Я сделала неуверенный шаг вперед, прикладывая руку к гладкой поверхности. Гроб был обычным. Невозможно было сказать, кто лежал в нем. Никаких признаков, которые указывали на то, что в этом гробу лежал мой отец.
Не было и цветов вокруг него. Все, как на стандартных похоронах. У многих были открытки с надписями: “Мы будем скучать по тебе, Шериф”. Полагаю, люди из участка все еще не осознали, каким никудышным человеком был мой отец. Они все еще считали его героем.
- Ты в порядке?
Я подняла глаза, замечая Эдварда, стоящего на проходе к алтарю. Я слабо улыбнулась.
- Бывало и лучше, – честно ответила я.
Он нахмурился, сложив руки перед собой. Эдвард выглядел таким опрятным в своем костюме. Я никогда не видела, чтобы он одевался во что-то подобное раньше. Это был не гламурный костюм, но по крайней мере он соответствовал ситуации. Я была удивлена, что он решил приодеться. Я даже не настаивала.
На мне была простая черная рубашка и черные брюки, которые я позаимствовала у Эсме. Я прицепила к рубашке синюю брошь, чтобы добавить немного цвета. Это был подарок от Эсме и Карлайла – да, теперь я называла его Карлайлом.
Брошь напоминала мне, что не все было черным – особенно учитывая тот факт, что я собиралась одеться в белое на эти похороны. Но, очевидно, я этого не сделала, зная об неуместности данного желания. Люди не имели понятия о всей истории; они не знали, как сильно отец ранил меня. Им не нужно было знать, что я не оплакивала его смерть так, как они того ожидали.
Можно сказать, что я не оплакивала его совершенно. Я просто жаждала закончить все это.
- Как ты думаешь, он в раю или в аду? – спросила я, глядя на Эдварда.
Он немного наклонил голову, обдумывая мой вопрос.
- Я думаю, он в подвешенном состоянии. Думаю, что его душе сначала нужно разобраться с тонной дерьма, прежде чем отправится куда-то, - ответил он. – Он не заслуживает рая за то, что причинил тебе, но и ада тоже, потому что в конечном итоге он попытался все сделать правильно… Несмотря на то, что с треском провалился.
Я тихо кивнула, возвращая взгляд к гробу. Эдвард был прав. Мой отец занимал промежуточную позицию. Только он смог спасти себя от вечного проклятия.
- Ты облажался, отец, - я начала обращаться к гробу. – Ты очень сильно облажался. Я никогда не прощу тебя за все то, что ты сделал… или не сделал. Но все в порядке. Мне и не нужно прощать тебя. Моё помилование ничего не даст тебе сейчас. Моё прощение никогда ничего не значило. Единственный человек, которого я должна простить, – это я сама. Мне нужно простить себя за мое бессилие, за моё молчание и отказ от помощи. Мне нужно простить себя за все то, что я сделала после произошедшего. Это все, что требуется от меня, и я выполняю это. Я прощаю себя.
Я глубоко вздохнула, оглядываясь на Эдварда. Он мягко улыбался мне, слыша каждое мое слово. Я повернулась обратно.
- Я открылась человеку, который безоговорочно меня любит. Тому, кто ставит меня выше всех остальных. Я люблю его, и благодарю за то, что я продвинулась так далеко. Без него я была бы в этом гробу, - сказала я тихо. – Будучи с ним, я могу понять, почему ты так превозносил мать. Почему она стала твоим приоритетом. Но… несмотря на всю любовь, которую я чувствую к Эдварду, я никогда не смогу понять, почему ты отвернулся от меня подобным образом. Почему я не могла быть чуть более важной для тебя? Как ты так легко смог отбросить меня в сторону? – я покачала головой. – Но знаешь что? Это неважно. Ты был тем, кем ты был, ты принимал те решения, которые привели тебя сюда. Теперь ты расплачиваешься. Мне не нужно учиться на твоих ошибках, потому что я знаю, что никогда не поступлю так.
Я сделала шаг назад, моя рука оторвалась от гладкой поверхности. Глубоко вдохнув, я ненадолго задержала дыхание перед выдохом.
- Я прощаю себя, - сказала я снова, с еще большим убеждением.
Я шагнула туда, где стоял Эдвард, в ожидании меня, и он протянул мне руку. Я взяла её, и он, сжав её, прижался губами к моим волосам.
- Я люблю тебя, - пробормотал он.
- Я тоже люблю тебя, - ответила я.
- Я никогда не заставлю тебя выбирать между детьми и мной. Помни, что дети всегда будут на первом месте в каждой долбанной ситуации, хорошо? У нашей дочери никогда не возникнут сомнения в нашей гребаной любви к ней, ты понимаешь это? – спросил он, будто пытаясь убедить меня в этом.
Я положила свободную руку ему на живот, улыбаясь.
- Эдвард… ты беременный? – спросила я.
Он закатил глаза.
- Нет, но если у меня будет выбор, однажды ею будешь ты. Ты забеременеешь так сильно, что тебе понадобится инвалидная коляска, - ответил он.
- Я не уверена, что вообще хочу детей… по крайне мере в ближайшее время. Я не думаю, что во мне развит материнский инстинкт.
- Я не говорю, что мы заведем детей сегодня или завтра… Блядь, да моя мама убьет меня, если у меня появится ребенок до окончания колледжа, - сказал он, закатывая глаза. Я фыркнула от его иронии. Его мама убьет его, если у него появится ребенок прежде, чем он получит образование – моя мама буквально чуть не убила меня за свои мысли о том, что у меня был секс перед свадьбой. Забавно, как это работает.
- Ну, я уверена, что нам нужна большая практика перед этим, верно? – спросила я, смущенно кусая губу.
Эдвард ухмыльнулся.
- Ух ты, Воробей, ты хочешь, чтобы я взорвал твой мир снова? – спросил он.
- Ты итак уже это сделал, - ответила я, встречаясь своими губами с его.
ххх
На похоронах было ошеломляющее количество людей. Такое ощущение, будто на них решил объявиться почти весь Форкс – как и большая часть Порт-Анджелеса. Я никогда не знала, что у моего отца было столько друзей по работе – я даже не могла никого из них узнать.
Я пока не готова была войти в церковь, поэтому стояла вместе с Эдвардом возле пустой могилы, которая вскоре станет местом упокоения моего отца. Эдвард обнял меня за талию, прижимая к себе. Я сплела свои пальцы с его пальцами, которые покоились на моем животе.
- Что теперь будет, как ты думаешь? – спросила я.
- Жизнь, - ответил он без колебаний. - Теперь начнется гребаная жизнь. Это лишь окончание главы… Нет, окончание всей проклятой истории. И теперь мы начнем все с чистого листа.
- Кто знал, что ты умеешь мыслить так глубоко? – размышляла я, прислоняясь к нему.
Он сделал шаг, чтобы обнять меня сзади двумя руками, и прислонил щеку к моей голове.
- С нами все будет хорошо? – спросила я, повернув к нему голову.
- С нами все будет, блядь, идеально, Воробей. Больше ничего не затронет нас.
Я кивнула, будучи уверенной в том, что буду в порядке. Пока у меня был Эдвард – у меня было все. Я буду в порядке.
Эдвард застыл в моих руках, вглядываясь во что-то на расстоянии. Я проследовала за его взглядом и тоже замерла. Несколько людей из Ла-Пуш стояли у ворот на кладбище, посматривая на нас. Им, казалось, было немного неуютно; они, вероятно, размышляли, следовало ли им подойти ко мне. Пока я изучала их, я поняла, что они не были старыми – на самом деле, им, кажется, было в районе двадцати.
В конце концов, один из парней вышел из группы и пошел в нашу сторону. Эдвард крепче обнял меня, чему я не возражала.
- Я очень сожалею о вашей потере, - сказал парень, подойдя к нам, и я смутно опознала его голос. Я заметила, что остальные также направились медленно в нашу сторону.
- А я нет, - ответила я, слегка нахмурившись.
Парень протянул свою руку.
- Я – Пол, - сказал он.
По каким-то причинам, его имя успокоило меня. Я вспомнила, кем он был. Пол был на церемонии той ночю, и он был одним из тех, кто спас меня.
- Привет, Пол, - сказала я, кивая с небольшой улыбкой на лице.
- Мы с друзьями здесь только для того, чтобы выразить свои соболезнования. Ваш отец был хорошим человеком, и он был многоуважаемым в резиденции. Мы приносим извинения за все произошедшее и за то, через что вам пришлось пройти из-за Блеков. Вы никогда не были предназначены быть частью этой истории, - объяснил он, испытывая сожаление.
- Ну, по всей видимости, её втянули в происходящее, - вставил Эдвард, – и какого хрена?
Он прижал меня к своей груди еще сильнее.
Пол встретился взглядом с Эдвардом. – Легенда гласит, что дочь Мудрого – девушка, которая должна иметь фамилию Свон – носит перья, не принадлежащие ей. Улей и Блеки были убеждены в том, что легенда гласит о Белле, в основном потому, что Дуайер втолкнул эту идею себе в голову. Когда Рене было об этом сказано, все провалилось к чертям собачим. Даже если легенда гласила о Белле, – это неважно. Если у девушки или парня отсутствует желание исполнить пророчество – это главный признак того, что легенде не суждено сбыться. Свобода – это самое важное.
Девушка – хотя нет, женщина – встала рядом с ним, цепляясь за его руку: она выглядела немного старше Пола, ей, возможно, было около тридцати, и у неё было дружелюбное лицо.
- Остальная часть племени находилась в неведении; мы все считали, что Белла хотела этого так же, как и Джейкоб. Конечно, мы поддерживали его. Мы хотели осчастливить наше племя, но не в ущерб других. Когда стало ясно, что Блеки планировали провести Беллу через очищающий ритуал после её похищения, стало очевидно, что о взаимности и речи быть не может. Все стало ясно и тогда, когда Леа показала свои исследования, в которых четко говорилось , что легенды никогда не упоминали о том, кто бы был вне племени. Белла не могла быть дочерью Мудрого, потому что она не Квилет, - объяснила женщина.
- Так что же происходит сейчас? – спросила я. – Вы все еще собираетесь верить в правдивость своих легенд?
Женщина улыбнулась. – Все легенды правда, милая, - сказала она. – Легенды свели меня и Пола. Наш первенец родился в ту ночь, о которой говорилось в пророчестве. По легенде наш ребенок должен был родиться на следующий день после того, как взорвется небо, и наша дочь появилась на свет в Новый Год. Так что, видишь, в них можно верить, пока они относятся к правильным людям.
- Конечно, некоторые люди нашего племени всегда будут относиться к легендам более серьезно, чем остальные, - сказал Пол. – Но это не означает, что мы собираемся причинять боль невинным. Мы никогда не будем принуждать человека делать то, чего он не хочет. Мы не хотим повторения произошедшего.
- Приятно знать, - ответил Эдвард с усмешкой.
Пол обратился ко мне: - Белла, я приношу извинения за все, через что мы заставили тебя пройти. Несмотря на то, что мы не были осведомлены об истинном положении дел, мы должны были задаться вопросом. Тот факт, что ты никогда не появлялась в резервации после того, как мы провели неудавшийся ритуал в твоем доме, должен был стать знаком для нас. Мы должны были вступиться и глубоко сожалеем, что не сделали этого.
Я просто кивнула. Мне было нечего сказать.
- Думаю, нам стоит покинуть вас; мы просто хотели выразить наше уважение, - добавил Пол.
- Вы можете остаться на церемонию, если пожелаете, - тихо предложила я.
- Спасибо, - сказал он, кивая. Он обернулся, отходя обратно к церкви вместе с женщиной, все еще державшейся за его руку, и остальными.
- Эй, Пол! – позвала его я, кое-что вспомнив.
Он остановился и повернулся ко мне. - Да? – откликнулся он.
- Что случилось с Билли? – спросила я. – Из того, что я слышала, федералы так и не добрались до него.
Пол мрачно усмехнулся, но, похоже, что-то в этом вопросе позабавило его.
- Мы позаботились об этом, - ответил он через секунду.
- Что это значит? – уточнила я
- Это значит, что мы разобрались с ним. Тебе не о чем волноваться, - ответил он.
- Ты думаешь они убили его? – спросила я у Эдварда, когда они были вне пределов слышимости.
- Они больные ублюдки, - ответил он. – Я не удивлюсь, если под словом “разобрались” они имели в виду то, что его порезали на куски и выпекли из них хлеб, а может и какую-нибудь другую хуйню. В любом случае, я уверен, что он получил по заслугам. Даже если он все еще в сохранности, что, твою мать, он может сделать? Он колясочник, черт возьми. Что он сделает? Его сына нет, его сообщники за решеткой… у него ничего не осталось. Этот ублюдок будет страдать и умрет в одиночестве, если еще не умер.
Я вздохнула и грустно улыбнулась. Эдвард так сердился по поводу всего произошедшего, в то время как я просто… переступила через прошлое. Меня больше не заботили воспоминания о том, что произошло. Я просто хотела двинуться дальше.
- Я думаю, что готова сказать прощай, - сказала я, глядя вниз на могилу. – Я готова закончить эту главу своей жизни.
Он поцеловал мою макушку, прежде чем позволить мне отойти. Он встал рядом и взял мою руку, пока мы шли к церкви, где все уже были в сборе.
- Ты помнишь, что сказала мне той ночью, когда я спросил, чего бы ты хотела, если бы могла выбрать все что угодно в этом гребаном мире? – спросил он меня.
Я посмотрела на него, качая головой.
- Нет, не помню, - ответила я.
Он улыбнулся мне . – Ты сказала, что больше всего хочешь быть любимой.
- Ох, это, - сказала я, краснея.
- Да, это. Так теперь, когда ты наконец-то любима, что будешь делать дальше?
Я остановилась, заставляя его повернуться ко мне, прежде чем улыбнуться.
- Я сделаю все. Я пойду в колледж, получу степень, прыгну с парашютом, поплаваю с дельфинами, я буду спать под звездами, я съезжу в Европу, выучу японский.
Эдвард улыбнулся.
- Звучит, как план, Воробей. Можно мне присоединиться? – спросил он.
- Да, я не могу представить всего этого без тебя. И ты знаешь что?
- Нет, что?
- Я всегда буду любить тебя.
- Это звучит еще лучше, чем все вышесказанное, учитывая, что я тоже всегда буду любить тебя.
Он наклонился за поцелуем, и как только его губы собирались прикоснуться к моим, раздался голос, прерывающий нас:
- Эй, ребятки, церемония начинается, и, серьезно, брат, ты потерял свои яйца до или после того, как она призналась тебе в любви? – спросил Эммет. Мы с Эдвардом повернули голову в его сторону; он стоял у ворот в ожидании, выглядя слишком опрятно в своем костюме. Я улыбнулась Эммету.
- Он не потерял свои яйца, они все еще на своем месте, спасибо за заботу, - сказала я ему.
- Ты должна знать об этом, не так ли, Воробей? – поддразнил меня Эдвард. Я почувствовала, как мое лицо покрылось оттенком красного, а грохочущий смех Эммета эхом пронесся по кладбищу.
- Ты не должен был говорить этого, - предупредила я Эдварда.
Он ухмыльнулся. – И что ты сделаешь?
- Увидишь.
Он приподнял бровь в ожидании подробностей, но я просто засмеялась и продолжила идти в сторону Эммета.
Я положила руку в карман, нащупывая краешек письма. Я носила письмо Джейкоба с собой на протяжение нескольких дней, в попытках решить, что же с ним делать. Я не хотела читать его. Учитывая, что я не хотела говорить с ним – зачем мне читать его гребаное письмо? Что оно изменит? Джейкоб относится к законченной главе, и это письмо не принесет никакой пользы.
Я полагаю, что именно поэтому оно было со мной, поскольку я собиралась похоронить его вместе с отцом. Так, я похороню Джейкоба. В этом будет больше смысла, чем ежели его просто выбросить.
Я была права.
Это не конец – и даже не начало.
Неважно, что это.
Все, что у меня есть – это настоящее.
ххх
Эдвард яростно покусывал ноготь большого пальца – или то, что от него оставалось. Я сидела на ступеньках, наблюдая за ним, пока он осматривал свою машину. Эдвард ходил вокруг неё, пинал одну из шин, не переставая покусывать ноготь. Так продолжалось уже на протяжении сорока пяти минут. За все это время он даже не проронил ни слова.
Нам потребовалось целых десять минут для того, чтобы просто зайти в гараж. Я прислонилась к стене, в то время как он сжимал и разжимал кулаки, уставившись на дверь, будто она беззвучно оскорбляла его. Я думаю, что понимала, почему он чувствовал себя так – мы оба знали, что скрывалось за той дверью.
В конечном итоге, он набрался мужества и зашел в гараж. Я последовала за ним и уселась на одну из ступенек, ожидая, пока он сделает то, что ему надо. На терапии, доктор вместе с Эдвардом сосредоточились на его страхе к вождению. Я не знала, хотел ли этого Эдвард, или просто его терапевт решил, что это хороший пункт для старта. Но наблюдая за ним сейчас, мне стало ясно, что Эдвард был очень решительно настроен. Он даже не собирался идти со мной на свидание, пока не перешагнет через свой страх.
По-видимому, он решил, что должен сделать все правильно. Он не хотел, чтобы его девушка заезжала за ним. Он сказал, что это должно остаться в прошлом. Я не возражала. Мне не нужны никакие свидания, пока я просто провожу с ним время. Значение свидания переоценивают – что такого бывает на свиданиях, чего я не могу заполучить дома?
Я скрестила руки на груди, поборов желание протянуть руку к нему.
- Нам не обязательно делать это, - в конечном итоге сказала я со вздохом.
Он повернул ко мне голову, нахмурив брови.
- Нет, мы должны, - ответил он, все еще покусывая ноготь на пальце. Это начинало выглядеть отвратительно.
- У нас есть время. Мы не обязаны торопиться. Возможно, сегодня не тот день.
Он застонал и поднял руки, несколько раз пройдясь ими по волосам, прежде чем вцепиться в них.
- Я, блядь, смогу это сделать, - сказал он, будто в попытке убедить самого себя.
Я вздохнула. Мне хотелось успокоить его и сказать, что у него все получится, но с другой стороны я знала, что сегодня был не тот день. Не тот день, чтобы расправиться со всеми проблемами. Это не та проблема, от которой избавляешь сразу – нужно время. Она давно запустила свои корни, и не уйдет за один день.
Как мы вообще оказались в гараже? Ну, после продолжительных поцелуев в его комнате, он стал слишком оптимистичным. Эдвард говорил о том, что все наконец-то складывается благополучно для нас, и что он хочет отвезти меня куда-нибудь. Он сказал, что чувствовал себя хорошо, и что поездка на Вольво не станет проблемой , учитывая что на мне больше не было гипса и ничего не напоминало о том происшествии.
Полагаю, мой мальчик оказался неправ.
Как только мы добрались до двери, ведущей в гараж, он остановился. Затем просто смотрел на неё, ведя внутреннюю борьбу, в которой я не могла ему помочь.
- Что самое ужасное из того, что может произойти? – выпалила я, начиная раздражаться всей ситуацией. Я была раздражена от его упрямства и от своей беспомощности. Эдвард просто стоял там, глядя на машину. Я не знала о чем он думал и не знала где блуждал его разум. Я не знала, что нужно было сделать; я лишь предполагала, что если мы будем бесцельно пялиться на машину, то ничего не достигнем.
Он бросил взгляд на меня, прежде чем снова уставиться на машину. Его руки сжимали волосы. Я некоторое время изучала его лицо, гадая, знала ли я причину происходящего.
- Скажи мне, - сказала я. – Скажи мне, что, по-твоему, произойдет, если ты действительно сядешь за руль этой машины.
- Ничего, блядь, не произойдет, - пробормотал он. – Это просто чертова машина.
- Именно. Так почему бы тебе не открыть дверь… и не сесть в неё ненадолго? – спросила я.
Он не ответил – он даже не подал виду, что слышал меня. Я вздохнула и встала. Подошла к нему уверенными шагами, хотя моя хромота рушила подобную иллюзию.
Я обошла машину, оглядываясь на Эдварда, прежде чем рассмотреть Вольво. Я не заостряла на нем внимания, когда мы пришли сюда – мой взгляд был прикован к Эдварду.
Вольво был безупречен. На нем не было никаких следов повреждений, которые нанес ему Эдвард, когда взбесился. Я знала, что машина была в плохом состоянии – я слышала об этом, но у меня не было шанса рассмотреть повреждения. Что бы он не сделал – не было никаких следов. Как будто ничего не произошло. Я смутно осознавала, что эта машина прошла через многое после аварии – в особенности учитывая, что Эдвард даже не водил её с тех пор.
Прошло три месяца. Три месяца с того момента как я ударилась об лобовое стекло.
С того времени столько всего произошло.
Ух ты.
Три коротких месяца.
Я обошла машину, встав перед ней, снова вглядываясь в лобовое стекло.
- Ты не могла бы отойти от машины? – тихо попросил Эдвард с отчаянием в голосе. Я посмотрела вверх, замечая его у дверцы водителя, наблюдающего за мной уязвленным взглядом.
- Почему? – спросила я, не двигаясь.
Он сделал странно нервное движение головой, делая шаг ко мне. Достигнув моей руки, он взял её, и я позволила ему потянуть себя за ним. Я подумала, что он просто хочет оттащить меня от машины, но вместо этого, он резко прижал меня к своей груди, обнимая.
Он прислонил губы к моей макушке, и мы стояли так в тишине, пока он не заговорил:
- Ты видишь какие-нибудь проблески той ночи? – спросил он.
Я покачала головой. – Нет, на самом деле, я почти не думаю о ней, - ответила я честно. – По крайне мере не о самой аварии… в основном я думаю о том, предшественником каких событий она послужила, - я отстранилась, чтобы взглянуть на него. – А почему ты спрашиваешь?
- Потому что я вижу, - сказал он со вздохом. – Бывает, я вижу проблески той ночи. В основном, когда пытаюсь заснуть, или когда что-то напоминает мне о ней…. Например, сейчас, когда ты стоишь перед машиной. Я буквально вижу, как она сбивает тебя, и ты ударяешься об это долбанное лобовое стекло…
- Возможно, это была не такая уж и хорошая идея, - пробормотала я.
- Да, - согласился он. – Пошли посмотрим гребаный телек или еще куда-нибудь.
Я кивнула, ожидая, когда он повернется к выходу, но он застыл на месте. Я посмотрела на него. Он с тоской смотрел на машину; очевидная боль плескалась в его глазах. Я даже не могла представить, как сильно он снова хотел водить. Неспособность ранила его так сильно.
- А если я сяду на пассажирское сидение, думаешь, это поможет? – спросила я тихо. – У тебя, кажется, нет особой реакции, когда я в машине… Ты кажешься спокойнее. Но опять же, я не знаю, как ты себя чувствуешь, когда меня нет в машине. Я просто заметила, что ты, кажется, расслабляешься, когда я прикасаюсь к тебе…
- Ты хочешь прикоснуться ко мне, Воробей? Мы можем пойти ко мне в комнату для этого, - сказал он, криво улыбаясь и пытаясь свести ситуацию в шутку.
- Эдвард, - предупредила я его.
- Отлично, - вздохнул он. – Давай уже разберемся с этим дерьмом.
Я отступила от него и подошла к машине с пассажирской стороны, стрельнув в него взглядом, прежде чем сесть внутрь. Эдвард посмотрел на меня сквозь лобовое стекло, и я попыталась послать ему ободряющую улыбку.
- Ты знаешь, что произошло в последний раз, когда я пытался сделать это… в последний раз, когда я просто попытался сесть в эту чертову машину? - сказал он.
Я кивнула. – Я знаю, но тогда ты был один. Сейчас нет. Если у тебя начнется приступ, я смогу остановить тебя.
- Как ты можешь быть в этом уверенной? А что если я ударю тебя или сделаю еще что? – спросил он. – Я
разбил эту гребаную машину. Как ты можешь быть уверена, что ты останешься невредимой?
- Я не могу быть уверена, но доверяю тебе, и это все, что у меня есть. Так что, пожалуйста, попытайся. Ради меня.
Мне захотелось пнуть себя за то, что я давлю на него в таком состоянии, но в то же время, я делала это только ради него. Ему нужен был толчок, и он знал, что именно этим я и занималась. Именно по этой причине он не начинал потасовку; он знал, что я просто пытаюсь помочь.
Я перегнулась через центральную консоль, чтобы открыть для него дверь, и он стиснул зубы, когда подошел к ней. Ему потребовался глубокий вдох, чтобы забраться внутрь. От моего взгляда не ускользнуло то, что он держал дверь открытой. Я решила упустить из виду эту деталь. Маленькими шажочками.
Как только он оказался за рулем, вся его поза резко изменилась. Я никогда не видела его таким обезумевшим прежде – хотя я видела его чертовски расстроенным. Глаза Эдварда расширились в панике, а дыхание участилось.
А все это потому, что он сидел в своей машине.
Я сделала это с ним. Я не отошла с дороги, хотя у меня было на это время, и из-за этого Эдвард боялся собственной машины. Машины, которую он раньше лелеял больше, чем что либо другое в этом мире. Эта машина была его малышкой, и из-за меня он едва ли мог взглянуть на неё сейчас.
Я взяла его за руку, держа её между нами. Я полностью повернулась к нему на своем сиденье.
- Мне так… так жаль, - зашептала я со слезами, грозящими скатиться по моему лицу.
Эдвард бесконечно расслабился от моего прикосновения и повернул свою голову ко мне.
- О чем ты подумала, когда увидела надвигающуюся машину? О чем ты думала? – спросил он; было очевидно, что он сильно старался, чтобы его голос не сорвался.
- Я думала о том, что ко мне наконец-то придет облегчение, которого я так ждала. Что я наконец-то избавлюсь от боли. Что я наконец-то обрету покой, - ответила я.
- Какая была твоя последняя мысль?
- Наконец-то, - ответила я с грустной улыбкой. – Я помню, что в моей голове пронеслось “наконец-то”.
- Когда я выбрался из машины и нашел тебя с мертвым видом на дороге… все, о чем я мог думать, это о том, как все это отразится на мне. Меня, блядь, не заботила твоя смерть, я лишь мог думать о тех людях, которые подумают, что я убийца. Меня больше заботили слухи, чем тот факт, что я на самом деле убил тебя. Насколько это херово? – спросил он.
- Не хуже, чем когда ты не уходишь с дороги, имея на это время, - ответила я, пожимая плечами. – Мы оба были другими людьми тогда. Это были темные пятна нашей жизни… Не одинаковые, но в то же время темные.
Он сделал судорожный вздох, смущенно усмехаясь.
- Хочешь сказать, что я заставил тебя увидеть свет? Это дерьмо – хоть что-то хорошее, - сказал он.
- Существовал свет в конце туннеля, и я просто шла к нему. Кто знал, что ты будешь ожидать меня там?
- Думаешь, мы мертвы? – спросил он.
- Да, я так думаю. Я думаю, что мы оба умерли в ту ночь, и затем возродились теми, кем должны были стать, - я улыбнулась и откинула голову на сиденье. – Ты знаешь, почему они называют это родственными душами? – Он покачал головой. – Потому что наши души распознали друг друга. Они путешествовали вместе от жизни к жизни, всегда находя друг друга. Возможно, той ночью наши души решили, что с них хватит, и снова объединились. Они были пойманы в ловушку, состоящую из двух людей, которые не могли быть еще более неподходящими друг другу, поэтому вмешалась судьба, которая решила свести их вместе посредством убийства тех, кто ненавидел друг друга, для того, чтобы они переродились и полюбили.
Эдвард криво улыбнулся, когда взглянул в лобовое стекло.
- Родственные души, - повторил он.
- Думаешь, звучит никудышно? – спросила я, сморщив нос, и улыбнулась, забавляясь.
Он покачал головой и перевел взгляд на меня.
- Нет, я думаю, что в этом есть идеальный смысл. Мы действительно умерли, единственное отличие заключается в отсутствие гроба.
- Как ты думаешь, сколько это продлится? Думаешь, мы пройдем вместе через весь колледж?
Он кивнул. – Да. Из всех вещей, в этом я , блядь, уверен. Я люблю тебя. Не могу представить, чтобы это чувство ушло. Я, черт возьми, влюбляюсь в тебя сильнее с каждым днем. Это дерьмо не закончится.
Мы замолчали на мгновение, переваривая сказанное.
Мы все еще были разбиты, и так и будет в ближайшее время. Со своими проблемами я справлялась не быстрее, чем Эдвард. Эдварду предстоял еще долгий путь, прежде чем он снова сможет водить, но это нормально. В этом мире нам всем нужно время. Он не собирался расправиться с этим завтра – или на следующей неделе. Он будет работать над проблемой и, в конечном счете, он с ней справится. И он потратит на это столько времени, сколько нужно. Не было никакой нужды в спешке.
Что касается меня, мне все еще надо было разобраться с некоторыми вещами, но я поняла, что это становится проще с каждым новым днем. Тот факт, что моя мама не вернется обратно, оказывал неоценимую помощь.
Мне больше не нужно было оглядываться через плечо, мне больше не нужно было волноваться о чистоте и невинности или о чем-то, черт возьми, еще, чего моя мать ожидала от меня. Мне лишь нужно быть собой, и все будет в порядке.
Я уже была, в принципе, в порядке.
- Полагаю, теперь все станет довольно скучным, да? – спросил Эдвард в конце концов. – Я имею в виду, никаких спятивших матерей вокруг, никаких угроз переселения моей семьи в Чикаго… есть только настоящее и то дерьмо, с которым нам нужно разобраться. Так чего же ты хочешь, Воробей? Что дальше?
Я смотрела на него, улыбаясь.
- Я выбрала свою жизнь – и сейчас я хочу начать её.
КОНЕЦ
Перевод: Балдуся
Редактура: Нотик
Источник: http://robsten.ru/forum/49-685-149
0
