

- Нет, - стала спорить я. - Нет, дело не только в мелодии, дело в словах. Я имею ввиду, не пойми меня неправильно, я ценю слова всех твоих песен, но та песня, то как она затрагивает мое сердце, когда слушаешь... эти слова правда что-то значат, не так ли?

Эдвард не ответил.

- Все хорошо, - продолжила я. - Тебе не нужно ничего говорить... я как бы знаю, что слова песни реальны.

Когда он наконец посмотрел на меня, Эдвард выглядел встревоженным. - Эта курта выглядит смешно, - все что он сказал.

Я начала снимать ее.

- Нет!

Я застыла, наполовину вытащив руку из рукава.

- Но я...

- Но ты промокла и замерзла.

- Но ты уезжаешь, - спорила я.

- А ты нет? - спросил он.

Я пожала плечами. У меня не было немедленных планов отправиться куда-нибудь.

- Ты же явно не живешь на этой пристани, - рассмеялся он.

- Два моих друга... - начала я, но не знала как продолжить. Мое настоящее объяснение, что мой экс-бойфренд разбил мне сердце, затем стал спать с половиной Лонг-Айленда, затем одолжил меня лучшему другу, который внезапно подумал, что любит меня — это объяснение звучало по-детски, даже для меня. Да, я это не сказала.

- Я не знаю, - это все, что я смогла придумать.

- Они оставили тебя? - спросил Эдвард.

- Я оставила их, - сказала я и вздохнула.

- Да, конечно, ты это сделала, - ответил он. Я почти могла чувствовать его взгляд на себе, но нелепость моей ситуации оставила чувство незащищенности, вместо этого я посмотрела на свои ноги. - Но ты не можешь оставаться здесь всю ночь, - добавил Эдвард.

- Нет. Я... могу сесть на электричку, - я могла сказать это более уверенно. Если бы я могла найти ближайшую станцию, было бы здорово.

- Где? - спросил он. - Какую электричку? - Это был хороший вопрос.

- Я не знаю, - призналась я. - Но где-то здесь поблизости должна быть станция.

Краем глаза я увидела свет фар.

- Эммету это совсем не понравится, - пробормотал Эдвард.

- Не понравится что? - спросила я.

- Везти тебя домой.

Смешок Эдварда был угрожающим, и, возможно, я бы почувствовала себя неловко, но этого не произошло. Я посмотрела, как он встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Он был таким же высоким, как я себе и представляла, и мне пришлось вывернуть шею, чтобы посмотреть на него. Хотя не пришлось прыгать, чтобы взять его за руку.

- Но меня не нужно... - начала я.

- Нет, нужно. Тебе не стоит быть здесь одной. Ты слишком...

- Я слишком что? - прервала я. Я уперла руки в бока, вместо того, чтобы тянуться к нему, как любой нормальный фанат Мейсенов должен делать. Я хотела, чтобы он вслух сказал, что я слишком мала, чтобы позаботиться о себе.

- Ты сильно промокла, - сказал он, оглядывая меня с головы до ног. - Ты можешь, я не знаю... схватить простуду.

Как по команде, я вздрогнула.

- Видишь? - спросил он.

- Прекрасно, - позволила я. Я бы предпочла оставить впечатление замерзшей и промокшей, чем признаться в том, что я ошеломлена знаменитостью.

Эдвард поджал губы, как будто пытался не рассмеяться, когда я помогала себе подняться. Я поправила прилипшие джинсы и натянула сверху куртку Эммета. Затем я быстро освободила свои спутанные волосы из хвоста и убрала их с лица. - Знаешь, я сама могу справиться, - сказала я.

- Так или иначе, я в этом не сомневаюсь.

- Это не смешно.

- Совсем нет, - согласился он. - Решено, давай двигаться. Эммет ждет, и он прав. Это только вопрос времени, когда остальные найдут меня.

Бросив украдкой последний взгляд через плечо, он пошел по направлению к машине. Эдвард оставил между нами расстояние, как будто боялся, что может ненароком столкнуть меня в кусты, росшие вдоль берега. Он сунул руки в карманы и нерешительно пинал ногами гравий, который валялся на тротуаре. Эти небольшие удары настолько отличались от того, как он нападал на лужи на сцене, что внезапно мне стало трудно соотнести человека, который правил на сцене, с человеком, который тихо шел рядом со мной.

- Где ты живешь? - спросил Эдвард, прерывая мои мысли.

- Мастик-Бич.

- Никогда не слышал.

- Я не удивлена. Это тмутаракань, - предупредила я. - Я уверена, он находится на...

- Я не собираюсь ни в какую тмутаракань, - прервал он, почти угадывая мои мысли. - Предположительно дождь будет идти все выходные.

- И ты ненавидишь город в дождь.

Эдвард повернулся посмотреть в мою сторону. - Да.

О, Боже. Я процитировала Эдварда Каллена Эдварду Каллену. Я почувствовала, как щеки вспыхнули, и сконцентрировалась на обуви.

- Милая обувь, - сказал он.

Ох, ты Боже мой! Он наблюдает за каждым моим движением. Я не знала как вынесу это на протяжении всей поездки, но в тоже время, я отчаянно хотела провести с ним больше времени.

- Спасибо, - нервно сглотнула я.

- Мне всегда нравился темно-красный цвет.

- Какой? - спросила я, подняла голову и встретилась в его веселым выражением лица. Темно? Красный?

- Цвет твоих Док Мартенсов, - рассмеялся он.

- Ах, да.

Когда мы подошли к лимузину, свет стал ярче, Эдвард и я прикрыли глаза от яркого света.

- Эдвард? - стоически спросил Эммет. Я скосила глаза и была в состоянии определить, что Эммет скрестил руки на груди.

- Я же говорил тебе, - тихо рассмеялся он мне в ухо и положил руку мне на талию. Я остановилась и постаралась дышать нормально. Даже сквозь толстую куртку Эммета я чувствовала насколько большая рука Эдварда по сравнению с моим телом, как его пальцы почти охватывали мою талию.

- Эдвард, - снова сказал Эммет, явно недовольный и ждал хоть каких-то объяснений относительно моего присутствия.

- Ее нужно подвезти домой, Эммет. В... Мастик-Бич? - спросил Эдвард, глядя на меня сверху вниз.

Я кивнула, мое сердце бешено билось, но в тоже время я чувствовала необъяснимое умиротворение от давления его руки, сопровождаемое звуком его мягкого голоса... голоса, который только что произнес название крошечного прибрежного городка, в котором я жила всю жизнь. Вау.

- Эммет, ты знаешь где находится Мастик-Бич?

- Да ни малейшего долбанного понятия, Эдвард.

- У тебя есть там карта? - кивнул Эдвард на лимузин.

- Я могу показать направление, - предложила я тоненьким голосом. Я не идиотка и не потерянный щенок. Может у меня и нет водительских прав, но я знаю дорогу домой.

- Нет, Эммет умеет читать карту. По-крайней мере, мне так сказали.

Эммет закатил глаза и без слов открыл для нас заднюю дверь.

- После вас, - сказал Эдвард, немного больше надавив на изгиб моей талии. Я боролась с жеданием остаться там где стою, чтобы насладиться поддержкой его руки. Здравомыслие победило, и я залезла в машину.

По крайней мере, в тот вечер я сделала выбор в пользу здравого смысла. Однако, спустя много лет, мои мысли по этому поводу изменились коренным образом. Как мать, я содрогаюсь от мысли, что моя дочь сядет в машину с тонированными стеклами с человеком на пятнадцать лет старше ее. Я должна сказать, что я лучший родитель, чем была моя мать, и даже если моей дочери шесть лет, во многом она гораздо менее невинна, чем я была в шестнадцать лет.

Будь то невероятная удача или трагическое решение, я рассматриваю момент, когда я забралась в машину, как меняющий жизнь выбор. Так просто: просто сесть в машину и скользнуть на кожаные сиденья, давая Эдварду место сесть рядом со мной. На это потребовалось менее десяти секунд.

Это движение было похоже на движение перочинного ножа, который со свистом отрезал все, что держало меня в моей маленькой жизни, и оно рухнуло вокруг меня. Я не содержалась за железными стенами — я жила в тонком пузыре. Садясь в лимузин, я ступила в настолько огромный мир, в котором я и не представляла, что могу жить.

-

Мы сидели в тишине. Я была слишком смущена, чтобы смотреть на него. Я сложила руки на коленях и смотрела как маленькие, чахлые деревья мелькают по дороге. Нога Эдварда отбивала ритм, который я не узнала.

Как ни старалась, я не могла представить, что Эдвард Каллен поедет в мой городок. Самой большой знаменитостью, которую видел Мастик Бич, был «Летун» Джимми Снука. Мать его подружки жила на две улицы дальше от моего дома. Соседи видели Камаро с номерным знаком и надписью "WWFORDIE"о крайней мере три раза. Он был местным героем.

- Это должно быть совсем тебе не по пути, - извинилась я.

- Не совсем, - сказал Эдвард.

- Да? - спросила я, украдкой поглядывая на него.

- Я отправляюсь на восток — подальше от проторенных дорожек на берегу.

- На пляж? - спросила я, полная энтузиазма. Он ненавидел город в дождь... он предпочитал пляж в пасмурные дни. Это основы основ Эдварда Каллена. - Из-за дождя?

- Конечно, - ответил он, - И утром я проснусь, на завтрак будет тост с чаем, я открою Нью-Йорк Таймс на разделе Искусство и Досуг.

Я поджала губы. Он предложил подвезти девушку в футболке Мейсенов. Он должно быть предполагал, что я знаю глупые детали, которые они печатают в журналах и незаконных биографиях. Он нарывался на неприятности.

- Ты знаешь, чего я раньше о тебе не слышала? - спросила я, скрестив руки на груди.

- Что? - равнодушно спросил он. Он не смотрел на меня, отвечая моему отражению на тонированном стекле.

- Я ничего не читала о твоей склонности подвозить странных девушек.

Эдвард усмехнулся себе под нос. - Ты не странная.

- Ты не знаешь странная я или нет.

- Я бы не выбрал такое слово.

- Итак, ты хочешь сказать, что у тебя есть привычка подвозить нормальных девушек? Потому что это будет сенсационной новостью.

Эдвард Каллен прилагал особые усилия, чтобы сохранить свой семейный статус от бульварной прессы. Такой трюк был вполне возможен в 1987 году. Тогда таблоиды скорее всего обвинили бы вас в поселении детей, рожденных от иностранцев, на Марсе, чем в разнюхивании того, с кем ты провел ночь. Не стоит упоминать, что они полностью игнорировали таких мрачных рок-звезд, как Эдвард Каллен.

Эдвард понимал, что я имела ввиду, и мои слова вынудили его, наконец, посмотреть в моем направлении. Я чувствовала, как запылали мои щеки, и отодвинулась подальше от него на гладком кожаном сиденье.

- Поездки — они никогда не случайные, но почти всегда странные. Сегодня — исключение.

Мы смотрели друг на друга. Боже, он был так хорош собой.

- Ты не знаешь меня, - настаивала я тихим голосом.

- Это, к сожалению, правда. - Эдвард посмотрел на мою грудь. Я поняла, что ослабила хватку на куртке Эммета, и показалась моя футболка с Мейсенами.

Он смотрел на свое собственное изображение. - Бьюсь об заклад, что ты все знаешь обо мне, - добавил он, как будто бы разговаривал с Эдвардом на футболке.

Я покачала головой и запахнула куртку посильнее. - Может нам стоит просто ехать.

- Почему?

- Я не знаю, действительно ли ты хочешь, чтобы я разговаривала, или просто думаешь, что я, ну не знаю, забавная.

- Ты не забавная. Я чертовски забавный.

Я не знала, о чем он говорит; он даже близко не был забавным. Я снова стала смотреть в окно. Эдвард вздохнул, и я увидела, как он провел рукой по своим взъерошенным волосам.

- Я все знаю, - сказала я. - Я все читала, но это даже близко не похоже на то, как ты выступал сегодня. Поэтому, все что я знаю, просто статистика. Вот и все.

- Дата рождения? - спросил он, не пропуская ни одной детали.

- 21 июня 1956 года.

- Любимая еда?

- Это слишком просто, ты уже говорил об этом: тост.

Эдвард рассмеялся, и немного поразмыслил об идее наслаждения простым тостом, я тоже присоединилась к нему.

- Тост? - спросила я. - Никто не ставил это под сомнение? Ладно, может быть ты и забавный.

Смех Эдварда стих, и он улыбнулся мне. Я почувствовала себя вознагражденной.

- Родной город? - спросил он, прикусил губу. Его глаза сверкали.

- Пожалуйста, не делай из меня дуру. Нью-Йорк, Верхний Вест-Сайд. Ты ходил в Школу Исполнительских Искусств, пока не вылетел оттуда в шестнадцать.

- Очень досконально. Любимое занятие?

- Чтение... главным образом романтика.

Эдвард нахмурился, но возражать не стал. - Лучший друг? - спросил он.

- Джаспер Уитлок, конечно.

- С формальной точки зрения, - спокойным голосом ответил Эдвард. - Что еще?

- В этом нет смысла... Я все хорошо знаю. Надеюсь, тебя это не очень напугало, - добавила я, внезапно почувствовав изменение его настроения.

- Нужно постараться, чтобы испугать меня, э-э... гм, я только что понял, что не знаю твоего имени.

- Белла. Белла Свон.

- Белла Свон, - сказал он, как бы пробуя имя на вкус. - Ты не напугала меня. Я рад, что вытащил тебя с пристани.

- И в твою машину? - спросила я и громко застонала. Я непреднамеренно провела параллели с Билли Оушеном (она имела ввиду песню Билли Оушена Get outta my dreams get into my car — пп) и сказала это так, как будто думала, что он был в некотором роде похититель малолетних. Я была уверена, что Эдвард не был похитителем, но я была гораздо менее уверена в том, хотела ли я быть его жертвой, и честно говоря, у меня было смутное представление о том, что все это значит.

- Нет. Я должен был дать тебе машину и уехать вместе с остальными, - пробормотал Эдвард.

- Я рада, что ты не сделал этого. Прости.

- Ты извиняешься? - спросил он. - Пожалуйста, у меня такое настроение. Это была паршивая ночь. Я хотел, чтобы ты была здесь. Мне не следовало вываливать все это на тебя.

- Ты хочешь поговорить об этом? - спросила я.

- Нет, спасибо. На этот раз я не хотел бы об этом говорить.

- Я тоже иду на пляж, когда дерьмово себя чувствую.

- Это помогает? - спросил он, снова глядя в окно.

Я не была уверена как ответить. Эдвард помогал, точнее его музыка. Она давала мне почувствовать, что я не одинока, и в тоже время, она выводит меня из состояния погруженности в себя.

- Какую музыку ты любишь слушать? - спросила я.

- Я уверен, что ты знаешь мой топ-пять.

- Эдвард, не надо статистики, давай правду. Есть что-то, чего я не знаю, ты думаешь, что они знают тебя, когда писали это, даже если это невозможно.

Я видела, как брови Эдварда поднялись, в отражении в стекле. - Стравинского.

О̛кей, это было неожиданно. Я должна сходить в Мир Музыки и поискать кассету Стравинского утром.

- Тогда Стравинский поможет на пляже, - посоветовала я, хотя не имела ни малейшего представления, кто такой Стравинский. - Серьезно, я думаю, тебе стоит сходить на пляж с Walkman вечером, когда никого не будет. Включи это дерьмо по-настоящему громко и думай о том, что никто кроме меня не знает, что там играет Стравинский. Если кто-то увидит тебя, подумает, что там играет Патти Смит, или The Clash, или The Slits, или The Buzzcocks. Но, на самом деле, это будет как приватная беседа между тобой и Стравинским. Я думаю, что понимание, которое приходит с музыкой, только ты и другой человек на том конце твоего плеера, вы находитесь в разных исторических периодах, но все равно чувствуете связь... которая помогает. Ты одинок и в тоже время нет.

Часть 2.