Глава 43. Chewy Granola Grievances / Трудно Перевариваемые Обиды из Мюсли
ЭДВАРД
Я прищурил глаза, вглядываясь в вопрос на бумаге, и сосредоточенно нахмурил брови, в то время как мои локти утонули в матрасе.
В каком году Япония начала Вторую Кампанию во Французском Индокитае, вынудила французов капитулировать и официально объявила Bảo Đại императором недолго просуществовавшей Вьетнамской империи?
В седьмой раз прочитав вопрос, я уронил голову, совершенно уверенный в том, что это какое-то бесконечное предложение, ведь так? Гребаная херня. Лежа на животе, я раздраженно выдохнул и почесал бровь, еще больше расслабившись.
Было уже поздно. Или, наоборот, охренительно рано. Не то чтобы это имело значение. Мне предстоял этот долбанный практический тест, который дразнил меня грамматическими ошибками, и я быстро нацарапал первые пришедшие мне в голову ответы, прежде чем перейти к следующему замороченному порождению английского языка.
Цоканье языком послышалось за моим плечом возле кровати, и я заскрежетал зубами. "Неправильно", - тихо и задумчиво сказала она, уставившись на мой ответ на бывшей когда-то чистой и ровной бумаге. Она пала жертвой моей агрессии.
Я изогнул бровь и развернул голову, чтобы увидеть ее лицо. "Заботишься о моем просвещении, Мисс "Я знаю всю херню на свете"? - поддразнил я. Ну, поддразнивал только я. Честно говоря, последние два часа она меня странным образом раздражала.
Поджав свои полные губы, она на несколько секунд задумалась над моим вопросом, прежде чем испустить побежденный вздох. "Я не могу вспомнить дату. Я просто... думаю, что это неправильный ответ", - закончила она, легонько пожав плечами, и отступила от моей кровати, направляясь к дивану.
Я резко втянул воздух и приготовился подло подколоть Беллу на тему ее гребаной бесполезности, но тут мои глаза, против воли, пробежались по ее голым ногам. Красная юбка с воланами из тонкой ткани колыхалась вокруг ее коленей, и когда она переступала через беспорядок, творящийся на моем полу, ее плавные движения гипнотизировали меня.
Я тряхнул головой и постарался сосредоточиться на следующем вопросе. "Как, говоришь, ты попала сюда?" - встревожено пробормотал я, выискивая следующий отрывок в учебнике. Я старался игнорировать сильное желание вскочить и немедленно убрать всю грязную одежду с пола. В смысле, в этом качестве мало что привлекательного, не так ли?
Тихое хихиканье Беллы эхом раздалось в моих ушах. "Никак", - просто ответила она, и ее уклончивый ответ лишил меня возможности бороться со своим чувством неудовлетворенности, но я забил на это. Как я мог злиться на мою девочку за то, что она пришла и составила мне компанию? Я не мог.
Пока я продолжал отвечать на вопросы теста, я злился на собственную уверенность в том, что завалю его. А я никогда не заваливал тесты. В совокупности с моим решением не засыпать, это было самое что ни на есть хреновое дерьмо.
Белла громко вздохнула на диване, привлекая мое внимание, и я сосредоточился на ней. "Мне скучно", - пробормотала она, накручивая сияющий завиток каштановых волос на палец. На ней был этот сексуальный красный наряд, как в День святого Валентина, и я был уверен, что она одела его просто для того, чтобы отвлечь меня.
И ебать меня на этом самом месте, если бы я сказал, что это не работало.
Я постарался держать глаза подальше от декольте и игнорировать то, как подаренный мною кулон привлекал внимание к ее груди. Конечно же, я покупал его совсем не для этого. Глазея на нее, я испытывал отвращение к самому себе, но все равно чувствовал себя подавленным из-за нашей пустой траты времени. Мы могли бы заняться кое-чем получше.
"Черт, Белла", - снова начал я, понимая, что в тоне моего голоса слышится раздражение, - "Мы всегда можем подремать, бля, или сделать еще что-нибудь в таком духе", - резко выдал я и тут же почувствовал себя полным дерьмом, когда ее лицо вытянулось, и она вздрогнула.
Она выпустила свой локон. Едва касаясь кожи, он скользнул по декольте и упал ей на живот. "Мы уже говорили об этом, Эдвард", - прошептала она полным раскаяния голосом, опустив глаза на колени.
Какое-то время я смотрел на мрачное выражение ее лица, и внутри меня росло чувство вины - я так резко огрызнулся на нее за то, что она не могла контролировать. "Прости", - ласково извинился я, когда она нахмурилась, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это была полная лажа для меня - и, честно говоря, редкость – так раздраженно реагировать на мою девочку.
Я чувствовал себя придурком.
Уже одного того, что она пришла, было достаточно, и я напомнил себе об этом, когда изобразил кривоватую улыбку, как только она посмотрела на меня из-под ресниц. Она неуверенно улыбнулась мне в ответ, и один уголок ее алых губ мило приподнялся вверх, потому что эта кривоватая улыбка принадлежала только ей и никому больше. Мне она не принадлежала. Черт возьми, весь я принадлежал ей. Уверен, она знала об этом. Это была единственная причина, по которой я все еще оставался здесь, в этом доме.
Я подумал, что Эммет, скорее всего, ждет меня в гостиной, и в любую другую ночь я был бы уже там. Встречаться около полуночи с Эмметом и проводить с ним несколько часов, играя в какую-нибудь фиговую видеоигру, - это стало для нас своего рода ритуалом. Это убивало скуку, и хотя мы редко говорили о чем-либо, не связанном с нашим занятием в тот конкретный момент, я не возражал, что он развлекает меня своей чрезмерно эмоциональной реакцией, когда ему надирали задницу.
Но впервые за более чем месяц я ни за что бы не оставил свою комнату ради встречи с ним. Ни за что я не оставил бы мою девочку. Она выглядела так охренительно красиво и сексуально, когда улыбнулась и утонула в черной коже дивана,.. мне необходимо было дотронуться до нее. Везде.
Но с той самой первой секунды, когда я увидел ее в центре своей комнаты, всю в гребаном красном и такую идеальную на помойном фоне всей моей жизни... она не позволила мне. Она сказала мне "печенье" еще до того, как я даже смог почувствовать прикосновение ее кожи или волос, и хотя я был в замешательстве и обижен, она убедила меня, что для нее это была ночь «воздержания». Я не знал, какого хрена это значит. Каждый вечер был для нас "воздержанием", если мы не были вместе. И теперь, когда мы, наконец, были рядом, я подумал, что все может стать как прежде.
К моему стыду, первой мыслью, которая пришла мне в голову, как только мои глаза увидели ее, был... сон. Белла означала сон, особенно когда она стояла в моей комнате в одиннадцать часов вечера. Впервые за все время я почувствовал, что хочу ее использовать. Не только для сна - она означала еду, страсть, развлечение, уют, близость. Я чувствовал себя мудаком, потому что в первую очередь увидел в ней то, что она может мне предложить, а не ее саму.
Это чувство вины, в сочетании с непреложной святостью стоп-слова, помогало мне блюсти решение держаться от нее на расстоянии, потому что, даже если я не мог коснуться ее... или заснуть, мне повезло, что она просто была здесь.
Я увидел, как она, поморщившись, вдруг подняла руки к волосам и вытащила заколки, которыми ее челка была заколота назад. Мои губы дернулись в улыбке, когда она с раздражением посмотрела на них в своей руке. У нее всегда болела от них голова, а мне все равно больше нравились ее распущенные волосы.
Со вздохом, означавшим сопротивление, она зачесала пальцами волосы со лба, откидывая их назад и разрушая идеально ровный пробор. Завитки беспорядочными волнами обрамили ее лицо. Это был до странного сексуальный жест, и я был так зачарован им, что чуть не пропустил момент, когда она со злостью бросила заколки на пол и сердито посмотрела в то место, где они приземлились.
"Ты и в самом деле запустил комнату", - печально вздохнула она, глядя на пол, и расслабилась, чувствуя, как боль на коже головы успокаивается.
У меня не получилось скрыть свой угрюмый вид, переводя глаза на бумагу. "Я... не ждал гостей", - неловко уклонился я от ответа. Было такое ощущение, что она откуда-то, бля, знала, как сильно меня это беспокоило.
"Я могу прибраться для тебя, если хочешь", - робко предложила она.
"Нет, спасибо", - резко отказался я. Возможно, это прозвучало слишком поспешно, потому что я избегал ее взгляда. Одно дело было позволять ей готовить мне еду и напевать мне колыбельную, но будь я проклят, если бы собрался пожертвовать частичкой своей гордости, которая точно сгорела бы в огне, если бы мне пришлось наблюдать, как она подбирает мои грязные боксеры с пола. У каждого мудака где-то должна быть своя грань.
Она вздохнула, и мы снова замолчали, пока я пытался.. просто, бля... сосредоточиться.
Вопросы теста. Сконцентрируйся. Индокитай. Сконцентрируйся. Вьетнамская империя. Сконцентрируйся. Ноги Беллы в дюйме от моего грязного белья. Вот дерьмо.
Сконцентрируйся. Хо Чи Мин. Сконцентрируйся. Вьет Мин. Сконцентрируйся. Грудь Беллы и кулон. Бля.
Весь месяц мы незамеченными сбегали за школу во время ланча, чтобы... ладно, в основном, просто чтобы поцеловаться и почувствовать себя для разнообразия наедине. И хотя обычно мы просто обедали и разговаривали, когда мы целовались, я всегда был ласков и нежен. К счастью, дикое животное желание обладать ею больше не возвращалось, но мы никогда не заходили дальше поцелуев, и даже при том, что я умирал от желания прикоснуться к ней везде, где только можно, я никогда этого не делал.
Похоже, она наслаждалась простой близостью, несмотря на то, что мы оба объявлялись после этого все растрепанные и даже больше сексуально неудовлетворенные, чем когда мы оба спали в одной кровати. Вся эта хрень с сексуальной неудовлетворенностью не давала мне сосредоточиться, и я окончательно разочаровался в амфетаминах. Ведь они же предназначались именно для этого, черт возьми,.. а мне нужно было сдать тест.
"Итак", - начал я, нетерпеливо желая покончить с ее скукой и хотя бы вовлечь в разговор, - "раз ты настолько просвещенная во всех индокитайских вещах, думаю, ты должна промыть мне мозги с этим тестом", - я балансировал на одном локте, свободной рукой подняв листок бумаги в воздух и легонько помахав им, усмехаясь при этом.
Она фыркнула и, покачав головой, подтянула ноги к себе. Я наигранно надулся, но в тайне был очарован тем, как выглядели при этом ее глаза. Она была такой охренительно отдохнувшей. Я едва мог различить синяки. Я уже начал обдумывать, как спросить у нее, спала ли она, когда Белла, наконец, заценила мою ложную обиду.
"Расслабь соски, Каллен", - она вздохнула и с ухмылкой на лице оперлась локтями на спинку дивана. - "Вот что получаешь, когда берешься за продвинутый курс", - обольстительно подмигнула она мне. Совсем не помогая сконцентрироваться.
Переборов желание поморщиться от того, как в ее устах прозвучало "Каллен", я натянуто улыбнулся. Что это была за хрень? Я не понимал причину, но меня это беспокоило. Вместо того, чтобы повести себя в ответ как козел, я весело закатил глаза и вернул бумагу на учебник. "Я припомню тебе это, когда завтра ты будешь чертовски тормозить по тригонометрии", - ухмыльнулся я в ответ, на что она слабо кивнула головой - туше.
Я улыбнулся и вернулся к учебнику, но сначала взглянул на нее из-под ресниц, в точности как она обычно смотрела на меня, потому что расплата - это такая сука. "И кстати про соски", - начал я низким, фривольным тоном, который, я знал, она считала сексуальным или что-то вроде этого дерьма, - "ты можешь показать мне все свои, когда захочешь", - я игриво подмигнул ей в ответ.
После этих слов ее взгляд резко посуровел, и она выпрямилась на диване. Ее длинные ресницы коснулись бровей, когда она наклонила голову и уставилась на меня в ответ. Пухлые алые губки превратились в злую усмешку, мгновенно всколыхнувшую все мои гормоны. Просто она выглядела так охренительно... по-другому. Почти что дерзко.
Мои глаза округлились, и я шумно сглотнул, когда ее руки зацепили край блузки и стали тащить ее вверх. Бля, я был уверен, что пребывал в безмолвном шоке, и, скорее всего, моя челюсть вот-вот готова была отвалиться. Я не знал, что делать, пока смотрел, как она подняла ее вверх и стянула через голову. Черт подери Беллу. Не в буквальном смысле. Разве ты никогда не слышала о поддразнивании?
По какой-то причине я не остановил ее.
Она избавилась от куска красной ткани и осталась сидеть в том кружевном лифчике, который повторялся в моих фантазиях гораздо чаще, чем я сам готов был это признать. Медленно она завела руки за спину, выгнула грудь и с ухмылкой вызывающе посмотрела в мои глаза, расстегнув лифчик и стянув его с плеч.
Я хотел открыть рот и сказать ей, что ни хрена не обязательно было дразнить меня стриптизом, но... я просто не мог связать и двух слов, поэтому оставался прикованным к своему месту и смотрел на то, как красный лифчик, оголив грудь, падает из ее рук на колени.
Я чувствовал, что мой взгляд потемнел, когда я окинул им ее голую грудь. Невольно я дернулся на кровати - мой стояк болезненно вжался в матрас подо мной. Не то чтобы я не привык к болезненной эрекции за последние четыре месяца. Черт бы побрал это поддразнивание члена.
Она знала, что я не могу прикоснуться к ней, не могу поцеловать ее, не могу даже, бля, вдохнуть ее запах. И все равно она была передо мной - раздетая, с блуждающей на губах улыбкой, расслабленно развалившаяся на диване и продолжающая накручивать свой блестящий локон на палец. Топлесс.
Я оторвал взгляд от ее дерзкой груди, этого проклятого кулона и завитых локонов на бледной коже, чтобы успокоить свои гормоны и попытаться закончить тест.
"Туше", - с позором признал я хриплым голосом, изо всех сил стараясь сосредоточиться на Индокитае.
Она заплатит за это дерьмо завтра за ланчем, когда я снова смогу дотронуться до нее. Надеюсь.
Я не мог точно вспомнить, когда Белла ушла этим утром. Я отправился в ванную отлить, потому что кофеин в сочетании со стояком молили мой мочевой пузырь об облегчении. Когда же я вернулся, ее просто... не было, а солнце уже поднималось за моими французскими дверями.
Обиженно выдохнув и проведя пальцами по волосам, я уставился на захламленный пол, споря сам с собой - стоит ли мне его убирать. Она могла снова прийти сегодня вечером, и я бы опять чувствовал себя долбанной свиньей. Я решил подождать до тех пор, пока не вернусь домой из школы, потому что эти часы в промежутке были для меня всегда хуже всего, и я был бы только благодарен за возможность отвлечься.
Я подготовился, как и всегда, и вышел из дома еще до того, как Карлайл успел даже посмотреть мне вслед. После моего дня рождения я снова перестал с ним разговаривать. Называйте меня гребаным подростком, если хотите, но я был сыт по горло этой херней. Я устал играть в эти игры и отказывался делать что-либо, кроме абсолютно необходимых «песен и плясок». Я ходил в школу, получал оценки, ел, заботился о гигиене и болтался как долбанная марионетка, когда повторял всю эту шараду снова и снова на следующий день.
Я подобрал Джасса и позволил ему оживленно болтать о каком-то новом фильме - я кивал и притворялся, что внимательно слушаю его. Мои веки закрывались, и я старался сохранить ясность ума за рулем. Я воспользовался воспоминанием о моей девочке, которая сидела на диване топлесс, чтобы я всю ночь мог сохранять внимание.
Да. Очень эффективное дерьмо.
Когда мы въехали на парковку, я стал беспокойно-нервным - вдруг она все еще чувствует, что это день "воздержания", и не захочет, чтобы я прикасался к ней? К счастью, она вышла из "Порше" и направилась прямо ко мне, как делала каждое утро. Я подавил хмурый взгляд, когда заметил, что она выглядит иначе, чем несколько часов назад. Ее глаза были темнее, у лица - еще более болезненный вид: запавшие щеки, бледные губы, а фиолетовые веки закрывали большую часть ее поля зрения. Перед тем как она ушла от меня, у нее был нормальный вид, но теперь она выглядела... как и вчера, когда мы расставались на парковке после школы.
Я улыбнулся, когда она ступила в мои объятия и так крепко схватила меня за шею, что чуть не задушила. Бля, какое это было облегчение. Я обернул свои руки вокруг ее талии и зарылся носом в ее капюшон, наконец-то имея возможность дотронуться до нее, вдохнуть ее запах и поцеловать в макушку. Даже несмотря на то, что я наслаждался ее поздним визитом, было охренительно невыносимо видеть ее и не иметь возможности прикоснуться.
Она отпустила меня, и я натянуто улыбнулся. "Все прошло хорошо сегодня утром?" - обеспокоенно спросил я, молясь, бля, чтобы Эсми ее не застукала. Это было последнее, что было нам сейчас нужно, и я хотел бы в свое время обратить больше внимания на возможный риск.
Она поджала губы и наклонила голову набок. "Да", - безразлично пожала она плечами, и я выдохнул, даже не заметив, что задержал дыхание.
Это не был день «воздержания», и она не попалась. Черт, из моей девочки получилась превосходная проныра.
Я облегченно улыбнулся и повел ее на урок, как и она, предвкушая ланч. Я понял это по тому, как она задрожала, когда мои губы коснулись ее шеи у входной двери. Улыбнувшись ей в кожу, я отпустил ее и наблюдал, как она входит в класс. Шаркая и еле волоча за собой ноги так, что это меня встревожило не на шутку. Так плохо она до этого не выглядела.
Но, стряхнув с себя чувство тревоги, я начал свой день, как и обычно. Я обнаружил свой тест по истории. Хренова двойка. Мое настроение испортилось, поэтому я скомкал бумагу в кулаке и перед обедом бросил в мусорку в коридоре по дороге к Белле.
Все равно я ни хрена не поеду в Индокитай.
Когда я пришел, она ждала меня на своем месте, положив голову на руки. Должно быть, она услышала, что я приближаюсь, потому что, едва я вошел в дверь, ее голова неожиданно повернулась, и она понимающе улыбнулась мне.
Надо сказать, что я действительно, бля, с нетерпением ждал ланча весь день. Я должен был бы отвести ее в столовую, чтобы она могла поспать, потому что Белла выглядела до тревожного истощенной, но вместо этого я обнял ее за плечи, когда она встала, и повел из класса в наше место. Взять на себя всю вину я не мог, потому что ее шаги по асфальту стали оживленнее, едва мы приблизились к этим двум зданиям - они ждали нас там, как и всегда, когда мы выходили из дверей школы в полдень.
Мы проскользнули в промежуток между ними, и я отпустил ее, как только мы наконец-то заняли наше обычное место на земле - бок о бок возле стены. Она улыбнулась, доставая из сумки мой пакет из коричневой бумаги, и я, черт возьми, закатил глаза, когда взял его.
Сначала я достал печенье - не потому, что знал, насколько вкусным оно будет, а потому, что мне было любопытно, что там с Эсми. В последнее время моя девочка называла свои печенья в зависимости от событий, связанных с Эсми, и я надеялся на некоторые успехи по части сломать ее решительный настрой против наших отношений.
Конечно же, название печенья ободряющим не было. Трудно Перевариваемые Обиды из Мюсли
Нахмурившись, я посмотрел на черную надпись и провел по ней большим пальцем, как если бы в моих силах было стереть эту херню и все сделать идеальным. Какая гребаная шутка.
Вздохнув, Белла сняла капюшон, и я нахмурил брови, обеспокоенно глядя на ее тусклые волосы и откладывая печенье в сторону. Прошлым вечером они были такие блестящие.
"В общем", - начала она, прислоняясь ко мне, смачно зевнув, - "Я тут поспрашивала и.. наконец-то выяснила, кто был первым Джеймсом Бондом", - продолжила она, закончив зевать, и мотнула головой, взглянув на меня. "Ты был прав. Первым Джеймсом Бондом был Шон Коннери", - признала она поражение в споре, который состоялся у нас накануне, а потом закатила глаза в ответ на мой самодовольный вид, потому что... черт возьми, Белла… все знают, что Коннери был первым Джеймсом Бондом.
"В свою защиту должна сказать", - добавила она чертовски возмущенно, смахнув с глаз выступившие после зевка слезы, - "Роджер Мур был гораздо лучше", - она пожала плечами и откинулась на стену, вытягивая ноги перед собой.
Я усмехнулся над ее невежеством и, зеркально повторив ее позу, поднял руку, чтобы она предоставила мне доступ к своим плечам. "Ладно. Я могу весь час обсуждать эту фигню", - скептически вскинул я бровь, потому что... ни хрена Мур не был лучше Коннери, - "Но", - продолжил я, притягивая ее ближе и целуя в висок... я опять игриво понизил голос, - "Наверное, ты просто покажешь мне свою грудь, чтобы отвлечь меня от своих оскорблений в адрес классики", - с улыбкой пробормотал я ей в кожу, разворачивая рукой ее лицо к себе за подбородок.
Она весело уставилась в мои глаза, и ее губы дрогнули. "Не поняла?" - почти хихикнула она, но я прервал Беллу, стремительно втянув ее нижнюю губу в свой рот. И теперь она была той, кто не мог ничего сказать в ответ.
Я целовал ее медленно и нежно, но моя рука чертовски умирала от желания выяснить, был ли все еще на ней тот красный лифчик. Я не касался ее груди с той самой ночи, когда мы спали вместе, поэтому я нерешительно думал о том, бля, как бы ее... облапать.
Но она вздохнула в мой рот и открыла губы, чтобы углубить поцелуй. И страсть, с какой встретились наши языки, напомнила мне о том,.. что прошлой ночью она не колебалась, показывая мне свою грудь.
БЕЛЛА
Ощущение его языка на моем оживило каждую клеточку моего тела, и мне пришлось сдержать стон, когда рука Эдварда нашла мое бедро и притянула ближе.
Лучший в мире способ не заснуть.
Весь мой день был похож на борьбу, и даже при том, что я никогда не позволяла Эдварду видеть это, я на каждом уроке отпивала кофе из своего термоса, чтобы оставаться в ясном сознании. Обычно я бы не стала скрывать, что слишком устала, но я знала, что, скорее всего, он настоит на том, чтобы отвести меня в столовую, где я могла бы поспать. Однако в таком случае я бы пропустила все это.
Наши языки вяло соприкасались, но то, как он схватил меня за бедро, вызвало беглые воспоминания о прошлом: о дне почти месяц назад, когда он прижал меня к кирпичной стене, что сейчас находилась у меня за спиной. Я простонала Эдварду в рот от этих воспоминаний, а он развернулся всем телом ко мне, придвигаясь ближе, пока мной постепенно овладевали воспоминания о той страсти и возбуждении.
Он больше ни разу не вел себя так. Просто обхватывал щеку своей рукой и гладил мои волосы, пока его язык нежно касался моего. Он больше не был доминирующим и настойчивым – всего лишь нежным и любящим. Я ощутила знакомый приступ вины и стыда за то, что запуталась, какую версию близости предпочитала на самом деле.
Временами я почти решалась на то, чтобы снова упомянуть о психотерапии - просто чтобы вызвать у него такую же реакцию, как в тот раз. Но ровно до тех пор, пока не понимала, насколько жестоко и зло это было бы с моей стороны, и мою грудь снова начинали переполнять чувство вины и смущение.
Честно говоря, я слишком устала, чтобы растрачивать необходимые умственные усилия на решение сложных задач по выяснению стоящего за всем этим смысла, поэтому я просто давала ему целовать себя, как сейчас, и любила каждую секунду его почтительного обожания моих губ и волос. Мне пришлось перебороть сильное желание стимулировать его более пылкую натуру.
Его рука начала ползти вверх, и я развернула свое тело в его сторону, запуская пальцы в волосы на затылке. Его губы, не прекращая целовать меня, расплылись в улыбке, когда его рука поднялась выше. На какое-то мгновение его веселость смутила меня, но вдруг его ладонь схватила меня за грудь.
От удивления у меня перехватило дыхание, и он немного отстранился, с ухмылкой заглядывая мне в глаза. Он облизал губы и лениво помассировал мою грудь своей рукой. У него был такой темный взгляд, и меня сразу же обеспокоило, насколько расфокусированным он был. Эдвард легонько потерся о мой нос своим, и я невольно застонала. Он не касался меня так... очень давно, и моя кровь начинала закипать, а дыхание учащалось от его действий.
Он принял мой стон как знак одобрения и быстро переместил руку вниз на край моей толстовки, скользнув под нее, в то время как его губы коснулись моей шеи. Я отклонилась, чтобы предоставить ему лучший доступ, пока его холодная рука снова подбиралась вверх по моему телу прямиком к груди.
"М-м-м", - промурлыкал он в мою шею. Я закусила губу, когда его палец прошелся по моему соску через ткань. "Ты переодела красный, но мне насрать", - пробормотал он рядом с моей кожей и запустил пальцы под лифчик. Я снова задохнулась от удивления и невольно выгнулась навстречу его руке. "Все равно они лучше всего выглядят, лежа у меня на полу", - хрипло усмехнулся он, продолжая массирующие движения.
Хныкнув от ощущения, которое дарила мне его рука, я боролась с сильным желанием забраться ему на колени. "Что за внезапный интерес к моему нижнему белью?" - растерянно спросила я, уткнувшись носом в его волосы и притягивая его ближе. Я была так рада его смелости, потому что, хоть и любила нежные поцелуи, это было гораздо лучше.
"Вчера вечером ты была такая жестокая", - простонал он мне в шею, когда я снова выгнулась ему навстречу, желая быть ближе. "Надеюсь, ты понимаешь, что я завалил тест из-за этого", - пробормотал он и перешел к другой груди под звук моего стона.
Я согнула пальцы в его волосах и растерянно нахмурила брови. "Что?" - спросила я, задержав дыхание, потому что его зубы задели мочку моего уха.
"Тебе придется рассказать мне, как ты обошла сигнализацию Карлайла", - он хрипло выдохнул рядом с моим ухом, - "Потому что.. бля, Белла, я годами безуспешно пытался сделать это дерьмо", - прошептал он и вернул губы на мою шею, продолжая массировать грудь. Его язык коснулся моей кожи и едва совсем не отвлек меня, но мне удалось чуть-чуть отстраниться.
Я посмотрела в его полузакрытые глаза и в замешательстве нахмурилась, пока он продолжал облизывать свои губы и лапать меня. "О чем ты, черт возьми, вообще говоришь?" - спросила я, пытаясь отстраниться и не поддаваться удовольствию, которое мне доставляла его рука, плотно зажатая между моей кожей и лифчиком.
На его губах появилась ухмылка, и он снова уткнулся мне в шею. "Не притворяйся, что ты не помнишь этот дразнящий стриптиз", - он вяло усмехнулся мне в кожу, и я снова попыталась оттолкнуть его.
"Что?" - слабо повторила я свой вопрос, поскольку совершенно запуталась в этом разговоре, в то время как его рука совсем не помогала мне сконцентрироваться. Он покачал головой рядом с моей шеей, снова усмехнувшись, но не прекратил движения своей руки.
Было так хорошо. Очень хорошо. Я едва не смирилась с этим странным разговором, но передумала. Однако когда я попыталась снова отстраниться, его губы и язык оказались на моей шее, и я начала чувствовать себя не в своей тарелке.
Я положила руки ему на плечи и попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места, поэтому я сделала единственное, что, как я знала, сработает. "Печенье", - выпалила я резко и, возможно, гораздо раздраженнее, чем требовалось.
Он сразу же вытащил руку из-под моего лифчика и толстовки и покачнулся назад с полу-стоном, полу-рычанием, занимая свою исходную позицию у стены. Его веки отяжелели, он зажмурился и провел рукой по волосам, безучастно уставившись перед собой.
Я поправила лифчик и толстовку и, нахмурившись, посмотрела на его расстроенный вид. "Что произошло вчера вечером?" - ласково спросила я, наклонив голову и коснувшись его руки. Я ненавидела расстраивать его, и пользоваться стоп-словом в целях, которые не были связаны с моей паникой, было совершенно несправедливо. Это было как в истории про мальчика, который все время кричал "волки!".
Он раздраженно фыркнул, но позволил взять себя за руку. Посмотрев мне в глаза, он изогнул бровь. "Ты пробралась в мою спальню, сняла свою кофту,.. соски,.. что-нибудь напоминает?" - заговорил он резким тоном и выжидающе вскинул брови.
На какие-то доли секунды я уставилась в его глаза, пытаясь понять, шутит он или же я настолько сонная, что просто неправильно поняла его слова. Но вид у него был серьезный. Он все еще сердился.
"Эдвард", - начала я, откашлявшись, потому что чувствовала себя уверенно и понятия не имела, что вообще происходит. "Я никуда не выходила из своей спальни прошлым вечером", - прошептала я извиняющимся тоном, схватив его за руку и пытаясь успокоить, нежно поглаживая ее своим большим пальцем.
Его раскрасневшиеся губы резко расплылись в улыбке. Он уставился на меня в ответ с неожиданно пораженным видом. Мое же выражение лица не изменилось, пока я гладила его руку и растерянно всматривалась в его зеленые глаза. Он долго изучал мой потерянный вид, его улыбка медленно исчезала и на смену ей, одновременно с хмурящимися бровями, приходила глубокая складка на лбу. "Перестань стебаться надо мной", - прошептал он и осторожно убрал свою руку.
Должно быть, я вытаращилась на него в шоке. "Я не шучу!" - настаивала я. Меня оскорбляло то, что он не верил мне, но вместо этого Эдвард насмешливо и подозрительно посмотрел на меня в ответ.
Я расстроилась еще больше, когда пришлось озвучить мою ночную рутину: "Я испекла печенье в восемь, в кровати я была в девять, я прочла четыре главы моей книги, воспользовалась ванной в три двадцать семь, а потом я вернулась под одеяло вплоть до рассвета, и я ни разу не выходила из своей спальни, Эдвард", - пока слова вылетали у меня изо рта, мое огорчение постепенно превращалось в тревогу, а он заметно расстраивался.
Долгое время я всматривалась в его возбужденные зеленые глаза, не уверенная в том, что со всем этим делать. На лице у него застыло суровое выражение и теперь складка у него на лбу стала еще глубже, в то время как глаза продолжали двигаться странным расфокусированным образом.
Внезапно он вскочил с земли, с разъяренным видом схватил свою сумку и развернулся в мою сторону, зло уставившись на меня. "Ты", - он показал пальцем в обвинительном жесте туда, где я сидела, - "полное дерьмо", - выплюнул он, в бешенстве развернувшись и направившись к выходу между двумя зданиями, пока я в шоке смотрела ему вслед.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы начать мыслить хоть немного здраво, прежде чем я встала и, собравшись с духом, в поисках его отправилась в столовую. Но когда я вошла в дверь и посмотрела на столик, я обнаружила, что место Эдварда пустует. Я выглянула из открытой двери на стоянку и поняла, что его машины там не было.
Все еще в замешательстве и вообще-то в слегка обиженном состоянии, я вошла в столовую и быстро подлетела к Элис. Мне необходимо было выяснить, что происходит.
"Ты хочешь что?" - недоверчиво спросила она, пока я с тревогой переступала с ноги на ногу рядом.
Я застонала от расстройства, не имея ни сил, ни терпения на то, чтобы посвящать Элис в подробности. "Элис, пожалуйста. Я умею водить машину", - я была похожа на отчаявшегося ребенка, но она лишь напрасно тратила мое время. Он истерично засмеялась и вернулась к своей еде, ясно дав понять, что отказывает мне в просьбе. Джаспер взглянул на меня с извиняющимся видом с противоположной стороны, когда я сделала глубокий успокаивающий вдох.
Я наклонилась ближе к ее уху, пока Эммет с любопытством наблюдал за мной с другого конца стола. "Дело в Эдварде", - умоляюще прошептала я, и ее вилка замерла в воздухе, когда она искоса посмотрела на меня.
Еще какое-то время я стояла там, расстраиваясь все больше и больше, и морально готовясь идти домой пешком, как вдруг она вздохнула, принимая поражение, и начала копаться в своей сумочке.
"Если умрет "Порше", умрешь и ты", - она резко взглянул на меня, когда я схватила ключи и натянуто улыбнулась ей, выражая благодарность. Я не стала ждать, когда она начнет задавать вопросы, и зашагала прочь из столовой, направившись прямиком к желтому "Порше".
Я была сбита с толку.
"Глупая переоцененная немецкая техника", - бормотала я, выехав с парковки и обнаружив, что педали газа и тормоза были непростительно чувствительными. Трудности управления автомобилем в условиях невероятного истощения - и дерганые движения по ходу движения - отвлекли от беспокойства, которое нахлынуло на меня, как только я подъехала к нашей улице.
Выехав на нашу подъездную дорожку, я почувствовала облегчение, когда обнаружила его серебристую машину на своем обычном месте, и бросила "Порше" у обочины. Не колеблясь ни секунды, я выбралась из автомобиля и побежала через двор к дому Калленов. Мне повезло, что Эсми и Карлайл все еще были на работе. Взойдя на крыльцо, я с сомнением посмотрела на дверь.
Я понятия не имела, как сильно он разозлился на меня и откроет ли мне дверь, но во мне не было достаточно терпения – мне хотелось разумных объяснений. Решив, что не хочу ждать больше ни секунды и выяснить, что, черт возьми, происходит, я схватилась за дверную ручку и стремительно ворвалась внутрь.
Когда я вошла в гостиную, в доме было тихо, и он казался пустым. Но его машина была припаркована, и я была совершенно уверена, что обнаружу его в спальне. Поэтому, резко выдохнув, я стала подниматься вверх по лестнице.
Было странно, что я чувствовала себя настолько спокойно и уверенно - как будто я жила в этом доме когда-то, даже несмотря на то, что я редко проводила время в какой-либо другой комнате, кроме комнаты Эдварда. Мои пальцы легко скользили по перилам, пока я поднималась вверх и осторожно проходила мимо комнат второго этажа.
Когда я поднялась на второй лестничный пролет, беспокойство и нетерпение взяли надо мной верх, и я побежала, перепрыгивая сразу через две ступени, почти спотыкаясь о свои собственные ноги, пока, наконец, не оказалась в холле и осторожно подошла к его двери.
Она была слегка приоткрыта, и до меня доносился слабый звук шуршащей бумаги. Я приложила ладонь к деревянной поверхности и чуть-чуть подтолкнула ее, заглядывая внутрь.
"Эдвард?" - тихо позвала я, осторожно входя в комнату.
Он стоял на коленях, все еще в своей кожаной куртке, и копался в груде разбросанных по полу вещей. Он быстро взглянул в мою сторону и зарычал, узнав меня. Я неловко остановилась, глядя на его поиски на полу, а потом обвела взглядом комнату, которую когда-то так хорошо знала.
Я не видела ее больше месяца, и, нахмурившись, смотрела на одежду, разбросанную по всему полу и свисающую с черного дивана. Меня передернуло от дискомфорта. Было грязновато, но я решила, что едва ли у него здесь были какие-то посетители, поэтому для него имело смысл стать слегка небрежным. Кровать выделялась в пространстве - думаю, мне пришлось удержать страстно рвущийся наружу вздох, когда я уставилась на нее, вспоминая связанные с ней события. Ничто и никогда еще в моей жизни не выглядело так уютно.
Мой взгляд вернулся к Эдварду, когда он наклонился и заглянул под кровать.
"Что ты ищешь?" - осторожно прошептала я, закусывая нижнюю губу. Я хотела услышать от него объяснение, прежде чем сойду с ума от предположения наихудших вариантов развития событий. Но он выглядел так решительно, продолжая свои поиски под кроватью.
Он затряс головой и все его растрепанные волосы коснулись ковра, когда он наклонился ниже, и его глаза осмотрели щель под диваном. "Гребаные...", - он приостановился и, раздраженно выдохнув, выпрямился. Прищелкнув пальцами, он закатил глаза под закрытыми веками, как будто пытался что-то вспомнить, - "эти... ну... проклятые штуки для волос", - сбивчиво закончил он, указывая жестом на свои волосы, чтобы подчеркнуть сказанное.
Я нахмурила брови, услышав его подбор слов. Штуки для волос? "Резинки для волос?" - уточнила я, вскинув бровь, тогда как он продолжил свои поиски, заглядывая под разбросанную по полу одежду. Он покачал головой, и я продолжила гадать. "Эм-м-м, заколки для волос?" - еще раз предположила я без особой надежды, перебирая в своей памяти различные названия украшений для волос. Он оторвался от пола и, развернувшись, посмотрел мне прямо в глаза.
"Да", - быстро кивнул он, запыхавшись - его грудь резко вздымалась вверх-вниз. "Долбанные заколки для волос". А потом он просто встал и уставился на меня. Я не знала, что говорить и что думать. Почему у Эдварда были заколки для волос?
"Чьи заколки для волос?" - спросила я тихим шепотом, с беспокойством теребя рукава моей толстовки.
Его руки дернулись вверх к волосам, он зажал их в двух кулаках, расстроено зарычав, и сердито посмотрел на меня. "Те, что были на тебе вчера вечером, Белла", - с трудом выцедил он сквозь сжатые зубы, глядя на меня из-под прищуренных век. Я замерла.
Эдвард никогда не разговаривал со мной как сейчас, и я чувствовала себя ужасно, потому что расстраивала его, но... на мне не было вчера никаких заколок, и я определенно не была в его спальне. Глядя на мое непонимающее выражение лица, он снова прорычал и вернулся к поискам на полу под джинсами и футболками, пока я стояла и смотрела на это в полном замешательстве.
Его движения становились более лихорадочными, он разбрасывал вокруг себя одежду и бумаги, широко раскрытые глаза тщательно исследовали каждый предмет, попадавший в поле его зрения, и дыхание сменилось тяжелым пыхтением. У Эдварда был такой отчаявшийся и бешеный вид, когда он, упав на пол, стал искать их под кроватью и диваном уже в третий раз, что я совершила самый иррациональный и безумный поступок из всех возможных.
Я помогла ему искать.
Я чувствовала себя совершенно нелепо, начав снимать подушки с дивана и просовывать руки в швы, чтобы найти эти... заколки для волос, но я просто не могла не помочь ему, когда он был в таком состоянии. Мы всегда были командой, и, даже несмотря на сомнения, что поиски увенчаются успехом, моим первым порывом было лишь... помочь ему. Абсурд, но я едва не попросила его описать, как они выглядят, когда начала поднимать одежду с пола и изучать золотистый ковер своими глазами, решив, что мое внимание, как и его, тоже должно быть сосредоточено на полу.
Он едва ли обращал на меня внимание, когда я искала вместе с ним. Лишь иногда он поглядывал на меня, чтобы оценить мой творческий подход, поскольку я начала вытряхивать его футболки. Большая часть меня, на самом деле, надеялась на то, что я найду их, поэтому я стала обыскивать карманы его валяющихся на полу джинсов. Это было чистое безумие, потому что, если бы я нашла их, это означало бы, что они принадлежали другой девушке. От этой мысли мое сердце екнуло.
В конечном счете, я поняла, что именно я делаю и, почувствовав себя крайне смешно и нелепо, развернулась и увидела, как он срывает простыни с кровати, продолжая свои поиски.
Мои глаза распахнулись от ужаса. "Она была..." - я сделала паузу и попыталась произнести слова вслух, полагаясь на здравый смысл, - "Я... была в твоей кровати прошлой ночью?" - спросила я сдавленным шепотом, когда он развернулся ко мне лицом. Он нахмурил брови. Его грудь продолжала вздыматься от тяжелого дыхания, и я не понимала, что именно чувствую в этот момент. Кто-то... какая-то девушка была в его кровати? Я ревновала к.. себе или кому-то еще?
Он покачал головой, и я облегченно вздохнула, но он взбесился еще больше. "Ты была там", - он указал на диван и торопливо направился ко мне. - "Бля, прямо там, Белла. Разве ты не помнишь?" - он остановился рядом со мной и крепко схватил меня за плечо.
Уставившись в мои глаза с безумным выражением на лице. Меня это подкосило настолько, что я едва не... сдалась и не призналась, что помню.
Но меня действительно не было в его комнате, поэтому я не произнесла ни слова и осторожно покачала головой.
Его лицо вытянулось, он отпустил меня, вернулся назад к кровати и рухнул на нее со вздохом поражения. Усмехнувшись один раз, он уронил голову в ладони.
"Бля, кто-то из нас двоих свихнулся", - пробормотал он в руки, и, по правде говоря, я не могла произнести этого вслух, но... это точно была не я. Я была сонной и дезориентированной время от времени, но прошлым вечером я была в трезвом уме.
Он снова усмехнулся в ладони, внезапно вскочил с кровати, подбежал к дивану и, схватив его за спинку, наклонил и начал искать за ним.
Абсурдность ситуации и его упрямство начали меня раздражать. "Меня не было здесь, Эдвард", - уверенно сказала я, глядя на то, как он полностью перевернул диван на пол. Он не слушал и продолжал искать. Расстройство накрывало меня с головой. "Когда в последний раз ты спал?" - громко спросила я, и он резко замер.
Долгое время он молчал, уставившись в стену, возле которой когда-то стоял диван, где я обычно сидела, а потом повернулся ко мне. "Я серьезно не могу вспомнить", - признался он низким и напряженным шепотом, и мое сердце слегка кольнуло, когда он опустился на захламленный пол прямо передо мной и взглянул на меня. Он выглядел таким потерянным, и мне так хотелось забрать у него это чувство, когда я присела на колени перед ним и поняла,.. что никакой другой девушки у него в комнате не было.
В его комнате вообще никого не было.
Я вздохнула, и он снова так странно с дрожью закатил глаза, что мое сердце начало громко и обеспокоенно биться. "Может быть..." - прошептала я и с тревогой обвела взглядом перевернутую вверх дном комнату, - "Может быть, у тебя было что-то вроде..." - я пожала плечами, снова оттягивая рукава толстовки и избегая его взгляда, и попыталась изложить свою догадку, не обидев Эдварда, - "галлюцинаций или чего-то подобного?" - осторожно предположила я, пока мои пальцы продолжали тянуть и щипать, и я постаралась не морщиться, когда услышала, как слова слетели с моих губ и повисли между нами в воздухе.
Спустя несколько секунд я осторожно встретилась с ним взглядом и совсем не была удивлена тому, что увидела в его глазах. Я выглядела бы точно так же, если бы он обвинил меня в том, что я сошла с ума. У него был расстроенный и осуждающий вид. Он сузил глаза, и я тяжело сглотнула.
"И почему это должен быть я?" - мрачно нахмурился он, и выражение его лица сменилось подозрительностью, когда я закусила нижнюю губу. Мне не хватало решительности высказать дальше свое мнение, тогда как в его глазах нарастал гнев.
"Карлайл рассказал мне все о твоем небольшом психозе в спортзале", - он поднялся с пола, не сводя глаз с моего ошеломленного лица. Он выпрямился и наклонился ко мне. "У тебя есть опыт потери чувства реальности, Белла. У меня - нет", - похоже, он испытал некоторое облегчение, когда произнес это, потому что его плечи заметно расслабились под кожаной курткой.
Отрицание тоже явно присутствовало в поведении Эдварда, но будь я проклята, если позволила бы ему уговорить себя поверить в эту... как он там говорит? Хрень собачью?
Я по капельке собрала всю энергию, которую могли обеспечить мне кофеин в сочетании с гневом, и, сжав зубы, вскинула подбородок вверх. Поднявшись с пола, я с такой же злостью ответила на его взгляд своим. По крайней мере, я неплохо справилась с инсинуацией. У него же был совершенно довольный вид.
Расправив плечи, я прищурилась на него... да как он смел?! Я знала, где была прошлым вечером. Ему серьезно нужно было проснуться и почувствовать, что запахло жареным из-за долгого лишения себя сна. И разве не он был тем, кто употреблял медикаменты? Я узнала тот взгляд, которым он смотрел на меня – взгляд, который я ненавидела на лицах случайных прохожих, не говоря уже о моем собственном парне.
Он смотрел на меня так, будто я чокнутая.
Что ж, пофиг и... "Пошел ты!" - выпалила я, до невозможности оскорбленная его упорным желанием свалить все на меня. Я стояла на своем, уставившись прямо на него и смело повторяя своим взглядом его предположение.
Эдвард фыркнул, и периферическим зрением я увидела, как он сжимает руки в кулаки по бокам, в то время как его глаза вспыхнули и губы искривились в горькой ухмылке. "Пошел ты?", - он шагнул ближе и почти коснулся моего тела, когда наклонил голову и заглянул в мои глаза, - "Я мог бы пойти и попробовать трахнуть тебя снова", - пробормотал он, придвигаясь ближе, пока мы не соприкоснулись грудью. Он с любопытством смотрел мне прямо в глаза, - "Но я бы лишил себя хуевой тучи разочарования, если бы пошел и просто трахнул самого себя", - прошептал он, и его губы, резко превратившись в насмешку, остановились в дюймах от моего лица, когда он наклонился ближе. "В конце концов, моя рука никогда не скажет "печенье", - он горько выплюнул стоп-слово мне прямо в лицо. И как только смысл его слов дошел до меня, я почувствовала, как от шока мой рот невольно открылся и глаза округлились.
Его зеленые глаза резко впились в мои, и я почувствовала знакомое покалывание от слез, знаменующих мою запоздалую реакцию. Я поняла, что он вел себя так намеренно.
Передо мной стояло два выбора, и моя челюсть, подчиняясь инстинкту, начинала дрожать, когда я, посмотрев в его глаза, не увидела в них ни капли сожаления. Я могла бы расплакаться и признать, что его слова были хуже и болезненнее всего, что мне когда-либо говорили в моей жизни. Я могла признать, что он сыграл на моих чувствах и вынудил подвергнуть сомнению мою женскую сущность, достойную любви, близости и будущего со свадьбой и детьми. Я могла бы быть слабой и дрожащей маленькой девочкой, которая позволила какому-то козлу обидеть себя преднамеренными оскорблениями - лишь бы он почувствовал себя лучше. Я могла бы отступить и сбежать от этого, спрятаться в своей голубой комнате и жалостно рыдать в подушку.
Херня.
Я была в синяках, изранена, почти искалечена, и Эдвард Каллен не заставит меня плакать даже тысячами слов. Последовать своему первому порыву было просто... недостаточно, поэтому я сморгнула слезы и оттолкнула его, успокаивая свои дрожащие губы.
На смену ему пришел второй порыв.
Моя рука оторвалась от бедра и, даже ни секунды не подумав, я подняла ее в воздух, собрав все силы, которые только могли уместиться в моей ладони, и приземлила ее прямо на его лицо с болезненным хлопком, который эхом отозвался в белых стенах комнаты.
Внезапное пронзительное жало прошло сквозь всю мою руку, когда она соприкоснулась с его щекой. Я с ужасом смотрела на то, как его голова покачнулась в сторону, и тело отшатнулось по инерции. Он замер, стабилизируя себя, но его голова все еще была повернута в сторону. Он поднял руку к лицу, и я медленно перевела взгляд на свою ладонь.
Я уставилась на поднятую руку, снова уронив челюсть от полностью овладевшего мною страха - я... ударила Эдварда, и каким-то образом у меня хватило сил, чтобы сделать это так больно. Незнакомый всплеск адреналина промчался через все мое тело, дыхание ускорилось и, странное дело... я почувствовала настоящее освобождение. Я смогла посмотреть мужчине прямо в лицо, и наконец-то мне хватило мужества сопротивляться - я испытывала такое чувство свободы, что мои плечи начало покалывать от силы, на которую, я думала, никогда не смогу быть способна.
Я решила, что так гораздо лучше, чем убегать в слезах. Мои губы дрогнули, когда я сжала и разжала руку, и жалящее ощущение начало проходить.
Медленно мои глаза переместились от ладони к лицу Эдварда, который успокаивающе потирал щеку и удивленно пялился на меня. Выпрямив спину и опустив руку, я вызывающе уставилась на него.
Мне не было жаль.
ЭДВАРД
Я прищурил глаза, вглядываясь в вопрос на бумаге, и сосредоточенно нахмурил брови, в то время как мои локти утонули в матрасе.
В каком году Япония начала Вторую Кампанию во Французском Индокитае, вынудила французов капитулировать и официально объявила Bảo Đại императором недолго просуществовавшей Вьетнамской империи?
В седьмой раз прочитав вопрос, я уронил голову, совершенно уверенный в том, что это какое-то бесконечное предложение, ведь так? Гребаная херня. Лежа на животе, я раздраженно выдохнул и почесал бровь, еще больше расслабившись.
Было уже поздно. Или, наоборот, охренительно рано. Не то чтобы это имело значение. Мне предстоял этот долбанный практический тест, который дразнил меня грамматическими ошибками, и я быстро нацарапал первые пришедшие мне в голову ответы, прежде чем перейти к следующему замороченному порождению английского языка.
Цоканье языком послышалось за моим плечом возле кровати, и я заскрежетал зубами. "Неправильно", - тихо и задумчиво сказала она, уставившись на мой ответ на бывшей когда-то чистой и ровной бумаге. Она пала жертвой моей агрессии.
Я изогнул бровь и развернул голову, чтобы увидеть ее лицо. "Заботишься о моем просвещении, Мисс "Я знаю всю херню на свете"? - поддразнил я. Ну, поддразнивал только я. Честно говоря, последние два часа она меня странным образом раздражала.
Поджав свои полные губы, она на несколько секунд задумалась над моим вопросом, прежде чем испустить побежденный вздох. "Я не могу вспомнить дату. Я просто... думаю, что это неправильный ответ", - закончила она, легонько пожав плечами, и отступила от моей кровати, направляясь к дивану.
Я резко втянул воздух и приготовился подло подколоть Беллу на тему ее гребаной бесполезности, но тут мои глаза, против воли, пробежались по ее голым ногам. Красная юбка с воланами из тонкой ткани колыхалась вокруг ее коленей, и когда она переступала через беспорядок, творящийся на моем полу, ее плавные движения гипнотизировали меня.
Я тряхнул головой и постарался сосредоточиться на следующем вопросе. "Как, говоришь, ты попала сюда?" - встревожено пробормотал я, выискивая следующий отрывок в учебнике. Я старался игнорировать сильное желание вскочить и немедленно убрать всю грязную одежду с пола. В смысле, в этом качестве мало что привлекательного, не так ли?
Тихое хихиканье Беллы эхом раздалось в моих ушах. "Никак", - просто ответила она, и ее уклончивый ответ лишил меня возможности бороться со своим чувством неудовлетворенности, но я забил на это. Как я мог злиться на мою девочку за то, что она пришла и составила мне компанию? Я не мог.
Пока я продолжал отвечать на вопросы теста, я злился на собственную уверенность в том, что завалю его. А я никогда не заваливал тесты. В совокупности с моим решением не засыпать, это было самое что ни на есть хреновое дерьмо.
Белла громко вздохнула на диване, привлекая мое внимание, и я сосредоточился на ней. "Мне скучно", - пробормотала она, накручивая сияющий завиток каштановых волос на палец. На ней был этот сексуальный красный наряд, как в День святого Валентина, и я был уверен, что она одела его просто для того, чтобы отвлечь меня.
И ебать меня на этом самом месте, если бы я сказал, что это не работало.
Я постарался держать глаза подальше от декольте и игнорировать то, как подаренный мною кулон привлекал внимание к ее груди. Конечно же, я покупал его совсем не для этого. Глазея на нее, я испытывал отвращение к самому себе, но все равно чувствовал себя подавленным из-за нашей пустой траты времени. Мы могли бы заняться кое-чем получше.
"Черт, Белла", - снова начал я, понимая, что в тоне моего голоса слышится раздражение, - "Мы всегда можем подремать, бля, или сделать еще что-нибудь в таком духе", - резко выдал я и тут же почувствовал себя полным дерьмом, когда ее лицо вытянулось, и она вздрогнула.
Она выпустила свой локон. Едва касаясь кожи, он скользнул по декольте и упал ей на живот. "Мы уже говорили об этом, Эдвард", - прошептала она полным раскаяния голосом, опустив глаза на колени.
Какое-то время я смотрел на мрачное выражение ее лица, и внутри меня росло чувство вины - я так резко огрызнулся на нее за то, что она не могла контролировать. "Прости", - ласково извинился я, когда она нахмурилась, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это была полная лажа для меня - и, честно говоря, редкость – так раздраженно реагировать на мою девочку.
Я чувствовал себя придурком.
Уже одного того, что она пришла, было достаточно, и я напомнил себе об этом, когда изобразил кривоватую улыбку, как только она посмотрела на меня из-под ресниц. Она неуверенно улыбнулась мне в ответ, и один уголок ее алых губ мило приподнялся вверх, потому что эта кривоватая улыбка принадлежала только ей и никому больше. Мне она не принадлежала. Черт возьми, весь я принадлежал ей. Уверен, она знала об этом. Это была единственная причина, по которой я все еще оставался здесь, в этом доме.
Я подумал, что Эммет, скорее всего, ждет меня в гостиной, и в любую другую ночь я был бы уже там. Встречаться около полуночи с Эмметом и проводить с ним несколько часов, играя в какую-нибудь фиговую видеоигру, - это стало для нас своего рода ритуалом. Это убивало скуку, и хотя мы редко говорили о чем-либо, не связанном с нашим занятием в тот конкретный момент, я не возражал, что он развлекает меня своей чрезмерно эмоциональной реакцией, когда ему надирали задницу.
Но впервые за более чем месяц я ни за что бы не оставил свою комнату ради встречи с ним. Ни за что я не оставил бы мою девочку. Она выглядела так охренительно красиво и сексуально, когда улыбнулась и утонула в черной коже дивана,.. мне необходимо было дотронуться до нее. Везде.
Но с той самой первой секунды, когда я увидел ее в центре своей комнаты, всю в гребаном красном и такую идеальную на помойном фоне всей моей жизни... она не позволила мне. Она сказала мне "печенье" еще до того, как я даже смог почувствовать прикосновение ее кожи или волос, и хотя я был в замешательстве и обижен, она убедила меня, что для нее это была ночь «воздержания». Я не знал, какого хрена это значит. Каждый вечер был для нас "воздержанием", если мы не были вместе. И теперь, когда мы, наконец, были рядом, я подумал, что все может стать как прежде.
К моему стыду, первой мыслью, которая пришла мне в голову, как только мои глаза увидели ее, был... сон. Белла означала сон, особенно когда она стояла в моей комнате в одиннадцать часов вечера. Впервые за все время я почувствовал, что хочу ее использовать. Не только для сна - она означала еду, страсть, развлечение, уют, близость. Я чувствовал себя мудаком, потому что в первую очередь увидел в ней то, что она может мне предложить, а не ее саму.
Это чувство вины, в сочетании с непреложной святостью стоп-слова, помогало мне блюсти решение держаться от нее на расстоянии, потому что, даже если я не мог коснуться ее... или заснуть, мне повезло, что она просто была здесь.
Я увидел, как она, поморщившись, вдруг подняла руки к волосам и вытащила заколки, которыми ее челка была заколота назад. Мои губы дернулись в улыбке, когда она с раздражением посмотрела на них в своей руке. У нее всегда болела от них голова, а мне все равно больше нравились ее распущенные волосы.
Со вздохом, означавшим сопротивление, она зачесала пальцами волосы со лба, откидывая их назад и разрушая идеально ровный пробор. Завитки беспорядочными волнами обрамили ее лицо. Это был до странного сексуальный жест, и я был так зачарован им, что чуть не пропустил момент, когда она со злостью бросила заколки на пол и сердито посмотрела в то место, где они приземлились.
"Ты и в самом деле запустил комнату", - печально вздохнула она, глядя на пол, и расслабилась, чувствуя, как боль на коже головы успокаивается.
У меня не получилось скрыть свой угрюмый вид, переводя глаза на бумагу. "Я... не ждал гостей", - неловко уклонился я от ответа. Было такое ощущение, что она откуда-то, бля, знала, как сильно меня это беспокоило.
"Я могу прибраться для тебя, если хочешь", - робко предложила она.
"Нет, спасибо", - резко отказался я. Возможно, это прозвучало слишком поспешно, потому что я избегал ее взгляда. Одно дело было позволять ей готовить мне еду и напевать мне колыбельную, но будь я проклят, если бы собрался пожертвовать частичкой своей гордости, которая точно сгорела бы в огне, если бы мне пришлось наблюдать, как она подбирает мои грязные боксеры с пола. У каждого мудака где-то должна быть своя грань.
Она вздохнула, и мы снова замолчали, пока я пытался.. просто, бля... сосредоточиться.
Вопросы теста. Сконцентрируйся. Индокитай. Сконцентрируйся. Вьетнамская империя. Сконцентрируйся. Ноги Беллы в дюйме от моего грязного белья. Вот дерьмо.
Сконцентрируйся. Хо Чи Мин. Сконцентрируйся. Вьет Мин. Сконцентрируйся. Грудь Беллы и кулон. Бля.
Весь месяц мы незамеченными сбегали за школу во время ланча, чтобы... ладно, в основном, просто чтобы поцеловаться и почувствовать себя для разнообразия наедине. И хотя обычно мы просто обедали и разговаривали, когда мы целовались, я всегда был ласков и нежен. К счастью, дикое животное желание обладать ею больше не возвращалось, но мы никогда не заходили дальше поцелуев, и даже при том, что я умирал от желания прикоснуться к ней везде, где только можно, я никогда этого не делал.
Похоже, она наслаждалась простой близостью, несмотря на то, что мы оба объявлялись после этого все растрепанные и даже больше сексуально неудовлетворенные, чем когда мы оба спали в одной кровати. Вся эта хрень с сексуальной неудовлетворенностью не давала мне сосредоточиться, и я окончательно разочаровался в амфетаминах. Ведь они же предназначались именно для этого, черт возьми,.. а мне нужно было сдать тест.
"Итак", - начал я, нетерпеливо желая покончить с ее скукой и хотя бы вовлечь в разговор, - "раз ты настолько просвещенная во всех индокитайских вещах, думаю, ты должна промыть мне мозги с этим тестом", - я балансировал на одном локте, свободной рукой подняв листок бумаги в воздух и легонько помахав им, усмехаясь при этом.
Она фыркнула и, покачав головой, подтянула ноги к себе. Я наигранно надулся, но в тайне был очарован тем, как выглядели при этом ее глаза. Она была такой охренительно отдохнувшей. Я едва мог различить синяки. Я уже начал обдумывать, как спросить у нее, спала ли она, когда Белла, наконец, заценила мою ложную обиду.
"Расслабь соски, Каллен", - она вздохнула и с ухмылкой на лице оперлась локтями на спинку дивана. - "Вот что получаешь, когда берешься за продвинутый курс", - обольстительно подмигнула она мне. Совсем не помогая сконцентрироваться.
Переборов желание поморщиться от того, как в ее устах прозвучало "Каллен", я натянуто улыбнулся. Что это была за хрень? Я не понимал причину, но меня это беспокоило. Вместо того, чтобы повести себя в ответ как козел, я весело закатил глаза и вернул бумагу на учебник. "Я припомню тебе это, когда завтра ты будешь чертовски тормозить по тригонометрии", - ухмыльнулся я в ответ, на что она слабо кивнула головой - туше.
Я улыбнулся и вернулся к учебнику, но сначала взглянул на нее из-под ресниц, в точности как она обычно смотрела на меня, потому что расплата - это такая сука. "И кстати про соски", - начал я низким, фривольным тоном, который, я знал, она считала сексуальным или что-то вроде этого дерьма, - "ты можешь показать мне все свои, когда захочешь", - я игриво подмигнул ей в ответ.
После этих слов ее взгляд резко посуровел, и она выпрямилась на диване. Ее длинные ресницы коснулись бровей, когда она наклонила голову и уставилась на меня в ответ. Пухлые алые губки превратились в злую усмешку, мгновенно всколыхнувшую все мои гормоны. Просто она выглядела так охренительно... по-другому. Почти что дерзко.
Мои глаза округлились, и я шумно сглотнул, когда ее руки зацепили край блузки и стали тащить ее вверх. Бля, я был уверен, что пребывал в безмолвном шоке, и, скорее всего, моя челюсть вот-вот готова была отвалиться. Я не знал, что делать, пока смотрел, как она подняла ее вверх и стянула через голову. Черт подери Беллу. Не в буквальном смысле. Разве ты никогда не слышала о поддразнивании?
По какой-то причине я не остановил ее.
Она избавилась от куска красной ткани и осталась сидеть в том кружевном лифчике, который повторялся в моих фантазиях гораздо чаще, чем я сам готов был это признать. Медленно она завела руки за спину, выгнула грудь и с ухмылкой вызывающе посмотрела в мои глаза, расстегнув лифчик и стянув его с плеч.
Я хотел открыть рот и сказать ей, что ни хрена не обязательно было дразнить меня стриптизом, но... я просто не мог связать и двух слов, поэтому оставался прикованным к своему месту и смотрел на то, как красный лифчик, оголив грудь, падает из ее рук на колени.
Я чувствовал, что мой взгляд потемнел, когда я окинул им ее голую грудь. Невольно я дернулся на кровати - мой стояк болезненно вжался в матрас подо мной. Не то чтобы я не привык к болезненной эрекции за последние четыре месяца. Черт бы побрал это поддразнивание члена.
Она знала, что я не могу прикоснуться к ней, не могу поцеловать ее, не могу даже, бля, вдохнуть ее запах. И все равно она была передо мной - раздетая, с блуждающей на губах улыбкой, расслабленно развалившаяся на диване и продолжающая накручивать свой блестящий локон на палец. Топлесс.
Я оторвал взгляд от ее дерзкой груди, этого проклятого кулона и завитых локонов на бледной коже, чтобы успокоить свои гормоны и попытаться закончить тест.
"Туше", - с позором признал я хриплым голосом, изо всех сил стараясь сосредоточиться на Индокитае.
Она заплатит за это дерьмо завтра за ланчем, когда я снова смогу дотронуться до нее. Надеюсь.
* * *
Я не мог точно вспомнить, когда Белла ушла этим утром. Я отправился в ванную отлить, потому что кофеин в сочетании со стояком молили мой мочевой пузырь об облегчении. Когда же я вернулся, ее просто... не было, а солнце уже поднималось за моими французскими дверями.
Обиженно выдохнув и проведя пальцами по волосам, я уставился на захламленный пол, споря сам с собой - стоит ли мне его убирать. Она могла снова прийти сегодня вечером, и я бы опять чувствовал себя долбанной свиньей. Я решил подождать до тех пор, пока не вернусь домой из школы, потому что эти часы в промежутке были для меня всегда хуже всего, и я был бы только благодарен за возможность отвлечься.
Я подготовился, как и всегда, и вышел из дома еще до того, как Карлайл успел даже посмотреть мне вслед. После моего дня рождения я снова перестал с ним разговаривать. Называйте меня гребаным подростком, если хотите, но я был сыт по горло этой херней. Я устал играть в эти игры и отказывался делать что-либо, кроме абсолютно необходимых «песен и плясок». Я ходил в школу, получал оценки, ел, заботился о гигиене и болтался как долбанная марионетка, когда повторял всю эту шараду снова и снова на следующий день.
Я подобрал Джасса и позволил ему оживленно болтать о каком-то новом фильме - я кивал и притворялся, что внимательно слушаю его. Мои веки закрывались, и я старался сохранить ясность ума за рулем. Я воспользовался воспоминанием о моей девочке, которая сидела на диване топлесс, чтобы я всю ночь мог сохранять внимание.
Да. Очень эффективное дерьмо.
Когда мы въехали на парковку, я стал беспокойно-нервным - вдруг она все еще чувствует, что это день "воздержания", и не захочет, чтобы я прикасался к ней? К счастью, она вышла из "Порше" и направилась прямо ко мне, как делала каждое утро. Я подавил хмурый взгляд, когда заметил, что она выглядит иначе, чем несколько часов назад. Ее глаза были темнее, у лица - еще более болезненный вид: запавшие щеки, бледные губы, а фиолетовые веки закрывали большую часть ее поля зрения. Перед тем как она ушла от меня, у нее был нормальный вид, но теперь она выглядела... как и вчера, когда мы расставались на парковке после школы.
Я улыбнулся, когда она ступила в мои объятия и так крепко схватила меня за шею, что чуть не задушила. Бля, какое это было облегчение. Я обернул свои руки вокруг ее талии и зарылся носом в ее капюшон, наконец-то имея возможность дотронуться до нее, вдохнуть ее запах и поцеловать в макушку. Даже несмотря на то, что я наслаждался ее поздним визитом, было охренительно невыносимо видеть ее и не иметь возможности прикоснуться.
Она отпустила меня, и я натянуто улыбнулся. "Все прошло хорошо сегодня утром?" - обеспокоенно спросил я, молясь, бля, чтобы Эсми ее не застукала. Это было последнее, что было нам сейчас нужно, и я хотел бы в свое время обратить больше внимания на возможный риск.
Она поджала губы и наклонила голову набок. "Да", - безразлично пожала она плечами, и я выдохнул, даже не заметив, что задержал дыхание.
Это не был день «воздержания», и она не попалась. Черт, из моей девочки получилась превосходная проныра.
Я облегченно улыбнулся и повел ее на урок, как и она, предвкушая ланч. Я понял это по тому, как она задрожала, когда мои губы коснулись ее шеи у входной двери. Улыбнувшись ей в кожу, я отпустил ее и наблюдал, как она входит в класс. Шаркая и еле волоча за собой ноги так, что это меня встревожило не на шутку. Так плохо она до этого не выглядела.
Но, стряхнув с себя чувство тревоги, я начал свой день, как и обычно. Я обнаружил свой тест по истории. Хренова двойка. Мое настроение испортилось, поэтому я скомкал бумагу в кулаке и перед обедом бросил в мусорку в коридоре по дороге к Белле.
Все равно я ни хрена не поеду в Индокитай.
Когда я пришел, она ждала меня на своем месте, положив голову на руки. Должно быть, она услышала, что я приближаюсь, потому что, едва я вошел в дверь, ее голова неожиданно повернулась, и она понимающе улыбнулась мне.
Надо сказать, что я действительно, бля, с нетерпением ждал ланча весь день. Я должен был бы отвести ее в столовую, чтобы она могла поспать, потому что Белла выглядела до тревожного истощенной, но вместо этого я обнял ее за плечи, когда она встала, и повел из класса в наше место. Взять на себя всю вину я не мог, потому что ее шаги по асфальту стали оживленнее, едва мы приблизились к этим двум зданиям - они ждали нас там, как и всегда, когда мы выходили из дверей школы в полдень.
Мы проскользнули в промежуток между ними, и я отпустил ее, как только мы наконец-то заняли наше обычное место на земле - бок о бок возле стены. Она улыбнулась, доставая из сумки мой пакет из коричневой бумаги, и я, черт возьми, закатил глаза, когда взял его.
Сначала я достал печенье - не потому, что знал, насколько вкусным оно будет, а потому, что мне было любопытно, что там с Эсми. В последнее время моя девочка называла свои печенья в зависимости от событий, связанных с Эсми, и я надеялся на некоторые успехи по части сломать ее решительный настрой против наших отношений.
Конечно же, название печенья ободряющим не было. Трудно Перевариваемые Обиды из Мюсли
Нахмурившись, я посмотрел на черную надпись и провел по ней большим пальцем, как если бы в моих силах было стереть эту херню и все сделать идеальным. Какая гребаная шутка.
Вздохнув, Белла сняла капюшон, и я нахмурил брови, обеспокоенно глядя на ее тусклые волосы и откладывая печенье в сторону. Прошлым вечером они были такие блестящие.
"В общем", - начала она, прислоняясь ко мне, смачно зевнув, - "Я тут поспрашивала и.. наконец-то выяснила, кто был первым Джеймсом Бондом", - продолжила она, закончив зевать, и мотнула головой, взглянув на меня. "Ты был прав. Первым Джеймсом Бондом был Шон Коннери", - признала она поражение в споре, который состоялся у нас накануне, а потом закатила глаза в ответ на мой самодовольный вид, потому что... черт возьми, Белла… все знают, что Коннери был первым Джеймсом Бондом.
"В свою защиту должна сказать", - добавила она чертовски возмущенно, смахнув с глаз выступившие после зевка слезы, - "Роджер Мур был гораздо лучше", - она пожала плечами и откинулась на стену, вытягивая ноги перед собой.
Я усмехнулся над ее невежеством и, зеркально повторив ее позу, поднял руку, чтобы она предоставила мне доступ к своим плечам. "Ладно. Я могу весь час обсуждать эту фигню", - скептически вскинул я бровь, потому что... ни хрена Мур не был лучше Коннери, - "Но", - продолжил я, притягивая ее ближе и целуя в висок... я опять игриво понизил голос, - "Наверное, ты просто покажешь мне свою грудь, чтобы отвлечь меня от своих оскорблений в адрес классики", - с улыбкой пробормотал я ей в кожу, разворачивая рукой ее лицо к себе за подбородок.
Она весело уставилась в мои глаза, и ее губы дрогнули. "Не поняла?" - почти хихикнула она, но я прервал Беллу, стремительно втянув ее нижнюю губу в свой рот. И теперь она была той, кто не мог ничего сказать в ответ.
Я целовал ее медленно и нежно, но моя рука чертовски умирала от желания выяснить, был ли все еще на ней тот красный лифчик. Я не касался ее груди с той самой ночи, когда мы спали вместе, поэтому я нерешительно думал о том, бля, как бы ее... облапать.
Но она вздохнула в мой рот и открыла губы, чтобы углубить поцелуй. И страсть, с какой встретились наши языки, напомнила мне о том,.. что прошлой ночью она не колебалась, показывая мне свою грудь.
БЕЛЛА
Ощущение его языка на моем оживило каждую клеточку моего тела, и мне пришлось сдержать стон, когда рука Эдварда нашла мое бедро и притянула ближе.
Лучший в мире способ не заснуть.
Весь мой день был похож на борьбу, и даже при том, что я никогда не позволяла Эдварду видеть это, я на каждом уроке отпивала кофе из своего термоса, чтобы оставаться в ясном сознании. Обычно я бы не стала скрывать, что слишком устала, но я знала, что, скорее всего, он настоит на том, чтобы отвести меня в столовую, где я могла бы поспать. Однако в таком случае я бы пропустила все это.
Наши языки вяло соприкасались, но то, как он схватил меня за бедро, вызвало беглые воспоминания о прошлом: о дне почти месяц назад, когда он прижал меня к кирпичной стене, что сейчас находилась у меня за спиной. Я простонала Эдварду в рот от этих воспоминаний, а он развернулся всем телом ко мне, придвигаясь ближе, пока мной постепенно овладевали воспоминания о той страсти и возбуждении.
Он больше ни разу не вел себя так. Просто обхватывал щеку своей рукой и гладил мои волосы, пока его язык нежно касался моего. Он больше не был доминирующим и настойчивым – всего лишь нежным и любящим. Я ощутила знакомый приступ вины и стыда за то, что запуталась, какую версию близости предпочитала на самом деле.
Временами я почти решалась на то, чтобы снова упомянуть о психотерапии - просто чтобы вызвать у него такую же реакцию, как в тот раз. Но ровно до тех пор, пока не понимала, насколько жестоко и зло это было бы с моей стороны, и мою грудь снова начинали переполнять чувство вины и смущение.
Честно говоря, я слишком устала, чтобы растрачивать необходимые умственные усилия на решение сложных задач по выяснению стоящего за всем этим смысла, поэтому я просто давала ему целовать себя, как сейчас, и любила каждую секунду его почтительного обожания моих губ и волос. Мне пришлось перебороть сильное желание стимулировать его более пылкую натуру.
Его рука начала ползти вверх, и я развернула свое тело в его сторону, запуская пальцы в волосы на затылке. Его губы, не прекращая целовать меня, расплылись в улыбке, когда его рука поднялась выше. На какое-то мгновение его веселость смутила меня, но вдруг его ладонь схватила меня за грудь.
От удивления у меня перехватило дыхание, и он немного отстранился, с ухмылкой заглядывая мне в глаза. Он облизал губы и лениво помассировал мою грудь своей рукой. У него был такой темный взгляд, и меня сразу же обеспокоило, насколько расфокусированным он был. Эдвард легонько потерся о мой нос своим, и я невольно застонала. Он не касался меня так... очень давно, и моя кровь начинала закипать, а дыхание учащалось от его действий.
Он принял мой стон как знак одобрения и быстро переместил руку вниз на край моей толстовки, скользнув под нее, в то время как его губы коснулись моей шеи. Я отклонилась, чтобы предоставить ему лучший доступ, пока его холодная рука снова подбиралась вверх по моему телу прямиком к груди.
"М-м-м", - промурлыкал он в мою шею. Я закусила губу, когда его палец прошелся по моему соску через ткань. "Ты переодела красный, но мне насрать", - пробормотал он рядом с моей кожей и запустил пальцы под лифчик. Я снова задохнулась от удивления и невольно выгнулась навстречу его руке. "Все равно они лучше всего выглядят, лежа у меня на полу", - хрипло усмехнулся он, продолжая массирующие движения.
Хныкнув от ощущения, которое дарила мне его рука, я боролась с сильным желанием забраться ему на колени. "Что за внезапный интерес к моему нижнему белью?" - растерянно спросила я, уткнувшись носом в его волосы и притягивая его ближе. Я была так рада его смелости, потому что, хоть и любила нежные поцелуи, это было гораздо лучше.
"Вчера вечером ты была такая жестокая", - простонал он мне в шею, когда я снова выгнулась ему навстречу, желая быть ближе. "Надеюсь, ты понимаешь, что я завалил тест из-за этого", - пробормотал он и перешел к другой груди под звук моего стона.
Я согнула пальцы в его волосах и растерянно нахмурила брови. "Что?" - спросила я, задержав дыхание, потому что его зубы задели мочку моего уха.
"Тебе придется рассказать мне, как ты обошла сигнализацию Карлайла", - он хрипло выдохнул рядом с моим ухом, - "Потому что.. бля, Белла, я годами безуспешно пытался сделать это дерьмо", - прошептал он и вернул губы на мою шею, продолжая массировать грудь. Его язык коснулся моей кожи и едва совсем не отвлек меня, но мне удалось чуть-чуть отстраниться.
Я посмотрела в его полузакрытые глаза и в замешательстве нахмурилась, пока он продолжал облизывать свои губы и лапать меня. "О чем ты, черт возьми, вообще говоришь?" - спросила я, пытаясь отстраниться и не поддаваться удовольствию, которое мне доставляла его рука, плотно зажатая между моей кожей и лифчиком.
На его губах появилась ухмылка, и он снова уткнулся мне в шею. "Не притворяйся, что ты не помнишь этот дразнящий стриптиз", - он вяло усмехнулся мне в кожу, и я снова попыталась оттолкнуть его.
"Что?" - слабо повторила я свой вопрос, поскольку совершенно запуталась в этом разговоре, в то время как его рука совсем не помогала мне сконцентрироваться. Он покачал головой рядом с моей шеей, снова усмехнувшись, но не прекратил движения своей руки.
Было так хорошо. Очень хорошо. Я едва не смирилась с этим странным разговором, но передумала. Однако когда я попыталась снова отстраниться, его губы и язык оказались на моей шее, и я начала чувствовать себя не в своей тарелке.
Я положила руки ему на плечи и попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места, поэтому я сделала единственное, что, как я знала, сработает. "Печенье", - выпалила я резко и, возможно, гораздо раздраженнее, чем требовалось.
Он сразу же вытащил руку из-под моего лифчика и толстовки и покачнулся назад с полу-стоном, полу-рычанием, занимая свою исходную позицию у стены. Его веки отяжелели, он зажмурился и провел рукой по волосам, безучастно уставившись перед собой.
Я поправила лифчик и толстовку и, нахмурившись, посмотрела на его расстроенный вид. "Что произошло вчера вечером?" - ласково спросила я, наклонив голову и коснувшись его руки. Я ненавидела расстраивать его, и пользоваться стоп-словом в целях, которые не были связаны с моей паникой, было совершенно несправедливо. Это было как в истории про мальчика, который все время кричал "волки!".
Он раздраженно фыркнул, но позволил взять себя за руку. Посмотрев мне в глаза, он изогнул бровь. "Ты пробралась в мою спальню, сняла свою кофту,.. соски,.. что-нибудь напоминает?" - заговорил он резким тоном и выжидающе вскинул брови.
На какие-то доли секунды я уставилась в его глаза, пытаясь понять, шутит он или же я настолько сонная, что просто неправильно поняла его слова. Но вид у него был серьезный. Он все еще сердился.
"Эдвард", - начала я, откашлявшись, потому что чувствовала себя уверенно и понятия не имела, что вообще происходит. "Я никуда не выходила из своей спальни прошлым вечером", - прошептала я извиняющимся тоном, схватив его за руку и пытаясь успокоить, нежно поглаживая ее своим большим пальцем.
Его раскрасневшиеся губы резко расплылись в улыбке. Он уставился на меня в ответ с неожиданно пораженным видом. Мое же выражение лица не изменилось, пока я гладила его руку и растерянно всматривалась в его зеленые глаза. Он долго изучал мой потерянный вид, его улыбка медленно исчезала и на смену ей, одновременно с хмурящимися бровями, приходила глубокая складка на лбу. "Перестань стебаться надо мной", - прошептал он и осторожно убрал свою руку.
Должно быть, я вытаращилась на него в шоке. "Я не шучу!" - настаивала я. Меня оскорбляло то, что он не верил мне, но вместо этого Эдвард насмешливо и подозрительно посмотрел на меня в ответ.
Я расстроилась еще больше, когда пришлось озвучить мою ночную рутину: "Я испекла печенье в восемь, в кровати я была в девять, я прочла четыре главы моей книги, воспользовалась ванной в три двадцать семь, а потом я вернулась под одеяло вплоть до рассвета, и я ни разу не выходила из своей спальни, Эдвард", - пока слова вылетали у меня изо рта, мое огорчение постепенно превращалось в тревогу, а он заметно расстраивался.
Долгое время я всматривалась в его возбужденные зеленые глаза, не уверенная в том, что со всем этим делать. На лице у него застыло суровое выражение и теперь складка у него на лбу стала еще глубже, в то время как глаза продолжали двигаться странным расфокусированным образом.
Внезапно он вскочил с земли, с разъяренным видом схватил свою сумку и развернулся в мою сторону, зло уставившись на меня. "Ты", - он показал пальцем в обвинительном жесте туда, где я сидела, - "полное дерьмо", - выплюнул он, в бешенстве развернувшись и направившись к выходу между двумя зданиями, пока я в шоке смотрела ему вслед.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы начать мыслить хоть немного здраво, прежде чем я встала и, собравшись с духом, в поисках его отправилась в столовую. Но когда я вошла в дверь и посмотрела на столик, я обнаружила, что место Эдварда пустует. Я выглянула из открытой двери на стоянку и поняла, что его машины там не было.
Все еще в замешательстве и вообще-то в слегка обиженном состоянии, я вошла в столовую и быстро подлетела к Элис. Мне необходимо было выяснить, что происходит.
"Ты хочешь что?" - недоверчиво спросила она, пока я с тревогой переступала с ноги на ногу рядом.
Я застонала от расстройства, не имея ни сил, ни терпения на то, чтобы посвящать Элис в подробности. "Элис, пожалуйста. Я умею водить машину", - я была похожа на отчаявшегося ребенка, но она лишь напрасно тратила мое время. Он истерично засмеялась и вернулась к своей еде, ясно дав понять, что отказывает мне в просьбе. Джаспер взглянул на меня с извиняющимся видом с противоположной стороны, когда я сделала глубокий успокаивающий вдох.
Я наклонилась ближе к ее уху, пока Эммет с любопытством наблюдал за мной с другого конца стола. "Дело в Эдварде", - умоляюще прошептала я, и ее вилка замерла в воздухе, когда она искоса посмотрела на меня.
Еще какое-то время я стояла там, расстраиваясь все больше и больше, и морально готовясь идти домой пешком, как вдруг она вздохнула, принимая поражение, и начала копаться в своей сумочке.
"Если умрет "Порше", умрешь и ты", - она резко взглянул на меня, когда я схватила ключи и натянуто улыбнулась ей, выражая благодарность. Я не стала ждать, когда она начнет задавать вопросы, и зашагала прочь из столовой, направившись прямиком к желтому "Порше".
Я была сбита с толку.
"Глупая переоцененная немецкая техника", - бормотала я, выехав с парковки и обнаружив, что педали газа и тормоза были непростительно чувствительными. Трудности управления автомобилем в условиях невероятного истощения - и дерганые движения по ходу движения - отвлекли от беспокойства, которое нахлынуло на меня, как только я подъехала к нашей улице.
Выехав на нашу подъездную дорожку, я почувствовала облегчение, когда обнаружила его серебристую машину на своем обычном месте, и бросила "Порше" у обочины. Не колеблясь ни секунды, я выбралась из автомобиля и побежала через двор к дому Калленов. Мне повезло, что Эсми и Карлайл все еще были на работе. Взойдя на крыльцо, я с сомнением посмотрела на дверь.
Я понятия не имела, как сильно он разозлился на меня и откроет ли мне дверь, но во мне не было достаточно терпения – мне хотелось разумных объяснений. Решив, что не хочу ждать больше ни секунды и выяснить, что, черт возьми, происходит, я схватилась за дверную ручку и стремительно ворвалась внутрь.
Когда я вошла в гостиную, в доме было тихо, и он казался пустым. Но его машина была припаркована, и я была совершенно уверена, что обнаружу его в спальне. Поэтому, резко выдохнув, я стала подниматься вверх по лестнице.
Было странно, что я чувствовала себя настолько спокойно и уверенно - как будто я жила в этом доме когда-то, даже несмотря на то, что я редко проводила время в какой-либо другой комнате, кроме комнаты Эдварда. Мои пальцы легко скользили по перилам, пока я поднималась вверх и осторожно проходила мимо комнат второго этажа.
Когда я поднялась на второй лестничный пролет, беспокойство и нетерпение взяли надо мной верх, и я побежала, перепрыгивая сразу через две ступени, почти спотыкаясь о свои собственные ноги, пока, наконец, не оказалась в холле и осторожно подошла к его двери.
Она была слегка приоткрыта, и до меня доносился слабый звук шуршащей бумаги. Я приложила ладонь к деревянной поверхности и чуть-чуть подтолкнула ее, заглядывая внутрь.
"Эдвард?" - тихо позвала я, осторожно входя в комнату.
Он стоял на коленях, все еще в своей кожаной куртке, и копался в груде разбросанных по полу вещей. Он быстро взглянул в мою сторону и зарычал, узнав меня. Я неловко остановилась, глядя на его поиски на полу, а потом обвела взглядом комнату, которую когда-то так хорошо знала.
Я не видела ее больше месяца, и, нахмурившись, смотрела на одежду, разбросанную по всему полу и свисающую с черного дивана. Меня передернуло от дискомфорта. Было грязновато, но я решила, что едва ли у него здесь были какие-то посетители, поэтому для него имело смысл стать слегка небрежным. Кровать выделялась в пространстве - думаю, мне пришлось удержать страстно рвущийся наружу вздох, когда я уставилась на нее, вспоминая связанные с ней события. Ничто и никогда еще в моей жизни не выглядело так уютно.
Мой взгляд вернулся к Эдварду, когда он наклонился и заглянул под кровать.
"Что ты ищешь?" - осторожно прошептала я, закусывая нижнюю губу. Я хотела услышать от него объяснение, прежде чем сойду с ума от предположения наихудших вариантов развития событий. Но он выглядел так решительно, продолжая свои поиски под кроватью.
Он затряс головой и все его растрепанные волосы коснулись ковра, когда он наклонился ниже, и его глаза осмотрели щель под диваном. "Гребаные...", - он приостановился и, раздраженно выдохнув, выпрямился. Прищелкнув пальцами, он закатил глаза под закрытыми веками, как будто пытался что-то вспомнить, - "эти... ну... проклятые штуки для волос", - сбивчиво закончил он, указывая жестом на свои волосы, чтобы подчеркнуть сказанное.
Я нахмурила брови, услышав его подбор слов. Штуки для волос? "Резинки для волос?" - уточнила я, вскинув бровь, тогда как он продолжил свои поиски, заглядывая под разбросанную по полу одежду. Он покачал головой, и я продолжила гадать. "Эм-м-м, заколки для волос?" - еще раз предположила я без особой надежды, перебирая в своей памяти различные названия украшений для волос. Он оторвался от пола и, развернувшись, посмотрел мне прямо в глаза.
"Да", - быстро кивнул он, запыхавшись - его грудь резко вздымалась вверх-вниз. "Долбанные заколки для волос". А потом он просто встал и уставился на меня. Я не знала, что говорить и что думать. Почему у Эдварда были заколки для волос?
"Чьи заколки для волос?" - спросила я тихим шепотом, с беспокойством теребя рукава моей толстовки.
Его руки дернулись вверх к волосам, он зажал их в двух кулаках, расстроено зарычав, и сердито посмотрел на меня. "Те, что были на тебе вчера вечером, Белла", - с трудом выцедил он сквозь сжатые зубы, глядя на меня из-под прищуренных век. Я замерла.
Эдвард никогда не разговаривал со мной как сейчас, и я чувствовала себя ужасно, потому что расстраивала его, но... на мне не было вчера никаких заколок, и я определенно не была в его спальне. Глядя на мое непонимающее выражение лица, он снова прорычал и вернулся к поискам на полу под джинсами и футболками, пока я стояла и смотрела на это в полном замешательстве.
Его движения становились более лихорадочными, он разбрасывал вокруг себя одежду и бумаги, широко раскрытые глаза тщательно исследовали каждый предмет, попадавший в поле его зрения, и дыхание сменилось тяжелым пыхтением. У Эдварда был такой отчаявшийся и бешеный вид, когда он, упав на пол, стал искать их под кроватью и диваном уже в третий раз, что я совершила самый иррациональный и безумный поступок из всех возможных.
Я помогла ему искать.
Я чувствовала себя совершенно нелепо, начав снимать подушки с дивана и просовывать руки в швы, чтобы найти эти... заколки для волос, но я просто не могла не помочь ему, когда он был в таком состоянии. Мы всегда были командой, и, даже несмотря на сомнения, что поиски увенчаются успехом, моим первым порывом было лишь... помочь ему. Абсурд, но я едва не попросила его описать, как они выглядят, когда начала поднимать одежду с пола и изучать золотистый ковер своими глазами, решив, что мое внимание, как и его, тоже должно быть сосредоточено на полу.
Он едва ли обращал на меня внимание, когда я искала вместе с ним. Лишь иногда он поглядывал на меня, чтобы оценить мой творческий подход, поскольку я начала вытряхивать его футболки. Большая часть меня, на самом деле, надеялась на то, что я найду их, поэтому я стала обыскивать карманы его валяющихся на полу джинсов. Это было чистое безумие, потому что, если бы я нашла их, это означало бы, что они принадлежали другой девушке. От этой мысли мое сердце екнуло.
В конечном счете, я поняла, что именно я делаю и, почувствовав себя крайне смешно и нелепо, развернулась и увидела, как он срывает простыни с кровати, продолжая свои поиски.
Мои глаза распахнулись от ужаса. "Она была..." - я сделала паузу и попыталась произнести слова вслух, полагаясь на здравый смысл, - "Я... была в твоей кровати прошлой ночью?" - спросила я сдавленным шепотом, когда он развернулся ко мне лицом. Он нахмурил брови. Его грудь продолжала вздыматься от тяжелого дыхания, и я не понимала, что именно чувствую в этот момент. Кто-то... какая-то девушка была в его кровати? Я ревновала к.. себе или кому-то еще?
Он покачал головой, и я облегченно вздохнула, но он взбесился еще больше. "Ты была там", - он указал на диван и торопливо направился ко мне. - "Бля, прямо там, Белла. Разве ты не помнишь?" - он остановился рядом со мной и крепко схватил меня за плечо.
Уставившись в мои глаза с безумным выражением на лице. Меня это подкосило настолько, что я едва не... сдалась и не призналась, что помню.
Но меня действительно не было в его комнате, поэтому я не произнесла ни слова и осторожно покачала головой.
Его лицо вытянулось, он отпустил меня, вернулся назад к кровати и рухнул на нее со вздохом поражения. Усмехнувшись один раз, он уронил голову в ладони.
"Бля, кто-то из нас двоих свихнулся", - пробормотал он в руки, и, по правде говоря, я не могла произнести этого вслух, но... это точно была не я. Я была сонной и дезориентированной время от времени, но прошлым вечером я была в трезвом уме.
Он снова усмехнулся в ладони, внезапно вскочил с кровати, подбежал к дивану и, схватив его за спинку, наклонил и начал искать за ним.
Абсурдность ситуации и его упрямство начали меня раздражать. "Меня не было здесь, Эдвард", - уверенно сказала я, глядя на то, как он полностью перевернул диван на пол. Он не слушал и продолжал искать. Расстройство накрывало меня с головой. "Когда в последний раз ты спал?" - громко спросила я, и он резко замер.
Долгое время он молчал, уставившись в стену, возле которой когда-то стоял диван, где я обычно сидела, а потом повернулся ко мне. "Я серьезно не могу вспомнить", - признался он низким и напряженным шепотом, и мое сердце слегка кольнуло, когда он опустился на захламленный пол прямо передо мной и взглянул на меня. Он выглядел таким потерянным, и мне так хотелось забрать у него это чувство, когда я присела на колени перед ним и поняла,.. что никакой другой девушки у него в комнате не было.
В его комнате вообще никого не было.
Я вздохнула, и он снова так странно с дрожью закатил глаза, что мое сердце начало громко и обеспокоенно биться. "Может быть..." - прошептала я и с тревогой обвела взглядом перевернутую вверх дном комнату, - "Может быть, у тебя было что-то вроде..." - я пожала плечами, снова оттягивая рукава толстовки и избегая его взгляда, и попыталась изложить свою догадку, не обидев Эдварда, - "галлюцинаций или чего-то подобного?" - осторожно предположила я, пока мои пальцы продолжали тянуть и щипать, и я постаралась не морщиться, когда услышала, как слова слетели с моих губ и повисли между нами в воздухе.
Спустя несколько секунд я осторожно встретилась с ним взглядом и совсем не была удивлена тому, что увидела в его глазах. Я выглядела бы точно так же, если бы он обвинил меня в том, что я сошла с ума. У него был расстроенный и осуждающий вид. Он сузил глаза, и я тяжело сглотнула.
"И почему это должен быть я?" - мрачно нахмурился он, и выражение его лица сменилось подозрительностью, когда я закусила нижнюю губу. Мне не хватало решительности высказать дальше свое мнение, тогда как в его глазах нарастал гнев.
"Карлайл рассказал мне все о твоем небольшом психозе в спортзале", - он поднялся с пола, не сводя глаз с моего ошеломленного лица. Он выпрямился и наклонился ко мне. "У тебя есть опыт потери чувства реальности, Белла. У меня - нет", - похоже, он испытал некоторое облегчение, когда произнес это, потому что его плечи заметно расслабились под кожаной курткой.
Отрицание тоже явно присутствовало в поведении Эдварда, но будь я проклята, если позволила бы ему уговорить себя поверить в эту... как он там говорит? Хрень собачью?
Я по капельке собрала всю энергию, которую могли обеспечить мне кофеин в сочетании с гневом, и, сжав зубы, вскинула подбородок вверх. Поднявшись с пола, я с такой же злостью ответила на его взгляд своим. По крайней мере, я неплохо справилась с инсинуацией. У него же был совершенно довольный вид.
Расправив плечи, я прищурилась на него... да как он смел?! Я знала, где была прошлым вечером. Ему серьезно нужно было проснуться и почувствовать, что запахло жареным из-за долгого лишения себя сна. И разве не он был тем, кто употреблял медикаменты? Я узнала тот взгляд, которым он смотрел на меня – взгляд, который я ненавидела на лицах случайных прохожих, не говоря уже о моем собственном парне.
Он смотрел на меня так, будто я чокнутая.
Что ж, пофиг и... "Пошел ты!" - выпалила я, до невозможности оскорбленная его упорным желанием свалить все на меня. Я стояла на своем, уставившись прямо на него и смело повторяя своим взглядом его предположение.
Эдвард фыркнул, и периферическим зрением я увидела, как он сжимает руки в кулаки по бокам, в то время как его глаза вспыхнули и губы искривились в горькой ухмылке. "Пошел ты?", - он шагнул ближе и почти коснулся моего тела, когда наклонил голову и заглянул в мои глаза, - "Я мог бы пойти и попробовать трахнуть тебя снова", - пробормотал он, придвигаясь ближе, пока мы не соприкоснулись грудью. Он с любопытством смотрел мне прямо в глаза, - "Но я бы лишил себя хуевой тучи разочарования, если бы пошел и просто трахнул самого себя", - прошептал он, и его губы, резко превратившись в насмешку, остановились в дюймах от моего лица, когда он наклонился ближе. "В конце концов, моя рука никогда не скажет "печенье", - он горько выплюнул стоп-слово мне прямо в лицо. И как только смысл его слов дошел до меня, я почувствовала, как от шока мой рот невольно открылся и глаза округлились.
Его зеленые глаза резко впились в мои, и я почувствовала знакомое покалывание от слез, знаменующих мою запоздалую реакцию. Я поняла, что он вел себя так намеренно.
Передо мной стояло два выбора, и моя челюсть, подчиняясь инстинкту, начинала дрожать, когда я, посмотрев в его глаза, не увидела в них ни капли сожаления. Я могла бы расплакаться и признать, что его слова были хуже и болезненнее всего, что мне когда-либо говорили в моей жизни. Я могла признать, что он сыграл на моих чувствах и вынудил подвергнуть сомнению мою женскую сущность, достойную любви, близости и будущего со свадьбой и детьми. Я могла бы быть слабой и дрожащей маленькой девочкой, которая позволила какому-то козлу обидеть себя преднамеренными оскорблениями - лишь бы он почувствовал себя лучше. Я могла бы отступить и сбежать от этого, спрятаться в своей голубой комнате и жалостно рыдать в подушку.
Херня.
Я была в синяках, изранена, почти искалечена, и Эдвард Каллен не заставит меня плакать даже тысячами слов. Последовать своему первому порыву было просто... недостаточно, поэтому я сморгнула слезы и оттолкнула его, успокаивая свои дрожащие губы.
На смену ему пришел второй порыв.
Моя рука оторвалась от бедра и, даже ни секунды не подумав, я подняла ее в воздух, собрав все силы, которые только могли уместиться в моей ладони, и приземлила ее прямо на его лицо с болезненным хлопком, который эхом отозвался в белых стенах комнаты.
Внезапное пронзительное жало прошло сквозь всю мою руку, когда она соприкоснулась с его щекой. Я с ужасом смотрела на то, как его голова покачнулась в сторону, и тело отшатнулось по инерции. Он замер, стабилизируя себя, но его голова все еще была повернута в сторону. Он поднял руку к лицу, и я медленно перевела взгляд на свою ладонь.
Я уставилась на поднятую руку, снова уронив челюсть от полностью овладевшего мною страха - я... ударила Эдварда, и каким-то образом у меня хватило сил, чтобы сделать это так больно. Незнакомый всплеск адреналина промчался через все мое тело, дыхание ускорилось и, странное дело... я почувствовала настоящее освобождение. Я смогла посмотреть мужчине прямо в лицо, и наконец-то мне хватило мужества сопротивляться - я испытывала такое чувство свободы, что мои плечи начало покалывать от силы, на которую, я думала, никогда не смогу быть способна.
Я решила, что так гораздо лучше, чем убегать в слезах. Мои губы дрогнули, когда я сжала и разжала руку, и жалящее ощущение начало проходить.
Медленно мои глаза переместились от ладони к лицу Эдварда, который успокаивающе потирал щеку и удивленно пялился на меня. Выпрямив спину и опустив руку, я вызывающе уставилась на него.
Мне не было жаль.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-40-1
0
У меня просто нет слов!
глюки вышли на охоту! 
.. Именно поэтому Эдди в укусах и ссадинах?
