Глава 21

ИззиБи

Капли дождя непрерывно молотили по окнам, ветер дул с такой силой, что прижимал тяжелые ветви деревьев практически к самой земле.

Небо озаряли яростные вспышки молний, а гром гремел так оглушающе и мощно, что казалось, будто пробьет крышу над головой.

Погода снаружи вторила бурному водовороту мыслей в моей голове.

Вернувшись домой, я обнаружила свою мать в ярости. Она хотела знать, где я была, и, когда я рассказала ей частичную правду о посещении могилы Ирины, рассердилась еще больше, сказав, что мне нужно прекратить эти бесполезные приступы эмоций и сосредоточиться на том, чтобы двигаться дальше.

- Перестань жить в прошлом, Изабелла, в нем нет ничего хорошего. Джейкоб и твоя жизнь с ним – вот твое будущее.

Я не понимала, почему она так сердится, но чем больше пыталась хоть что-то объяснить, тем больше она злилась. И только когда я сослалась на ужасную головную боль, она немного смягчилась и отправила меня прилечь. Но прежде напомнила, что завтра приезжает Джейк, а значит, мне нужно хорошо отдохнуть и быть готовой к напряженной неделе.

Которая закончится нашей свадьбой.

- И прими какое-нибудь лекарство, – прокричала мама мне вслед.

Ненавижу лекарства. От них я чувствую себя сонной, поэтому использую их только в случае крайней необходимости.

Я попыталась отдохнуть, но не смогла расслабиться. В моей голове было так много всего.

Мысли. Изображения. Голоса. Моменты.

В подлинности одних я не была уверена, но другие были настолько реальны, что я не могла их игнорировать.

Я мерила комнату шагами, хватаясь пальцами за волосы и массируя виски в отчаянной попытке остановить некоторые мысли и образы, которые появлялись лишь на мгновение и исчезали, прежде чем я успевала их расшифровать.

Тупая боль пульсировала в висках, когда слова Эдварда – его мольбы – на повторе прокручивались у меня в голове.

Зачем он все это сказал? Откуда он узнал?

Если его слова были правдой, почему я не помню этого?

Потом он назвал меня его Соловьем... Неужели я, правда, была его? И почему это имя звучит – ощущается – так знакомо и правильно?

Я коснулась пальцами своих губ, все еще чувствуя поцелуй Эдварда.

Почему находиться в его объятиях было так правильно? Почему чувствовать его губы было так естественно, как будто я уже давно принадлежу ему, и он, наконец, утвердил права на свою собственность?

Я не понимала этого притяжения к Эдварду. С того момента, как я увидела его в бальном зале, меня буквально тянуло к нему, как магнитом. Он разговаривал с Элис, а у меня возникла необходимость подойти и просто быть рядом с ним. Когда он взял меня за руку, самое странное чувство затопило мое тело – чувство покоя, которое я не ощущала последние несколько месяцев. А когда мы столкнулись с ним в парке, и он сказал, что мы друзья, а затем пригласил в кафе, я тихо радовалась утешению, которые Эдвард давал мне. В нем была нежность, которую я так жаждала в своей жизни и которую никто, кроме него, мне не дарил. Во время каждой нашей встречи мое тело расслаблялось от его близости, а, когда он уходил, я чувствовала боль, которую не понимала, и, которая растворялась, как только я снова его видела.

Эдвард постоянно был центром моих мыслей, хотя я очень старалась не думать о нем. О его красивых глазах насыщенного изумрудного цвета, в которых я могла увидеть вкрапления золота, когда он приближался, чтобы сказать что-то, предназначенное только для меня. Мне нравились его густые волосы, в которых нитки серебра переплетались с бронзовыми прядями, мои пальцы зудели от желания зарыться в них. Или провести рукой по сильной челюсти, покрытой легкой щетиной в те дни, когда он не брился. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой и хрупкой.

Эдвард никогда ни словом не обмолвился о моей хромоте, но его большие сильные руки всегда готовы были поддержать меня, когда я оступалась на тротуаре, или нежно обхватить мою ладонь, когда мы говорили, и он пытался утешить. С ним я чувствовала себя в безопасности и защищенной. Как будто я должна быть рядом с ним. Это было странное ощущение.

Хотя я всегда была честной, я не колебалась ни секунды, когда он попросил никому о нас не говорить. Я жила моментами, проведенными в его компании, и мне не хотелось, чтобы это заканчивалось.

Сегодня, когда Эдвард поцеловал меня, все мое тело расслабилось, и впервые с тех пор, как я очнулась в больнице, моя душа была в мире с самой собой. Я ахнула, когда почувствовала обладание в его хватке, а, отстранившись, увидела собственническое выражение на его лице. В тот момент я поняла, что мы пересекли черту, после которой никогда не сможем вернуться назад, и самое страшное было в том, что я не была уверена, захочу ли этого.

А затем я увидела отблеск света, отразившегося от кольца на моем пальце, и реальность обрушилась на меня, ввергая в панику.

На мне было кольцо другого мужчины, я была обещана другому.

Придя в ужас от своего развратного поведения, я развернулась и побежала, игнорируя искаженный мукой голос Эдварда, зовущий меня, и изо всех сил стараясь отогнать мысль о том, что во время поцелуев с Джейком не чувствовала и малой доли того, что Эдвард расшевелил во мне.

Эдвард.

Слова, которые он сказал мне о том, что я принадлежала ему, что мы принадлежали друг другу, звучали в моей голове. И то, что он знал обо мне.

Откуда он столько знал?

Он был прав, манжета вокруг моей лодыжки соответствовала той, что была на его запястье, а в моей татуировке были его инициалы – переплетенные с узором буквы ЭК вокруг камеры.

Зачем я ее сделала, если только он не сказал правду?

Почему он будоражил во мне то, что больше никто не мог? Почему его присутствие так успокаивало?
Раскат грома за окном прогремел с такой силой, что я испуганно вздрогнула – никогда не любила грозы.

Я снова начала вышагивать по комнате, чувствуя себя обеспокоенной, нервной и растерянной.
Мы с Эдвардом были тайными любовниками? Поэтому он сказал мне никому не говорить, что мы виделись?

Я внезапно остановилась, понимая, что если это правда, то я изменяла Джейку.

Но для меня это не имело никакого смысла. Если мы с Джейком были безумно влюблены друг в друга, как они с мамой меня убеждали, если мы были так счастливы вместе, зачем мне изменять ему? Зачем тогда я выхожу за него замуж?

Потерев пульсирующие виски, я провела рукой по лицу. Я что-то упускала. Кто-то лгал мне.

Я схватила телефон, чтобы позвонить Элис. Она была моей лучшей подругой, и кто, если не она, должен знать правду. Похоже, она знала Эдварда, должно быть, я доверилась ей. Звонок пошел прямо на голосовую почту, и, взглянув на часы, я поняла, что уже два часа ночи. Конечно, Элис спит и, как всегда, выключила свой мобильный на ночь. Я сбросила звонок, не желая оставлять сообщение на эту тему, и снова легла, пытаясь успокоить свой разум, но так и не смогла.

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох.

Изображения – возможно, обрывки снов – мелькали в моем сознании.

Я лежу на удобной кровати в окружении мягких простыней и сильных рук. В комнате темно, а за большими окнами бушует гроза.

Нежные губы целуют. Тихий шепот на ухо. Утешительные, успокаивающие слова любви. Обещания, что я в безопасности и больше не одна. Ощущение безграничной любви, которой не будет конца.

Вижу небольшую открытую поляну, одеяло на траве. Это пикник. Длинные пальцы держат клубнику, которая касается моих губ.

Я сижу в глубоком кресле, теплый плед накинут на мои ноги. Нежные губы целуют мои волосы, сильные руки ставят чашку кофе рядом со мной.

Ванная комната. Твердое тело, прижимающее меня к холодной плитке, горячие эротичные проклятия, заполняющие воздух, когда я взрываюсь в экстазе и выкрикиваю освобождение в сильную крепкую шею.

Я открыла глаза, и изображения исчезли. Я не имела ни малейшего представления, настоящие ли они, но глаза жгли слезы, и я чувствовала, будто потеряла что-то очень дорогое.

Это были сны? Или то, что я испытала на самом деле? Окна напомнили мне те, что я видела в мансарде Эдварда... Неужели я была там с ним?

Я замерзла, тело била мелкая дрожь, и мне нужно было согреться. Встав, я открыла ящик комода, пытаясь найти теплые носки, но там были только тонкие, которые не предлагали никакого комфорта.

Мой взгляд упал на ящик, стоящий на полу в углу комнаты. По большей части мои вещи уже отправили в Калгари, но этот ящик мама пропустила, и я планировала забрать его с собой при переезде. На крышке было написано «Одежда», и я подумала, что возможно внутри найду пару более толстых носков. Решив, что терять мне нечего, я села на пол, открыла крышку и моментально была вознаграждена грудой ярко окрашенной шерсти. Натянув носки на ноги, я пошевелила пальцами в благодарность за немедленное тепло, и чтобы хоть как-то занять голову и руки, решила перебрать содержимое ящика, высыпав все, что в нем было на пол.

Еще несколько пар носков, пижамы, пара свитеров, различные безделушки и книги, завернутые в бумагу. Затем я обнаружила две футболки и, нахмурившись, вытащила их. Они были огромными. Возможно, они принадлежали Джейку, и он забыл их, когда оставался на ночь, наверное, в таком случае это имело бы смысл. Я потерла пальцами материал серой футболки, которая от частых стирок стала очень мягкой, швы на ней были изношены, а ворот растянут.

Отзвук любящего игривого голоса раздался в моей голове.

- Ты когда-нибудь отдашь мне эту футболку, ИззиБи? Может быть, я сам хочу носить ее.

Я покачала головой. Джейк никогда не называл меня ИззиБи.

Только Эдвард.

Должно быть, я снова путаю вещи в голове. В последнее время это часто происходит. Невролог, которого я посещала в Калгари, сказал, что путаться время от времени нормально. Куски и обрывки воспоминаний иногда могут смешиваться, и мне придется поработать над их разделением. Доктор сообщил, что мне нужно продолжать пытаться восстанавливать недостающие месяцы, но была вероятность, что я никогда их не вспомню.

- Нельзя знать наверняка, – сказал он мне с небольшой улыбкой. – Человеческий мозг – тайна, которую мы еще не до конца разгадали.

Я поднесла футболку к носу и вдохнула. Аромат был слабым, но я почувствовала что-то знакомое. Теплый запах, напомнивший мне о свежескошенной траве и солнце, от которого сердце сжалось, а глаза начали жалить слезы. Я снова вдохнула. Пахло домом. От Джейка никогда так не пахло. Его одеколон был мускусным, резким. Я никогда не говорила ему, но время от времени, когда он подходил слишком близко, от этого запаха в моем носу начинало щипать, и несколько раз мне приходилось подавить чихание.

Я потерла виски, почувствовав сильную головную боль.

Может, Джейкоб поменял одеколон. Все-таки я забыла несколько месяцев.

Возможно, в какой-то момент он изменил марку, которой всегда пользовался.

Я достала другую изношенную футболку, в которой узнала свою любимую для сна. Она принадлежала моему отцу, и все эти годы я хранила ее. Когда я развернула ее, меня напугал стук, который издала маленькая коробка, выпавшая на пол.

Подняв коробочку, я покрутила ее в руках и услышала глухой звук, судя по которому внутри что-то лежало. Потянувшись к выключателю, я включила еще одну лампу, чтобы внимательнее изучить коробку. Она была деревянной с вырезанной на крышке красивой птицей, сидящей на ветке дерева, чье изображение мне было знакомо. Мое сердце пустилось вскачь, когда я поняла, что тот же образ был набит у Эдварда на груди. Тот, который, по его словам, был сделан для меня.

Мои руки задрожали, когда я подняла крышку и вытащила на свет ожерелье. На серебряной цепочке висела птица с расправленными крыльями, на груди которой сверкал маленький сапфир. Сердце сжалось от непонятного чувства, когда я дрожащей рукой поднесла ее к свету и вновь услышала призрачный шепот.

- Твои глаза очаровывают меня, ИззиБи. Такие синие и глубокие. Мне нравится, как ты смотришь на меня.

Заглянув внутрь коробки, я достала оттуда маленький блестящий футляр и провела пальцем по изображению на крышке. Это была та же птица, а внутри я нашла еще одно ожерелье – плоский серебряный диск, на котором тоже была выгравирована птица.

Я положила украшения на пол.

Они были красивыми и уникальными, талант мастеров, сделавших их, был неоспорим, равно, как и изготовившего коробку.

Почему я спрятала их в старую папину футболку?

На дне коробки остался маленький бархатный мешочек, развязав который, я вытряхнула на ладонь еще одно ожерелье, на этот раз золотое. Маленькая птица, примостившаяся на ветке дерева, окруженная крошечными драгоценными камнями. Изысканное произведение искусства блестело и переливалось в электрическом свете.

Птица была общим мотивом, объединяющим все предметы.

Соловей.

Я погладила золото, удивляясь, когда успела собрать все эти вещи. Они выглядели экзотическими и нездешними, как будто были привезены откуда-то из-за границы. Я же никогда не бывала за пределами Канады.

Я снова посмотрела на украшения, а затем перевела взгляд на маленькую расписную плитку, которая лежала на моей тумбочке. Она валялась в одном из моих ящиков, рамка была повреждена, но это не изменило для меня ее красоты. Я понятия не имела, откуда она взялась, но каждый день смотрела на нее, даже носила с собой. Иногда я гладила плитку, любуясь красивым изображением птицы, и всегда удивлялась, почему это так много для меня значит.

Никогда не задумывалась о том, что это за птица или откуда она взялась.

До этого момента.

Соловей.

Этот термин часто использовали для медсестер. И Эдвард сказал, что называл меня так, а еще ИззиБи.

Внезапно земля перестала вращаться вокруг своей оси, я громко ахнула, и ожерелье выскользнуло из моих пальцев.

Время остановилось.

Мгновенно мою голову заполнили тысячи изображений.

Пациент с теплыми изумрудными глазами. Глаза, которые заглядывали в душу. Нежный голос, повторяющий новое имя... имя, данное только мне.

Его Соловей. Его ИззиБи.

Посылки, прибывающие из дальних мест.

Нежные слова любви на небольших записках.

Дождись меня, мой Соловей.

Надень это и думай обо мне, ИззиБи. Я думаю о тебе каждый день.

Дни любви и ночи страсти наполнили мою голову. Воспоминания о его смехе, его улыбке, его любви наводнили мой разум, звуча на повторе снова и снова, вновь становясь реальными и нерушимыми.

Ощущение его рта на моем, когда мы целовались; его губы то нежные и любящие, то жесткие и требовательные. Его жаркие прикосновения и сильные руки, которые защищали и успокаивали, любили и ласкали. Его нежный голос, шепчущий обещания. Они питали мою иссохшую душу правдой, скрывавшейся за ласковыми словами.

- Ты моя, Соловей. Ничто и никогда этого не изменит. Мы принадлежим друг другу.

Я зажмурилась, и рыдание вырвалось из груди, когда недостающие месяцы моей жизни вернулись, сложившись в одно прекрасное и одновременно пугающее имя.

Эдвард.

Всем привет)))Покопались немного в мыслях Беллы))Все-таки планомерные действия Эдварда, а затем внезапный порыв сделали свое дело))Она вспомнила)))Настало время во все разобраться и наказать виновных)))

Всегда интересно почитать ваши размышления под главой и мы рады видеть вас на ФОРУМЕ. Благодарю Леночку за прекрасную редакцию и Светика за чудесный форум)))

Небольшой фото-тизер к следующей главе: